Текст книги "Ветер надежды (СИ)"

Автор книги: Георгий Юленков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 34 страниц)

  – Рад знакомству. Господин майор. Господин майор.

  – И мы рады, лейтенант. Здесь где-нибудь можно поговорить без лишних ушей?

  – Можем доехать до нашей квартиры там довольно тихо, толстые стены и двойные рамы.

  – Лучше прокатимся вдоль моря и устроим небольшой пикничок.

  – Хорошая мысль.

  Беседа шла на немецком.

  – Так вы молодой человек собрались в Польшу воевать с 'бошами'?

  – Да собрался. Только прошу вас, господин майор, не спешить тут выражать жалость по поводу моей скорой гибели. Это будет слегка преждевременным.

  – Неужели вы так уверены в своем бессмертии?!

  – Дело не в бессмертии. Просто нужно хорошо готовиться к каждому трудному делу.

  – Гм. И эти ваши детские 'покатушки' вы считаете хорошей и серьезной подготовкой?

  – По этому поводу у меня предложение, господа. Чтобы не заниматься пустым бахвальством я предлагаю оценить наш с паном Терновским уровень пилотирования. Если мсье Розанов нам поможет, то я бы предложил парные воздушные бои на одинаковых и не слишком сложных в управлении машинах.

  – Найдешь нам самолеты, Костя?

  – Хм. Я вообще-то как раз это и хотел предложить. В Шербуре стоит резервная эскадрилья на верхнепланах Loire-46. Они даже чем-то похожи по своей динамике на стандартные польские Р-11. Завтра в десять утра мы сможем проверить утверждение лейтенанта о его боеготовности. А пока Адам просто поделитесь с нами мыслями о будущей войне. И зовите всех по именам. Никто не против? Эдуар?

  – Какая уж тут субординация?

  – Я также не возражаю. И у меня первый вопрос, кто и как начнет эту войну.

  – Что ж господа. Благодарю за ваше доверие. Я постараюсь набросать логичный сценарий. Вы, вероятно, уже обратили внимание, что в настоящее время Польша с двух сторон уже окружена германскими и аннексированными ими землями...

  – Словакия считает себя свободной.

  – Пусть считает, мсье Эдуар. От этого они не перестанут открывать границу для армий Гитлера по первому же свистку. Не так ли?

  – То есть вы считаете, что на вашу Польшу нападут сразу отовсюду?

  – Почти уверен в этом. Варшавские политики прозевали тот момент, когда надо было насмерть стоять за свои границы. Вместо того чтобы вместе с Чехословацкой республикой совместными усилиями окоротить в 38-м германские аппетиты они из-под тишка оттяпали Тешинскую Силезию, Ораву и Спиш, и этим сами загнали себя в ловушку. Простите меня Людвик, если коснулся больной для вас темы.

  – Вам не за что извиняться Адам. Вы из Америки, а нас предали в Варшаве. Но мы сами Варшаву не предавали, и предавать не планируем. Хотя очень многие из чехов и будут рады, если вашу столицу постигнет участь нашей Праги. Продолжайте Адам.

  – Благодарю за откровенность. Гм... Итак, теперь Польшу ждут удары с разных направлений, и ни Литва ни Советы им не помогут. Как впрочем, и Франция с Британией...

  – Но почему вы столь категоричны в последнем выводе, мон ами?

  – По одной очень простой причине. Вся эта катавасия со сдачей Гитлеру сначала Чехословакии, затем Польши, а потом возможно и Балтийских стран, имеет совершенно явную цель.

  – И какую же?

  – Британия и США, Константин Владимирович, получат серьезные финансовые дивиденды, если сумеют столкнуть лбами Сталина и Гитлера. Последнего кстати замечательно вооружили и снабдили не только на британские, но и на американские деньги.

  – Все это слишком умозрительно. И причем тут Франция?!

  – И на этот вопрос можно ответить. Скажите, мсье Эдуар, сколько британских дивизий будет сражаться за Францию в случае войны с Германией?

  – Уверен, что не много. Бритты снова, как и в прошлую войну отсидятся за Ла Маншем, поставляя нам в основном технику и оружие, и действуя небольшим контингентом вместе с бельгийскими и голландскими армиями.

