Текст книги "Пути. Дороги. Встречи"
Автор книги: Георгий Сидоров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 49 страниц)
– Ты давай строй, а я буду тебе таскать снег, – согласился эвенк. – Я тунгус, в эскимосы записался ты. Так что, давай, – подбодрил он меня.
Нечто подобное раньше я уже возводил, поэтому, быстро начертив на плотном снегу круг, я начал строительство. Через час ко мне присоединился H.Л.
– Всё равно в округе нескольких километров сушняка нет. То, что было, вон! – показал он на небольшую горку хвороста. – Вся надежда на твою иглу. Поэтому давай сооружать её вместе.
На закате наше убежище фактически было готово. В отличие от эскимосского, на сферическом его потолке для выхода дыма мы оставили небольшое отверстие.
– Давайте возьмём снеговой камень и, когда дрова прогорят, им заткнём нашу дырку, – сказал Старков. – Как никак будет немного теплее.
– И здоровенной снежной плитой закроем вход, – развил я его МЫСЛЬ.
Помещение было небольшим. Каких-то четыре шага в диаметре. Но оно нас вполне устраивало. Правда, от нашего сушняка дым стоял в нём такой, что мы не знали куда от него деться. Почему-то тяги никакой не было. Он наполнил иглу, и дышать можно было только лёжа.
Ну и придумал же ты хоромы! – ворчал эвенк. – Поставили бы стенки из снега и хватило бы.
– Но мы же, фактически, без дров! – оправдывался я. – Так дыры заткнём, надышим, понятно, что будет не тепло, но всё равно, не как на улице…
Мы кое-как вскипятили чай и даже обрадовались, когда, наконец, наши дрова закончились.
– Лучше в холоде, но хоть можно дышать, – философски заметил Н.Л.
– Я за всю жизнь столько не плакал, сколько сегодня, – вытирая воспалённые глаза, улыбнулся Сергей.
– В таком случае, затыкаем дыры и превращаемся в эскимосов! – скомандовал я.
– Это вы с Николаем у нас заделались эскимосами, так одеты, что вам и на улице можно, а что с нами к утру будет? – погрустнел Н.Л.
– Думаю, что все нормально, сейчас мы принесём всем наши одеяла и ещё мою куртку. Под всем двойным да на оленьей шкуре с собаками под боком – вам будет не хуже, чем нам! – успокоил я ребят.
Через несколько минут, запаяв все щели в снежной хижине, мы улеглись рядом друг с другом с намерением поскорее уснуть. На самом деле в иглу с каждой минутой становилось всё теплее и теплее.
– Надо же, – сказал Н.Л. – И вправду жить можно! Самое большое минус десять, а за стеной все тридцать, а то и больше!
– Вот видишь, – сказал я. – А вы не верили! Завтра встанем как огурчики!
Но ни назавтра, ни напослезавтра мы из своей снежной хижины так и не ушли. Ночью над тайгой начал бушевать сильный ветер, а под утро разразилась такая пурга, что невозможно было выйти из хижины. Ветер валил с ног, а снег забивал глаза и проникал во все отвороты на одежде.
– Что бы мы делали за твоими эвенкийскими стенками без топлива? – кольнул Николая Н.Л. – То ли дело – эскимосская хижина! Скоро мы в ней все обэскимосимся, обратно придём, на эскимосском разговаривать будем…
– Бабушка говорит, что и предков эвенков, и предков остяков, и предков всех других народов Сибири научили жить на Севере древние эндри. Потому ты и стал строить снежный чум, что знал, как он делается, и знания о его строительстве у тебя в крови. Н.Л. тебе помогал, как будто всю жизнь лепил такие вот хижины. А мы, – показал он на холодные снежные стены норы, – в снегу рыть не умеем…
От сказанного эвенком мы все растерялись. Николай указал нам на родовую память! И на самом деле мы строили с Н.Л. снежный домик ни как попало, а именно таким, каким он должен быть. А кто нас учил? Просто взялись в состоянии стресса.
– Так что, не обэскимоситесь! – заключил эвенк. – Это когда-то предки эскимосов обэндрились. Или обрусились…
– У тебя не бабушка, а настоящий профессор по истории Сибири, – сказал Н.Л. – Да и ты не так прост, уж очень внимательный.
