Текст книги "Клан Кеннеди"

Автор книги: Георгий Чернявский

Соавторы: Лариса Дубова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 56 страниц)

Глава 3.
ПЕРИПЕТИИ ЭДВАРДА

В команде старших братьев

Самый младший из братьев Кеннеди Эдвард впервые стал известен за пределами семьи скандалом, который разразился в Гарвардском университете, куда он поступил, следуя примеру старших братьев, в 1949 году.

Учился он удовлетворительно, особым прилежанием, как и старшие братья, не отличался, посвящая основное время футболу и другим спортивным играм, а также дружеским попойкам и свиданиям.

Однако к концу второго года обучения у него произошла серьезная неприятность. Эдвард был уличен в обмане на экзамене. Такого рода действие – cheatingпо-английски – рассматривается в США как серьезнейшее правонарушение, чуть ли не преступление, заслуживающее строгого наказания, причем доносительство в этом отношении всячески поощряется. Можно как угодно спекулировать по этому поводу и даже возмущаться, но таковы американские нормы, и уж во всяком случае повышению уровня знаний студентов они безусловно способствуют.

Оказалось, что Эдвард был не совсем в ладах с испанским языком, экзамен по которому ему предстояло сдавать. Собственно говоря, он, как сам вспоминал, мог бы сдать экзамен на минимальную положительную оценку, но в этом случае, согласно существовавшим правилам, он вылетел бы из первого состава университетской футбольной команды, а этого он никак не хотел ^{1212} . Не мудрствуя лукаво Эдвард договорился с более подготовленным приятелем Уильямом Фрейтом, что тот за деньги возьмет на себя труд сдачи экзамена. Фрейт хорошо написал письменную работу, но на беду за экзаменационным столом сидел молодой ассистент, который знал в лицо обоих. Когда Фрейт положил на стол текст, подписанный фамилией Кеннеди, бдительный ассистент поднял тревогу. Обоих вызвали к декану, уличили в обмане и с позором выгнали из университета, правда, с правом восстановления через два года при примерном поведении и достойном труде в этот период [86]86
  Об этом эпизоде впервые рассказали бостонские газеты в то время, когда Эдвард Кеннеди вел кампанию по выборам в сенат (Boston Globe. 1962. March 30), а через много лет сам Эдвард поведал об этом своему биографу (Clymer A.Edward M. Kennedy: A Biography. New York: William Morrow and Co, 1999. P. 17-18,613).


[Закрыть].

По требованию разгневанного отца Эдвард пошел в армию и два года прослужил в Европе, демобилизовавшись в 1953 году рядовым солдатом, даже не дослужившись до сержантского звания (правда, он ушел из армии рядовым первого класса, то есть, по российским меркам, ефрейтором) ^{1213} .

Армейские будни также проходили вяло. Эдвард не отличался особой дисциплинированностью, нередко опаздывал на построение, не выполнял должным образом офицерских поручений. Несколько раз он получал унизительные внеочередные наряды вроде чистки отхожих мест ^{1214} .

После возвращения из армии (его часто спрашивали, почему он не отправился добровольцем на корейскую войну, которая происходила как раз в это время, и он на этот счет отмалчивался) Эдварду всё же удалось восстановиться в Гарвардском университете и в 1956 году завершить первую ступень высшего образования.

Занимался он более добросовестно, чем до армии, но академические достижения не были достаточными для зачисления на вторую ступень, в Школу права Гарвардского университета. И по всей видимости, в университете не забыли его юношеский грех с экзаменом по испанскому языку.

Напомним, что обучение в университетских «школах» следует за завершением первого этапа курса и по своему содержанию сходно с европейской аспирантурой. Правда, оно не дает столь широких возможностей для самостоятельного творчества, предусматривает лекции по расписанию, семинары, практические занятия и т. д.

После обсуждения в семье и по совету старшего брата Джона, который как раз в это время собирался выдвигать свою кандидатуру на пост вице-президента, но вынужден был ограничиться пребыванием в сенате, Эдвард поступил в Школу права Виргинского университета, где требования к кандидатам были ниже, чем в Гарварде ^{1215} . Особыми научными способностями он и здесь не отличился, зато стал известен как азартный автолюбитель, которого многократно останавливали и штрафовали полицейские за превышение скорости, да еще и в нетрезвом состоянии ^{1216} .

