Текст книги "Санта-Барбара 3"

Автор книги: Генри Крейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц)

– Почему? – вопросительно посмотрел на свою бывшую жену Лайонел.

– Сейчас все поймешь.

– Ну что ж, тогда говори.

– А что, если нас унесет в одинокой лодке в открытый океан?

– Нас с тобой унесет в лодке? Да это же будет просто великолепно! Это будет прекрасно! Я об этом только могу мечтать, – ответил Лайонел, восхищенным взглядом оценивая свою спутницу.

– Послушай, Лайонел, а если нас закружит суета сует? Все эти суды, бумаги – все не так просто, как мы с тобой думаем.

– Спокойно, спокойно, Августа, – Лайонел положил свою ладонь на руку Августы, – этим пусть занимается Грант, пусть встречается с Мейсоном, ждет его, обо всем договаривается. А у нас с тобой, Августа, есть дела куда поважнее.

– Ты имеешь в виду питье, шампанское? – Августа подняла за граненую ножку свой бокал и бросила на Лайонела быстрый испытывающий взгляд.

Тот кивнул и улыбнулся.

– Мне кажется, что хорошо бы сейчас сделать кому-нибудь приятное.

Августа непонимающе смотрела на Лайонела.

– Кого ты имеешь в виду?

– Я думаю, стоило бы обо всем рассказать Минкс, ведь она столько из-за всего этого натерпелась.

Августа понимающе кивнула в ответ.

– Да, Лайонел, мне кажется, если в ближайшее время Минкс вновь не переедет в твой дом, то тогда она может всадить в зад СиСи очередной заряд.

Стыдясь своих слов, Августа кокетливо прикрыла рот рукой и опустила взгляд.

– Может, зря я об этом заговорил сейчас? – ласково и весело произнес Лайонел.

Августа захохотала, она явно поддерживала его во всем. Мужчина и женщина вновь сдвинули бокалы, вновь над столом завис мелодичный хрустальный звон.

У стойки бара Мейсон уже пил третью порцию виски, когда к нему подошел Грант и опершись рукой на стойку посмотрел в бледное лицо Мейсона, в его холодные глаза: в них читались боль и обида.

– Мейсон, мне не нравится то что ты делаешь. Мне не нравится как ты себя ведешь, – укоризненно посмогрел на стакан с виски Грант, – но, кажется, нам надо поспешить, потому что если СиСи что-нибудь пронюхает он уничтожит документы. Неужели ты этого не предвидел?

Мейсон тяжело опустил голову и оторвал стакан с виски от губ. Он ударил им о стойку бара. Грант вздрогнул, но продолжал:

– Мейсон, это надо сделать немедленно неужели ты ничего не понимаешь? Ведь в этих бумагах заключается очень многое.

Мейсон отвернул голову в сторону и процедил сквозь зубы:

– Послушай, Грант, если ты сейчас от меня не от станешь, то я сам возьму и сожгу эти бумаги, я превращу их в пепел, – растягивая слова, говорил Мейсон, глядя на дно пустого стакана.

– Ладно, Мейсон, не хотелось бы об этом говорить но я многое знаю про твою замужнюю подругу

Мускулы на лице Мейсона дрогнули, но он не повернул голову и даже не посмотрел на Гранта.

– И еще, Мейсон, я знаю о том, что твой отец СиСи отказался ей помочь, понимаешь? Он не хочет, чтобы Мэри получила развод. Так вот, Мейсон, конечно, я согласен, ты можешь сидеть здесь и пить сколько тебе взду мается. Ты можешь выпить все напитки этого бара, опустошить все бутылки, но это совершенно бесцельное времяпровождение. У тебя, Мейсон, есть в запасе и другой шаг..

– Что? – Мейсон повернул голову и посмотрел на дядю Гранта

– Ты можешь подняться, пойти и отомстить СиСи. Отомстить за все, что он тебе сделал.

– Знаешь, Грант, твои данные устарели. Отец не самое главное в моей повестке дня, – сказал Мейсон и опрокинул стакан на стойку.

Из стакана вытекло несколько капель янтарной жид кости. Мейсон посмотрел на бармена, тот заспешил вновь наполнить его виски.

– Твой отец, Мейсон, забрал себе все деньги и всю возможную власть. Если его сейчас не остановить, то ты Мейсон, и дальше будешь находиться в таком же положении как твоя мать, как Памела.

Мейсон смотрел на Гранта и на его скулах ходили желваки.

Грант, увидев реакцию Мейсона, понял, что близок к достижению цели.

