Текст книги "Ветер надежды (СИ)"

Автор книги: Георгий Юленков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 34 страниц)

  – Гм. И чего нам теперь делать? Я же не нарочно, мне главное было доказать что не зря ради меня гонку задержали. Только для этого...

   В этот момент через восторженную толпу продрались, наконец, майор Риджуэй с лейтенантом Мэниннгом.

  – Лейтенант, поздравляю вас! Рад, что мы в вас не ошиблись. Не знаю, что там себе решат по этому поводу администраторы шоу, но в историю Армии Соединенных Штатов вы свою страничку уже вписали. Верно, Мэниннг?

  – Да, сэр! Поздравляю вас, лейтенант!

  – Благодарю вас, господа. Здесь очень шумно, я бы хотел уйти отсюда. Может, я уже могу приступить к обязанностям по тренировке завтрашних учений?

  – Ваше служебное рвение похвально, Моровски, но такая спешка уже не нужна. Сейчас вас вызовут на трибуну для вручения приза, и вот там потребуется ваша короткая речь об армии. Подумайте над этим. А насчет учений... В крайнем случае, штаб второй армии перенесет начало парашютирования на вторую половину дня. А я как проверяющий боевую подготовку их без сомнений поддержу. Так что, готовьте свой экспромт, а мы ждем вас в диспетчерской через час-полтора, но слишком уж долго не задерживайтесь.

  – Да, сэр. Гм. Я постараюсь придумать, что сказать зрителям.

  – Не сомневаюсь, что после ваших слов, в очереди поступающих на службу во вторую армию прибавится добровольцев. Пойдемте, Мэниннг. Пусть лейтенант Моровски искупается в славе, как-никак он это заслужил.

   Через пару минут цепкие пальцы помощника распорядителя потащили за рукав 'сверхновую звезду' свободной формулы автоспорта в сторону о чем-то яростно спорящих на трибуне Марка Наварры и сенатора Слэттери...

   Пред грозными очами гоночного командования Павла замерла в легкой нерешительности. Чего она сама хотела, ей было не ясно. А вот чего хотели от нее, страстно и вдохновенно выразил Марк Наварра.

   – Мистер, Моровски, вы должны понимать, что этот ваш поступок подает плохой пример другим гонщикам. Не сейчас мистер Шевроле, я прошу вас!! Я уверен, что мистер Моровски все поймет правильно и пойдет нам навстречу. Так вот, мистер Моровски, допустить этого прецедента мы никак не можем, не правда ли сенатор?

   – Да, молодой человек. Мистер Наварра абсолютно прав, мы не можем вас объявить бесспорным победителем, это... Гм. Это вызовет толки. Ммм. Эту историю нам нужно уладить, и тут мы все надеемся на ваше сотрудничество... Э-эй! Мистер Моровски, вы нас слышали?

   – Гм. Я вас слышал. Ваш посыл мне в целом понятен, но что конкретно вы предлагаете?

   – Позвольте я ему отвечу?

   Под хмурый кивок сенатора, Наварра, с кроткой улыбкой Иуды, чуть подпустив в голос материнской заботы, нанес свой словесный удар милосердия.

   – От вас потребуются сущие пустяки, мистер Моровски. Вам нужно просто признаться в нарушении и сообщить, что последнюю часть дистанции вы ехали 'уже не участвуя в гонке'. Просто ехали и все...

   'Вот она демократия в действии! Если нужно представить дело тухлым, его таковым и представят, даже если никакие законы и правила не были нарушены. Но к чему-то подобному я, в общем-то, и готовилась. Там где есть устоявшиеся традиции, там гласные правила курят кальян. Ох уж мне эти традиции, мать бы их в детсад!'.

   – Зачем такие сложности, господа? Просто дисквалифицируйте меня и дело с концом. Скажем зрителям, что там было не девяносто восемь, а целый сто один фут, так как два фута обочины дорогой не считаются. Ну как вам идея?

   – Эгхм. Эта идея не годится! Мы не можем этого сделать, ведь про эти проклятые недостающие полтора фута уже знает весь Лэнсинг! Именно поэтому получается, что формально вы не нарушили правил. Но и объявив вас победителем, мы тем самым создадим опасный прецедент.

   – Гм. А если я при всех попрошу вас считать победителями Шоу и Робертса. Так можно сделать?

   – Публика наверняка будет недовольна. С каких это пор победивший гонщик просит жюри считать победителем других? Да и наши спонсоры заинтересованы в хорошей рекламе, на которой не будет пятен. А призовой фонд у нас составляет тридцать тысяч долларов, наверняка, начнутся проблемы с оценкой долей призеров.

