Текст книги "Среди людей"

Автор книги: Гюрза Левантская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

Боль не отпускала, пока ей на горло не легла маленькая ладошка. Сквозь веки она увидела зелёный свет. К тому моменту, когда смогла открыть глаза и сфокусировать зрение, Ира уже знала, кто в очередной раз спасает её от боли. Она тихо поднялась и, несмотря на сопротивление, обняла девочку, не переставая дышать, как загнанная лошадь. Лоппи снова толкнула её на пол, заставила вытянуться и положила руку на шею.

Водя глазами по сторонам, Ира смотрела на людей, заполнивших залу. Вылетевшие стёкла не могли не послужить сигналом того, что что-то случилось, и сейчас сюда ввалились ранее отосланные люди. Видно, они не стали расходиться далеко, и теперь женщины, родственники и знакомые хлопотали возле ещё не отошедших от событий пострадавших. Анети и Фальтэ причитали возле короля, барон Бирет чем-то отпаивал Мерини, маг-огневик хлопал по щекам и чуть не вытрясал душу из товарищей по волшебству, стараясь вернуть их из забытья. Ему это удалось, и постепенно стонущие волшебники сумели подняться. Правда, некоторые только на четвереньки. Доваль подполз к окровавленному чароплёту и спешно занялся его здоровьем: вид у музыканта был такой, будто он вот-вот уйдёт в мир иной. Рядом с тану суетился его двоюродный брат и солдаты эйуна, оказывающие первую помощь с завидной расторопностью. Шукара, пытавшегося с широко раскрытыми глазами броситься прочь из залы, скрутили подобранные Мерини стражники. Они профессионально выполняли доверенную им работу, несмотря на катящиеся по щекам слёзы и сжатые губы.

Причитания баб, едва слышные и громкие, на всю комнату, извинения… Очень много взаимных старых обид прекратило своё существование. Постепенно обречённость на лицах сменялась несмелыми улыбками. Тем же, чьи случаи были совсем запущенны, помогала частично пришедшая в себя стража, прозрачно намекая, что теперь у них будет много времени подумать над своей прошлой жизнью.

Доваль, делая свою работу, не сводил с Иры глаз, и как только представилась возможность передать заботу о певце другим волшебникам, приковылял к ним и включился в заклятие Лории, ускоряя заживление. Горло неимоверно чесалось, но она терпела. Если уж попал на больничную койку – будь добр выполнять предписания, тем более что её исцеление давалось магам тяжко. Она бы даже сказала, больно.

– Госпожа, лезть в чужое заклятие было крайне неразумно с вашей стороны, – устало сказал одарённый, едва они закончили. – Будьте добры, скажите пару слов, чтобы я мог оценить состояние ваших голосовых тканей.

– Грёбаная магия! – только и смогла выдавить Ира, боясь открывать рот после всего, что произошло, и осторожно ощупывая ладонью шею.

– Эм… желательно на нашем языке, а то я подумаю, что «Непрерывное покаяние» повредило вам рассудок…

– Спасибо, – сказала она с облегчением и искренней благодарностью, поняв, что снова говорит и полностью владеет этой способностью. И ничто постороннее не пытается ею руководить.

– Слава Сёстрам! Простите за эти вопросы. Мне стыдно признать, но сейчас я не способен на глубокое воздействие. Мне бы самому не помешала кружка горячительного и постель…

– Понимать. Вы больно. Всегда лечить больно?

– Конечно! А как же иначе? У каждого одарённого своя плата за дар богини. У всех по-разному. У детей Хараны – это физическая боль и плохое самочувствие. Разве вы этого не знали?

– В моя страна нет колдовать. Нет люди колдовать. Я видеть Рахидэтель колдовать. Дома не видеть.

Доваль уставился на неё с таким же неверием, как звездочёт, обнаруживший на небе новое звёздное скопление.

– Как же вам тогда удалось остановить «Непрерывное покаяние»?! Не может быть, чтобы в вас вообще не было дара! Я уверен, у вас та же сила, что и у виконта! Вакку! Ползи сюда! Уж не с самопроизвольной ли инициацией мы имеем дело?

