Текст книги "Вот в чем фокус"

Автор книги: Герман Дробиз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

И вот получается: с жуликами лежать совесть не велит, с нормальными людьми – служебное положение не позволяет.

Слушай, неужели, пока это жулье ликвидируют, я успею мировой рекорд долголетия побить? Как думаешь? Какие перспективы?

МОВЕТОН

Есть, есть еще и среди нашего брата бахвалы. Дурно воспитанные люди. У нас в компании таких не принимают. Наш девиз – скромность. У нас чтобы кто-нибудь вслух сказал, сколько зарабатывает... Неприлично. Хвастаться доходами – фи, моветон. Только наоборот: не хватает, не знаю, как дотянуть, у кого перехватить и тому подобное. У нас беседуют так:

–   Золотая моя, что это вы осунулись? Заботы гложут?

–   И не говорите. Обещали дочке норковую шубу к сезону, и представьте – не хватает.

–   Э, золотая, мне бы ваши заботы. На шубу не хватает... Я сыну кооператив обещал, трехкомнатный. И вот, как говорится, подсчитали – прослезились. На двухкомнатный еще туда-сюда, а на трех – фигушки, ку-ка-реку.

–   Милые мои, как я вас понимаю. У самого на «Волгу» недостает.

–   А у меня не только на «Волгу», но и на «мерседес».

–   А у меня не только на «мерседес», но и на самолет. Еще на фюзеляж набирается, еще на крылья, если по сусекам поскрести. Ну, может, еще на шасси. А в целом – хоть свищи в кулак...

Вот так у нас разговаривают. Потому что девиз – скромность.

У нас если дама натуральные бриллианты или, хуже того, изумруды нацепит – с ней никто не поздоровается. У нас ювелир есть – мастер скромного стиля. Бриллианты под простое стекло, изумруды – под бутылочное, век гляди в упор, не догадаешься. Золото под бронзу, серебро под алюминий, платина под пластмассу – безупречно.

У нас если бутерброд делают, то не икру на масло мажут, а масло на икру. У нас если кто в ресторане марочный коньяк без перелива заказывает, мы того сторонимся – моветон. У нас принято – официанту: «Голубчик, не затруднись литр «Камю» в бутылках из– под «Кавказа».

У нас, если под суд идут... Боже упаси изобразить из себя этакого, знаете ли, финансового воротилу. Дурной вкус! Организатором себя выставлять, лидером, намекать на размах дела – моветон. Называть крупные суммы – моветон. Брать на себя минимум и крайне неохотно – вот хорошие манеры. Потому что девиз – скромность. И должен сказать, иногда и сроки удается получать соответственно вполне скромные. Но иногда, конечно, дают на всю катушку. И это с их стороны, мы считаем – фи, моветон!

В ОСТРОЙ СПОРТИВНОЙ БОРЬБЕ

– Товарищи тренеры и начальники команд, мы собрали вас в преддверии очередного сезона. План первенства в основном определился, но хотелось бы обсудить его в обстановке прямого откровенного разговора. Итак, чем мы порадуем в этом году наших болельщиков? По нашим наметкам тройка призеров выглядит так: «Бульдозер», «Трансформатор», «Расточник». Что касается остальных – вот, товарищи, пожалуйста, итоговая таблица. Смотрите не торопитесь, вникайте. Вопросы, предложения – какие угодно. Откровенно, доверительно – для того и собрались. Есть вопросы? «Межколхозводстрой»? Почему приговорен на вылет? Ну, зачем такие резкие выражения. Да, вам поручено замкнуть таблицу, так как вы становитесь резервом «Бульдозера» и не можете оставаться в одной лиге с ним. Есть еще вопросы? Не все сразу. Понятно, понятно, я и не сомневался, больше всего вопросов по призерам. Начнем с вас, уважаемый «Бензоколонщик»... Ну, не надо, не надо шуметь. Да, третье место было ваше. И в прошлом году тоже. И в позапрошлом. А сколько мест на вашем стадионе? Восемь тысяч, совершенно верно А «Расточник» отгрохал новый стадион, на все шестнадцать. Вам напомнить, какие задачи ставят перед нами финорганы? Сами помните? Очень хорошо.