   'Как все-таки сложно у буржуев принимаются решения! То ли дело у нас на заводе, решил партком отказать бригаде в премии из-за одного лоботряса, так никто и не пикнул. Ну, почти никто... А тут! Они бы еще колебания курсов валют вспомнили и падение этих их любимых индексов деловой активности. Тьфу ты, мерзость какая! Гм. Но что-то думать все-таки нужно. Мдя-я. А если?! Гм. Не-е, рулеткой такие дела не решаются. Тогда остается... Остается... Э-э. Скрипи-скрипи родная волнистая, надо ведь мне что-нибудь местному 'обчеству' выдать... Ну ка, ну ка... Есть! Придумала! Спасибо тебе мой 'продвинутый серый друг'. Итак, нужно срочно брать за жабры генерала. Зря, что ли мы с ним вместе Вандеккеров воспитывали?'

   – Мне кажется, господа, что я смогу найти вариант, который устроит всех. Вы ведь не будете против некоторой... э-э... 'благотворительности'?

   – Мы, наверное, не будем против, но согласятся ли ваши соперники? И еще не совсем понятно, что вы тут имели в виду.

   – Все объяснения чуть позже, господа. Что же до моих соперников, то я уверен, что смогу их уговорить. Для начала мне нужно переговорить с командованием. Генерал, сэр, разрешите приватный вопрос.

   – Валяйте лейтенант. Если и здесь вы сумеете красиво выкрутиться, то я поищу вам место в штабе второй армии.

   – Господа, у вас всего пять минут, публика ждет нашего объявления.

   – Мы успеем. Прошу вас, генерал сэр...

   Уши Наварры, непроизвольно тянулись в сторону что-то живо рассказывающего генералу сумасброда с лейтенантскими погонами. Нетерпение его так накалило пространство на трибуне, что через минуту у микрофона он остался в гордом одиночестве. Остальные члены жюри разбрелись в состоянии глубокой медитации. Лишь сидящий в своем инвалидном кресле мистер Шевроле, что-то чирикал в блокноте, грустно покачивая головой...

   ***

   Двое гонщиков шли в глубоких сумерках по затихшему аэродрому. Градус возмущения одного из них, значительно превышал переживания другого. Флойд вообще был более выдержанным, а полбутылки 'Бурбона' выпитых за компанию с коллегой в качестве успокоительного, еще более смирили его с сегодняшним фиаско.

   – Да ладно тебе Уилл, простил бы ты его, а?

   – Флойд это хамство! И я набью ему морду! Где же эта лейтенантская сволочь?

   – Мы с тобой не найдем его тут, он наверное, в казарме. Дружище, плюнь ты на это. Он еще молодой, зеленый и совсем не знает наших традиций. К тому же он на службе, а для поляков я слышал это у-у... Это для них слишком серьезно.

   – Плевать мне на его погоны! Где эта польская скотина?!!!

   – Уилл, успокойся и не шуми, или нас заберут на армейскую гауптвахту...

   – Тссс! Мы ведем себя тихо...

   Следующую фразу несостоявшийся победитель прошептал расстроенным шепотом, нежно похлопывая друга-соперника по щеке. При этом тот лениво отмахивался, поддерживая теряющего равновесие коллегу.

   – Мы же с тобой, Флойд, ни разу не забыли о приличиях. А лейтенант, он или индейский вождь, поляк он там или эскимос, не выпить с соперниками после гонки, это ведь неуважение. И скажи мне, что я не прав, а? Не прав?!!!

   – Тихо, Уилл.

   – Тссс! Две рюмки виски он, понимаете ли, принял и это все? Это все!!! Ну, где такое видано!!! И это после драки с грубияном Вандеккером, победы на 'взлетке', его ареста, вылета с трассы, и его финальной победы на кольце... От которой этот молокосос при всех нахально отказался? И вдобавок сделал из нас посмешище. А?!!!

   – Но пиво от нас он ведь принял.

   – Принял? Может быть, сам выпил эти два ящика? Нет! Этот гад выставил наши два ящика пива перед своими парашютистами в виде приза за лучшее освоение прыжков и укладки парашютов! Где такое видано, Флойд?!!

   – Тише, Уилл. И что с того? Он ведь и нам с тобой предлагал сделать по прыжку и поучаствовать в конкурсе, но мы сами отказались

   – Правильно отказались. Мы же с тобой не какие-нибудь польские психи, чтобы прыгать из самолета на зонтике из занавесок. В общем, Флойд, старина. Я знать его больше не хочу. Больше я эту польскую задницу ни в чем прикрывать не стану!

