Текст книги "Санта-Барбара 3"

Автор книги: Генри Крейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)

– Понимаете, у нас осталась одна кассета, мы извели на эту работу три кассеты, осталась одна, – режиссер поднял один указательный палец, – одна, и если сейчас не получится, то тогда записывать будет не на чем.

– А где же ваши кассеты?

– Вы знаете, у нас не так велик бюджет, чтобы все заработанные деньги тратить на кассеты. Так что постарайтесь, чтобы этот дубль выглядел достойно, вы должны и спеть, и станцевать одновременно.

Джина напряженно задумалась.

– Вы хотите сказать, это мой последний шанс? – выдавила из себя Джина.

– Да, – равнодушно бросил режиссер. Но если вы хотите, я спою и станцую вместо вас, я успел выучить слова этой песенки наизусть, а вы станете за камеру и будете снимать рекламный ролик.

– Не надо, я все сделаю сама, – Джина нервно прошлась по крыше отеля, – только я должна сосредоточиться и приготовиться.

– Пожалуйста, миссис Кэпвелл, мы подождем.

Джина раскрыла свою сумочку, вытащила зеркальце – пудреницу и принялась припудривать нос. В этот момент ее взгляд упал на распределительный электрический щит. В ее голове тут же появилась коварная мысль, а на губах зазмеилась злорадная улыбка.

Джина чуть не подпрыгнула от радости. К ней пришла идея, как можно отомстить и режиссеру и Кэпвеллам. И от этого ее настроение сразу же улучшилось, не глядя на все неудачи, преследующие ее во время съемок.

Келли сидела на своей кровати. Перл устроился на белом пластиковом кресле напротив девушки, изображая из себя доктора Роулингса.

– Ну-ну, объясните мне, в чем дело? Как-то сразу я не могу понять, – говорил он, пристально заглядывая в глаза Келли.

Та растерянно улыбаясь, пытаясь объяснить своему лечащему врачу причину своего беспокойства.

– Понимаете, доктор, мне неуютно в вашем кабинете. Когда я туда прихожу на сеанс, то чувствую себя скованно, на меня как бы давят предметы и вещи, которые там находятся, и мне очень тяжело сосредоточиться, начать вспоминать, – уже во второй раз твердила Келли.

Но вместо доктора Роулингса напротив Келли сейчас сидел Перл. Он старательно изображал хмурый взгляд доктора, выражение его лица и его поведение. Келли даже иногда пугалась, насколько точно было выражение лица Перла. Он подался вперед.

– Ты, Келли, – строгим голосом говорил он, – хочешь сказать, что так тебе легче вспоминать, когда ты находишься в своей палате?

– Да, доктор, да. Мне так намного легче вспоминать. На меня ничто не давит, я чувствую себя уютно.

– Но большинству пациентов хорошо в моем кабинете и к тому же, правила есть правила. И нарушать их не позволено никому.

Перл говорил голосом точь-в-точь таким как у доктора Роулингса. И если бы кто-нибудь подслушивал этот разговор, то подумал бы, что пациентка разговаривает со своим врачом, а не с таким же душевнобольным как сама.

– Я просила разрешения разговаривать с вами в палате только потому, что вы, доктор, много раз говорили: мы все друзья и должны помогать друг другу. Вот поэтому я и обратилась к вам с подобной просьбой. Думаю, мне будет легче вспоминать в палате, а не в вашем кабинете.

Келли пыталась говорить как можно убедительнее, но все равно временами ее голос подрагивал и интонации были натянутыми. Любой внимательный человек сразу же мог бы заподозрить, что с совестью у девушки что-то неладно.

Но Перл, не жалея времени, тренировал Келли. Он репетировал с ней, как настоящий режиссер – фразу за фразой, слово за словом. Постепенно Келли начинала все лучше и лучше входить в роль. Ее голос уже звучал естественно и непринужденно. Слова прочно цеплялись одно за другое, хотя выражение ее лица оставалось беспомощным и робким.

Было видно, что девушка с таким выражением лица не может врать.

– Келли, сейчас все неплохо и даже я бы сказал замечательно. Но пожалуйста, еще больше слез в голосе, еще больше придыхания. Ведь у этого Роулингса не сердце, а кусок льда. Так что ты постарайся этот лед растопить. Надо говорить так проникновенно, чтобы даже у этого жестокосердного доктора слезы потекли из глаз. Хорошо, Келли, давай попробуем еще раз, – Перл вновь уселся на кресло напротив девушки, – давай начинай, Келли, давай не стесняйся, разжалоби меня.

