Текст книги "Ветер надежды (СИ)"

Автор книги: Георгий Юленков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 34 страниц)

  – Ой, ли?! Не верится мне... И чего это в них такого особо 'сказочного'?

  – Э-эх! Фома-то ты не верующий, товарищ шляхтич. Ты их полуубирающееся шасси фирмы 'Поте' видел?!

  – Ну, видел. И чего?

  – 'И чего'. Угу... 'Видел он'. 'И того'. Они же с ним сядут хоть на покосы, хоть на пашню!

  – На пузо?

  – На пузо. Трехлопастному винту 'Ратье', конечно же, кирдык при этом, а вот самолету ни хрена. И это еще не все. С современными рядными моторами они ведь пятых и десятых 'ишаков' точно догонят. А на вираже и 'чижу' едва-едва уступят.

  – Угу. Как же, 'догонят' они. Где ты сами моторы-то возьмешь, мечтатель!

  – Все-то ты пан шляхтич проспал у нас. Мдя-я. Розанов нам с тобой целых две девятисотсильные 'Сюзы' выбьет. Ну, если, конечно, и вправду завтра показ нашего 'Цветка' нормально пройдет.

  – Гм. Всего за один наш 'чахлый цветочек', два мотора, которые у них тут сейчас почти на вес золота?! Что– то мне не верится. Ну, допустим, даже и дадут нам. 'Сюзы' это, конечно хорошо... А вооружение?! Небось, пару здешних MAC-34, на которые в Польше хрен потом патроны найдешь ...

  – Один моторный в развале цилиндров и один синхронный 'Гочкис' 13,2мм. Ничего так, сойдет? Или ты тут опять своим благородным носом крутить будешь?!

  – А почему не пушки?

  – Розанов готов был найти для нас даже пушки старых моделей. Но я со своей жабой смертельный воздушный бой выиграл.

  – И зачем?! Адам! Зачем ты наши шансы на победу в воздушных боях уполовинил? Ты хоть...

  – Побываешь на настоящей войне, ты мне еще потом спасибо скажешь. Этих-то 'Испано' в Польше всего несколько десятков на новых П-24 стоят. Ни патронов толком, ни запчастей ты к ним днем с огнем не сыщешь. А вот к почти таким же, как и наши только зенитным 'Гочкисам' 13,2 мм всяко чего-нибудь да найдётся. Кстати детали синхронизаторов к синхронным 'Браунингам', которых ставили на китайские 'Девуатины' мы тоже на всякий случай с собой захватим.

  – Угу. 'Чего-нибудь да найдется'. Ладно, не до конца убедил. И что еще ты им на этот раз за все вот это продал?

  – Все-то тебе расскажи... Ладно, слухай сюды, соратник. А рассказал я им, что якобы мы там у себя в Штатах разнесенное дюралевое бронирование из толстых листов применяем. Если на те же Loire-46, к примеру, на пузо повесить строенные бомбодержатели для шести мелких бомб, и обшить ему фюзель с боков дюралем, то... То, в общем, когда немцы на Францию полезут, эта 'беда' шныряющая над дорогами может сильно им удовольствие от прогулки подпортить. Неплохой штурмовик из него может выйти.

  – И чего это ты вдруг о 'шерамыжниках' вот так шибко беспокоиться стал?

  – Гм. А сам не догадался еще? А, ну да, ну да... Ты ж у нас 'стойкий борец' за наше дело. Тебе всякие там временные попутчики, и даром, и с деньгами не нужны... А ведь, как не крути, Анджей, 'франки' часть военной ноши с нашей Родины снять могут. Что ты там себе рожу кривишь?! Или тебе уже совсем все равно, сколько дивизий против нас Гитлер выставит?!

  – Может, вообще выставлять не станет. Пакт же подписали...

  – Мдя-я. По политической истории тебе твердая тройка с минусом... Увы, но мечтатель, из нас двоих остался только один. Да и тот со шляхетскими корнями. Жаль, что вот того CAO-200 нам не дадут. Он, как и 'Девуатины' сюда на совмещенные с войсковыми испытания был отправлен, но его еще не списали. А какая была бы машинка! 550 км в час!!! Э-эх! И это всего с 860-ти сильным мотором! И пушка с парой пулеметов. Да-а, жаль, что нельзя и его у них подрезать. Ну да ладно.

