Текст книги "Пути. Дороги. Встречи"
Автор книги: Георгий Сидоров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 39 (всего у книги 49 страниц)
И тут я вспомнил, что приход человеческих душ на землю связан с фазами Луны. Когда в полнолуние свет Луны освещает лица идолов, тогда и совершается переход. Значит, Луна даёт проклятым и наказанным человеческим душам энергию перехода из потустороннего мира в наш. Из пятимерного пространства в четырёхмерное. Следовательно, надо лишить магию отождествления её лунной силы. Для этого не так много и требуется: достаточно собрать все кумиры и спрятать подальше от лунного света.
Найдя выход, я со спокойной душой уснул. Рано утром, после короткого завтрака, надев лыжи, мы отправились на поиски кургана. Первым на рукотворную гору натолкнулся Николай. Когда я пришёл на его сигнальный выстрел, то от увиденного у меня закружилась голова. Молодой хант стоял у подножия точно такого же огромного вытянутого кургана, какие я видел в вершине Тыма.
«Та же самая культура, – отметил я про себя. – Наверняка, где-то поблизости стоят точно такие же заросшие лесом курганы. Скорее всего, мы натолкнулись на древний родовой, а может, и племенной некрополь».
– Ну что, поздравляю! – пожал я руку ханту. – Мы почти у цели. Это, бесспорно, курган. Давай-ка по компасу проверим его ориентацию.
Я достал из кармана свой компас и убедился, что вытянутый на сотню шагов курган ориентирован строго с юга на север. Нарисовав насыпь на карте, мы занялись её исследованием. К великому разочарованию, идолов на кургане мы не обнаружили.
– Что же делать? – спросил Николай. – Неужели все наши труды зря? Либо фельдшера обманули, либо он тебя.
– Ни то, ни другое, – сказал я. – Вспомни медведя. Он что, случайность, по-твоему? Просто надо поискать другие такие же курганы. Их должно быть здесь несколько. На одном из них и стоят древние идолы. Лично я в этом убеждён.
И мы снова отправились на поиск. Не прошло и десяти минут, как я натолкнулся на ещё одну насыпь. Второй курган оказался чуть меньше первого, по высоте он был такой же и точно так же сориентирован. Но никаких идолов на нём мы опять не нашли. Через некоторое время нам удалось отыскать среди леса ещё один огромный курган. Но он тоже оказался пустым. И тогда я стал лихорадочно соображать.
«Все найденные нами курганы стоят в сосняке. Сосняк довольно густой. О чём это говорит? Да о том, что сила луны нейтрализуется деревьями. И до земли почти не доходит. Следовательно, надо искать курган с идолами, который стоит не в лесу, а на открытом месте».
– Коля, – обернулся я к ханту. – Как ты думаешь, в какой стороне отсюда болото?
– А зачем оно тебе? – удивился охотник.
– Я думаю, наш курган стоит на болоте. В лесу он быть не может. Иначе Луна его не осветит.
– Правильно, – согласился со мной молодой охотник. – Я забыл, что идолов должна осветить Луна. Болото, я думаю, должно быть в той стороне, – показал на северо-запад Кинямин.
И мы направились в указанную хантом сторону. На пути нам встретилась ещё одна рукотворная насыпь. Когда мы её обошли, то увидели перед собой мелкоствольный болотный рям, а на его фоне заросший старой могучей сосной вытянутый в меридиональном направлении курган.
– Кажется, мы у цели, – показал я на рукотворный холм. – Наверняка, на нём стоят идолы. Больше им негде быть.
Когда мы пересекли рям и стали подходить к подножию кургана, моё сердце чуть не выпрыгнуло от волнения».
«Неужели я сейчас увижу атрибутику древнего магического обряда отождествления? – думал я. – Идолы как раз ею и являются.
