Текст книги "К звездам (сборник)"
Автор книги: Гарри Гаррисон
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 60 страниц)
– Ты связался с опасным делом…
– Знаю. Он пообещал привезти еще – но больше я его не видел.
– Нетрудно догадаться, что с ним стряслось. Так, значит, ты со мной? Быть может, эта заваруха окажется еще серьезнее, чем ты думаешь.
Гизо обеими руками схватил Яна за руку:
– С тобой! До конца! Во всем!
– Прекрасно. Тогда ты можешь помочь мне прямо сейчас. Я хочу, чтобы ты пошел со мной на склад, где заперты Хайн со вторым проктором. Они были готовы привести приговор в исполнение, значит, оба знают о тайном суде. Это наши свидетели.
Когда они шли к складу, кто-то уже поднялся и бродил по улице. Дверь склада была распахнута настежь, так, как Ян ее оставил…
Но и дверь кладовки оказалась открытой, а оба проктора исчезли.
Ян быстро осмотрел все вокруг – в здании склада никого не было.
– Куда они подевались? – спросил Гизо.
– Это неважно. Важно, что времени у нас в обрез: нам надо начать раньше, чем начнут они. Быть может, еще успеем. Пошли.
Они побежали к неподвижной, безмолвной колонне танков, глубоко увязая в пыли и не обращая внимания на изумленные взгляды людей, встречавшихся им по пути. Задержать их никто не пытался. Вскоре Ян запыхался и перешел на шаг.
– Инициатива пока у нас, – сказал он. – Будем действовать по плану.
Они забрались в шестой танк и завели моторы. Это будет единственная машина, способная двигаться. Ян медленно покатился по центральной улице и подъехал к надувному куполу.
К этому времени люди вокруг уже зашевелились, но операция по обездвиживанию танков и тягачей продолжалась без каких-либо помех. Сначала заговорщики действовали очень осторожно, стараясь не попадаться на глаза, – пока не поняли, что никто не обращает на них ни малейшего внимания. Они были просто-напросто техники-механики, которые всегда делают что-то непонятное. Освоившись с этой мыслью, они стали работать совершенно открыто, окликая друг друга с тайным ликованием. Настроение у всех было приподнятое.
Но не у Яна. Он сидел в танке, глядя на экраны, наблюдая, как первый из его людей шагает к танку со связкой кабелей на плече, и не замечая, что механически стучит кулаком по боковой панели. Потом пришел второй механик, третий… Гизо сидел наверху у открытого люка и передавал кабели Яну вниз.
– Ну вот и все, – сказал он наконец. – Что нам дальше делать?
– Лучше всего, чтобы ты и все остальные просто затерялись в толпе. Нам незачем противопоставлять себя всем и нарываться на обвинение в заговоре. Пока не время.
– Ладно, остальные пусть. Но нужно, чтобы кто-нибудь был с тобой здесь.
– Гизо, но ты же не обязан…
– А я добровольно. Что дальше делать?
– Совсем просто. Собирать людей.
Сказав это, он нажал кнопку сирены. Раздался такой пронзительный вой – от рычащего рева до сверлящего визга, – что не заметить его было невозможно. Спавшие мигом проснулись; те, кто уже успел приняться за какую-нибудь работу, тотчас все побросали и бегом кинулись на звук. Когда центральная улица стала заполняться народом, Ян выключил сирену и снял с переборки рупор-динамик. Гизо ждал его наверху, небрежно облокотившись на ствол плазменной пушки.
– Вот тебе толпа, – сказал он. – Все твои.
– Сюда! – Ян говорил в мегафон, и многократно усиленный голос отражался эхом. – Все сюда! У меня важное объявление! – Он увидел, как Тэкенг высунулся из двери своего вагона, грозя кулаком. – Главы семей тоже! Все! Сюда!
Тэкенг снова замахнулся кулаком, потом отвернулся и стал слушать человека, только что подбежавшего к нему. Потом снова поднял голову, ошеломленно посмотрел на Яна – и пошел следом за гонцом к надувному куполу.
– Сюда все, поближе! – Ян выключил микрофон. – Смотри, – сказал он Гизо, – ни одного старейшины. Они что-то замышляют. Что будем делать?
– Ничего. Пока не из-за чего шум поднимать. Просто распорядись о разгрузке зерна. Ты готовишь поезда к повторному рейсу.
