Текст книги "Пути. Дороги. Встречи"
Автор книги: Георгий Сидоров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 49 страниц)
Просматривая исторические справочники и распечатки летописей, я невольно обратил внимание на союзнические отношения между Ордой и азово-донскими бродниками. И Татищев, и Карамзин, не зная арийской многоукладной экономики, считали бродников хранителями речных бродов. Им и в голову не приходило, что азово-донскими бродниками были люди, которые вели ту же самую жизнь, что и геро-дотовские скифы. Фактически занимались выпасом в летнее время по поймам рек своих лошадей и коров. Это была пастушеская группа, из-за которой всех степняков считали кочевниками. Оба российских историка недоумевают, почему войско бродников в составе тридцати тысяч не вступило в битву с «татарами» в момент, когда последние стали одолевать русских? Они стояли, построившись, во всеоружии, на конях и наблюдали сражение. Хроники повествуют, что предводитель бродников некий Плоскиня от лица «татар» вёл переговоры с окружённым со всех сторон киевским князем. По всему видно, что брод-ники являлись союзниками «татар». Но тогда, почему они не вступили в битву против русских князей вместе с «татарами»? Что за странная позиция: собрать войско для того, чтобы наблюдать за битвой? И почему бродники, судя по всему русскоязычные, вступили в союз с пришедшими с востока азиатами? На эти два вопроса современная историческая наука ответ дать не может. Потому что не знает главного: того, что так называемые, бродники – предки донских казаков, в XIII веке не были христианами. Это была ведическая арийская группа, то, что уцелело в Приазовье от Русского и погибшего Хазарского каганатов. И как стало понятно мне из летописей, объединённое русско-половецкое христианское войско выступило не столько против пришедших в донские степи «татар», сколько против ведических, отказавшихся от принятия христианства половцев и их союзников земледельцев и скотоводов бродников. Именно поэтому армия вторжения русских князей была сформирована не на Днепре, а на Днестре рядом с владениями западных половцев-ориан. И по Днестру на кораблях она Двинулась до Чёрного моря, а потом вошла в устье Днепра. Очевидно, русские князья готовили внезапный удар. И он бы привёл их к успеху, не приди в Донские степи воинский контингент Сибирской империи. Читая хроники, я не переставал удивляться: сибирских ариев было всего двадцать тысяч. Два тумена! Но они победили армии афганцев, персов, разгромили Грузию и взяли её столицу Тбилиси. Оба тумена пришли из Закавказья в степи Дагестана крайне уставшими и сильно обескровленными. Но тут на их пути встала христианская алланская армия. Алланы с трудом были побеждены. Правда, на Северном Кавказе к сибирским туменам присоединилось десятитысячное войско, недавно пришедших из Азии ведических кипчаков-половцев. И вот такой армии в донских степях пришлось столкнуться со свежим шестидесятитысячным войском союзников.
«Но тогда, почему полководцы Чингисхана Джебэ и Сабудай не захотели воспользоваться сильной армией своих новых союзников и друзей – бродников? – задал я себе вопрос. – Что их остановило? Сибиряки взвалили всю тяжесть новой битвы с христианами на себя. Логика здесь может быть одна: «татары» не захотели обескровить ведическую армию Дона. Они понимали, что после битвы войско уйдёт на восток, а брод-ники и их союзники азиатские половцы останутся. И им придётся один на один бороться со всей христианской не только Русью, но и Европой. Но в то же время полной уверенности в победе в битве на Калке у ордынских полководцев не было. Потому и стояла готовая к сражению армия бродников в качестве наблюдателя. И переговоры с русскими князьями вёл Плоскиня не только от имени «татар», но и от имени соплеменников», – сделал я окончательное заключение.
В голове всё стало на место: и странный договор о дружбе с Сибирской империей ведического Волоховского княжества, и союз Батыя против Римского Папы с германским императором отступником Фридрихом II Гогенштаухеном.
«Как же так получилось? – думал я. – Почему идея тех высоких и знающих неизвестных, которые привели к власти над последним Сибирским скифским царством колоссальную личность Тимчака-Чингисхана, не увенчалась успехом? Что могло помешать? Ведь в военном плане армии сибирских скифов не знали поражений. К тому же, в лице непокорённой Западом Руси Орда получила надёжного союзника».