Под слоем снега и завывание ветра мы спали, ели и разговаривали. Безделье всех сильно угнетало. Но делать было нечего. Пурга на безбрежной равнине – страшнее не придумать! Идти в такую погоду было невозможно. Но, наконец, под утро третьего дня ветер стих. Вместо него ударил мороз. Поэтому, наскоро собравшись, мы, как говорил эвенк, погнали свой аргиш дальше. Решено было на обратном пути снова заночевать в снежной хижине. Наш проводник намеревался к вечеру пересечь болото и выйти к тымским борам. Ночевать снова без дров нам не хотелось.
– А где те курганы, о которых рассказывала твоя бабушка? – видя перед собой сплошную равнину, спросил я Николая.
– По её рассказам, они будут от нас справа на границе с борами, мы как раз туда и идём.
По свежему снегу в мороз нарты шли тяжело, поэтому нам приходилось часто меняться. Но, несмотря на это, все быстро устали.
– Что же делать? – спросил у проводника Старков. – Неужели ты надеешься дойти до леса?
– Другого выхода у нас нет. Если до бора не доберёмся, то в такую стужу ночевать придётся, как в прошлый раз.
– Впереди, похоже, сквозь морозную дымку виден лес? – всматриваясь вдаль, высказался я. – До него километров десять, но время ещё есть – должны успеть…
И, действительно, где-то через час, на пути стали попадаться редкие маленькие сухостои. Потом их стало всё больше и больше, и постепенно они перешли в сплошной сухой мёртвый лес.
– Здесь сушняка море! – огляделся Н.Л. – Теперь всё в порядке. Можно ночевать.
Через несколько минут запылал большой жаркий костёр. Стал кипятиться чай и готовиться ужин.
– Завтра пойдём к курганам, – сказал эвенк. – Они по приметам рядом. Кругом, вокруг них, должна быть мёртвая, как здесь, сосна, а на холмах зелёная. Так что мы эти курганы отыщем легко.
На самом деле так и произошло. Когда сквозь частокол мёртвого погибшего леса я увидел высокий, поросший зелёной сосной холм, у меня от волнения чуть не выскочило из груди сердце. Огромный, вытянутый с востока на запад курган с идеальными ровными очертаниями.
– Несомненно, перед нами холм рукотворный, – оглядывая его крутые склоны, констатировал H.Л. – И родовой, я где-то читал, что в длинные курганы хоронили людей из одного рода. Подобные насыпи стоят не то на Псковщине, не то на Смоленщине… Только этот намного больше тех, о которых я читал. Какая у него высота?
– Метров двадцать, не меньше, – прикинул я. – А каким он был, когда его возводили!
Мы обошли курган и увидели, что в метрах двустах от него стоит точно такой же! Я почти бегом бросился к нему и, обежав насыпь, убедился, что за ней на таком же расстоянии стоит ещё один.
– Да тут целый лес курганов! – догнал меня H.Л. – Наверняка за ним будет ещё.
– Сейчас узнаю! – махнул нам Старков, направляясь к дальней насыпи.
Обойдя её, он вернулся и жестом показал, что там за курганом тоже самое.
– Мы, похоже, находимся на древнем некрополе! Сколько ему лет, если сейчас вокруг него сплошное болото?
– Я тебе скажу, – посмотрел на меня H.Л. – Самое маленькое – 8 тысяч! На эту цифру указывают расчёты бурения торфяников. Работая над диссертацией, я интересовался возрастом болот. Отсюда и данные. Давайте посчитаем, сколько же всего здесь курганов?
– И хорошо бы составить план.
– Хочешь заняться научной работой? Одобряю! Но как только попытаешься её опубликовать, тебя тут же смешают с грязью, – положил мне на плечо свою крепкую руку H.Л.
– Хотя бы для себя, а не для публикации, – посмотрел я на него.
– Тогда мы с тобой! Пойдём считать и составлять план, – оглянулся H.Л. на членов экспедиции.
Для того чтобы сосчитать и описать все найденные нами курганы, потребовалось два дня. Насыпей оказалось двенадцать. Расположенные в ряд по три, все вместе они составили громадный квадрат. Каждая сторона квадрата, по нашим измерениям, протянулась примерно на полтора километра.
– Вот это да! – восхищался H.Л. – Какая грандиозная работа! Интересно, откуда строители взяли столько грунта? Не шуточное дело: высота курганов метров двадцать, ширина около сорока, а длина все восемьдесят, а то и сто!