Предчувствие меня не обмануло. Поднявшись на несколько шагов на курган, я увидел выступающего из-под снега первого идола. Он стоял рядом с комелем огромной сосны и его большие круглые глаза смотрели в небо.
«Это не идол, а скорее деревянная скульптура, – удивился я находке. – На голове виднеется что-то наподобие малахая, правильные черты лица и окладистая борода!»
– Это не наше изображение духа, такого я ещё не видел, – сказал Николай, осматривая скульптуру.
– Мне думается, что это чей-то портрет, – предположил я. – Посмотри, он как живой! По выражению его лица можно судить о характере.
И мы стали искать другие подобные изображения. Вскоре нам удалось найти ещё двух идолов, потом ещё четырёх. Через час интенсивных поисков нами было обнаружено 52 деревянных портрета. Кроме мужских лиц, нам попадались красивые женские и детские лица и даже лица стариков.
– Как видишь, всё, что говорил фельдшер, правда, – посмотрел я на растерянного ханта.
– Да, я вижу, – согласился тот. – Но что нам делать с портретами? Похоже, их тут несколько сотен!
– «Утро вечера мудренее», – сказал я, подумав. – Сейчас вечер. Что-нибудь решим.
Утром мы с Николаем стали рубить на вершине кургана лабаз.
– Ломать изображения людей нельзя, – решили мы. – Значит, надо их собрать и аккуратно сложить в сухом тёмном месте. Пусть они лежат ещё сотню лет. Может, кто их в будущем и найдёт. По крайней мере, в лабазе они лучше сохранятся.
Через два дня сруб у нас был готов. Стены его мы сложили из брёвен, на пол постелили побольше лапника, а крышу соорудили из колотых сосновых досок.
– Ну что, пойдём собирать идолов? – обратился я к молодому ханту. – Думаю, за пару дней мы управимся.
– Бруснику собирал, – улыбнулся Коля. – Клюкву собирал, и чернику, и морошку, и голубику собирал, но ни разу не собирал идолов.
– Как видишь, дело поправимое, – засмеялся я над шуткой ханта. – Будем осваивать с тобой и это занятие.
Взяв топоры, мы занялись прочёсыванием кургана. Удивило то, что изображения людей на самом деле походили на каменные. Изнутри все они были пустыми, но оболочка, очевидно, в древности чем-то пропитанная, представляла собой самый настоящий камень. Об неё сразу же затупились наши топоры.
– Посмотри, какая интересная технология, – показал я срубленное изображение ханту. – Когда-то идол был вырезан из дерева, очень давно, сотни лет назад. Потом его покрыли каким-то раствором. Этот неизвестный раствор законсервировал верхний слой древесины. Изнутри дерево со временем всё выгнило. Но каменная оболочка уцелела. В таком виде идолы могут стоять тысячи лет!
– Сколько древние «аус-ях» знали! – удивился мой друг. – Вот как они насыпали такие курганы? И зачем?
– Зачем понятно: в них они хоронили своих умерших. А вот как они сооружали такие горы, на самом деле, загадка. И её в наше время уже не отгадать.
К вечеру следующего дня лабаз был до самой крыши наполнен странными изображениями. Их оказалось 162. Мы аккуратно накрыли его колотыми досками и сверху завалили, на всякий случай, толстым слоем лапника.
– Потому они и не сгорели, – показал на лабаз Коля, высказывая своё предположение, – что идолы были поставлены на курган, вокруг которого сейчас болото. Болото и тогда, наверное, было, ведь кумиры без силы Луны не работают.
– Всё, Николай, больше «маячки» в крае Кульёгана не будет. И пусть твои соплеменники скажут тебе спасибо.
– Скорее тебе!
– Мне не обязательно, я ведь не хант, а приезжий. Как ты говоришь, последний из железных людей.