  – Согласен, мсье Эдуар. С одним небольшим уточнением. Бельгийские и голландские армии долго помогать вам не смогут. Эти две карты будут биты первыми, и поэтому лить кровь за Францию останутся помимо французов только те, кто успел прорваться впереди атакующих вражеских клиньев. Там будет, как говорят русские, 'сборная солянка' из польских, чешских, бельгийско-голландских и немного британских частей. Именно поэтому я и считаю, что пока война не перешла в фазу Мировой, Франции и ее будущим защитникам очень важно нарабатывать боевой опыт. Для этого мы с Анджеем и едем в Польшу.

  – То есть вы уверены, что Польша скоро падет, и все равно едете туда.

  – Конечно! Пролить свою и вражескую кровь, защищая родину моей матери, для меня уже само по себе достойное дело. А получение боевого опыта для будущей войны с нацистами, это необходимое условие выживания в грядущей войне. Риск сейчас, снизит риск в последующем. Ведь вы, мсье Эдуар, воевали в Испании не только за республиканские интересы, но и за Францию. Или я ошибаюсь?

  – Хм. В этом вы правы... Гм. Константин я буду завтра в Шербуре чтобы поглядеть, как американцы умеют драться. И, ты знаешь, мне кажется, что мсье Адам кругом прав. Очевидно, нам снова пора собирать 'Группо интернасьонале' и завтра я поговорю об этом с Андре.

  – Мсье Мальро сможет помочь нам со сбором добровольцев?!

  – Не обещаю, мон ами. Но мы с ним подумаем об этом.

  – Ну, а ты Людвик?

  – Не знаю, Костя... Если все покатится по такому сценарию, то вся эта затея отдает сумасбродством. С другой стороны боевой опыт...

  – И еще, господин Людвик, вы могли бы поквитаться за потерю Родины. Кстати, очень скоро многие в Европе потеряют свою родину на долгий срок. Так не пора ли всем нам, кого уже постигла или совсем скоро постигнет эта беда, объединиться в союз для защиты того, что у нас осталось. Или вы станете ждать, когда Британия начнет свои робкие переговоры с агрессором, используя в качестве разменной монеты территории стран Европы?

  – Не пойму я вас, лейтенант. Что вы такое предлагаете?

  – Я предлагаю чехам, как самой первой жертве нацисткой агрессии, первым же и поднять знамя борьбы с агрессором. Ведь на улицах Праги уже много раз хватали и сажали в тюрьму не согласных с режимом оккупантов. И значит, у всех, кто не хочет вечно жить под пятой наци, остается только путь борьбы. Интернациональный антинацисткий фронт 'Сражающаяся Европа', начав чахлым ручейком, вскоре мог бы стать самостоятельной силой, с которой пришлось бы серьезно считаться и агрессору и лениво благодушным Европейским державам. Я не тороплю вас с ответом господа, просто прошу подумать над этим...

  Дальнейшие разговоры, под французский сыр с вином, плавно сошли на обсуждение достоинств военных самолетов. Все-таки на этой поляне собрались пилоты разных стран. И мнения их по авиационным вопросам очень часто оказывались полярными. Павла почти не выступала. В голове ее сейчас вертелись воспоминания об уже созданном к этому времени чешском легионе в Польше под командованием генерала Льва Прхалы и полковника Людвика Свободы. Какие-то шансы на взаимодействие с ним были, но надеялась она только на свои силы. И планы подготовки к отъезду в Польшу нужно было ускорять...

   ***

   В кабинет Сталина нарком входил в очень плохом настроении. Переданные ему утром документы перед этим уже были предыдущей ночью изучены Вождем, и значит, разговор обещал быть очень острым. К тому же свалить все промахи на предшественника, скорее всего не удастся. Ведь часть изложенных в докладе фактов выпадала на период, когда сам Берия уже был заместителем Ежова. А некоторые касались даже и текущего состояния дел...

  – Вы успели ознакомиться с этим документом?

  – Да, товарищ Сталин...

