Текст книги "Пути. Дороги. Встречи"

Автор книги: Георгий Сидоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 49 страниц)

«Ну что же придётся идти», – вздохнул я.

К вечеру у нас набралось двадцать птиц. Под таким грузом на обратном пути нам было уже не до разговоров. Мы шли по звериной тропе часто отдыхая и ругая себя за жадность.

– Ничего, – ворчал Петя. – Зима длинная, считай, до Нового года ты уже с мясом и лося не надо…

– Добычу пополам! – настаивал я. – Мне с глухарями одни хлопоты. Жены у меня нет, щипать и обдирать их некому, так что договорились.

– А ты мою сестрёнку возьми в жёны, – предложил мой новый товарищ. – Она всё умеет: и шить, и готовить, и шкуры выделывать. Да и красивее её никого на Югане нет. А может и во всём районе!

– Сколько же ей лет? – спросил я.

– Всего четырнадцать. Она в Сургуте в интернате сейчас. Через два года как школу окончит, можешь забирать!

– А она за меня пойдёт? – засмеялся я. – Посмотри какой я страшный: бородатый, с виду свирепый, а потом, зачем я ей, русский? Ей хант нужен…

– Хороших хантов уже не осталось, – погрустнел парень. – Люди спиваются и умирают. Это мы, Ярцемовы, не пьём. А что творится в тех же Когончиных?! На двадцать пять юрт каждую неделю вертолётом по тридцать ящиков водки завозят!

Молодой охотник говорил правду. И от этого на душе стало тоскливо.

– Вас намеренно убивают, – согласился я с ним. – И виноваты в этом власти, Петя. Подонки, сидящие в Кремле, и здесь, в Сибири. О людях они не думают. В голове у них нефть и газ. А вас травят пойлом, чтобы прибрать под нефтепромыслы ваши родовые угодья. Чтобы под ногами не путались. Такая политика нашего государства…

Мы присели на валёжину и замолчали. Больше говорить ни о чём не хотелось. Но вдруг молодой охотник оживился и, посмотрев на меня долгим оценивающим взглядом, спросил:

– А ты ведь не на охоту по Югану ездил и к нам приехал не за глухарями? Мой отец это сразу понял, потому тебя к нам и пригласил.

Взглянув в открытые честные глаза ханта, я прямо сказал:

– Всё правильно, Петя, только я не знаю, что делать? Грязин хочет ограбить ваше капище. Ждёт холодов, когда застынут реки и болота. А я никому из хантов не могу объяснить, какая беда нависла над кумиром Юган-Ики!! Меня не слышат! Побывал в трёх юртах – ваши уже четвёртые.

– Ты точно знаешь, что задумал начальник экспедиции? – изменился в лице младший Ярцемов.

– Конечно! – сказал я вставая. – Предупредили надёжные люди.

– Тогда пойдём и как можно скорее, – вскочил со своего места охотник. – Всё расскажем отцу. А потом поедем к его двоюродному брату Лисаку Павловичу Каюкову – хранителю Юган-Ики.

Без остановок на одном дыхании мы дошли до стойбища и сложив свою добычу в рядом стоящий амбарчик, возбуждённые предстали перед удивлёнными хозяевами.

– Ну-ка, рассказывайте, что у вас там произошло? – смерил нас взглядом глава семейства. – Неужто мангики* встретили?

– Не мангики, вот он, Георгий, – показал на меня Пётр, – говорит, что начальство экспедиции задумало ограбить нашего Юган-Ики. Для этого он и ездил по хантейским юртам, чтобы предупредить нас.

– Давай-ка всё подробно, – помрачнел Ярцемов старший.

Мы сели за стол, и я рассказал о визите Бежана и о своём путешествии к юртам Тауровым.

Хороший однако этот парень, твой друг Бежан, – отметил Фёдор. – Не боится своего начальства.