– Интересно, что внутри курганов? – спросил Сергей. – Неужели одни только кости?
– Я слышал, что один такой курган раскопали у нас в Колпашевском районе на речке Ёлтырева.
– Кто? – спросил я Старкова.
– Я их не знаю. Это было лет пять назад.
– И что в нём нашли?
– Когда взломали брёвна зарытого в курган сруба, то внутри обнаружили три громадные залитые воском книги.
– Книги?! – не поверил я услышанному.
– Да, книги.
– И куда их дета? – спросил внимательно слушающий Сергея H.Л.
– Сообщили куда следует.
– Это куда же?
– Понятно, что в КГБ.
– А причём здесь КГБ? – удивился H.Л.
– Не знаю! – развёл руками Серёжа. – Слышал, что место сразу же оцепили и туда прилетели вертолёты.
– А что потом стало с теми, кто эти книги нашёл, ты знаешь? – спросил я Сергея.
Услышав мой вопрос, Старков почему-то растерялся.
– Один вскоре утонул, а другого, я слышал, убила собственная же жена. Так получается, смерти были не случайны? – спросил он.
– А ты как думаешь? – усмехнулся H.Л. – Случайностей, дорогуша, в мире не бывает! Пора бы для себя нам это уяснить…
– Что же нам делать с этими курганами? – оглядел я своих спутников.
– Бабушка говорит, что о холмах рассказывать никому не надо, иначе найдутся люди, которые эти насыпи разрушат, – показал на курганы эвенк.
– Что же, последуем совету твоей потрясающей бабушки. Она на самом деле намного мудрее всех нас, – сделал я из услышанного от Старкова вывод. – Будем молчать и копить факты, да такие, чтобы от них нельзя было отвертеться.
– Отвертеться-то от них будет нельзя, но можно сделать вид, что никаких фактов нет и никогда не было, – горько усмехнулся H.Л. – Старая надёжная технология, принятая консерваторами науки
– Пусть будет так, но мы всё равно станем работать. Копить и копить то, что сможем. Думаю, что в общей копилке новых фактов наш вклад займёт какое-то место.
– Что же я полностью с тобой согласен, – протянул мне руку Н.Л.
– Осталось посмотреть город. Вернее, то, что от него уцелело. Когда мы его увидим? – обратился я к проводнику.
– Завтра вечером, – уверенно сказал охотник.
На закате следующего дня мы на самом деле подошли к тому, что эвенки и селькупы называют городом. Впереди нас возвышался покрытый снегом вал, и когда мы на него поднялись, то поняли, что перед нами погребённые под почву и снег руины древнего города. Вал, на котором мы стояли, опоясывал то, что когда-то было внутри него, уходя куда-то далеко в бор.
– Интересно, каков периметр этой крепости и какой высоты в древности был её вал? – высказал вслух свои мысли Н.Л.
– Длину стен мы сможем завтра измерить, – сказал я. – Но и только. Всё остальное для нас загадка.
Мы долго сидели ночью у горящего костра, думали и разговаривали о том времени, когда здесь, рядом с вершиной Тыма, бурлила жизнь в этом городе.
– Интересно, чем они занимались, как их там – эндри? – спросил сам себя Н.Л.
– Наверное, климат был другой, – сказал я. – Во всяком случае, таких вот болот, как сейчас, тогда, когда жил этот город, здесь не было.
– А что было? – спросил Сергей.
– Скорее всего, холодная северная степь. Лес рос только вдоль рек, да и то редкий. По степи бродили болынерогие олени, овцебыки, носороги и мамонты. Мясного зверья хватало, но, наверное, были у жителей этих мест и домашние животные, например, прирученные туры, лошади и собаки. Колина бабушка считает, что ещё и мамонты, – качнул я головой в сторону эвенка.
– Значит, в основном занимались скотоводством, рыболовством и охотой, – сделал заключение Н.Л.
– Может, что и выращивали, как викинги в Гренландии – тот же ячмень.
– Или бананы! – рассмеялся над своей шуткой H.Л.
Утром мы занялись обследованием вала. Удивило то, что он шёл чётко по окружности.
Обойдя по валу крепость, мы отыскали места, где по-видимому, когда-то были ворота.
– Интересно, с кем они воевали? – не переставал удивляться H.Л.