   – Уилл!

   – Тссс. А когда он в мае приедет к нам на 'Инди', я сам его там с огромным удовольствием разрисую как бог черепаху. Я научу этого наглеца, как надо себя вести на гонках... Держи меня Флойди, я падаю...

   – Обопрись об меня. Брось Уилл, мы же, теперь вместе с ним и с тобой попечители этого фонда 'Юных командос'. Это же почти как дальняя родня. Не станешь же ты бить ему морду прямо на виду у толпы восторженно глядящих на нас мальчишек? Это будет неспортивно.

   – Ничего, я выберу время. И потом в каком-нибудь укромном месте научу этого сраного 'кузена' приличным манерам. Это ведь непостижимо, не выпить с теми, с кем ты только что рисковал своей жизнью! Вот в этом весь он! Самодовольный польский нахал. Он нахал, и... И мальчишка, не уважающий традиций. Иногда я жалею, что его не отправили за решетку. Там ему самое место...

   Чуть покачиваясь от сильно повышенного октанового числа в крови, двое гонщиков неспешно брели к ближайшему мотелю. Несмотря на воинственные заявления, их благоразумия хватило не садиться в этот вечер за руль.

  ***

   Поль Гали возвращался от наборщика домой усталым, но довольным. На второй странице завтрашнего утреннего номера 'Чикаго Дейли Ньюс' рядом с фотографией совсем молодого лейтенанта стоящего у гоночной машины, практически без 'купюр' должна была пылать патриотизмом высказанная с главной трибуны речь скандального победителя Чикагских гонок свободной формулы.

   –

   Соотечественники, американцы! Друзья! И все кто был сегодня на наших гонках!

   К вам обращаюсь я с призывом считать эту гонку дружественным состязанием патриотов своей страны. Теперь уже не важно, кто здесь в Лэнсинге сегодня приехал первым, вторым или третьим. Мы все гонщики просим вас поддержать наш единодушный порыв.

   Мы хотим, чтобы американские юноши отправлялись служить в армию, не просто парнями умеющими слушаться своих родителей и окончившими школу.

   Мы хотим, чтобы эти ребята умели водить армейские и спортивные машины, умели стрелять, драться и прыгать с парашютом. Что бы они знали, как маскироваться и читать военные карты. И мы уверены, что таких обученных молодых американцев всегда будет ждать успех, и в армии и после нее. Эти люди прославят Америку и в мирное время и в военное. А полученные ими до армии навыки сберегут их здоровье и жизни в военные годы.

   И для того, чтобы добиться всего этого, мы американские гонщики, соревнующиеся здесь в Чикаго, передаем весь призовой фонд этих гонок, в пользу созданной сегодня молодежной военной организации 'Лиги Юных Командос'. Кто такие 'юные командос' спросите вы? Мы назвали их в честь бурских летучих отрядов Африканской войны начала века. Ими станут те ребята, которые вскоре должны будут поступать на армейскую службу, и которые до начала этой службы успеют пройти в отделениях Лиги серьезный курс военно-технической подготовки. С этого месяца в нескольких городах четырех северных штатов будут созданы отделения 'Лиги Юных Командос'.

  Первыми городами, которые уже на следующей неделе начнут эту работу, станут Чикаго, Баффало и Милуоки. И мы надеемся, что нас поддержат и остальные города и штаты. Фонд Лиги с сегодняшнего дня будет принимать пожертвования частных лиц и компаний. Я уверен, что мы гонщики не останемся одинокими в своем желании сделать из наших ребят профессиональных бойцов. И что очень скоро американские юноши смогут еще до армии научиться профессионально и эффективно служить своей стране. А наша американская армия великодушно окажет поддержку нашему начинанию.

   И все прозвучавшее сейчас свидетельствует, что сегодня на этих гонках победил не один конкретный человек – сегодня победила Америка и американские граждане...'.

   Второй лейтенант армии Соединенных Штатов Адам Моровски.

   –

   Эту речь Поль Гали привел почти полностью. Репортер нашел свою тему, и пока не собирался оставлять это лишь слегка распаханное поле до снятия хорошего урожая.

   Затем в статье шло интервью генерала Маккоя, выразившего надежду, что многие гонщики также как и победитель Чикагской гонки Адам Моровски захотят помочь своей стране и американской армии. Пригласил всех, кто осваивает сложные технические специальности и хочет послужить стране, вступать добровольцами в армию Соединенных Штатов. Потом он сослался на поддержку сенатора Слэттери, и рассказал, что вторая армия будет частично снабжать отделения создаваемой 'Лиги Юных Командос' военным имуществом и инструкторами.