– Но они же отменили этот рейс и не хотят нас пускать.
– Тем лучше. Ведь об этом никто не знает – так пусть они сами поднимут шум. Здесь, перед всеми.
– Ты прав! – Ян снова включил микрофон и заговорил: – Мне очень жаль прерывать ваш отдых, но праздник закончен, пора снова браться за работу. На севере осталось зерно, и ехать за ним надо срочно.
В толпе горестно заохали; из задних рядов начали расходиться, впрочем не все. Тем временем из надувного купола вышел Хайн Риттершпах и стал проталкиваться через толпу.
Он что-то кричал, покраснев от натуги, в кобуре у него был новый пистолет… Игнорировать его было невозможно.
– Что тебе нужно, Хайн? – спросил Ян.
– Ты… давай сюда… срочно… купол… собрание!
Большая часть его слов потерялась в шуме толпы; но он проталкивался все ближе, теперь уже размахивая пистолетом, чтобы внушить людям максимум почтения. Яна вдруг осенило – он наклонился к Гизо.
– Слушай! Надо, чтобы этот боров поднялся сюда и заговорил. Пусть все услышат, что он скажет. Иди к ребятам, закиньте его наверх.
– Это опасно…
Ян рассмеялся:
– Вся эта затея чистейшее безумие. Давай помоги-ка ему.
Гизо кивнул и соскользнул вниз, в толпу. Ян снова заговорил в рупор:
– Здесь проктор-капитан. Пропустите его, пожалуйста, он хочет что-то сказать.
Хайну помогли – пожалуй, даже больше, чем ему хотелось. Он попытался остаться внизу и говорить оттуда; но не успел и глазом моргнуть, как оказался на танке, рядом с Яном, по-прежнему держа в руке пистолет. Он попытался заговорить тихо, но Ян подставил ему мегафон.
– Ты должен идти со мной. Убери эту штуку.
Он толкнул мегафон ладонью, но Ян держал крепко, и их голоса разносились над толпой.
– А почему это я должен идти с тобой? Что случилось?
– Ты сам знаешь!
Хайн брызгал слюной от злости. Ян тепло улыбнулся ему и подмигнул.
– Нет, Хайн! Ничего я не знаю, – сказал он невинным тоном.
– Прекрасно знаешь! Тебя судили и признали виновным! Немедленно иди со мной!
Он поднял пистолет. Ян постарался не замечать побелевших пальцев на рукоятке.
– О каком суде ты говоришь? – Он повернулся к Хайну спиной и обратился к толпе: – Здесь кто-нибудь знает о суде?
Некоторые замотали головами – нет, мол, – и все теперь слушали очень внимательно. Ян повернулся и снова поднес мегафон к губам Хайна, следя за пистолетом – готовый ударить, как только тот попытается нажать на спуск, – и надеясь, что Хайн успеет разоблачить и себя, и старейшин, прежде чем вздумает стрелять. Хайн начал было что-то кричать, но его заглушил другой голос:
– Хватит, Хайн! Убери пистолет и слезай с машины!
Это была Градиль. Она стояла в дверях купола с микрофоном в руке, а динамики там были гораздо мощнее танкового мегафона. Иначе и быть не могло: ни у кого больше из глав семей не хватило бы ни ума, чтобы понять, что Хайн разоблачает их игру, ни находчивости, чтобы отреагировать так быстро.
Хайн сник, словно проткнутый воздушный шар; даже краска с лица сошла. Он неуклюже затолкал пистолет в кобуру, и Ян не стал его задерживать, прекрасно понимая, что нечаянной помощи со стороны Хайна больше не будет. Теперь придется иметь дело с Градиль, а это всегда было трудно.
– Градиль, о каком суде он говорил? Что значит – меня судили и признали виновным? Что он имел в виду?
Голос его, усиленный мегафоном, летел к ней через головы безмолвной, затаившей дыхание толпы. Так же вернулся и ее ответ:
– Он ничего не имел в виду. Он болен. У него жар, рука воспалилась. Доктор уже идет сюда.
– Это хорошо. Бедный Хайн. Так, значит, никакого суда не было – и я ни в чем не виновен?