  Перед сном измученные тяжелым летным днем, но довольные собой, разведчики, успели сделать подробный доклад о 'Шербургских полетушках' Голованову. На просьбу последнего 'еще поговорить', Павла твердо заявила, что вот это уже под его ответственность. И если завтра не выспавшийся 'американец' попадет в аварию на испытаниях ускорителя, то Александр Евгеньевич, может не сомневаться, что же стало тому причиной. На это личному пилоту Вождя пришлось, нехотя, согласиться, и отпустить 'в люлю' своего буйного агента, а Павла тут же провалилась в благословенный сон без сновидений...

  ***

  Суровый офицер с артиллерийскими петлицами попросил Павлу на ломанном английском отогнать самолет подальше от ракетной станции, на другую сторону полигона. Пришлось, пожав плечами, подчиниться. Поэтому проходивших рядом, тренировочных пусков составных ракет Дамблана, она так и не увидела. В Бурже моросил мелкий дождичек, но отказываться от демонстрации было поздно. Будущее вместилище всемирного авиасалона, сейчас предстало в виде раскисшего от дождя не особо крупного городишки с разбросанными недалеко от полигонов корпусами и мастерскими Пиротехнической школы.

  Осознавая всю 'огненную немощь' своего ускорителя, Павла и ее помощники перед вылетом из Арфлера максимально облегчили самолет, сняв с него все лишнее. Даже дублирующее управление и кресло обучаемого были демонтированы. А в сам момент показа и в топливном баке аппарата плескалось топлива лишь минут на двадцать полета. Внизу группа людей, задрав головы, взирала на демонстрацию возможностей 'заокеанского изобретения'. Перед полетом, Павла специально договорилась с Розановым, что все разговоры и знакомства должны быть перенесены на 'после показа'. Испытатель хорошо понимал переживания своего стихийного коллеги, и организовал все так, что нормальной подготовке к вылету ничто не мешало.

  Сейчас этажерка 'Поте' перешла в набор высоты, и Павла, наконец, включила 'недотюльпан' на полную мощность. Ускоритель, судя по ощущениям, едва-едва выжимал килограммов пятьдесят-шестьдесят. Это было примерно вдвое меньше второго 'Тюльпана'. Ожидать серьезного ускорения скорости с таким мотором, да еще и на допотопном биплане, было глупо. Поэтому 'огневой набор высоты' оказался лучшим решением для показа. По вариометру скороподъемность машины выросла примерно в полтора раза. После посадки раскрасневшегося пилота обступили с англоязычными поздравлениями недавние зрители...

  – Знакомьтесь господа. Это и есть наш сегодняшний триумфатор, мсье Адам Моровски из Америки. И вы Адам, знакомьтесь. Генерал Шамисо, как раз курирует подобные технические новшества. И патронирует наш Испытательный центр, а заодно и полигон Бурже. С ним капитан Дестальяк. А остальные присутствующие здесь, представляют профильные вашему изобретению компании. И не беспокойтесь, с каждым из них заключено соглашение о соблюдении ваших авторских прав и сохранении тайны. Все документы вы получите перед отлетом в Арфлер.

  'То-то я гляжу, что где-то я уже видела эту лощеную физию. Угу. Значит, и британцам он наверняка скоро все растреплет. Да и на здоровье. Пусть они и окучивают этот технический тупик с упорством идиота. А мы тем временем, себе тут и там 'имя' заработаем, а потом их же европейские успехи уже нашим и сольем...'.

  – Я рад знакомству господа. Бонжур, мсье генерал.

  – Мы тоже рады. Нам понравился ваш полет лейтенант. Мы тут с капитанами примерно оценили мощность вашего ускорителя в сто пятьдесят сил. Блестящий результат! Если учесть из чего и в какие сроки вы его сделали, а также вес самого агрегата. Так что, если надумаете поступить в технические части французских ВВС и даже в СЕМА, то капитан Розанов поможет вам меня найти. И имейте в виду, юноша, в Америке ваш успех потребует куда больше усилий.