Мэтр Вакку со стоном откликнулся на просьбу, но всё же «дополз» и мягко тронул голову Иры светящимися руками. Он что-то делал, и каждую секунду на его лице всё больше отражалось недоумение. В конце концов, он сказал:

– Доваль, ты не поверишь! В ней нет ни грана дара Лайоли! Вообще. Пусто.

– Но как такое возможно?! Чтобы человек без дара остановил такое мощное заклятие?

К диалогу присоединилась подошедшая, чуть оклемавшаяся Мерини. Ира не успела дёрнуться, как она сняла с пальца перстень с пирамидальной серединой и полоснула себе ладонь. Капли крови заплясали в воздухе, словно в невесомости, и закружились вокруг Иры, как спутники вокруг планеты. Судья мягко взяла её за руку и на мгновение прикрыла глаза. Капли вращались всё быстрее и неожиданно упали на Ирину кожу, мгновенно впитываясь в неё. Ира дёрнулась всем телом, но Мерини удержала её на месте. Через секунду капли появились обратно.

– Вакку прав. Дара нет, – удивлённо пробормотала судья. – Погодите…

Её глаза широко раскрылись, а капли крови, повинуясь жесту, послушно вернулись в рану на ладони, которая начала на глазах зарастать.

– Действительно нет! Она не владеет волшебством. Она сработала как… как… проводник, знающий тропу. Позволила силе пройти сквозь себя и просто собственной волей отвела её в другую сторону!

– А что, так можно?! – удивился Вакку.

– А я знаю?! Да это же… это же материал на целую учёную работу и задача для целой коллегии! Ирина, что вы сделали?!

Ира тряхнула головой, освобождаясь от неприятного ощущения после процедуры с участием крови. Да и не могла разделить с магами их восторгов, потому что слабо понимала, что такого необычного произошло. И естественно, у неё нет никакой магии, она же с Земли, у них чудеса только в книгах. Она почесала переносицу. Как бы это им в двух словах?

– Тут сила много быть. Сила быть живой. Она говорить моя голова. Я хотеть остановить песня. Всё плохо быть. Сила брать я горло и делать больно. Ей нравиться эйуна петь. Она не хотеть он остановиться. Она не любить говорить, пока песня. И я просить моя голова: «Хотеть ты другой песня?» Она хотеть – я петь. Я петь, нельзя без наказать быть. Нельзя просто смерть. Надо быть наказать Шукар Мираф и есть жизнь. Она слушать, смеяться и летать окно. Шея больно быть. Я не уметь так петь. Я плохо петь. Сила дать мне красиво голос и музыка, как я дома иметь.

– Этот шквал звуков – музыка?! – лицо Мерини перекосилось. – Да как её слушать-то можно? Она и без всякого дара заставляет сердце скакать, как у обречённого!

«Ну… в чём-то она права. Люди, исполнявшие: «…горел асфальт под шум колёс!» , своё дело в накачивании фанатов адреналином знают», – мысленно согласилась с ней Ира и пожала плечами.

– Мы слушать. Молодой много.

– Да уж надо думать! Для стариков такое уже слишком. Но постой… Я правильно тебя поняла? Ты договорилась с… силой, что была тут? Это как?

– Не знать. Просто говорить. Я не знать, эта работать. Я не есть колдовать.

– Это что-то невероятное! Необученное создание, которое не является ни Голосом, ни Дланью, перенаправило заклинание одного из самых нестабильных одарённых! – Доваль не скрывал эмоций, размахивая руками.

– Я мало знать про колдовать. Атарин и Дэкин много говорить: король, тану, стража, знатный люди, правила… Мы говорить про колдовать мало-мало. Я не знать, кто есть Длань, кто есть Голос. Тут слышать.

Волшебники замерли, а потом искренне рассмеялись, усаживаясь рядом.

