Текст книги "Санта-Барбара 3"

Автор книги: Генри Крейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)

Тот даже не делал попыток приблизиться к сыну. Он как завороженный смотрел в одну точку.

– Мне очень жаль, – вновь протяжно проговорил СиСи Кэпвелл.

– Я верю тебе, отец.

– Боже, какое чудовище! Как он только мог решиться на такое!

Мейсон, чтобы не наговорить лишнего, схватился за спинку стула и до боли сжал пальцы.

– Что я могу сделать для тебя, Мейсон?

– Спасибо, отец, за заботу, но, по-моему, самое лучшее сейчас, единственное, что можно сделать – это оставить нас с Мэри вдвоем, дать нам возможность поговорить.

СиСи колебался, уходить ему или нет.

– Да, оставить нас вдвоем, – повторил Мейсон.

– Сын, если что-нибудь тебе будет нужно то обращайся ко мне, – СиСи двинулся к выходу.

– Спасибо тебе, отец, я воспользуюсь этой возможностью.

Мейсон откинул со лба волосы и вытер вспотевший лоб носовым платком. СиСи, казалось, не хотел уходить, но Мейсон его не останавливал.

– Да, Мейсон, не забывай, что у тебя есть отец, который кое-что для тебя может сделать, – СиСи закрыл за собой дверь.

Мейсон остался стоять посреди гостиной. На его лице выражалась растерянность и в то же время теплое чувство к отцу, ведь он был так виноват перед ним. Но Мейсон подумал:

"Не стоит так переживать из-за моей размолвки с отцом. В конце концов, мы оба стоим друг друга. Не нужно вмешивать в наши противоречия Мэри".

Мейсон несколько раз прошелся по гостиной и наконец, позвал:

– Мэри, он ушел, можешь выходить. Осторожно открылась дверь и в нее проскользнула Мэри. Она, словно бы не поверив словам Мейсона, осмотрелась. И только когда убедилась, что СиСи здесь нет, облегченно вздохнула.

– Надеюсь, он не обиделся? – поинтересовалась Мэри.

– По-моему, нет, – Мейсон задумался. – Тем более, что я ему все объяснил и он, кажется, понял. Отец в последнее время стал человеколюбивым.

– Да, – усмехнулась Мэри, – это один из двенадцатилетних циклов, о которых ты говорил.

– Ты еще злишься на меня? – спросил Мейсон.

– Нет, – вздохнула Мэри, – хотя, может, немного и злюсь, чуть-чуть.

– Сколько? Мэри кивнула.

– Самую чуточку, совсем немного.

– Ну тогда все хорошо, – Мейсон улыбнулся. Мэри подалась к нему.

– Давай лучше поговорим, – сказал Мейсон.

– О чем говорить? Разговоры ни к чему не приводят и они мне не помогают.

– Да, сегодня был тяжелый день.

– Очень, – кивнула Мэри и опустила голову. Мейсон стоял перед ней и чувствовал себя страшно виноватым, хотя и не мог понять, в чем он провинился перед любимой. А Мэри не спешила прийти к нему на помощь. Она сидела, углубившись в свои мысли, и казалось, забыла о существовании Мейсона. Мужчина опустился рядом с ней на диван.

– Но теперь ты понимаешь, как важно довести начатое до конца? Ты понимаешь, что должна восторжествовать справедливость?

– Ты вновь заводишь разговор о судебном процессе? – равнодушно произнесла Мэри, – ты же знаешь, я не хочу слышать о нем.

– Но тебе придется, иначе нам не выпутаться из сложившейся ситуации.

– Я не хочу ни о чем слышать. Ты не хочешь понять меня, Мейсон, не хочешь понять, как мне тяжело.

– Я все прекрасно понимаю, – пытался успокоить женщину Мейсон, – но ты сама загоняешь себя в угол, ты хочешь все простить Марку, а он этого не заслуживает.

– Не нам с тобой, Мейсон, судить кто заслуживает чего на этой земле – для этого есть бог.

– Для этого есть суд, – возразил Мейсон, – и он решит.

– Да, Мейсон, но ты хочешь выступить обвинителем на суде, а ты, согласись, не сможешь быть беспристрастным ни ко мне, ни к Марку, ни к самому себе.

Мейсон виновато отвел взгляд, а Мэри продолжала:

– Ты, Мейсон, вообразил себя богом, который волен решать людские судьбы.