Чтобы вывезти с Кульёгана кое-что из вещей, нам пришлось прицепить к нарте с мясом ещё и сани Николая. За снегоходом Кинямина было решено съездить после нового года. Но случилось так, что собаки на обратном пути наткнулись на лосиное стойло и остановили старого громадного лося. Взглянув на следы зверя, Николай решил его добыть.
– Тебе что, мяса мало? – спросил я. – Его у нас полтонны.
– Дело не в мясе, – стал объяснять молодой хант, надевая лыжи. – Нужны камусы, шкура и лоб лося нужен. А потом, лось-то совсем старый, посмотри на следы. Такой потомство не даёт, а молодых быков от маток гоняет. От него больше вреда.
– Но ведь придётся опять лабаз строить, нам же мяса не увезти, – попытался отговорить ханта.
– Построим, всё равно делать нечего, – отмахнулся охотник, убегая на собачий лай.
Спрыгнув со снегохода, я упал навзничь на Николаеву нарту и стал разминать затёкшую от долгого сидения спину. Собаки лаяли в районе какой-то мелкой речушки на расстоянии двух километров от нашей бураницы. Но ни о лосе, ни о Николае думать мне не хотелось. Хант в своей стихии – пусть занимается. Мешать ему не надо.
Я вспоминал недавно пережитое: опять громадный некрополь, почти такой же, как и в вершине Тыма, значит, где-то рядом должны быть и земляные валы мёртвого древнего города. И никому из ортодоксов до прошлого Сибири нет дела. Они с удовольствием изучают культуру ненцев, хантов, эвенков и других некоренных народов севера, а на подлинных хозяев всех этих просторов им наплевать. Что это – определённая в науке установка или близорукость научных мужей, граничащая с тупостью? Неужели трудно собрать хантейские или самоедские предания о верховских богатырях? Или поинтересоваться, кто же эти «железные люди», некогда жившие по берегам рек в огромных городах? Задать себе вопрос, к какой расе они относились эти «аус-ях», «квели», эвенкийские «эндри» и юкагирские «омоки»? И потом попытаться хотя бы для себя объяснить, почему основные топонимы и гидронимы Сибири, Восточной и Западной Европы звучат на древнерусском языке, или, как говорят индусы, на пракрите? Хотя, по убеждению ортодоксов, на севере Азии белой расы, тем более предков русов никогда не было, то же самое и в Восточной Европе, где, по утверждению современной науки, жили племена фино-угров. Нет, скорее всего, мы имеем дело не с тупостью учёных, а со спецзаказом. Историческая наука давным-давно обслуживает тех, кто возомнил себя хозяином всего земного социума. Всё было бы у них гладко, если бы не получился прокол с динлинами: как ни описывали динлинов сочинители китайской истории – иезуиты, как ни придумывали, что они были и дикими, и свирепыми, но не смогли утаить, что динлины являются представителями белой европеоидной расы. Отсюда и пошла цепь правдивых повествований, потому что даосские китайские предания прямо говорят, что от динлинов произошли гунны, а от гуннов позднее тюрки, уйгуры и кыргызы. Вот и пришлось в XIX веке продажным сказочникам от науки выдумывать, что гунны были представителями монголоидной расы и говорили на тюркском и угорском языках. А то, что они являлись племенами дин линей, в научных кругах постарались забыть. В XX веке, когда набрала силу антропология, опять продажные столкнулись с проблемой: что делать, если по всей Центральной, Средней и Северной Азии вплоть до XV века в захоронениях лежат, в основном, черепа европеоидов? И тогда был применён подлый приём: стали насильно заставлять антропологов объявлять европеоидные черепа монголоидными. Как, например, это произошло с черепом того же Тамерлана: сколько Герасимов ни доказывал, что Тимур был чистокровным европеоидом, никто этого не услышал. И пришлось антропологу вылепить его портрет монголоидным. Но это всего лишь один из приёмов. Второй оказался криминальнее первого: за гуннские и древнетюркские черепа стали выдавать черепа тувинцев, бурят