– К тому же он не из СССР, а из Персии, – добавил я. – Казалось бы, какое ему дело до наших проблем? Ну так что же будем делать?

– Сейчас кушать и отдыхать. А завтра чуть свет поедете к Лисаку Павловичу, надо его предупредить. Через пару недель начнутся морозы и тогда может быть поздно, – сказал Ярцемов старший.

Рано утром, наскоро поев и собравшись, мы с Петей завели лодочные моторы и, махнув рукой на прощание провожавшему нас Фёдору, отправились по протоке к Югану. Наконец-то, на душе стало спокойнее.

«Лёд тронулся, – думал я. – Всё-таки достучался! Ну что, товарищ Грязин? Будет у тебя теперь дырка от бублика!»

Через несколько минут мы были уже на Югане, а ещё через полчаса свернули в устье какой-то небольшой речушки. Прошло немного времени, и за поворотом речки показался одинокий домик. Когда мы подъехали к берегу нас встретил его хозяин. Высокий, сухопарый, средних лет хант с европеоидными чертами лица и серыми глазами.

«Этот тоже похож на русского, – отметил я про себя. – Монголоидности в нём меньше, чем в чуваше или сибирском татарине».

– Добро пожаловать! – послышался баритон хозяина домика. – С чем приехали? – протянул он мне руку. – Неужто стряслось что-то?

– Стряслось! – прикалывая свою лодку к берегу, посмотрел на него Петя. – Вот он, Георгий, всё расскажет, – показал парень на меня.

– Ну так здравствуй, Георгий! – пожал мою руку хранитель Юган-Ики. – Вот ты какой, оказывается?

В словах Лисака Павловича чувствовалось, что он обо мне давно знает.

– Ну так что же, пойдёмте в дом, там и поговорим.

Когда мы вошли в домик, то от удивления я остолбенел: до самого потолка он был завален стеллажами с книгами и подшивками старых газет!

– Ничего себе! – вырвалось у меня. – Да тут целая библиотека!

– А чему ты удивляешься? – усаживаясь за стол, сказал Петя. – Мы хоть и ханты, но читать, тоже горазды. Особенно наш Лисак Павлович.

– Но книг у вас я не видел? – припомнил я.

– Они у нас в особом лабазе. И старых газет тоже хватает. Отец любит их перечитывать.

Осматривая открывшееся передо мной книжное богатство, я услышал голос хозяина.

– Давай-ка за стол, Георгий, сначала я вас накормлю, а потом расскажете, с чем приехали.

– Мы недавно из-за стола, – повернулся я к нему. – Поедим потом, лучше давайте сразу к делу.

– А к делу, так к делу, – показал он мне жестом на скамейку.

Усевшись напротив, я подробно рассказал хранителю капища

Юган-Ики о том, что услышал от Бежана.

– Вот оно что? – помрачнел Лисак Павлович. – Кто-то из наших пьяниц проболтался. Ну что же – спасибо! – сказал он вставая. – Надо ехать ребята, и срочно. Через полмесяца придут сильные холода. Будем торопиться. Вот что, Петя, – обратился хранитель к своему племяннику, – оставайтесь-ка вы у меня хозяевами. Через три дня я приду. В лабазе найдёте и крупы, и муку. Хлеба не хватит – кор за домом. Натопите, испечёте лепёшек.

– У нас в лодке стрелянные глухари, не беспокойтесь, с голоду не умрём, – сказал я собравшемуся в поездку хозяину.

– Вот и хорошо! Тогда до встречи через три дня.

С этими словами Каюков, накинув на себя оленью куртку, направился к своей лодке. Через несколько минут с речушки раздался удаляющийся гул мотора.

