Текст книги "Лекарственные психозы и психотомиметические средства"

Автор книги: Григорий Столяров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 37 страниц)

Нетрудно заметить, что общим в гипотезах Хоффера и Абели является только признание роли нарушений обмена адреналина при шизофрении. Характер же этих нарушений противоположен. В то время как Хоффер считает, что при шизофрении образуется избыток адреналина или его метаболитов и задача врача – уменьшить секрецию адреналина, по мнению Абели, напротив, адреналина при шизофрении недостаточно и его следует вводить больным.

Существенным подтверждением предположения о роли адреналина в генезе шизофрении, Абели считает опыты Минца Этот последний нашел, что введение кроликам сыворотки крови больных шизофренией обычно значительно уменьшает, устраняет, а иногда извращает прессорную реакцию, которая развивается при местном наложении адреналина на участок коры головного мозга кролика. Сыворотка здоровых людей, беременных женщин и больных, страдающих различными органическими заболеваниями головного мозга, такого действия не оказывает.

У кроликов, получивших сыворотку крови больных шизофренией, концентрация адреналина и норадреналина в гипоталамусе значительно выше, чем у животных, которым вводилась сыворотка крови здоровых людей. Ипрониазид (ипразид), блокирующий расщепление адреналина и норадреналина моноаминоксидазой, подобно сыворотке крови больных шизофренией уменьшает или предотвращает подъем артериального давления, вызываемый местным наложением на кору головного мозга адреналина.

Результаты опытов Минца свидетельствуют, таким образом, что сыворотка крови больных шизофренией ведет к повышению содержания катехоламинов в головном мозгу животных. Однако это не доказывает, что причиной этих изменений является недостаток адреналина в организме больных шизофренией.

Предпринятая нами проверка наблюдений Абели и его сотрудников не смогла подтвердить полученных ими данных. Прежде всего, полное и двустороннее отсутствие брюшных рефлексов отмечено только у 5 из 50 обследованных больных, несмотря на то, что все они были больными с большой давностью заболевания, т. е. относились как раз к той категории больных, у которых, по данным Абели, выпадение брюшных рефлексов наблюдается наиболее часто. Во-вторых, ежедневное введение адреналина этим больным не нормализовало у них брюшных рефлексов и не улучшало их психического состояния. Напротив, у части больных наступило обострение заболевания, которое сгладилось после прекращения инъекций адреналина. Таким образом, основанная на предположении Абели попытка использовать адреналин как средство лечения больных шизофренией, дала результаты, скорее говорящие в пользу гипотезы Хоффера. Ухудшение состояния у наших больных после введения адреналина может быть истолковано как результат образования из него токсических метаболитов, т. е. говорит в пользу предположения о нарушении обмена адреналина при шизофрении, хотя непосредственное доказательство существования таких метаболитов пока, как мы упоминали, не получено (или, во всяком случае, недостоверно).

Если правильна гипотеза Хоффера, то средства, нормализующие обмен адреналина, должны быть эффективным средством лечения шизофрении. Лечение может быть направлено на уменьшение общего количества адреналина, уменьшение превращения адреналина в адренохром и адренохрома – в адренолютин или способствовать выведению из организма либо нейтрализации этих веществ. Никотиновая кислота и никотинамид, являясь акцепторами метильной группы, уменьшают секрецию адреналина. Хоффер, Осмонд и их сотрудники получили хорошие результаты, применяя эти вещества при острой и хронической шизофрении, в частности, у некоторых больных шизофренией, прежде без успеха лечившихся инсулинотерапией или ЭКТ. «Ободряющие» результаты получены теми же авторами и при применении больших доз (10—20 г в день) аскорбиновой кислоты, которая, по их данным, препятствует превращению адреналина в адренохром, а адренохрома в адренолютин. Эти результаты не проверены другими исследователями. Нам известна только одна работа – Эшби и сотр., которые не получили никакого эффекта при лечении больных хронической шизофренией никотиновой кислотой и никотинамидом.

Терапевтические попытки, основанные на гипотезе о роли адреналина, слишком немногочисленны, чтобы можно было придавать им существенное значение, но, несомненно, заслуживают дальнейшего изучения. Необходимо отметить, что в механизме действия аминазина (хлорпромазина), широко и с успехом применяющегося при лечении шизофрении, существенную роль, по-видимому, играет его адренолитическое действие, в частности, блокирование эрготропной системы. Этому вопросу посвящено огромное количество работ, суммировать которые здесь не представляется возможным и которые хорошо известны широкому кругу психиатров.