– Перл, не надо меня больше мучить, все и так будет хорошо.

– Нет-нет, Келли, лучше несколько раз порепетировать, потренироваться, чтобы в ответственный момент не случилось никакой промашки.

Перл взял Келли за руку.

– Начинай, ну!

Дверь в палату Келли распахнулась и вошла сестра с лекарствами в руках. Перл тут же вскочил со стула и принялся изображать из себя президента.

– Если, уважаемая гражданка, встреча с президентом вас волнует, то это просто замечательно. А если нет, то незачем вам выходить на площадь. Сидите дома и занимайтесь своими гортензиями. Вы можете вырастить целую оранжерею этих замечательных цветов. И вообще, я поставлю этот вопрос в сенате, чтобы гортензию внести в герб Соединенных Штатов Америки. Чтобы она была изображена на нашем звездно-полосатом флаге – так мне нравится цветок, который выращиваете вы со своими сестрами. Вы настоящие добропорядочные американки, настоящие граждане независимого государства.

Сестра не обращала никакого внимания на речи Перла, она выкладывала лекарства в чашечку. Наконец, сестра, немного отстранила от постели пациентки Перла, изображавшего президента, и подала два стаканчика. В одном были таблетки, в другом – вода.

Келли послушно, как робот взяла, сунула таблетки в рот и запила их водой. Сестра проследила, хорошо ли сделала эту несложную операцию пациентка и удовлетворенно кивнула головой.

– Теперь доброго вам дня, – сказала она и, прихватив свой поднос, удалилась из палаты.

Перл чинно удалился за ней. Но не прошло и одной минуты, как он вновь буквально влетел в палату.

– Ну что, подруга, теперь ты вполне можешь выплюнуть таблетки.

Келли виновато посмотрела на Перла.

– Перл, извини, но я их проглотила. У меня это получилось само собой. Я не могу им отказать.

– Что? – изумился Перл, – ты проглотила их по своей воле?

– Да, доктор Роулингс все равно бы об этом узнал и рассердился…

– Так что, это доктор Роулингс думает за тебя, он за тебя действует и решает… – пытался привести в чувство девушку Перл.

– Да нет, тут все намного сложней, – призналась Келли, – он обо всем знает, он действует на меня какими-то своими методами. Это сложно объяснить, Перл, но так оно все и есть.

Парень уселся на кровать девушки. Та сидела, понурив голову, и сцепив замком пальцы. Она чувствовала себя виноватой, но ничем не могла оправдываться перед Перлом.

Нет, Келли, ты должна сопротивляться, иначе с тобой произойдет то же, что произошло с моим братом.

Лицо Перла сделалось грустным и задумчивым. Келли почувствовала себя еще более виноватой перед ним.

"Хотя… – подумала Келли, – в конце концов, какое он право имеет на меня? Почему я должна ему подчиняться? Но все же подчиняться Перлу куда приятнее, чем доктору Роулингсу".

– Так что же случилось с твоим братом?

– Ты помнишь его? – переспросил Перл.

– Ты о нем очень мало рассказывал…

– Несколько лет тому назад его лечил доктор Роулингс. Точнее, он говорил, что лечит, а на самом деле, это было нечто ужасное. Все происходило в такой же больнице, как эта, но не здесь.

– Когда это происходило? – уточнила Келли.

– Задолго до того, как я приехал в Санта-Барбару.

– Так что с ним случилось?

– Я честно говоря, не могу точно сказать, потому что и сам не знаю, но он не вышел из больницы. Представь, как это страшно, попасть сюда и никогда не выйти из лечебницы… Хотя, Келли, это мои проблемы и не стоит тебе забивать ими голову.

Келли участливо смотрела на Перла, ей было неудобно, что она бередит душевную рану парня, но понимала, без этих расспросов они не смогут прийти к согласию, не будут доверять друг другу.

– Тогда я не мог ему помочь, а теперь я хочу добраться до этих документов. Келли, и я доберусь до них. Я помогу другим.

– Так вот почему ты хочешь помочь мне? – изумилась Келли.

– Тут не все так просто, – возразил ей Перл.