Она ответила не сразу, Ян даже отсюда видел, что она хочет его смерти – как никогда еще ничего не хотела за всю свою долгую жизнь. Он стоял, не шевелясь, как каменный, дожидаясь ее ответа. И ответ наконец прозвучал:
– Нет… никакого суда не было. – Видно было, как трудно дались ей эти слова.
– Вот и прекрасно. Ты права: раз никакого суда не было и ни в каких преступлениях меня не обвиняют – Хайн на самом деле болен.
Теперь, когда он сказал это при всех, Градиль была у него в руках. Надо действовать дальше.
– Ну ладно. Вы все слышали, что сказала Градиль. Давайте приниматься за работу. Второй рейс должен начаться как можно скорее…
– Нет! – зазвенел ее голос, усиленный динамиками. – Предупреждаю тебя, Ян Кулозик, ты слишком далеко зашел.
Ты будешь молчать и подчиняться. Никакого рейса за зерном не будет, это решено. Ты будешь…
– Нет, старуха! Я не буду! Во имя всех нас было решено, что мы должны вернуться за зерном. И мы вернемся!
– Я тебе приказала!
Градиль разъярилась не меньше, чем Ян. Их голоса гремели над толпой, словно перебранка богов. Теперь уже не было смысла апеллировать к закону и логике, бесполезно было пытаться привлечь зрителей на свою сторону. Убеждать не время, сейчас можно только приказывать. Ян нагнулся, достал из башни снятый кабель и взмахнул им, чтобы она видела.
– Я твоих приказов не признаю! Ни один тягач, ни один танк, кроме этого, не будет работать до тех пор, пока я этого не позволю. Ясно? Мы едем за зерном, и ты нас не остановишь!
– Хватайте его, он сумасшедший! Убейте его, я приказываю!..
Несколько человек неохотно двинулись вперед – но тотчас отшатнулись, когда Ян нырнул в люк и плазменная пушка шевельнулась. Раструб орудийного ствола поднялся кверху – и ожил, с грохотом выбросив в небо ревущий столб пламени. В толпе закричали, завизжали…
Горячая вспышка плазмы оказалась громче и убедительнее любых слов, какие мог бы сказать Ян. Градиль, скрючив пальцы, словно хотела схватить, подалась было вперед – но отвернулась и бросилась в купол. На пути у нее оказался Хайн – она оттолкнула его в сторону и исчезла за дверью. Ян отключил пушку; яростный рев затих.
– Этот бой ты выиграл. – В голосе Гизо не было победного торжества. – Однако теперь берегись. Ни на секунду глаз с нее не спускай. Вдвоем вам на этой планете не поместиться!
– Я хочу не воевать с ней, а заставить измениться…
– Любая такая перемена – поражение для нее. Не забывай об этом никогда. Но отступать тебе уже поздно, только вперед.
Ян ощутил вдруг неимоверную усталость.
– Ладно, – сказал он. – Давай пока разгружать зерно. Надо занять людей, чтобы им некогда было думать.
– Гизо! – раздался голос рядом. – Гизо, это я! – Тоненький мальчик лет двенадцати забрался по лесенке танка до половины. – Старый Ледон зовет. Велел, чтобы ты шел сразу, без задержки. Говорит, это очень важно…
– Глава моей семьи, – объяснил Гизо.
– Начинается! – Ян понял, что будет дальше. – Узнай, что ему нужно. Но чего бы он от тебя ни потребовал – сразу вернись и дай мне знать, ладно? Он наверно знает, что ты со мной, потому и зовет.
Гизо спрыгнул вниз и пошел за мальчиком – а на его месте тут же появился Эйно.
– Я за кабелем пришел. Сначала придется отцепить семейные вагоны…
– Нет. – Ян сказал это, не задумавшись, рефлекторно. Эти кабели, эти неподвижные машины – единственное его оружие. Он чувствовал, что против него уже работают, и сдавать это оружие ни за что не собирался. – Давай подождем. Передай всем, что мы встречаемся здесь… ну, скажем, через три часа. Чтобы обсудить план разгрузки.
– Ну, как скажешь.
Ожидание тянулось очень медленно, и Яну было очень одиноко. Через передний смотровой люк он видел, как двигаются вокруг люди – как обычно. Но для него этот день был совсем не обычным. Он застал старейшин врасплох и одержал победу. Но надолго ли? Сумеет ли он удержать ее? Гадать было бессмысленно. Можно было лишь постараться справиться со своим нетерпением – сидеть и ждать, каков будет их следующий ход.