Я нашёл упоминание в летописях и у историков, что вместе с армией Батыя в 1242 году в походе на католическую Европу приняли участие и тысячи княжеских русских дружинников. Правду сказал мне хранитель: Орда получила удар подлый, в спину, тот, который она не ожидала и к которому не была готова. Сначала один за одним, по неизвестным причинам, стали вымирать дети и внуки Чингисхана. Первым, ещё раньше отца, погиб его самый талантливый сын Джучи, потом, следом за великим полководцем, ушёл на тот свет его второй сын Удэгей, за ним отправился к предкам третий сын и внук Тимчака Бату, или Бата. За короткий срок смерть выкосила всех носителей идеи. Но это было ещё полбеды. Гибель полководцев можно было как-то пережить. Беда была в другом: тайные лазутчики Ватикана в лице тамплиеров и сбежавших на восток хазарских иудеев смогли дотянуться до сердца Сибирской империи – до корпуса её жречества. Высших жрецов-хранителей древнего эзотерического знания уничтожить этой своре шакалов было не под силу. Но они смогли проредить среднее звено, ведических жрецов, непосредственно работающих в народных массах. Это был очень серьёзный удар. Ведический жрец – не поп, и не мулла. На его подготовку уходят десятилетия. Как известно, «свято место пустым не бывает». После гибели просвящённой высшей воинской ордынской администрации никто в Орде уже не мог воспрепятствовать заполнению образовавшегося духовного вакуума. На Востоке в империю хлынули буддисты, в Центральной и Средней Азии мусульманские священники, в Европе христианские миссионеры. В результате чего гигантское царство в короткий срок, буквально за одно столетие, раскололось на три части. Три вторгшиеся идеологии сокрушили то, что не могли сделать никакие вражеские армии. Принимая буддизм, бывшие ведические сибирские русы автоматически переходили и в буддистскую культуру. Принимая ислам, по культуре становились мусульманами, почти арабами. Принимая христианство, превращались по культуре в западников, либо в византийцев, либо в католиков. Только небольшая группа ведических сибирских русов, видя, что происходит, откочевала из лесостепи на север в таёжную зону. Потомки её и превратились в XVII веке в сибирских казаков.
«Вот почему так переживал Александр Суворов за свой разгром ногайцев, – припомнил я биографию Суворова. Очевидно, великий русский полководец знал, что ногайцы – прямые потомки сибирских ариев. Это они, ногайцы, забыли о своём великом прошлом и стали называть себя в честь одного из своих ханов. Вот что сделала с русскими людьми внедрённая С.Т. чужая идеология. Всего-то за четыре века!»
То, что я наконец разобрался со всеми пятью великими сибирскими царствами меня не радовало. Все они погибли. И погибли не от вражеского оружия. А от информационного.
«Что же ждёт нашу последнюю империю? – думал я. – Не секрет, что её создало русское казачество. Те последние арийские общины, которые сложились. По её границе на юге и в Сибири. Именно благодаря им северное Причерноморье осталось нашим русским, а не турецким. Сколько же здесь пролилось крови! И казачьей, и крови крымских татар, и турецкой!».
Османская империя, начиная с середины XV века, стремилась превратить Чёрное, или Русское море, в своё внутреннее. Для этого ею было создано враждебное Руси Крымское ханство. Оно стало плацдармом для захвата северных территорий. Но из московских правителей один только Иван Грозный понимал намерения турок. Только он один и поддержал донское казачество в его войне с Османской империей. Наверное потому, что по матери Иван Васильевич был из донских казаков. Остальным московским властителям было наплевать на северное Причерноморье. Степи бассейна Дона они вообще называли Диким полем. Казачество же считали отсталым народом. Михаил Романов прямо писал турецкому султану, что на Дону и в Диком поле живут одни разбойники, которых он, «брат» русского правителя, имеет право всех уничтожить.