Товарищи, относительно чемпионства «Бульдозера» просьба дискуссию не открывать. Звонили из министерства, завод хронически в прорыве, надо поднять настроение рабочего коллектива. Такое впечатление, что не все читают газеты. Продукцию этого предприятия ждут на важнейших стройках Севера. Если вас это не волнует, дорогой мой коллега из «Коммутатора», так прямо и скажите: плевать мне на развитие производительных сил в районах Севера и приравненных к ним. Ах, не плевать? Тогда что вам еще не ясно? Почему серебро у «Трансформатора»? Дорогой коллега, трансформаторщикам призовое место обещают уже лет двадцать. Сколько же можно морочить людям голову?

Что у вас еще? Деловое? Так... Так... Что ж, это по делу. Сейчас объясню. Да, в конце первого круга «Бульдозер» выигрывает у вас на вашем поле шесть – ноль. Дело в том, что нам обещан выезд «Бульдозера» за рубеж, но при условии, что он будет в отличной форме. Ваша задача – помочь «Бульдозеру» показать эту форму. А что Фендепеев? Кто же спорит: да, лучший вратарь региона. Не пропустит шесть штук? Он же профессионал, что, это ему сложно? Или он до шести не умеет считать? Я шучу, потому что не вижу проблемы. Ах, ему самолюбие не позволит. Да, он парень обидчивый. Кстати, потому и не в «Бульдозере», а у вас. Помните, когда перед нами был поставлен вопрос о выходе «Раскорчевщика» в шестнадцатую финала, кто тогда подвел «Бульдозер», не пропустил ни одного мяча? Так он опять за старое? Ну, вы не мальчик, вы должны знать, как это делается. Поставьте запасного вратаря. Фендепеев не пустит запасного? У вас кто начальник команды – вы или Фендепеев? Ну, нарушьте ему режим, мы его дисквалифицируем на одну игру. Не пьет? Тогда вот что. У вас с кем перед этим игра? С «Полировщиком»? Представитель «Полировщика» здесь? У вас этот... Чухов... бегает еще? Запишите: в игре с «Коммутатором» Чухов неоднократно нарушает в борьбе с Фендепеевым за верховые мячи. Судья удаляет обоих с поля, мы дисквалифицируем Фендепеева на одну игру, а вы, «Коммутатор», против «Бульдозера» ставите запасного. Все ясно?

Товарищи, давайте больше проблемы счета не обсуждать. Тем более, как видите, он далеко не везде проставлен, только в ключевых матчах. А в остальных встречах решайте по своему усмотрению. Тут мы вас не ограничиваем, полный простор тренерского поиска, фантазии. Повторяю: если в таблице счет не обозначен, значит, для вас важен только конечный результат. Вот, для примера. Май месяц, «Весовщик» выигрывает у «Межколхозводстроя». Товарищи, еще раз подчеркиваю: нам абсолютно безразлично, с каким счетом выиграет «Весовщик»: один – ноль или десять – девять. Для болельщиков чем больше, тем лучше. Поэтому думайте не о счете, думайте о болельщиках.

Учтите, товарищи, своей игрой мы должны порадовать восемнадцать предприятий, четырнадцать главков, семь министерств, одиннадцать горисполкомов, финорганы на местах и в центре и спорткомитет. Вопросы есть?.. Успехов вам в острой спортивной, борьбе на зеленых полях нашего региона. И пусть победит сильнейший!

АРХИМЕД

Вы свою работу любите? Я свою люблю. У нас для спокойного творчества – все условия. Шуметь, прыгать – ни в коем случае. Выскакивать – боже упаси. У нас – наука. Каждый на своем месте. Я, например,– мэнээс, младший научный сотрудник. Пробирки мою. Нет, все в порядке: я только работаю как лаборант, а получаю как мэнээс. Тесно у нас, понимаете? Никто не помирает, никто на пенсию не уходит, набились в науку, как огурцы в бочку. Если выскочишь, обратно не влезешь: монолит. Бетон в рассоле. Нерушимое братство, каждый на своем месте. Кто сразу из вуза, те полы подтирают, окурки вытряхивают. Я со стажем, я уже на пробирках. Формулы, правда, стал забывать: аш два...о, господи, как дальше-то? Забыл. Ну и что? Все забыли, зачем выделяться? Мне что у нас нравится: тихо, спокойно. Все одинаковые, как те огурцы. Был, правда, один – зеленый. Все выскакивал: «Давайте смотреть правде в глаза! Отрасль ждет результатов!» Ему говорят: «Не вылезай. У нас монолит». А он: «Пустите молодежь! Пока мы хоть что-то помним!» Его по-хорошему предупреждали: «Не выскакивай. У нас бетон в рассоле». Но выскочка разве будет добрые слова слушать? Выскакивал, выскакивал, пока шеф его не схрумкал. На закуску. И теперь у нас снова тихо, спокойно. Никто не терзается, никто не надрывается. Прихожу домой свежий как огурчик. Первым делом принимаю спиртяшки – у нас им пробирки моют. Такая лаборатория: полагается всякую дрянь спиртом промывать. С ума сошли. Я десятый год их водой мою – и ничего, три диссертации защитили. Правда, иногда говорят: «Чего это у нас точки не сходятся?» Это они графики строят – из точек. Ну, шеф посмотрит, буркнет так: «Интерполируйте». По-нормальному, чтоб вам понять, значит: где вам эти точки нужны, там и поставьте.