– Я хочу, чтобы восторжествовала справедливость, – уже в который раз повторил Мейсон.

– Справедливость? – взвилась Мэри, – а ты знаешь, что такое справедливость?

– Знаю, – твердо сказал Мейсон.

– А по-моему, ее вообще не существует, – прошептала Мэри. – Никто не знает, что такое справедливость. И вообще, извини меня, я хочу побыть одна, наш разговор ни к чему не приведет.

– Понимаю, я тебя прекрасно понимаю, – кивнул Мейсон, – но мне тяжело оставить тебя одну, мне кажется, я могу быть тебе полезен, могу помочь, поддержать в трудную минуту.

– Нет, Мейсон, ничего этого не нужно. Мне просто надо немного побыть одной и сосредоточиться. Я сама должна во всем разобраться, понять, кто прав, кто ни при чем, а кто виноват.

– Я знаю, кто виноват! – воскликнул Мейсон, – во всем виноват Марк.

– Если бы все было так просто как ты думаешь… – вздохнула Мэри.

– А что, чего тебе не хватает? Что еще такое должен был совершить Марк, чтобы ты посчитала его виноватым? – возмутился Мейсон.

– Если другие поступают плохо, – вздохнула Мэри, – не значит, что должна плохо поступать и я.

– Ты слишком себя во многом коришь, – возразил Мейсон, – ты больше думай о себе и ищи счастье. За него нужно бороться.

– Ты все время говоришь мне об этом, но мне проще жить по-другому. У меня свое счастье – у тебя свое. Я не хочу, чтобы кому-нибудь было плохо.

– Но нам обязательно нужно поговорить, – вновь сказал Мейсон.

– Извини, но мне нужно лечь отдохнуть и немного подумать. Я хочу, чтобы мои мысли пришли в порядок.

– Тебе дать что-нибудь? – спросил Мейсон.

– Нет, что ты мне можешь дать – таблетки? А мне нужно спокойствие.

– Спокойствие нужно всем нам.

В «Ориент-Экспресс» за одним из столиков сидели две сестры – Августа и Джулия.

– Как ты решила поступить с Марком? – поинтересовалась Августа.

– Да.

– Что, да? Не тяни.

– Я буду защищать его.

– Нет! – воскликнула Августа и с изумлением уставилась на младшую сестру, она явно не ожидала от нее такой неразборчивости.

– Я буду защищать его, – повторила Джулия.

– Я просто потрясена, я не могу поверить в то, что Мэри врет! – воскликнула Августа.

– Мэри лжет, – произнесла Джулия, отведя взгляд в сторону.

– У меня просто голова идет кругом, – воскликнула Августа.

– И не мудрено.

– Как ты можешь защищать его?

– Защищать? – улыбнулась Джулия и подалась вперед, чтобы Августа лучше расслышала ее слова, – я ненавижу его, я презираю Марка.

– Да? – изумилась Августа.

– Да, презираю.

– Но ты же берешься его защищать?

– Это не совсем так, я берусь защищать его только с одной целью – чтобы он не получил никакой адвокатской поддержки. Уж я-то в этом постараюсь.

Августа уставилась на свою сестру с еще большим изумлением, чем минуту назад.

– Ты, Джулия, хочешь всех обмануть?

– Да, но я хочу, чтобы восторжествовала справедливость.

– Я такого, Джулия, от тебя не ожидала, хотя это приятный сюрприз.

Джулия весело захохотала.

– Можешь быть уверена, сестра, я постараюсь и сделаю все, чтобы Марк не избежал наказания. А вот и он! – радостно воскликнула Джулия и помахала рукой вошедшему в ресторан Марку.

Августа испуганно обернулась, вначале подумав, что сестра шутит. Но увидев Марка, она не на шутку перепугалась. Августе подумалось, что Джулия сейчас смутится, бросится убегать, но та приветливо помахала рукой так, как будто это был ее закадычный друг.

– Я должна с ним переговорить, ты меня извини, все-таки – клиент, – весело воскликнула Джулия, – и он мне платит.

–Подожди, не ходи, – попыталась остановить сестру Августа.

– Нет, я должна переговорить.

– Послушай, Джулия, лучше не ходи к нему…

– Я же тебе сказала – это клиент.

Наконец, Августа смирилась и наставительно произнесла, обращаясь к сестре:

– Но тогда постарайся быть поосторожнее.