   Следом шло еще одно интервью уже упомянутого генералом сенатора Слэттери, сообщившего, что проходящая в Чикаго встреча сенаторов трех соседних штатов Висконсин, Миссури и Иллинойс, наверняка также выразит поддержку этой инициативе. О чем он сможет рассказать уже завтра после совещания по вопросам природопользования бассейна Миссисипи.

   Сам репортер из всего этого делал выводы, о величии американского духа и замечательном примере единения властей и народа в поддержке армии. Статья была длинной, и уже засыпая, ее автор искренне считал этот текст своей лучшей последней работой.

   Несмотря на раннее утро, Солнце светило нещадно. Лейтенант Гриссом по команде Риджуэя выполнял теперь упражнения вместе с третьим взводом, обученным вчера лейтенантом Моровски. Самого же Моровски отправили доучивать первый взвод, которым до этого командовал Гриссом. И краев у этого 'не вычерпанного океана' Павла пока не наблюдала.

   – На сеновал бездельники!!! Кому я сказал, бегом, дармоеды!!!

   – Готов? Пошел! Следующий! Пошел! Пошел!

   – Вот та-ак, молодец! Все правильно, повалял там, на сене толстую уродливую шлюху, и спрыгнул с сеновала. Ноги!!! Трактор тебе в задницу, Джонс! Ноги всегда вместе при приземлении, сколько можно тебе все это повторять?!

   – Та-ак! Кому-то из вас не нравятся толстые противные шлюхи с отвисшими сосками? Сначала заслужите себе других! А пока тренируйтесь на тех, которых вы сейчас заслуживаете!

   – На сеновал, я сказал! Кто это там уже устал? Жовтински?! Значит так, землячок... из-за твоей медлительной задницы... Хм... Из-за тебя 'солдат', весь первый взвод уже накрыли огнем. Тут все уже покойники, и все это из-за одного тебя! Бегом на сеновал! Домбровский с Понятовским и Костюшко глядя на своего потомка с небес рыдают без устали и в качестве епитимьи бреются налысо как башибузуки.

   – Приготовились! Пошел!

   Сзади послышались смешки, и Павла резко развернулась на звук, грозно сдвинув брови.

   – А кому это тут весело, а?! Что я сказал смешного? Шварцкопф, ты думаешь, ты лучше него?! Ошибся солдат. Бисмарк и Мольтке закидали бы тебя с небес тухлыми свиными сосисками за такое выполнение приказов. На сеновал бездельники! Вот когда научитесь нормально спрыгивать оттуда, тогда и на сеновале вас будут ждать не толстые седые и беззубые старухи, а шикарные фигуристые блондинки!

   'Какая же это мука воспитывать! Дожила товарищ парторг. Сама же, блин, использую для обучения этих тупиц пошлые мужские фантазии. Хорошо у нас дома. Скажешь очередному лоботрясу, что товарищ Сталин им будет очень недоволен, так он из кожи вылезет, но сделает. И в Китае говорят попроще. Скажешь 'нехорошо' это значить следующим взысканием станет расстрел. А вот эти... Ну хоть плачь над ними, ни хрена же не врубаются дятлы!'.

   – Кто-то здесь не согласен считаться дармоедом и бездельником?! У кого-то есть мнение, что он уже настоящий парашютист и десантник? Вы это ваше мнение засуньте куда поглубже, парни. Такие заявки вам придется сегодня не по-детски доказывать. В чем дело Рэндолл?!

   – СЕРЖАНТ Рэндолл, лейте-енант 'сэ-эр'.

   – Да хоть фельдмаршал! В чем дело, я вас спрашиваю?!

   – Может быть, хватит уже заниматься всякой хренью? Лейтенант сэр. Может нам уже можно продолжить прыжки, начатые вчера с лейтенантом Гриссомом? Лейте-енант 'сэ-эр'.

   – Рэндолл останьтесь, остальным продолжать, вас это не касается. Капрал Мортано продолжайте их гонять, как диких обезьян!

   – Отойдем Рэндолл, и без чинов, сержант.

   – Скажите, Рэндолл, вы кого хотите получить на поле боя? Паштет из солдат или нормальный взвод? С чего это вы решили, что мы делаем тут что-то не нужное?

   – Вы еще молоды, лейтенант сэр. А я служу с тридцатого. Повидал всякого. Высаживался в Панаме в 32-м. Нас туда привозили морем. А ваши парашютисты смотрелись там редкостными тупицами, не умеющими даже вырыть окоп.