– Я знаю, что ты любил мать, знаю, Мейсон. И еще я знаю, ты ненавидишь СиСи за то, что он с ней сделал, – глаза Гранта сверкали ненавистью.

Мейсон вдруг сделался очень спокойным, казалось, даже хмель ушел и он сейчас смотрит на Гранта совершенно трезвыми глазами.

– Памела не могла бороться с ним, она была не в силах. Но ведь ты, Мейсон, можешь бороться со своим отцом, ты знаешь, что сейчас необходимо делать, – Грант взглядом искал поддержки в глазах Мейсона, но тот смотрел на него спокойно и равнодушно.

Поняв, что дальше с Мейсоном говорить бесполезно, Грант несколько раз кивнул головой и покинул того в одиночестве.

Бармен подал Мейсону наполненный стакан.

– У вас что-то случилось? Нужна моя помощь? – вежливо осведомился бармен.

– Да нет, приятель, ты мне уже ничем помочь не сможешь.

– Подумайте, а может я смогу что-либо для вас сделать?

– Конечно, ты можешь для меня сделать еще очень много, приятель – наполни стакан.

Бармен посмотрел на Мейсона, как бы оценивая, сможет ли этот мужчина вылить еще, но решил с ним не спорить, наполнил стакан виски и подвинул его по мраморной отполированной стойке.

– Ну вот, теперь, вроде бы, неплохо. Можно попытаться бороться, – прошептал Мейсон, – спасибо тебе, приятель.

Но бармен был уже занят другими посетителями: он быстро откупоривал бутылки, встряхивал никелированный шейкер, смешивал коктейли.

"Счастливый человек, – подумал Мейсон, – у него нет никаких проблем, у него, наверное, все хорошо с женой, если у него она есть. А если нет жены, то все хорошо складывается с любимой девушкой. А если у него нет и любимой девушки, то все равно, ему куда легче, чем мне, ведь его никто не обманул так, как обманули меня".

Мейсон одним глотком выпил порцию виски, слегка поморщился и придвинул второй стакан.

– Почему? Ну почему мне так не везет? – шептал Мейсон, – почему какой-то мерзавец Марк смог причинить нам столько боли? Я сам виноват, я сам во всем виноват, во всех бедах.

Этими словами он попытался убедить себя в том, что Мэри здесь ни при чем, что вся вина лежит только на нем – на Мейсоне.

Он поднял бокал с виски, заглянул в его дрожащую золотистую глубину.

«Ну что ж, мне теперь остается только одно – виски, алкоголь. Это единственное, что может еще спасти меня и успокоить, унять расшатавшиеся нервы. Конечно, успокоить оно может, но в состоянии ли виски, алкоголь, что-либо изменить в моей жизни? Изменить в лучшую сторону?» – горько рассуждал сам с собой Мейсон.

«Боже, какой же мерзавец этот Марк! Неужели все то, что он рассказал – правда? Нет, этого не может быть! Ведь Мэри совершенно не такая как другие, совершенно не такая. Она словно неземной человек и такого банального несчастья с ней произойти не могло бы» – пытался уговорить себя Мейсон, но он уже понимал, что все, что сказал Марк и все что он услышал от Мэри – правда.

«Возможно, в деталях Марк и соврал, возможно, но в деталях. А в общем? В общем, это может быть правдой и ребенок, которого собирается родить Мэри, не его, Мейсона, а Марка».

От этого Мейсону сделалось совсем уж горько. В душе скребли кошки и мужчина, хотевший остановиться – больше не пить, вновь взял в руку хрустальный граненый бокал, крепко сжал его, но настолько сильно, что у него побелели суставы пальцев.

«Боже мой! – прошептал Мейсон, – что же мне сейчас делать? Кто может мне помочь? Никто. Никто тебе не поможет, Мейсон, кроме самого себя».

Мейсон выпил виски и посмотрел в потолок, где вертелся огромный пропеллер вентилятора.

«Жизнь идет, все вертится, все изменяется. У кого-то изменяется к лучшему… Да, у меня изменяется только к худшему и час от часу не легче. Мне с каждой минутой все тяжелее, все сложнее разобраться в том, что происходит».

Мейсон поднял руку и звучно щелкнул пальцами, подзывая бармена. – Слушаю вас.

Мейсон кивнул на пустой стакан.

– Что, еще виски?

– Да, приятель, и желательно двойной, чтобы тебе не ходить дважды.

Бармен пожал плечами и налил.

– Так может, я могу вам чем-нибудь помочь? – осведомился он.

