Текст книги "Принц Севера"

Автор книги: Гарри Норман Тертлдав

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 28 страниц)

VII

Райвин мрачно шел через внутренний двор: на левое ухо у него была наложена повязка, обмотанная вокруг головы, чтобы лучше держалась.

– Не пора ли тебе ее уже снять? – спросил его Джерин. – Мы вернулись десять дней назад, так что рана точно не кровоточит и не загноилась, иначе ты бы уже давно заболел.

– Я мог бы, конечно, если бы дело было только в этом, – ответил Райвин. – Однако горькая правда заключается в том, что без повязки я выгляжу еще уродливее, чем с ней.

Джерин хлопнул себя рукой по лбу.

– Ты ведешь себя точно павлин. Если бы ты не носил золотое кольцо в ухе, тот упырь в поместье Бевона никогда бы не зацепил его когтем и не вырвал бы. К тому же разорванное ухо еще не самое страшное, что может случиться. Я видел множество людей с худшими увечьями, уверяю тебя.

Подвижные черты Райвина сложились в печальную гримасу.

– Моя мочка ссохлась и съежилась. Отныне меня скорее надо прозвать Одноухий Райвин, а не Райвин Лис. В южных землях хирурги умеют залечивать такие раны, если человек согласен терпеть боль. Многие соглашались, поскольку рваное ухо никого не красит. Но кто в этой невежественной стране знаком с таким искусством? Ни одна живая душа, или я очень сильно ошибаюсь.

– Боюсь, ты прав, – ответил Джерин. – Ваши южные хирурги, наверное, натренировались в такой работе, но мы здесь не носим серьги. – Он помолчал немного, но любопытство взяло верх. – А как все-таки южные хирурги восстанавливают уши?

– Сначала они накачивают пациента вином и маковым соком, чтобы как можно больше притупить его чувства, – пояснил Райвин. – Они также прибегают к помощи друзей пациента, чтобы те держали его – я сам выполнял эту роль пару раз. Затем они срезают кусочек плоти с задней стороны уха, но не полностью, а так, чтобы только один его край свободно висел; надрезают то, что осталось от мочки, чтобы она кровоточила, и все это сшивают. Когда обе части срастаются, а это неизменно происходит, так как между ними происходит обмен кровью, хирург отрезает кусок плоти от основания – и готово! У человека новое ухо, пусть не такое красивое, как раньше, но намного лучше того огрызка, который я имею сейчас.

Джерин взглянул на него задумчиво.

– Знаешь, дружище Лис, за годы, проведенные здесь, на границе, я достаточно потрудился в качестве лекаря: вытаскивал стрелы, зашивал раны, вправлял кости – что угодно. Те, кому я помогал, чувствовали себя потом ничуть не хуже других. Если хочешь, я могу попытаться исправить твое ухо.

Райвин неожиданно и поспешно пошел на попятный. Он даже выставил вперед руки, словно бы заслоняясь от Лиса.

– Благодарю, но не надо. Во-первых, у тебя нет необходимых снадобий: откуда в северных землях возьмутся вино и маковый сок? Во-вторых, не хочу тебя обидеть, но ты ни разу не только не выполнял подобную процедуру, но даже не видел, как ее проводят.

– Но ты так точно ее описал, – сказал Джерин, отчасти дабы припугнуть Райвина, отчасти и впрямь чуть обиженно. – Мне кажется, я мог бы сделать что-нибудь получше того обрывка, что у тебя остался. Если нарисовать чернилами правильную форму мочки у тебя на шее…

Райвин отступил еще дальше.

– Нет, благодарю, – повторил он. – Да, я понимаю, что не могу вечно носить повязку, но если отпустить волосы, то через полгода они скроют мое уродство и необходимость в операции отпадет.

– Полагаю, это выход, – согласился Джерин. – Почему это не пришло тебе в голову раньше? Тогда бы ты не ходил тут и не ныл, что твоя красота померкла навсегда.

– Потому что мы только сейчас заговорили об альтернативном варианте, – ответил Райвин, застенчиво улыбаясь. – По сравнению с перспективой попасть под нож неумелого и неопытного мясника, опять же без обид, жизнь с одной мочкой уже не кажется мне такой ужасной, как раньше. – При всем своем эгоцентризме Райвин был далеко не глуп. – А вы, сэр, хотели завлечь меня в свои сети.