Общая гипотеза Хоффера и Осмонда на протяжении последних лет подвергалась известным изменениям. С учетом последних данных она может быть сформулирована следующим образом. Основным патогенетическим звеном в патогенезе шизофрении является нарушение обмена адреналина с образованием токсических продуктов. Фактор, вызывающий эти нарушения, неизвестен. Этот гипотетический этиологический фактор у больных с определенной биохимической конституцией вызывает патологические изменения в вегетативной нервной системе (по признанию Хоффера и Осмонда – это наиболее слабое звено в их концепции). Начальной фазой этих изменений является усиление активности парасимпатической системы, затем присоединяется усиление активности симпатической системы (отчасти обусловленное холинергичностью симпатических ганглиев). В этой фазе и происходит образование токсических продуктов обмена адреналина. К таким токсическим продуктам относятся адренохром и адренолютин (более вероятно – последний), а может быть и другие, еще неизвестные вещества. Если в норме адренохром окисляется быстро и образует преимущественно лейкоадренохром, а за тем – дигидроксииндолы, то при шизофрении окисление адренохрома замедленно и идет с образованием преимущественно адренолютина с последующим превращением его в тригидроксииндолы.

Несмотря на то, что основные звенья этой концепции на сегодняшний день остаются лишь подлежащими дальнейшей проверке гипотезой, с ее помощью пытаются объяснить некоторые клинические особенности больных шизофренией. Антимитотическим действием адренохрома объясняют пониженную сопротивляемость больных по отношению к туберкулезу, антиинсулинным – редкость у них диабета, антигистаминным – слабую выраженность аллергических реакций, которые, например, Ли обнаружил при шизофрении в 0,2% по сравнению с 3,4% у больных с последствиями черепномозговой травмы. Хоффер и его сотрудники попытались связать с нарушением обмена адреналина и такое распространенное заболевание, как алкоголизм. С их точки зрения одним из факторов, ведущих к алкоголизму, является состояние постоянной напряженности, обусловленное высоким коэффициентом адреналина : адренохрома. Адреналин увеличивает чувство напряженности, а адренохром (и адренолютин) его снижают. Алкоголь каким-то образом заменяет адренохром, который в организме больных алкоголизмом либо образуется в недостаточном количестве, либо исчезает быстрее, чем у здоровых. Способность алкоголя устранять напряжение приводит к постоянной потребности в приеме алкоголя. ДЛК, повышающий содержание в крови адренохрома и замедляющий его дальнейшее превращение, оказывает тем самым благоприятное действие на больных алкоголизмом. Все фактические данные, подтверждающие нарушения образования и метаболизма адренохрома при алкоголизме, получены с помощью той же методики спектрофлюорографии, о спорности которой упоминалось выше.

Остановимся несколько подробнее на вопросе о связи между обменом адреналина и психотомиметическим эффектом ДЛК. В пользу этого предположения свидетельствуют эксперименты на кошках, в которых ДЛК усиливал сокращение мигательной перепонки, вызываемое адреналином. Однако такое же действие оказывали и производные ДЛК, лишенные психотомиметических свойств. В опытах на крысах адренохром не влиял на эффект ДЛК, а адренолютин оказывал на него тормозящее действие. Таким образом, в эксперименте не удалось показать потенцирующего действия адреналина и его метаболитов на эффект ДЛК.