– Плохо дело, – пробурчал Гизо, соскальзывая в люк.
– Ты о чем?
– Старый Ледон запретил мне ехать во второй рейс. Вот так-то.
– Но он же тебя не остановит, верно?
– Меня-то, конечно, не остановит, не обо мне речь. Я знаю, почему пошел с тобой и что все это значит. Я даже отвечать ему не стал; просто повернулся и пошел. Но много ли таких, кто сделает то же самое? Как раз сейчас главы семей вызывают всех техников и механиков. По одному. Им прикажут, они подчинятся, – и будет у нас с тобой революция на двоих. И никуда не денешься.
– Подожди, еще не вечер. Оставайся здесь и сиди на этих кабелях. Запри люк и не открывай, пока я не вернусь. Без них мы пропали.
– А если кто-нибудь попробует их забрать? Кто-нибудь из наших же?
– Не отдавай. Даже если…
– Если придется драться? Убивать их?
– Ну нет, так далеко заходить нельзя.
– Почему же? – Гизо был необыкновенно серьезен. – Цель оправдывает средства.
– Нет. Не оправдывает. Сделай все, что сможешь, – но без вреда для других.
Люк с лязгом захлопнулся; Ян услышал, как Гизо задраивает его изнутри. Спрыгнув с лесенки танка, он спокойно и уверенно пошел в сторону купола. Толпа большей частью разбрелась, но людей вокруг было еще довольно много. Они смотрели на него с любопытством – и отворачивались, когда он пытался заглянуть им в глаза. Это народ пассивный, привыкший выполнять приказы, – с ними никаких проблем возникнуть не должно. Разбираться надо со старейшинами.
На этот раз ни одного проктора у входа не было. Это хорошо, лишние хлопоты ни к чему… Ян тихонько толкнул дверь и вошел. Они были здесь, все главы семей, и настолько увлеклись своей перебранкой, что даже не заметили появления Яна. Он стал слушать.
– Убить их всех – вот тебе и весь сказ! – Голос Тэкенга дребезжал – старик, наверно, охрип от крика.
– Ты просто дурак, – возразила Градиль. – Чтобы управляться с техникой, нам нужны обученные люди. Мы должны просто приказать им – и они подчинятся. Сейчас ничего другого не нужно. Потом, когда он будет мертв, – мы их накажем, по одному. Мы им все припомним.
– Никого вы не накажете, – сказал Ян, шагнув вперед. Он был настолько же спокоен, насколько присутствующие разъярены. – Вы по бестолковости своей просто не хотите понять, в каком положении мы оказались. Если корабли не придут, то мы не получим ни запасных частей, ни горючего. Все наши танки, все тягачи-электростанции один за другим выйдут из строя – и тогда все мы покойники. Но если корабли придут – им будет нужно все зерно, какое только мы сможем собрать. Им оно будет нужно для голодающих людей, а нам – потому что это наше единственное средство…
Градиль плюнула ему в лицо. Плевок попал в щеку и потек наискось через рот. Ян утерся кулаком и постарался сдержаться, а она закричала:
– Ты будешь делать то, что мы велим! И чтобы не было больше этих твоих «делайте-это-делайте-то»! Мы – главы семей! И мы заставим подчиняться нам!.. Второго рейса не будет! Ты станешь…
– Слушай ты, дура старая! Ты не поняла, что я сказал? Неужели ты настолько глупа, что не можешь сообразить – ничто здесь не шевельнется, пока я не позволю! У меня важнейшие детали всех ваших машин, и ни одна из этих машин не заработает, пока их не поставить на место. А я попросту уничтожу детали, вот и все!.. И все мы умрем еще раньше!.. Ты этого добиваешься?.. Можешь мне поверить, я это сделаю немедленно, если только вы не разрешите рейс за зерном. Разрешите – и я обещаю, что ничего больше не попрошу. Когда мы вернемся, вы снова будете руководить. Будете приказывать, и все будут вас слушаться. Это вас устраивает?
– Нет! – Градиль была непреклонна. – Ты не смеешь указывать нам, не смеешь распоряжаться!..
– Я ничего не указываю. Пока я только спрашиваю.
– Это не такой уж плохой план, – сказал вдруг Иван Семенов. – Мы ничего не потеряем, если они съездят за зерном. И мы обещали…
– Требуй голосования, Иван, – подсказал Ян. – Или эта корова настолько всех вас запугала?..