В 1958 году в 26-летнем возрасте, не прерывая обучения, Эдвард вступил на политический путь, приняв участие в кампании за избрание Джона в сенат США от штата Массачусетс. Сколько-нибудь большой жизненный и гражданский опыт Эдвард во время этой кампании не приобрел. Он официально именовался менеджером кампании, но занимался мелкими текущими делами – разносил агитационные брошюры, развешивал плакаты, приклеивал к стенам домов, а иногда и к машинам так называемые «стикеры» (листовки с призывом голосовать за определенного кандидата с клейкой обратной стороной), стремился вызвать избирателей на откровенный разговор. Однако всё это происходило в спокойной обстановке, так как победа была предрешена. Младшему брату явно не хватало сноровки и предприимчивости Джона и Роберта. Чувствовал он себя заправским учеником, внимательно выслушивавшим замечания старших и стремившимся исправить допущенные ошибки, которые в общем выглядели мелочами.

Рассказывали, например, следующий эпизод. Появившийся в Бостоне отец клана Джозеф выразил сыну недовольство, что на дороге он почти не видел агитационных плакатов и стакеров на встречных автомашинах. Раздосадованный выговором Тед (за взрослым Эдвардом закрепилось его детское имя) отнюдь не подумал, что это просто воспитательная отцовская придирка, каковой она на самом деле и являлась. Он захватил большую пачку плакатов и отправился к въезду в тоннель, где задерживались для оплаты водители автомашин и где образовывалась получасовая пробка. Многие водители соглашались прикрепить на бампер машины стикер с надписью «Сенатор Кеннеди», тем более узнав, что раздает их родной брат означенного лица ^{1217} .

После блестящей победы Джона на выборах в сенат именно Тед был первым, кто на торжественном вечере поздравил брата многозначительным тостом: «Перед вами президент Соединенных Штатов 1960 года, если вы его сделаете таковым». Джон ответил: «А это сенатор 1962 года Кеннеди, если вы сделаете его таковым» ^{1218} .

В 1959 году Эдвард окончил Школу права без каких-либо отличий и лишь получил лицензию на ведение самостоятельной юридической практики.

Еще в 1957 году Тед познакомился с Джоэн Беннетт, подругой его сестры по колледжу Манхэттенвиль в Нью-Йорке, дочерью специалиста по рекламе Генри Беннетта, который к этому времени стал хроническим алкоголиком и держался на работе только благодаря милости боссов. Джоэн слыла красавицей и помогала семье, с успехом выступая в телевизионных рекламных роликах ^{1219} .

После недолгих ухаживаний молодой человек представил Джоэн родителям. К чести старшего поколения Кеннеди, никаких возражений не последовало, несмотря на то, что Джоэн не только происходила из семьи невысокого достатка, но имела неблагополучную родословную. Джозеф лишь задал ей вопрос: «Ты любишь моего сына?» – на что получил, разумеется, положительный ответ ^{1220} .

29 ноября 1958 года в Нью-Йорке состоялась свадьба. Новобрачных благословил католический кардинал Ф. Спеллмен. В январе 1960 года у Джоэн и Эдварда родился первый ребенок – дочь Кара. Ее отец хвастал, что обязательно догонит своего брата Роберта, у которого к этому времени было уже семеро детей. Выиграть соревнование с Робертом Теду не удалось – вслед за Карой у него появились еще двое детей – Тед-младший и Патрик-Джозеф.

Следующий, столь же второстепенный этап политической активности Эдварда вновь был связан с продвижением Джона, на этот раз на президентский пост. И опять он проявлял чрезвычайную, хотя и не очень творческую работоспособность. Теду поручили вести агитацию в западных штатах, где он выступал подчас по 12—15 раз в день, уговаривая избирателей отдать голоса за его брата. В этой кампании Эдвард был неутомим. Он поднимался не позднее половины шестого утра и проводил за агитационной работой целый день. Он даже нанял небольшой самолет, научился управлять им и совершал перелеты на небольшие расстояния, чтобы сэкономить время для выступлений.

Однажды произошел инцидент, который мог грозить крайне неприятными последствиями. Эдвард полетел на собрание в штат Юта. Однако небольшой городок Прайс, куда он направлялся, оказался в густом тумане, совершить посадку на местном крохотном аэродроме оказалось невозможно, и Эдвард с большим риском приземлился на шоссейную дорогу, которая была пустой, ни одной проходящей машины не было. Однако где-то в стороне Тед всё же нашел какую-то машину и попытался подобрать к ней ключи, то есть, попросту говоря, мог быть заподозрен в краже автомобиля. Так оно и произошло, ибо за этим занятием его застал отошедший в сторону хозяин машины да еще вооруженный пистолетом. На счастье, он узнал Кеннеди и всё понял, особенно когда увидел стоявший неподалеку самолетик. Эдвард был благополучно доставлен в Прайс и выполнил свою миссию ^{1221} .