Хотя ДЛК вызывает симптомы как симпато-, так и парасимпатотонии, но превалирует симпатотоническое действие, что и дало основание полагать, что повышение тонуса симпатической (эрготропной) системы играет существенную роль в механизме психотомиметического действия ДЛК. В клиническом эксперименте было отмечено, что состояние «стрэсса», сопровождающееся повышением содержания в крови адреналина, облегчает возникновение ДЛК-психоза, который в этих случаях может быть вызван меньшими дозами ДЛК Напротив, состояние покоя, расслабленности затрудняет развитие психоза в ответ на прием ДЛК. Во время экспериментального психоза, вызванного ДЛК было также отмечено усиленное выделение с мочой адреналина и норадреналина и отсутствие этих изменений у тех больных, у которых ДЛК не вызвал психических изменений. Введение адренохрома или адренолютина после приема небольших доз ДЛК, которые сами по себе не вызывали психических нарушений, вело по наблюдениям Хоффера и Осмонда к развитию бурной психотической реакции, продолжавшейся около 6—9 часи характеризовавшейся расстройствами восприятия (изменения окраски предметов, искажение их формы и иллюзорное движение, неверная оценка расстояния, размеров, нарушения восприятия времени), мышления (остановка мыслей, конкретность мышления, бредовая настроенность), резкими сменами эмоций, неадэкватной активностью, негативизмом. Эта нарушения, по мнению авторов, характерны для адренохрома, а не для ДЛК, хотя мы не смогли уловить между ними существенного различия. Все эти наблюдения говорят в пользу предположения о роли симпатотонии в механизме развития, вызываемого ДЛК психоза, но не доказывают, что ДЛК действует на психику не непосредственно, а изменяя или усиливая обмен адреналина. Наиболее доказательным в этом отношении является усиленное выделение с мочой адреналина и норадреналина, но оно коррелирует не столько с психотомиметическим эффектом ДЛК, сколько с выраженностью периферических симпатотонических симптомов, которые могут быть устранены (например, с помощью дибензамина) без того, чтобы изменилась выраженность собственно психических нарушений. По аналогии с результатами опытов Минца можно трактовать как результат увеличения содержания в головном мозгу катехоламинов ослабление реакции на введение адреналина, отмечавшееся у лиц, получивших ДЛК, хотя аналогия с животными всегда остается лишь предположением. Точно так же и результаты паутинного теста – пауки, получившие ДЛК, ткут более тонкую паутину (паутина почти целиком состоит из адреналина) – доказывает только способность ДЛК влиять на обмен адреналина у паука, но вовсе не доказывает, что такое влияние имеет место в человеческом организме и что оно связано с психотомиметическим действием ДЛК.

Наиболее демонстративные результаты, подтверждающие, связь психоза, вызываемого ДЛК, с обменом адреналина, получены группой Хоффера. Эти исследователи отметили увеличение содержания в крови адренохрома у психически здоровых людей и хронических алкоголиков, получивших ДЛК, замедление разрушения введенного внутривенно адренохрома, увеличение способности плазмы превращать адреналин в адренолютин. В то же время бром-ДЛК и морфолид лизергиновой кислоты, не вызывавшие психических нарушений, такого действия не оказывали. Эти данные могли бы служить важным доказательством связи психотомиметического эффекта ДЛК с нарушением обмена адреналина, если бы сама методика, с помощью которой были получены эти результаты, не подвергались сомнению, о чем мы упоминали выше.

Следует отметить, что Хоффер и его сотрудники считают, что психоз вызываемый ДЛК, обнаруживает значительное сходство с острой шизофренией, хотя и не абсолютное, но, во всяком случае, более отчетливое, нежели сходство между свежезаболевшими и деградированными больными шизофренией. Поэтому, по их мнению, доказательство связи между действием ДЛК на психику и образованием патологических продуктов обмена катехоламинов явилось бы одновременно доказательством роли этих продуктов в генезе шизофрении. Сходство экспериментальных психозов с шизофренией оспаривается многими исследователями, уподобляющими ДЛК-психоз экзогенным типам реакции. Таким образом, роль нарушений обмена адреналина в генезе психических нарушений, возникающих после приема ДЛК, подтверждается рядом косвенных доказательств, представляется довольно правдоподобной, но прямых доказательств, подтверждающих правильность этого предположения, получить не удалось.

Несмотря на то, что гипотеза о связи шизофрении с образованием продуктов обмена адреналина возникла в значительной степени благодаря сходству строения мескалина и адреналина, исследование взаимодействия мескалина и адреналина проводилось лишь в отдельных работах и не дало сколько-нибудь определенных результатов.

В заключение кратко остановимся на вопросе о роли изменений обмена адреналина при маниакально-депрессивном психозе и при депрессивных состояниях другого происхождения. Интерес к этому вопросу в значительной степени связан с изучением механизма действия новых антидепрессивных средств – ингибиторов МАО и тофранила (имизина).