   – И вам, наверное, кажется, что недавно произведенный в офицеры 'шпакский спортсмен' занимается тут с вами ерундой? Или вы хотели выразиться еще порезче?!

   – Я не хотел быть невежливым лейтенант сэр, но вы сами это произнесли...

   – Та-ак понятно! Сколько всего у вас уже прыжков?

   – С двумя вчерашними стало уже девять.

   'Опять мне нужно очередного доминантного самца обламывать. Сколько же можно? Когда ж они успокоятся-то?! Ну, или совсем переведутся. Гормональные орангутанги блин!'.

   – Что ж, отлично! Я вижу, вы уже считаете себя настоящим десантником, Рэндолл. Ну-ну. Сейчас мы это проверим.

   – Хм. Я готов. Лейтенант, сэр.

   – Внимание взвод! Сейчас мы вдвоем с капралом Мортано против сержанта и пятерых солдат по его выбору покажем вам образец встречного боя десанта. Вон на том холме у нас будет находиться условный опорный пункт. Самолет выбросит нас одновременно на высоте две тысячи футов. Задача простая – первая же группа, которая захватит холм, должна воткнуть вот такой небольшой вымпел и оборонять его от попыток захвата противником. Если в течение десяти минут соперники не заменят вымпел своим, то победа присуждается обороняющимся. Воюем без оружия, но руками и ногами пользоваться разрешаю. Зубы не использовать!

   – Что еще за смешки там? Всем все ясно?

   – Все ясно, лейтенант сэр.

   – Сержант, командуйте своими парнями! Мортано неси наши парашюты. Капрал Роуз на тебе хронометр. Когда назначенное время выйдет, пустишь ракету. За дело, господа!

   Через двадцать минут взвод снова был построен у прыжковых тренажеров. У шестерых соперников команды лейтенанта и капрала вид был слегка помятый. В этот момент к полю подъехало несколько машин. Группа одетых в дорогие штатские костюмы гражданских шла по полю в сопровождении генерала Маккоя и нескольких офицеров. Беседа гостей текла расслабленно и неторопливо.

   – Генерал, это и есть ваше шоу?

   – Нет, сенатор Фоллетт. Это все еще продолжается подготовка к нему. Через сорок минут начнется главное действие. Риджуэй, поведайте нашим гостям о программе учений.

   – Слушаюсь, генерал сэр. Господа сенаторы. В момент выброски десанта перед вами развернется в боевой порядок пехотный батальон с артиллерийской батареей прикрытия. Пока парашютисты приземляются вот на том поле, батальон их условного противника окопается вот здесь по всем правилам и приготовится к отражению атаки. С фронта его атакуют две пехотных роты, усиленные артиллерийской батареей и взводом легких танков. Как видите, силы противников практически равны. Но с тыла свой удар нанесет только что созданная учебная парашютная рота усиленная пулеметным и мортирным взводами. Таким образом, перед нами будет симулировано сражение, в котором победа будет достигнута не столько количеством войск и оружия, сколько маневром людьми и огнем. И именно высадка десанта в тылу сделает усилия обороняющихся тщетными

   – Хм. А насколько опытны эти ваши парашютисты?

   – Они достаточно опытны как пехотинцы, но прыжки с парашютом начали осваивать совсем недавно, и пока не участвовали в таких масштабных учениях.

   – Что ж нам будет интересно увидеть это шоу. Кларк, а где тут ваша, как его назвал сенатор Слэттери, 'восходящая политическая звезда'.

   – Почему это политическая, Гарри? Я слышал он просто спортсмен выигравший гонку и нацеленный на армейскую карьеру. Джеймс его хвалил, но что в нем особенного?

   – Это не совсем так, господа. Вот сенатор Фоллетт уже успел собрать о нем сведения. Оказывается, до появления здесь на автошоу он уже умудрился прославиться на Севере Штатов.

   – Да, господа, мне действительно, еще несколько дней назад, докладывали об этом интересном молодом человеке. Представьте себе, он умудрился встрять в криминальные разборки между германской и итальянской общинами Милуоки. И при этом он не только остался жив, но и примирил их между собой, попутно наладив с ними добрые отношения. Представляете?!

   – Если это так, то он редкостный хитрец. Из таких хитрецов, как этот Моровски, порой выходят неплохие политики, если им случится вовремя 'попасть в струю' и послушаться умного совета.

   – Гарри, тут мало одной хитрости. Сдается у него талант, каких мало. Ведь и в Чикаго он уже дважды разрешил несколько конфликтов с большой выгодой для себя.