«Что это, как не официальное разрешение русского царя подарить Османской империи весь юг России? – спрашивал я себя. – И почему наши российские историки никак не хотят понять этого? Может они просто не желают понимать? Глаза у них вроде бы есть. Письма Михаила Романова тоже все целы. Что ещё надо? Или они от большого ума смотрят на бумагу, а видят вместо написанного комбинацию из трёх пальцев?! Сколько же им за такую вот слепоту заплатили, нашим ортодоксам? И интересно, кто? Не те ли, кто ещё во времена Хруща купил верхушку хвалёного Советского КГБ. И сейчас руками этих продажных мерзавцев ведёт к гибели созданную Сталиным последнюю империю? – задавал я себе вопрос за вопросом. – Интересно, зачем нужно было первому Романову натравливать султана на «Дикое поле»? Причём как ловко: ты, дескать, «брат мой» приходи и уничтожь разбойников… Но если защитники Дона погибнут, под чьей властью окажутся их земли? Неужели Миша Романов был настолько глуп, считая, что турки подарят ему завоёванное? Просто руками османцев и крымских татар русский царь намеревался вырезать последних наследников некогда великой сибирской, а точнее мировой арийской империи. Предлагая северное Причерноморье Турции, правители Московии наверняка выполняли заказ Запада. Заказ своих закордонных хозяев, которые и привели их в русском обществе к власти».
Ответы, на спонтанно возникшие вопросы, лежали на поверхности. Всё и с царём Михаилом, и с Алексеем Михайловичем Тишайшим, и с дегенератом-палачом русского народа и сибирского казачества масоном шотландского обряда, царём Петром, мне было ясно.
Тогда с 1622 по 1635 годы с подачи Московского правительства Турецкая империя всей своей силой обрушилась на северное Причерноморье. Началась тотальная затяжная война Порты с донским и запорожским казачеством. Турки надеялись уничтожить и дончаков, и запорожцев, но все их усилия, несмотря на помощь Крыма, оказались тщетными. Донское и волжское казачество, практически, не получая помощи от Московского государства, разгромило турецкие и крымские армии. В это время их союзники запорожцы нанесли несколько тяжёлых поражений Черноморскому турецкому флоту. Потеряв боевые корабли, турки не смогли вовремя помочь своим войскам в доставке припасов. В результате большая часть крымских татар и турок погибла, либо была захвачена в плен. Это дало возможность в 1637 году донским и запорожским казакам осадить Азов. Осада началась 21 апреля, а 18 июня крепость была взята штурмом. Но в 1641 году гигантская турецкая армия осадила Азов и с суши, и с моря. В Азове тогда было 5,5 тысяч казаков и 800 женщин – казачек-воительниц. С мая по сентябрь длилась осада города. По некоторым хроникам осаждающих было от 100 до 240 тысяч. Но все усилия турок взять крепость штурмом оказались тщетными. Казаки за время осады отбили 24 приступа. Последний сентябрьский штурм длился непрерывно две недели. И всё-таки защитники крепости устояли. И тогда Михайло Шанович Татаринов, боевой казачий атаман, на кругу предложил ночью выйти из стен города и атаковать неприятеля в его лагере. Все понимали, что их ждёт верная неминуемая смерть, но никто не высказался против. Последние защитники города, их было не более трёх тысяч, разделившись на две равные половины, соблюдая древний арийский обычай духовного братания, пошли навстречу друг другу, обнимаясь и называя всех братьями, а женщин – сёстрами. В три часа ночи маленькое казачье войско было в лагере турок, но противника в нём уже не оказалось. Бросив осаду атаманцы, крымчаки, валахи и молдаване, все кто был в турецком войске ушли прочь от Азова. Но казаки на этом не успокоились. Они тут же организовали погоню, во время которой был убит и крымский хан и многие турецкие знатные вельможи. Понимая, что Азов силами донского казачества удержать не удастся, дончаки решили передать крепость Москве. И что же? А то, что правительство Романовых отказалось принять такой подарок. Обижать своего «брата» турецкого султана русский царь не захотел. А ведь ему был предложен «ключ» к Чёрному морю. К нашему Русскому морю!
«Вот она арийская доблесть потомков скифов, сарматов, тюрок и ордынцев! – думал я, ещё раз перечитывая хроники о взятии и защите Азова. – Мощная военная традиция. Где воинское искусство на голову превосходило любое японское или китайское. Несколько месяцев беспрерывной рукопашной горстки защитников под пушечным огнём с многократно превосходящим противником! Сколько же потеряли казаки во время обороны Азова?»