– А ты, Августа, не волнуйся, – Джулия вышла из-за стола и отправилась к Марку Маккормику, который поджидал ее у двери.

Элис и Келли, сидя за круглым столом, неторопливо завтракали.

– Как ты думаешь, Келли, нам будет плохо после того праздника? Доктор Роулингс что-нибудь предпримет? – поинтересовалась девушка.

Келли задумчиво посмотрела в окно.

– Не знаю, думаю, что да, ведь он очень жестокий человек.

– Жестокий? А мне он всегда казался добрым и хорошим врачом.

– Это только первое впечатление, он далеко не такой. Я начинаю подозревать, что доктор замышляет что-то нехорошее.

– Ты думаешь, нехорошее? А что он может замышлять нехорошее?

– Не знаю, – Келли пожала плечами и отложила в сторону вилку, – не знаю, но мне кажется, он что-то предпримет.

– Не хотелось бы, мне так всех жалко, – дрожащим голосом произнесла Элис и готова была уже заплакать, но Келли положила ей руку на плечо.

– Успокойся, Элис, может быть, все будет хорошо, все обойдется.

– Я боюсь, Келли, боюсь, мне очень страшно. Я видела его взгляд, когда он выступал на собрании.

– И что произошло тогда? – вопрос Келли застал Элис врасплох.

– Он так смотрел на мистера Капника, что я испугалась, я подумала, что доктор Роулингс сейчас бросится на него и начнет бить. А ведь мистер Капник хороший.

– Мистер Капник… – Келли задумалась. – Знаешь, Элис, по-моему, он очень хороший и он мне нравится.

– И мне нравится. Он всегда такой веселый, он всегда что-то изображает из себя… Вот в последнее время он изображает из себя президента, это ведь интересно… Наверное, он это делает для того, чтобы как-то развеселить нас поддержать.

– Да-да, Элис, он это делает для нас, чтобы нам всем было хорошо.

– А праздник, какой чудесный праздник устроил нам Леонард!

– Праздник… – Келли вновь задумалась, – да, праздник удался. А помнишь, как Адамс бросил шар и краска попала прямо на сестру Кейнор?

Келли улыбнулась, она вспомнила лицо сестры Кейнор, перепачканное в краску.

– Да, это было очень смешно.

– Смешно, но в то же время страшно, правда?

– Да, я испугалась, по-моему, все испугались. Только не испугался мистер Капник. Мистер Капник вообще ничего не боится, – заметила Элис. – Имя у него чудесное – Леонард. Тебе нравится имя Леонард, Келли?

– Леонард? – Келли пожала плечами, – да хорошее имя, но мне нравится и твое имя и мое, мне нравятся все наши друзья, которые находятся в лечебнице.

– Да, они все хорошие люди, как и мы с тобой. Элис закончила завтракать, отложила вилку и взяла стакан сока.

– Знаешь, кого я боюсь больше всех? – Элис попыталась заглянуть в глаза Келли, но та сидела низко опустив голову.

– Ну, и…

Элис проговорила шепотом:

– Больше всех я боюсь сестру Кейнор. У нее такое злое лицо, такие нехорошие глаза и она всегда так строго к нам относится… Мне кажется, она что-то замышляет.

– Элис, успокойся, тебе кажется, что все хотят причинить тебе только плохое. Не думай об этом, будь спокойнее и веселее и тогда ты вскоре излечишься, забудешь эту лечебницу. Ты хочешь забыть ее?

– Конечно, я хочу как можно скорее выбраться отсюда, я хочу домой.

– И я хочу, – задумчиво произнесла Келли, – у нас очень хороший дом, очень хорошая семья.

– У тебя, наверное, есть братья? – вдруг поинтересовалась Элис.

– Да, у меня два брата: одного зовут Мейсон, а другого зовут Тэд. А еще у меня сестра Иден. Они все меня любят.

– А меня никто не любит, – сказала Элис и прикрыла лицо руками.

– Перестань, перестань, Элис, я тебя люблю, Леонард тебя любит, да и все мы к тебе очень хорошо относимся. Так что не надо расстраиваться.

– Нет, меня никто не любит. У вас у всех есть друзья, только я одинока.

– Нет, не надо так говорить, ведь Леонард к тебе очень хорошо относится. Помнишь, как он тобой восхищался, когда мы с тобой начали аплодировать?

– Да, – лицо Элис изменилось – на нем появилась улыбка и слезы, которые покатились из глаз, уже не были слезами обиды – это были слезы радости.