  – Благодарю вас, мсье генерал. Я буду помнить о вашем щедром предложении.

  – Доброго вам дня, юноша. Разрешите и нам выразить свое восхищение вашими успехами. Между прочим, по рассказам мсье Розанова, вы казались нам значительно взрослее...

  – Да-да, мсье Моровски, инженерные таланты в столь юном возрасте это редкость. Но вы нас сегодня сумели удивить.

  'Далась им моя молодость! Тоже мне, аксакалы. В своем старом теле я бы кое-кому из вас в матери годилась. Гм. Ох, уж мне эта французская болтливость...'.

  – Не смущайтесь Адам. Это представители фирмы 'Рато', мсье Анексионнас и мсье Гильбер. На турбинах и компрессорах они, образно говоря, 'собаку съели', оттого и глядят на вас с иронией.

  – Рад знакомству, мсье. И с вами, мсье. А молодость это ведь недостаток, который проходит с годами.

  – Ха-ха! Вижу, вы и впрямь юны лишь внешне, но, однако, мудры не по годам.

  – Надеюсь и дальше не разочаровать вас.

  – Ваши таланты бесспорны, так что дальнейшего не опасайтесь.

  – А это мсье Леруа из Общества по производству авиационного оборудования.

  – Рад знакомству, мсье.

  – И я рад этой встрече, мсье Моровски. А мы сегодня увидим какие-нибудь расчеты?

  – Кое-чем я смогу с вами поделиться. Но вы должны понимать, что есть ведь и сведения, составляющие коммерческую тайну...

  – О, да-да! На все ваши секреты мы сегодня и не претендуем...

  – А это представитель фирмы 'Турбомека', мсье Шидловский. Жаль, что его коллега мсье Планиоль не смог приехать...

  Когда эта утомительная церемония знакомства, наконец, завершилась, Павла приступила к согласованному с центром сливу всей этой инженерной братии дезинформации под видом научного доклада. С ее слов смотрелось все так, будто бы наиболее правильным путем развития реактивных двигателей является как раз путь комбинированных установок. Что попытки создать мотор совсем с нуля без использования надежного поршневого мотора, обречены на долгие годы отработки технологии. Между тем, вот он способ достичь высоких и даже сверхзвуковых скоростей! Простой, относительно дешевый и избыточно эффективный... Не все было принято слушателями на веру. А разгоревшаяся вскоре дискуссия сильно взбодрила 'консилиум'. Больше половины инженеров полностью согласились с доводами докладчика, а их оппоненты упирали на множество технических трудностей реализации, и преимущества кажущихся им более простыми жидкостных и прямоточных конструкций. Дальнейшее обсуждение, шедшее почти целиком на французском, Павла благополучно пропустила мимо ушей...

  Приятным исключением стала недолгая индивидуальная беседа с инженером Анексионнасом из 'Рато'. Инженер с энтузиазмом помянул собственные работы по разработке полностью турбореактивного двигателя. Пока до реализации этого проекта в металле дело еще не дошло, но ему рисовались вполне радужные перспективы.

  – Вы правы, еще одна ступень необходима такому мотору. И мой вам совет, мсье. Убедите руководство вашей фирмы перевести часть активов во французские колонии. Если начнется большая война, то именно там ваша работа не будет разрушена. А на новом месте вы сможете уже сами возглавить разработку перспективного боевого реактивного двигателя. Году к 43-му у вас наверняка появится уже полностью реактивный мотор, который можно будет ставить на самолеты, и вот тогда...

  – Если бы все было так просто, мон шер. Фирма работает в основном для флота. Вспомогательные турбины, водоотливная техника. Для авиации мы делаем только компрессоры и нагнетатели. Вся наша клиентура здесь в Европе. Поэтому ваше предложение просто финансово невыгодно.

  – Если разбомбят ваш завод, выгод будет еще меньше... Может быть, тогда Швейцария? У них ведь вечный нейтралитет, никто не станет их бомбить. Стоит кому-то к ним сунуться с танками и пушками, как 'банкиры' перекроют золотой кислород любому агрессору.