– Я? – Джерин изобразил саму невинность, – Я всего лишь надеялся попытать свои силы в хирургии.

– Знаю, – мрачно ответил Райвин. – Уверен, операция была бы весьма интересной… для тебя, разумеется. А вот насколько она понравилась бы мне – другой вопрос.

– Если ты не хотел, чтобы тебя вылечили, не надо было описывать столь подробно и столь заманчиво, как это делается, – поддел его Джерин.

– Поверь мне, дружище Лис, я не наступлю второй раз на одни и те же грабли, – сказал Райвин. – Полагаю, ты с таким же энтузиазмом воспринял бы предложение восстановить мое ухо чудодейственными средствами.

– А это мысль! – воскликнул Джерин. – Знаешь, я наверняка смог бы это сделать. Здесь нет ничего сложного, просто нужно применить закон подобия. Твое правое ухо невредимо и послужило бы прекрасным образцом. Что может быть более похоже на левое ухо человека, чем его же собственное правое? Пойдем в мою скромную хижину и…

Райвина словно ветром сдуло.

Силэтр читала:

– В тот год, пятый год своего правления, император Форенц второй…

Она остановилась, примериваясь к слову, которое встречалось не так часто, как рутинные обороты в начале каждого из ежегодных летописных отчетов, и зачастила поуверенней:

– …увеличил размер собираемой с ситонийских городов дани. И люди Кортиса собрались вместе и стали думать, как им действенней возвеселиться…

Джерин моргнул и наклонился, чтобы заглянуть в рукопись, лежавшую перед ней.

– Там сказано «воспротивиться», – пробормотал он.

Силэтр снова взглянула на абзац.

– О, действительно. – Она смущенно хихикнула. – Совсем другой смысл, да?

– Несколько.

Джерин протянул было руку, чтобы потрепать ее по плечу в качестве дополнительной похвалы, но передумал. Теперь Силэтр уже не так бурно реагировала на случайные соприкосновения, но намеренные все еще явно расстраивали ее. Он продолжил:

– Даже несмотря на мелкие огрехи, вы прекрасно справляетесь. Вы выучили буквы быстрее, чем кто-либо из тех, кому я давал уроки.

– Буквы – это просто, – сказала она. – А вот понять, как они сочетаются и образуют слова, гораздо труднее. – Она оглядела комнату, служившую в Лисьем замке библиотекой. – Так много слов, которые нужно прочесть! Я даже не представляла.

На этот раз рассмеялся Джерин, правда, чуть опечаленно.

– Я бы сказал, мало. Хотя для северных земель здесь неплохое собрание книг. Насколько я знаю, единственное в этих краях. Но это лишь щепка в море невежества. Я учился в городе Элабон и знаю, о чем говорю.

– Возможно, – сказала Силэтр, – Когда Байтон покинул меня, я думала, что навсегда потеряла возможность познавать что-то новое… ощущать, как оно проходит через меня. Теперешние откровения, конечно, отличаются от тех, что вливались в меня с помощью прямой связи с богом, но они тоже по-своему очень ценны. Благодарю вас за это.

На мгновение она застыла в нерешительности, затем накрыла своей ладонью его ладонь, едва коснувшись ее, и тут же стремительно отдернула руку. Джерин смотрел на нее во все глаза. И тут со стороны открытой двери до него долетело яростное рычание, похожее на треск рвущегося полотна. Джерин обернулся. Мимо по коридору шла Фанд. Лицо ее перекосилось от злости. Джерин ожидал, что дикарка затеет скандал, но та с гордо поднятой головой удалилась. Что насторожило его гораздо больше, чем если бы она впала в неистовство.

– Мне очень жаль, – сказала Силэтр. – Ваша любовница и так меня не жалует, а я еще и усугубила положение.

– Не намного, – ответил он. – У нас и так последнее время, м-м, не очень-то все ладится.

Она вздохнула и сказала:

– Должна признаться, я не совсем понимаю. Если ваши отношения, как вы говорите, складываются не лучшим образом, почему вы до сих пор рветесь в ее спальню?

