Текст книги "Джонни Бахман возвращается домой"

Автор книги: Гейнц Зенкбейль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)

52

Усиленное движение на улице.

Похвала унтерштурмфюрера.

«Мы будем бороться, как спартанцы!»

От избытка охватившей радости Джонни не сразу обратил внимание на громовые раскаты вдалеке. Только сейчас он отчетливо услышал их. В это время на центральной улице снова стало многолюдно. Люди с пустыми хозяйственными сумками и тощими рюкзаками вновь напали свои отчаянные поиски чего-нибудь из съестного. Из пивной на углу вывалилось около двух дюжин ополченцев, большей частью пожилых людей с впалыми лицами, почти стариков. На некоторых из них можно было заметить кое-какие предметы военного снаряжения: портупеи, ранцы, пилотки и противогазные сумки. Джонни увидел у некоторых из них штыки.

«Для чего им эти штыки?» – мысленно спрашивал себя мальчик. – Уж не хотят ли они идти с ними на советские танки?» Мальчуган видел, как лениво и неохотно, мешая друг другу, занимают они свои места в строю перед пивной, прежде чем уйти выполнять приказ однорукого капитана.

Нисколько не лучше выглядели и человек двадцать зенитчиков, которые под предводительством небритого унтер-офицера пролезли через отверстие в уличной баррикаде, чтобы оказаться по ту сторону заграждения. Все они, за исключением своего командира, который был вооружен пистолетом, были снабжены только саперными лопатками.

Несколько лучшее впечатление оставили о себе солдаты вермахта силой до батальона, которые в считанные минуты превратили улицу в небольшой военный лагерь. Каждый из солдат был вооружен карабином или автоматом, помимо этого у всех на ремне болтались ручные гранаты, имелись у них и легкие минометы.

Зазвучали команды. Прошло немного времени, и батальон был разделен на небольшие группы. Наконец на баррикаду прибыла группа эсэсовцев. Серая форма их выглядела новой, сшитой словно по заказу. Правда, кое у кого из эсэсовцев мундиры были испорчены пожаром.

– Кто здесь командует?! – грубо выкрикнул высокий унтерштурмфюрер.

Грилле мигом соскочил с камня.

– Я!

– Кем назначены?

– Сам, я…

– Вздор под соусом, – грубо прервал его эсэсовец. – Хотел бы я знать, кто сюда привел эту свору?!

– Это я сам им приказал.

Офицер-эсэсовец, которому самому на вид едва ли было больше двадцати лет, бросил холодный взгляд на Грилле. – Сбежал небось откуда-нибудь, и вот теперь изображаешь из себя отважного воина, а?

Грилле побледнел, его тонкие губы задрожали. Он не мог произнести ни слова.

– Ну?!

– До этого здесь располагался отряд ополченцев, господин унтерштурмфюрер, – наконец заговорил он, – один другого старше. Выдохлись они. Вот тогда я и подумал… тут мы же можем… – Грилле начал заикаться.

– Вот я тогда и подумал, – передразнил его эсэсовец гнусавым голосом. – Ну, хорошо. – Эсэсовец сменил ехидный тон на снисходительный и продолжил: – Я вижу, что вы тут честно выполняете свой долг. И дальше так держать! Фюрер будет гордиться вами!

Грилле, щелкнув каблуками, вытянулся.

– Мы во что бы то ни стало удержим эту позицию!

Офицер ухмыльнулся.

– Опалите русским хорошенько шкуру, если они захотят пройтись по этой улице!

– Выполним! – Грилле мгновенно преобразился. Похвала, видимо, подняла его дух. – Можно задать вам один вопрос, господин унтерштурмфюрер?

– Да?

– Где в настоящее время находится наш фюрер?

– Как это где! Разумеется, здесь, в Берлине! Фюрер не бросит нас на произвол судьбы. Он или победит вместе с нами, или вместе с нами погибнет в бою!

– Благодарю вас, унтерштурмфюрер!

Как только эсэсовцы скрылись в том же направлении, что и ополченцы, зенитчики и солдаты, веснушчатый парень не удержался и подковырнул Грилле:

– Лучше нужно было бы спросить, куда они все подевались? Если дело так пойдет и дальше, скоро в городе, кроме нас, никого не останется.