  – Не знаю, не знаю. Франции пока никто не угрожает...

  – Понятно. Не верите мне...

  'Какие же они тут все еще непуганые. Ведь через полгода – год немцы их самих заставят делать ТРД и пульсирующие моторы уже для себя. Мать же в детсад! Как обидно! А этот талантливый 'глухарь' аж на три года вперед тут, понимаете ли, планы строит. Мдя-я. Вроде бы даже на каком-то французском моторном заводе в конце войны выпускали свои реактивные БМВ. Может даже и на его 'Рато'. Точно глухари они непуганые... '.

  Остальные собеседники выражали свои бурные восторги, но о своих успехах хвастаться не спешили, отделываясь общими фразами. А мьсе Шидловский, тот и вовсе глядел на 'демонстратора' с каким-то легким подозрением во взгляде.

  – Мсье Моровский. А еще, каких успехов здесь во Франции вы уже успели добиться? И чем вам довелось заниматься в Испытательном центре аэронавтики и в Шербуре?

  – Да вот, только и успел рассмешить аэродромный персонал исполнением польских песен. Ну, еще удалось провести несколько тренировочных вылетов для отработки воздушного боя на французских истребителях. Гм... Покатал детишек в Арфлере. Остальное даже не стоит упоминания.

  – Не скромничайте. Я слышал, что вас даже звали работать в СЕМА. Это правда?

  – Сейчас мне немного некогда, но интересные предложения я обычно не забываю. Так что, кто его знает...

  – Желаю вам успехов в ваших поисках. И передайте от меня привет вашим родителям.

  – И вам успехов, мсье Шидловский. Только привет ваш я передам еще очень не скоро... мои родители умерли.

  – Простите. Всего вам доброго.

  'Пока-пока, господин хороший. К гадалке не ходи, из белоэмигрантов ты. Крутишь вон носом, чем-то шибко не нравлюсь я тебе. Видать, чуешь ты своим классовым чутьем мое пролетарское происхождение. Чуешь... Даже аппетит вон пропал у бедняги. Хм. А вот нам добродушным 'американским парням польско-немецкого происхождения' с разбега плевать на такие твои подозрения. Так что страдай ты не перестрадай 'дружок', а мы тут свое дело сделаем, и снова с Анджеем в туман уйдем. И ни черта-то ты со своими подозрениями сделать уже не успеешь...'.

  После обеда, когда титулованные гости, наконец, разъехались, состоялась встреча, завершающая сделку с испытательным центром. Принадлежащий американцам 'Поте-25 ', вместе с секретным ускорителем окончательно перекочевал в закрытый ангар Пиротехнической школы. В Арфлере этот самолет должна была временно заменить другая двухместная машина. А уже ее было обещано вернуть ВВС непосредственно перед отлетом в Польшу. Перелет 'добровольцев' в Польшу также был спланирован совместно. Павла поделилась с местным авиационным начальством своей идеей дальнего перелета прямо из Шербура, и сначала натолкнулась на стену скепсиса. Все-таки для этого, помимо трудностей с монтажом подвесных топливных баков, пришлось бы четыре-пять часов лететь на одноместных машинах над морем по неизвестному маршруту. Большинство советчиков стояло за доставку по железной дороге. Но Павла отсутствующим в этом теле «плодовместилищем» чувствовала, что все прочие варианты имеют еще меньшие шансы на успех. Перед самым вторжением, ни по суше, ни по морю, немцы не пропустят в Польшу никакого оружия. Уж тем более боевых самолетов! Дилетантом от разведки и по совместительству опытным боевым пилотом, угроза перехвата над морем и побережьем была оценена как незначительная. Особенно если лететь в ночь перед рассветом на высоте тысяч семь. Высота была нужна, чтобы при обрезавшем двигателе, на одних только запитанных от аккумулятора ВРДК, тянуть, сколько уж там получится, до ближайшего берега. Самым трудным в этой авантюре ей казался выход над Балтикой точно на курс в сторону Гданьска. Но, как раз с этой проблемой ей и обещали помочь. Французы готовы были обеспечить добровольцев двухмоторным лидером сначала до мест промежуточных заправок в Амстердаме и Копенгагене, потом до места расставания в районе острова Борнхольм. Дальше пара 'авиаторов-спортсменов' должна была лететь по компасу до самой Торуни. Весь перелет должен был занять порядка двенадцати часов, из которых на чистое летное время приходилось около восьми.