– А если ты не сможешь добраться до документов своего брата?

– Но я хотя бы смогу прочитать документы других пациентов, сопоставить их. Я доберусь, Келли, до твоих документов и разберусь в методах действия доктора Роулингса. Он поплатится за свои злодейства.

– Так что случилось с Брайаном? Почему он не вышел из больницы? И причем здесь доктор Роулингс?

Перл только открыл рот, чтобы ответить, как дверь в палату с шумом распахнулась и на пороге возник доктор Роулингс. Его халат был накрахмален и отутюжен, а улыбка – холодной и презрительной.

Перл так и застыл с открытым ртом, а Келли еле сдержалась, чтобы не вскрикнуть.

– Я смотрю, вы уже отлично подружились, – воскликнул доктор Роулингс.

Его голос звучал неискренне и злобно.

– О, да! – воскликнул Перл, – я сказал себе: вот женщина, которая умеет дружить… – Перл выговаривал слова с подчеркнутой патетикой в голосе и изображал из себя президента.

Доктор Роулингс скосил на него взгляд, но Перла это мало смутило.

– Келли, если ты не против… – доктор Роулингс оборвал тираду Перла.

– Что, доктор Роулингс? – запуганно спросила Келли.

– Я прошу тебя, если ты не против – проследуй в мой кабинет.

Келли посмотрела на Перла, ища у него поддержки, но тот отвел взгляд в сторону. Теперь действовать она должна была сама, без его помощи.

– Но, доктор Роулингс, ведь сеанс был назначен только через час…

– Я знаю об этом, – вкрадчивым голосом сказал доктор Роулингс, но я хочу поговорить с тобой именно сейчас и именно в своем кабинете. Ну что, Келли, пойдем?

Девушка затравленно озиралась, но ни у кого не могла найти помощи.

Перл двинулся к двери и из-за спины доктора подмигнул Келли. И это придало девушке силы и решительность.

ГЛАВА 21

– Кейт явно озабочен любознательностью Ридли. – Пистолет, из которого стреляли в помощника инспектора, найден. – Зачем Джина забралась на крышу отеля? – недоумевает Иден. – «Печенье сделано с любовью – угощайтесь на здоровье!». – Келли хорошо играет свою роль. – Брик Уоллес не хочет идти против детей своей матери.

Круз и Сантана сидели за столиком в «Ориент-Экспресс». Они почти ни о чем не говорили, а если и обменивались словами, то это были какие-то совершенно незначительные фразы. Разговор не клеился. Круз сосредоточенно жевал, почти не поднимая глаз на Сантану. Его жена вертела в пальцах ключи от машины, ей тоже было в тягость сидеть здесь напротив своего мужа.

В ресторан вбежал помощник инспектора Пол Ридли. Он запыхался, огляделся, увидел Круза и обрадовано улыбнулся. Тотчас подлетел к столу.

– Здравствуй, Сантана, я очень рад тебя видеть.

– Привет, Пол, – ответила Сантана и на этот раз улыбнулась очень приветливо и открыто.

– Ты меня извини, но у меня к Крузу дело, я его везде искал и очень рад, что нашел здесь.

– А что такое, Рид? – Круз поднял голову и посмотрел на своего помощника.

– Я не хотел говорить об этом в участке… – Ридли скосил глаза на Сантану, как бы опасаясь ее присутствия, как бы не доверяя женщине.

– Ну-ну, – поддержал его Круз, но тут же сообразил, что Ридли не станет говорить при Сантане. – Извини, дорогая, – Круг промокнул губы салфеткой, – нам с Ридли нужно немного поговорить, мы выйдем на пару минут.

– Всего лишь на пару минут? – с недоверием воскликнула Сантана.

– Ну, может быть, чуть больше, видишь, дело очень срочное, Ридли даже запыхался.

– Да, Сантана, извини, что я вас отвлек.

– Ничего, я уже к этому привыкла, – ответила Сантана.

Круг выбрался из-за стола и они с Ридли прошли в бар. Они остановились в углу небольшого зала.

В противоположном углу завтракал Кейт Тиммонс. Официант подошел к нему с радиотелефоном в руке.

– Извините, мистер Тиммонс, вас к телефону.

– Спасибо, – кивнул Кейт и взял трубку в руку. – Алло, Кейт Тиммонс слушает.