Прихожу домой, принимаю спиртяшки, ложусь на тахту и задумываюсь... Поскольку у меня на работе голова отдыхает, я ее дома специально нагружаю размышлениями, чтобы форму не теряла. Размышляю: откуда у нас выскочки берутся? Кто пример показал? С кого началось?

И тут сын, школьник, подходит, с книгой в руках. «Вот,– говорит,– папа, правда, здорово?» – «Что здорово?» – «Архимед».– «Что Архимед?» – «Ну, как он свое открытие сделал. Лежал в ванне, вдруг как выскочит из нее, как закричит: «Эврика!» Это значит – открыл!»

Я говорю: «Ты мне с древнего не переводи, еще помню». И вдруг соображаю: выскочил и заорал... Да ведь это он и есть: самый первый в мире выокочка. С него и началось! Его бы тогда остановить, одернуть, пристыдить – на нем бы и кончилось. Некому было. Меня там не было. Был бы я у него в квартире, когда он выскочил и «Эврика!» закричал...

Я бы ему сказал: «Ты чего кричишь? Чего выскакиваешь? Ну, сделал открытие. А ты его зарегистрировал? Ты его в четырнадцати экземплярах размножил? На отзыв в пять институтов и три министерства послал? Нет? Подожди, а диссертацию ты по нему защитил, по этому крику? Еще не успел? Так вот, сначала защити, а потом и кричи. На банкете. «Спасибо руководителю!» – кричи. «Благодарю оппонентов!» – кричи. «За здоровье соавторов!» – кричи».

Кстати, а где твои соавторы? Ах, ты там, в ванне, один лежал, один думал... А кто тебе воду в нее напустил – об этом ты подумал? Правильно, бери начальника горводопровода в соавторы. Емкость эта откуда у тебя взялась? Краны кто поставил? Душ привинтил? Видишь, сколько народу набирается. В науке, дорогой Архимед, в одиночку нельзя. Только вместе. Один открытие делает, другой воду льет. А вместе вы – друзья-единомышленники. Как сообщающиеся сосуды. Ты сосуд, и он сосуд, и тот сосуд, и этот сосуд, и все вместе науку сосут. Спокойно, без крика. А ты кричишь. Из ванны выскакиваешь. Кстати, а почему ты в ванне работаешь? Что ты хочешь этим сказать? Что, у тебя кабинета нету? Лаборатории? Поступай в нашу. Не шуми – создадут условия. А ванна – это не место для научной работы. Ты не один. За дверью, может, сосед с лавровым веником стоит, тоже хочет попариться, древнеримскую пыль соскрести... Ах, у тебя соседей нет? Персональная ванна – и это еще в те времена, когда кругом рабство? Возвысился над людьми, лежишь один и всему человечеству законы выдумываешь. Знаешь, что я тебе скажу: иди-ка ты в баню. Там работай, там, в народной гуще, выдумывай. Там, если и ничего не выдумаешь, так хоть спину кому-то потрешь – все польза

Хотя нет, тебя в жизнь выпускать опасно. Ты же выскочка, ты оригинал.

Серьезный человек в ванне что делает со своей головой?

Он ее скребет. А ты ею думаешь.

Серьезный человек в ванне что делает со своим телом? Он его мочалкой жучит. А ты его погружаешь.

Серьезный человек в ванне моется, стирает. В крайнем случае, ногти стрижет. А ты в ней открытия делаешь. В ванне только одно открытие можно сделать – открытие дырки, чтоб грязная вода утекла.

Серьезный человек в ванну идет, как на праздник, а ты – как на работу. Ну, почему ты в ванне работаешь?

