Текст книги "К звездам (сборник)"
Автор книги: Гарри Гаррисон
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 60 страниц)
Ян не успел ничего сказать – его схватили сзади, так что дышать стало невозможно, и потащили.
– Отпусти его, Пекарь, – распорядилась Сара. Тот выпустил его и толкнул вперед. – Закрой дверь, быстро!
– Вам нельзя было приходить, – сказала Соня. – Это опасная ошибка…
– Слушайте, времени нет, – перебил ее Ян. – Тергуд-Смит знает о тебе, Сара, и знает об этой встрече. Полиция уже направляется сюда. Вам надо немедленно убираться.
Женщины окаменели. Молчание нарушил Пекарь:
– Раньше чем через час транспорта не будет. Но ее я могу увести, – он показал на Соню. – Лед на канале еще держится, я знаю, как пройти. Но это только для меня.
– Так двигайтесь, – скомандовал Ян. И повернулся к Саре: – Идем со мной. Если доберемся до машины, мы сумеем от них уйти.
Погасили свет, открыли дверь… Проходя мимо, Соня быстро погладила Яна по щеке.
– Теперь я могу сказать, как замечательно было работать с тобой и как много ты сделал для всех нас. Спасибо, Ян.
Она исчезла во тьме, Ян и Сара стали подниматься по трапу следом. На причальной полосе как будто никого не было.
– Я никого не вижу, – сказала Сара.
– Хорошо, если ты не ошибаешься.
Они изо всех сил побежали к мосту через канал, так быстро, как только можно было бежать по обледеневшему грунту. И уже собирались свернуть на мост, когда из-за поворота вылетела машина и с ревом помчалась в их сторону.
– В кусты! – крикнул Ян, увлекая Сару за собой. – Быть может, они нас не заметили…
Они продирались сквозь ветви, невидимые в темноте, а шум мотора за спиной становился все громче и громче. Взвизгнув рессорами, машина взлетела на горбатый мост, скатилась с него и устремилась прямо к ним, разметая мрак ярким светом фар. Ян бросился на землю, прижав Сару к себе.
Фары пронеслись мимо. Позади раздался лязг металла – это машина сбила знак, закрывавший въезд на причальную полосу, и понеслась вдоль берега.
– Бежим! – Ян поднял Сару на ноги. – Как только они обнаружат, что на катере никого нет, – начнут облаву.
До ближайшего перекрестка они мчались во весь дух. На улице были люди, пришлось перейти на быстрый шаг. Потом людей вокруг стало больше – и никаких признаков преследования – они пошли помедленнее, переводя дыхание.
– Ты можешь сказать, что случилось? – спросила Сара.
– Я, наверно, весь в «клопах». Все, что мы говорили, записано.
– Одежду твою мы уничтожим. Но я должна знать, что случилось. Немедленно.
– Я подслушал своего зятя. «Клопа» ему подсадил, очень кусачего. У меня в кармане запись всех его последних разговоров. Я там мало что понял, но последний кусочек оказался вполне ясен. Сегодня записано. Они собирались захватить людей, которые встречаются вечером на канале. Это его слова. И он упомянул «израильскую девчонку».
Сара тихо охнула и впилась пальцами в его руку.
– Как много они могут знать?
– Ужасно много.
– Тогда мне надо тотчас же убираться из Лондона и вообще из страны. А твою запись надо обязательно передать нашим людям. Их надо предупредить.
– Ты сможешь это сделать?
– Надеюсь. А что будет с тобой?
– Пока они не знают, что я был сегодня здесь, мне ничего не грозит. – Он не хотел говорить ей о смертельном предупреждении Тергуд-Смита. Главное – спасти ее; о себе он позаботится потом. – Я проверил машину, оптических «клопов» там быть не должно. Скажи сейчас, куда тебе надо, а в машине молчи.
– На Ливерпуль-Роуд барьер Безопасности. Найди тихую улочку по эту сторону и выпусти меня. Я пойду в Айлингтон.
– Хорошо.
Какое-то время, кружа по переулкам на Майда-Вэйл, они молчали.
– Та женщина на катере. Что будет с ней? – спросил Ян.
– Ты можешь забыть, что видел Соню?
– Трудновато будет. Она очень важный человек?
– Очень. В высшем руководстве лондонской организации. Из самых лучших наших людей.