   – Не только для себя, Роберт. Благодаря ему армия тоже получила свой 'кусок пирога', не так ли генерал?

   – Да, сенатор Кларк. Парень он и вправду перспективный. И хотя он многое делает небескорыстно, тем не менее, большинство его действий идут на пользу обществу и стране. Думаю, если бы он послужил в нашей армии лет семь, и закончил бы один из военных институтов, то дорос бы до полкового уровня. После этого мог бы сделать неплохую политическую карьеру.

   – А что он там делает сейчас? Зачем он на них кричит?

   – Разве ты не видишь, Бэннет, он же злит этих парней?

   – Верно, сенатор Трумэн. В армии часто используется этот прием. Чтобы люди зарядились энергией для перешагивания на новый уровень умений, иногда их очень полезно вот так взбодрить. Жаль если он не останется служить, второй армии пригодился бы такой офицер...

   Голос Павлы сочился сарказмом. Лицом к строю выстроились незадачливые парашютисты во главе с сержантом Рэндоллом, и понуро выслушивали нотации офицера.

   – Так-так-так, парни. И это все на что вы оказались способны? Из вас шестерых лишь вот эти трое, включая сержанта, смогли доплестись до назначенной цели. Побросали по дороге имущество! Будь с вами оружие вы бы и его потеряли! С такой подготовкой вы не бойцы на поле боя, а мясо. И против кого это вы собрались воевать бездельники? Может, против японцев?!

   – Три раза Ха! Во встречном бою любой японский капрал сделает из вас говяжью отбивную раньше, чем вы попытаетесь квакнуть по-лягушачьи! Причем сделает он это безо всякого оружия одними руками и ногами. А японский офицер, занимающий с мечом полдня ежедневно, в секунды порежет вас на барбекю, как только вы доползете до занятой им позиции. И для чего тогда Америке такие солдаты?! Может, для войны с мексиканцами?! У которых даже мальчишки передвигаются по джунглям быстрее, чем вы по автобану. Может быть, тогда вы нужны для войны с индейцами? Чего молчите? Нечего вам сказать мои 'бледнолицые друзья'.

   – И раз уж вы снова согласились стать бездельниками и дармоедами, то вот вам сеновал и учитесь быстро покидать эту мягкую кроватку! И делать вы это будете, пока не научитесь. Мортано вот этих более толковых уже можешь начинать катать по тросу с нашей вышки. А остальным на сеновал...

   В этот момент к построенному взводу приблизился незнакомый лейтенант и передал приказ от генерала Маккоя явиться к нему. Павла окинула суровым взглядом поникшие лица временных подчиненных и, назначив Рэндолла командовать обучением вместо офицера, отбыла к начальству.

   – Генерал сэр. Лейтенант Моровски, прибыл по вашему приказу!

   – Вольно лейтенант! Вот господа сенаторы, знакомьтесь с инициатором создания 'Лиги Юнных Командос'. Уверен, он не полезет за словом в карман. Лейтенант вы можете побеседовать с господами сенаторами.

   – Вы что же, юноша, решили стать апостолом юношества в Америке?

   'Ёлки палки! Это же ястреб! Тот самый ястреб-стервятник, что поджарил в 45-м 'Хиросимскую яичницу'. И как же мне теперь с этой будущей сволочью разговаривать? Мдя-я. Кстати и по Ленд-Лизу и по открытию Второго Фронта этот засранец тоже выступал. Кстати! Пусть ка он у нас заранее объявит о своих симпатиях'.

   – Сенатор Трумэн, я всего лишь выполнил свой долг американца. Кто-то должен был это сделать, и не важно, что этим кем-то оказался Адам Моровски.

   – Гм. Но при этом вы отказались от завоеванного вами приза. Зачем? Неужели нельзя было решить вопрос по-другому? Или вы отказались от этих денег под давлением?

   'Во-первых, мой отказ это мой отказ. Приз мой, хочу – беру, хочу – отказываюсь. А во-вторых, мы с генералом уже согласовали вопрос компенсации нам с Анджеем финансовых потерь. Сначала нам дадут погонять на нашем авто с пороховыми ускорителями, и заснять это все на камеру. Потом нам разрешат пройти тесты в Баффало на армейских учебных самолетах, и совершить по три полета на боевых Р-36. Кстати и машину нашу армия купит по хорошей цене. Так что мы с Терновским в накладе точно не останемся. Но отвечать я тебе товарищ очкарик буду, так как и должен ответить американский лейтенант. Если он, конечно, собирается расти в чинах...'.