Почему?.. Ах, тебе так удобней. Что, действительно удобно? Вообще, в этом что-то есть. Поработал, а заодно и помылся. А может, и наших ученых на этот способ перевести? Архимедовский почин: «Все – в ванну!» Правда, целый институт в ванну не впихнешь. Бассейн нужен. Олимпийских размеров. Строим бассейн. Вызываем кандидатов наук: «На старт! Внимание! Марш!» Поплыли. На финише – судьи: открытие сделал? Сделал – выскакивай, кричи «Эврика!», выжимай плавки. Не сделал? Поплавай еще. Говорят, человек на плаву может продержаться самое большее двое суток. И то если бревно подвернется. Ну, я думаю, в большом научном коллективе бревно всегда найдется, и не одно. Так что получаем гарантию: каждые двое суток от каждого ученого будем иметь открытие. А куда деваться, если создана такая творческая обстановка: или ты Архимед, или утопленник.

Чувствуешь, какие идеи рожаю, какие «эврики»? Но, заметь, не кричу, не выскакиваю. У нас не принято, у нас – наука. У нас коллектив – огурцы в бочке. Мы, если разом рявкнем: «Эврика!» – бочка лопнет. Кому это надо!

Твое открытие во сколько обошлось? Кубометр воды – две копейки. А в нашу бочку знаешь сколько народных денежек вбухано? Вот о чем кричать надо. А ты о чем кричишь? Так что иди, домывайся и больше не шуми. Не пугай человечество, не будоражь коллективы. Архимед...

ПРИСТЫЖ

Говорят, с книгами полегче стало. Не знаю. С некоторыми, может, и полегче. А хорошую книгу по-прежнему приходится с бою брать.

Допустим, подхожу к магазину, а там толпа. «Кого дают?» – «Блока».– «Сколько?» – «Сто штук». Прикидываю, а нас сотен пять, не меньше. Сосредоточиваюсь, вхожу в образ: специально немножко зверею, упрощаю речь...

«А ну, книголюбы, расступись! Подвинься, книгоман, а то на бедро возьму... Не визжи книголюбка, я тебя не щупаю, я тебя перелистываю... Чего по головам? Кого по головам? А по чему тут еще идти? Да отойди, старик, не нужен ты мне, мне Блок нужен... Почему не нужен? Я его не читал? А ты читал? Вот тебе и не нужен... Девушка, вот мои деньги! Да вы не у меня берете... Убери свои деньги, ты, «Граф Монте-Кристо», а то я из тебя «Женщину в белом» сделаю! И книжку не трожь, не порть товарный вид. Мне ее еще на «Виконта» менять, лапоть!!!»

Так. Сколько у меня Блоков? Раз, два, три, четыре, пять – я иду менять. Блок-то мне действительно не нужен. Мне «Виконт» нужен. Де Бражелон. Жена требует. У всех, говорит, давно уже «Виконты», одни мы, как дураки, с «Тремя мушкетерами».

Вы на обмене бывали? Нет? Тогда знайте: там то, что нужно, никогда сразу не выменяешь, надо по цепочкам походить. Вы и по цепочкам не ходили? Ну, об этом просто так не расскажешь. Разве что – стихами.

Итак: первый Блок – до свидания, получаю «Бура-тино», подарочное издание. За «Буратино» идет Цветаева Марина. Цветаева – это два Катаева. Катаев в разгар сезона идет за «Робинзона», «Робинзон» – за Ромена Роллана, а он – за Семенова Юлиана. А у гражданки – «Тысяча и одна ночь», она поменяться не прочь из расчета: шестьдесят ночей с Шехерезадой за одно мгновенье со Штирлицем... У меня Шехерезада, а у вас? «Эстрада»? У вас – Аксаков, у вас – Булгаков, у вас – «Хижина дяди Тома», а у вас... не все дома. Очень хорошо! Обменялись, разбежались, интересная картина: у меня «Двенадцать стульев» и опять «Буратино». А нужен – помните? «Виконт».

Ладно, берем второго Блока, меняем... на Бенжамена Спока. «Воспитание ребенка». «Ребенок» в разгар сезона идет за Сименона. А у товарища в каждой руке по «Угрюм-реке», под мышкой Бажов, а в глазах «Вечный зов». Минутку, с вами потом. У меня Сименон, у вас – «Тихий Дон», у вас – два дона... Кихота, вам одного поменять охота, на кого? На Вальтера Скотта. Пятерной обмен, в результате у меня – Сю Эжен. «Парижские тайны»! Сю меняется вовсю. Один Сю – на два По (куплены в сельпо). У меня – По Эдгары, а у вас? Мемуары. А у вас? Шекспир. А у вас? «Мойдодыр».