– Это я, Альварес, есть проблемы, – послышался взволнованный голос одного из сотрудников полиции. – Кастильо меня подозревает.

– Почему ты так думаешь? – пытаясь быть хладнокровным и спокойным бросил в трубку Кейт.

– Я видел его с моим напарником и они очень славно ворковали. Я сразу понял – здесь неладно, они что-то пронюхали или просто заподозрили, – еще более взволнованно и нервно говорил Альварес.

Тиммонс откинулся на спинку кресла и плотнее прижал трубку к уху.

– У тебя, Альварес, мания преследования.

– Ты так думаешь? – послышалось из трубки.

– Кейт, а Кастильо там? Чувствую, мой напарник едет к вам.

Кейт Тиммонс, повернув голову, увидел Круза и Ридли, которые о чем-то спорили, нервно размахивая руками. Кейт тут же отвернулся от них и вновь прижал трубку к уху.

– Должен извиниться перед тобой, они уже разговаривают.

Так я и знал! – послышался голос Альвареса, в котором слышался испуг и озабоченность.

– Знаешь что, Альварес, я тебе советую не беспокоиться о Кастильо.

– Почему я не должен беспокоиться?

– Я возьму его на себя.

– Ну если так, то все еще не очень и плохо.

– Да, все будет нормально. Пока.

Кейт Тиммонс сложил телефон. На его холеном лице появилась явная озабоченность, даже руки чуть-чуть дрожали, а на лбу выступили капли пота.

"Черт! Действительно, они могут выйти на меня. Ведь я замешан в этом деле. Ну нет, этого я не позволю, – Кейт Тиммонс вытащил из кармана носовой платок, вытер руки, промокнул лоб. – До меня им не добраться, хотя Круз сделает все, чтобы выйти на меня и изобличить. Но этого ему не удастся сделать, я не такой простак, как он считает. Я привык побеждать, победа и на этот раз будет за мной, – Кейт уже не испуганно, а злорадно улыбнулся. – Я ему устрою, он у меня попляшет!"

Собравшись с мыслями/ Кейт встал из-за стола и направился к оживленно беседующим Крузу и Ридли.

– Привет, ребята. Хочу вам сообщить одну новость.

– Какую? – Круз обернулся и посмотрел на Кента.

– Найден пистолет.

– Какой пистолет? – поинтересовался Ридли.

– Тот, из которого в тебя стреляли.

– Где найден? – уже с явным интересом посмотрел на помощника окружного прокурора Кастильо.

– На месте вчерашней облавы, – спокойно и даже немного равнодушно ответил Кейт.

Он сказал это так, как будто говорил о какой-то заурядной вещи, а не о пистолете.

– Странно, как это мы его сразу не нашли? – развел руками Кейт.

– Серьезно. Тогда надо поговорить.

– Хорошо, поговорим, – Кейт потрепал по плечу Круза, – так что, следующий ход за тобой и за твоим отрядом.

Круз не обратил внимания на слова Кейта. Он повернулся к Ридли.

– Нам сейчас надо ехать в участок и осмотреть оружие.

Тот утвердительно кивнул.

– Я с тобой, – сказал Кейт.

– Извините, одну минуту, – Круз заспешил к столику, за которым все еще сидела со скучающим видом Сантана.

– Послушай, Ридли, я пришел сюда пешком и без машины. Может, ты меня подвезешь?

– Конечно, подвезу, – ответил Ридли, – только сейчас позвоню.

– Конечно, конечно, – Кейт сказал это таким голосом, будто он был непосредственным начальником Ридли и сейчас отпускал его.

Лайонел увидел у стойки бара Иден и неспеша подошел к ней.

– Ты хотела со мной поговорить?

– Да, – виновато улыбнулась Иден, – знаешь, Лайонел, я уже давно хотела с тобой поговорить, но все как-то немного стеснялась.

– Перестань, Иден, ты могла говорить при Брике.

– Нет, это было не совсем удобно.

– Почему? – улыбнулся Лайонел.

– Знаешь, твой счет уже трижды просрочен. Пора его оплатить, – Иден опустила глаза, потом вскинула их и посмотрела в лицо Лайонелу.

Глаза того холодно блеснули, но на губах была улыбка, улыбка очень учтивая и доброжелательная.

От этого взгляда Иден вздрогнула и какой-то странный холодок пробежал по ее спине, а в душе поселились нехорошие предчувствия.