– Не сомневаюсь. Мы пришли. Теперь молчок.
Ян отпер машину и сел за руль. Завел мотор, включил радио – потом забормотал себе под нос, словно о чем-то вспомнив. Выбравшись из машины, подошел к багажнику, открыл его и начал греметь инструментами в ящике, знаком показав Саре, чтобы она садилась в машину через его дверь. Когда она села, он забрался следом и медленно тронулся с места.
Кратчайший путь пролегал через Мэрилбоун, но Яну не хотелось ехать мимо Управления Безопасности. Вместо того он повернул к Сэйнт-Джон-Вуд и поехал по тихим жилым кварталам, а потом мимо Регент-Парка. Внезапно музыка смолкла, и из радиоприемника раздался громкий мужской голос:
– Ян Кулозик, вы арестованы. Не пытайтесь выйти из машины. Ждите полицию.
Слова еще звучали из динамика, а мотор уже выключился. Машина прокатилась по инерции и встала.
Ян увидел в испуганных глазах Сары тот же ужас, который охватил его самого. Безопасность знает, где он, идет по его следу, вот-вот будет здесь… И ее тоже схватят, вместе с ним.
Ян рванул ручку двери, но она не поддалась. Заперты. Они были в ловушке.
– Ну нет, сволочи, так просто у вас не выйдет! – крикнул Ян.
Он вытащил из бардачка дорожную карту, оторвал от угла большой кусок и прижал к нему спираль зажигалки, раздувая пламя. Бумага загорелась – он скомкал остаток карты, поджег ее и сунул под приборный щиток в сплетение проводов.
В тот же момент завыла сирена пожарной тревоги и все двери распахнулись.
– Бежим!
Они выскочили из машины и снова помчались что было сил, не зная, как скоро появится полиция, сколько времени у них в запасе. Бежали по темным боковым улицам, стараясь уйти от машины как можно дальше; бежали – пока Сара не выдохлась окончательно. Тогда они пошли – так быстро, как только она могла выдержать… Никаких признаков погони пока не было. Они вышли на многолюдные улицы Кэмден-Тауна, где было уже безопасно.
– Я пойду с тобой, – сказал Ян. – Они знают обо мне все. О моей связи с Сопротивлением. Меня предупредили. Ты сможешь меня вытащить?
– Мне очень жаль, что я втянула тебя во все это.
– А я тебе благодарен.
– Одной уходить или вдвоем – разницы никакой. Попытаемся добраться до Ирландии. Но ты должен понять, что, если уйдешь со мной, – станешь человеком без родины. Ты уже никогда не сможешь вернуться домой.
– Я и так не смог бы. Если они меня возьмут – я мертвец. А так я мог бы быть с тобой. Мне бы хотелось. Я люблю тебя.
– Ян, прошу тебя…
– А что? Я и сам этого не знал, пока не ляпнул только что.
Извини, что ничего романтичнее у меня не получается. Наверно, это моя инженерская любовная песнь. А ты?
– Сейчас не надо об этом, не время…
Ян остановился возле какой-то витрины и взял Сару за плечи. Он смотрел ей в лицо, а когда она попыталась отвернуться – легонько придержал пальцами за подбородок.
– Лучшего времени не будет. Я только что объяснился тебе в любви, пылкой и бессмертной. И что же ты мне ответишь?
Сара улыбнулась. Чуть-чуть – но все-таки улыбнулась и поцеловала его пальцы.
– Ты и сам знаешь, что ты мне очень дорог. Но ничего больше я сейчас не скажу. Надо идти.
Они пошли дальше. Ян понимал, что ему придется удовлетвориться этим ответом. Во всяком случае, пока. И удивлялся, какая непонятная сила заставила его заговорить о своей любви вот здесь и сейчас, да еще и высказаться так неуклюже. Но это была правда, хотя и совершенно неожиданная для него самого. Правда – и он был счастлив этим.
Беглецы устали, однако идти было еще далеко, и они не решались задерживаться. Ян шел, обняв Сару за талию и поддерживая, как мог.
– Уже немного… осталось, – сказала она.