Он почувствовал, что краснеет. Задай этот вопрос любой другой человек, он услышал бы в ответ лишь резкое: «Не твое дело». Однако с Силэтр Джерин старался вести себя максимально честно. Возможно, причиной тому являлось давнее благоговение перед ее прежним статусом прорицательницы, а может быть, уважение вызывали не отношения девушки с Байтоном, а ее личностные черты. Немного поразмыслив, он сказал:

– Потому что происходящее в спальне худо-бедно нас с ней примиряло. Вернее, так было прежде.

Силэтр уловила разницу.

– Было, но уже нет, вы хотите сказать?

– Думаю, что да. – Лис закусил изнутри нижнюю губу. – Вам приходилось видеть, как дети кладут доску или толстую ветку на камень и забавляются, качаясь на ней вверх-вниз, вверх-вниз?

– Конечно, – ответила она. – Я сама так играла. А вы нет?

Он кивнул и продолжил:

– Мы с Вэном играли таким образом с Фанд в последнюю пару лет. Но сохранять нормальные отношения, когда нас двое, а дама одна, не очень-то просто. Так же, как удержать в равновесии доску на камне. И кажется, я как раз тот, кому предстоит упасть. – Он рассмеялся, печально, но без злобы. – Я не должен тому удивляться, учитывая взрывной характер Фанд. Наоборот, следует удивляться, что мы так долго сохраняли равновесие.

– Вы бы сохраняли его и дальше, если бы не я, – сказала Силэтр. – Она думает, что вы прочите меня на ее место.

– Знаю, – ответил Джерин. – Но я вовсе не намеревался этого делать, когда привез вас в Лисий замок.

Силэтр пристально посмотрела на него. На мгновение ему показалось, что бездонная мудрость Байтона все еще сквозит в ее взгляде. Но потом он понял, что эта мудрость принадлежит только ей, и легче ему не стало.

– А теперь намереваетесь? – спросила девушка.

Даже захоти он уклониться от ответа, с ней это было бы непросто. Хотя она еще едва знала грамоту, но слова использовала с такой точностью, что ей могли бы позавидовать риторы из города Элабон.

– Клянусь Байтоном или Даяусом… как вам угодно, Силэтр… я не хочу, чтобы вы заняли место Фанд в моей жизни, – спокойно ответил он. – Если, по-вашему, я привык давать ложные клятвы, вы, как никто другой, имеете право вынести мне приговор.

– Только глупец шутит с богами, а вас, лорд Джерин, можно назвать кем угодно, но только не глупцом, – сказал Силэтр. – Поэтому, а также исходя из того, что вы до сих пор говорили мне правду, я верю вам.

– Благодарю вас, – сказал Лис.

– Давайте вернемся к летописи, – предложила она. – К словам, написанным на пергаменте. Там у нас меньше причин для размолвок.

– Думаю, это хорошая мысль.

Джерин слушал, как она читает. Каждое последующее предложение звучало с большей уверенностью, чем предыдущее. Уловив принцип, она демонстрировала свое умение его применить. Некоторым мужчинам требовались годы на то, чтобы достичь того уровня, которого она достигла за несколько оборотов лун. А другие вообще испуганно отступали и никогда уже не пытались читать.

Он гордился ею и был доволен тем, что так точно сумел угадать, где именно в жизни Лисьей крепости можно применить ее таланты. Он думал также о человеческих взаимоотношениях в его владениях. Силэтр и Фанд не могут ужиться друг с другом. Вэн видит это более отчетливо, чем он сам. А Фанд, кажется, ладит с Вэном лучше, чем с кем-либо другим.

В этом привычном круговороте мыслей Джерину вспомнилось еще кое-что. Как Силэтр протянула руку и коснулась его ладони. Он не знал, насколько большое значение это имеет, и стоит ли искать его тут вообще. Но в одном Лис был уверен: ему очень хотелось это понять.

На Лисий замок обрушился дождь, наполняя водой впадины внутреннего двора и превращая канаву вокруг крепостной стены в грязный ров. Поскольку до жатвы было еще далеко, крестьяне приняли ливень скорей с облегчением, чем с тревогой.