  Простились тепло. Павла пригласила всех свободных от службы офицеров на завтра посетить благотворительный бал в Гаврском шато 'Ле Галлиас'. Майор Корнильон-Молинье подарил 'триумфатору' заготовленный им для этого случая морской цейсовский бинокль. А бывший командир 'Группо интернасьонале' Жорж-Андре Мальро подарил бутылку настоящего 'Курвуазье' 1930-го года, и дал адреса своих испанских знакомых проживающих в Польше. На этом и расстались. От Бурже до Гавра Павлу унес попутный трехместный 'Латекоэр'. Август неумолимо заканчивался в Европе...

  ***

  Стоя под окнами дворца, с неумело прикуренной сигаретой, имитирующей уважительную отмазку от стандартных претензий 'почему же вы не танцуете', Павла ощущала себя Золушкой из мультика, которая в этот раз благоразумно отказалась от подарков своей 'магической крестной'. Она заметила, как допрашивающая ее недавно на краю обрыва женщина, одетая сейчас в стиле жены какого-нибудь дипломата о чем-то увлеченно беседует с французским полковником, и понимающе хмыкнула. Уж этот-то шанс для расширения своих оперативных контактов советская разведка точно не упустит. А по залу все кружились пары. Павла грустно вздохнула...

  'Вот она, моя последняя танцплощадка... Не так я себе это представляла. Совсем не так. Нет тут томных харьковских и житомирских 'красавиц'. Чур, меня, чур! Век бы их не видеть. А вместо привычных моему уху довоенных вальсов звучат какие-то часто совсем уж незнакомые мелодии. Танцуйте люди, танцуйте. Используйте песчинки утекающих довоенных минут. А Андрюха-то аж светится от счастья, как его прет-то своей танцевальной продвинутости... Пусть себе резвится мальчуган...'.

  Наморщив нос, она недовольно покосилась на зажатую между пальцев сигарету. А благотворительное шоу катилось своим чередом. Потом американскому гостю, в своем, специально приобретенном в Баффало для таких вот случаев, парадном американском мундире, пришлось помелькать в толпе офицеров. Каждый раз, стараясь не попасть под стремительные 'атаки' Сониных манекенщиц. В фойе были развешаны фотографии детей из детских домов. Народу в довольно просторном зале дворца собралось немало. Обе инициаторши этой инсталляции знали толк в рекламе зрелищ. Было и множество фото счастливых мордашек, выглядывающих из кабины 'Поте'. А любопытные приглашенные могли даже внимательно рассмотреть любительские декорации к давно закончившемуся спектаклю. По счастью Павле не пришлось лицезреть то зрелище, шедшее на французском. После Харькова некие театральные струны, конечно, проснулись в ее душе... Но тупо глазеть на любительские 'кривляния' и французские завывания театральных энтузиастов ей было бы невыносимо.

  Перед самым спектаклем приехала небольшая группа венгерских гостей, и Павла вместе с Розановым, с радостью приняла участие в нежданном аперитиве. Капитан тут же намекнул ей, что без соответствующей психологической обработки подпускать этих ребят к чехам чревато большой дракой, ведь совсем недавно эти страны воевали между собой. Поэтому Павла снова взяла на вооружение свое ораторское искусство. Оживленная дискуссия с венграми о достоинствах и недостатках конструкций Северского, принимаемых сейчас на вооружение в Италии, и планируемых для закупки венграми шла успешно. Но на этом ее запас везения, увы, закончился, и полностью отвертеться от бального вечера мсье 'чемпиону' все-таки не удалось. Дамокловым мечом над ее головой висел ужас возможного участия в 'танцевальном многоборье', но тут ей пока удавалось ловко увиливать...