Когда-то фешенебельные, дома на Оукли-Роуд стояли заброшенными, окна были заколочены досками. Сара прошла вперед и спустилась по выщербленным ступеням ко входу в цокольный этаж одного из зданий, отперла дверь ключом, вошла, впустила Яна, потом аккуратно закрыла ее и снова заперла. В коридоре была темень непроглядная, и они на ощупь, по стенке, добрались до самой дальней комнаты.
Закрыв дверь, Сара включила свет. В комнате было тепло от электронагревателей, вдоль стен стояли шкафчики для одежды, в дальнем углу – старинная печка. Сара вытащила пару одеял и протянула одно Яну:
– Всю твою одежду, обувь – в печку. Надо немедленно сжечь. А я найду, во что тебе одеться.
– Сначала возьми вот это. – Ян подал ей свою зажигалку. – Передашь вашим электронщикам. Там, в памяти, Тергуд-Смит.
– Это очень важно. Спасибо, Ян.
Отдохнуть они не успели. Через несколько минут раздался стук в дверь, Сара вышла в прихожую и зашепталась с кем-то. Вернувшись, она заторопилась:
– Мы должны попасть в Хэммерсмит, пока автобусы ходят. Оденемся в старье. Удостоверение у меня никудышное, серьезной проверки не выдержит, но хоть что-то нам иметь надо… Все сгорело?
– Да. Ничего не осталось.
Ян поворошил кочергой красную от жара золу, раскидывая тлеющие клочки своего бумажника. Все бумаги, документы, удостоверение личности… Его личность сгорела. Свершилось немыслимое: его больше нет. Жизнь, которую он вел, закончилась; мир, который он знал, исчез. Впереди – полнейшая неизвестность.
– Пора идти.
– Конечно. Я готов.
Стараясь не поддаваться отчаянию, он застегнул ветхое, тяжелое пальто. Когда они ощупью шли через темный коридор, он взял ее за руку. И не отпускал, пока не вышли на улицу.
На лондонском автобусе Ян ехал впервые в жизни. Прежде он часто проезжал мимо, не обращая на них никакого внимания. Высокие, двухэтажные, бесшумные… Их двигала энергия маховика, расположенного под полом. Ночью толстые кабели подцепляли автобус к электрической магистрали, и мощный электромотор раскручивал маховик, заряжая его энергией. Днем тот же самый мотор работал в режиме генератора с приводом от маховика и питал электродвигатели колес. Надежно, удобно, дешево, чисто… Все это Ян знал, в теории. Но не подозревал, что в неотапливаемой машине может быть так холодно и грязно, каким спертым может быть воздух от запаха немытых тел. Он держал в руке клочок бумаги – свой билет – и смотрел вниз, на проносившиеся машины. Автобус остановился перед светофором, в него вошли двое полицейских Службы Безопасности.
Ян смотрел прямо перед собой – как и все пассажиры автобуса – и видел застывшее лицо Сары, сидевшей напротив. Один из полицейских остался у заднего входа, другой затопал по проходу, разглядывая пассажиров. Никто даже не посмотрел в его сторону, казалось, его попросту не замечают.
На ближайшей остановке оба сошли. На какой-то момент
Ян испытал облегчение, потом страх вернулся. Неужели пронесло? А что будет в следующий раз?
Они доехали до конечной остановки у Хэммерсмитского автовокзала. Сара пошла вперед, Ян – следом, на некотором расстоянии, как было велено. Несколько пассажиров, вышедших вместе с ними, разошлись в разные стороны, беглецы остались одни. По виадуку автострады М-4 над головой проехала машина. Сара направилась в темноту под арку виадука. Навстречу ей шагнул невысокий, узкоплечий человечек – она махнула рукой Яну.
– Здравствуйте. Здравствуйте, миленькие. Вы со мной пойдете. Старый Джемми вам дорожку показывать будет.
Громадная голова человечка, казалось, едва держалась на немощной тощей шее. Круглые глаза смотрели не мигая; в застывшей улыбке обнажились абсолютно голые, без единого зуба, десны. Старый Джемми был явный дурачок – или великолепный актер. Они пошли по темной улице мимо разрушенных домов. Сара взяла Яна за руку.
– Куда мы идем? – спросил он.
– Небольшая прогулка. Говорят, всего несколько миль. Надо пройти через лондонский пояс Безопасности, прежде чем можно будет поехать на чем-нибудь.