– Нам бы всем иметь преданность унтерштурмфюрера, – отбился Грилле.

– Выходит, ты хочешь здесь сражаться? – выпытывал Джонни.

Грилле вскарабкался на баррикаду. Мальчуган последовал за ним. По ту сторону баррикады из-за домов кверху поднималась густая, черная завеса. Теплый ветер нес оттуда копоть, пыль и запах гари.

– Эта улица, – сказал Грилле, описывая широкий жест, – важна в стратегическом отношении. Она защищает подступы к центру города, к жизненно важным центрам.

– А если позади нас уже идет бой? – возразил ему Джонни.

– Это враждебная пропаганда!

– Да, но разве ты сам не слышишь? Перед нами громыхает, но и за нашими спинами тоже воюют.

Грилле сделал театральный жест.

– Ну и что! Мы останемся здесь! Мы будем сражаться, как спартанцы при царе Леониде…

– Но ради чего? – прервал его мальчуган.

– Что такое? – спросил Грилле и испытующе посмотрел на Джонни.

– Я думаю, – сказал мальчик, – что эта баррикада, какой бы она ни была широкой, не сможет задержать русские танки и разлетится в пух и прах от мощных залпов советской артиллерии.

– В укрытие! – прокричал вдруг Грилле и спрыгнул с баррикады. Джонни и еще несколько парнишек последовали его примеру и прыгнули в окопчик. Они пристально всматривались в оранжевое, покрытое черными тучами небо. Два самолета с завывающими моторами промчались над улицей. И хотя произошло это буквально в считанные секунды, все отчетливо рассмотрели пятиконечные красные звезды на крыльях. С самолетов не стреляли и не сбрасывали бомб. Они летели так низко над крышами домов, что Джонни боялся, как бы они не задели за дымовые трубы. Когда самолеты скрылись, на улице вновь воцарилась тишина.

– Вы идиоты! – грубо рявкнул Грилле на парней, которые настолько растерялись, что остались стоять кто где был. – А если бы они вас скосили?! – Он вылез из окопчика на улицу, смахнул рукой пыль с пулемета и стряхнул песок с обмундирования.

– Ну, вполне возможно. Во всяком случае, я объявляю воздушную тревогу!

– А что делать с баррикадой?

– Что значит, что делать?

Веснушчатый молча показал на проход, который зиял большой дырой.

– Проход немедленно закрыть! – распорядился Грилле.

53

Встреча с Францем.

Автомобильный гудок.

Укрощение «золотого фазана».

«Я буду рад еще раз встретиться с вами».

Джонни наступило время уходить, чтобы не опоздать на встречу с Францем. Прижимаясь к стене, чтобы не привлекать к себе внимания, он отошел от баррикады и вскоре оказался в условленном месте. Мальчугану не пришлось долго искать. Он увидел Франца примерно в ста метрах от себя в нише из кирпича, которая возвышалась из руин и, очевидно, когда-то украшала первый этаж бывшего флигеля. Правда, видимость из этой ниши была несколько ограниченной.

Джонни подробно сообщил обо всем, что узнал на улице.

– У этого мерзавца, твоего Грилле, чешется шея. Так ему хочется на костях гражданского населения незадолго до полного разгрома заработать свой Рыцарский крест.

– Он хочет здесь сражаться, как спартанцы при каком-то царе.

– Леониде, – подсказал ему Франц.

– Да. Откуда ты это знаешь?

– Выходит, что эти парни превратили его в свой идеал. Ты же тоже должен это знать.

– Что это значит? – Джонни кивнул в сторону северо-востока. – Оттуда должны наступать части Красной Армии, а почти все немецкие солдаты и ополченцы, которые здесь до сих пор появлялись, уходили не в этом, а в противоположном направлении, к центру города.

– Мы должны только радоваться, если все гитлеровцы уйдут из этого района, и чем дальше, тем лучше. К сожалению, это сделают далеко не все. От нас и до Данцигерштрассе в пределах кольца городской дороги все еще полно фашистских солдат.

Ополченцы и кадровый батальон вермахта брошены, чтобы заткнуть дыру около Александерплац. Там со вчерашнего дня идут сильные бои.

– Возможно, советские солдаты в нашем районе и не появятся вовсе?