– Как ты думаешь, нас еще долго здесь продержат? – спросила Келли.

– Не знаю, мне кажется, меня здесь продержат всю жизнь, а ведь мне только двадцать четыре… Келли, мне двадцать четыре года.

– Двадцать четыре? – Келли посмотрела на Элис, – ты просто замечательная девушка, Элис, ты такая молодая и красивая, ты еще будешь счастлива, у тебя будет очень хороший парень, ты выйдешь замуж, будут дети, все будет замечательно.

– Я тоже хочу так думать, но в последнее время мне очень страшно, в последнее время я какая-то сонная, мне все время хочется спать, мне хочется спрятаться, чтобы меня никто не видел, никто не трогал, никто со мной не разговаривал.

– Мне тоже хочется этого. Наверное, так влияют таблетки, которые приносит сестра Кейнор.

– Да, я тоже так думаю, – Элис посмотрела на Келли очень серьезно. – Послушай, а Леонард тоже ест эти таблетки?

Келли на несколько мгновений задумалась, потом приблизила свое лицо к лицу Элис.

– Леонард знает много всяческих штучек и таблетки он не ест, он умудряется прятать их во рту, а потом выплевывает. Поэтому он такой веселый, поэтому ему не хочется спать, как нам с тобой.

– Но ведь у нас такие медицинские сестры… Они так пристально наблюдают, что я никуда не могу спрятать таблетку, – проговорила Элис.

– И я не могу, – поддержала подругу Келли.

– А может мы не будем их есть, будем просто выплевывать?

– Нет, Элис, тогда расскажут доктору Роулингсу и нам начнут делать уколы.

– Нет! Нет! – вдруг прокричала Элис, – я не хочу уколов, мне их уже делали в самом начале, когда привезли в лечебницу. Это так неприятно, я так этого боюсь.

– Успокойся, успокойся, Элис, давай лучше будем пить сок.

– Давай.

Девушки взяли в руки стаканы с соком.

– А знаешь, – Келли пристально глянула в глаза Элис.

– Что?

– Давай выпьем за Леонарда Капника?

Келли улыбнулась, девушки чокнулись и выпили по нескольку глотков апельсинового сока.

Вдруг дверь распахнулась и в комнату буквально влетел Перл.

– Привет, Элис. Привет, Келли. Гурманы, вы что, завтракаете? Может, я вам помешал?

– Нет, – ответила Элис.

– Ну тогда просто замечательно, если я никому не мешаю. Вы, может, мне что-нибудь оставили?

– Извини, мы только что успели выпить сок, – сказала Келли.

– Элис, ты не будешь "на меня обижаться, если я немножко поболтаю с твоей подругой наедине?

Элис посмотрела на Келли, потом на Перла. В ее взгляде была зависть, но не злая, а очень добрая. Она по-хорошему позавидовала своей подруге Келли, к которой прекрасно относится мистер Капник, неспеша поднялась из-за стола и покинула комнату.

Келли тоже встала из-за стола, подошла к окну и принялась смотреть сквозь узкие планки жалюзи на больничный двор, где неторопливо расхаживали два санитара. Один из них катил инвалидную коляску, в которой сидела старушка с собачкой на руках.

Лохматая собачка все время пыталась вырваться от старушки, а та на нее кричала и пронзительные выкрики старой женщины долетали до Келли. Собачка принялась лаять, вырвалась и побежала по зеленой траве.

– Держите! Держите мою собачку, мою любимую подругу! – закричала старая женщина.

Два санитара, бросив коляску, побежали ловить насмерть перепуганную собачку. Они долго и безуспешно гонялись за ней, наконец окружили, загнали в угол площадки и один из них бросился на нее и прижал к земле. Собака истошно завизжала.

Радостные санитары принесли собачонку хозяйке. Та с благодарностью посмотрела на двух мужчин, вытащила деньги и щедро отблагодарила их.

– Что ты там такое высматриваешь, Келли?

– Забавная сценка, – ответила девушка. – Я наблюдала как двое взрослых мужчин ловили маленького песика и он почти что от них убежал.

– Почти – это не считается, – философски заметил Перл. – Почти – это то же самое, что ничего, это то же самое, что оставить вещи на своих местах, только чуть-чуть их сдвинуть.