– Это те приветливые ребята из полиции, что отдавали мне честь, когда я мимо проезжал?
– Те самые.
– А что случилось с этими домами? Сплошные развалины.
– Лондон был когда-то гораздо больше. Несколько сот лет назад. И народу в нем было больше. Точных цифр я не знаю. Население уменьшилось по всей стране. Частью за счет голода и болезней, а частью из-за политики правительства.
– Не рассказывай мне, как они это сделали. Не сейчас.
Они слишком устали, чтобы разговаривать на ходу, и медленно брели вслед за Старым Джемми, безошибочно находившим дорогу в темноте. Впереди показались огни – он пошел еще медленнее.
– Теперь никаких разговорчиков, – прошептал он. – Кругом микрофоны. Держитесь в тенечке, сразу за мной. Никакого шума, иначе мы покойнички.
В просвете между двумя разрушенными зданиями они увидели ярко освещенное пространство с высокой проволочной изгородью посередине. Они подошли совсем близко, когда проводник завел их в одно из зданий, похожее на склад. Там он включил маленький фонарик, и они пошли, спотыкаясь, за кружочком слабого света, в глубину развалин, потом спустились в подвал. Старый Джемми раскидал какую-то кучу камней и ржавого листового железа – под ней оказалась дверь.
– Нам туда, – сказал он. – Я последний пойду, чтобы закрыть.
За дверью был сырой туннель, где пахло мокрой землей. Свод туннеля оказался таким низким, что Яну пришлось идти, согнувшись в три погибели. Этот длинный прямой коридор пересекал под землей барьер Безопасности. Вода на дне туннеля замерзла, люди то и дело поскальзывались. Старый Джемми обогнал Сару и Яна и снова пошел впереди, посвечивая фонариком. Когда они наконец добрались до выхода, больше всего на свете Яну хотелось выпрямиться.
– Теперь тихо, – велел Старый Джемми, когда они снова вынырнули в морозную ночь. – Еще маленько – и придем.
«Еще маленько» тянулось больше часа. Сара уже думала, что не дойдет. Но Старый Джемми оказался гораздо сильнее, чем с виду: подхватив Сару под руки вместе с Яном, он зашагал вперед как ни в чем не бывало. Они шли вдоль шоссе, по которому то и дело проносились автомобили с зажженными фарами. Заметив впереди островок света, они направились к нему и вскоре добрались до заправочной станции.
– Хэстонская станция обслуживания, – сказал Старый Джемми. – Конец маршрута. Вот в этом домишке вы можете маленько посидеть, а из окошка вам все будет видно…
Он исчез так быстро, что путешественники даже не успели его поблагодарить. Сара села, прислонившись спиной к стене и уронив руки на колени, а Ян подошел к окну. Не более чем в ста метрах находилась заправочная площадка, залитая ярким желтым светом, где стояли большие грузовики дальних перевозок и несколько легковушек.
– Нам нужен автопоезд с рекламой «Лондонского Кирпича», – сказала Сара. – Не видно?
– Пока не вижу.
– Значит, скоро подъедет. Он остановится у последней водородной колонки. Как только подъедет – мы выйдем отсюда и пойдем к выездной рампе, стараясь никому не попасться на глаза. Там водитель остановится и откроет дверь. Это наш единственный шанс.
– Я посмотрю. А ты отдохни пока.
– Это все, на что я способна.
… Холод уже начал кусаться сквозь тяжелую одежду, когда под фонарями появилась минная сочлененная громада тягача и прицепов.
– Приехал, – сказал Ян.
Чтобы увидеть тропу меж камней, отблеска огней заправочной площадки оказалось более чем достаточно. Беглецы обошли станцию, перелезли через низкую изгородь – и спрятались в тени какой-то темной будки. И успели снова закоченеть, когда автопоезд наконец подъехал. Дверь тягача распахнулась.
– Бежим, – шепнула Сара, бросаясь к машине.
Едва они очутились в кабине, дверь захлопнулась, и громадная машина ожила, взревев мотором. Внутри было замечательно тепло. Крупная фигура водителя едва виднелась во тьме.
– Вот термос с чаем, – сказал он. – И сандвичи. Можете соснуть, если желание есть. Часов в пять будем в Суонси, а до тех пор – ни одной остановки. Я высажу вас перед контрольным постом. Оттуда дорогу найдете?