   – Я мог оставить этот приз себе, сэр. Но что значит какой-то приз по сравнению с жизнями американских парней? Молодежь нужно учить, денег это потребует много, но правительство выделит эти деньги лишь тогда когда увидит реальные результаты. В мире уже пахнет порохом, и вскоре я все равно займусь делом подготовки парашютистов. И вот когда по-настоящему полыхнет, не потраченные из-за глупой жадности деньги не спасут жизнь боевого офицера на поле боя. Так зачем же тогда ждать неизвестно чего, когда мне выпал такой удачный случай? Или я не прав?

   – Хм. Рассуждаете вы вполне логично. Даже странно слышать все это от человека вашего возраста. Но почему бы вам не пойти учиться самому? Вест-Пойнт, например.

   – По моим прикидкам до начала военных действий остается мало времени. Кроме того рекруты не сразу становятся солдатами. Да и солдат нужно обучать в обстановке максимально приближенной к боевой. Разрешите задать вам вопрос сенатор?

   – Хм. Попытайтесь, лейтенант.

   – Вы ведь когда-то тоже носили эту форму, сэр. Случись в Европе война, кому, по-вашему, должна помогать Америка в Старом Свете?

   – Насчет формы вы верно подметили, все друзья говорят, что выправка меня выдает. А насчет помощи континенталам... Это очень сложный вопрос, мой друг. Да и какую войну вы имеете в виду?

   – Например, войну Польши против России. Или войну Польши против Германии. Или вариант войны Польши вместе с Германией против России. Кому мы должны помогать в этих случаях?

   – Да-а, умеете же вы, Моровски, ставить трудные вопросы. Впрочем, мне понятно, почему это вас волнует. Вы ведь наполовину немец, наполовину поляк, вдобавок ваши предки когда-то жили в России. Но я бы посоветовал вам перестать жить прошлым. Сейчас вы американец и это главное! Европейские войны – это не наши войны. Мы не обязаны в них вмешиваться. В то же время мы можем вмешаться в них, если это действительно станет выгодным для нашей страны. Да и какая нам разница кто-там и кого режет? Ваш отец живет здесь, ваш дом здесь на американском континенте. Здесь ваши друзья гонщики и парашютисты. Поэтому и думать вам нужно в первую очередь о пользе для Соединенных Штатов. А если Сталин или Гитлер нападут на Польшу, то все что мы для нее сможем сделать это, в лучшем случае, продать ей снаряжение. А уж если сцепятся вместе те два тирана, что маловероятно в ближайшие годы, но не исключено, то Америка должна помогать тому из них кто будет слабее. И пусть они убивают друг друга как можно дольше, покупая у нас как можно больше оружия... Вам все ясно, лейтенант?

   – Да, сенатор, сэр.

   – Когда вы по-настоящему проникнитесь всем этим Адам, то ваша карьера станет по-настоящему стремительной. И когда-нибудь я буду рад увидеть такого неглупого человека на соседнем кресле в Сенате. Всего вам хорошего и желаю успехов в военной и политической карьере.

   – Благодарю вас, сэр.

   'А я бы тебе ястребу очкастому пожелала, чтобы вместо Белого Дома тебя отправили заниматься политикой куда-нибудь на Аляску или в Гренландию. Может, тогда там быстрее построили бы больницы и школы для эскимосов. Мдя-я. И как только таких циников земля носит?'.

   Рука с занесенной самопиской замерла на пол пути к началу новой страницы, чуть ниже второго раздела 'Штатная структура и вооружение парашютного батальона'. Слева негромко постучали в дверь и, на пороге, поучив разрешение хозяина комнаты, тут же возник как всегда подтянутый первый лейтенант Коул.

   – Майор, сэр. Генерал Маккой приглашает вас на ужин через полчаса.

   – Спасибо, Питер. Передайте генералу мою благодарность, я буду.

   – Да, сэр.

   – Коул. А как там поживает Дауэр в больнице?

   – Его скоро выпишут, сэр. Ушибы несерьезные, но генерал велел ему собираться в отпуск.

   – Понятно. Генерал как всегда прав. Хотите что-то добавить лейтенант?

   – Нет, сэр... То есть да... Я хотел уточнить, мне, что уже отправлять личное дело Моровски в архив? Вы ведь интересовались им.

   – Спасибо за напоминание, лейтенант, а к чему вся эта спешка? Вы выполняете волю генерала?

   – Полковника Мартина, майор, сэр. Продленный срок контракта Моровски истек, поэтому приказано все дела привлеченных на время учений гражданских инструкторов сдать в архив.