– Думаю, нам стоит исправить эту оплошность и рассказать о себе самим, – подмигнул Доваль. Ира заметила, что, когда дело касалось волшебства или друг друга, эти люди теряли напускную серьёзность и становились словно члены одного кружка, забывая про формальности и этикет.

– Вы уже знаете, что у нас есть семь Сестёр, наших богинь, которых мы чтим? Каждая из них наделяет избранных дарами, которыми мы должны бережно распоряжаться всю нашу жизнь. Дары бывают разные по силе, по стабильности… Не понимаете? Ну… как хорошо одарённый владеет данным ему даром. Он даром управляет или дар – им. Вот наш виконт-музыкант, например, это второй случай, а малышка Лория – первый. Теперь ясно? И дары одной и той же богини также бывают разные. Есть одарённые, как я, которые много умеют, имеют большие запасы сил, могут творить чудеса, но слабо понимают, как это работает. Это как жонглёры мячиками на ярмарках: виртуозно владеют пальцами, пока не спросишь, какое движение первое, какое второе. Таких называют Дланями – руками богини. Мы инструмент её воли. А есть такие, как Вакку, Мерини или Лория. Они меньше могут, но зато постоянно слышат голос Сестры, которая наделила даром. Могут видеть сны о будущем, толковать волю богинь, знать самую суть происходящих событий. Они понимают, как всё устроено. И хотя может показаться, что нас одинаковое количество, но данный приём – исключение. Голосов, по сравнению с Дланями, ничтожно мало, если, конечно, не считать тех, что служат Маяре Великочтимой, богине смерти. Не знаю, станет ли вам понятна разница лучше, если я скажу, что Голоса раньше называли жрецами, пока одарённые не поняли, что это слово не совсем точно передаёт то, в чём на самом деле состоит их предназначение.

«Получается, если грубо: Голоса – по большей части теоретики с возможностью «звонок друга»… то есть бога, а Длани – практики, хотя возможности сотворить заклинания есть у них обоих. Просто будут они разные по мощности и контролируемости». При мысли о контроле над заклятием Ире вспомнилась абсолютная собственная беспомощность, действие по воле силы, совершенная неспособность противостоять. Если это всего лишь дар, то что же собой представляют существа, способные наделять такими презентами? Надо быть осторожнее с мыслями про жреческую фальсификацию. Эти создания могут реально оказаться богами. Она уже ничему не удивлялась, но мурашки по спине от этой мысли ползли.

– Много вместе есть понятно. Мерини… а… тогда… её величество комната быть. Как пальцы моя голова. Это есть ваш дар? Вы читать моя думать?

Мерини чуть улыбнулась. На сей раз искренне и без подвоха во взгляде.

– Мы такого не умеем. Но вы правы, дар я применила. Служители Илаэры владеют способностью отличать правду от заведомой лжи. Я должна была знать, представляете ли вы для нас опасность и честны ли ваши слова. Мне известно, что вы недоговариваете… Эй, не беспокойтесь так! То, что вы скрываете, я ощущала как глубокую личную тайну. Они есть у всех людей, и копаться в них – ниже нет поступка. Меня интересовало только, враг вы нам или нет.

А сама эта женщина говорит ли правду? Ира колебалась, но всё же предпочла поверить на слово, иначе можно превратиться в параноика. Теперь она понимала сюжеты многих фантастических книг, где против магов и волшебников вспыхивали бунты, а в домах их совершенно не ждали распростёртые объятия простых граждан. Очень неприятно находиться на той стороне, где силы нет. Всё время ждёшь подвоха или ножа в спину, понимаешь, что существа напротив знают о тебе то, что ты предпочёл бы скрыть. Однако пока она здесь. В Рахидэтели. Тут свои правила и порядки. Придётся смириться и учиться взаимодействию даже с одарёнными.

– У вас занимательная беседа, – послышался спокойный и властный голос за спиной, и их уютный кружок вздёрнулся на ноги.

– Простите, ваше величество, просто это же новое слово в…

– Доваль. Я понял. Вы увлеклись.