– Да, – сказала Сара. – И спасибо вам.
– Не за что.
Ян не думал, что сможет уснуть, но тепло и мерное покачивание убаюкали его. Проснулся он, когда водитель остановил машину. Снаружи было еще темно, только ярко светили звезды. Сара спала, свернувшись калачиком и прижавшись к его плечу. Ему не хотелось ее будить, и он погладил ее волосы.
– Приехали, – сказал водитель.
Сара тотчас проснулась и открыла дверь кабины.
– Удачи вам, – пожелал водитель.
Хлопнула дверь – они остались одни, дрожа от предрассветного холода.
– Пойдем – разогреемся, – сказала Сара, направляясь вперед.
– Где мы?
– Почти на окраине Суонси. Идем в порт. Если все сработало, то уйдем на рыбачьем катере, а в море нам помогут перебраться на ирландский. Этим путем уже пользовались, получалось.
– А потом?
– Ирландия…
– Это ясно. Но я о будущем. Что будет со мной?
В ночной тишине звук шагов казался очень громким. Сара долго шла молча, потом сказала:
– Знаешь, в этой спешке так много нужно было сделать, чтобы выбраться, – я даже не успела подумать, что будет с тобой. Можно устроить, чтобы ты остался в Ирландии, под другим именем, но тебе придется жить очень незаметно. Там масса английских шпионов.
– А как насчет Израиля? Ведь ты там будешь?
– Конечно. Тебя бы там оценили. Людей с твоей квалификацией у нас очень уважают.
Ян улыбнулся в темноте.
– Слушай, этим уважением я сыт по горло. А как насчет любви? Я о тебе говорю. Я уже спрашивал.
– Пока не время об этом. Когда мы выберемся отсюда…
– Ты имеешь в виду – когда нам ничего не будет грозить? А настанет ли когда-нибудь такое время? Тебе вообще можно влюбляться, при твоей-то работе? Или нужно только притворяться, чтобы к сотрудничеству склонить?..
– Ян, прошу тебя, не надо. Ты делаешь больно и мне, и себе, когда говоришь вот так. Я никогда не лгала тебе. Чтобы привлечь тебя к нашей работе, мне совсем не обязательно было ложиться с тобой в постель. Я это сделала по той же причине, что и ты. Я этого хотела. Но теперь – пожалуйста, давай отложим этот разговор. Самое опасное только начинается.
Когда они вошли в город, уже совсем рассвело. Утро было ясным и морозным. Навстречу попадались ранние пешеходы, выдыхавшие клубы пара. Полиции видно не было – наверно, здесь порядки помягче, чем в Лондоне. Они завернули за угол и вышли на обледеневшую улицу, спускавшуюся к гавани. У причала стоял рыболовецкий траулер.
– Куда мы идем? – спросил Ян.
– Вон дверь, видишь? Это контора. Там все знают.
Когда они подошли поближе, дверь отворилась, и навстречу им вышел мужчина.
Это был Тергуд-Смит.
Мгновение они смотрели друг на друга в оцепенении. Потом губы Тергуд-Смита скривились в слабой невеселой улыбке.
– Ну вот и пришли, – сказал он.
Сара резко толкнула Яна, он поскользнулся и упал на колени. В тот же миг она выхватила из кармана пистолет и дважды выстрелила в Тергуд-Смита. Тот крутанулся на месте и упал. Не успел Ян встать, как она бросилась бежать назад, вверх по улице.
Но ей преградили путь вооруженные полицейские Службы Безопасности.
Сара несколько раз выстрелила на бегу – раздались ответные выстрелы. Она скрючилась и упала.
Ян подбежал к ней, не обращая внимания на полицейских, на пистолеты, направленные на него, и поднял на руки. Вытер ей щеку, запачканную кровью и грязью…
Глаза Сары были закрыты, она не дышала.
– Так я никогда и не узнаю, – прошептал Ян. – Никогда.
Он прижимал к себе неподвижное тело, не замечая, что плачет. Не замечая полицейских вокруг. Не замечая даже Тергуд-Смита, который стоял рядом. Стоял рядом, зажав рукой простреленное плечо, и сквозь его пальцы проступала кровь.