– Он что, всё время здесь живёт? – спросил я Петра. – Ни собак, ни ружья…

– Вот видишь, – показал парень на стоящий между книжными стеллажами обклеенный берестой тяжёлый охотничий лук. – И стрел у моего дядьки с полсотни! А знаешь, как он из него стреляет? Так, как я из винтовки! А живёт он не здесь. Семья у него в Каюковых, есть домик и у нас. Тут он уединяется, чтобы почитать. И подумать о жизни…

«Молодец! – решил я про себя. – Одновременно везде и нигде!»

– Он что, ещё и шаман? – спросил я Петра прямо.

– Среди всех Салымских и Юганских шаманов Лисак Павлович самый сильный шаман! Он может вылечить любую болезнь, способен предсказать даже погоду! Синоптики врут, а моего дядьку духи не обманывают. Иногда по рации о погоде его запрашивает Сургут… И ни разу не было такого, чтобы он ошибся! – сказал молодой Ярцемов с гордостью. – Знаешь, кто к тебе послал парней из юрт Каюковых, чтобы ты перезахоронил гробы с остатками людей «аус-ях»? Мой дядька! Он в людях, как видишь, тоже не ошибается!

Сказанное хантом в моём сознании всё поставило на место.

«Вот оказывается, кто из хантов меня понял? Кого я хотел встретить! И вот встреча состоялась».

– Ну ты меня и удивил! – посмотрел я на Петра. – Оказывается, вы меня давно знаете? Только я с вами не был знаком.

– Мы тебя с отцом и встретили на Югане, чтобы ты рассказал всё как есть. Это наше правило: за язык никого не тянуть. Нам передали, что у тебя к Лисаку Павловичу есть дело. Но какое, ты должен рассказать сам.

– А как вы вообще на меня вышли? Почему мною твой дядька стал интересоваться? – задал я новый вопрос ханту.

– Всё просто, – засмеялся Петя. – Ты обратил на себя внимание тем, что стал у угутских хантов записывать наши сказки. Как правило, русские хантами интересуются только как поставщиками дармовой пушнины. Тебя же интересовали наши легенды и предания. Про пушнину ты не спрашивал.

– Что тут такого? – не понял я.

– А то, что мы догадались, что тебя интересует наша история и культура. Значит, ты друг хантам. Вот я даже свою сестру тебе в жёны предложил.

– Но ведь это наверняка не твоя идея? – улыбнулся я.

– И моя, и не моя, – сконфузился Петя. – Первым высказал её Лисак Павлович, а мы с отцом поддержали. Ты видел мою мать? Красивая, правда?!

– Очень! – согласился я.

– Лизка ещё красивее! Но самое главное, не это. Она у нас умная! Намного умнее меня. Когда увидишь, поймёшь. Теперь понял?

– Понял, что даже женить меня хотите! Причём без моего согласия, – вздохнул я.

– Это твоё дело, – начал объяснять Петя. – Мы заботимся не о Лизе. Она и без тебя счастливой будет. Просто у тебя такие жизненные установки, что ты можешь остаться в жизни одиноким.

– Это какие же у меня жизненные установки? – удивился я.

– Деньги и вещи тебя мало интересуют. Так?

– Предположим, – согласился я.

– Тебя волнуют культурные ценности и прошлое народов Сибири. Вот ты меня про кочевую дорогу эвенков недавно спрашивал, что уводит на Камень? Кому-нибудь, кроме тебя, это надо? – посмотрел на меня молодой хант.

– Право не знаю? – растерялся я.

– Вот видишь! То, чем ты живёшь, русским девкам не интересно. Им подавай квартиру в городе, «Волгу» в гараже и денег побольше! Так? На другое они не согласны. С тобой в лес комаров кормить ни одна из них не пойдёт. Зимой тем более. Разве я не прав?

– Прав, наверное, – пожал я плечами.

– А Лизка за тобой может пойти хоть в Нижний мир! Такие у нас женщины. Они не умеют предавать. И всё, чем ты живёшь, ей тоже будет интересно. Знаешь, сколько она читает? Её ведь Лисак Павлович воспитывал…

– Всё, уговорил. Согласен! Если она такая, как ты говоришь, я «за»! Годиков через четыре-пять… Только с условием, если она меня полюбит….