– Появятся, – решительно сказал Франц, – можешь не волноваться: самое позднее сегодня вечером они будут здесь! Мы слушали сообщение по радио. Во всех районах города, которые уже освобождены советскими товарищами, – в Карлсхорсте, в Шененвальде, и в Вайсензее люди уже вышли из подвалов. Русские раздают жителям продукты питания. А мы тут должны еще сидеть, как на пороховой бочке. Да еще эти сопливые мальчишки, которые непременно хотят поиграть в войну. Если бы я только знал…

Джонни хотел было еще поговорить о Грилле, но вдруг Франц сделал предостерегающее движение. Он напряженно всматривался вперед. Мальчик слышал, как где-то неподалеку раздался гудок машины. Непривычный, требовательный гудок. «Автомобиль, сейчас?»

– Что-то, кажется, у них произошло, – проговорил Франц. – Видимо, разногласия выясняют. – Он встал во весь рост, взял карабин. – Пошли, – позвал он Джонни, – но держись немного в стороне. Думаю, мне кое-что предстоит сделать!

Франц приблизился к баррикаде и, притаившись за кучей битого кирпича, начал наблюдать за парнями из гитлерюгенда, которые все, как один, вылезли на баррикаду.

Внимание парней привлек черный, блестящий автомобиль, который подъехал к заграждению с противоположной стороны. У распахнутой дверцы стоял коротконогий, толстый мужчина в форме горчичного цвета и темно-коричневых сапогах. На заднем сиденье машины расположилась молодая женщина с короткими завитыми волосами, которая была одета, несмотря на весеннюю пору, в пушистую меховую шубу. Лицо у женщины было каким-то безучастным, зато мужчина становился все оживленнее.

Он встал на цыпочки и крикнул дребезжащим, привыкшим к речам голосом:

– Камераден из гитлерюгенда, нам необходимо здесь проехать!

– «Золотой фазан», – тихо заметил Франц. – Какой-нибудь чиновник среднего толка, а может, даже и мелочь.

Подростки были против, а один из них даже проворчал:

– Как бы не так: мы только что заделали проход.

Человек в униформе немного сбавил тон,

– Так-то оно так, но нам нужно двигаться дальше. Итак, ребята, за работу!

– Куда вы, собственно, хотите проехать? – рискнул спросить веснушчатый, небрежно скрестив руки на груди.

Толстяк сглотнул слюну. Затем он сделал левой рукой театральный жест, будто хотел успокоить им собравшихся.

– Умно задан вопрос. Совершенно верно, так и нужно спрашивать! Но поймите, камераден, не обо всем можно говорить.

– Я не думаю, что он станет им отвечать, – сказал Франц. – Эти фашистские бандиты, упустив инициативу, по-видимому, пытаются улизнуть.

– Но мы не можем из-за одной вашей машины снова все разбирать, – решительно проговорил веснушчатый.

Грилле пока предпочитал не высказываться. У него нервно подергивались уголки рта. Очевидно, он чувствовал себя не очень-то уверенно, тем более, что то один, то другой подчиненный вопросительно поглядывал в его сторону, ожидая от него принятия решения.

– Сиди здесь! – сказал Франц Джонни. – Если со мной что-нибудь случится, немедленно извести Рихарда и Алешу. А если все пойдет как по маслу, чуть позднее приходи сам. Но сделай вид, что мы с тобой незнакомы, ты меня понял?

Франц спустился на мостовую и подошел к баррикаде.

– Ну, что тут у вас происходит? Торгуетесь, как на базаре! – крикнул он, подойдя ближе. – Какие-нибудь разногласия?

Парни из гитлерюгенда, как по команде, повернулись к нему.

– А это еще что за диковинное зрелище?! – продолжил Франц. Говорил он на этот раз очень громко и поразительно четко. – Да и как тут не удивиться: автомобиль и мужчина, который вывез погулять свою даму, и все это в часы, когда решается судьба всей нации!

– Что вы себе позволяете?! – гаркнул мужчина в униформе, и его мясистое лицо налилось кровью. – Да я вас…

– Вы уже ничего не можете! – грубо оборвал его Франц. – Сейчас, когда каждая машина, каждый литр бензина должны идти на нашу героическую борьбу, здесь кто-то так гудит, как будто едет в отпуск!

– Да я вас за такие слова…

– Ваши документы! – решительно потребовал Франц.