И я начал искать по справочникам их потери. Получилось – две с половиной тысячи! Турки же и крымцы потеряли девяносто шесть. Ничего себе соотношение! Если учесть, что турки долбили Азов мощной корабельной и сухопутной артиллерией. Что-то невероятное! – думал я. – Но невероятным было и то, что донские, волжские, кубанские и запорожские казаки отбросили турок с северного Причерноморья назад в Малую Азию. Всё централизованное государство – нет, а казачьи вольные дружины, точнее братство наследников пяти великих мировых империй. Под ударами турок дрожала вся Европа, сами турки боялись как огня дончаков и запорожцев. Западный проект уничтожения руками мусульман последних оставшихся на земле ариев в XVII и XVIII веках провалился. Западу оставалось только сломать арийский дух казачества внедрением в их среду византийской христианской идеологии. До XVIII века казаки только называли себя христианами, на самом деле атаманам и гетманам давали советы не попы, а так называемые «колдуны», которым казаки полностью доверяли. Без «колдуна» не совершался ни один казачий обряд. Позднее, по требованию христианской православной церкви, у казаков появились попы. Но опять же попы были выборными – своими. Они вместе с «колдунами» проводили обряды и давали советы атаманам. Церковная реформа среди казаков и породила восстание Степана Разина. По приказу Алексея Михайловича Тишайшего ведических жрецов или «колдунов» новая Никонианская церковь запретила. Отсюда и началось в их среде брожение, которое, со временем, переросло в восстание. Всё это я тоже нашёл в хрониках. И мне стало понятно, что европейских казаков, которых удалось накрепко привязать к христианской традиции, государство решило для себя сохранить. Теперь это были уже не потомки древних ариев, а христиане. К тому же на юге страны требовалась дармовая военная сила. А ту их часть, которая отказалась принимать христианство, это прежде всего коснулось сибирских чёлдонов, решено было силами государства тихой сапой поголовно вырезать. Этим-то и занялась в Сибири администрация царя Алексея Михайловича и его сына масона Петра I. Но для Запада христианизации казачества и управления им посредством церкви, оказалось мало. Казаки никак не отказывались от своего традиционного арийского самоуправления и той подлинной демократии, где любая власть обязана отчитываться за свои дела перед народом. Именно страх возрождения арийского духа и древней скифо-сарматской ордынской традиции, после упразднения в Советском государстве русско-православной церкви, и заставлял Лёву Бронштейна-Троцкого и его напарника Свердлова разработать указ 1920 года о полном истреблении казачества. То, что не удалось Романовым, намеревались проделать с потомками ариев захватившие власть в Российской империи иудеи. Как сказал Троцкий на одном из своих выступлений: «Казаки – единственная прослойка русского народа, способная к самоорганизации, поэтому она должна быть полностью уничтожена». Что имел в виду один из лидеров большевистского переворота? Конечно же, возрождение подлинно русского духа и той древней арийской традиции, которая может в любой момент объединить под единым знаменем всех потомков ариев. И тогда западная технология «разделяй и властвуй» уже не может работать. «Расстреливайте их, батенька, расстреливайте, – обращался уже больной Ленин из Горок в письмах к Ф.Э. Дзержинскому. – Расстреливайте казаков по миллиону в год!»
От того, что придумали большевики, мне стало страшно. Расстреливать просто так миллионами! Кто же остановил уничтожение казачества? Конечно же, Иосиф Виссарионович. Сначала он саботировал приказы Ленина, а после смерти вождя отменил изуверский указ.
Разобравшись с потомками ордынцев, я отбросил в сторону конспект дяди Ёши, стопки книг, учебников и справочников. Потом погасил свет, и одевшись, вышел на улицу. Было три часа ночи. На чёрном небе сквозь мерцающий туман горели тысячи звёзд. Я смотрел на их свет и спрашивал себя, что ждёт нашу Советскую империю в будущем? Как предполагал дядя Ёша, Черненко долго не процарствовал. Он умер год назад. Новый же генсек объявил перестройку. Что это такое и с чем её едят, никто не знал. Ясно было только то, что впереди Россию ждут немалые испытания.
«Чем они для неё кончатся? – думал я. – Неужели погибелью? Если верить дяде Ёше, то будет всем туго. Более оптимистическим был Хранитель. Но и он не отрицал трудностей».
Заканчивался февраль.
«Когда же приедет Лисак Павлович? – вспомнил я про шамана. – Наверное скоро. Хорошо что у меня к его приезду всё готово».
Попытка разобраться, что это за пять мифических царств могущественных верховских богатырей, отняла у меня много сил. В конце зимы я чувствовал себя «выжатым лимоном».