– Она тебя считай, что уже полюбила! – выпалил не задумываясь Петька.

– Как так? Ты что несёшь? Это парень, уже слишком! – обозлился я.

– Когда ты рубил сруб своего дома рядом со взлётным полем. Это было в конце мая, помнишь, к тебе подходила молоденькая девчонка?

То, что припомнил Петя, я забыть, естественно, не мог. То было как сон: по взлётному полю шла молоденькая девчонка подросток. На ней было жёлтое коротенькое платьице, ветер то и дело подымал его подол, оголяя необыкновенно красивые, стройные ноги.

«Уже не девочка, но ещё не девушка, но до чего же красива!» – думал я, посматривая в её сторону.

Когда она подошла поближе, я разглядел её иконописное лицо. Большие чуть раскосые зелёные глаза! Красивые малиновые губы!

«Наверное, это воплощение самой Сорни Най! – думал я про себя. – Разгуливает себе в одиночестве по взлётному полю и не знает, что от её совершенства и красоты у меня голова кружится».

– Постой! – прервал я Петю. – Я помню ту девчонку, что подошла ко мне на срубе. Но ведь она была русской! У неё же рост почти как у тебя. Да и волосы светлее.

– Это была моя сестра, – засмеялся Пётр. – Она специально ходила взглянуть на странного русского. И ты ей очень понравился!

– «Вот тебе и Сорни Эква! Всё вокруг меня и я ничего не знаю?»

– Только теперь до меня дошло, почему я больше ни разу эту молоденькую девушку в Угуте не видел.

– Лизка в конце мая из Сургута домой ехала, ей рассказали про русского ненормального, который в одиночку дом решил построить. И про то, как ты интересуешься нашими преданиями. Вот она и решила взглянуть на угутскую достопримечательность. Ну и как она тебе?

– Я думал, что это сама Сорни Най, – признался я.

– А мы её промеж себя так и зовём! – рассмеялся молодой хант.

– Я вот что не пойму, Петя, почему ваши Ярцемовские ханты так внешне отличаются от всех остальных? Вас ведь от нас, русских, не отличишь. Тебя, например, или твою сестру?

– Об этом надо спрашивать моего дядьку, он знает многое о родах северного народа. Я же могу сказать только то, что слышал. Есть легенда, Гера, которую не любят ханты рассказывать. Она повествует о том, что основная часть нашего народа, когда-то очень давно, пришла на север из южных степей.

– А почему ханты не любят эту легенду? – поинтересовался я.

– Потому, что в ней говорится, что место, куда они пришли, уже было занято. Здесь жили люди «аус-ях» или железные богатыри. Они сюда пришли с далёкого севера. И предки хантов, несмотря на то, что их было больше, вынуждены были им подчиниться.

– А почему «аус-ях» вы называете железными? – задал я новый вопрос.

– Легенда гласит, что они надевали на себя чешуйчатые, как у рыб панцири, которые пробить ничем было невозможно. Мы, Ярцемовские ханты Большого Югана, ещё часть Каюковских и являемся потомками железных «аус-ях». И мы до сих пор не смешиваемся с другими родами. Своих дочерей ни за Малоюганских, ни за Тайлаковских, ни за Тауровских не отдаём. И не берём от них себе в жёны.

– Как же вы тогда живёте? – невольно вырвалось у меня. – Так ведь можно и совсем выродиться?

– Не выродимся! – уверенно сказал Петя. – Такие же как мы живут на Большом Салыме. Правда они давно родственники. Но всё равно. А моя мать вообще с Колик Ёгана, что на Вахе. Там точно полным-полно потомков «аус-ях».

Всё, что говорил Петя, в точности совпадало с теми данными, с которыми меня познакомили московские учёные.