– Вы слышите, я…

– Вы себя уже показали, кто вы такой! Итак, не тяните время, ваши документы!

– Вы, вы!.. – запыхтел мужчина.

– Побыстрее!

Вдруг мужчина начал шарить короткопалыми руками под униформой, но вместо того чтобы достать документы, он полез в кобуру, которую носил под мундиром.

Франц, видимо, рассчитывал на подобную реакцию. Он мигом дослал патрон в патронник.

– Так дело не пойдет! – крикнул он. – Руки вверх!

Мужчина в униформе заколебался.

– Руки вверх! – проревел Франц диким голосом.

Толстяк растерянно вытянул вверх свои пухлые руки, однако пистолета не выпускал.

– Так, а теперь бросай оружие!

Пистолет упал на мостовую.

– Вы еще ответите за все это, – пропыхтел мужчина.

– Ответить? Я отвечу, – уже спокойно произнес Франц. – И тогда я расскажу: сюда прибыл какой-то подозрительный тип, который хотел укатить в тыл, отказывался предъявить документы, что дьявольски смахивало на бегство и на трусость перед врагом. Хуже того, он даже требовал, – тут Франц описал карабином круг, – он требовал от этих преданных фюреру юных солдат открыть уличную баррикаду, и все это в тот момент, когда каждую минуту можно ждать большевистского наступления. Я надеюсь, вам уже ясно, что это будет значить для вас?

– Но… – начал было мужчина.

– Никаких но, – прервал его Франц. – Вам известен приказ фюрера от шестнадцатого апреля, не так ли? Тогда вы должны знать. На вас почетный мундир национал-социалиста, который вы только что хотели позорно осквернить!

– Вы не имеете права! – проорал мужчина.

– А, катись-ка ты ко всем чертям! – крикнул Франц, с отвращением скривив рот.

Мужчина в униформе бессильно опустил руки.

– Что это значит?

Франц не ответил. Он лишь коротко кивнул в том направлении, откуда приехала машина.

Толстяк сделал несколько шагов к машине.

– Стой! Машина останется здесь! Она конфискована!

Мужчина, взявшись за ручку дверцы, отдернул руку назад, настолько он стал безвольным.

– Дама пусть выйдет, – учтиво распорядился Франц.

Парни из гитлерюгенда весело засмеялись.

– Дружище, камерад, – крикнул Францу веснушчатый, когда мужчина в униформе и женщина в шубе исчезли из виду, – но ведь он же развалится по дороге!

– Пожалуй, было бы справедливее пристукнуть на месте эту трусливую свинью! – заметил кто-то из юнцов.

Джонни тем временем уже затерялся среди парней. Он слышал, как Грилле сказал, обращаясь к Францу:

– Я тебе сегодня утром не поверил, честно говоря, камерад. Когда ты тут появился впервые, я тебя причислил к пораженческим элементам.

– Так можно и обмануться, – возразил Франц, нагибаясь за пистолетом толстяка, который все еще валялся на мостовой.

– Что делать с машиной?

– Она находится на вашем боевом участке и, следовательно, принадлежит вам.

– Спасибо, – поблагодарил Грилле.

– Ладно. – Франц усмехнулся, закинул за спину свой карабин, бросив на Джонни беглый лукавый взгляд. – А теперь я должен вновь вас покинуть. Я буду с моим отрядом совсем рядом.

– Я буду рад, – заметил Грилле, – ещё раз встретиться с вами.

– А, собственно говоря, почему бы и нет? – Франц уже не усмехнулся, а прямо-таки оскалил зубы, и его темно-багровый шрам на щеке заходил взад и вперед. – Вполне может быть, что вам снова понадобится помощь от нас, старых волков, не правда ли?

– Вполне возможно, – серьезно ответил Грилле.

54

Неожиданная попойка.

Артиллерийский обстрел.

Появление советских танков.

«Подкрепление, слава богу!»