и монголов. Бумага всё стерпит, главное, чтобы надпись была, что это череп гунна или тюрка. О таких грязных делишках в современной науке хорошо мне поведал дядя Ёша. Потому честный еврей и сбежал из антропологии в воспитатели. Что же произошло? А произошло ужасное: у всех представителей белой расы планеты было украдено её прошлое. Скрыто и искажено подлинное. Отсюда и уверенность европейцев, тех же англичан, немцев или французов, что их корни, надо же – не азиатские! Они и не догадываются, что само название Азия обозначает – страна ассов, земля белой европеоидной расы, ядром которой долгое время являлись гигантские арийские конфедерации племенных союзов. Она, эта конфедерация, и создала в своё время на Урале в Сибири, Средней и Центральной Азии пять могущественных империй, следы которых в виде курганов, земляных валов и фундаментов видны и в наше время. Правильно охарактеризовал мне когда-то Сибирскую Русь хранитель: по его мнению, то была в экологическом плане абсолютная цивилизация. Все постройки: и хозяйственные и жилые люди делали из земли и дерева. Камень использовался в редких случаях. После ухода такие города очень скоро полностью поглощались природой. Если в лесостепи и степной зоне валы и фундаменты ещё можно увидеть, то в таёжной, где всё заросло деревьями, найти их очень сложно. Но кто знает, может быть, как раз благодаря деревьям очень многое от той великой цивилизации и сохранилось.
Мне невольно вспомнилось недоумение некоторых исследователей юга Кузбасса, Хакасии и Алтая: они находили на вышеупомянутых территориях огромные кучи железоплавильного шлака, встречали десятки разрушенных домниц, древних кузниц и карьеров, где когда-то шла интенсивная добыча руды, но не натыкались ни на жилища, ни на города странных металлургов. Почему? Да потому, что поселения кузнецов и сталеваров были у них, у этих незадачливых исследователей, на виду. Буквально под носом. Им и в голову не приходило, что древние поселения, вернее всё, что от них осталось, заросли лесом и травой. А следов от них нет потому, что «динлины» их никогда не строили из камня.
Да, пять империй! Пять могущественных объединений племенных союзов белой расы. Своего рода мощнейший этнический котёл, из которого 3500 тысячи лет назад началось завоевание Европы и юга Азии. Именно тогда древние арии с южного Урала и севера Европы продвинулись вплоть до Пиренеев, высадились в Ирландии и Британии. Именно тогда палеоевропейские народы вынуждены были спасаться от движения белых голубоглазых завоевателей в горах Кавказа, на Балканах, Альпах и Пиренеях.
Но современные европейские народы и не предполагают, что их далёкие предки пришли с севера Европы, Урала и Сибири. Что их корни находятся здесь, в краю великой Оби, Енисея, Лены, стремительной Яны, порожистой Индигирки, Колымы и Амура. Они уверены, что колыбелью европейской расы является Европа. Так им внушили, вбили в голову с детства. И этим, фактически, отняли у европейских народов их прошлое. Цель же понятна: превратить католиков и протестантов Европы в послушное себе стадо – зомби-команду. Для такого мероприятия закулисе необходимо было скрыть от западноевропейцев их кровное родство со славянским миром и русами, а через последних и с орианами-арктами, победителями Атлантиды.
«Знали бы европейские народы, за кого их держат хозяева? Вот что значит власть хитро сочинённого мифа, а точнее сила информационного оружия! – думал я. – Но в целом, благодаря эвенкийским и хантейским преданиям, мне многое удалось. В двух своих экспедициях я вплотную прикоснулся к тому, что скрывает от человечества наша продажная историческая наука. Мне посчастливилось изнутри постичь то, что недоступно ни одному ортодоксу-учёному. Интересно, как бы повёл себя кто-нибудь из них, окажись он на моём месте? Наверняка, бедного безрукого фельдшера объявили бы сумасшедшим».