Теду активно помогала его супруга, которая включилась в предвыборные баталии через два месяца после рождения дочери.

«Он был очень хорош в “розничной” политике – радостный посол новой славной политической династии», – пишет биограф ^{1222} .

В 1961 году, когда Джон стал президентом, а Роберт министром, в сенате открылась вакансия от штата Массачусетс. Казалось, и это теперь уже становилось тривиальной истиной, соревноваться за это место станет младший брат. В семье, однако, вначале решили, что у него еще мало жизненного и бойцовского опыта, что с выдвижением в высший законодательный орган следует повременить.

В это время Эдвард занимал административную должность в своем штате, работая помощником прокурора за символическую заработную плату в один доллар в год. Необходимо было приобрести некий политический капитал, который можно было бы выставить в качестве козыря на предстоявших выборах. На семейном совете было решено, что таковыми могут оказаться международные дела, связанные, в частности, с бурными событиями на Африканском континенте. Следует еще раз заметить, что 1960 год вошел в историю как год Африки – в этом году независимости добились 17 стран континента.

В организации поездки помог брат-президент. Он позвонил в сенатский комитет по международным делам, чтобы узнать, нет ли в ближайшее время какой-нибудь направляющейся в Африку группы, в которую можно было бы «пристроить» брата. Ему ответили, что такая группа есть. Более того, она уже находилась в Лондоне и следующим вечером вылетала в Южную Родезию. Приняв мгновенное решение, Джон связался с Эдвардом, который без всяких сборов немедленно вылетел в британскую столицу.

Так Эдвард отправился на Черный континент. Скорее всего, это была развлекательно-ознакомительная поездка. Вместе с сенаторами Фрэнком Чёрчем, Гейлом Макки и Фрэнком Моссом Эдвард побывал в Южной Родезии, Конго, Нигерии, Сенегале и других образовавшихся странах. В Нигере и Верхней Вольте он внезапно оказался в центре внимания, так как лидеры этих бывших французских колоний не говорили по-английски, его спутники не знали французского, которым, хотя и коряво, владел Эдвард. Ему пришлось отвечать на тосты и даже выступить с несколькими простенькими речами, состоявшими в основном из пожеланий ^{1223} .

Несмотря на то, что впечатления от африканского тура были поверхностными, возвратившись в родной Бостон, Эдвард стал читать публичные лекции о событиях в Африке. И здесь ему пришлось «работать над ошибками». Помощники президента, следившие за продвижением брата, обнаружили, что лекции слишком длинны и скучны. Теду были сделаны соответствующие замечания, после чего его выступления стали восприниматься аудиторией значительно лучше ^{1224} .

В том же году состоялась еще одна зарубежная поездка самого младшего из братьев – на этот раз в Бразилию, куда он отправился для популяризации президентской программы «новых рубежей». Однако и здесь произошла осечка. Более или менее прилично изучив испанский язык после позорного провала в Гарвардском университете, не очень эрудированный Эдвард полагал, что в Бразилии, как и в других латиноамериканских странах, говорят по-испански. Каков же был его ужас, когда он узнал, что бразильцы общаются на другом языке – португальском, близком к испанскому, но отнюдь не идентичном. Пришлось работать с переводчиком ^{1225} .

В конце 1961-го – начале 1962 года состоялась третья зарубежная поездка – в Западную Европу, на Ближний Восток и опять в Латинскую Америку. Прошла она более заметно, Кеннеди-младший много выступал, его речи становились более отточенными, краткими, оригинальными. В прессе отмечали его вполне приличный испанский язык, которым он исправно занимался, помня происшедший скандал в Гарварде. Он оставался учеником, но демонстрировал безусловно растущие способности.

Сенатские будни и неудачи

Именно после этой поездки в семье было решено, что на выборах в сенат уже в этом году Тед может вступить в реальную конкурентную борьбу. 14 марта 1962 года он объявил о выдвижении своей кандидатуры.