А у вас? Гюго. А у вас? Ничего. Очень хорошо! Обменялись, разбежались... У меня Лондон Джек и какой-то чек. А нужен – помните?

Нет, давайте-ка еще раз и все сначала. Берем Блока, меняем на равноценное... Вы совершенно правы: на «Лекарственные травы». «Травы» – на «Гайавату», его – на Кристи Агату. А рядом, у лохматого – «Похождения вампира» и Анна Ахматова! «Вампира» – на Вольтера, его – на «Гулливера», «Гулливер» плюс Ахматова – на Чингиза Айтматова, Чингиза – на семь томов Детгиза, «Приключенья дяди Степы» – на поэзию Европы, Европу на Азию – «Легенды Востока», а на них... Блока.

Теперь вы, конечно, спросите: а зачем нам все это надо? Все эти муки? Отвечаю: ПРИСТЫЖ. Не престиж. Пристыж. Теперь, кто книгу достать не может, пристыженный ходит. Жена презирает, друзья отворачиваются...

Я знаю, некоторым не нравится, что вокруг некоторых книг такой шум стоит. Потерпите немного. Это мы шумим, пока их достаем. А вот скоро, может, читать начнем – сразу станет тихо.

ВЫ СЕБЯ ЗНАЕТЕ

Вы себя знаете? Вы себя знаете... Вы себя знаете, вы лишнего никогда не говорите. Никогда. В трезвом виде. А после рюмочки? Второй, третьей? Я вас однажды слышал после трех стопок и пластикового мешка, с пивом, в него пять литров входит, спокойно можно донести, только из углов капает. Я вас слышал после такого мешка. Я заслушался! Вы себя не знаете, какой вы после мешка. Какой раскованный! Каких проблем касаетесь! Какие темы трогаете! После мешка.

А утром, перед работой, я встретил вас на остановке. Вы себя знаете: вы на работу никогда не опаздываете. Вы на остановке в семь утра как штык. Вы себя знаете, какой вы на остановке? Как у вас воротник поднят, как портфельчик держите, как сигаретку сосете? А знаете, что у вас в семь утра походка носками внутрь? Вы в семь утра, перед работой, себя ненавидите, это вы знаете? И себя, и работу.

Но на работе вас уважают. Вы себя знаете: вы свои обязанности выполняете всегда. Потому что точно знаете, где они кончаются.

Вы себя знаете: вы лишнего никогда не позволите. При жене. А в командировке? В отдаленном райцентре? Вы себя знаете, какой вы в отдаленном райцентре? Какая у вас там походка, как вы в местный ресторан заходите, как с официанткой заговариваете. Жена этого голоса десять лет не слыхала. А может, никогда не слыхала. Вы себя знаете: вы райцентр покидаете резко. Неожиданно. Для официантки. Потому что вы себя знаете: для вас семья – дело святое. Дети – святое. Свои. Вы себя знаете: вы чужих детей не любите. Потому что чужие. Вы других людей не любите. Потому что они – не вы. Вы родственников избегаете. Потому что могут в долг попросить. А вот вы никогда не просите. Потому что не даете.

Вы себя знаете. Днем. А ночью, когда бессонница? Вы потом помните? Как луна в окно льется, как будильник тикает, как прожитые годы тихой вереницей плывут... Вы себя знаете: вы не всегда таким были. Вы в детстве таким не были. И в юности вы были другим. Куда подевалось? А жизнь-то, жизнь какая коротенькая! Остаток хоть бы прожить, как в детстве мечталось, как в юности планировалось: весело, смело, открыто. И хватит откладывать, решаться надо – сегодня же, завтра же, утром...

А утром... Утром вы себя знаете.

Вы себя знаете. А вы знаете, что и мы вас знаем?

ЦЕРЕМОНИИ

Нынче с подарками проще стало. Раньше ходишь по магазинам, мучаешься: что выбрать? А теперь этот друг или родственник, у которого юбилей, сам говорит: «Есть идея – скинуться мне на цветной телевизор. Соберите, сколько сможете, остальное теща добавит». Я было заикнулся, что вот, мол, собирался к тебе с цветами, стихами, шампанским... «Цветы,– он говорит,– завянут, стихи в одно ухо влетят, в другое вылетят, от шампанского одна бутылка останется, за двадцать копеек. А телевизор – это надолго и всерьез. Брось,– говорит,– свои комплексы и гляди на вещи с точки зрения практичных людей. Оставь,– говорит,– свои церемонии».