Белые стены, белый потолок, белый пол – все вокруг безрадостно, мертво. Стул тоже белый, и простой стол перед ним – тоже; и эта холодная стерильность чем-то напоминает больницу. Но все вместе очень не похоже на больницу, совсем не похоже.
Ян сидел на стуле, положив руки на стол. Одет он был в белое, на ногах белые сандалии. Бледная-бледная кожа словно старалась сравняться с окружающей белизной. Только покрасневшие круги у глаз резко выделялись на общем белом фоне.
Кто-то дал ему чашку кофе; чашка так и стояла на столе, он чуть касался ее пальцами. Он не выпил ни глотка, кофе давно остыл. Покрасневшие глаза невидяще смотрели вдаль. Но никакой дали не было, потому что не было окон. Дверь открылась, и вошел надзиратель, тоже весь в белом. В одной руке он держал пневматический шприц. Ян не запротестовал, он даже не заметил, как ему сделали инъекцию в руку.
Надзиратель вышел, но дверь оставил открытой. Через секунду он появился снова, с таким же белым стулом, и поставил его по другую сторону стола. Выходя, на этот раз он запер дверь.
Прошло несколько минут. Ян пошевелился и огляделся вокруг; потом глянул на свои руки и впервые заметил, что держит чашку. Поднес ее к губам, сделал глоток и сморщился – холодный. Отодвинул чашку – и в этот момент вошел Тергуд-Смит и сел за стол напротив Яна.
– Ты в состоянии разговаривать? – спросил он.
Ян нахмурился на секунду, потом кивнул.
– Хорошо. Тебе сделали впрыскивание, оно должно взбодрить. Боюсь, какое-то время ты ничего не соображал.
Ян попытался заговорить, но вдруг зашелся в приступе кашля. Зять терпеливо ждал. Ян попытался снова – на этот раз получилось, только голос был хриплый и неуверенный:
– Какой сегодня день? Ты можешь мне сказать, какой сегодня день?
– Это неважно. – Тергуд-Смит сделал жест, словно отмахнулся от вопроса. – Какой сегодня день, где ты находишься – все это совершенно не существенно. Нам надо обсудить другие темы.
– Я ничего тебе не скажу. Вообще ничего.
Тергуд-Смит громко расхохотался, крепко шлепнув себя по колену.
– Это просто замечательно! Ты здесь пробыл много дней, недель, месяцев – сколько времени, это неважно, я уже сказал… А важно то, что ты рассказал нам все. Все, что знал, – понимаешь? Каждую подробность, каждую мелочь, которую мы хотели узнать. Это очень сложная процедура, но мы ее проводим уже десятки лет, у нас колоссальный опыт. Ты, наверно, слышал разговоры о камерах пыток – так эти слухи мы сами распускаем. А на самом деле все по-другому и гораздо эффективнее. С помощью специальных препаратов, электронного воздействия на мозг и соответствующих занятий мы попросту завербовали тебя. Ты не только готов был все рассказать – ты рвался это сделать. И сделал.
Яна обуяла такая злость, что даже вывела его из оцепенения.
– Я тебе не верю, Смитти. Ты лжешь. Это просто уловка, чтобы меня разговорить.
– Ты так думаешь? Ну а если я скажу, что все уже позади? Тебе уже нечего сказать такого, что я хотел бы услышать. Ты уже рассказал нам о Саре, о вашей встрече на подводной лодке, о твоих приключениях на Нагорье и на орбитальной станции… Я сказал, что знаю все, и это на самом деле именно так. Людей, которых мы хотели арестовать – включая Соню Амарильо, мерзкого типа по кличке Пекарь и всех остальных, – уже подобрали и сейчас ими занимаются. А нескольких мы оставили на свободе. Так им кажется. Так же и тебе казалось. Знаешь, я был очень рад, когда они тебя завербовали, и не только по личным причинам. У нас под надзором было много мелкой рыбешки, но они мало что значили. А ты ввел нас в более утонченные круги, куда нам очень хотелось проникнуть. И это удалось благодаря тебе. Политика наша проста. Мы позволяем составлять заговоры и создавать организации, позволяем даже бежать от нас… Некоторым, иногда. Тем богаче становится наш улов в будущем. Мы всегда знаем, что происходит, и никогда не проигрываем.
– Ты тошнотворен, Смитти. Я только что это понял. Ты просто омерзителен, и все остальные вместе с тобой. И лжете вы слишком много, я тебе не верю.