Длань Хараны смущённо потупился.

Король так продолжительно смотрел на Иру, что она снова пошла пятнами смущения, машинально пытаясь поправить платье и причёску, понимая, что выглядит сейчас ужасно.

– Мне неизвестно, как вам удалось сделать то, что вы сделали, Ирина. И вы наверняка не понимаете, что это для нас значит. Но мы, все присутствующие, безмерно вам благодарны. По логике вещей сейчас наша очередь выражать вам признательность, наградить, но… страннику, который рано или поздно нас покинет, предложить можно мало что. Потому наше слово таково: вы получите надёжную охрану и всё необходимое. Отныне вы можете не беспокоиться о своём житейском благополучии и деньгах до тех пор, пока не покинете земли, подвластные нашей руке. У вас всегда будет кров, еда, архи и защита.

– Царственный брат мой, – тихо сказал подошедший, весьма растрёпанный тану, – позвольте мне присоединиться к вашему решению. Ириан, земли эйуна всегда будут рады вам.

Ира ответила радостным «спасибо». Этот приказ вселял крепкую уверенность в завтрашнем дне, позволял твёрдо стоять на ногах и не лишиться надежды, даже если поездка по святым местам не принесёт результата.

– Старший знаток закона, вернитесь к исполнению ваших обязанностей, – сказал король Мерини.

Та поклонилась и начала отдавать распоряжения об отправке сообщников Шукара и лиц, которых выявило заклинание как замешанных в прочих нарушениях, под стражу «до выяснения». Военным пришлось навести в помещении порядок, многие возмущались, причитали родственники, ещё не отошедшие от вида своих кающихся родных. Когда основных провинившихся и нарушителей спокойствия проводили из зала, то из преступников остался только Шукар.

– Шукар Мираф, ваша вина полностью и безоговорочно доказана, – сказала Мерини с явным удовольствием. – Вы виновны в следующих деяниях: подписании домообразующей грамоты без наличия оснований, являющихся основополагающими для её подписания, принуждении людей шантажом уйти под руку образованного Дома, вымогательстве и превышении должностных полномочий, посягательстве на неприкосновенность женщин, не находящихся под вашей рукой, посягательстве на силу одарённых, насильственном принуждении в использовании дара Сестёр вопреки их божественным голосам, убийствах, истязаниях, подделке документов и пренебрежении обязательной воинской повинностью. Всё это в совокупности означает смертный приговор. Ваше величество, каков будет способ исполнения?

Король ответил не сразу. Неожиданно он повернулся к Ире и задал вопрос:

– Скажите, Ирина, я слышал, у вас на родине наказание смертью не допускается. Мне интересно, увидев перед собой подобного преступника, какой бы приговор вы ему вынесли?

Ира ошарашенно уставилась на короля. Он что, её совета спрашивает? Король со стажем? Двадцатилетнюю девушку? Увидевшую суд вживую впервые в жизни?

Он ждал ответа замерев. Долго ждал, не делая никаких попыток перехватить инициативу. Внезапно ей стало холодно. Это всё заклинание! Оно не прошло даром. Ей уже приходила в голову мысль, что королю ужасно плохо было оставаться под его воздействием, поскольку уж у кого, как не у него должна быть порядочная коллекция воспоминаний и лиц, которые смотрели на него с ненавистью или страданием за его действия как короля. Участие в войнах, вынесение смертных приговоров, разрушение семей – разве может это не оставить следа? Матери есть даже у убийц, да и жёны у них иногда бывают. И дети. И они будут плакать о попавшем на эшафот сыне, муже или отце. Этот человек делает свою работу, а может ли он спать спокойно по ночам? Сейчас, сразу после этой страшной магии, ему снова надо отправить кого-то на плаху. Он не может уйти, не может смягчить приговор, хотя прекрасно знает, что это ещё одно красное пятно на его совести, ведь позади него замерли в ужасе жена Шукара с тремя его сыновьями. Он не из интереса спрашивает, он мечтает найти лазейку! Способ или решение, не уронив при этом авторитета перед подданными, ведь права на слабину у него попросту нет.