А Градиль вдруг успокоилась, внезапно. В глазах ее светилась все та же ненависть – но голос стал ровным, спокойным:
– Хорошо. Споры прекращаем. Поезда отправятся при первой же возможности. Я уверена, что все вы согласны.
Собравшиеся смутились, не понимая внезапной перемены. Но Ян понял все. Она еще не готова раскрыть свои карты. И ей, по сути, наплевать, пойдут поезда за зерном или нет. Единственное, что ей нужно, – его смерть, и чем дольше и мучительнее – тем лучше. Отныне и впредь ему предстояло жить с этой опасностью, и он был готов.
– Я знал, что вы согласитесь с Иваном и Градиль, – сказал он. – Мы выезжаем, как только опорожнят вагоны. Нужны будут новые водители…
– Нет, – перебила Градиль. – Поедут только мужчины. Девушкам нельзя быть в такой компании. Так что никто из них не поедет. Эльжбета тоже.
Последние слова она произнесла, словно вызов, и Ян чуть было этот вызов не принял. Потом сообразил, что, если начнет настаивать, может потерять все. Он ответил с таким же холодным спокойствием:
– Хорошо. Только мужчины. А сейчас идите и прикажите всем помогать мне. Разъясните своим людям, что происходит. И чтобы никакого вранья больше не было!
– Ну зачем ты так говоришь? – обиделся Иван.
– А что? Разве это не правда? Тайные собрания, тайные суды, тайные смертные приговоры… А потом бедный дурак Риттершпах оказывается виноватым… Я не верю ни одному из вас и никого не хотел бы выпускать из-под надзора. Но все-таки идите к своим семьям и скажите им, что надо делать. Только когда каждый будет знать, что происходит, – только тогда машины заработают снова.
– Хватайте его и убейте! Сейчас же! – выкрикнул Тэкенг.
– Можете. Тогда кабели уничтожит кто-нибудь другой.
– Наверно, Гизо, – подсказал Ледон. – Он со мной разговаривал так же, как этот.
– Мы распорядимся, – сказала Градиль. – Сейчас же пойдем и все сделаем.
Поезда были готовы к отправлению – готовы уже два часа назад, – но неподвижно стояли в темноте. Водители сидели на местах, дожидаясь приказа. Запасы продовольствия и снаряжение загрузили в жилой вагон; там же находился и несчастный врач-практикант Савас Цитуридис. Доктор Росбах сказал, что его ассистент еще не доучился и к самостоятельной работе не готов. Цитуридис горячо согласился – но все-таки поехал. Ян не мог рисковать людьми, не имея в дороге вообще никакой медицинской помощи. Уже проверили все последние мелочи, уже успели уснуть свободные водители… У Яна не оставалось никаких оправданий задержки.
– Через пять минут вернусь, – сказал он, не обращая внимания на вопросительные взгляды экипажа.
Он выбрался из танка номер шесть – на обратном пути он сам его поведет – и пошел вдоль состава назад. Вот оно, назначенное место. Но там никого. Рискованно было посылать даже первую записку, а уж вторую – и вовсе безумие… Но иначе он просто не мог… Центральная улица была пустынна, все спали.
– Ян! Это ты?
Он быстро обернулся и увидел ее. Возле склада. Увидел – и бросился навстречу.
– Я боялся, что ты не придешь.
– Записку я получила, но не могла уйти, пока все не уснули. Она велела следить за мной.
– Слушай, поехали со мной!
Он собирался убеждать ее рационально и логично. Собирался объяснить, как важно для нее уберечь независимость, которой она успела добиться, как прекрасно было бы повысить профессиональный уровень штурмана… Это были хорошие доводы. Как он ее любит, как она ему нужна, – об этом он говорить не собирался. Но стоило ему ее увидеть – и все заготовленные слова куда-то улетучились, и он просто выпалил эту фразу.
Эльжбета испуганно отпрянула:
– Нельзя мне! Там же одни мужчины!
– Но мы же не скоты. К тебе никто не прикоснется, поверь. А для нас с тобой это очень важно, для обоих.
– Градиль ни за что не позволит.