«Наверняка не только в хантейских и эвенкийских преданиях остался след о могущественных сибирских империях. О них наверняка известно в сказаниях кетов, ненцев, возможно, якутов и даже чукчей. Просто надо выйти на хранителей народной памяти. И памяти о потомках, чуди белоглазой или чёлдонов. Но где найти и тех, и других?»
Я слышал от хранителя, что потомки чуди белоглазой, живущей на Двине, Пинеге, Мезене, Печоре, в настоящее время выдают себя за сбежавших от Никонианской реформы старообрядцев. Такой камуфляж позволяет им хранить тайну своего происхождения. Заодно это давало им возможность в дореволюционное время обходиться без попов и церквей. И в советскую эпоху оставаться самими собой: не завозить в свои селения ни табак, ни водку, ни глупые пустые расхваливающие всё советское книги.
«Вот бы найти таких людей, – мечтал я. – Сколько бы они смогли мне поведать? То, чего не расскажет ни один сибирский шаман, но как их найти? Может список адресов мне оставил «пасечник» как раз для этого? – в очередной раз пришло мне в голову. – Если так, то впереди меня ждёт такая школа, о которой не может мечтать ни один ортодокс-академик. Но я, следуя совету дяди Ёши, вернувшись с Кольского полуострова, угодил в Угут. И вот заканчивается второй год моего пребывания в этой добровольной ссылке! Но зато я встретил Лисака Павловича – шамана и хранителя хантейских народных преданий, классного эзотерика и очень образованного человека. От него я услышал о роде Ворона, сказание о гибели мира и повествование о пяти великих Сибирских царствах людей белой расы! Кто бы мне поведал без него хантейскую версию о прошлом Сибири? Наверное, всё правильно, так и должно быть, – успокаивал я себя. – Наверняка, хранитель предусмотрел и такой вариант получения мною информации».
Я вспомнил, как однажды седоголовый поставил передо мной старинную матрёшку и, разобрав её до основания, показал мне на первую малюсенькую куклу.
– Видишь, отрок, это вот истина. То, что на самом деле. А это, – накрыв он её двойником большего размера, – первый уровень лжи.
Вот, второй уровень, – взял он в руки ещё одну пустотелую матрёшку. – Это третий уровень. И так все семь матрёшек. Как говорят: «истина за семью печатями». Теперь понимаешь, что собой представляют «печати» с точки зрения психологии? Это различные варианты искажения истинного. У С.Т. их обычно семь. Такого количества для обывателя вполне хватает. Он блуждает в семивариантности и не понимает, что она создана для того, чтобы морочить ему голову.
– И что же делать простому человеку с такой бедою? – спросил я тогда хранителя.
– Развивать у себя объёмное мышление. Видеть не поверхность, которую подсовывают, а весь объём. Чувствовать надо то, что внутри, а не снаружи, – снова разобрал матрёшку старый. – Вот это видеть, – показал он на первую фигурку, а не скрывающий её разрисованный камуфляж. Я показал тебе на примере матрёшки все основные уровни лжи, хотя она изображает совсем другое, – поставил хранитель на место игрушку. – Беда в том, – продолжил он, – что нас с детства учат поверхностному мышлению. Скользить сознанием по видимой плоскости проблем, не вдаваясь во внутреннее. В суть. Подобное мышление навязано С.Т. всему человечеству. И, прежде всего, политикам и современным деятелям науки. Отсюда, все наши беды. Дальше своего носа мы не видим. Те же люди, психика которых не испорчена, подвергаются шельмованию, а в науке и политике даже уничтожению. Вспомни Михайло Ломоносова. Он ведь не погиб своей смертью, так же как и Виноградов, отец русского фарфора, или Никола Тесла и другие известные, но опасные для С.Т. люди.
Та маленькая лекция хранителя врезалась в мою память. Зимой, разбирая летописи и монографии исследователей, я понял, почему серьёзные и вполне порядочные учёные не в состоянии увидеть то, что казалось бы историку должно быть ясно и понятно. Всё дело в его ущербности и однобокости.
«Да, я понял скрытое от социума прошлое пяти арийских царств. Разобрался я и с происхождением российского казачества. Но что делать с таким вот знанием? Как передать его людям? Да и поверят ли они тому, что от меня узнают?» – думал я в ту зимнюю ночь, разгуливая по спящему Угуту.