Она крепко задумалась. Пожизненное заключение? Нет, слишком слабо. Но что может быть равноценным? На его душе множество грехов, он надевал маску человека высоких полномочий и под этой личиной творил такое, что… Ему за всю жизнь не расплатиться с теми, кому причинил зло! Во сколько он там совершил первое преступление? Кажется, в пятнадцать или двадцать лет? Когда косил от армии? Армия… Ира прищурилась. В современном мире такой практики нет. Но она точно помнила, что такое было в истории.

– Как моя страна делать, вы не надо. Самый страшный есть тюрьма. До есть умереть тюрьма.

Король вздохнул.

– Да, это точно не для нас. Казны не напасёшься кормить всех смертников пожизненно.

– Есть другой думать. Моя страна такой быть давно-давно. Он мочь должен отдать долг.

– Какой долг?

– Вы армия иметь часть армия для люди, который плохо вести армия?

– Вы про воспитательные отряды?

– Я не знать, как он есть называться.

– Есть.

– Отправить Шукар Мираф такой место.

Король поднял бровь.

– А какой в этом смысл? Эта жирная туша, да ещё в таком возрасте… Какой из него солдат, да он сдохнет…

И тут до короля дошло, что именно она предлагает.

– А вы жестоки, Ирина. Никогда бы не подумал.

– Я не любить убивать. Я не любить делать больно. Я понимать… нельзя без наказать.

Король склонил голову набок, рассматривая её, и, в конце концов, кивнул:

– Шукар Мираф, вы приговариваетесь к десяти годам службы в воспитательных отрядах. Место службы не может быть изменено в течение всего срока. Мерини, проследите, чтобы на освободившиеся должности в Ризме поставили приличных людей. Того умника, что казённые бумаги подделывал, тоже после проверки осудить аналогичным образом. Пусть стража проверит реальное долговое бремя жителей города, домообразующую грамоту расторгнуть. Разберитесь с имуществом осуждённых. И ещё… сколько у сборщика податей сыновей достаточного возраста? Один? Немедленно отправить служить в отдалённый регион. Это семя нуждается в хорошем уроке, а то вырастет в нечто подобное отцу… Остальных пристроить к какому-нибудь способному наставнику и отправить на довоенную подготовку в одном из центральных училищ. Для всех троих срок службы не менее пяти лет. Исполняйте!

Мерини поклонилась.

Жена Шукара рыдала, сидя на полу, обнимая детей, и зло смотрела на бледного мужа, которого утаскивала стража.

– Я отомщу! – неожиданно завопил Шукар. – Вы ещё пожалеете!

Один из стражников привычным движением стукнул его кулаком, наступила тишина, и сборщика унесли.

Тану сказал:

– Жестокая кара. В его возрасте и при его телосложении служба в армии превратится в ежедневные непереносимые муки. А при военных столкновениях с ним не будут возиться, просто поставят в первом ряду под стрелы и копья. Не говоря уже о том, что солдаты из числа простого люда спокойно служить не дадут. Но… в чём-то мне нравится это решение. Ему стоит побыть в шкуре того, кто должен сам. Того, кто отдаёт долги. И всё же… из армии он не вернётся. Это тоже разновидность смертного приговора.

Король кивнул.

– Однако, царственный брат, я надеюсь, его шкура успеет прочувствовать наказание, ведь в свете последних событий военных столкновений быть не должно. Во всяком случае, между нашими народами.

– Да. Безусловно. Вы выполнили свою часть условий, пора выполнить нашу. Не будем тянуть. Договор подпишем завтра в середине дня. А после в Каро-Эль-Тан?

– Да. Тут необходимо ещё закончить с судами по обнаруженным преступлениям, но это не займёт много времени. С учётом сборов, я думаю, мы отправимся примерно через декаду.

– Согласен.