Это известие было встречено по-разному. В печати появлялись иронические отклики по поводу того, что в американской политике становится слишком много Кеннеди. Один из крупнейших журналистов Дж. Рестон из «Нью-Йорк таймс», несмотря на свою близость к президенту, на некоторое время чуть ли не все свои силы посвятил доказательству того, что избрание Эдварда Кеннеди в сенат станет подлинной катастрофой для Америки. Он писал, что, независимо от того, выиграет он или потерпит поражение, его кампания приведет президента в крайнее затруднение. «Один Кеннеди – это триумф, два Кеннеди в одно и то же время – это какое-то чудо, но три Кеннеди могут рассматриваться как вторжение чужеземцев в Америку» ^{1226} .

Однако бостонцы в целом сочувствовали его выдвижению, понимая, что местные интересы могут быть лучше улажены, если их будет представлять родной брат президента.

На выборах Эдвард получил 54 процента голосов. Однако место, которое он занял в сенате, было временным. Дело в том, что на этот раз проводились досрочные выборы в связи с появлением в сенате вакантного места. В таком случае согласно существующей процедуре новый сенатор избирается только до окончания срока полномочий того, кто преждевременно его освободил. Срок этот наступил в 1964 году, и Эдварду пришлось повторить заново всю предвыборную процедуру.

Пока же новый сенатор начинал привыкать к своей законодательной работе и к столичной жизни. Его семья поселилась в удобной квартире в том самом Джорджтауне, где в свое время жил, будучи конгрессменом, его брат, прежде чем он стал президентом.

Заняв свое место в сенате 9 января 1963 года, Эдвард Кеннеди постепенно привыкал к рутине законодательного органа. Он присматривался, прислушивался, обращался за советами в Белый дом. В конгрессе его воспринимали именно как президентского брата и общались с ним, как правило, осторожно, полагая, что сказанное будет передано высшему должностному лицу В качестве брата его рассматривала и пресса. Вряд ли в ином случае журнал «Лайф» поместил бы на обложке своего номера от 18 января его портрет с надписью «Конгресс открывается, Тед начинает работу». В свою очередь другой журнал, предназначенный для массового читателя, «Лук», опубликовал интервью с супругой нового сенатора. Джоэн старалась не произносить лишних слов, говорила в основном о том, каким заботливым отцом оказался ее супруг ^{1227} . Но она всё же проговорилась, сказав, что у Джона всё еще болит спина и что Жаклин носит парик. В Белом доме не скрывали раздражения, а Джоэн получила выговор и более интервью не давала.

На протяжении первого года пребывания в конгрессе Эдвард почти не выступал на пленарных заседаниях, хотя участвовал в различных комитетах и подкомитетах – по юридическим вопросам, по труду и общественному благосостоянию, по международным отношениям. При этом общенациональные дела он предпочитал рассматривать здесь с местной точки зрения, то есть так, как они отражаются на положении штата Массачусетс. Даже когда обсуждались вопросы, связанные с холодной войной, он поворачивал дело так, что общие вопросы противостояния с СССР трактовались как угроза со стороны советских кораблей рыбной промышленности родного штата ^{1228} .

Правда, Эдварду уже на первом году пребывания в сенате была поручена формально важная миссия – участвовать в сессии Межпарламентского союза, которая проходила в столице Югославии Белграде в середине сентября. Сессия рассматривала в числе прочих вопрос о расовой дискриминации. Кеннеди взял слово 16 сентября, когда мировая пресса еще была полна откликов на поход негров на Вашингтон и знаменитую речь Мартина Лютера Кинга «У меня есть мечта».

Американский делегат говорил, что расовая проблема не является только американской, однако произошло так, что именно в США она особенно широко освещается в прессе и используется в политической борьбе. Он ловко повернул весьма острый вопрос и для того, чтобы подчеркнуть демократический характер своего общества, и для того, чтобы представить свою страну миру как авангард демократии и прогресса. «В определенном смысле моя страна хотела бы, чтобы положение в ней обсуждалось, ибо она стремится быть в авангарде дела свободы и демократии во всем мире». Кеннеди говорил о марше на Вашингтон тех, кто «верит в дело свободы и человеческого достоинства» ^{1229} .

В Белграде с Эдвардом в очередной раз произошел неприятный казус. В сессии участвовала Нго Динь Нью, пресловутая жена брата южновьетнамского президента, которая вместе со своим супругом оказывала дестабилизирующее влияние на положение в Южном Вьетнаме, поощряла преследование буддийских монахов, была склонна к коррупции. На свою беду, по просьбе этой дамы Эдвард принял ее.