– Нет, приятель, ничем ты мне не поможешь.

– Я могу вызвать такси.

– Такси? А куда на нем ехать? – спросил Мейсон.

– Не знаю, – пожал плечами бармен, – домой, а лучше всего к любимой девушке.

– К любимой девушке… – процедил сквозь зубы Мейсон, – к любимой девушке. Я хотел бы поехать к любимой девушке, но обстоятельства складываются так, что я решительно не могу к ней поехать.

– Она уехала? – спросил бармен.

– Нет, приятель, она еще не уехала, но вот-вот уедет, а я останусь один. Она, мой друг, уже складывает вещи, вернее, она уже сложила свои вещи и возможно, садится в самолет.

– В самолет?

– Да, приятель, она улетает от меня туда… – Мейсон кивнул в потолок, – а я остаюсь здесь, – он пальцем указал в пол, – здесь, на земле. Я остаюсь без нее, понимаешь?

– Понимаю, но мне кажется, что не стоит из-за этого так сильно расстраиваться.

– Возможно, не стоит, мне хотелось бы не расстраиваться, но как видишь, ничего не получается. Может, выпьешь со мной? – обратился он к бармену.

– Нет, спасибо, я нахожусь на работе и пить мне не положено.

– Ну смотри, тогда – за твое здоровье, – Мейсон поднял граненый бокал и в два глотка осушил его. – Ну вот, теперь мне чуть-чуть стало легче, – у него подрагивали губы.

СиСи и София стояли в гостиной дома Кэпвеллов, держась рука за руку. Наконец, София освободила свою ладонь и прикоснулась к плечу СиСи.

– Дорогой, мне кажется, мы немного торопим события, немного спешим, – нежным голосом, очень ласково произнесла она.

– Ты так думаешь?

– Да, – София пожала плечами.

– А мне кажется – опаздываем, это надо было сделать намного раньше, вернее – должен был сделать я. Я обязан был увидеть тебя и все понять.

– СиСи… – София что-то хотела сказать, но бывший муж ее остановил.

– Мы с тобой так долго этого ждали, мы оба знаем – что-то должно произойти. – СиСи взял руку Софии и увлек ее к лестнице, ведущей на второй этаж.

София, пройдя несколько шагов, остановилась. СиСи недоуменно посмотрел на нее.

– Извини, дорогая, это действительно надо было сделать раньше, но, как ты знаешь, я все люблю и предпочитаю делать по-своему.

– Я это знаю. СиСи, – София улыбаясь смотрела на него.

– Я так тебя хочу… – произнес СиСи, – и ты меня хочешь, я это знаю.

Мужчина смотрел в глаза женщине. Глаза Софии отвечали на его вопрос полным согласием.

– Пожалуйста, пойдем наверх.

София несколько мгновений колебалась, но потом медленно подала свою изящную руку СиСи и безропотно двинулась за ним следом.

– Пойдем, пойдем наверх, – шептал СиСи, когда они медленно поднимались в спальню.

Прямо у входа в дом Сантана остановила выходящую оттуда Иден. Женщины посмотрели друг на друга.

– Сантана? – произнесла изумленная Иден.

– Да, это я.

Вопрос застыл в глазах Иден.

– Сантана, но ведь твоей мамы сейчас нет в доме.

– Я пришла не к матери, я пришла к тебе, Иден, – сказала Сантана.

– Ко мне?

Сантана кивнула, отвечая на немой вопрос Иден.

– Мне кажется, Иден, тебе понравится то, что я тебе скажу.

Иден пожала плечами.

– Говори.

– Я устала бороться, – сказала Сантана, – я устала от борьбы.

Не понимаю.

– Нет, ты все прекрасно понимаешь. Тебе нужен Круз, – Сантана смотрела на Иден, – и вот я тебе его отдаю. Бери, бери его, Иден, – Сантана резко развернулась и ушла от крыльца дома Кэпвеллов.

Иден застыла на месте Она пыталась обдумать, сообразить, зачем Сантана с ней так разговаривала, зачем и почему в ее голосе звучали нотки победительницы. Иден эта весть показалась ошеломительной и в тоже время радостной. Она почувствовала как сильно забилось сердце в груди, как горячей волной по телу пробежало желание. Она тут же развернулась и заспешила в "Ориент Экспресс".

София сбросила вечернее платье, надела серебристо-белую шелковую ночную сорочку и, стоя у зеркала, снимала украшения, поправляла волосы.