  – Вот вы где, неуловимый пан 'мастер на все руки'. Среди чешских и французских пилотов ходит стойкий восторженный слух, что сбить вас можно только целой эскадрильей. Это правда?

  – Пустые наговоры...

  – Да неужели?!

  – Я вижу, Вера Аполлоновна, вас можно поздравить? Ваш вечер удался на славу.

  – Не без вашей помощи, дорогой Адам. Соня прожужжала мне все уши похвалами в ваш адрес, за приглашение этих бравых чехов. И как это мы сами про них забыли. Зато венгров нашел Николя...

  – И хорошо, что про них вспомнил только я. А то тут могли бы выйти некоторые неприятности...

  – В каком это смысле?!

  – Ну, Вера Аполлоновна... Вам ведь, наверное, недосуг помнить, что во Франции кроме чехов, эмигрировавших от немецкого засилья, могут ту же военную форму носить и словацкие офицеры. А два вот таких, еще недавно единых полюса, разорванные центробежными силами политики, теперь отталкиваются друг от друга с мощнейшей силой антипатии.

  – Вы очень образно рассказываете об этой трагедии. И, пожалуй, вы все же правы. Могло выйти неловко. Кстати ко мне уже подходил Константин Владимирович по такому же поводу относительно друзей Шандора...

  – Не грустите. Вы ведь хозяйка этого вечера. И пока на вашем лице мелькает улыбка, вечер останется добрым.

  – Мм... А почему это вы сами не танцуете Адам? А-а? Довольно уже прятаться! Разве вам тут у нас не уютно?

  – Уютно. Только, Вера Аполлоновна... я не привык к такому уюту. За океаном моим привычным кругом общения были не слишком-то приятные для вас компании автомехаников и прочей мастеровщины.

  – Хм. Пустые отговорки. Придется мне самой взяться за ваше введение в Свет.

  – Вера Аполлоновна, помилосердствуйте, я ведь травмирован на последней гонке! Поэтому убедительно вас прошу, и даже умоляю – никаких танцев! Я вообще-то и танцевать-то не умею...

  'Угу. Аккурат, на всю голову травмированная я. Как там, у классика было – 'Отпусти за границу государь-батюшка, головой я немощен...'. Кстати, умолять-то было, ну, совсем, не обязательно... даже и в шутку. Девчонка она не глупая, и уже все поняла – 'клоунада' тут не пройдет...'.

  – Вы снова изоврались, мон шер. Ладно, уж. Так и быть, живите себе 'инвалидом', пан затворник. От танцев я вас так и быть спасу. Но вот с теми дамами вам придется провести остаток вечера. Справитесь с заданием?

  – А у меня есть выбор?

  – Вот-вот. До этого дня вы были слишком самостоятельны для столь молодого юноши. Видно, вам прежде очень не хватало родительского пригляда. Но сегодня мы это ненадолго исправим. Этим вечером за вас все решения принимают те, кто кое-что понимает в придании лоска таким вот молодым офицерам...

  Через несколько минут Павле пришлось париться в своем американском парадном мундире, развлекая беседами на английском ровесниц своей предыдущей реинкарнации. А Терновский в таком же мундире продолжал блистать и очаровывать дам. Причем блистал он, как собственным шляхетским блеском, так и отраженным блеском своих шикарных партнерш. Пан Анджей оказался изрядным танцором, и наконец-то хоть в чем превзошел своего напарника. Павла искренне порадовалась за парня. А то ежедневное созерцание его хмурой физиономии даже её загоняло в глубокий минор. Но вскоре и ее меланхолия завершилась. Причиной стало чрезвычайно брутальное поведение одного сильно подвыпившего лейтенанта флота, позволившего себе прямо на глазах у дам задираться с пилотами ВВС. Усилиями, тут же покинувшей своих собеседниц Павлы, до дуэли в стиле историй Дюма, и тут не дошло. Шипящий от боли в заломанном мизинце, и мечущий глазами искры буян, был с очаровательной улыбкой препровожден своим 'американским визави' сначала до выхода из дворца, а затем и до летнего парка, где был безо всяких дуэльных правил быстро вырублен и нежно усажен в парковой беседке. А до отлета в Копенгаген пошел уже последний отсчет...