Настроение парней с баррикады поднялось еще больше, когда они безо всякого приказа своего командира перелезли через баррикаду и основательно обшарили машину «золотого фазана». Из багажника они вытащили несколько картонных коробок, ящик и большой, набитый пачками печенья мешок. В картонных коробках были банки с сардинами в масле и мясными консервами. Каждый взял себе то, что он хотел. У некоторых из парней оказались при себе ножи, которыми они ловко вскрывали банки. Пропитанную маслом рыбку толщиной в палец клали на печенье и ели. Свои бутерброды они запивали вином, золотистым вермутом, двадцать бутылок которого они нашли в ящике, упакованном в тонкую стружку. Кое-кто из ребят потягивал вермут из своих кружек, другие – прямо из бутылок, отбивая горлышко о камень.

Грилле через четверть часа стал озабоченным и приказал прекратить пить, но его уже не слушали.

– Вот еще что придумал, – возражали ему ребята. – Поднять, а почему бы нам и не поднять себе немного настроение, старые германцы всегда были неравнодушны к вину! Никакой беды не будет!

Наступила вторая половина дня, а вино все еще не кончилось. Джонни уже давно вернулся бы к Францу и его товарищам, но ему не хотелось уходить от такой великолепной еды. Наевшись, он начал клевать носом, но все же заметил, что юнцы, за исключением веснушчатого, становятся все разговорчивее и веселее. Они то и дело провозглашали тосты в честь Франца.

– Троекратное «ура» храброму старому вояке! – выкрикивали, ругая толстого фашиста в униформе, который увиливал от участия в боях.

Затем они начали хвастаться друг перед другом, говорить, сколько они думают подбить русских танков.

Джонни, усевшись на край окопа, не переставал удивляться, как нагло себя вели эти подростки. Они даже собирались предпринять вылазки на центральную улицу, что, по их словам, было бы гораздо лучше, чем сидеть без дела и ожидать неизвестно чего.

Спустя некоторое время они заплетающимися языками начали петь песню об ореховом кусте и о дальнем походе, в котором ландскнехты имеют вдоволь и выпивку и жратву.

Затем Джонни увидел двух парней из гитлерюгенда с бледно-зелеными лицами, которых выворачивало на краю окопа, увидел силуэт Грилле, который все оставшиеся бутылки с вином разбил прикладом своего автомата. Звон осколков приглушенно доходил до ушей мальчугана, как через плотную стену из ваты. Джонни заснул…

Когда мальчик проснулся и пришел в себя, то сразу же обратил внимание на сумрачное небо. Но это был какой-то ненастоящий сумрак. Черная стена облаков, находившаяся в постоянном движении, все больше разрасталась. Она надвигалась ближе и ближе. Только на западе была чуть видна серая полоска, сквозь которую на землю падал бледный солнечный свет. По улице тут и там метались какие-то призрачные фигуры: женщины с мокрыми платками у рта, раненые солдаты в разорванном обмундировании.

Вот тогда-то Джонни услышал грохот артиллерийской канонады, состоявший из многоголосого рева и визга, свиста и шума. Орудия, которые вели огонь, казались придвинутыми значительно ближе, а снаряды пролетали уже не так высоко над крышами, как в предыдущие дни. Разрывы снарядов раздавались совсем близко.

Парни из отделения Грилле тем временем залегли во всю ширину улицы. Одни лежали прямо на баррикаде, другие притаились за ней, веснушчатый парень стоял на коленях за станковым пулеметом. У каждого из парней было по одному или по два фаустпатрона. Юнцы походили на оцепеневших цыплят. И только Грилле обнаруживал признаки жизни: согнувшись, хотя и медленно и менее ловко, чем обычно, он полз вдоль баррикады, и давал какие-то указания подчиненным. Но, какие именно, Джонни не расслышал. Иногда он дико размахивал руками, по-видимому, в припадке бешенства.

Тем временем в небе засверкали огненные стрелы, затем послышалось шипение и какое-то странное фырканье, десять, сто раз. Большинство юнцов, очевидно, слышали этот шум впервые. Они испуганно втянули головы в плечи и замерли в оцепенении.

Несколько парней, видимо струсив, пытались слезть с баррикады.

Но Грилле мигом оказался около них. Прикладом своего автомата он разгонял их по своим местам на баррикаде.

– У меня никто не смоется! – закричал Грилле.

И в тот же миг раздался громовой взрыв, вернее, целая серия взрывов, от которых задрожала вся мостовая. С крыш посыпались черепичные плитки.

И тут Грилле увидел Джонни.

– Что, ты все еще здесь?! – удивился он.