  – Ну, и что вы скажете на это, товарищ 'народный комиссар внутренних дел'? Может быть, у вас имеются серьезные возражения против указанных в этом докладе фактов? Меня не интересуют сейчас нарушения допущенные другими наркоматами, о которых там тоже написано. Меня сейчас в первую очередь интересует ваше мнение о ошибках допущенных НКВД.

  – Товарищ Сталин... Все факты, отраженные в докладе требуют очень серьезной проверки... К тому же автор этого доклада недостаточно аргументирует свое мнение...

  – Это не его мнение! В тексте цитаты французских и британских штабистов.

  – Цитаты я видел. Но насколько можно верить всем этим сведениям?!

  – Вот это вы и должны это объяснить! И времени на долгие разбирательства ЦК вам не дает. Что может по этому поводу сказать иностранный отдел НКВД? Что уже узнали?! В докладе не указаны фамилии британцев, но там ведь упоминаются конкретные фамилии начальника штаба ВВС Франции Келлера, командующего 1-й воздушной армией Мушара, и руководителя закупочной комиссии генерала Шамиссо.

  – Пока мы смогли установить только то, что та встреча в Гавре действительно была. И что со стороны британцев там присутствовало руководство штаба Королевских ВВС в лице вице-маршала Ньювелла, генералов Плэйфэйра и Батлера. Там еще мелькнул бывший британский военный атташе во Франции Йо-Томас со своим сотрудником Бакмастером...

  – Вот видите, товарищ Берия. Факт той встречи уже подтвержден даже вашими людьми. А теперь и обрывки информации о той встрече у вас в руках. Жаль, что нам не удалось узнать больше... Но хотя бы ответ на вопрос – могли ли чужие секретные службы обманывать НКВД – вы можете дать ЦК?! Как там было сказано – 'помогли чекистам съесть свой хвост'? Нравятся вам такие слова, товарищ Берия?

  – Товарищ Сталин... Достоверно установить это теперь будет чрезвычайно трудно, если вообще возможно. Ведь часть самих исполнителей по ряду дел уже ликвидированы. С конца прошлого года проводившееся расследование выявило многочисленные нарушения в следственных действиях, но вот такое категоричное заявление...

  – Достаточно отговорок! Сейчас нам просто нужно понять, водили нас за нос или нет!

  – Некоторые подтверждающие факты уже выявлены. Ряд материалов по делам упомянутых арестованных, вероятно, были действительно сфабрикованы. Да, вероятно, это так... Но утверждать, что большинство материалов были нам ПОДБРОШЕНЫ...

  – Хватит! Раз есть одно доказательство, значит, найдутся и другие...

   Вождь нервно зашагал по кабинету, а потеющий от волнения посетитель следил за ним глазами, и боялся даже представить, чем же кончится для него эта беседа.

  – НКВД одна из самых сильных секретных служб в мире... И я никак не могу понять... Почему всего из-за нескольких вражеских наветов на наших инженеров и ученых, мы могли так сильно отстать от британцев в радиолокации, в создании планирующих авиабомб, в создании ракетной техники, и даже в производстве авиабензина?! Почему для Запада является подарком отсутствие скорострельной зенитной артиллерии в РККА и РККФ?! Почему британцы и французы боятся бомбардировочного варианта дальнего самолета арестованного Бартини (варианта самолета которого еще даже нет), и тихоходного ДБ-2 конструкции арестованного Туполева и Сухого, но при этом они совсем не боятся новейшего дальнего и скоростного ДБ-3 конструкции Ильюшина? Почему же это они так радуются, что в СССР арестованы авиаконструкторы Калинин, Неман, Петляков, Туполев, Мясищев и ракетчики Лангемак, Клейменов, и Глушко? И почему это они так спокойны, зная, что истребитель танков Поликарпова переделывают в пикировщика, а скоростной разведчик Яковлева переделывают в быстроходный бомбардировщик? Почему они там у себя так 'переживают', как бы это русские не додумались бы использовать патроны от бронебойного ружья Рукавишникова для производства мощных патронов для скорострельных авиапушек с довольно низкой отдачей, и еще не дай бог русские начнут выпуск чуть менее мощных 37-ми миллиметровых патронов?! Менее мощных они, понимаете ли, боятся! То есть тех, от которых и отдача на самолете гораздо меньше и скорострельность оружия может быть выше при незначительном снижении убойной силы! А?!! И почему это они так счастливы, что конструктор Чаромский перестал заниматься авиадизелями?!