  ***

   Павла переключила запасную рацию, на волну Варшавского радио. Из динамиков лилась какая-то новая незнакомая композиция Ежи Петербургского. Запасное радио она выбила у Розанова для связи с 'землей'. А то, кто их там знает этих пшеков. Но каждый килограмм груза отдавался сейчас в штурвале тугим управлением и лишними метрами взлетной дистанции. Самолеты были зверски перегружены не только топливом, и наспех смонтированными и замаскированными под дополнительные топливные баки ВРДК. Все свободные отсеки фюзеляжа были загружены запчастями, запасным боекомплектом и даже небольшим набором инструментов. От полосы в Шербуре 'Девуатины' специально оторвались после полутора километрового пробега. На счастье добровольцев, ни в Амстердаме, ни в Копенгагене аппараты не проходили таможенный досмотр. Встречавшие их там после пробега улыбчивые французские господа своей военной выправкой живо напоминали американцам цвет Шербурского летного воинства. Получасовая заправка, быстро сметенные с расстеленной прямо на крыле клеенки бутерброды, запитые кофе из термоса, и снова взлет над загорающимися огнями городов и деревень вечерней Европы. Снова два 'спортивных истребителя' невоенной желто-золотистой окраски, с рекламными надписями и странными изображениями красных птиц в ярко-синих кругах на крыльях, бороздят пока еще совсем мирное небо.

   Впереди машин 'спортсменов' чуть покачивая от болтанки крыльевыми габаритными огнями, идет себе в ночном небе Bloch MB.160, сменивший над Копенгагеном, летевшего с ними от Шербура лидера 'Поте-62'. На двухстах девяносто километрах в час полет кажется ленивым и неспешным. С учетом экономии топлива так оно и есть. Стараясь не заснуть, Павла прибавила громкости приемника. Мысли снова метнулись к последнему инструктажу Голованова. Монгольский приятель снова смотрел на них с задумчивым сомнением, а в голосе его звучало искреннее беспокойство.

   – Эту часть внедрения вам придется вести без нашей поддержки. В Варшаве и во Львове наши люди вас найдут, а вот в Торуни связи не будет. Поэтому я очень прошу вас, товарищи, не увлекаться. Война уже на пороге. Даже странно, что ваш прогноз снова сбывается, товарищ Адам. Честно говоря, я уже и забыл, когда вы ошибались.

   – Ну, так и хорошо, раз все идет по плану, Александр Евгеньевич.

   – А новых разведывательных задач на территории Польши нам разве не поставлено?

   – Хватит вам, товарищ Анджей, и тех задач, что предусмотрены первоначальным планом внедрения. И пожалуйста, никакой отсебятины. Я вижу, что вы тоже заразились от Моровского его авантюризмом. Так вот на задании этого совсем не нужно. Останетесь живы, и попадете в плен, уже хорошо. Начнется следующий этап. Все ясно?

   – Так точно!

   – Так ест!

   – Адам, меня немного пугает вот такое ваше нетипичное послушание. Ни вопросов от вас не слышно, ни с моими указаниями вы не спорите. Все это так не похоже на вас.

   – А к чему спорить? Задание получено, теперь его надо просто выполнять. Впереди у нас самый трудный этап внедрения. Мандраж и причитания тут точно не помогут, вот поэтому и молчу. Главные цели мы знаем, а что там будет на самом деле, жизнь покажет...

   – Вот это-то в вас и напрягает. Каждый раз, когда жизнь преподносит вам какой-нибудь сюрприз, вы выкручиваетесь из проблемной ситуации все время каким-то новым нестандартным способом.

   – А может, поэтому я до сих пор живой, а, Александр Евгеньевич?

   – Будем надеяться, что ваша удача вам снова не изменит. И все же я еще раз акцентирую ваше внимание. Будьте серьезнее. Не надо там никаких особых геройств. В принципе по одной воздушной победе вам должно хватить для оставления 'памяти' о себе.