Дверь ванной комнаты распахнулась и вошел СиСи. Он посмотрел на Софию, которая отошла на несколько шагов от зеркала, и замер

– Ты так же красива как в день нашей свадьбы, – прошептал СиСи, с восхищением глядя на фигуру своей бывшей жены, на матово поблескивавший шелк ее ночной сорочки.

София улыбнулась

– Ты даже стала еще красивее, если, конечно, это возможно.

София положила руку на плечо СиСи. Он наклонил голову набок и нежно поцеловал ее пальцы.

– Ты тоже, СиСи, очень красив и сделался лучше, чем был прежде

СиСи засмеялся

– Это неправда.

– Ну отчего же, правда – ты красив.

– София, это сорочка Иден? прикоснувшись кончиками пальцев к гладкому шелку поинтересовался СиСи.

– Нет, моя, лукаво улыбнулась София, ты забыл, СиСи?

– Забыл? Возможно и забыл.

– Это моя сорочка Я одевала ее только один раз, в нашу первую ночь

– Почему я ее не помню?

– Не знаю, СиСи. Но я надевала ее в нашу первую брачную ночь.

Лицо СиСи стало напряженным, он прикрыл глаза, как бы пытаясь отыскать в глубинах своей памяти образ той, молодой Софии. Он пытался вспомнить их первую брачную ночь, вспомнить серебристый шелк ее ночной сорочки. Наконец, он вспомнил.

– Это поразительно, София, мне кажется, время остановилось, все вернулось на свои прежние места.

– Нет, все нормально.

– Просто чудо какое-то! Подарок судьбы, – сказал СиСи, приближаясь к Софии.

Мужчина и женщина нежно обнялись. Но София вдруг встрепенулась, уперлась руками в грудь СиСи и отстранилась от него.

– Ты что, София, все еще сомневаешься?

София хотела что-то сказать, но СиСи не дал ей этого сделать.

– Не сомневайся, я тебя люблю.

– Знаешь, дорогой, – сказала София, – мы совсем не те, кем были раньше и это очень хорошо. Я ценю честность, которая появилась в наших отношениях.

Она отступила на несколько шагов от своего бывшего мужа.

– Я не хочу ею рисковать, СиСи, мне очень дорога честность в наших отношениях.

– И я не хочу, – не понимая, куда клонит София, проговорил мужчина.

– Я хочу тебе кое-что рассказать, – начала София, глядя в глаза СиСи, – а потом ты решишь сам и…

– Да…

София задумалась.

– …ты решишь сам, а я пойму твой ответ. Поверь мне, СиСи, я пойму любой твой ответ.

СиСи напряженно слушал Софию.

На стойке бара «Ориент Экспресс» перед Мейсоном стояло четыре пустых стакана, пятый он держал в руке, когда к нему подошла Иден. Мейсон посмотрел на свою сестру и криво усмехнулся.

– Что, Мейсон, ты опять взялся за свое? – с горечью в голосе прошептала Иден.

– Отойди, Иден, – равнодушно проговорил Мейсон Кэпвелл.

– Я-то думала, ты покончил с запоями, – ласково, как бы пытаясь остановить брата, сказала Иден.

– Отойди, – повторил тот.

– Мейсон, что с тобой случилось? У тебя плохое настроение?

Мейсон пожал плечами.

– Послушай, Иден, если хочешь провести со мной душеспасительную беседу, то ты опоздала – ее провели без тебя. А если ты хочешь меня отсюда выгнать, выставить, то не спеши – я уйду сам.

Иден положила руку на плечо Мейсона.

– Пошли…

– Успокойся, Иден.

– Я вызову такси, тебе нельзя сейчас садиться за руль автомобиля.

– Я тебя прошу, успокойся, – Мейсон расслабил узел галстука и сделал глоток виски.

Иден потянулась рукой к телефону, Мейсон остановил ее порыв.

– Если бы, Иден, ты знала все, то не спешила бы обеспечить меня транспортом, – спокойно сказал Мейсон.

– Это как-то связано с твоим интересом к бумагам тридцатилетней давности, не так ли, Мейсон?

Иден смотрела в глаза Мейсону как бы пытаясь найти в его взгляде ответ на свой вопрос.

– Я как раз ждала, когда ты, Мейсон, будешь трезвым, чтобы спросить об этом.

– Иден, этот день, возможно, никогда уже не придет, – горько произнес Мейсон, убирая руку сестры со своего плеча. – Но знаешь, Иден, я сейчас тебе скажу кое-что очень важное.

– Ну что же, скажи, я с удовольствием послушаю, – ответила Иден.