   Сталин сверкнул глазами на своего главного контрразведчика, перевел дух и уже тише задумчиво продолжил по памяти называть наиболее острые моменты, полученного из Франции доклада.

  – А еще наши враги очень довольны тем, что самые скоростные в мире советские торпедные катера, оказывается, не могут воевать даже при волнении в четыре балла, и не могут стрелять из засад торпедами на минимальном ходу! И еще они там благодушно рассуждают об ограниченности и убогости советских радиоспециалистов не способных повысить качество приема сигнала самолетных радиостанций экранировкой их от авиадвигателя. Мало того, они там еще, видите ли, планируют, как бы это поскорее отстранить Поликарпова от завершения конструирования новейших истребителей! А заодно англичане и французы очень рады, что арестовано руководство пермского моторостроительного завода, и при этом они очень сильно опасаются новых малогабаритных моторов конструктора Швецова! Как вообще все это может быть им известно?! Как!!! Почему даже правительство еще не знает про эти новые моторы Швецова, а англичане их уже опасаются?!

  – Товарищ Сталин...

  – Что 'товарищ Сталин'?! Партии и Советскому государству не нужна вот такая работа по обезвреживанию врагов... Мы не имеем права, прикрываясь громкими лозунгами о борьбе с врагами и вредителями, как бычок идти с кольцом в носу за британским мясником прямиком на бойню. Борцам с врагами нашей страны нужна голова, чтобы думать, а не только чтоб водку хлестать! Хорошо надо думать... Думать, что и как делать для борьбы с вредителями так, чтобы каждый раз заново не попадать во вражескую мышеловку в погоне за вонючим кусочком заплесневелого сулгуни! Идите, товарищ народный комиссар внутренних дел, и придумайте, как сделать так, чтобы больше не одна вражеская сволочь не смогла обмануть НКВД, и опорочить опасных для наших врагов советских ученых и инженеров, а заодно и перспективных командиров Красной Армии.

   Когда нарком все же покинул кабинет Вождя, и дошел, наконец, до своего кабинета, первым его желанием было отдать приказ на ликвидацию 'Кантонца'. А вторым желанием оказалось немедленное опустошение бутылки коньяка...

   ***

   Вечером Голованов передал разведчикам уже вскрытые им письма. Профессор Морис Руа прислал скупой ответ о том, что он сейчас очень занят в университете, и пока не может уделить свое время. Заодно он пригласил мсье Моровски сделать доклад по своему изобретению в октябре. А вместо Анри Коанды вообще ответил его референт. Смысл этой отписки был еще прозаичнее. Ученый крайне занят, и просит формулировать все свои вопросы в письме. В общем обе 'французские торпеды' просвистели мимо цели. Зато варшавский ответ порадовал нелегалов. Двоюродный дед Адама и майор в отставке пан Вацлав писал, что в штабе Торуньской авиабазы у него служит старинный друг подполковник Станислав Шлабович. В прошлом этот сандомирец служил вместе с теперешним командующим VIII корпусным районом генералом брони Михалом Токаржевски-Карашевичем, штаб которого также расположен в Торуни. После ознакомления с этим письмом, импровизированный мозговой штурм в арфлерской оперативной квартире перешел в яростную дискуссию.