Как мы помним, как раз в это время в американских высших кругах обсуждался вопрос, следует ли поддерживать генералов, которые планировали заговор против Нго Динь Дьема и его окружения. Хотя встреча с Нью не носила открыто политического характера, сам ее факт, имея в виду родственные связи Эдварда, вызвал недовольство в Госдепартаменте и даже в Белом доме. Из Госдепа позвонили послу в Белграде, потребовав, чтобы он не допускал каких-либо контактов американских представителей с этой дамой. Посольство провело с сенатором разъяснительную беседу и телеграфировало в Вашингтон, что тот признал ошибку ^{1230} . Сведения о встрече, однако, проникли в американскую прессу, и Эдварду пришлось объясняться по поводу того, кого он поддерживает – коррумпированную даму или буддийских монахов ^{1231} .

Эдвард Кеннеди всё лучше понимал, из каких запутанных узлов соткана внешнеполитическая деятельность, как сталкиваются в ней национально-государственные интересы с позициями союзников, внутренними коллизиями в других странах и т. д. Почти случайная встреча с южновьетнамской дамой была для него немаловажным уроком.

Сенатор Кеннеди полностью поддержал внесенный на ратификацию Белым домом договор о запрещении ядерных испытаний в трех сферах. Он выступил в прениях и заявил, что «ограниченный запрет на испытания во всяком случае лучше, чем безудержная гонка вооружений, и сейчас настало время, чтобы сделать этот выбор» ^{1232} .

Став сенатором и переселившись в столицу, Эдвард нередко бывал в Белом доме у старшего брата. Помимо чисто семейного общения, эти встречи были важны в первую очередь для младшего Кеннеди, давая ему ориентировку в парламентских дебатах, но использовались и Джоном, так как позволяли ему лучше, на основании неофициальной информации, учитывать расстановку сенатских группировок.

Во всех политических институциях, прежде всего в конгрессе и в президентском окружении, Эдварда Кеннеди рассматривали как верного проводника курса старшего брата, не считали его самостоятельной политической фигурой в отличие от Роберта, который, будучи советником и министром, не раз занимал независимую позицию и подчас не останавливался перед жестким отстаиванием своего мнения, в том числе откровенно высказывая его хозяину Белого дома.

Серьезные изменения наступили после гибели брата-президента.

Эдвард узнал о трагедии, произошедшей в Далласе, во время заседания, на котором шли жаркие споры по поводу законопроекта о государственной помощи библиотекам. Около трех часов дня на телетайпы поступило сообщение о выстрелах и ранении президента, а затем и о его гибели. Дежурные секретари вначале передали текст Эдварду, а затем остальным сенаторам. Потрясенный Эдвард пытался дозвониться в Белый дом, в министерство юстиции, но телефонная связь была прервана, так как в стране было немедленно объявлено чрезвычайное положение и во избежание помех и нежелательных контактов на несколько часов были отключены все телефоны, кроме тех, которыми пользовались высшие государственные руководители и спецслужбы. Ретивые служители безопасности отключили на непродолжительное время даже телефонную сеть конгресса.

В конце концов, используя именно каналы связи ФБР, Тед смог связаться с Робертом, который подтвердил смерть их брата и посоветовал немедленно отправиться в Хайаннис-Порт, чтобы быть рядом с матерью и парализованным отцом ^{1233} . Именно Эдварду выпала нелегкая участь рассказать о происшедшем Джозефу, который не понимал, почему вдруг в доме перестали работать радио и телевидение. Связано это было с тем, что домашние решили полностью отключить каналы связи с внешним миром и подготовить отца семейства к страшному известию: оно должно было прозвучать из уст кого-то из близких, решили они, а не с экрана или из радиоприемника ^{1234} .

Затем последовали приведение к присяге нового президента, прощание в Вашингтоне, похороны на Арлингтонском кладбище – события, о которых мы рассказали выше, включая прощальную речь Эдварда.

Хотя Роберт был известен стране значительно лучше младшего брата, именно Эдвард открыл для публики новый-старый аэропорт Айдлуайлд, которому накануне праздника Рождества в конце 1963 года было присвоено название Международный аэропорт им. Джона Фицджералда Кеннеди.