Многие в зале облегчённо вздыхали. Мирный договор! Наконец-то! Не быть в подвешенном состоянии! Спокойная жизнь и торговля, возможность вести дела. Не смотреть на каждого прохожего, словно на врага, не ждать удара из-за угла.

Внезапно Мерини застонала, схватившись за голову. Вслед за ней обхватила себя руками Лория, осев на пол, и захрипел Вакку.

К ним было дёрнулись маги, но остановились, увидев, как у всех троих глаза налились разноцветным свечением. Их пару раз попытались окликнуть, но они слушали нечто, что находилось не здесь, а за многие дали отсюда. Когда этот приступ прошёл, маги без сил повалились на руки стоящим рядом людям. Лория была без чувств, а Мерини успела с трудом выговорить, прежде чем последовать примеру девочки:

– Ваши величества… вам… нельзя ехать.

Комментарий к Глава 6. Голоса и Длани

Иллюстрация к главе: http://radikal.ru/fp/wj3ztg3f4zqnn

========== Глава 7. Отбытие ==========

Не самая лучшая комната для собраний. Он любил, чтобы был яркий свет в окно; писать, не ломая глаз. И всё же приходилось. И в подвалах, и в походном шатре, и вот в таких вот тесных комнатушках, единственное достоинство которых – удалённость от посторонних глаз. Хозяин дома правильно понял его пожелание, когда он приказал найти место, где мог бы поговорить с приближёнными без свидетелей.

Варин Раслинг сидел в уютном кресле и глядел на разгоравшийся в очаге огонь, постепенно согревающий комнатку, успевшую промёрзнуть от ночного воздуха. Напротив него расположился тану, а за его плечом, опершись на спинку, застыл его двоюродный брат Альтариэн. В углу комнаты на лавке, в абсолютной тишине, ждали первого слова короля его ближайшие советники: тесть и отец королевы Фальтэ – Дравик Сиверн, барон Бирет, а также группа одарённых: Вакку Римс, Доваль Накарт и хоть и старый, но не растерявший пылкого ума Длань Рити Мику Рохан, адепт богини водной стихии и волшебных источников. Мерини, которая всё ещё плохо себя чувствовала после общения с Сестрой, сидела в кресле, укутавшись в тёплый плащ. Ждали уже, наверное, не менее получаса, ни словом не смея прервать размышления правителей.

Приём в ратуше закончился резко и безо всякого влияния организовавших его лиц. Послание Сестёр, услышанное сразу тремя Голосами, поставило точку там, где не успело «Непрерывное покаяние». Сразу после этого ослабевших от прямой связи с богинями одарённых отнесли в покои, где с ними без малого четверо суток возились Длани Хараны. Мерини страдала от головной боли и открыть глаз не могла, не пустив слезу, Вакку никак не мог насытиться воздухом, словно тонул, стоя на земле, а Лория жаловалась на боли в руках и неспособность согнуть пальцы. Что ни говори, а дорогую плату берут богини за свои подарки, лишний раз напоминая, что власть, данная в пользование, – не то, что можно бездумно пускать на собственные прихоти и эгоистичные амбиции.

Сказать, что Варин Раслинг не любил общаться с одарёнными, будет неправильно. Он прекрасно понимал все выгоды от диалога с ними, но вот что считал делом хлопотным и проблемным – верно.

Вопрос служения Сёстрам рано повзрослевший король решил для себя лет в двенадцать. Своего деда он не помнил – тот умер, когда ему был всего год, но знал от отца, что тот искренне верил, что гнев Сестёр – выдумка одарённых. Человек, начавший войну с эйуна, начал преступать Их заветы очень рано и, увидев, что немедленной кары за самые ужасные грехи не наступает, почувствовал себя безнаказанным. Его вера в то, что богини не спросят с него за поступки, была столь велика, что с каждым годом бесчеловечность последних росла и окончилась только с его смертью. Варину рассказывали, что его дед в открытую поносил тех, кто сотворил мир, и при каждом своём действии не забывал указывать придворным и приближённым: «Вот что я делаю, а наказания всё нет. Чего вы боитесь, суеверные дураки?!» «Дураков» меньше не становилось, и отец Варина, имея такое окружение, вырос с нежеланием переступать некой незримой черты совести, которая у него была. Что не мешало ему тяжёлой рукой воспитывать детей, срываться на окружение, поддаваться эмоциям, вынося приговор, и принимать массу невзвешенных решений. Но кровавых расправ в тех количествах, что чинил его отец, он уже не устраивал.