   Терновский настаивал на немедленной отправке в Польшу всех членов группы вместе со всеми имеющимися материалами и ускорителем. А главный смутьян разведгруппы стоял насмерть, на необходимости завершения уже начатого. Впереди были полеты с чехами, испытания ускорителей с помощью Розанова и его испытательской мафии. Идея Павлы тут же написать письмо Шлабовичу о взаимоотношениях с Испытательным центром СЕМА Голованову понравилась. В письме предлагалось обтекаемо расписать плодотворное сотрудничество с СЕМА именно в русле испытания ракетных ускорителей для самолетов, как уже практически свершившийся факт. А цель письма обозначалась, как желание поляков послужить своей исконной родине в преддверие грозных событий, о которых в Европе уже твердят на каждом углу. Под таким соусом, Терновский пошел на попятную, согласившись, что после вот такого письма наводить мосты с подполковником будет в разы проще. На этом спор перешел в конструктивное русло, но вскоре разгорелся вновь. С предложением 'чемпиона Виллакубле' о развитии нынешней полупреступной группы франко-интернациональных подельников в нормальную разведсеть, партнеры соглашаться не спешили. Тем более, что кроме использования сугубо французских связей Суво и Вигаля, в этой идее фигурировало открытие филиалов фирмы 'Белые крылья' в Голландии и Норвегии, и туманная схема привлечения итальянской родни Понци. Да и французская полиция и еще кто-то явно висели у них на хвосте. В общем, несмотря на некоторую логичность приведенных соображений, заключительные идеи 'Кантонца' были пока отложены за недостатком аргументации.

   После этого Павла отправилась доделывать специально изуродованную для показа французским испытателям реплику 'Тюльпана'. А оставшиеся вдвоем Голованов и Терновский подвели итоги оперативного наблюдения за 'Кантонцем', и не придя ни к каким выводам, тоже разошлись каждый по своим делам. Один, в типографию, другой тайными путями на оперативную квартиру резидента Гаврской разведки. Общее ощущение спешки, однозначно свидетельствовало, что французский период внедрения 'Августа' и 'Кантонца' неумолимо движется к завершению...

   ***

   Непривычный вид кокпита слегка отвлекал внимание, но руки и ноги пока все делали правильно. Вдруг в наушниках раздалась громкая команда по-французски. От неожиданности, Анджей нервно прервал начатую им атаку, чуть не пропустив мимо ушей смысл той радиокоманды.

   – Здесь Шербур 'Восточная'! Мсье Гвиде и мсье Терновски. Вам пять минут до посадки. Как поняли?

   – Гвиде принял. Благодарю вас, Шербур.

   – 'Восточная', Терновски команду принял, отрабатываю последнюю атаку.

   'Все-таки Адам молодчина, хотя и редкостный псих... И пусть все наше с ним задание жуткая авантюра, но как-то у него так получается, что все, что с нами происходит, буквально все, оказывается в жилу. Вот не поедь он тогда с теми монашками спасать испанских детей, и ничего бы не было. Ни его перегонки американских 'Хоков', ни Виллакубле, ни вот этой нашей тренировки. Он словно колдун какой-то... Бр-р. Неприятная мысль. Но я и правда понять не могу, почему у него буквально все получается?! Любая же хрень! Да, помню, в Москве мне говорили, что он шибко везучий, но не до такой же степени! Когда он в Чикаго полез спасать того штабного идиота Дауэра, и потом приземлился с ним вдвоем на одном своем парашюте, я думал кранты идиоту. Мне тогда первым делом хотелось ему морду набить. И набил бы за сумасбродство! Будь мы там одни с ним.... А вот сейчас если всерьез продумать нашу исходную легенду, думается ни хрена бы у нас по нашим начальным планам не вышло... Мда-а. Точно ведь ни хрена...'.

   Французский летчик явно великолепно знал эту уже полгода как переведенную в резерв машину, и вытворял на ней разные фокусы. В горизонтальном маневре его было не взять. Как выяснилось, перед самыми учебными схватками, мсье Гвиде вместе другим добровольцем мсье Венилом больше всех налетал на Loire-46 в эскадрилье Espana против франкистов. И даже записал на свой личный счет несколько групповых побед. Терновскому с первых минут стало ясно, что ему достался сильный противник, и он выкладывался как мог. Чаще чем он привык, пришлось применять вертикальный маневр. Вот и сейчас, воспользовавшись высокой мощностью мотора, Анджей ушел от Гвиде иммельманом. Сейчас, высматривая с высоты противника, разведчик снова задумался о задании Центра.