В мае 1964 года Эдвард совершил очередную поездку за океан – он побывал в нескольких европейских странах, собирая пожертвования на президентскую библиотеку Джона Кеннеди, которую предстояло открыть в родном Бостоне. Теда принимали премьер-министры Великобритании Гарольд Макмиллан и Франции Жорж Помпиду. Но наибольший отклик вызвало посещение Ирландии, где он повторил весь путь, проделанный Джоном в его последний визит. До предела простой, настолько элементарной, что ее трудно даже процитировать, была его речь в Дублине в день рождения Джона. Но собравшаяся на площади перед собором толпа рыдала, слушая слова о том, что Джону не придется более радоваться весенним дням ^{1235} .

Эдвард продолжал работу в сенате и одновременно проводил предвыборную кампанию, правда, не уделяя ей значительного внимания, ибо опросы общественного мнения и прогнозы политологов предсказывали ему легкую победу в борьбе за постоянное сенатское место ^{1236} .

10 июня 1964 года после затянувшихся заключительных дебатов и голосования по законопроекту о гражданских правах, который был внесен еще его братом и теперь получил в сенате абсолютное большинство голосов (71 против 27), Эдвард едва успел вовремя прибыть в аэропорт, чтобы лететь в Массачусетс, где должен был состояться съезд организации Демократической партии, которому в числе других дел предстояло официально выдвинуть его кандидатуру в сенат. Эдвард был в прекрасном настроении. Ничто не предвещало того, что произошло через два-три часа. Туманная погода в Вашингтоне была не в счет – такое часто случалось в американской столице.

Наверное, существуют люди, к которым просто прилипают жизненные неудачи, неприятности, мелкие, а порой и крупные неожиданные коллизии, короче говоря, те, кому «не везет». Несмотря на то, что Эдвард, с одной стороны, принадлежал к богатой семье, а с другой – не закончил свою жизнь трагически, подобно старшим братьям, он относился именно к людям такого рода. На всем жизненном пути Эдварду приходилось сталкиваться с немалыми испытаниями, и одно из наиболее серьезных из них связано было как раз с выборами 1964 года.

Эдвард Кеннеди во что бы то ни стало стремился принять участие в съезде, начинавшемся в Спрингфилде. Приехав в Национальный аэропорт (он назывался так, ибо обслуживал только внутренние рейсы), Кеннеди узнал, что все рейсы отменены из-за непогоды. Тогда он вместе с сенатором Б. Беем (он должен был выступить в поддержку его кандидатуры и летел вместе с женой) и своим помощником Э. Моссом на собственный страх и риск нанял легкий самолет. Видимость во время полета стала почти нулевой, но, приблизившись к Спрингфилду, пилот всё же решил идти на посадку, несмотря на запрещение диспетчера. Попытка приземлиться закончилась катастрофой. Самолет рухнул на деревья. От полученных ран летчик почти сразу скончался, Мосс умер через день. Эдвард получил тяжелую травму позвоночника, Бей и его жена отделались ушибами.

Несколько месяцев Эдвард приходил в себя, вначале в больнице (при поступлении в госпиталь его предполагали оперировать, но врачи решили ограничиться медикаментами и физическими упражнениями), затем на домашнем лечении. Его состояние существенно улучшилось, однако отныне и до конца жизни он, подобно брату Джону, вынужден был носить корсет, поддерживавший позвоночник [87]87
  Подробная информация о всех перипетиях крушения самолета, лечения и выздоровления Эдварда публиковалась в газете «Бостон глоб» в июне—ноябре 1964 года.


[Закрыть].

О других нелегких жизненных перипетиях Теда мы расскажем ниже.

Пока же, оправившись, хотя и не полностью, после полученного шока и травм, Эдвард, следуя примеру старших братьев, включился в политическую борьбу. Любитель серьезного чтения с ранних лет, склонный к изучению истории, знакомый с философскими теориями, Эдвард Кеннеди без особого труда установил контакты с бостонской интеллектуальной элитой – профессорами Гарвардского университета и Массачусетского технологического института (в котором, между прочим, как это ни парадоксально звучит, работала группа видных специалистов гуманитарного знания).

Хотя он находился в больнице, причем вначале в тяжелом состоянии, Эдвард сравнительно легко одолел соперника на съезде демократов штата Эдварда Маккормека, чему способствовали массированные финансовые вливания в кампанию. Это позволило даже на протяжении предвыборной гонки издавать журнал с цветными иллюстрациями под названием «История Теда Кеннеди».