В другое время Джерин тоже порадовался бы. Но теперь затянутое облаками небо и стены воды, вздымающие повсюду мириады всплесков, лишь приводили его в ярость. Все это слишком живо напоминало ему то ненастье, когда отряд его воинов дрался со стаей чудовищ.

Аккуратно ступая по скользкому камню, он забрался на крепостной вал и устремил свой взор на юг. Там к замку жалась крестьянская деревушка. Благодаря широким соломенным скатам ее крыш основные потоки дождя не замочат стены мазанок, но он знал, что крепостные все равно будут подлатывать их свежей глиной после того, как ливень откатится на восток.

За деревней, почти невидимые из-за дождя, лежали леса. Джерину очень хотелось бы заглянуть в каждый овраг, в каждую расселину, под каждое упавшее дерево. Он боялся, что именно там и прячутся жуткие монстры. Ему не хватало людей на кордоны вдоль всех границ своих территорий, а без этого как уберечься от вторжения подземных тварей?

Он так крепко задумался, что не заметил, как кто-то подошел к нему, пока не услышал скрип досок настила. Вэн нахлобучил на голову конусообразную соломенную шляпу, защищавшую его лицо от дождя.

– Размышляешь над тем, что там творится, капитан? – спросил чужеземец.

– Я знаю, что там, – мрачно отозвался Джерин. – Я думаю о том, насколько они близко и как скоро нападут. Но в частности, когда ты спросил, я сожалел о том, что бронза так дорого стоит.

– Прошу прощения, Лис, но, честно говоря, я что-то не улавливаю связи, – сказал Вэн.

– Будь бронза подешевле, то есть медь и особенно олово, мы могли бы сделать больше оружия, а затем снабдить им крестьян. Тогда у них появился бы шанс отбиться от упырей, а не дрожать в страхе, что тебя вот-вот съедят.

– М-м, наверное, ты прав. – И без того топорные черты лица Вэна становились совсем грубыми, когда он хмурился, размышляя. – Но если даже и так, то ставлю пять против одного, что твоим вассалам-баронам совсем не понравится предложение раздать мечи, копья, шлемы и латы крепостным.

– Из страха, что все это может обернуться против них самих, а не против чудовищ, ты это имеешь в виду? – спросил Джерин.

Вэн кивнул. Лис кивнул тоже.

– Я думаю, немногим из моих вассалов следует беспокоиться в этом плане. Они знают, что я не терплю некоторых вещей, какие в заводе у моих соседей. Но если идею вооружения крепостных каким-то чудом распространить по северным землям, я не поручусь, что во владениях многих баронов не вспыхнет бунт. Я и сам бы на месте какого-нибудь замордованного крестьянина восстал как минимум против полудюжины из них, вложи мне кто-нибудь в руку меч.

– О да, таких даже больше. – Большая голова Вэна снова заходила вверх-вниз. – Но я задам-таки тебе задачку. Слушай, Лис: предположим, ты дашь мечи и копья многим из своих крепостных. Ты думаешь, они после этого безропотно отдадут тебе зерно, эль и прочее, когда придет время платить подати, вместо того, чтобы наброситься на твоих сборщиков дани? Они уже смогут защищать себя сами, так зачем же им продолжать платить тебе, чтобы ты делал это за них?

– Это… хороший вопрос, – медленно произнес Джерин. – Ты хочешь сказать, что все они превратятся в таких же разбойников, как те, что пытались выследить и ограбить нас?

– Именно так, – согласился Вэн.

Джерин ненадолго задумался.

– Знаешь, вполне вероятно, что так все и будет, – произнес он наконец. – Нынешний жизненный уклад образовался здесь именно потому, что бронзы мало и она дорогая. Крестьяне не могут позволить себе иметь оружие и доспехи: бронзы на всех не хватает. Но если бы хватало, дела обстояли бы иначе.

– Лучше? Или хуже?

– Да гореть мне в пяти адских пропастях, если я знаю, – ответил Джерин. – Но что иначе, это точно. Взять, к примеру, те опоры для ног, которые придумал Дуин Смельчак несколько лет назад, прежде чем погибнуть в битве с Баламунгом. Цепь событий, произошедших с тех пор, не позволила мне изучить, в чем еще состоят их достоинства, но Дуин, без сомнения, доказал, что ездить на лошади, не падая с ее спины, гораздо легче, чем считалось раньше. А зачем нужны колесницы, если можно сражаться, сидя на коне?