– Веришь ты или нет – это неважно. Ты просто слушай. Ваше патетическое Сопротивление не победит никогда. Израильские власти информируют нас о своих молодых бунтарях, мечтающих изменить мир…
– Я тебе не верю!
– Пожалуйста, не верь. Но мы отслеживаем каждый заговор, даем ему расцвести, поощряем недовольных к объединению – а потом сокрушаем их. Здесь, на сателлитах, на планетах… Попытки продолжаются, но успехом они увенчаться не могут. Никогда. Эти люди настолько глупы – не понимают даже того, что не могут самостоятельно существовать. Сателлиты вымрут немедленно, как только мы прекратим их снабжение. Планеты тоже. Когда одна планета поставляет минеральное сырье, другая продовольствие, а третья промышленную продукцию – это не только экономика. Каждая нуждается в остальных, чтобы выжить. А управляем всеми связями – мы. Ты наконец начинаешь понимать?
Ян провел ладонью по лицу и почувствовал, что руки дрожат. Посмотрел на них, увидел исхудавшие кисти, побледневшую кожу – и поверил, поверил наконец, что на этот раз Тергуд-Смит говорит ему правду.
– Ну ладно, Смитти, твоя взяла, – смирился он. – Ты отобрал у меня воспоминания, верность, мой мир, любимую женщину… А ей и не стоило умирать, чтобы сохранить свою тайну, ее свои успели предать… Словом, все ты у меня отобрал, кроме жизни. Забирай и ее. Кончай.
– Нет. Этого я делать не стану, тут я тебя обманул.
– Ты же не будешь меня убеждать, что сохраняешь мне жизнь ради моей сестры?
– Нет. То, что она думает, никогда не влияло на мои решения. Просто раньше мне было полезно, чтобы ты в это верил. А теперь я скажу тебе правду. Ты останешься жить, потому что много умеешь. Редкостные таланты мы в шотландских лагерях не растрачиваем. Ты покинешь Землю и отправишься на дальнюю планету. И там будешь работать до того дня, в далеком будущем, когда умрешь естественной смертью. Пойми наконец: для нас ты – просто деталь механизма, мы тебя воткнем туда, где ты нам нужен. Здесь ты свое отслужил, теперь будешь служить в другом месте.
– Я могу и отказаться, – сердито ответил Ян.
– Едва ли. Не такая уж ты важная деталь. Если не будешь работать – мы тебя уничтожим. Прими мой совет и послушно делай свое дело. Проживи счастливую и творческую жизнь.
Тергуд-Смит поднялся. Ян посмотрел на него снизу:
– Могу я увидеться с Лиз или с кем-нибудь?..
– Официально ты мертв. Несчастный случай. Она горько плакала на твоих похоронах, как и множество твоих друзей. Гроб, разумеется, был заколочен. Прощай, Ян. Больше мы с тобой не увидимся.
Он двинулся к двери.
– Ты ублюдок, подонок, сволочь! – закричал Ян ему вслед.
Тергуд-Смит обернулся и презрительно посмотрел на него:
– Такие мелкие оскорбления… Это все, на что ты способен? Неужели не нашлось других слов для финала?
– Слова есть, мистер Тергуд-Смит, – тихо сказал Ян. – Только стоит ли говорить их вай? Стоит ли доводить до вашего сведения, насколько подлой жизнью вы живете? Вы уверены, что так будет всегда, – не будет, не мечтайте. Вас низвергнут. Я надеюсь, что увижу это, – и буду работать ради того, чтобы это свершилось. Так что убить меня было бы лучше для вас, потому что мое отношение к вам и вам подобным не изменится никогда. Но прежде чем вы уйдете – я хочу вас поблагодарить. За то, что показали мне, каков на самом деле этот мир. И тем самым дали мне возможность восстать против него. А теперь можете идти, я вас больше не задерживаю.
Ян отвернулся. Узник отпускал тюремщика.
Это подействовало так, как не подействовало ни одно из его слов. Тергуд-Смит начал медленно багроветь, попытался что-то сказать… Но не сказал. Озлобленно плюнул, громыхнул дверью и исчез.
«Хорошо смеется тот, кто смеется последним». Последним улыбался Ян.