Немногочисленные работы, посвященные изучению обмена катехоламинов, среди которых следует указать прежде всего на работу Стрём-Ольсена, основанную на тщательном изучении динамики обмена катехоламинов у численно небольшой труппы больных, показали, что усиленное выделение с мочой адреналина наблюдается во время маниакальных состояний, тогда как в период депрессии оно снижается – если не по сравнению с нормальными величинами, то по сравнению с маниакальной фазой. При этом разница не зависела от степени двигательной активности больных. По данным Шинфука изменения в выделении с мочой, главным образом, норадреналина, за 2—3 дня предшествовали смене фаз.

В предыдущем разделе мы привели данные, свидетельствующие о большей вероятности связи стимулирующего действия ингибиторов МАО с их влиянием на обмен адреналина и норадреналина (а не серотонина).

На основании преимущественно экспериментов на животных установлено и центральное адренергическое действие другого антидепрессивного средства – тофранила.

Как ингибиторы МАО, так и тофранил в клинике вызывают преимущественно симптомы симпатотонии, а при передозировке нередко ведут к развитию гипоманиакальных и маниакальных состояний.

Все эти данные, свидетельствуя в пользу предположения о связи изменений эмоционального состояния больных с изменением тонуса вегетативной нервной системы, вместе с тем частично противоречат гипотезе В. П. Протопопова о патогенезе маниакально-депрессивного психоза. Как известно, В. П. Протопопов полагал, что как маниакальная, так и депрессивная фаза циркулярного психоза обусловлены повышением тонуса симпатической нервной системы, что подтверждается сходством вегетативных симптомов и изменений обмена наблюдаемых в обеих фазах. Разница в клинической картине (депрессия или мания) обусловлена тем, что процесс возбуждения, возникающий в гипоталамической области, в одних случаях иррадиирует на кору головного мозга, что ведет к развитию маниакального состояния, в других – индуцирует противоположный процесс – торможение, и тогда развивается депрессия. Приведенные выше исследования подтверждают роль симпатотонии в генезе маниакальных состояний, но противоречат положению о том, что симпатотония лежит и в основе депрессии. Эффективные антидепрессивные средства – ингибиторы МАО, тофранил являются, в основном, симпатотоническими средствами. Антидепрессивное действие, хотя и менее отчетливое, обнаруживает и другая группа стимуляторов ЦНС – амфетамины или «пробуждающие» амины. Напротив, симпатолитические (аминазин и другие производные фенотиазина) и парасимпатотонические (резерпин и его производные) препараты нередко ведут к развитию депрессивных состояний. Все это говорит о том, что развитию депрессии скорее способствует снижение симпатического тонуса и что вегетативные сдвиги, участвующие в развитии мании и депрессии противоположны по своему характеру. Вместе с тем, нельзя просто отбросить данные, добытые В. П. Протопоповым и его учениками, показывающие, что при депрессивных состояниях тонус симпатической нервной системы повышен.

Мы полагаем, что это противоречие может быть устранено, если предположить, что в основе развития депрессивных состояний могут лежать различные механизмы – часть депрессивных состояний связана с симпатотонией, как это и предполагал В. П. Протопопов, часть же – с парасимпатотониеи, как на это указывают результаты применения антидепрессивных средств. Хорошо известно, что эти лекарства дают терапевтический эффект лишь у части депрессивных больных, у части же состояние не изменяется или наступает обострение депрессии. Мы полагаем, что это различие в эффективности антидепрессивных средств может быть связано с различием в механизмах их возникновения. Антидепрессивные средства, повышающие тонус симпатической (эрготропной) системы должны давать хороший эффект у тех больных, у которых депрессия связана со снижением тонуса этой системы, напротив, если симпатический тонус повышен до начала лечения можно ожидать ухудшения в состоянии больных при назначении им современных антидепрессивных средств. Наш собственный опыт, пока недостаточный, говорит в пользу вероятности такого предположения.

Суммируя все приведенные выше данные можно сказать, что клинический опыт оправдывает постановку вопроса о роли, которую играют адреналин и норадреналин и продукты их обмена в генезе шизофрении. Кети в своем обзоре называет эту гипотезу «заманчивой, остроумной и правдоподобной». Однако приходится согласиться с мнением, что собранные на сегодняшний день фактические данные недостаточны для того, чтобы считать эту гипотезу доказанной. Отметим, что к такому выводу приходит и Смизис, являющийся одним из создателей теории о нарушении обмена катехоламинов, как основе патогенеза шизофрении.