– Либо между собой, либо с родами неандертальцев?
– А может, это всего лишь периметр защиты от диких животных, – сказал Старков.
– Ничего себе защита! Сейчас высота не менее пяти метров, а тогда было все десять! – покачал головой Н.Л.
Длина вала оказалась по нашим меркам не менее четырёх километров
– Не маленький! – заключил эвенк. – Были бы валы покруче, в этом городе оленей можно пасти, они из него никуда не убегут.
– Только на проходы ограду поставить и всё, – добавил Старков.
– Ну что, завтра переходим Тым и идём в сторону Ваха? – обратился я к членам нашей маленькой экспедиции. – Хочется убедиться, идёт кочевая дорога дальше на север или нет.
– Смотри, февраль уже на исходе, – заметил Н.Л. – Во второй половине марта могут начаться оттепели. Как бы нам по воде не пришлось вылазите.
– Март в этих местах ещё зимний месяц, – сказал эвенк. – Тепло не придёт.
– Тогда идём дальше, я только за! – кивнул головой Н.Л.
– Ты дорогу завтра найдёшь? – спросил я эвенка.
– Конечно! – удивился тот моему вопросу. – Надо увидеть стрелу, а дальше по затёсам и старой просеке. На ней либо сосновый мелкач, либо березняк.
– Ну что же, ещё раз здесь у города переночуем и завтра на Вах.
– Хорошо бы баньку организовать, – вздохнул Старков. – Вот бы избушку встретить!
– Может, повезёт, и найдём избушку. Тут ведь тоже кто-то охотится, а то у меня от грязи на голове колтун вот-вот заведётся, – засмеялся я.
Переночевав на старом месте, мы перешли Тым и к середине дня вышли на пустую охотничью избушку, рядом с которой стояла и маленькая банька.
– Как по заказу! – обрадовался я. – Нас, наверное, Хозяин к баньке вывел?
– Не к баньке, а на дорогу, – показал на стоящие берёзы эвенк. – Эти берёзы растут на древней кочевой тропе. Посмотри, слева и справа от них сосняки. Завтра по ним и двинемся.
– А где же стрелка?
– Стрелку ты ещё увидишь, и не одну, – заверил меня охотник.
В баньке пришлось мыться только по одному, вдвоём в ней было не повернуться. Зато избушка оказалась просторной, с полом и хорошей глинобитной печью. Поэтому на общем собрании решили после бани хорошо выспаться. Утром, внимательно осмотрев зимовье, эвенк сделал странное заключение. По его мнению, избушку построил не охотник, а кто-то другой. В избушке не оказалось ничего, что обычно оставляют в своих жилищах охотники. Ни старых патронов, ни гильз, ни капканов.
– Странно, – почесал затылок Николай. – Зачем она вообще здесь стоит? Кто её построил?
Так и не разобравшись, чьи эти хоромы, двинулись дальше. Мы шли по бору рядом с берёзовым насаждением, которое иногда переходило в сосновый мелкач. Через пару часов хода у кромки болота эвенк остановился и показал на вставленную в старый сосновый пень деревянную стрелу.
– Вот вам и стрела! Всё как обещал! – засмеялся он своей удаче.
– Сколько же ей лет? – удивился H.Л.
– Не много. Самое большое три или пять, – подумав, сказал охотник.
– Значит, кто-то здесь бывает и продолжает хранить этот путь. – констатировал факт Старков.
– Получается, что бывает! – сказал я. – Но кто?
– Может, старообрядцы? – предположил Н.Л. – Или сымские эвенки?
– После коллективизации все эвенки осели, и эта дорога опустела, – повернулся к Н.Л. Николай. – Но стрела-то стоит, и там, за водоразделом, то же самое! Как объяснить такое?
– Меня интересует другое: кому нужна в наше время эта древняя кочевая дорога? – перебил я Н.Л.
– Действительно, кому она нужна? – пожал плечами Старков. – Олени и лоси в дорогах не нуждаются.
– Похоже, мы столкнулись с чем-то таким, чего не в состоянии понять, – сказал Н.Л. – Если так, то советую на эту тему голову не ломать. Если эта меридиональная тропа уходит и за Сым, то можно считать, что мы со своей задачей справились. Не идти же нам по ней до океана?
С логикой H.Л. все согласились. Решено было выйти на Сым и оттуда повернуть назад по своей же накатанной лыжне.