   'Фу-ух, оторвался! А француз-то мой очень цепкий попался. И, точно, хрен бы у нас вышло на родине предков не будь здесь вот этих тренировок... Да и для легенды нашей полезно. Кому мы там, в Польше, нужны без своего американского и французского летного опыта? А так – лейтенанты резерва, летали в Штатах и во Франции... Гораздо солиднее звучит. Да и против 'мессеров' Адам-то может чего-то и стоит, он ведь где-то воевал, но вот я сам... Конечно, летали мы с ним в Москве на всяких 'ишаках' и 'чижах', на форсированном высокоплане И-4 против 'кирасира' под треск пластмассовых пуль по кабине. Даже на моноплане 'Девуатин-510' и спортивном 'Кодроне' успели покрутиться. Те 'французы' мне, правда, не очень понравились. Вот эта птаха намного приятнее, чем они. Держаться я тогда за хвост Адама научился, но только сейчас начинаю подшерстком вражеские атаки чуять'.

   А у посадочного конуса на земле, в процессе наблюдений за этим учебным боем, шла напряженная дискуссия на обильно насыщенной германизмами смеси чешско-польских наречий.

   – Костя, мне не верится, что у этих парней нет боевого опыта.

   – А откуда ему у них взяться? Оба американцы, в армию их только-только по возрасту взяли, да и то в резерв, а в Китай их бы точно не пустили. Наверняка они тратили свои деньги на тренировки пилотажа и вот такие учебные бои. И в Европу они прибыли только сейчас. Кстати, ты заметил, что у Терновского техника пилотирования послабей. Кто-то научил его, что нужно сохранять преимущество в скорости и высоте, и он старается не упускать его, но стоит ему оказаться ниже противника и без скорости, как он теряется. Несколько раз француз его ловил на этом. Но в целом довольно талантливые ребята...

   – Хм. Может быть ты и прав. А почему этот Адам выступил всего раз, и убедил нас дать своему другу слетать целых пять раз подряд?

   – Не знаю, спроси у него.

   – Эй, чемпион! Майор Будин интересуется, почему вы сейчас не летаете?

   'А на кой оно мне сейчас? Свой уровень индивидуальных боев я итак уже довела до нужного. Но вот шляхтича нашего гонять и гонять нужно, как сидорову козу. Вот для этого я и пользуюсь местной халявой...'.

   – У нас не так много этого подаренного летного времени, господин майор. А мои индивидуальные бои на «Моран-Солнье» уже видел в Велизи-Виллакубе мсье капитан. И потом... Меня гораздо больше интересуют групповые бои против превосходящих сил противника.

   – Вот даже как? Скромным вас не назовешь. Хотите побиться сразу против двоих?

   – Лучше давайте немного по-другому... Один бой для меня против трех противников. Потом один бой для Анджея против двоих, А потом мы втроем с Терновским и Гвиде против всех чехословацких летчиков.

   – Хорошенькие же у вас амбиции, лейтенант! Считаете, что вы сможете победить втроем нас восьмерых?! Это уже мальчишество!

   – Вероятно, это будет нелегко, господин майор. Зато такой навык может спасти наши с Анджеем жизни там в Польше. Скорее всего, там нам очень часто придется драться в меньшинстве. А вы как думаете Константин Владимирович?

   – Лейтенант прав. У немцев самолетов больше, и они более современные. Я, пожалуй, даже предложу два таких боя. В первом я слетаю за меньшинство, а майор Корнильон-Молинье будет девятым за чешскую восьмерку. А последний бой по предложенному лейтенантом сценарию.

   – А что скажут наши французские друзья?

   – Уверен, они согласятся.

   – Хм. И все-таки это ребячество. Но я погляжу, чем все это закончится.

   ***

   С краю летного поля за теми же учебными боями наблюдала другая группа зрителей. И эта негромкая беседа шла уже на чистейшем языке Ремарка и Ницше, без малейших славянских или иных примесей. В руках одного из собеседников был небольшой бинокль, размерами чуть больше театрального.

   – Это точно он?

   – Да это Адам Пешке. Честно говоря, я не ожидал от него такой резкой смены деятельности.

   – Почему?

   – За два года он неплохо продвинулся в автомобильном спорте. Строил планы на достижение мирового рекорда скорости в Бонневиле в Неваде. Начал интересные конструкторские опыты с ускорителями... И вдруг вот так резко уйти и все бросить! Это очень странно.