Подавляющее большинство наблюдений, подтверждающих роль адреналина в генезе шизофрении, сделано Хоффером, Осмондом и их сотрудниками. Несомненно, более достоверными были бы данные, полученные различными исследователями, работающими независимо друг от друга. До последнего времени, однако, число подобных работ остается весьма ограниченным.

Стремление Хоффера и его сотрудников, психологически вполне понятное, объяснить с помощью созданной ими теории возможно большее число явлений, наблюдаемых в клинике психических заболеваний, приводит к тому, что эта теория вызывает столь же естественный скептицизм других исследователей. Если наличие одного единственного токсического фактора, вызывающего самые различные синдромы, наблюдающиеся при шизофрении, уже представляется маловероятным, то еще менее вероятным представляется, что все тот же фактор может объяснить – пусть даже частично – возникновение хронического алкоголизма, участвовать в генезе эпилепсии, обусловливать психотомиметический эффект ДЛК. Универсализация теории делает ее менее правдоподобной и приводит к тому, что теория отбрасывается целиком, вместе с содержащимися в ней рациональными элементами. Между тем, нет и достоверных данных, позволяющих отвергнуть роль нарушений метаболизма адреналина и норадреналина в генезе психических заболеваний, в частности – шизофрении.

Современное состояние наших знаний позволяет предполагать, что тонус вегетативных центров головного мозга, а следовательно и обмен одного из медиаторов вегетативной нервной системы – адреналина играет роль в развитии психических нарушений, прежде всего изменений эмоциональной сферы. Вещества, близкие по строению к адреналину и, возможно, образующиеся в организме человека, способны вызывать изменения психики, сходные с изменениями у больных шизофренией. Уточнение роли обмена катехоламинов при психических заболеваниях является задачей дальнейших исследований, которым поспешное конструирование гипотез и теорий может, наряду с некоторой пользой, принести и значительный вред. Исследования такого рода сталкиваются со значительными трудностями, т. к. данные, полученные при изучении мочи и крови больных, недостаточно достоверны, когда речь идет о процессах, происходящих на уровне центральной нервной системы. Группа экспертов Всемирной организаций здравоохранения, изучавшая этот вопрос, высказала убеждение, что адреналин (равно как и серотонин и ацетилхолин) является только представителем целой группы сходных веществ, и, может быть, представителем, не играющим решающей роли. В частности, предшественники адреналина – ДОФА, допамин могут по данным некоторых исследователей оказывать значительное влияние на ЦНС. Вполне вероятно, что в центральной нервной системе встречаются и более специфичные для нее вещества, отсутствующие на периферии.

Разумеется, вряд ли можно рассчитывать, что изменения обмена только одного медиатора, будь то адреналин или серотонин, или даже нарушения их равновесия смогут объяснить всю пеструю психопатологическую симптоматику шизофрении и маниакально-депрессивного психоза, механизм действия психотомиметических средств и т. д. Однако изучение химических процессов, происходящих в головном мозгу, помогает лучше понять природу нарушений, лежащих в основе психозов, и тем самым отыскать пути их рациональной, патогенетической терапии. Создание ряда антидепрессивных средств, основанное на предположении о связи антидепрессивного действия с торможением МАО, доказывает практическую ценность такого подхода уже при современном уровне наших знаний.

ЛИТЕРАТУРА

1. Анохин П. К. – Физиол. ж. СССР, 1957, т. 43, стр. 1072.

2. Банщиков В. М., Столяров Г. В. – Ж. невропат. психиатр., 1963, т. 63, стр. 295.

3. Вольфовский О. И. – В кн. Лечение шизофрении, Х-в, 1939, стр. 440.

4. Гамбург А. Л. – Ж. невропат. психиатр., 1961, № 8, стр. 1216.

5. Лапин И. П., Xаунина Р. А., Щелкунов Е. Л. – Ж. невропат. психиатр., 1962, т. 62, стр. 183.

6. Утевский А. М. – В сб. Биохимия нервной системы Киев, 1954, стр. 247.