– Так вот, дорогая, легенда об империи СиСи Кэпвелла, о его безграничной власти построена, к сожалению, на обмане, – голос Мейсона звучал разочарованно, – и я с этим ничего не могу поделать.

– Я тебя не понимаю, Мейсон, – улыбнулась Иден.

– Я заработаю кучу долларов для Гранта, для еще одной паршивой овцы из семейства Кэпвеллов, для любимого и дорогого дядюшки Гранта, – с горечью в голосе сказал Мейсон и отвернулся в ту сторону, где по его расчетам должен был сидеть за столиком с Локриджами Грант Кэпвелл.

Иден тоже посмотрела в ту сторону, но никого не увидела.

– Ты его еще не встречала? – спросил Мей-сон.

– Видела.

– Привыкай, Иден, скоро тебе доведется видеть его очень часто. А все из-за чего?.. – из-за того, – как бы рассуждая сам с собой говорил Мейсон, – что когда-то очень давно наш отец, СиСи, обманул своего брата и выставил его отбив у Гранта Памелу – мою дорогую и любимую мамочку.

– Мейсон, – начала Иден, – я не понимаю о чем ты говоришь и поэтому могу дать только один стоящий совет.

– Он действительно, стоящий?

– Да, по-моему – это хороший совет.

– Тогда я тебя выслушаю, говори.

– Я хочу, чтобы ты собрался и поехал домой. Если хочешь, вызову тебе такси.

– Нет, не в этом дело, – ответил Мейсон, – завтра, Иден, ты обо всем прочтешь в газетах, – очень горько сказал Мейсон.

– Ну что ж, спасибо тебе за доверие, – ехидно улыбнулась Иден.

– Послушай, могу дать тебе один ценный совет, даже более ценный, чем тот, который дала ты мне.

– Слушаю тебя, Мейсон.

– Если "Ориент Экспресс" не записан на тебя, то поспеши это сделать, – коротко сказал Мейсон. – И еще: я бы немедленно связался с юристом, но никому, Иден, не говори, что я тебя предупредил.

Мейсон попытался подняться с высокого табурета, но тяжело качнулся и, возможно, рухнул бы на пол, если бы Иден не подхватила его под руку – не поддержала.

– Мейсон, успокойся, присядь.

– Да, я вижу, что немного пьян, – сказал Мейсон, – и сейчас, пожалуй, позволю тебе вызвать такси.

– Дай мне телефон, – коротко бросила через плечо бармену Иден.

Тот быстро подвинул к ней старомодный черный аппарат, Иден схватила трубку и уже начала было набирать цифры, но остановилась.

– Мейсон, у меня возникла другая идея – давай-ка я лучше позвоню Мэри.

– Нет, – резко сказал Мейсон и положил ладонь на рычаги аппарата, – нет, нет, Иден, только не это. Что-что, а Мэри звонить совершенно ни к чему. Не звони ей, – зло закончил Мейсон.

– Вы что, поссорились? – воскликнула Иден. – Да? Поссорились, Мейсон? – она попыталась заглянуть в глаза брату, но тот отвернулся от нее. – Послушай, Мейсон, если вы поссорились, то ни в коем случае не надо вымещать зло на отце – он здесь ни при чем.

Дорогая серьга в ухе Иден ярко сверкнула и колючие блики больно ударили по глазам Мейсона. Он вновь отвернулся от сестры.

– Нет, Иден, мы, к сожалению, не ссорились, – процедил Мейсон.

– Но тогда в чем дело? Возьми и позвони ей, – испытующе глянула в глаза Мейсона Иден. Мне кажется, она нужна тебе сейчас.

– Слушай, – оборвал ее Мейсон, – я сам прекрасно знаю, что мне нужно сейчас, понимаешь? Мне надоели все советы, Иден, не давай мне советов, ведь твоя жизнь, – немного смягчившись продолжал Мейсон, – не лучше моей, – он покачал головой, глядя на сестру. – И если ты, сестра, действительно хочешь мне помочь – вызови такси, я тебя прошу.

Мейсон, собрав всю свою волю, тяжело поднялся, качнулся, но удержался, с усилием оперся на высокий табурет и неторопливо двинулся к выходу из "Ориент Экспресс".

Иден хотела было рвануться и броситься за ним вслед, но удержалась. Она схватила телефонную трубку, сорвала ее с рычагов и принялась набирать номер. А Мейсон на выходе из бара вновь столкнулся с Грантом. Казалось, тот специально никуда не уходил из ресторана, чтобы дождаться Мейсона и вновь поговорить с ним.