Оставил я церемонии, посмотрел с практической точки зрения. Действительно: цветы завянут, а телевизор когда еще сгорит. И потом, что удобно: юбиляр точно знает, сколько ему на застолье потратить, чтобы полный баланс в бюджете сохранить. Тут единственная неясность: неизвестно, кто на сколько способен выпить и съесть. Некоторые гости такие нахальные попадаются. Сядет к столу: «Спасибо, этого мне не кладите... И это мне вредно... А это ни в коем случае...» А потом, глядишь, возле него не стол, а двор образцового быта все подмел!

Но выход есть, потому что, с точки зрения практичных людей – чего церемониться? Тем более подходящий прибор давно изобретен: напольные весы. Знаете такие? В любом хозмаге продают. Устанавливаем их в прихожей, сразу за порогом. Монтируем в пол, «заподлицо». Ставим рядом сына или дочку с тетрадкой и карандашиком. Зашел гость: «Здрасьте, с днем рожденья, с юбилеем!» А сам на весах стоит, о чем, конечно, и не подозревает. Сынок ваш на шкалу смотрит – и в тетрадочку аккуратным почерком: «Дядя Петя – семьдесят два кг». «Тетя Маша – девяносто четыре». Кончилось веселье, потопали гости обратно. Вот они опять у порога, на том же месте. «До свиданья, спасибо, до новых встреч!» А сынок тут как тут. Зевает, конечно,– время позднее. Но детский глаз по-прежнему зорок. «Дядя Петя – семьдесят четыре». «Тетя Маша – сто шесть».

Утром встали, полистали тетрадочку. Интересная картина! Дядя Сережа, например,– минус полкило. Минус! Интеллигентный человек, можно приглашать почаще. Дядя Петя – плюс два. Вроде бы немного, но ведь танцевал весь вечер. Сколько растряс? Оставить под вопросом. Тетя Маша – из-за стола не вставала, не плясала, не пела, вообще ничем, кроме рук и губ, не двигала. И пожалуйста – плюс двенадцать кг! Не гостья, а стихийное бедствие. Ураган «Мария». Вместо нее в следующий раз лучше дюжину интеллигентных людей позвать – масса умных разговоров и за те же деньги. Право слово, чего церемониться?

ТЕХНИКА ПОДВЕЛА

Я, товарищи, ставлю вопрос так: пора нам поднять качество бытовой техники. Иначе получается черт-те что: ты на нее надеешься, а она тебя подводит. Лично меня она так подвела, что врагу не пожелаю. Меня, понимаете, давно мучит такая чисто техническая проблема: куда мне в квартире прятать заначку? Заначка, если кто не знает,– это часть зарплаты, которую муж откладывает куда-нибудь тайком от жены. Почему тайком? Неужели не ясно? Потому что ей на подарок. Как правило.

Не знаю, как у других, а у меня жена – замечательная женщина. Она такая сообразительная и находчивая, что дай бог каждому. Или не дай бог. Куда ни спрячу – буквально через полчаса обязательно находит. И в результате эти подарки делает себе сама. Ясное дело, лишает меня большого удовольствия. Да еще скандалы закатывает: зачем я ей такие щедрые подарки планирую, куда ей столько?

И вот стал я думать: где же все-таки найти такой заветный уголок, в который бы она просто-напросто не полезла? Думал, думал – и придумал. Нашел, по-моему, очень остроумное техническое решение. Дело в том, что у моей жены, женщины замечательной во многих отношениях, есть одна слабинка. Она техники боится. Особенно всего, что на электричестве. Вот меня и осенило: телевизор! Понимаете? И незадолго перед очередной получкой начал я ей как бы невзначай объяснять. «Вот телевизор,– говорю.– Казалось бы, что в нем особенного? А между тем есть там одно местечко – напряжение шесть тысяч вольт. Палец сунешь – пыли от тебя не соберут». Она говорит: «Боже упаси! Я к нему и снаружи-то не притрагиваюсь!» – «И правильно делаешь,– говорю.– И очень хорошо!»

Наконец наступил этот исторический день. Пришел я с получкой, улучил момент, оттянул у телевизора заднюю стенку и туда ему, в недра, заначечку запихнул. А потом уже с официального разрешения супруги взял скромную сумму и пошел к друзьям. Надо сказать, жена мне это разрешает – я же говорю: замечательная жена. Посидел с друзьями, иду обратно, думаю: если и на этот раз нашла – будет небывалый скандал. Вхожу в квартиру: «Добрый вечер, дорогая. Что у нас новенького? Ничего не случилось?» – «Нет,– говорит,– ничего... То есть как ничего? Случилось! Телевизор забарахлил Вскоре после твоего ухода. Но теперь все в порядке я мастера вызывала».