– А может, мне устроиться в "Ориент-Экспресс" мыть посуду? – глядя на Иден проговорил Лайонел.

– Нет, но если ты не хочешь оплатить счет, то тогда, Лайонел, тебе лучше уйти, – холодно сказала Иден.

– Знаешь, иногда ты мне очень сильно напоминаешь его, – холодно ответил Лайонел.

– Если ты имеешь в виду моего отца, то я воспринимаю твои слова как комплимент, – парировала Иден.

– Навряд ли это комплимент, – процедил сквозь зубы Локридж.

– Знаешь что, Лайонел, давай сделаем так: или ты заплатишь или уйдешь.

– Иден, ты получишь свои деньги, но тогда, когда я этого захочу, когда я этого пожелаю.

Лайонел собрался уже уходить, но Иден сказала ему вслед:

– Думаешь, я не знаю, что вы с дядей Грантом что-то затеяли?

– О! – воскликнул Лайонел и вновь обернулся к Иден.

– И у тебя еще после всего этого хватает наглости появляться здесь? – сказала Иден, – ты оплатишь свой счет немедленно, сегодня же!

– Если так, то считай это уже сделано, – колко прошипел Локридж, – но ты, Иден, в этот момент помогла мне решить одну дилемму…

– Какую? – Иден гордо вскинула голову и на какое-то мгновение стала очень похожа осанкой на своего отца СиСи Кэпвелла, который тоже частенько принимал такую позу, только лицо СиСи всегда выражало куда большее презрение к Лайонелу Локриджу.

– Тебе, Иден, придется немного подождать, но ты даже сама не знаешь, как сильно мне помогла, – Лайонел резко повернулся и вышел из бара.

А Иден еще долго стояла в задумчивости, рассуждая над тем, что же имел в виду Лайонел, произнеся подобные слова.

В двери Лайонел Локридж столкнулся с рабочим, который спешил в бар "Ориент-Экспресс".

– Вы не видели здесь мисс Кэпвелл? – спрашивал он у всех.

– Один из официантов указал рукой рабочему, где можно найти Иден и тот вбежал в бар.

– Мисс Кэпвелл, я говорил этой сумасшедшей, чтобы она не подходила…

– Что? Какой сумасшедшей?

– Да этой… Джине, которая на крыше. Она лезет к вывеске. Я говорю ей, чтобы не подходила, но она меня совершенно не слушает.

Тут же в бар вбежал и Кейт Тиммонс.

– Извините, если я перебью вас. Иден, послушай…

– Что такое, Кейт?

– У меня неотложные дела и я вынужден прервать завтрак. Извини, пожалуйста, встретимся позже и пообедаем, возможно, вместе. А сейчас я должен бежать – неотложные дела, – Кейт кивнул и направился к выходу.

– Я жду твоего звонка, – вдогонку ему бросила Иден.

– Я обязательно позвоню, не беспокойся.

– Мисс Кэпвелл, выслушайте, пожалуйста, меня, – рабочий энергично размахивал руками, – я сейчас вам все объясню, объясню по порядку.

– Пожалуйста, я вас слушаю.

– Она совершенно неуправляема. Я ей говорю, но она меня не слушает.

– Кто? Погодите, рассказывайте все по порядку. Кто неуправляем?

– Да эта… ваша подруга, мисс Кэпвелл, – сказал рабочий.

– А кто ее туда пустил?

– Как кто? Она сказала, что вы не возражаете, если она часок побудет наверху.

– Что? Джина забралась на крышу отеля?

– Да, – рабочий кивнул в ответ. – Я ей говорил, чтобы она не трогала вывеску, но это бесполезно.

– Кто трогает вывеску?

– Да ваша подруга! – воскликнул рабочий, – а мы эту вывеску даже еще не проверили.

– А зачем она это делает? Зачем ей это нужно?

– Она говорит, что хочет зажечь вывеску, хочет чтобы она сверкала, а потом она решила сняться на фоне сверкающей вывески…

– Зачем сняться? – Иден никак не могла взять в толк, зачем Джина забралась на крышу отеля.

А Джина в это время снималась в очередной раз, старательно выговаривая слова незатейливой рекламной песенки, неуклюже дергаясь в такт музыки, постоянно сбиваясь и не попадая в кадр. Режиссер уже вспотел. Он морщился, но запись не останавливал.