– Тебе, может, и сподручно сражаться верхом, – сказал Вэн. – Да, ты хорошо сложен, но по сравнению со мной ты просто хлюпик. Не родилась еще та лошадь, которая смогла бы выдержать мой вес, особенно в доспехах. – Он похлопал себя по широкой груди, покрытой бронзовыми латами. – Без колесницы я могу драться только пешим.

– Дело не в этом, – возразил Джерин. – Колесницы, так же как и остальное оружие, трудно достать, их мало. А если можно было бы обойтись одной лошадью и немногими видами оружия вместо целой упряжки и колесницы, то гораздо больше людей смогли бы встать в воинский строй.

– Тогда тебе надо показать им эти подпорки и научить их обращаться с ними, – ответил чужеземец. – Нам понадобится столько воинов, сколько мы сумеем собрать, и уже довольно скоро.

– Знаю, причем этот день наступит раньше, чем я сумею сделать из них настоящих наездников, особенно учитывая, что сам я далеко не лучший. – Джерин вздохнул. – Если бы вызванный Баламунгом демон не убил Дуина, наш непоседа заставил бы каждого ездить верхом, независимо от желания.

– Он выдавал еще больше идей, чем ты, это уж точно, – сказал Вэн. – Но у тебя лучше получается отбирать стоящие, должен признать.

– Какая щедрость, – сказал Джерин сухо, совсем не под стать погоде, – Предположим, я научу многих, как баронов, так и крестьян, ездить на лошадях и сражаться, сидя верхом…

Он умолк. Действия неминуемо влекут за собой последствия – в этом философы и историки согласны между собой. Главное, понять, какие именно, прежде чем начать действовать, чтобы не попасть впросак.

Насколько он мог предвидеть, большое число верховых привело бы к столь же радикальным переменам в жизненном укладе, как и большое количество бронзового оружия в руках крепостных. Если бы хоть одному лорду в северных землях удалось сколотить приличное войско конников в противовес колесницам, остальные были бы вынуждены либо подражать ему, либо сдаться. А поскольку содержание одной лошади стоит куда меньше, чем содержание колесницы с упряжкой, влияние лордов неминуемо начнет уменьшаться, и через пару поколений уже станет трудно отличить бедного барона от процветающего крестьянина.

Джерин давно занимался обучением умных крепостных грамоте. Но действительно ли ему хочется их вооружить? Готов ли обрушить лавину новых серьезнейших перемен на этот и без того растерзанный край, уже претерпевший многое, причем в короткое время?

На данный момент решение зависело не от него. Чудовища, а не он, задавали темп танца. Но если наконец с ними будет покончено…

Вэн прокашлялся, возвращая Лиса к реальности. Чужеземец сказал:

– Капитан, что ты такое натворил, отчего Фанд пришла в ярость? Прошлой ночью она без умолку твердила о том, что ты строишь куры Силэтр, пока я не треснул ее по башке кувшином из-под эля, чтобы она отвязалась.

– Ничего я не строю, – возмутился Джерин. – Да, я провожу с ней какое-то время, но это необходимо, чтобы научить ее грамоте. Тогда она сможет разобраться с библиотекой, просмотреть книги, узнать, что в какой написано. Но ты был действительно прав. Приезд Силэтр совсем не обрадовал Фанд, и винит она в том, что та здесь, не тебя, а меня – вот в чем корень проблемы.

– Но Фанд сказала, что ты лапал Силэтр, когда она проходила мимо библиотеки на днях, – сказал Вэн с сомнением в голосе. – Заметь, не то чтобы я верил Фанд больше, чем тебе, но она говорит, что видела это собственными глазами.

– Неправда, – гнул свое Джерин. – Думаешь, Силэтр задержалась бы здесь хоть на минуту, попытайся я ее лапать? И вообще-то это она положила свою руку на мою, а вовсе не наоборот.

– Силэтр сама до тебя дотронулась? – переспросил Вэн, пристально глядя на Лиса. – Ого!

Хотя это восклицание и не было словом, но оно тем не менее имело бездну значений.