7. Утевский А. М., Осинская В. О. – Укр. біохімічн. ж., 1955, т. 27, стр. 247.

8. Шаталова А. А., Мягер В. К. – Ж. невропат. психиатр., 1960, № 10, стр. 1338.

9. Abelу P. – Ann. méd. psychol., 1960, p. I, p. 1.

10. Abelу P. – Ann. méd. psychol., 1961, v. 119, p. 67.

11. Abelу P., Delaville M. – Ann. méd. psychol., 1960, v. 118, p. 516.

12. Abelу P., Riсhardeau N., Didieu-Anglade G., Benoit J. – CI – Ann. méd. psychol., 1959, v. 1, p. 543.

13. Apter N. – Amer. J. Psychiat., 1958, v. 115, p. 55.

14. Ashbу W., Collins G., Вassett M. – J. Ment. Sci., 1960, v. 106, p. 1555.

15. Васq Z. – Pharmacol. Rev., 1949, p. II, p. 1.

16. Вeauvallet M., Fugazza J. – C. r. Soc. biol., 1960, v. 154, p. 1419.

17. Benda Ph. – Presse méd., 1959, v. 67, p. 1818.

18. Вenjamin J. – Psychosom. med., 1958, v. 20, p. 427.

19. Вergsman A. – Acta psychiat. neurol. Scand., 1959, v. 34, Suppl. 133, p. 5.

20. Berthiaume M., Leduc J., D'Iorio A. – Arch. gen. Psychiat., 1960, v. 2, p. 468.

21. Blaschko H. – Pharmacol. Rev., 1954, v. 6, p. 23.

22. Brodie В., Spector S., Shore P. – Pharmacol. Review, 1959, v. 11, p. 548.

23. Вrune G., Psсheidt G. – Fed. Proc., 1961, v. 20, p. 889.