   – Не так и странно, мой друг. Скорее всего, на это повлияла... гм... смерть его отца.

   – Тем сильнее для него станет шок при известии, что его отец жив.

   – Пожалуй. Но не стоит с этим торопиться. А что там с его летными успехами?

   – В Баффало после Чикагских гонок, его неплохо потренировали, но оттуда передавали, что летный опыт он уже имел и раньше.

   – Вот как? То-то я гляжу, уж больно лихо он летает. В одиночку против троих. Гм. Вряд ли в Канаде у него был настолько серьезный налет.

   – Неважно, где он этому научился, но для рейха это находка. Представляете, если бы его взяли во Французский испытательный центр, какие бы у нас появились перспективы?

   – Вы слишком рано разделываете фазана, а охота всегда богата на случайности.

   – И все же мне кажется, этот юноша нас не разочарует.

   – Дай-то бог. Но очень советую вам не спешить. Свое выступление начинайте по плану в обед. Не раньше.

   – Не беспокойтесь, мы сработаем чисто и сумеем его разговорить. А уж потом постараемся добиться и его согласия на знакомство с остальными членами команды.

   – Кстати, а Рудольф с Манфредом знают о нашей игре?

   – Зачем так рисковать? Пусть играют свою партию как можно естественнее. Если что-то и пойдет не так, то в кампании все равно будут двое наших.

   – Ну-ну, гауптштурмфюрер. Только, прошу вас, постарайтесь не пересолить вашу стряпню...

   ***

   К краю центрального летного поля авиабазы Шербур, агрессивно взрыкнув форсированными моторами, подъехали пять автомашин. Три из них своей аэродинамикой сильно напоминали фюзеляжи истребителей. Вылезший из полугоночного 'Мерседеса' еще не старый спортивного вида мужчина с хрустом потянулся.

   – Ну как Ханс, руль в твоих руках уже не дрожит?

   – Руль в норме, а вот внутри черепа, до сих пор словно бы джаз-оркестр играет...

   – У тебя что, еще коньяк вчерашний не выветрился? Надо было тебе утром поесть куриного жульена, вот и не страдал бы так.

   – А кто это вообще придумал с утра пораньше за каким-то бесом переться в Шербур из Цюриха и Франкфурта?! Я же только душ и успел принять. Что еще за глупые выдумки?!

   – Ха-ха. Это потому что ночью нужно спать, а не кувыркаться в постели с гостиничной прислугой. Кстати, как она тебе? Ты хоть альпинистские ботинки снимаешь перед этим делом?

   – Иди ты к черту! Горы и бабы никогда еще друг другу не мешали. И ты не ответил на мой вопрос.

   – А придумал все это Манфред. Так что со всеми обидами к нему. Это они с Рудольфом зачем-то устроили этот глупый незапланированный пробег вне основной формулы. А когда я звонил тебе, то и сам знал не больше твоего. Но разве такое приключение не интригует?

   – Угу. Интригует. А нашим хитрецам Лангу с Мюллером выходит не до безумств. Почивают себе на лаврах и на всякие идиотские подначки не ведутся. Не то, что мы...

   – Выходит так...

   – Ну, так кто из нас победил в пробеге?! А? Я вроде вторым был на финише, а выезжал последним?

   – Тот, кто привез в баках больше всех бензина, тот и победил. Так что становись в очередь первым как раз с конца. Ха-ха!

   – Так не честно! О таком нужно заранее предупреждать, тогда я бы заранее залился под завязку.

   – Не скулите, гер Хассе. Всем и так с утра тяжко.

   – Он шутит, Руди, не слушай его. В этот раз мы катались просто так. Ради интриги.

   – Парни, а куда это Браухич опять испарился?

   – Пошел вместе с Вилли договариваться с французами о гонках по прямой на местной 'взлетке'. После обеда, наверное, начнется.

   – А в Цюрихе или Штутгарте, что нельзя было провести эти кошмарные тренировки?

   – Бьюсь об заклад тут не в тренировках дело. Кто-то из 'лягушатников' наверняка бросил нам вызов, вот все и закрутилось. Как раз у нас есть немного времени до подведения итогов Гран-при.