У меня от этих слов, сами понимаете, кошки на душе заскребли.

А она говорит: «И знаешь, такой странный парень приходил. Сначала хмурый был. Покопался там, в телевизоре, повертел что-то и ворчит. Не буду, мол, ремонтировать, сложно у вас тут. В ателье везите. А потом вдруг передумал. Нет,говорит, буду. И такой веселый стал, приятный – на удивление. Тебя хвалил. Не видел, говорит, вашего хозяина, но по состоянию аппарата заключаю, что мужик аккуратный, толковый, с мозгами. Когда придет, передайте ему мой горячий привет и самую искреннюю благодарность!»

Вот поэтому, товарищи, я и ставлю вопрос о качестве бытовой техники. А то ведь просто безобразиея так на нее надеялся! А она взяла и подвела.

НИЧЕГО ПОДОБНОГО

В мечтах и планах чего только не совершаешь, в полной уверенности, что совершишь! А по-настоящему выходит все наоборот. С детства мечтал стать художником. Абсолютно был уверен, что стану. Оказалось – ничего подобного: поступил в строительный институт После диплома – был неколебимо уверен! – начну дворцы проектировать. Оказалось – ничего подобного: привязываю на местности коровники. Когда первый привязывал, абсолютно был уверен: плевое дело. Оказалось – ничего подобного: привязал к низине, весной затопило, коров вывозили вертолетом. Был абсолютно уверен, что пойду под суд. Оказалось – ничего подобного: сделали старшим. Только взяли слово, что за это до пенсии с коровников не сбегу. Слово дал, причем абсолютно был уверен, что не сдержу. Оказалось – ничего подобного: сижу до сих пор, и уже нравится.

То же и в личной жизни. На последнем курсе познакомился с двумя девушками. Одна черненькая, другая беленькая. Черненькая – умная, интеллигентная, добрая. Правда, некрасивая. Беленькая – глупая, малограмотная, наглая. Правда, хорошенькая. Был абсолютно убежден, что пойду в ЗАГС с черненькой. Оказалось – ничего подобного.

Сначала жили вдвоем: она беленькая и я – сами видите какой. Все было хорошо. Потом появился третий: рыжий. Потом четвертый: ребенок. Абсолютно был убежден, что это их ребенок, потому что рыжий. Оказалось – ничего подобного: мой.

Терпел я, терпел и не вытерпел. Ушел к черненькой. Пришел – и очень удачно, застал дома. Она обрадовалась, мигом на стол накрыла. Как хорошо, говорит, что ты меня навестил,– у меня отгул, с больным малышом сижу. Трудно ему, говорю, без папы. Она удивилась: почему без папы? Папа на работе, скоро придет. Я говорю: здрасьте, ты, значит, замужем?

Она говорит: конечно, а иначе откуда сын? Ну, говорю, бывает по-всякому. Она говорит: у кого по-всякому, а у меня по-настоящему. И действительно я обратил внимание: сын у нее – черненький. Что значит – по– настоящему.

Что делать, пошел обратно, к беленькой. Был абсолютно уверен, что рыжий меня не пустит. Оказалось – ничего подобного: шатен и с седыми висками. Рыжего я, кстати, потом встретил. Был абсолютно уверен, что она его выгнала. Оказалось – ничего подобного: ушел сам. А тогда, помню, вышел я от беленькой с шатеном в полной уверенности, что начну пить. Оказалось – ничего подобного: бросил курить.

А недавно десятилетие выпуска отмечали, устроили семейный вечер. Сняли кафе на берегу городского пруда. Пришла черненькая со своим мужем. Пришла беленькая со своим шатеном. Пришел я со своим пузом. Посидел со всеми, тихонько вышел. На берегу, в кустах, разделся. Мысленно попрощался со всеми. И нырнул. В прорубь. Абсолютно был уверен, что утоплюсь. Оказалось – ничего подобного: с удовольствием искупался. Стал «моржом». Живу до сих пор.

ОТЛИЧНОЕ НАСТРОЕНИЕ!

Вы никогда не задумывались: на кого рассчитаны телевизионные новости? Отвечу: на людей, полностью лишенных воображения. Их проинформировали – они приняли к сведению. И никаких рефлексий.