– Если её не занесёт снегом, – проворчал эвенк.
– Жаль, что не сможем увидеть Ваховские бора, – потужил я.
– Отсюда до Ваха километров двести, не меньше, а то и поболее, – остудил меня H.Л. – Нам всё равно не успеть. Вот-вот начнутся оттепели, и что тогда? Придётся идти по ночам, а днём отсыпаться?
– Я же говорил вам, что в марте здесь, в Сымском крае, зима, – напомнил эвенк. – Но я согласен, до Ваха слишком далеко, а до Сыма километров пятьдесят, не больше.
– На Сым, так на Сым! Лишь бы не сидеть на месте, – засмеялся я.
Через несколько часов ходу мы опять вышли на оленьи покопы, и
нам пришлось снова делать изрядный крюк. Сразу на кочевую дорогу выйти не удалось, поэтому ночевали где попало. Дров было вдоволь, шёл мелкий снег, в воздухе чувствовалось приближение весны, но настроение почему-то было подавленное. Все осознавали, что скоро наши приключения закончатся, и мы по своей лыжне устремимся назад в суету мелких обыденных событий.
Назавтра в поисках старого маршрута мы набрели на стадо пасущихся оленей, и Николай выстрелом из своей винтовки добыл небольшого молодого быка.
– Мяса у нас теперь сколько хош! – веселился он, снимая с оленя камусы.
– Ну, а куда мы его денем? – охладил радость эвенка Н.Л.
– Как куда?! Есть будем!
– А ты что, голодный? Почти каждый день по глухарю уписываем, а то и больше, и ты всё наесться никак не можешь?
– Зато глухарей стрелять не надо будет, – защищался тот. – Мясо заморозим и разложим по нартам.
– А тянуть их нам! – не унимался Н.Л.
– Я тоже их тащить буду, – буркнул Николай.
– Сразу обе! – продолжал своё наступление Н.Л.
– Хватит вам зубоскалить! – вмешался я. – Хорошо, что мяса вдоволь, нам ещё идти и идти.
Но двигаться на север далеко не пришлось. Через день мы перешли Сым и, убедившись, что кочевая дорога всё так же уходит в сторону океана, скрепя сердцем повернули на юг. Когда мы снова подошли к странной избушке, то после бани и обильного ужина наш проводник сказал:
– Покойный дедушка мне как-то поведал, что западнее кочевой тропы на водоразделе островами стоят сосняки. Давайте пойдём через них, а не через нашу иглу.
– А найти мы их сможем? – спросил H.Л.
– Конечно! – чуть не обиделся эвенк. – Мы сюда шли по заросшему сверху озеру, потому и не было леса. А свернём – всё изменится. Там будет так – грива – болото, потом опять грива. Идти веселее! И оленей там полно, а на гривах зимние отстой лосей.
– Тебе бы только олени да лоси! Какой же ты всё-таки кровожадный? – снова задел эвенка H.Л.
– Ничего себе озеро! – перевёл я разговор на другую тему. – Закрытое моховым сводом море!
– А откуда ты знаешь, что мы шли по заросшему озеру? – снова обратился к Николаю H.Л.
– Потому что, когда летом по тропе идёшь, мох под ногами качается и прогибается. И оттуда выступает вода. И такая чистая, как в озере. А когда пробьёшь мох палкой, она уходит в глубину в воду. Некоторые кержаки, по рассказам стариков, там, где мы ночевали, даже рыбачили. Пробивали мох и таскали щук в рост человека.
– Так получается, что на самом деле Якынр всего лишь небольшая лужа! Выход громадного озера на дневную поверхность?
– Факты говорят сами за себя…
– Что же пойдём назад борами, – согласился с эвенком H.Л. – А то не дай бог местный Несси чего доброго захочет тобой закусить, ему пробить лёд и мох раз плюнуть. Сгребёт ночью спящего и спасибо не скажет!
Все поняли, что H.Л шутит, но он сделал такую тоскливую мину, от которой на голове зашевелился волос.
– Всё, решено, уходим борами, – поставил я последнюю точку в разговоре.
И на самом деле, идти по своей старой дороге было не интересно. Мы это поняли сразу же, как повернули назад. То ли дело: новый маршрут! Опять свежие впечатления. Другие пейзажи, другой – даже надоевший снег. Эвенк нас не обманул: вскоре на горизонте снежной равнины мы увидели поросшую сосняком гриву, за ней в километре другую, потом третью.