24. Carlsson A., Lindquist M., Magnusson Т., Waldeck B. – Science, 1958, v. 127, p. 471.

25. Carlsson A., Rasmussen E., Kristjansen P. – J. Neurochem., 1959, v. 4, p. 318.

26. Carlsson A., Rasmussen E., Kristjansen P. – J. Neurochem., 1959, v. 4, p. 321.

27. Cohen G., Holland В., Goldenberg M. – Arch. Neurol. Psychiat., 1958, v. 80, p. 484.

28. Cohen G., Holland В., Goldenberg M. – Arch. gen. Psychiat., 1959, v. 1, p. 228.

29. Densоn R. – Dis. Nerv. Syst., 1962, v. 23, p. 167.

30. De Schaepdryver A., Preziosi P. – Boll. soc. ital. biol. sperim., 1959, v. 35, p. 327.

31. Duner H. – Acta physiol. Scand., 1954, v. 32, p. 63.

32. EImadjian F., Hope J., Freeman H. – Arch. Neurol. Psychiat, 1957, v. 77, p. 399.

33. EImadjian F., Hope J., Lamsоn E. – J. clin. Endocrinol., 1957, v. 17, p. 608.

34. English D. – Amer. J. Psychiat., 1961, v. 117, p. 865.

35. Euler U. – Pharmacol. Rev., 1954, v. 6, p. 15.

36. Fazekas J., Thomas A., Johnsohn J., Young W. – Arch. Nieurol Psychiat., 1960, v. 2, p. 435.

37. Feldstein A. – Amer. J. Psychiat., 1959, v. 116, p. 454.

38. Fleetwood M., Diethelm O. – Amer. J. Psychiat., 1951, v. 108, p. 433.

39. Garb S., Tiwari N, Chapman L. – Amer. J. Psychiat., 1957, v. 113, p. 740.

40. Gastaldi G., De Renzi E., coll. – Rev. Pat. nerv., 1958, v. 79, p. 225.

41. Gellhorn E. – Psychiat. Res. Rep. Amer. Psychiat. Ass., 1960, v. 12, p. 209.

42. Giacobini E., Izikowitz S., Wegmann A. – Arch. gen. Psychiat., 1960, v. 3, p. 289.

43. Golse J., Morel P., Gautier H. – Ann. méd. psychol., 1961, v. 119, p. 129.

44. Henneman D., Altschule M., Goncz R.-M., Davis P. – Arch. intern. Med., 1955, v. 95, p. 594.

45. Hоagland H., Bergen J., Bloch E., Elmadjava E., coll. – Jappl. Physiol., 1955, v. 8, p. 149.

46. Hoffer A. – J. clin. exper. psychopathol., 1957, v. 18, p. 27.

47. Hoffer A. – В кн. Hormones, Brain Function and Behavior, N. Y. 1957, p. 181.

48. Hoffer A. – Amer. J. Psychiat., 1958, v. 114, p. 752.

49. Hoffer A. – Dis. Nerv. Syst., 1959, v. 20, p. 597.

50. Hoffer A. – Dis. Nerv. Syst., 1960, v. 21, p. 79.

51. Hoffer A. – J. Nerv. Ment. Dis., 1960, v. 130, p. 93.

52. Hoffer A., Callbeck M. – J. Ment. Sci., 1960, v. 106, p. 138.

53. Hoffer A., Kenуоn M. – Arch. Neurol., 1957, v. 77, p. 437.

54. Hoffer A., Osmond H. – J. Nerv. Ment. Dis., 1955, v. 122, p. 448.

55. Hoffer A., Osmond H. – J. Nerv. Ment. Dis., 1959, v. 128, p. 18.

56. Hoffer A., Osmond H. – Quart. J. Stud. Ale, 1959, v. 20, p. 750.

57. Hoffer A., Osmond H. – Dis. Nerv. Syst., 1962, v. 23, p. 204.

58. Hoffer A., Osmond H., Callbeck M., Kahan I. – J. Clin. exper. Psychopathol., 1957, v. 18, p. 131.

59. Hoffer A., Osmond H., Smуthies J. – J. Ment. Sci., 1954 v. 100, p. 29.

60. Hoffer A., Рауza A. – Amer. J. Psychial.. 1960, v. 116, p. 664.

61. Hoffer A., Smith C, Chwelos N.. Callbeck M., coll. – J. clin. exper. Psychopathol., 1959, v. 20, p. 125.

62. Holland В., Соhen G., coll. – Fed. Proc., 1958, v. 17, p. 378.

63. Holtz P. – Psychiat. Neurol., 1960, Bd. 140, S. 175.

64. Holtz P., Osswald W., Stock K. – Arch. exp. Path. Pharmak, 1960, Bd. 239, p. 1.

65. King В., SokoIоff L., WeсhsIer R. – J. clin. invest., 1952, v. 31. p. 273.

66. Kopin I. – Science, 1960, v. 131, p. 1372.

67. Krupp P., Monnier M. – Experientia, 1960, v. 16, p. 206.

68. Kusсhke H., Ditfurth H. – Klin. Wschr., 1958, № 16, S. 773.

63. Lа Brosse E., Mann J., Ketу S. – Neurol. Psychiat, 1962, v. 15, p. 1432.

70. Layne D., Sоurkes T. – J. Nerv. Ment. Dis., 1960, v. 130, p. 93.

71. Lea A. – J. Ment. Sci., 1955, v. 101, p. 538.

72. Leach В., Cohen M., Heath R., Marten S. – Arch. Neurol, Psychiat., 1956, v. 76, p. 635.

73. Leach В., Heeth R. – Arch. Neurol. Psychiat., 1956, v. 76, p. 444.

74. Manger W., Sсhwarz В., coll. – Arch. Nerul. Psychiat, 1957, v. 78, p. 396.

75. McKellar P. – J. Social Psychiatry, 1957, v. 3, p. 170.

76. Mendelsоn J., Kubzansky P., coll. – Arch. gen. Psychiat, I960, v. 2, p. 147.

77. Minz В., Noel P. – C. r. Soc. biol., 1959, v. 153, p. 1937.

78. Minz В., Thuillier J. – C. r. Soc. biol., 1959, v. 153, p. 962.

79. Minz В., Walaszek E. – С r. Acad. Sci., 1957, v. 244, p. 1974.

80. Minz В., Walaszek E. – J. Nerv. Ment. Dis., 1960, v. 130, p. 420.

81. Moruzzi G. – Clin. terap., 1959, v. 17, p. 559.

82. NоvaI J., Brande В., Sоhler A. – Fed. Proc., 1959, v. 18, p. 428.

83. Osmond H. – Dis. Nerv. Syst, 1955, v. 16, p. 101.

84. Osmond H., Hoffer A. – J. Ment. Sci., 1958, v. 104, p. 302.

85. Osmond H., Hoffer A. – J. Ment. Sci., 1959, v. 105, p. 653.

86. Osmond H., Hoffer A. – Canad. M. A. J., 1959, v. 80, p. 91.

87. Osmond H., Smуthies J. – J. Ment. Sci., 1952. v. 98, p. 309.

88. Оvshinsky S. – J. Nerv. ment. Dis., 1958, v. 127. p. 180.