Варин Раслинг с раннего детства многое видел в отце и слышал о деде. Он был спокойным ребёнком, и до поры до времени все были уверены, что он только и умеет, что слушаться старших. Меж тем он рос, впитывая в себя всё, что происходило вокруг, делая свои выводы, и понимал только одно: что не хочет быть в этом замешанным. В двенадцать лет он впервые совершил поступок против воли отца и по собственному желанию.

В те годы они с бароном Биретом, его молочным братом и сыном ближайшего сподвижника отца, учились военному делу в лагере для отпрысков знатных родителей. Однажды они взяли архи и одни отправились в Каро-Эль-Тан, который находился неподалёку. Их наставники так боялись гнева короля, что никому не сообщили, что единственный наследник престола с лучшим другом изволили пропасть посреди ночи. Когда пропавшие вернулись, их, конечно же, выдрали, как полагалось, за побег и за то, что пол-лагеря не спало добрых две седмицы, разыскивая их по округе. Но опасаясь за свои шеи, учителя и надзиратели инцидент замолчали.

И никто из наставников так и не смог выпытать у беглецов, куда они пропадали и зачем. Сказать по совести, ни король, ни его будущий фаворит даже под пыткой не согласились бы рассказать, что им довелось пережить. Когда они переступили барьер в Заповедном лесу и взошли на порог Колыбели, то поначалу их глазам предстали статуи, производившие жуткое впечатление. Они пытались с ними разговаривать, пробовали молиться, чего никогда не делали ранее, – это не поощрялось их отцами. Не добившись хоть какого-нибудь отклика, они решили заночевать прямо там, в храме. Сидя у костра в абсолютной тишине, они терзались разбитыми надеждами, потому что в глубине души надеялись на чудо и явное подтверждение того, что путь их отцов – неправильный.

Ночью им снились кошмары. Любой проходящий мимо бежал бы прочь от криков двух мальчишек, которые были бы счастливы проснуться, но, на их беду, были погружены в сон, который прервал только первый луч взошедшей Лару. Юный принц очнулся и понял, что его голова лежит у кого-то на коленях. Он поднялся и отшатнулся при виде богинь, сидевших прямо на траве вокруг них.

Сейчас, когда Варину Раслингу уже скоро стукнет пятьдесят, он с трудом вспоминал, что именно говорили им тогда богини. Время было милосердно и притупило тот стыд и страх, что они испытали, стоя лицом к лицу с существами, силу которых можно было ощутить в воздухе пальцами. Вместо слов и видений, память сохранила лишь впечатления. Он помнил ярость Фирры, глубокий голос Илаэры, ласковую руку Хараны, наставляющую не причинять излишней боли… И самое чёткое воспоминание – картинки, показанные ему Маярой, хозяйкой смерти, во сне. Он помнил, что стало с его дедом в Её Чертоге. Возможно, такая избирательная память – воля самих Сестёр. Ведь запомни они всё, что увидели, в деталях, и свой груз волочить бы не смогли.

С того случая Варин понял одну простую истину – ему суждено быть королём, иметь власть и выполнять уготованный по праву рождения долг, но ему никогда не быть богом на земле, как мечтал его дед. Это место уже занято, и когда-нибудь ему придётся самому предстать перед судом и ответить за все дела, как сейчас отвечает каждый из его подданных перед ним.

Едва взойдя на престол, новый Раслинг начал с того, что вернул одарённым все привилегии, отобранные у них в прошлые годы, восстановил былую славу Собору Карража, вложил многие средства в новые исследования и, в конечном итоге, провёл реформу в армии, найдя одарённым место в её среде. Его войска внушали уважительный трепет соседям. Было ли всё ровно и гладко? Конечно, нет!