У одной из таких грив, натаскав сушняку, мы заночевали.
– Я вот что думаю насчёт озера: когда-то город, который мы видели, стоял на его берегу, и речка Чудинка, рядом с которой он находится, – древняя протока, соединяющая это гигантское озеро с Тымом, а точнее, Чудинка и его, Тыма, вершина! И она до сих пор течёт из этого безымянного подземного пресного моря.
– Всё, ни в Тыму, ни в Кети я больше купаться не буду, – заявил Н.Л.
– Это почему? – спросил Старков.
– Чтобы мною не закусил местный Несси.
– Как же он тобою закусит? – удивился Серёжа.
– Очень просто, – сделал скорбную физиономию Н.Л. – Из Якынр вытекает Орловка, так? А из подземного, продолжением которого является Якынр, Чудинка или вершина Тыма.
– Ну и что? – не понял Старков.
– Постойте! – остановил я чудачество ребят. – Вот оно что? Водораздельное гигантское озеро в древности было ещё больше, и оно соединяло сразу две реки – Кеть по Орловке и вершину Тыма.
– И ещё Сым, – добавил эвенк.
– Это почему? – спросил я.
– Потому что из подземного озера берёт начало Кольчум и Южный Лунчес.
Услышав от эвенка, что из водораздельного озера берут начало речки, впадающие в Сым, от волнения я вскочил.
– Вы представляете, в каком месте стоял открытый нами древний город! Он соединял собой два бассейна великих рек. Через Орловку, Кеть и Тым – бассейн Оби, а через Кольчум и Сым – бассейн Енисея!
– Значит, и в Сыму купаться не буду, – грустно посмотрел на нас Н.Л.
– Тогда не будешь купаться и в Оби, и в Томи, и в Енисее, – засмеялся Старков.
– В древности летом все пути шли по воде, из открытого нами города можно было попасть хоть на юг, хоть на север – вплоть до океана! Так же, как на восток до самого Байкала и на запад до Урала!
– Заметьте, – посерьёзнел Н.Л. – И зимний кочевой путь проходил с ним рядом, и не только с юга на север, но и с запада на восток. Им и пользовались многие столетия кочевники-оленеводы.
– Вот это открытие, так открытие! – чуть не заплясал я от радости.
– Всё налицо: и курганы, и город, и путь по воде, и зимой по снегу.
– И храм на южном берегу озера, – добавил H.Л.
– Что за храм? – сразу не понял я.
– В том месте силы, где пропал Юрий Петрович.
– Но ведь капище далеко от Якынр?
– Ты же сам сказал, что озеро было больше, – невозмутимо напомнил Н.Л.
Логика Н.Л была железной, получается, что мы нашли и место древнего храма.
– Там сохранились какие-то земляные насыпи и круги, – сказал я.
– Всё удалось! Даже то, о чём и не мечтали, – глядя мне в глаза, улыбнулся Н.Л.
– Что же теперь с таким богатством нам делать? – оглядел я ребят.
– То, что посоветовала нам Колина бабушка, – напомнил Старков. – Ничего в научных кругах пока не разглашать. Иначе найдут причину, как уничтожить курганы и город…
– Вот-вот – устами младенца глаголет истина! – показал на Сергея Н.Л.
– Значит, решено! – согласился я с общим мнением.
Назавтра мороз спал, пришлось оленью кырняжку положить на нарты и одеться в свою старую куртку.
«Скоро нас догонит весна, – думал я, налегая плечом на ремни упряжки. – Хоть бы температура не скакнула выше нуля. Тогда на самом деле придётся идти только ночью».
Мы шли по болоту прямо на виднеющуюся впереди гриву. Ещё издалека было видно, что сосняк на гриве весь выгорел. Часть деревьев упала, а другие обгорелые кое-как стояли.
– Что ты можешь предложить? – спросил я эвенка. – Неужели придётся эту гриву обходить? Была бы она поменьше, а так потратим на обходные маневры целый день.
– Обходить не станем! – сказал Николай. – Попробуем прорваться напрямик. Всё равно гак будет быстрее.
– Что же, тогда вперёд! – скомандовал я.