– Мейсон, – спокойно начал Грант, но его голос дрожал и Мейсон почувствовал, как тот нервничает.

– Ты еще здесь? А куда ушли твои кровожадные друзья? – ехидно улыбаясь осведомился Мейсон.

– Они ушли осматривать дом Локриджей, – ответил Грант.

– Ну что ж, тогда можешь сказать, что они вправе начинать ремонт.

Мейсон тяжело покачнулся, но Грант удержал его.

– Не трогайг не трогай меня! – высвободившись от цепких рук Гранта прошипел Мейсон и вышел из «Ориент Экспресс».

Иден, не дозвонившись до Мэри, положила трубку и зло посмотрела на телефон, как будто это он был виноват в том, что она не смогла связаться с Мэри. Несколько минут Иден молча просидела, глядя на черный телефон – она боролась с собой. Но потом сорвала трубку и по памяти быстро набрала номер. Трубка подрагивала в ее руке. Она теснее прижимала ее к уху.

В доме Круза Кастильо пронзительно зазвонил телефон. Круз подошел и сорвал трубку.

– Алло! – бросил он невидимому абоненту.

– Это Иден.

Круз вздрогнул и заскрежетал зубами.

– Послушай, я хочу у тебя попросить прощения. Извини меня за то, что я вела себя так неосмотрительно. Но если у тебя появится желание позвонить мне, то я еще очень долго буду в «Ориент Экспресс».

Круз молчал. Через несколько мгновений Иден продолжила извинения.

– Мне не надо было этого делать, совсем не надо было этого делать, – она прервала связь.

А Круз так и остался стоять. Он так и стоял, прижимая телефонную трубку к груди, пока дверь не распахнулась и в гостиную вошла Сантана.

– Можешь мне и не говорить, я и так все прекрасно поняла.

Круз посмотрел на Сантану.

– Это Иден тебе звонила?

Круз, ничего не ответив, положил трубку на рычаги аппарата.

Иден, подперев голову руками, осталась сидеть за стойкой бара.

А Круз вышел в другую комнату. Он не хотел сейчас видеть Сантану, не хотел с ней разговаривать и объясняться, Ему было очень тяжело.

ГЛАВА 5

– Тяжелый разговор Марка Маккормика и Мэри, состоявшийся в поликлинике. – София и не догадывается, что СиСи Кэпвелл знает об операции, а тот не спешит ее разочаровывать. – Мать Лайонела Локриджа сожалеет об утраченном. – Мейсон хоть и пьян, но высказывает трезвые мысли. – Разговоры Кэпвеллов – загадка для Минкс. – Одиночество Иден.

Мэри и Марк встретились в поликлинике. Мэри не хотела его видеть, но она ничего не смогла сделать и Марк поборол ее неуверенное сопротивление.

– Марк, неужели ты не понимаешь – ты не должен был этого делать?

– Извини, Мэри, – ответил Марк, прикрывая дверь, – он все равно узнал бы об этом, – сказал Марк, входя в кабинет. – Тем более, вполне возможно – ребенок окажется моим.

– Нет! Нет, Марк, – зло выкрикнула Мэри, – ребенок не будет твоим, это ребенок Мейсона.

– Конечно, ты можешь так говорить, Мэри, пока еще не сделаны анализы.

– Знаешь, Марк, – вспылила Мэри, – у тебя нет на ребенка никаких прав, – ее глаза сверкали негодованием и презрением к Марку, а он был спокоен и вел себя очень нахально и уверенно. – Я тебя никогда не подпущу к ребенку, – прошептала Мэри.

– Мэри, если ребенок окажется моим, то я не позволю никому думать, что он от Мейсона. Я не доставлю ему такого удовольствия, – Марк зло посмотрел на дверь, как будто именно там стоял его главный враг, как будто сейчас там находился Мейсон. – Никогда! Я ему не доставлю такого удовольствия, – Марк потряс кулаками.

– Так что, выходит, дело не в ребенке и не в твоих отцовских чувствах, а совершенно в другом, – сказала Мэри. – Получается – ты страстно желаешь поквитаться с Мейсоном, не так ли, Марк?

– Нет, Мэри, ребенок мне не безразличен, – сказал Марк, – но тебе, Мэри, я не дам развода до тех пор, пока ты не выполнишь моих условий.

– Что? – закричала Мэри, – ты не имеешь права выдвигать какие бы то ни было условия, ты не имеешь право разговаривать со мной в таком тоне.