«Так вот почему антропологически ханты далеко не однородны? – подумал я. – Потомки родов, пришедших с севера, не хотят смешиваться с потомками родов пришедших с юга».

– Мы, как бы считаемся в среде хантов их правящей верхушкой. Из нашей среды выходили самые сильные шаманы, а в прошлом и вожди племён.

«И сейчас то же самое», – подумал я про себя.

– Твой отец, Петя, выполняет функции племенного вождя, и ты это хорошо знаешь, а дядя – самый сильный на Югане шаман – хранитель мужа Сорни Най, духа Югана.

– Мы, как потомки людей, пришедших с севера, – продолжил свой рассказ молодой Ярцемов. – Считаем, что по крови являемся родственниками вам, русским. Наши шаманы когда-то говорили, что у нас с вами были общие предки. Мы и дома строим такие же как вы, большие и тёплые, и оленей разводим, и пасти их не ленимся. Ты ведь заметил, что из хантов мы самые богатые?

– Заметил! – кивнул я головой. – Ладно, Петя, спасибо за твой рассказ, когда приедет Лисак Павлович, я его попрошу что-нибудь мне рассказать о северных родах, а сейчас можно мне посмотреть некоторые книги? – прервал я его.

– Конечно! – согласился молодой Ярцемов.

Когда я подошёл к стеллажу, меня поразило то, что много книг было дореволюционных изданий.

«Откуда он их взял? – ломал я голову. – Может из сургутских библиотек? Или даже из самого Тобольска?»

На глаза попала «Божественная комедия» Данте. Рядом стояла XIX века Библия. Я открыл обе книги и увидел, что иллюстрированы они великим итальянским графиком Дорэ.

«Ну и Лисак Павлович! У него здесь такое собрание, – оглядел я другие книги, – какого в наше время нет ни в одной библиотеке! Разве что где-нибудь в Москве, куда пускают только по пропускам».

Пока я изучал библиотеку, Петя занимался хозяйством. Он распотрошил одного глухаря и растопил на улице кор.

– Будем готовить глухаря по-хантейски в клюкве, – сообщил он мне радостно.

Но меня радовал не глухарь, а знакомство с некоторыми книгами, о которых раньше я только слышал.

Незаметно один за другим пролетели три дня. В душе я верил, что погода особо не должна измениться, но всё равно боялся.

«А вдруг прогноз окажется не враньём? Что тогда? Скуёт реку, а потом и Юган. Как мне добраться до посёлка?» – размышлял я.

Иногда хотелось, не дожидаясь шамана, сесть в свою «Казанку» и отправиться в Угут. Там непочатый край работы! Брошенный дом… А потом я собирался посетить юрты Кинямины и напроситься с Николаем на охоту. В мыслях была история с призраками. Надо было как-то её решить. Тем более, что после знакомства с Ярцемовскими хантами в голове многое стало на место. Появилась какая-никакая, но система. По крайней мере, я знал, куда делась часть людей белой расы, которая пришла в таёжную зону Западной Сибири с севера.

Но, как и говорил хранитель главного капища, к концу третьего дня раздался со стороны реки гул его лодочного мотора.

– Дядька едет! – радостно кивнул молодой Ярцемов.

И мы оба пошли встречать прибывшего.

– Всё нормально, мы успели, перенесли кумир в другое место. Об этом знают только три человека, включая и меня, – окинул нас взглядом шаман. – А теперь давайте в дом, надо попить чаю.

После ужина и крепкого чая Лисак Павлович подозвал к себе своего племянника и велел ему подготовить на ярке у речки костёр.

– У меня разговор с Георгием, – посмотрел он на него строго, – до утра. Поэтому дров привези на лодке и побольше, – наказал он ему.

Я хотел было помочь Пете, но Лисак Павлович меня остановил.

– Не ходи, я его отослал, чтобы поговорить с тобою о делах. Так и есть, хотели ограбить! Им мало своих бешенных заработков. Решили продать в музей и наше капище. Но прежде всего чёрных соболей с кумира – и не в музей.