– Почему? Все же этот пес совершил попытку, а мы, возможно, так и будем всю жизнь сидеть в этих серых и скучных стенах. Он хоть на немного, да почувствовал свободу, – Келли обернулась и посмотрела на Перла, – а мы даже не делаем таких попыток.

– Успокойся, Келли, я пришел к тебе по очень важному делу.

– По важному делу? Ко мне? Разве могут быть важные дела в лечебнице?

– Конечно, Келли, здесь могут быть важные дела и могут происходить очень удивительные события, поэтому я и хочу поговорить с тобой непременно наедине, чтобы нас никто не слышал.

Келли задумалась. Длинные светлые волосы вновь прикрыли почти все ее лицо. Перл нагнулся, осторожно раздвинул пряди волос и заглянул в глаза девушке Лицо Келли было очень грустным.

– Ты что, мечтаешь о свободе? – спросил Перл.

– А разве ты о ней не мечтаешь? По-моему, о ней только и думают все те, кто находится в психиатрической лечебнице.

– Ты права, права как никогда, – вдруг сказал Перл и обнял Келли за плечи.

– Не надо, Перл, не надо меня утешать.

– Ну хорошо, хорошо, Келли, я не буду тебя утешать. Лучше я тебя развеселю, – и он легко вспрыгнул на стул, принял горделивый вид, выставив вперед правую руку, выпятил нижнюю губу и прокричал:

– Мой народ! Мои граждане! Мы все должны прийти к свободе! Мы должны прийти к радостной жизни!

Келли немного виновато улыбнулась. Ей уже давно надоели шутки Перла, вернее, шутки не надоели, но она перестала ими восхищаться, они перестали ее радовать.

– Не надо, Перл, не надо изображать из себя президента, ведь я-то знаю, кто ты на самом деле.

– Ну и прекрасно, – Перл соскочил со стула и вновь обнял Келли, – прекрасно, если ты все понимаешь. А теперь я хочу с тобой поговорить очень серьезно и если ты согласна, то я начну.

– Пожалуйста, говори, я с удовольствием тебя выслушаю, потому что не знаю, чем себя занять.

– Я хочу, Келли, чтобы ты мне помогла.

– Перл, – Келли посмотрела на него очень виновато и немного испуганно, – извини меня, я не смогу тебе помочь, подыщи кого-нибудь другого. Понимаешь, я не смогу, я не сумею…

– Келли, ты прекрасно все сможешь сделать, только не надо бояться, только надо, чтобы ты стала смелее и тогда все получится.

– Нет, Перл, я боюсь, я чувствую, что у меня ничего не получится, а из-за меня пострадаешь ты.

– Келли, только не надо беспокоиться обо мне. Сделай то, что я тебя попрошу и мы добьемся своего, мы сможем вырваться на свободу. Ведь ты хочешь на свободу?

Келли вместо ответа кивнула.

– Но ведь для того, чтобы ты смогла мне помочь, от тебя многого не требуется, ты просто немного подыграй в моей игре.

– Подыграй… Ты думаешь, это так легко?

– Легко, Келли, я уверен, что у тебя прекрасно получится.

– Нет, это не игра, это очень серьезно. Из-за этого ведь могут пострадать все – не только ты и я. Из-за этого могут пострадать Элис, Адамс, Моррисон – все, понимаешь? Доктор Роулингс очень жестокий человек, он не простит, если узнает.

– Конечно, если узнает, то не простит. Но как же он сможет узнать? Мы же сделаем все аккуратно, очень быстро и незаметно – он ничего не узнает.

– Нет, нет, Перл, я боюсь. Вспомни, вспомни глаза доктора Роулингса, сестру Кейнор. Помнишь как он ругался, когда увидел стену, испачканную краской?

– Ну да, помню. Жестокий, ну и что? Мы просто должны быть с тобой умнее его, хитрее и тогда победа будет на нашей стороне.

– Неужели ты думаешь, Перл, что можно победить доктора Роулингса, сестру Кейнор и всех, кто работает здесь? Неужели ты так думаешь?

– Конечно, я просто убежден в этом. Из-за этого я и пришел сюда и обращаюсь к тебе: мне нужна твоя помощь. А я все остальное сделаю сам и это поможет нам решить все проблемы.

– Все проблемы? – изумленно посмотрела на Перла Келли.

– Конечно, все. Но самое главное, это поможет нам вырваться на свободу. Ты понимаешь, Келли, мы будем свободными людьми – ты и я.

– Свободными… – задумчиво произнесла Келли, – а разве может человек быть свободным?