– Это ты, Мэри, так считаешь, а я нет, – подбоченясь, Марк махал указательным пальцем прямо перед лицом Мэри. – Я так не считаю и я не согласен с тем, что говорит Мейсон и с тем, что говоришь ты, – слово за словом выкрикивал Марк.

– Хорошо, Марк, хорошо, – тихо прошептала Мэри, – ты не оставил мне никакого выбора и теперь я все буду вынуждена рассказать Мейсону. Я хочу, чтобы он знал – ты меня изнасиловал.

– Скажи, Мэри, а я буду отрицать, я могу доказать, что тебя не насиловал, – спокойно и уверенно Марк прошелся по кабинету.

Мэри прикрыла лицо руками и едва удерживалась, чтобы не зарыдать.

– А если бы все было так как ты говоришь, то почему ты не подала в суд? Ты ничего, Мэри, не сможешь доказать, – спокойно, как будто бы он констатировал факт, произнес Марк.

– Но Мейсон мне поверит. Ведь он-то знает, что это не могло произойти по-другому, ведь он-то знает! – выкрикнула Мэри, цепляясь за имя Мейсона как утопающий хватается за соломинку, – мне-то, Марк, он поверит и он сойдет с ума от бешенства, тогда я тебе не завидую, Марк, – уже зло выкрикнула Мэри и ее лицо порозовело. – Тебе, Марк, не стоило заходить так далеко, – спокойно произнесла женщина.

Но от этого спокойствия, с которым говорила Мэри, Марку стало не по себе: как-то странно заныл низ живота. Но он все еще бодрился.

– Не беспокойся, Мэри, я как-нибудь справлюсь с твоим Мейсоном, – зло прошипел Марк.

– Кажется, ты решил устроить между вами соревнование, – произнесла Мэри, – но имей ввиду, Марк, Мейсон пойдет на все. По твоей халатности погибла женщина, а ты, Марк, это скрыл. Но если Мейсон расскажет об этом, то твоей карьере конец – это уж точно, – гневно выкрикнула в лицо Марку женщина.

– Этого не будет, Мэри.

– Будет! Будет, Марк! Он не остановится ни перед чем, уж я его знаю.

– Этого не будет по той причине, Мэри, что ты все такая же прямая и честная девушка, такая же прямолинейная как и раньше, как та девушка, с которой я рос, – пытаясь успокоить Мэри, проговорил Марк. – Если кто-то спросит тебя о том, что было между нами, то ты скажешь правду. А правда заключается в том, что ты перестала сопротивляться: ты не кричала, ты не пыталась выцарапать мне глаза, ты моя законная жена, – продолжал Марк, – и ты уступила, ты спокойно отдалась мне. Мэри, – повторил Марк, – ведь так все и было.

Он сам, казалось, уже поверил в то, что рассказывает. Он положил руку на плечо Мэри, но та сбросила его ладонь и гневно выкрикнула:

– Нет! Нет! И ты прекрасно знаешь, что все было не так, все было совсем по-другому! – Мэри в бешенстве сжала кулаки и готова была броситься на Марка, чтобы доказать – он врет.

– Не знаю, Мэри, поверишь ты мне или нет, но я все так же люблю тебя.

– Любишь! – все так же зло прокричала Мэри, на ее лице проступила нестерпимая боль, – любишь, так зачем ты мне хочешь поломать жизнь?

– Я не хочу, – сказал Марк. Я очень тебя люблю, но я должен позаботиться и о себе, – расчетливо произнес Марк. – Я должен был удостовериться, что мои отцовские права будут защищены.

"Боже, какой он мерзавец! – глядя на Марка думала Мэри. – И как я могла выйти за него замуж? И как я умудрилась так долго прожить с ним под одной крышей, каждый день его видеть, каждый день слышать его голос? Он же врет, он обманул меня тогда, обманывает и сейчас. Боже, какой он мерзавец!"

Мэри чуть не плакала от обиды на себя, от обиды на то, что так сильно ошиблась, и из-за этой ошибки вся ее жизнь пошла вкривь-вкось и что до этого дня она никак не может успокоиться, сосредоточиться на себе и жить с тем человеком, которого любит, с тем человеком, который несмотря ни на что любит ее.

В глазах Мэри стояли слезы, ее рот подрагивал, она нервно сжимала кулаки.

– Прежде всего, Мэри, ты должна это понять: я буду отстаивать свои интересы, – продолжал Марк.