На выборах в начале ноября 1964 года Линдон Джонсон был избран президентом. Эдвард добился победы в борьбе за сенатское место, легко разгромив кандидата от Республиканской партии Говарда Уитмора (Тед получил 74 процента голосов).

Как мы знаем, в сенат был избран и Роберт. Теперь в верхней палате конгресса должны были заседать два представителя семейства Кеннеди. Очевидцы рассказывали, что после выборов Роберт приехал к брату, который еще не полностью оправился после авиакатастрофы, чтобы его поздравить. Они решили вместе сфотографироваться. Фотограф неосторожно произнес, обращаясь к Роберту: «Отойдите чуть назад, вы бросаете тень на Эдварда». Последний расхохотался: «То же самое будет и в Вашингтоне» ^{1237} .

4 января 1965 года Эдвард Кеннеди, как и Роберт, принес клятву в качестве американского сенатора, избранного теперь на шесть лет (сенат обновляется на одну треть каждые два года).

Действительно, Тед оставался в тени Боба все три с лишним года до его гибели, но формально Роберт был новичком (ведь это был его первый и единственный сенатский срок), а Эдвард уже смог к этому времени познать закоулки парламентских коридоров.

Первый значительный бой, который пришлось провести обоим братьям, но в первую очередь Эдварду, был связан с вопросом о налоге на право голосования, который существовал в ряде штатов и рассматривался либеральными законодателями как антиконституционный, ибо нарушал принцип всеобщего и равного избирательного права. Правда, 24-й поправкой к Конституции США (она была принята конгрессом в августе 1962 года и вступила в силу после ратификации штатами в январе 1964 года) запрещалось взимать налог при выборах федерального уровня (президента, вице-президента и членов конгресса), но в поправке ничего не говорилось о выборах нижестоящих органов.

Расследование, проведенное Эдвардом Кеннеди и его сотрудниками (помощником по вопросам законодательства стал Дэвид Бёрке – окончивший Чикагский университет юрист, специалист по трудовому праву, работавший в команде Эдварда с 1963 года), привело к неутешительным выводам. Оказалось, что руководители движения за гражданские права с полным основанием требуют отмены этого налога федеральным законом. В некоторых штатах поправка к конституции игнорировалась под тем предлогом, что федеральное законодательство не должно распространяться на штаты, которые сами регулируют свои внутренние дела. В некоторых местах налог составлял до пяти долларов в месяц (при доходах наименее обеспеченных в 25—30 долларов на человека). Более того, при уплате налогов чиновники часто «забывали» выдать плательщику квитанцию, а без нее это лицо не допускали к избирательной урне ^{1238} .

Последовало несколько выступлений Эдварда с сенатской трибуны, в которых он характеризовал налог на право голосования как «самый устаревший и самый бесславный барьер к голосованию на Юге» ^{1239} .

Вместе с группой единомышленников Эдвард Кеннеди внес проект закона об отмене налога на выборы в представительные органы всех уровней (от сельских и городских до штатов) во всех субъектах федерации, где он существовал. Палата представителей поддержала предложение и включила его в Акт о праве на голосование, который был принят подавляющим большинством. В сенате встретились трудности, ибо южные консерваторы грозили устроить филибастер(затягивание обсуждения путем бесконечного произнесения речей). Эдварду и его сторонникам пришлось согласиться на ограничение закона. В результате Актом об избирательных правах 1965 года действие 24-й поправки к конституции было распространено на выборы в штатах ^{1240} .

Не удовлетворившись этим, Кеннеди и его единомышленники через посредников обратились в Верховный суд страны, который признал пресловутый налог противоречащим конституции и отменил его в 1966 году, установив, что налог на выборах всех уровней является нарушением принципа «равной защиты законом».

Важной составной частью парламентской деятельности Эдварда Кеннеди с осени 1966 года стали расследования, связанные с положением в Южном Вьетнаме и постепенным, но всё большим вовлечением США в сложнейший комплекс внутренних конфликтов в этой стране и вмешательством в них коммунистического Северного Вьетнама.

Кеннеди-младший вначале интересовался вьетнамскими делами в качестве председателя сенатского подкомитета по делам беженцев при юридическом комитете, которым он стал в апреле 1965 года, после второго избрания. Эдвард охотно принял это назначение, полагая, что оно позволит заняться связанными с проблемой беженцев международными делами, к которым он проявлял особый интерес.