– Конечно может. Для этого надо вырваться для начала из этой лечебницы, а дальше все будет хорошо. Я в этом уверен, Келли.

– А ты подумал, зачем нам нужна свобода? Что мы с ней будем делать?

– А это другой вопрос, Келли. Это мы с тобой обсудим позже и я думаю, найдя ответ, мы сможем воспользоваться свободой, которой добьемся.

– Сво-бо-да, – по слогам проговорила Келли, – странное какое-то слово. Мне кажется, я никогда не была свободной и никогда не буду. Я всегда от кого-то зависела: в детстве – от родителей, от матери и отца, потом… – Келли задумалась.

– Ну, – как бы подсказывая ей спросил Перл, – от кого ты зависела потом?

– Потом я не помню от кого зависела, но главное, что зависела. По-моему, от мыслей, от обстоятельств, от каких-то людей…

– От каких, Келли? Постарайся вспомнить, от каких людей ты зависела? – Перл почувствовал, что сейчас Келли может что-то вспомнить и это будет хоть не большой, но очень важной победой.

– Нет, я не помню от каких людей я зависела, – сказала девушка и устало опустилась на стул.

– Ну что ж, я думаю, вскоре ты вспомнишь всех.

ГЛАВА 19

– В полицейском участке смятение: помощник Круза Ридли уверен – у преступников появился информатор. – В «Ориент-Экспресс» обозначился еще один любовный треугольник, во всяком случае, так считает Сантана. – Келли окончательно становится на сторону Перла. – Иден и Кейт разгадывают загадки.

Круз Кастильо занимался будничными делами в своем небольшом служебном кабинете. Дела у него не шли. Он страшно переживал из-за Сантаны, из-за Иден, переживал из-за того, что не удалась вчерашняя облава, он явно нервничал и волновался.

Особенно вчерашние события на службе выводили его из себя.

«Что-то здесь не так, – интуитивно чувствовал Круз, – но что именно?»

Почему и как, он не мог понять. Он пытался найти хотя бы мельчайшую логическую зацепку, по которой можно все восстановить, раскрутить и привести события в определенную логическую цепь. Но как ни старался Круз ничего не получалось: все выстроенные им версии, все вытянутые им логические цепочки рушились, потому факты противоречили друг другу.

«Господи, – Круз откинулся на спинку своего вертящегося кресла, – неужели я так и не смогу во всем этом разобраться. Неужели я не смогу из всего этого выпутаться, выйти из лабиринта».

– Сантана… Кейт… Господи, как они мне все… – Круз не произнес слово «надоели», потому что он чувствовал, над ним висит клятва верности, данная Сантане.

"Кейт, Кейт, какой же он все-таки мерзавец, почему он не оставляет в покое Сантану, почему он постоянно пытается чем-то упрекнуть меня? Иден, она ведь тоже как-то странно стала ко мне относиться, вернее, не странно, а просто не так, как раньше. Господи, я запутался со своими женщинами, одну люблю а с другой обязан жить. Как мне выйти из этой ситуации, не испортив кому-нибудь жизнь? Страдают все: страдаю я, страдает Сантана, Брэндон, страдает Иден. По-моему, радостно только одному человеку – Кейту Тиммонсу. Какой же он мерзавец!"

Но как ни пытался придумать что-нибудь за Кейта Круз, ему это не удавалось.

"Но почему же вчера сорвалась облава? Ведь все было продумано до мельчайших деталей, до мельчайших подробностей и вдруг такой прокол. Наверное, за это меня не погладят по голове", – Круз вытер носовым платком вспотевшее лицо, – может я очень устал? Может, мне надо все бросить? Забыть, взять отпуск и уехать куда-нибудь подальше от Санта-Барбары. Подальше от Иден… Но ведь я не хочу уезжать от Иден. Я хочу ее видеть. А если я уеду, Иден останется здесь… Нет, это скверный вариант, что-то всякая глупость лезет в голову…"

Круз посмотрел на перекидной календарь на своем столе и от нечего делать начал переворачивать листки.

"Июль… Вот уже кончается июль. Скоро август, потом сентябрь. Неужели моя жизнь так и не изменится? Неужели я всю жизнь буду находиться в раздвоенном состоянии… не знать, куда податься…"

Зазвонил телефон. Круз нервно вздрогнул.

«Может, это звонит Иден?» – хватая трубку, подумал он.