Но тут до меня стало доходить, что сам того не подозревая, я становлюсь хранителем. Прикоснуться к древней скрываемой от всего человечества тайне, только полдела. Вторая половина его – понимание, осознание и передача тем, кто вслепую пытается эту тайну отыскать. Кто внутренне не удовлетворён наукообразными мифами историков-ортодоксов. От такой мысли мне стало страшно. Получилось, что незаметно для себя я переступил черту, отделяющую обычного человека от того, кто видит намного дальше своего носа.
«Что же теперь делать? – думал я. – Назад пути нет. Теперь только вперёд! Но куда такая дорога меня приведёт? Неужели в будущем придётся вечно скрываться и играть роль обычного человека, как это делают все посвящённые! Собственно, мне уже сейчас пора это делать, иначе признают умалишённым».
В этот момент мои мысли оборвал далёкий выстрел. И вместе с ним прекратился собачий лай.
«Николай завалил лося, – отметил я про себя. – Ещё одна гора мяса! Был бы на ходу второй «Буран» – бог с ним! А так придётся строить лабаз».
Я встал на лыжи и пошёл помогать ханту.
Только через два дня мы доползли до нашего разорённого лагеря. Записки на дереве не было, и на снегу виднелись следы «Бурана» Спиридона.
– Всё-таки отец приезжал! – улыбнулся молодой хант. – И недавно. Значит, в юрты он не уехал… Если так, то есть надежда съездить и за моим «Бураном» и забрать из лабаза мясо лося.
– Выходит, мы зря рубили лабаз?
– Не зря, – изучая следы на снегу, сказал Кинямин. – Пока мы до добытого лося доберёмся, неделя пройдёт. За это время росомаха его так испоганит, что даже ворону оно станет противно.
Переночевав на месте бывшего лагеря, по буранице Спиридона мы отправились к палатке Ванюшки. По хорошо утоптанной дороге ехать было одно удовольствие, и мы добрались до лагеря хантов ещё засветло. Ванюшка со Спиридоном встретили нас в метрах ста от своей палатки. Как потом выяснилось, оба охотника решили, что мы погибли и уже думали отправиться в юрты, чтобы организовать поиски того, что от нас могло остаться. Увидев накрытую огромной медвежьей шкурой нарту с мясом, оба: и отец и сын растерялись.
– Вы всё-таки его добыли? – ткнул пальцем Спиридон в направлении лохматой бурой шкуры.
По всему было видно, что он не верит своим глазам.
– Как видишь, – кивнул головой Николай. – Тот самый, который разорил нашу палатку.
Я думал, что он добавит: «от которого ты, папа, сбежал», но молодой хант промолчал.
– Надо за Колиным «Бураном» съездить и разобранного лося привезти, – сказал я хантам. – Лось не так далеко, его мясо мы сложили в лабаз, а снегоход остался на Кульёгане. Похоже, прогорел поршень.
– Запасные поршни у меня есть. Завтра же поедем, – отозвался обрадованный Ванюшка.
Было видно, что за добытым мясом оба охотника готовы поехать куда угодно. Был бы бензин. К счастью, он у нас был. Лишние двести литров, которые мы с собой захватили, оказались как раз кстати.