– А, правда, что их на саке тысяча? – спросил я.

– Нет, конечно, всего триста! Но дело не в них, не в соболях, а в людской жадности и подлости.

– До чего же есть люди ненасытные! На мой взгляд, психически больные.

– Я с тобою согласен! – кивнул головой хранитель духа. – Но о них не будем, они понесут своё наказание и скоро. Как тебе мои книги? – спросил меня шаман, переводя разговор на другую тему.

– До сих пор не могу поверить, что я их видел и кое-что из них читал, – сказал я.

– Значит, понравились! Это хорошо, – посмотрел он на меня. – А теперь, вот что, Гера, ты конечно прости, что я поинтересовался событиями твоего будущего. Подтолкнула интуиция: я давно чувствую над твоей головой беду. Не знаю, как это выразить, но ты в серьёзной опасности. И враг твой намного сильнее меня!

– Что это ещё за враг? – искренне удивился я.

– Дух давным-давно умершего шамана народа «аус-ях». Железных людей, которые здесь когда-то жили до прихода хантов.

– Чьими потомками вы Ярцемовы являетесь? – спросил я Лисака Павловича.

– Значит кое-что Петька тебе поведал, – улыбнулся хранитель духа. – Это хорошо, мне меньше придётся тебе объяснять. Да, мы потомки того народа. В нас, правда, много ещё и угорской крови. Как ты понимаешь, чистота относительная. Но дело не в нас, а в тебе. Объясни, как тебя угораздило навлечь на себя гнев мёртвого? Это ведь надо умудриться! С таким явлением в своей жизни я ещё не встречался. Смерть за тобой ходит по пятам. Годами ходит, но себя никак не проявляет?! Такого я тоже не понимаю! Может от того, что ты обладаешь силой? Рядом с тобой проявляет себя дух какого-то медведя… И сила человека… С медведем мне всё ясно, тебе помог с оберегом шаман.

– Эвенкийская шаманка, – поправил я.

– Но сила человека, прямо скажу тебе, нечеловеческая! Не будь её, ты у нас здесь в угутских лесах давно бы погиб… Причём раньше такой враждебности относительно тебя не было. Всё началось с твоего приезда в Угут? Ты мне можешь объяснить, что происходит?

– Пожалуй, что могу, – вздохнул я. – Только боюсь навлечь на вас беду. Ту самую, в какой я нахожусь сейчас сам.

– Ничего, переживу! – ответил Лисак Павлович. – Давай рассказывай.

Помолчав немного, я поведал ему всё, что услышал от старого фельдшера. Во время моего рассказа Лисак Павлович кивал головой и одни раз даже закрыл глаза. Когда я закончил, воцарилось долгое молчание.

– Вот теперь вы знаете всё, – сказал я.

– А что это за человек? С таким духовным потенциалом людей просто не может быть?! – посмотрел шаман на меня вопросительно.

– Это не моя тайна, поэтому простите, поведать её я вам не могу.

– И не надо. Важно, что сила его с тобою присутствует. Это главное, – сказал Лисак Павлович. – Ты, я надеюсь, Коле Кинямину ничего про маячку не сказывал? – спросил он меня, вспомнив о моих намерениях.

– Нет, конечно! Это он мне про неё больше рассказывал.

– Вот и хорошо! А теперь слушай, что я тебе скажу: всё, что поведал тебе фельдшер из Нарыма, правда, Гера. И зря, что ты до конца в его рассказ не поверил. Может поэтому и живой остался. Шаманское прикрытие тебя бы не спасло, – взглянул он на висящий на моей шее медвежий клык. – Тебя прикрывает сила того, о ком ты предпочитаешь молчать. Откуда он взялся и как ты с ним познакомился, меня не касается. Не будь его, тебя бы уже не было. Но запомни, сила мёртвого сложена из множества, а тебя прикрывает один.