Джерин пожалел, что друг так высок. В результате коронный надменный взгляд Лиса поверх собственного носа был скорее способен вызвать у великана спазм мышц шеи, чем дать ему понять, кто есть кто. Он ограничился тем, что сказал:

– Фанд почти со мной не разговаривает. Теперь ты собираешься говорить за нее?

– Вовсе нет, – сказал Вэн. – С тех самых пор, как я вырос и перестал слушать маму, я жил так, как мне вздумается, и свято верю в то, что точно такое же право имеется и у остальных. Но если ты полагаешь, что я стану притворяться слепым и не замечать того, что происходит вокруг, то обдумай это еще раз.

Лис закатил глаза.

– Знаешь, почему она прикоснулась ко мне? В благодарность за то, что она теперь бегло читает. Чем заполняет пустоту, которая образовалась у нее в душе после того, как Байтон ее оставил. Вот и все.

– Это она может так объяснить тебе свой поступок, но факт остается фактом – она это сделала. Ее никто не принуждал, и с другими так поступать ей тоже пока что не приходилось, – возразил Вэн. – По-моему, это только цветочки, а ягодки еще впереди.

– Это…

Джерин почувствовал, как его охватывает ярость. Он редко выходил из себя, но если уж это случалось, то последствия запоминались надолго. Однако прежде чем взорваться, подобно оставленному на огне плотно закупоренному горшку, он помедлил, недоумевая, в чем же причина такой его злости. Все стало ясно, и гнев его улетучился.

– Это… возможно, – тихо сказал он.

Вэн посмотрел на него с одобрением.

– Ты честен с собой, вот что я тебе скажу. А что, если это не только возможно, а так все и есть? Как ты тогда поступишь?

– Ты задаешь хорошие вопросы. Но этот слишком хорош, чтобы найти на него ответ сразу.

Уголок рта Джерина дернулся в кривой усмешке.

Предположим, Силэтр испытывает к нему какие-то чувства. Сможет ли он отплатить ей тем же? После того как он влюбился в Элис, а затем наблюдал, как эта любовь превращается в пепел, трудно поверить, что ему вдруг захочется все это повторить. Собственно, с женщинами трудно всегда. В какой-то степени сражаться с чудовищами даже легче. По крайней мере, там понятно, как нужно себя вести, чтобы не пострадать.

Вэн сказал:

– Прошу заметить, Лис, я ничего не имею против этой девчонки. На мой вкус, она слишком тиха, но я гуляка по натуре, а ты нет. И я хочу, чтобы ты отдавал себе отчет в своих действиях.

– Я даже не знаю, – тяжело вздохнул Джерин. – Однако скажу тебе вот что: может, ты и находишь Силэтр слишком тихой, но после пары лет с Фанд у меня звенит в ушах, клянусь.

– А, это не так уж плохо, – сказал Вэн. – Она кричит, ты кричишь в ответ. После крика вы ублажаете друг друга, и все идет хорошо до следующей стычки.

– Мы уже проделывали это не раз, я и Фанд, – сказал Джерин. – Не одну сотню раз, если честно. Все это приедается… во всяком случае, для меня.

– Эх, Лис, ты платишь баснословную цену за перец, гвоздику и боги ведают за что еще, чтобы придать остроту своей пище, зато во всем остальном предпочитаешь, чтобы твоя жизнь походила на пресную овсяную кашу, даже без соли.

– Моя пища не воткнет мне нож в спину, если ей не понравится, как я ее поглощаю, – возразил Джерин. – Да я и не прочь, чтобы моя жизнь стала скучной на время. За последние несколько лет она была чертовски насыщенной, на мой вкус.

Вэн саркастически зевнул во весь рот.

Уязвленный, Джерин сказал:

– Кстати, эй, дубина безмозглая, я никогда не слышал, чтобы ты так открыто стоял за Фанд. Предупреждаю, если она бросит меня, то насядет на тебя целиком. Ты готов к этому?

– Справлюсь, – самоуверенно заявил Вэн.

И Джерин тут же задумался, так ли уж чужеземец умен, как он это себе представляет.

Один крестьянин принес наконец Лису весть, которой тот страшился. Парень прибыл, стоя в колеснице за спинами Лысого Ноткера и его возницы. Он выглядел ошеломленным явно не только из-за того, что впервые в жизни путешествовал на колесах и, опять же впервые, покинул родные места, решил Джерин. На его собственном лице наверняка отражалась та же смесь удивления и неверия сразу после того, как земля в Айкосе перестала дрожать.