Но его слова долетали до Мэри как сквозь толстую стену. Она уже не улавливала их смысла. Она вновь вспомнила тот день, когда Марк изнасиловал ее, вспомнила боль, все свои страдания, вспомнила свои слезы и ей стало нестерпимо горько. Она закрыла ладонями лицо, отвернулась к окну и тихо заплакала.

Слезы катились по щекам и Мэри их даже не пыталась вытирать.

А Марк, стоя за ее спиной, продолжал:

– Я до конца буду бороться за свои права, ведь ты, Мэри, честная девушка и всегда будешь говорить только правду – я в этом уверен, потому что я очень хорошо тебя знаю, лучше чем Мейсон Кэпвелл. И еще, Мэри, запомни: я тебя люблю.

– Любит, он меня любит, – шептала Мэри, – этот мерзавец меня любит. Боже, за что мне такое наказание? Боже, зачем ты меня испытываешь так сильно? Я уже не могу больше терпеть. Мне так тяжело.

Мэри отняла ладони от лица и глянула в черноту ночи. Кое где горели рваной цепью фонари набережной. К поликлинике подъехала машина скорой помощи. Мэри видела как санитары выкатили из фургона носилки и торопливо заспешили к зданию. Она видела врача, бежавшего за носилками, видела женщину, стоящую под фонарем и провожающую взглядом носилки.

"Боже, опять случилось несчастье! Почему каждый день кому-то не везет? Кто во всем этом виноват?" – задавала она сама себе вопросы, забыв, что сейчас за спиной стоит ее муж Марк, муж, с которым она не хочет иметь ничего общего, которого она хочет как можно скорее забыть и вычеркнуть из своей памяти.

Скорая помощь медленно развернулась у самого крыльца и помчалась в ночь.

«Хорошо, если она кому-то поможет, если кого-то спасет» – подумала Мэри.

А в доме Кэпвеллов жизнь шла своим чередом. На втором этаже шикарной спальни стояла София, повернувшись спиной к СиСи. Она медленно рассказывала:

– У меня в груди обнаружили опухоль и сделали операцию, – София говорила все это так, как будто бы она открывает СиСи Кэпвеллу какую-то важную тайну. Ведь она не могла знать, что СиСи все уже знает об ее операции и об опухоли.

– Опухоль удалили, – спокойно говорила София, – и назначили мне радиотерапию. Мне и сейчас ее делают.

Она стояла, опустив руки, а СиСи тихо подошел к ней сзади, и заглянул в лицо.

– Врачи не обнаружили никакой метастазы, так что они надеются на полное выздоровление? – уверенным голосом сказал СиСи.

– Я не хотела, чтобы ты меня жалел, не хотела твоей жалости.

– Я бы не жалел тебя, я бы посочувствовал.

– Но и сочувствия твоего я тогда не хотела, – глаза Софии наполнились слезами. – Я бы могла тебе ничего не рассказывать и сейчас. СиСи, но у нас появился шанс построить наши отношения на совершенно другом – на доверии и честности…

– Тогда, София, я скажу тебе тоже кое-что, – СиСи отошел немного в сторону и задумался, на его лбу появилось несколько глубоких морщин.

Вдруг СиСи и София услышали, как внизу в гостиной что-то громко упало и разбилось. Он виновато взглянул на Софию и поспешил к двери.

Лайонел Локридж, Августа и Грант привезли Минкс в дом Локриджей. Они зажгли в гостиной свет. Минкс, мать Лайонела, уселась в маленькое кресло и осмотрелась по сторонам. Слезы появились на ее глазах, старческие щеки подрагивали, руки нервно перебирали носовой платок.

– Как я рада, что вновь вернулась под эту крышу, к родным стенам.

Старая женщина трепетно прикоснулась к стене, осмотрелась по сторонам.

– Здесь ничего не изменилось, все осталось как и прежде. Наконец-то я дома, наконец-то… Здесь прошла почти вся моя жизнь, как я счастлива, что вернулась.

Минкс с благодарностью посмотрела на Лайонела, потом на Августу. Ее взгляд едва скользнул по лицу Гранта.

– Лайонел, спасибо тебе, что ты вернул меня домой. Лайонел нагнулся к матери, обнял ее за плечи и старушка трепетно поцеловала сына. От этой трогательной сцены Августа чуть не прослезилась, но удержалась, ведь она прекрасно понимала, что дело еще не окончено, что еще предстоит долгая борьба, – впереди суд, долгая тяжба. Но сейчас все складывается довольно благоприятно и все говорит о том, что, возможно, они с Лайонелом вновь будут богаты, вновь будут иметь в Санта-Барбаре все то, что имели когда-то прежде, а возможно, и больше.