По завалам из деревьев, благодаря глубокому снегу, идти было можно, хотя и трудно. Особенно тяжело приходилось тем, кто тянул гружёные нарты. Медленно продвигаясь, километр за километром, мы упорно пересекали выгоревшую гриву, невольно думая, когда же она всё-таки закончится?
Наконец усталость взяла своё. И мы решили передохнуть. Усевшись на нарты, развели костёр, но попить чаю нам так и не удалось.
– Что это там за деревом? – вдруг показал мне рукою Старков. – Похоже, какая-то покосившаяся избушка.
Я взглянул в ту сторону, куда он указывал, и увидел упавший на землю охотничий лабаз.
– Ты не знаешь, чей это лабаз? – спросил я Николая.
– И не остяков, и не эвенков, – издали определил амбарчик охотник.
Мы подошли к лежащему на боку строению и стали его изучать.
Лабаз стоял не на двух, как обычно, а на четырёх столбах. Срублен он был в чашку добротно. Потому от удара падающего дерева он и не развалился. Удивило другое: вокруг лабаза всё сгорело. Превратились в пепел сырые живые деревья, а он, давным-давно срубленный, сухой, уцелел? Как это могло случиться? От удивления мы не знали, что и думать.
– Интересно, кто его построил? – обошёл со всех сторон амбарчик эвенк. – И кержаки так тоже не делают. У них крыши, как у эвенков, – односкатные, а здесь два ската.
– И нет дверей, – заглянул под лабаз Н.Л. – Наверное, дверью служит крыша?
– Это специально, чтобы в амбар не залез медведь, – сказал Николай. – Он так крепче. Потому от удара и уцелел…
– Что же в нём хранится? – задал актуальный вопрос Старков.
– Сейчас посмотрим, – скинул лыжи Николай.
– Может, у него есть хозяин? – попытался остановить я его.
– Хозяин наверняка есть, – согласился со мной эвенк. – Но лабаз ему больше не нужен. Он его давным-давно бросил. С того момента, как выгорела грива. Очевидно, решил, что амбарчик тоже сгорел, а может, по другой причине.
– А когда, по-твоему, был пожар? – задал я охотнику вопрос.
– Лет пять назад, не меньше. На некоторых горелых брёвнах стал расти лишайник, – высказал он своё мнение.
– Тогда открывай, посмотрим, – кивнул головой Н.Л.
Мы сняли лыжи, и все окружили лабаз. Николай с Сергеем отодвинули покрытую берестой крышу. И первыми заглянули внутрь.
– Там что-то лежит, – сказал Старков. – Посмотрите сами.
– Неужели, правда? Неужто такое может быть? – побледнел эвенк отходя прочь от лабаза.
– Что ты там такое увидел? – оттащил я подальше крышку.
– Там лежит целиком шаманский костюм! – показал эвенк на лабаз.
– Ну и что? – подошёл я к озадаченному Старкову.
– Костюм не наш, не эвенкийский и не остяцкий.
– Тогда чей же? – заглянул я в открытый лабаз.
– Не знаю! О таких шаманах я слышал только в сказках, – уселся на поваленный ствол охотник.
– Давайте достанем и здесь как следует рассмотрим, – предложил Н.Л.
Пока мы доставали и раскладывали на снегу содержимое лабаза, эвенк сидел в какой-то прострации. Его глаза смотрели в одну точку, и было видно, что он сильно напуган и расстроен, наконец, всё, что лежало в заброшенном лабазе, оказалось перед нами: поразил отлично сработанный, обклеенный берестой охотничий лук. С ним в сшитом из бересты туле лежало десять оперённых со стальными наконечниками стрел.
– Вот диво! – показал на лук со стрелами Старков. – Никогда бы не подумал, что их ещё делают!
– Смотри, ещё одно чудо! – развернул какой-то свёрток Н.Л.
В руках у него оказалась старинная кремнёвая малокалиберная винтовка. К винтовке был приложен шомпол и запас кремней.
– Смотри-ка! В хорошем состоянии! Засыпай порох, пулю и стреляй! – изумился Н.Л.
– А вот какие-то кузнечные принадлежности, – показал на щипцы, маленькую наковальню и молоток Серёжа.
– Всё это нам понятно, – сказал я. – Но кто мне объяснит, что сшито из медвежьей шкуры?
– Николай сказал, что вроде бы чей-то шаманский костюм? – посмотрел на сидящего в прострации эвенка Старков.