Только через полторы недели мы наконец добрались до юрт Киняминых. Весть о нашем подвиге и о том, что добыт огромный медведь, через день облетела все ближайшие юрты. И на медвежий праздник собрались ханты не только Киняминские, но кое-кто и из юрт Сурлумкиных и даже Каймысовых. Многим хотелось взглянуть на шкуру загадочного медведя. Но больше всего хотелось посмотреть на тех, кто его одолел. Поэтому мы с Николаем на медвежьем игрище оказались в центре внимания. Интересно было смотреть, как ханты-актёры обыграли сцену нашей войны со зверем. Старый, но ещё крепкий охотник из юрт Асмановых, рослый и кряжистый, разыгрывал роль медведя. Он превратился в такого свирепого зверя, что маленькие дети, глядя на него, даже стали от страха всхлипывать. Нас с Колей изображали два подростка. А дети постарше прекрасно сыграли роль наших собак. Они лаяли, рычали, понарошку кусали медведя. Всё, что мне удалось увидеть на медвежьем празднике, невозможно описать! Сам обряд не входит в рамки понимания современного обычного человека. Медвежье игрище погружает душу в совсем иной мир, отдаёт её во власть древней первобытной охотничьей магии. Этот праздник нельзя передать словами, его надо видеть, слышать и быть его участником. Чтобы постичь суть игрища, надо самому петь вместе с хантом древние охотничьи песни, вместе с ним водить вокруг медвежьей головы хороводы и быть участником пляски масок. Всё это я прошёл, поразительно, не зная хантейского языка, на празднике я разговаривал по-хантейски и запросто понимал, о чём поют и говорят ханты. Это неописуемо, но факт. Но больше всего меня потрясло другое: на чувственном уровне я осознал, что сами ханты к медвежьему игрищу никакого отношения не имеют. Они скопировали его у другого, жившего до них в Сибирской тайге народа. Тотемом того племени был медведь. Могучий «бэр». Потому что в священных песнях хантов до сих пор звучит его арийское название. А медвежий народ у нас на земле один. Он и в наши дни является нацией медведя. Это русский народ. Недаром во всех анекдотах и сказках, в противовес британскому льву или китайскому тигру, выступает русский медведь. Потрясение от осознанного прошло у меня только через месяц после приезда в Угут. До меня наконец дошло, что подлинное знание может быть только прямым или чувственным. Логика же может быть разной, потому хитрецы и говорят, что у каждого человека своя правда. С точки зрения логики это так. Но не с точки зрения чувства истинного. И пониманию сути подлинного, глубинной связи сознания человека с тем, что имеет место быть, а не с иллюзией, меня научило древнее медвежье игрище. Как я потом понял, главным организатором медвежьего праздника явился Лисак Павлович. Хотя сам он на нём не был. Шаман дал мне возможность встать на ещё одну ступень понимания правды. Не навязчиво, но тонко и глубоко.
Лисак Павлович Каюков появился в У гуте 25 декабря. Он зашёл в мой дом как старый знакомый среди белого дня, чтобы все видели, к кому он пришёл.
Выслушав за традиционным чаем, что нам пришлось пережить, он, улыбаясь, сказал:
– Я всё это видел, Гера, но скажу прямо, временами мне казалось, что послал вас на верную смерть. Чаша весов клонилась то туда, то сюда. Тёмный, понимая, что проигрывает, нашёл себе могучего союзника. Такого сильного, что даже дух Юган-Ики не смог с ним справиться. Единственное, что сделал дух реки, так это на себя забрал часть силы тёмных, но только часть. Вы ведь не нашли пули Николая в медведе?
– Не нашли, – кивнул я. – А он промахнуться не мог. Но тогда, почему мои выстрелы оказались верными?
– Не столько верными, сколько точными, – поправил меня шаман. – И скажу тебе прямо, – опять вмешалась непонятная мне сила. Не будь её, вы бы погибли, а идолы на кургане так бы и остались стоять. Скажи мне откровенно, – посмотрел на меня Лисак Павлович, – ты случайно не знаком с хранителем мест силы – древним жрецом звёздного народа?
– Я же говорил, что такого не знаю. Мне старая шаманка рассказала, что эти люди всё ещё живут, но сам я их не видел, – сказал я Лисаку Павловичу.
– Значит, нет, но тогда, почему его сила с тобой всегда рядом?
– Может, он меня где-то видел, например, в одной из моих самодельных экспедиций и я ему чем-то понравился, – предположил я.
– Может, – задумчиво, сказал шаман.