– Случилось то, чего мы ожидали? – спросил Лис у Ноткера.

– Да, лорд Джерин, – ответил вассал. – Позавчера этот парень сумел добежать от своей деревушки, расположенной неподалеку от земель Капуэла Летающего Лягушонка, до моей крепости. Я подумал, пусть лучше он сам расскажет тебе все, поэтому привез его с собой.

Нахмуренное лицо Ноткера выдавало волнение больше, чем голос.

– Чудовища? – спросил Джерин.

– Йо, чудовища и даже хуже, – ответил Ноткер.

Джерин просто не представлял, что может быть хуже. Ноткер между тем указал на крепостного, привезенного им в Лисью крепость.

– Это Мэнор Форель, господин. Он лучший рыбак в своей деревне, благодаря чему получил свое прозвище, а на днях сумел сохранить и жизнь. – Он слегка подтолкнул Мэнора. – Расскажи милорду то, что ты говорил мне.

Крестьянин откинул со лба прядь темных волос.

– Хорошо, лорд Ноткер, – сказал он с деревенским акцентом.

Его голос звучал до странности невыразительно, будто он сдерживал свои чувства, дабы избавить себя от повторных переживаний.

– Моя деревня находится к югу отсюда, понимаете, рядом с границей ваших владений, и…

– Знаю, – нетерпеливо перебил его Джерин. – Я ездил в ту сторону недавно, в поисках моего сына Дарена. Однако не припомню тебя.

– Вы действительно меня не видели, и я вас тоже, хотя разговоры о том, что вы проезжали мимо, не стихали несколько дней, – ответил Мэнор. – Я тогда был на рыбалке. – Он выпрямился с гордостью или, по крайней мере, с тем, что от нее в нем осталось. – Я приношу немало добычи с реки, так что остальные не жалеют, что я не выхожу в поле. Вернее, раньше не жалели.

Он передернулся. Бесстрастный тон малого, казалось, в любой миг готов был улетучиться, оставив парня голым и беззащитным перед лицом неведомых бед.

– Значит, в тот день, когда я проезжал через вашу деревню, ты рыбачил, так же как и в другой день, о котором ты собираешься мне рассказать, – сказал Джерин, которому хотелось услышать историю Мэнора, не ввергая его при том в пучину новых переживаний.

Крепостной кивнул. Прядь волос снова упала ему на лоб. На этот раз он не стал ее убирать.

– В тот день мне ужасно везло, милорд. Каждый раз, когда я насаживал на крючок нового червяка или личинку, я вытаскивал большую толстую рыбешку, верно вам говорю. Едва перевалило за полдень, когда я наловил примерно столько, сколько собирался принести домой. Какую-то часть я рассчитывал съесть, что-то продать соседям, что-то закоптить на зиму, а остальное засолить… у нас неподалеку хороший солончак, да… очень хороший.

– Так, понятно, – сказал Джерин. – Значит, ты понес свой улов обратно в деревню через лес, верно?

– Да, все так и было, – согласился Мэнор. – Не успел я отойти от полей и на восемьсот шагов, как услыхал самые жуткие крики, какие мне когда-либо приходилось слышать. Если сложить вместе вой волков и рев длиннозубов, то все равно получилось бы мало. Я бросил рыбу и побежал посмотреть, что там такое.

– Чудовища пришли в деревню, – подсказал Джерин голосом столь же бесстрастным, что и у того, к кому он обращался.

– Да, чудовища, но это еще не все, – сказал Мэнор. – Там были чудовища и трокмуа, они вместе крушили и убивали. Да отправит меня Даяус в самый страшный ад, если я вру.

Ноткер кивнул. Его лицо стало еще мрачнее: он уже слышал эту историю. Джерин смотрел на крестьянина в ужасе и отчаянии. Он представлял себе немало несчастий – это он умел как никто. Но даже в самых жутких своих кошмарах он не мог и вообразить, что твари из подземных пещер храма Байтона сумеют найти общий язык с его давнишними врагами.