Но из трубки послышались короткие гудки. Кто-то ошибся, Круз медленно опустил трубку на рычаги. «А может мне самому позвонить ей? И поговорить обо всем, честно и откровенно. Но что, что я могу ей предложить? Ведь Иден хочет, чтобы я принадлежал только ей. Да и я сам этого хочу. А как быть с Сантаной, с Брэндоном? Как быть с обещаниями, принципами, клятвами? Боже, как я запутался! Как все это тягостно… А может мне одному уехать куда-нибудь далеко, чтобы никто не знал, где я? Не доставали бы меня ни звонками, ни упреками, ни клятвами в любви и верности – ничем. Да, не достают только в одном случае – не достают тогда, когда ты мертв».

Он положил руку на кобуру револьвера под мышкой и вытащил оружие. Несколько мгновений Круз держал револьвер на весу, ощущая холод и тяжесть металла, потом крутанул барабан. Заряжен.

«Вот сейчас можно взять и пустить себе пулю в лоб. Но кому от этого станет легче? Сразу же два человека станут несчастными, хотя почему два – три. Ведь я тоже буду несчастным».

– Но несчастным навсегда, – сам себе сказал Круз и равнодушно затолкал револьвер в кобуру.

"Хватит думать обо всей этой ерунде. Лучше заняться делом".

Круз открыл папку с бумагами и принялся рьяно читать страницу за страницей. Но это ему быстро наскучило, он брезгливо оттолкнул папку от себя.

«Боже, и так вот каждый день, приходится читать эту галиматью: проститутки, наркоманы, задержанные, арестованные, Господи, когда же все это кончится?»

Круз закрыл папку с бумагами и посмотрел на наручные часы.

– О, я опаздываю, ведь я обещал Сантане, быть в «Ориент-Экспресс», чтобы позавтракать с ней, – он схватил пиджак и направился к выходу.

Но в это время дверь его кабинета распахнулась и вошел Ридли.

– Совсем не ожидал тебя увидеть, – сказал улыбчивый, черноволосый метис Ридли, – я думал, что ты взял двухдневный отпуск.

– Я? Разве я говорил, что буду брать отпуск?

– Ну мне почему-то показалось, – ответил Ридли, – ведь после вчерашней неудачи, надо привести себя в порядок. Немного отсидеться, все обдумать.

– Да, да, вчера не повезло с этой облавой, – согласился Круз.

– Знаешь что?

– Что? – Круз посмотрел на своего помощника и понял, тот сейчас скажет что-то очень важное, то, над чем он долго думал.

– Мне кажется, что вчерашняя облава провалилась не случайно.

– Ну что ж, ничего страшного – будет о чем поговорить на совещании. К следующей подготовимся более основательно: все продумаем, прочитаем, взвесим. И тогда мы накроем всех.

– Я хочу сказать совсем другое.

– Что?

– Я хочу сказать, что облава сорвалась совсем не случайно.

– Как это не случайно? – спросил Круз.

– Мне кажется, – Ридли внимательно посмотрел в глаза Круза, – что у нас в полиции кто-то успел предупредить их и поэтому мы никого не взяли.

– Что? – изумился Круз, – среди нас есть осведомители?

– Да, мне кажется, есть, – робко и, в то же время убежденно, произнес помощник инспектора Ридли, – кто-то успел их предупредить.

– Этого не может быть, – Круз попятился назад в кабинет, – ты что, Ридли, среди нас и осведомитель преступников?

– Да, я пришел к такому выводу. Иначе объяснить этот провал невозможно.

– Ридли, да ты понимаешь, о чем говоришь? Тот пожал плечами.

– Ведь это кто-то из нас. Кого ты можешь подозревать из своих?

Ридли развел руками.

– Во всяком случае ни тебя, Круз, ни себя подозревать в этом я не могу, иначе я не пришел бы к тебе обсуждать подобную проблему.

– Но, Ридли, пойми, если то, что ты говоришь – правда и она подтвердится, то представляешь, что будет?

Ридли вместо ответа кивнул.

– Че-ерт! Ну ты меня и огорчил. Ты и подкинул мне идею.

Круз вернулся за свой письменный стол, тяжело опустился на вертящийся стул и уронил голову на руки.

– Среди нас осведомитель…

– Да, Круз, я в этом уверен, только не могу пока просчитать, кто это.

– Я тоже не могу.