   'Нэ журысь, товарищ будущий маршал авиации. Телеграммы подполковнику Шлабовичу отправлены. Значит, если долетим, то нас там всяко встретят. Когда долетим – так вернее. И хотя не знаю я, как оно там выйдет, но мне почему-то кажется, что все у нас должно получиться. За себя я почему-то совсем не боюсь. После Монголии ушли мои страхи. Но вот если в боях с 'фрицами' или дружественным польским огнем собьют Андрюху, мне будет очень обидно. Хороший он парень. Глупый, обидчивый, но не злой. Еще гонористый он немного, но это скоро пройдет. Если, конечно, живым останется...'.

   ***

   Доклад НКВД состоялся сразу после доклада НКАП уже в опустевшем кремлевском кабинете. Кроме генсека и наркома, там зачем-то присутствовали Начальник ПУРа Мехлис и нарком обороны Ворошилов. И это сочетание гостей кабинета сильно нервировало Берию...

   – Ну что ж, товарищ Берия... Вы довольно быстро извлекаете опыт из ранее допущенных ошибок. То, что вы вот так быстро смогли определить направления работ, необходимые Советскому Союзу для сокращения отставания от Запада, и даже кое– где начать эти работы, это уже хорошо. И хотя это совсем не значит, что партия уже забыла об ошибках руководимого вами народного комиссариата, но это уже говорит о том, что мы снова доверяем НКВД.

   – Спасибо, товарищ Сталин. НКВД и в дальнейшем...

   – Сейчас самое главное быстро ликвидировать наметившееся отставание. Вы читали новый доклад по 'французским делам'? Что вы уже можете сказать об этих сведениях?

   – Доклад детально изучен, товарищ Сталин. Сведения о начале работ французских фирм 'Рато' и 'Техномека' по реактивным двигателям, действительно не поступали к нам ранее. А сведения о разработке в Бурже составных боевых ракет конструкции Дамблана дополнились такими существенными деталями, как использование французами корпусов артиллерийских снарядов для производства своих ракет и...

   – То есть вы склонны считать все эти сведения подлинными?

   – Большую часть да, товарищ Сталин. И хотя проверки все равно будут проводиться, но наше 'Управление перспективных разработок' уже сориентировано на определение потенциала указанных в докладе направлений работ. А 4-й иностранный отдел ГУГБ ориентирован на получение более точных сведений от первоисточника.

   – Значит, есть и те сведения, которым вы все же не верите... Гм. Ладно, работайте с этим, и еще постарайтесь, чтобы ваши сотрудники своими неуклюжими действиями случайно не скомпрометировали, тех, кто работал там до вас...

   – Этот момент учтен при подготовке всех последующих контактов...

   – А что вы считаете причиной недавних успехов нашей агентуры?

   – Вероятно 'Кан... Гхм! Вероятно, Гаврской группе удалось получить доступ к новейшим секретам в силу многоходовой провокации интереса к ним самим с французской стороны...

   – Получается, что и вот таким образом тоже можно действовать. Подумайте, где и как еще можно применить эту тактику. А что с другими материалами доклада? Изложите нам свои соображения.

   – Что касается применения французами систем непосредственного впрыска топлива на поршневых моторах. То информация интересная, и требует ускоренного начала исследований.

   – Перед тем, как вы передадите все эти сведения в ВИАМ, в НКАП и в конструкторские бюро двигателестроителей, пусть товарищи профессора Уваров и Стечкин, работающие у вас, составят свое заключение. Нам сейчас нужно понять, действительно ли можно поднять мощность моторов на треть и больше добавлением непосредственного впрыска без изменения размеров моторов.

   – Ясно, товарищ Сталин.

   – А что вы думаете про указанные в докладе кумулятивные боеприпасы? Вроде бы наши моряки сказали, что это абсолютно бесперспективное направление.

   – Моряки имели в виду бесперспективность этого оружия на флоте. Но если вдруг подтвердятся сведения, что против тяжело бронированных танков такие бомбы и гранаты могут давать хороший эффект, то можно будет считать, что подаренные французам секретные сведения по производству компрессорных ускорителей окупились.