«В самом деле, что, собственно, мне здесь нужно? Разве Франц не сказал мне, чтобы я немедленно вернулся назад, как только возникнет опасность?»

– Я думал, что ты давным-давно сидишь в подвале, – проговорил Грилле, подползая к мальчику. Он был весь покрыт слоем известковой пыли. – Ну, парень, а ты, я вижу, храбрец, не испугался, как некоторые из этих сопляков. – Стволом автомата он ткнул в сторону юнцов. – Мое войско пало духом и тает на глазах: двое потихоньку удрали, а один лежит в собственной блевотине с той стороны, в окопе.

Раздался новый залп. Затем пальба несколько стихла. Слышалась лишь ружейно-пулеметная стрельба. Грилле еще раз обратился к Джонни.

– Вон там, за камнем, лежит каска, по крайней мере, надень ее!

Тут новый шум потряс улицу. Шум множества моторов, который, казалось, доносился со всех сторон.

– Тревога, танки! – диким голосом закричал Грилло и, оставив Джонни, поспешил на баррикаду.

Хотя шум явно нарастал, но никаких танков не было видно.

Вскоре послышалось бряцание гусениц танков. В воздухе запахло пылью, поднятой с мостовой. Юноша, которого Грилле только что затолкал на баррикаду, изворачиваясь по-кошачьи, соскользнул с заграждения. Оказавшись на улице, он бросился, как затравленный волк, к руинам и моментально исчез за развалинами каменной стены. Грилле даже не заметил этого, так как, сощурив глаза, он всматривался в улицу.

Джонни отполз к стене и залег прямо под балконом полуразрушенного дома. Через несколько секунд из густого облака пыли выползли неуклюжие, темные громадины двух танков.

– До команды не стрелять! – приказал Грилле, беря на изготовку патрон. – Нельзя выдавать себя так рано! Подпустим их поближе!

– Прекрати свои наставления! – проворчал веснушчатый, застыв за щитом своего пулемета.

Оба танка медленно катили: один посередине улицы, другой по тротуару. Последний свалил несколько закопченных, еще голых деревьев, а затем подмял под себя телефонную будку.

Не доехав по какой-то причине примерно четыреста метров до баррикады, танки вдруг остановились.

«Что-то сейчас будет?» – лихорадочно думал Джонни. Он слегка дрожал.

Танки двинулись дальше, а вслед за ними появились другие. Десять, двадцать!.. «Куда только задевался Франц? Почему его нигде не видно?» Мальчик напряженно прощупывал взглядом руины домов на той стороне улицы. Моторы танков вдруг заглохли, как будто советские танкисты догадались о том, на какого рода сопротивление они натолкнулись.

Эту короткую паузу два юнца использовали для того, чтобы сбежать с баррикады. Джонни едва заметил, как растворились они в проломе кирпичной стены.

На этот раз Грилле, видно, заметил что-то неладное. Он метался на одном месте, вскинул автомат, желая послать вслед дезертирам огненную очередь. Но не сделал этого (парни уже скрылись из виду). Вместо этого он крикнул Джонни почти плачущим голосом:

– Как же я теперь удержу позицию всего с девятью парнями!

«Тогда и ты сам убирайся отсюда, – хотелось сказать Джонни. – Валяй-ка отсюда вместе со своими людьми, катись на все четыре стороны! То, что ты хочешь здесь делать, это же настоящее безумие!»

– Как это девять? – вдруг послышался знакомый голос Франца из подворотни ближайшего дома.

«Наконец-то!» – захотелось крикнуть Джонни, но он все же не крикнул.

– Нас теперь двенадцать человек, юный герой! – выкрикнул Франц.

И тут, словно из-под земли, показался Рихард, маленький и сгорбившийся, а позади него Алеша. Алеша был в летнем пальто, которое он надел поверх советского обмундирования, а на голове у него красовалась широкополая гражданская шляпа. По-видимому, и пальто, и шляпа принадлежали ранее Руди Шнайдебаху.

Несмотря на серьезную ситуацию, Алешин вид развеселил Джонни, и он чуть было не засмеялся.

Грилле же растерянно смотрел на внезапно появившуюся троицу. Оба танка по ту сторону баррикады все еще не двигались с места. Наконец с видимым облегчением Грилле сказал:

– Подкрепление, слава богу!