– А ты можешь мне сказать, что за союзника приобрёл себе мёртвый?
– Подключился к силе иудо-христианского сверхдуха.
– К самому эгрегору Амона! – пришёл я в ужас.
– К самому, – виновато склонил голову хант. – Знал бы, что такое случится, я бы отговорил тебя. Как-то не подумал о крайнем случае.
– И всё-таки души отпущены, и пули погиб! – улыбнулся я.
– Такое трудно поддаётся объяснению. Но оно произошло, – накрыл своей сильной ладонью мою руку шаман. – Вот что для нас главное!
Через несколько минут Лисак Павлович сказал:
– На Югане, Салыме и Демьянке в тайге стоят несколько мёртвых городов. Города очень древние. От них остались только еле заметные следы. Весной я тебе их покажу. Воды будет много, и мы подъедем к ним вплотную. Тебе надо хорошо изучить и старый Сургут. Ты, наверное, не знаешь, что только в 1962 году новый город вошёл в границы древнего. Когда-то Сургут был основан железными «аус-ях». Он намного древнее царского острога. Так что, давай занимайся. Это очень важно, знать правду о нашем крае. Но мне вот что хочется: чтобы ты побывал на Тром-Агане и Агане. Там, на Торум-Ягуне в районе юрт Ермаковых, стоит древняя крепость. Её называют шаманской горой. От неё укрепления идут до юрт Рускинских и даже дальше. Эти древние стены тянутся более 70 километров, они построены хантами от набегов самоедов. Но дело в том, что стены соединяют собой два огромных древних города. Благодаря укреплениям города ты найдёшь. На увалах, откуда текут Тром-Аган с Аганом, стоит огромная пирамида. И ненцы, и ханты боятся её. Считают, что на ней живут очень сильные духи. Ты должен всё это найти и увидеть. Не только увидеть, но и нанести на карту. Но карту никому нельзя показывать. Иначе все твои находки погибнут.
– Я это знаю, – остановил я шамана.
– Это хорошо, что знаешь. Тогда я спокоен. Пойми, Гера, чем ты сейчас занимаешься, очень важно для будущей России. Ты и представить себе не можешь, как это важно.
Я слушал и не верил своим ушам, мне говорил о важности того, чем я занимаюсь, не член партии и не какой-нибудь функционер из подхалимов-перестройщиков, и даже не русский человек, а хантейский шаман! Его волнует будущее России! Интересно, почему? Не всё ли ему равно?
– Скажи мне, Лисак Павлович, какая разница хантам, что будет в будущем с Россией? – спросил я его прямо.
– Малые народы Сибири заинтересованы, чтобы в России было всё нормально для того, чтобы у них было будущее, Гера, – вздохнул шаман. – Если на эти земли придут американцы или европейцы, то и хантов, и ненцев, и тунгусов, и якутов, чтобы не путались под ногами, сразу же загонят в резервации. Для нас это хуже смерти. Поэтому вы, русские, должны твёрдо знать, что Сибирь – это ваша земля! И вы здесь самый древний коренной народ. Понимаешь – коренной! Если вы из Сибири не уйдёте, то рядом с вами выживут и все малые народы севера Азии.
– А с чего ты взял, что Сибирь может оказаться под властью американцев или европейцев? – удивился я.