– Да черт с ней, – шептал он оператору, – пусть дергается как хочет, деньги уже заплачены и это ее проблемы, а не наши. Ведь я предлагал ей взять профессиональную манекенщицу, чтобы та сделала все как следует, но она хочет красоваться сама. Какая-то безумная.

Оператор нажал на кнопку и махнул рукой. Джина Кэпвелл, которая было приостановилась и выжидала, вновь принялась распевать песенку: "Это печенье – просто прелесть! Аромат и вкус, и свежесть! Оно сделано с любовью – Угощайтесь на здоровье!"

– Когда вы захотите себя немного побаловать, – уже остановившись проговорила Джина, – купите пакетик печенья миссис Кэпвелл! Запомните это название. Оно символ качества и символ успеха!

Джина подняла вверх руку и посмотрела на белые облака. Режиссер в это время понуро отошел к распределительному щиту и положил руку на крышку. Его начало трясти.

– Боже! Что с ним случилось? – первой воскликнула Джина, видя как корчится режиссер.

Огромная вывеска на несколько мгновений вспыхнула, неон в трубках засветился, а во всем отеле погас свет, потом вновь вспыхнул и снова погас.

– Что это? – стоя в баре рядом с рабочим воскликнула Иден.

– Это, наверное, ваша подруга попыталась зажечь вывеску.

– Боже! Она же сейчас сожжет ее и погибнет сама! Быстрее наверх! – Иден и рабочий заспешили на крышу отеля.

Келли робко вошла в кабинет доктора Роулингса и испуганно осмотрелась по сторонам. Выражение ее лица было таким, как будто все в этом кабинете действовало ей на нервы, угнетало, пугало, раздражало.

Садись, пожалуйста, – вежливо предложил доктор Роулингс, отрываясь от небольшого листка бумаги, который он заполнял мелким аккуратным почерком.

– Я не хочу садиться, – произнесла Келли.

– Это еще почему? Может, из-за того, что я изменил время сеанса?

– Нет, – Келли повертела головой и ее светлые волосы разлетелись в разные стороны, несколько светлых прядей закрыли глаза.

– Доктор Роулингс, мне здесь не нравится.

– Пойми, Келли, наши с тобой беседы – это часть лечения, это процедура, – он положил перед собой руки и посмотрел на аккуратно обработанные ногти. – Тебе не нравятся мои сеансы?

– Да нет, дело не в том, – Келли вновь испуганно огляделась по сторонам, – мне не нравится ваш кабинет и я думаю, эти сеансы лучше проводить в моей палате, потому что среди своих вещей, среди вещей, к которым привыкла, я чувствую себя спокойнее и уютнее. И мне кажется, доктор Роулингс, там я смогу что-нибудь вспомнить.

– Но раньше ты мне никогда не жаловалась, – доктор поднялся из-за стола.

– Я боялась, – Келли опустила голову. – У себя в палате я кое-что вспоминаю, слышу какие-то звуки, какие-то мелодии, – уже более настойчиво проговорила девушка.

Доктор вышел из-за стола.

– Думаешь, в палате наши сеансы будут проходить лучше?

Келли кивнула.

Выражение ее лица было робким, наивным и испуганным.

Доктор Роулингс пожал плечами. Он не любил нарушать им же заведенные порядки, но случай Келли Кэпвелл был не совсем обычным, даже можно сказать, из ряда вон выходящим. Поэтому к этой пациентке он относился с большим интересом, чем к другим.

– Келли, мне кажется, что ты с кем-то говорила об этом.

– Что вы хотите сказать? – вскинула голову девушка. – Я хотела вам сказать это раньше, но все время боялась. Мы можем перейти в мою палату? – Келли даже подала доктору Роулингсу руку.

– Мне кажется, это не твоя идея, – холодно сказал доктор.

Нет моя, моя, – возразила Келли.

– Мне кажется, кто-то пытается на тебя влиять и будет лучше, если ты скажешь кто. Кто этот человек, Келли?

Лицо Келли стало напряженным, она боялась, что сейчас не выдержит и проговорится. Но собрав всю свою волю в кулак, она отрицательно покачала головой и произнесла:

– Никто, никто, доктор Роулингс, меня этому не учил, я сама чувствую – в палате мне будет легче что-нибудь вспомнить. Поверьте, я давно хотела вам это сказать, – ее голос звучал очень естественно, а испуг выглядел натуральным, волнение тоже казалось неподдельным.