Но что делать таким, как я? У которых впечатлительная душа? Которые домысливают, дорисовывают, дополняют воображением? Что мне прикажете делать?

Мне показывают: герой жатвы. Обветренное лицо. Натруженная рука. Ведет комбайн. Море пшеницы... Дополняю воображением. Сам веду. Стопудовый урожай. Двухсотпудовый. Трехсот. От зари до зари. Тройная оплата. Вернулся с «Жигуленком». Жена счастлива. Соседи завидуют. Отличное настроение!

И вдруг: геологи в тайге. Ищут нефть. Бездорожье. Болота... Дополняю воображением. Сам ищу. Болотная жижа в сапогах. Нос распух от комариных укусов. Руки примерзают к железу. Продукты кончились. Жуюклюкву. Запиваю нефтью. Депрессия, апатия, дикая тоска...

И вдруг: кто-то бежит сто метров. Быстро бежит... Дополняю воображением. Сам бегу. Сто. Двести. Четыреста. Марафон. Олимпиада. Победа. Иностранная девушка целует. Лавровый венок. Щами пахнет. Отличное настроение!

И вдруг: где-то разбился самолет. Дым. Носилки. Нога свисает... Дополняю воображением. Моя нога. Меня уносят. Приносят. Телеграмму. Жена рыдает. Утирается. Выходит замуж. Другой мужчина бродит в моей квартире. Мой портрет висит на стене. Ремонт. Его снимают. Забывают повесить. Пылюсь в углу. Депрессия, апатия, дикая тоска...

И вдруг: погода. В Крыму купаются. Отличное настроение!

В Мурманске снег.

В Ташкенте плюс тридцать. Отличное настроение!

В Поволжье холодно.

Спрашивается, если в Поволжье холодно, зачем об этом сообщать на всю страну? Кому от этого теплее? Если где-то катастрофа, зачем показывать? Кто ушел, того уж не воротишь,– зачем меня, живого, пугать?

Вы скажете: таких, как я, меньшинство. До поры до времени! Образование ширится, культура растет, тонких душ все больше и больше. Впечатлительность впереди инфарктов идет. Подростки рефлексируют. Дошкольники параллели проводят. Ассоциируют некоторые, сам видал. Пора об этом подумать. У меня есть практическое предложение: всю информацию группировать по дням недели.

Суббота. В субботу – только смешные новости. В таком-то зоопарке родился гибрид страуса с пеликаном. Все довольны. В Шотландии подводное чудовище съело телекамеру. Чувствует себя хорошо. В Италии соревнование чудаков: кто больше оперных арий споет, сидя в трансформаторной будке. Сидят, поют. Отличное настроение!

Воскресенье – канун трудовой недели. Людям бодрость нужна. Показываем только достижения. На стройках, заводах, в колхозах. В спорте. Хорошо бы договориться со спортсменами, чтобы они мировые рекорды били только по воскресеньям.

Понедельник. Понедельник – день тяжелый. Сюда – все аварии. Кому надо, пусть смотрят. Сюда же можно о вреде алкоголя на дорогах страны. Сюда же: где сегодня плохая погода.

Со вторника по четверг – новости науки и техники, трудовые будни.

В пятницу: только погода. Только хорошая.

В субботу – снова юмор. Дрессированный бегемот считает на ЭВМ. Все довольны. Пойман сом, возраст триста три года. Чувствует себя хорошо. Найден гриб, напоминающий в профиль Карлсона, живущего на крыше,– отличное настроение!

И ни-ка-ких рефлексий.

КАРЬЕРА

Всего нас восемь. Меня зовут Аш-два, я последняя в шеренге. А может, и первая, смотря как считать. Но первая ли, последняя ли, не имеет никакого значения: все равно я пешка. Боевая единица шахматного сражения. Как сказал поэт, «единица – вздор, единица – ноль». Нами помыкают как хотят. Фигуру сначала долго вертят в пальцах, при этом вздыхают, размышляют, покуривают. А нашего брата двигают не задумываясь. Как мне ненавистна эта белая косточка, эти надменные слоны, холеные кони, эти тупые, прущие через все поле ладьи. А ферзь?! Формально он самая важная фигура после нашего великого короля, а на самом деле – обычный бандит с большой дороги. С главной диагонали – А-один – Аш-восемь. Он бьет всех, его – никто, о каком уважении прав личности можно говорить в такой ситуации?