– Горбачёв, Гера, тот человек, на которого сделал ставку Запад. Он затеял под названием «перестройка» великую в СССР смуту. Если Горбачёва никто не остановит, то наше отечество распадётся на множество мелких государств. Посмотри, всё идёт к этому. По всей вероятности, – продолжил Лисак Павлович, – Брежнева убрал Андропов, возможно, по приказу Запада. Но придя к власти, Андропов попытался остановить процесс разложения и распада. Он затеял борьбу с коррупцией и воровством. Поэтому и его скоро отправили к предкам. Таким образом освободили дорогу к власти Горбачёву, Гера. Неужели ты этого не понял? А теперь Горбач, как рябуха с рябчонкой, носится со своей перестройкой. А перестройка его, ты послушай радио, нацелена на гибель нашей страны. На её распад. Значит, и на отделение Сибири от России. Как известно: «Свято место пустым не бывает». Уйдут русские из Сибири – припрутся либо китайцы, либо американцы. Помнишь, как произошло с Аляской? Пока русская власть там была и эскимосы, и индейцы, и алеуты жили нормальной жизнью. Их никто не притеснял. Они владели своей землёй и угрозы, их гибели не было. Но как только в 1867 году в Новоархангельске был спущен российский флаг, сразу всё и началось. И теперь на Аляске почти не осталось ни эскимосов, ни индейцев, ни алеутов. Думаю, ты меня понимаешь? – закончил свой монолог хантейский шаман.
– Понимаю, – кивнул я растерянно. – Но что-то от твоих слов мне стало страшно! Неужели всё так серьёзно?
– Серьёзнее некуда, Гера. Надвигается беда. Великая беда. Поэтому ты должен воочию убедиться, что это твоя земля, – показал Лисак Павлович в замороженное окно. – Просторы твоих далёких предков. Они были здесь подлинными хозяевами, а не мы и ненцы, тем более якуты. Ты должен увидеть развалины давно забытых городов белых богатырей, их могилы и всё, что уцелело от древних храмов. Но увидеть мало, ты обязан о том, что узнал, рассказать своему народу. Передать так, чтобы тебе поверили!
– Дорогой Лисак Павлович, – посмотрел я на взволнованного ханта. – Да кто же мне поверит? Скажут, что я сошёл с ума и на этом всё закончится. С детства ведь вбито в голову, что в Сибири никогда русского народа не было.
– Для того чтобы в будущем у России отнять север Азии, – продолжил за меня шаман. – Но я, вот что тебе поведаю, – почти шёпотом сказал он. – Ты обладаешь силой. Всё, что ты говоришь, наполнено ею. Другим не поверят, это так, но тебе люди станут верить. Тем более, если ты кое-что покажешь вашим учёным…
– Нашим зомби научным работникам?! – удивился я.
– Да-да, им, – кивнул головой Лисак Павлович.
– Но что это даст? – спросил я его.
– Кое у кого из них проснётся сомнение в том, чему его учили и что даёт людям он сам. Отсюда и может начаться новое в понимании современной истории…
Лисак Павлович был прав. Зародить сомнение, вот на первых порах что просто необходимо. А потом будет уже намного проще.
– Хорошо, я попробую. Сначала ты мне покажешь священные места здесь на Югане и Салыме, а потом я поеду на Торум-Ягун.
– На реке Торума, – поднял руку шаман, останавливая меня жестом, – ты отыщешь, это недалеко от юрт Ермаковых, озеро Косын-лор. На том огромном озере живёт мой старый знакомый, он последний из хранителей тех мест. Его имя – Николай Константинович Кеченов. Он, как и я, такого же роста и у него серые глаза. От русского не отличишь. Как ты уже догадался, Николай Константинович тоже из рода Ворона. Живёт на озере он один уже более десяти лет. Вокруг его чума только могилы соплеменников. Кеченов очень сильный шаман. Поэтому проблем с ним у тебя не будет. Вы очень скоро найдёте общий язык. Он тебе и покажет укрепления Тром-Агана. Заодно мёртвые города древнего народа, и расскажет, как отыскать в вершине реки заросшие лесом пирамиды. И ещё, – добавил Лисак Павлович, хитро улыбаясь. – Николай Константинович знает легенд и сказок больше, чем я…
Решение было принято. Моя поездка на Беломорье снова откладывалась. Но я не жалел об этом. Надо было увидеть то, о чём рассказал шаман.
«Это действительно важно, – думал я. – Лисак Павлович абсолютно прав».