Первой опомнилась и пришла на помощь режиссеру Джина. Она принесла стакан воды и принялась отпаивать перепуганного режиссера.

– Выпейте, вам станет легче.

– Отойдите все от него! Да и вы отойдите от меня! Прочь! Прочь! – разгневанно кричал режиссер, – это все из-за вас! – он показывал пальцем на Джину.

– Не волнуйтесь, все будет хорошо, – пыталась успокоить его женщина.

– Мне не нужна ни ваша вода, ни ваш воздух – мне вообще ничего не нужно, мне надо, чтобы сюда позвали адвоката, – кричал режиссер. – А ты, ты, кухарка, – обратился он к Джине, – и тебе никогда не напечь столько печенья, чтобы ты была в состоянии выплатить мне компенсацию.

Джина покраснела от слов режиссера и уже хотела вступить с ним в спор и осыпать его бранью, но сообразила, что лучше не спорить. Она успела выкрикнуть только одно:

– Но откуда же я знала, что эта вывеска неправильно подключена?

– Вставайте! Вставайте! – обратился рабочий к режиссеру, – вам надо в больницу.

– Да отстаньте вы все от меня! Я уже неплохо себя чувствую, – режиссер поднялся на ноги и стряхнул пыль с колен. – Со мной все в порядке. Быстро собираем аппаратуру и уходим. Быстро! – заторопил он оператора, который и сам уже упаковал свою камеру и, сжимая в одной руке штатив, спешил к выходу. – Ну, мисс Печенье, вы у меня дождетесь! – уходя крикнул режиссер.

– А как же моя реклама? – возмутилась Джина.

– Что? Ты еще хочешь рекламу? Я чуть не погиб, а она еще хочет рекламу. Да я тебе такую рекламу сделаю!..

Но оператор обнял режиссера за плечи и не дал ему договорить. Джина покраснела и отвернулась.

– Что ты вообще здесь делаешь? – подбежала к ней возмущенная Иден. – Кто тебе разрешил забраться на крышу и пользоваться вывеской? – Иден указала рукой на неоновую рекламу.

Джина смущенно пожала плечами.

– Иден, если бы вывеска была правильно подключена, то тогда ничего бы и не случилось

– Да что ты говоришь? – изумилась Иден и ехидно улыбнулась, разглядывая пестрое платье Джины, сплошь усыпанное блестками.

– Понимаешь, я хотела, чтобы буква сверкала, тогда получилась бы изумительная реклама…

– Что? – изумилась Иден. – Из-за твоего идиотского печенья мог погибнуть человек!

– Может, оно и идиотское, мое печенье, но это единственное, что у меня осталось, – с наигранной болью в голосе произнесла Джина.

– Слушай, убирайтесь вы все отсюда, – уже спокойно сказала Иден. – И если ты впредь надумаешь делать рекламу, Джина, то занимайся этим в студии, желательно подальше от отеля Кэпвеллов.

– Тебе хорошо говорить, – покраснела Джина, – тебе все дано сразу – хорошая семья, богатые родители, хорошее образование… а тем, кому этого не дано, те вынуждены сами карабкаться вверх.

Но Иден не стала спорить. Она пристально глянула в лицо Джине и холодно произнесла:

– Делай все это в другом месте, я тебя предупреждаю.

– Хорошо, – приторным голосом прошептала Джина – но учти, скоро я встану на ноги.

– Что ты говоришь?

– Я говорю, что пройдет еще немного времени и все будут говорить о Джине. Я встану на ноги и тогда верну себе все и даже больше, – Джина окинула взглядом город, который был прекрасно виден с крыши отеля. – Да, Иден, я верну себе все. У меня будет прекрасный дом, яхта…

Иден как-то странно пожала плечами и ничего не ответила на это высказывание Джины.

Брик Уоллес подошел и сел за стол к Лайонелу. Локридж посмотрел на Брика внимательно, как бы угадывая, о чем сейчас пойдет разговор. Брик несколько мгновений помедлил, потом произнес:

– Лайонел, ты пытался утопить ее отца…

– И все это могло бы получиться, если бы не Мейсон. Он помешал осуществить задуманный план.