   – Хм. Куда это он так торопится? Давайте ка сюда эту папку, а с полковником я сам обо всем договорюсь.

   – Хорошо, сэр.

   Когда дверь за штабистом закрылась, Риджуэй устало потер пальцами переносицу. Перед мысленным взором встали картины недавних учений. Вот сквозь мутное стекло связного 'Тейлоркрафта Остер' похожие на болотные пузырьки пульсирующие дымы холостых выстрелов причудливыми узорами обрамляют сцену встречного боя. Неожиданно тучи на минуту расходятся, и поле освещается солнечными лучами. Со стороны Лэнсинга, покачивая двухэтажными крыльями, парой колонн подходят к полигонам грузные трехмоторные 'Форды Си-4'. Радист передает микрофон и непослушные от волнения связки выдают хриплый приказ – 'Здесь Ястреб. Внимание Драккары! Восточный ветер шесть футов в секунду. Всем сместиться восточнее. Выброска по готовности с высоты полторы тысячи футов. Выполнять!'. Затем грязные комочки поодиночке и гроздьями отлепляются от серебристых бортов, чтобы ненадолго раствориться в пасмурном небе. Спустя несколько секунд, словно вспышки разрывов, один за другим возникают серовато-белые парашюты и медленно устремляются к земле. А на паре широких пастбищ, примыкающих к позициям закопавшегося на холмистой гряде батальона, уже один за другим гаснут первые купола приземлившихся. Рядом стрекочет камера кинооператора, несколько других сейчас снимают все это великолепие с борта транспортников, с площадки приземления, и с позиций батальона противника. Неожиданно оживает рация. Радист рапортует 'Майор, сэр! Первый взвод тремя отделениями вместе с парой мортир удачно приземлился в полумиле от батареи противника и лейтенант Моровски просит разрешения на атаку сходу ближайших позиций противника'. Риджуэй колеблется, но не долго, команда десанту уходит. Высадка продолжается. Через окно видна размазанная картинка, но, похоже, что первый и второй взвода после имитации мортирно-пулеметного обстрела уже заняли пару соседних холмов, и сумели заставить замолчать артвзвод противника. В этот момент с фронта и фланга на позиции обороняющегося батальона устремляются в атаку пехотинцы и танкисты. Выхлопные газы уродливыми облаками отмечают движение атакующих машин. Вот, наконец, получены сообщения об успехе высадки последних отделений роты, и 'Остер' майора уже через минуту прыгает по кочкам между шести сигнальных дымов. Отмахнувшись от рапортов оказавшихся рядом сержантов, Риджуэй спешит на холм. Ноги сами несут его туда, откуда слышен этот резкий нахальный голос. '–Роуз ко мне! Куда делось второе отделение, капрал?! А?! Я же приказал вам передать Рэндэллу, чтобы он зашел со стороны реки! Как вы передали мой приказ, и где они сейчас, я вас спрашиваю?! – Сэр, у них были перебои со связью! И сейчас они обходят овраг, чтобы не застрять там. Связь будет в течение пяти минут, лейтенант сэр! Это точно! –Хорошо, капрал. А сейчас передайте лейтенанту Терновски, чтобы он готовил своих к атаке от реки. И отстучите ему, что наш авангард уже выходит на рубеж. Потом двоих солдат отправьте бегом вон к тем кустам, туда, где упал мотоцикл. Я хочу, чтобы уже через десять минут он прямо здесь урчал мотором, выполняйте! – Да, сэр!'. Резкая фигура парашютиста и гонщика развернулась кругом, и встретилась взглядом с одобрительным взглядом майора. Рука в перчатке тотчас же взметнулась к виску. '– Майор, сэр! Первый парашютный взвод закрепился на этой позиции и приготовился к фланговой атаке противника! – Все целы, лейтенант? – Да, сэр. Потерь среди личного состава нет. Четверых сняли с деревьев. А капрал Миллер лишь слегка подвернул ногу и сейчас назначен вторым номером пулеметного расчета, вон там в ложбине. Еще я направил одно отделение на рубеж атаки, и сейчас жду подхода третьего взвода, чтобы передать ему эту позицию. – Очень хорошо, лейтенант. Продолжайте тут командовать, и пусть мне срочно найдут лейтенанта Гриссомма. – Да сэр. Рядовой Бейкер! Вернитесь обратно на поле, найдите там командира третьего взвода, и передайте ему приказ майора Риджуэя немедленно связаться с ним, при проблемах со связью пусть вызывает нас. Бегом солдат...'.