Перед нами на самом деле было какое-то странное одеяние. Оно представляло сшитый из медвежьей шкуры длинный кафтан. С головой медведя в качестве накидки и с медвежьими лапами вместо обуви. Ни бубна, ни колотушки рядом с костюмом не было.
– С чего ты взял, что это шаманский костюм? – подошёл я к Николаю. – Скорее всего, маскарадный какой-то. Ни бубна, ни колотушки. И нагрудника шаманского тоже нет!
– Для таких шаманов, как хозяин этого костюма, не нужен ни нагрудник, ни бубен, ни колотушка, – нехотя сказал Лихачёв. – Они входят в свои миры молча, без камлания, но сильнее всех других!
– Что же это за шаманы? – снова спросил я эвенка. – Кто они, какого народа?
– Может, это костюм кетского шамана? – спросил подошедший Н.Л. – В этих местах когда-то и кеты жили.
– Узнаете у моей бабушки, – сказал эвенк, вставая. – Я вам не рассказчик. Всё, что я помню о таких вот шаманах-медведях, – из старинных сказок…
– Придётся забрать с собой всё, что нашли. По крайней мере, лук и кузнечные принадлежности можно передать в университетский музей, наверняка и этот странный костюм тоже, – сказал я. – Во всяком случае, всё это сохранится, а здесь со временем наверняка пропадёт.
Найденные нами вещи мы погрузили на нарты и, преодолев горелую гриву, снова вышли на чистый снег болота. После того, как нашли странный лабаз, стало заметно, что настроение у нашего проводника изменилось. Николай замкнулся: мало стал говорить и почти совсем перестал улыбаться.
– Что-то его гнетёт, – как-то кивнул головой в его сторону Н.Л. – Может, можно помочь?
– Вряд ли, – сказал я. – Похоже, чего-то он боится. Дойдём до стойбища, думаю, всё изменится. Бабушка-шаманка ему поможет лучше нашего.
Обратный путь у нас прошёл без особых происшествий. Через неделю мы оказались в избушке у второй речки. А ещё через два дня, перейдя гарь, поздно ночью мы вошли в эвенкийское стойбище.
– Всё, после такой гонки пару дней отдыхаем, – сказал я, снимая лыжи, – потом двинемся в жилуху. Уже конец марта, и, на самом деле, идти придётся в основном ночью.
– Ночью, так ночью! – согласился Н.Л. – Если мы из Туруханского края благополучно вернулись, то здесь дойдём.
Родные Николая и все остальные эвенки, как всегда, встретили нас радушно. Много было расспросов о передвижении диких оленей и о зимних отстоях лосей. Большой интерес вызвал наш поход в Вершину Тыма и на Сым. Многие пожилые эвенки переселились на Кеть из тех мест и поэтому услышать о родине им было приятно. Но, узнав, что мы не встретили ни на Тыму ни на Сыму никого из их родственников и даже не видели следов эвенкийских лыж, они расстроились.
– Однако, померли там все, – вздохнула Глаша Ивигина, старенькая маленькая старушка, родственница Николая.
– Не померли, – отозвался Борис Леонтич. – Просто, как и мы, перестали кочевать. Оленей сейчас у них мало, живут себе на одном месте, а то и вовсе в посёлки подались.
Хорошо отоспавшись и отдохнув, я, захватив с собой странный шаманский костюм, направился в чум к Колиной бабушке. Как я понял, шаманка меня давно поджидала.
– Ну что, Геша, видел то, о чём я тебе говорила? – не здороваясь, спросила она меня.
– Видел, – сказал я сдержанно. – Даже больше того, что от вас слышал.
– Чулукана хотел стрелить? – косо посмотрела она на меня. – Нехорошо!
– Николай уже успел рассказать! – сконфузился я.
– Он тебя оправдывал. Он твой друг. Чтобы ты ни сделал, для него всё хорошо. Но ты мог согрешить!
– Не согрешил же?
– Не согрешил… За что молодец! – наконец, улыбнулась шаманка.
– А почему нельзя трогать чулуканов? – задал я ей вопрос.
– Трогать их – вредить себе, – сказала бабушка уклончиво. – Вообще, редкий человек может им навредить, ты как раз из таких. Поэтому ггомни: они тоже дети Огды и тоже имеют право на жизнь. Николай сказал, что чулукан тебя послушал и перестал за вами следить.