Брик посмотрел на Лайонела, не зная что ответить, но потом сказал:

– Мне кажется, тебе надо остановиться, успокоиться, подумать и кое-что переоценить.

– Нет-нет, надо торопиться, – Лайонел возбужденно вскинул руку и как бы рассек ею воздух, – обязательно надо спешить. Я должен его достать и обязательно достану, но я это сделаю через его детей, – Лайонел говорил очень зло и Брик понял, что Локридж не остановится ни перед чем.

– Погоди, погоди, мне все это не очень нравится, – на лице Брика Уоллеса появилось презрительное выражение.

– Ты вспомни, что он сделал с Уорреном, – глядя прямо в глаза Брику, сказал Лайонел.

– Но это все равно не оправдание, – возразил молодой человек.

– Я думал, ты со мной… – вопросительно глянул на сына Лайонел.

– Да, я с тобой, – ответил тот, – но я не хочу зла детям Софии.

– Брик, остановись, ты реши вначале: ты со мной или с ним? Сейчас мне нужно добраться до СиСи и я хочу сделать это через Иден, – втолковывал Брику свою новую затею Лайонел.

– Это из-за того, что она заставляет тебя уплатить по счету?

– Не надо, – брезгливо поморщился Лайонел. Вспоминать о том, как Иден упрекнула его, было очень неприятно.

– Все куда серьезнее, – продолжил Локридж, – она очень уязвима.

– Ты можешь делать все что угодно, хотя я тебе этого не советую, – сказал Брик. – Поэтому, если ты станешь что-то предпринимать, то, пожалуйста, без меня.

– Брик… – немного растерянно произнес Лайонел, – я хочу, чтобы ты собрал кое-какую информацию об Иден. Меня интересуют подробности ее жизни.

Брик вместо ответа отрицательно завертел головой.

– Она была в Европе и меня интересует, зачем она туда поехала, с кем она там была, чем занималась, что делала. Ведь здесь об этом ничего не известно. Все думают, что Иден там, якобы, училась, но я думаю, это не так, во всяком случае, не совсем так.

– Хорошо, хорошо, сначала ты задавишь Иден, а кто будет следующим? – уже возмутился, не в силах сдерживать злость на отца Брик. – Потом ты примешься за Келли? Но ведь она в психушке. Ты что, этого не понимаешь? А Тэд поссорился с СиСи и желает идти своим путем. Ты его тоже хочешь за что-нибудь поймать?

Лайонел подался вперед и буквально прошипел, глядя в лицо Брику:

– Я хочу добраться до СиСи. Он отнял у меня землю, дом, разрушил семью. Это, Брик – не месть, это правосудие. Пойми.

Брик прикрыл глаза. На его лице были написаны разочарование и обида на Лайонела.

ГЛАВА 22

– Пистолет отдан на экспертизу. – Доктор Роулингс попадается на удочку, заброшенную Перлом и Келли. – Информация об Иден, которая стоит пять тысяч долларов. – Нужно ли прокурору разбираться в электричестве? – Если искать в картотеке по алфавиту, то быстро найдешь, что нужно. – На крыше и дышать и разговаривать легче. – Перл находит документы своего брата.

Круз Кастильо нервно расхаживал по кабинету и растолковывал своим подчиненным Полу Ридли и Джулио Альваресу суть дела.

– Мне кажется, нам нужно укрепить как можно сильнее тылы, все наши экспедиции и облавы должны быть более молниеносными, более неожиданными, – говорил Круз.

– Да, да, – поддерживал его бородатый Альварес. Ридли стоял, сунув руки в карманы пиджака, и немного виновато молчал.

– Вопрос здесь в другом: когда мы сделаем следующую облаву? – вопросительно посмотрев на Круза поинтересовался Альварес.

Круз вздрогнул от этого вопроса. Он напряженно задумался, потом взглянул в маленькие глаза Альвареса.

– Знаешь, Джулио, я даже сам себе боюсь называть день и время. Я это даже про себя шепотом боюсь произносить, потому что устал от утечки информации.

Дверь кабинета распахнулась и в него вошел Кейт Тиммонс.

– Добрый день, господа, – прямо с порога поприветствовал собравшихся помощник прокурора. – Я распорядился снять отпечатки пальцев с найденного пистолета.

Круз вновь напрягся.

– Что? Что ты сказал?