– Но знаешь, я думаю, со временем мы узнаем, он обязательно засветится и мы его возьмем с поличным.

– Хорошо бы, чтобы твои слова, Ридли, сбылись и как можно быстрее. Иначе…

– Я понимаю, Круз.

– Иначе, все наши операции становятся бессмысленными. А если мы и будем здесь кого-то арестовывать, то это будет мелкая рыбешка, которая ничего не решает в уголовном мире.

– Да, Ридли, здесь ты прав, я с тобой не могу не согласиться. Мы будем арестовывать всякий сброд, а самые важные преступники, самые главные будут уходить как песок сквозь пальцы.

– Вот-вот, Круз, поэтому я пришел к тебе и хочу, чтобы ты тоже начал над этой идеей работать и думать, как нам выпутаться.

– А ты уже начал?

– Как видишь, я не спал всю ночь и пришел к выводу, что среди нас есть осведомитель.

Помощник окружного прокурора Кейт Тиммонс вошел в «Ориент-Экспресс», огляделся по сторонам. Вокруг были знакомые, кое-кто приветливо кивнул Тиммонсу, он ответил и прошел в глубину зала.

Он увидел, как усаживается за отдельный столик Сантана и сразу же направился к ней. Правда, предварительно осмотрелся еще раз, нет ли где Круза.

Круза нигде не было видно и Кейт, осмелев, свободной и раскрепощенной походкой пошел к Сантане. В двух шагах от нее он остановился, та устало подняла голову.

– Что ты здесь делаешь, Кейт? – Сантана поправила салфетку на столе.

– Я бы хотел, Сантана, – лукаво улыбнулся Кейт, – чтобы ты здоровалась со мной чуть приветливей.

– Извини, Кейт, – Сантана развела руками, – я никак не ожидала увидеть тебя здесь в это время.

– А я очень рад этой нашей случайной состоявшейся встрече…

– Извини, Кейт, не надо, – Сантана виновато опустила голову и улыбнулась, – не надо радоваться этому. Ведь на нас смотрят люди.

– А что мне люди? – Кейт окинул взглядом зал, – мне все равно, кто на нас смотрит и все равно, что будут говорить. Я хотел подойти к тебе, Сантана, и я подошел. Мне нравится стоять здесь, смотреть на тебя и разговаривать с тобой.

– Кейт, я тебя прошу, не надо. Ведь у нас все уже договорено…

– Ты хочешь сказать, что у нас с тобой все кончено? Но ведь это не так, Сантана, и ты это прекрасно знаешь. Знаешь об этом лучше меня, – Кейт пристально посмотрел на Сантану.

Та нервно теребила салфетку.

– Сантана, а может, ты передумаешь и мы попытаемся все изменить. Попытаемся вернуться к нашим прежним отношениям, попытаемся возродить наши чувства?

– Не надо, Кейт, не надо. Я тебя прошу, все это было ошибкой.

– Сантана, но почему ты лишаешь меня надежды? – Кейт оперся о стол, – Не надо этого делать, я к тебе очень хорошо отношусь, я тебя люблю.

– Кейт, я прошу тебя, скоро должен появиться Круз, – Сантана взглянула на свои маленькие часы, – он вот-вот появится и тогда начнутся неприятности.

– Ах, да, я же совсем забыл – на этом свете еще существует Круз. А ты не хочешь подумать о том, что пятнадцать лет я смотрю на тебя, слежу за каждым твоим шагом. А ты постоянно повторяешь Круз, Круз, и все свое внимание отдаешь только ему.

– Кейт, могут быть неприятности. Мы с Крузом договорились вместе позавтракать.

Кейт взглянул на свои часы.

– Мне кажется, твой Круз как всегда опаздывает. Он у тебя обожает опаздывать, – злорадно сказал Кейт и попытался улыбнуться Сантане.

Но той улыбка мужчины не понравилась. Она бесцельно начала передвигать бокалы, стоящие на столе. Стекло тонко зазвенело.

– Хорошо, – сказал Кейт, увидев замешательство Сантаны, – я уйду. Если ты счастлива со своим мужем, хотя я думаю по другому, не буду этому мешать. Я уйду, тем более, что у меня назначена встреча.

– Пожалуйста, Кейт, иди. Я тебе буду благодарна. Кейт еще несколько мгновений смотрел на Сантану, потом обернулся, как будто спиной почувствовал, что человек, с которым он собирался здесь встретиться, вошел.