   – А какой в этом смысл, если мы и так уже всех победили? Наши парни показали всему миру, что значит тевтонский дух, помноженный на мощь мотора. Зачем сейчас шустрить и чего-то доказывать?

   – Спроси у Браухича, это он у нас вместо компаса.

   – О! Вы поглядите вверх парни! Вот это вытворяют черти!

   – Ничего особенного. Обычный тренировочный бой местных люфтваффе.

   – Да, в Штутгарте мы видели и не такое. А самолеты у этих 'жаков' так себе. Не сравнить с нашими 'мессершмиттами'.

   В этот момент внимание членов этой компании спортсменов было отвлечено не совсем приглядной сценой. Вызвавшей, однако, живой интерес, и увлеченно комментируемой парой наблюдателей.

   ***

   Лев Будин, повернувшись спиной к собеседнику, уже двинулся за своими товарищами в сторону кафе. В этот момент его взгляд остановился на подтянутой фигуре в таком знакомом чешском военном мундире. Да и лицо над застегнутым воротом оказалось столь же знакомым.

   – О! Господин подполковник! И вы тоже здесь?

   – Да, Людвик, теперь и я с вами. Представляешь, едва ушел. Но семья осталась там.

   – Что делать, Янош. У многих наших та же беда. Хреново было при бошах?

   – Все можно было бы терпеть, Людвик. Но в Жилине тевтонцы совсем распоясались. Оттуда они по-хамски утащили к себе почти все имущество авиабазы. Забрали все топливо и 27 машин 15-й летки. Ведут себя хозяевами на нашей земле. В общем, поглядел я на это, и решил, что даже во Французском иностранном легионе, мы были бы меньшими рабами, чем под бошами дома.

   – Тогда, вливайся в ряды борцов за свободу нашей растоптанной и разделенной Родины. Кстати... а эти ребята то же твои?

   – Нет, это не мои... Разве ты не видишь, майор, что это заместитель генерала Пуланиха с сопровождающими. Эти мерзавцы, наверное, приехали за пятьсотдвадцатыми 'Гочкисами', я еще помню, как сам присутствовал в Праге на совещании по закупкам. Пытаются забрать, тот заказ до войны. Я не хочу с ними здороваться. И Людвик... Скандал нам тут совсем не нужен...

   Но предупреждение подполковника немного запоздало, потому что кто-то из чехов уже заметил бывших сослуживцев. Французская земля не стала полем примирения, и чешские эмигранты ныне воспринимали словаков не иначе как тевтонских прихвостней. Павла не слышала беседы старших офицеров, и с некоторым запозданием вникла в ход разгоревшейся перепалки.

   – Гляньте парни! Это же Франтишек Мячвак!

   – И как только эта курва посмела здесь появиться?!

   – Предатель!

   – Сами вы предатели! Я остался верен присяге, а вы... А от вас господин подполковник Амбруш я вот такого не ожидал. Как вы могли дезертировать в такое время?!

   – Мне не в чем себя упрекнуть. И перед вами ротмистр я отчитываться не собираюсь.

   – Что, гад, вместе с генералом Пуланихом лижешь сапоги бошам?

   – Сами вы гады! Лижете зад польским мерзавцам, отобравшим у нас Ораву, Спиш и Тешинию. Такие же, как вы трусы из 64-й летки перегнали в июне в Польшу четыре машины. Но ничего! Дождётесь! Скоро ваша ср.ная Польша, наконец-то, сама отведает не только бошевской, но словацкой стали!

   Дальнейшие фразы, сказанные на языке Чапека и Гашека, стремительно соскочили с литературной речи на сленг представителей дна некогда единого чехословацкого общества. Рядом за этим зрелищем с интересом наблюдали улыбчивые мужчины в щегольских кожаных куртках с автогоночными шлемами подмышкой. Сначала Павла и не думала вмешиваться. Она с трудом понимала смысл закипающей дискуссии, но когда градус оскорблений зашкалил, и готов был перевести спор в настоящую потасовку, все-таки решила вмешаться на своем 'командном немецком'. При этом о только что понесшей урон чести Польши она думала в последнюю очередь...