Главной проблемной точкой был характер благословлённых Сёстрами людей. Это не фокусники на ярмарке. Это те, в ком дар и голос богов! Блаженные, чья привязанность к своим возможностям делала из них, с одной стороны, строгих последователей божественных писаний, а с другой – наделяла характером детей, которые готовы были всё забыть при виде нового волшебства или способа его использования. Это причиняло хлопоты ему, его советникам и военным командирам.

Взять хотя бы тех же последователей Хараны. Их встречали как родных в любом подразделении, куда они приходили избавлять от боли и спасать от смерти. И они же роняли моральный дух этого подразделения, открыто выражая своё отношение к перспективе лишать жизни врага. Они исправно выполняли свою работу, но постоянно вселяли в солдат размышления о правильности их поступков, отсутствии необходимости вооружённого подавления бунта или мятежа. И это было не остановить, поскольку такой подход полностью соответствовал учению Хараны и Первому Божественному закону. Редко, но среди них попадались отличные бойцы, чья эффективность напрямую зависела от того, причинил ли противник вред природе. Этакие защитники. Воплощение гнева богини земли, очень полезные своими умениями вызывать стремительный рост растений или менять по прихоти ландшафт. Но с этими общего языка найти было почти нереально. Они смотрели на сослуживцев, как дэфы на добычу, если видели, что те поймали и зарезали в лесу животное на ужин. Праздной охоты не признавали, вступались за каждую травинку и лишнее срубленное дерево. А уж до чего занудны…

Бывали моменты, когда Варин в тайне завидовал эйуна, у которых было отлично развито полевое ле́карство, позволявшее обходиться без волшебства. Знания деревенских знахарок и повитух, хорошо разбиравшихся в целебных травах, ни в какое сравнение не шли с этой практикой. Вот только действо это было пренеприятнейшее. Кому понравится смотреть, как живое существо шьют нитями, пришивают конечности, режут, чистят тонкими ножами работы влари ожоги? А уж оказаться в руках у таких лекарей… Нет! Уж лучше они потерпят несносные характеры волшебников.

Кто с воодушевлением шёл в солдаты – так это Длани Фирры. Дар, данный им богиней огня и войны, наполнял рвением их дух. Казалось бы, что может быть лучше, чем полк метателей пламени? Однако и тут было не без трудностей. Эти люди признавали только честный бой и обожали способ эйуна для решения споров: через дуэли и показательные поединки. Казнить безоружного? Обидеть парламентёра? Использовать бесчеловечный метод боя или оружие немедленного поражения большого числа живых существ? Да они готовы были поджарить своих за саму только идею! И опять же – не поспоришь: кодекс Фирры. Богини честной войны.

Слуги Маяры тоже шли за войском с охотой, но присутствие тех, чья работа – провожать покойников в последний путь, не добавляла радости тем, кто их видел. Неустойчивость адептов Лайоли, вечная переменчивость подверженных голосу своей богини более остальных Дланей и Голосов Рити и зубодробительно скучное наставничество слуг Илаэры… Как всё это было вписать в ряды армии с её иерархической структурой, строгой дисциплиной и беспрекословным подчинением приказу? Ведь бывали же и инциденты. Страшные. Поставленные перед выбором: голос дара или голос начальника, одарённые всегда выбирали первое и с гордо поднятой головой шли под трибуналы и казни, уверенные в своём слове. И хорошо, если казнь одарённого не оборачивалась божественным гневом в виде порушенных близлежащих построек и человеческих жертв.

Сколько законов, наказов, разъяснительных грамот, приказов и тайных распоряжений пришлось оформить! Сколько подготовить командиров, знатоков и комиссий! Сколько отправить в тюрьму и на плаху за попытки навредить одарённым! И всё ради того, чтобы те могли с честью служить своему народу, не вступая в противоречие с собственными силами. Варин просыпался в холодном поту от одного воспоминания.