89. Pollin W., Goldin S. – Neurol. Psychiat., 1962, v. 15, p. 1431.

90. Quinn G., Brodie В., Shore P. – J. Pharmacol, exper. Therap., 1958. v. 122, p. 63.

91 Randrup A.. Munkvad L – Amer. J. Psychiat., 1960, v. 117, p. 153.

92. Regan P., Reilly J. – J. Nerv. Ment. Dis., 1958, v. 127, p. 12.

93. Reilly J., Regan P – Proc. Soc. Exper. Biol. Med., 1957, v. 95, p. 377.

94. Resnick O., EImadjian F. – Amer. J. Physiol., 1956, v. 187, p. 626.

95. Resnick O., Freeman H. – Arch. gen. Psychiat., 1962, v. 6, p. 388.

96. Resnick O., WoIfe J., Freeman H., Elmadjian F. – Science, 1958, v. 127, p. 1116.

97. Sakamоtо K. – Psychiat. Neurol. Jap., 1959, v. 61, p. 1497.

98. Sano I. – Biochim. Biophys. Acta, 1959, v. 32, p. 586.

99. Saunders J. – Ann. N. Y. Acad. Sci., 1959, v. 80. p. 712.

100. Shinfuku N., Omura M., Kayano M. – Yonago acta med., 1961, v. 5, p. 109.

101. Shore P., Olin J. – J. Pharmacol. exper. Therap., 1958. v. 122, p. 295.

102. Silverman A., Cohen S., Shmavonian В., Kirschner N – Rec. Advanc. Biol. Psychiat, 1961, v. 3, p 104.

103. Smythies J. – Lancet, 1958, p. II, p 308.

104. Smythies J. – Nature, 1959, v. 183, p 545.

105. Smythies J. – Lancet, 1960, p. I, p. 1287.

106. Shröm-Olsen R., WeiI-MaIherbe H. – J. ment. Sci., 1958, v. 104, p. 696.

107. Sulkowitch H., Altschule M. – Arch. Gen. Psychiat, 1959, v. 1, p. 108.

108. Sulkowitch H., Perrin G., Altschule M. – Proc. Soc. Exper. Biol. Med., 1957, v. 95, p. 245.

109. Szara S., Axelrod J., Perlin S. – Amer. J. Psychiat., 1958, v. 115, p. 162.

110. Szara S., Axelrod J. – Amer. J. Psychiat., 1960, v. 116, p. 665.

111. Szatmari A., Hoffer A., Schneider R. – Amer. J. Psychiat., 1955, v. 3, p. 603.

112. Taubmann G. – Zbl. Neur., 1956, Bd. 137, S. 142.

113. Taubmann G., Jantz H. – Nervenarzt, 1957, Jg. 28, S. 485

114. Tissоt R. – Encéphale, 1961, v. 50, p. 205.

115. Udenfriend S., CreveIing С – J. neurochem., 1959, v. 4, p. 350.

116. Vander W., SpoerIein M. – Arch. internat. pharmacodyn., 1962, v. 137, p. 145.

117. Veech R., Altschule M., Sulkowitch H., Holliday Ph. – Arch. gen. Psychiat., 1960, v. 3, p. 642.

118. Veech R., Вigelow L., Dencula W., Altschule M. – Arch. gen. Psychiat, 1961, v. 5, p. 127.

119. Vоgt M. – Pharmacol. Rev., 1954, v. 6, p. 31.

120. Vojtechovský M., Grof S., Vítek V. – Čsl. psychiatr., 1962, v. 58, p. 383.

121. Weil-Malherbe H. – J. Ment. Sci., 1955, v. 101, p. 733.