– Что значит вместе? – спросил он у Мэнора. – Ты хочешь сказать, что трокмуа натравливали чудовищ, словно охотничьих собак, чтобы выкурить людей из хижин и уничтожить?

Адиатанус далеко не дурак, это приходилось признать, раз нашел способ приручить этих тварей. Но крепостной помотал головой.

– Некоторые из них просто рвали зубами все, что попадалось им на пути, словно волки или что-то такое же. А у других были мечи и копья, и они даже переговаривались с рыжеусыми, как-то странно рыча. Они, конечно, уродливее лесных разбойников, но в остальном большой разницы я не заметил.

– Ты можешь это подтвердить? – спросил Джерин Ноткера.

Дело было не в том, что он не верил Мэнору. Он просто надеялся услышать опровержение, так как не хотел ему верить. Его вассал ответил:

– Нет, милорд. Как только я услышал этот рассказ, то решил, что нужно срочно сообщить тебе о случившемся. Ты думаешь, он все выдумал?

Лис так не думал, и после вопроса Ноткера только лишний раз в этом убедился.

Мэнор, о котором оба почти забыли, продолжал:

– Два этих зверя схватили моего маленького сынишку. Они грызлись из-за него, словно собаки из-за кости, но тут один трокмэ заметил это и разрубил его своим топором пополам.

Крестьянин заплакал, тихо и безутешно.

– Ну же, – произнес Лис, понимая всю бессмысленность утешений. – Ну, полно, полно.

Он обнял крепостного за плечи. Слезы Мэнора жгли его через тунику. Он поддерживал беднягу, а сам изо всех сил старался сдержаться, чтобы не зарыдать вместе с ним. Услышав, что случилось с сыном крепостного, он невольно подумал о том, что подобное могло ожидать и Дарена. А то, что он совершенно не знал, где тот и жив ли, лишь побуждало его мрачное воображение рисовать самые ужасающие картины.

– Что с ним делать, лорд Джерин? – спросил Ноткер.

Лис подождал, пока Мэнор выплачется, и сказал:

– Во-первых, его следует хорошенько напоить.

Он показал крепостному на вход в главную залу замка.

– Ступай туда, Мэнор, и скажи, что я велел дать тебе столько эля, сколько ты сможешь выпить.

Он подтолкнул крепостного в нужном направлении. Тот обреченно зашагал к дверям, словно человек, у которого совсем не осталось воли. Джерин вновь повернулся к Ноткеру.

– Посмотрим, сможет ли он это пережить. Ему нужно прийти в себя. Это будет нелегко. У него останутся шрамы, как если бы он побывал на войне, бедолага.

– Тебе это хорошо известно, – сказал Ноткер.

Лис кивнул. Семьи у него не осталось: отец и брат были убиты, жена сбежала, а сына похитили. Он решительно затолкал эту боль в самый отдаленный уголок своего сознания: он уже давно научился это делать. Насущные заботы требовали от него полной отдачи.

– Трокмуа и чудовища не пытались штурмовать твою крепость? – спросил он Ноткера.

– Нет, господин, – ответил тот. – Я только от этого Мэнора и узнал, что они перешли границу моих владений со стороны земель Капуэла… одному Даяусу известно, почему мы до сих пор их так называем, ведь там уже много лет никто не хозяйничает. И лишь боги ведают, что их сдерживает, ибо и налетчики, и те твари, вероятно, способны передвигаться гораздо быстрее, чем убитый горем крестьянин. Если захотят.

– Вот-вот, – Джерин в растерянности потер подборок.

Ноткер разделял его недоумение.

– Конечно, мне это вроде бы на руку, но ведь когда трокмуа наступают, они действуют так, как мужчина действует с женщиной. То есть хотят проникнуть как можно глубже и как можно быстрей.

– Верно. – Тут Джерин крякнул и неожиданно поднял вверх указательный палец. – Кажется, понял. Адиатанус – хитрый пройдоха и умный, это факт… хотя он и вполовину не настолько умен, как себе мыслит. Он каким-то образом снюхался с этими тварями, но еще не уверен, во что все это выльется. Поэтому и решил попробовать начать с малого, а если все пройдет как по маслу, тогда можно будет, с его точки зрения, нанести удар посильней. Как тебе такая версия?