– К тому же, он тоже погиб, – сказал я со вздохом.

– Погиб? Я не вижу его мёртвым. Ну да ладно, считай, что погиб! Я вот к чему: похоже, ты не посвятил этого человека в то, о чём только что мне поведал. Иначе всё могло сложиться не так. И помощь тебе не нужна была бы. У него сработала интуиция, что ты можешь оказаться в опасности. И он тебя на всякий случай прикрыл. Но сейчас этого мало. Почему ты не рассказал ему про то, что услышал от фельдшера?

– Потому, что не поверил ему. Посчитал, что нападение медведя на него было случайным.

– Запомни, случайностей в жизни не бывает. Везде присутствует скрытая закономерность. Просто сложно её уловить, – поднялся из-за стола Лисак Павлович. – Пойдём на улицу, нам сейчас нужен огонь. Огонь всегда защита от тёмных. Поэтому, все серьёзные разговоры должны вестись у огня.

Мы вышли из домика и направились к речке. На яру недалеко от воды нас ждал разгорающийся костёр.

– Ты, Петя, ступай домой и ложись спать, – посмотрел на своего племянника хранитель духа. – А ты, Георгий, садись и слушай.

– Можно мне один вопрос? – обратился я к шаману.

– Конечно! – кивнул он.

– В чём заключается защита, о которой вы только что говорили?

– Во-первых, – обратился ко мне Лисак Павлович. – На «вы» не стоит! Мы должны стать с тобой единым целым – так надо. И, во-вторых, «вы» всегда притягивает к себе силу тёмных. А защита заключается в том, что дух мёртвого о тебе знает, но не может тебя точно вычислить. Ты из его, если можно так сказать, поля зрения исчез. До прикрытия он тебя видел и чувствовал, но ты тогда был не опасен. Сейчас твои намерения изменились, и он это знает, но найти тебя стало чрезвычайно трудно.

– Он живёт в сознании медведя, это дух? – задал я ещё один вопрос.

– Отнюдь нет. Его место в потустороннем мире. Но он может в любой момент вселиться в нужного медведя. В того, который ближе к тебе. И таким образом материализоваться. Беда в том, что ты, поиском кургана с идолами сам себя ему откроешь. Идолы, которых на самом деле надо уничтожить, являются для тебя приманкой. Тут-то дух мёртвого тебя и накроет.

– Что же мне делать? С одной стороны надо, а с другой – нельзя, – спросил я его.

– Есть выход, но мне придётся пообщаться с духом реки. Если Юган-Ики придёт к тебе на помощь, всё решится.

– А если он откажется мне помочь? – спросил я шамана.

– Не должен, – подумав, сказал Лисак Павлович. – Ты показал себя как друг. В том, что получишь от него поддержку, я уверен. Главное, не суетись. Приедешь в Угут, ни на какую охоту не ходи. Вообще в тайгу ни шагу! Понял?

Я молча кивнул.

– Займись работой. Приводи в порядок свой дом, читай книги и жди меня. Я приеду к тебе в середине марта. В Угуте купишь женский платок. Запомни: на чёрном фоне должны быть красные цветы. Наш платок, который любят носить хантейские женщины. Когда приеду, этот платок должен быть у тебя под рукой. Чтобы не искал. Появлюсь я в четыре утра. И ещё: твой «Буран» должен быть заправлен, на нарте закрепишь канистру с бензином для дозаправки. Литров двадцать хватит. В Угуте никто не должен знать, что я приеду. Появлюсь ночью, в темноте вместе и уедем. Вернёшься назад один. Всё понял? – спросил меня хранитель духа.

– Всё, – кивнул я головой.

– А теперь я тебе расскажу одно старинное хантейское предание. Его знают только некоторые шаманы. В основном, потомки северных родов, – пошевелил палкой горящий костёр Лисак Павлович.