– Конечно. Поэтому тебе нужно уехать без позволения. Все меняется, и мы должны ускорить эти перемены. Если корабли не придут – мы тут проживем всего несколько лет. Когда начнется жара – а мы не сможем переехать, – сгорим. Так я хочу быть это время с тобой. Слишком мало дней остается, просто невыносимо терять хоть один из них.
– Конечно, я понимаю…
Она была в его объятиях и не сопротивлялась, не пыталась вырваться… И вдруг через ее плечо он увидел бегущих Риттершпаха и еще двух прокторов. Все трое с дубинками.
Ловушка! Так вот почему Эльжбета опоздала. Записку перехватили и все подстроили так, чтобы поймать их вдвоем. Конечно же, это организовала Градиль – и теперь торжествует победу.
– Нет! – крикнул он, отталкивая Эльжбету и принимая боевую стойку. Раз у них дубинки, значит, убивать его они не собираются. Собираются только изувечить и привести к Градиль на суд…
– Нет! – крикнул он еще громче, ныряя под удар первого проктора.
Дубинка просвистела над головой, а он ударил проктора кулаком в грудь с такой силой, что услышал, как с хрипом вырвался воздух из легких. А поворачиваясь, еще добавил локтем в горло. Первый скрючился.
Дубинка чиркнула по виску и обрушилась на плечо. Ян вскрикнул от боли. Но схватил нападавшего сзади за шею локтевым сгибом и развернул, поставив его, словно щит, между собой и Риттершпахом. По счастью, толстяк был достаточно труслив и до сих пор держался позади, прячась за своих подчиненных. Но дальше ждать было нельзя, и пришлось вступать в драку самому. Он сильно замахнулся – но близко подойти постеснялся, – и попал в проктора, которого держал Ян. Тот взвыл от боли. Хайн замахнулся снова…
– Не надо! Пожалуйста, перестаньте!..
Эльжбета попыталась разнять дерущихся. Первый проктор грубо оттолкнул ее в сторону и попытался зайти к Яну сзади. Эльжбета с криком снова бросилась к ним – и угодила под дубинку Риттершпаха.
Ян услышал резкий стук удара, попавшего в голову, – Эльжбета упала и затихла.
Он хотел помочь ей, но сначала надо было разделаться с этими. В неукротимой ярости он сжал своего пленника так, что тот сначала забился от боли, а потом обмяк, потеряв сознание. Тем временем первый ударил раз, другой… Боли Ян не почувствовал. Подхватив дубинку, он швырнул безжизненное тело навстречу первому, а сам пошел следом, ударил его дубинкой – и молотил до тех пор, пока тот не замер. Потом развернулся и пошел навстречу Риттершпаху.
– Не надо!.. – завопил Хайн, отчаянно отмахиваясь. – Не надо!..
Ян не ответил. За него говорила дубинка. Сначала по руке – пальцы Хайна разжались и выронили оружие, – потом по шее, по затылку, когда проктор-капитан кинулся было бежать…
– Что здесь происходит? – закричал кто-то. Это один из механиков бежал вдоль поезда.
– На меня напали. Ее ранили. Зови доктора Цитуридиса, быстро!
Ян нагнулся и бережно поднял Эльжбету, боясь того, что может сейчас узнать. Но не знать было еще страшнее. На бледной коже расплывалось темное пятно крови, но Эльжбета дышала. Дышала слабо, но ровно.
Он осторожно отнес ее в ближайший вагон и бережно уложил на какой-то грязный коврик.
– Где вы? – раздался голос снаружи. – Что случилось?
Это был Цитуридис, склонившийся над лежавшими на земле. Осмотрев Риттершпаха, он поднялся. Его лицо было испуганным.
– Тот без сознания, а этот – мертв.
– Ну и ладно, ему ты ничем не поможешь. А вот Эльжбета, этот боров ее ударил. Позаботься о ней.
Доктор залез в вагон; Ян подождал, пока он раскроет сумку, и выбрался из вагона. Послышался топот, кто-то подбежал. Ян закрыл дверь, посмотрел на нее – потом снял с пояса ключ и запер.
– Представление окончено, – сказал он, повернувшись к подошедшим. – Они на меня набросились – я с ними разобрался. А теперь давайте убираться отсюда, да поскорее, пока нам еще какую-нибудь пакость не устроили.
То, что он сделал, не задумываясь, было, вероятно, глупостью. Но что сделано, то сделано. Он же пытался действовать по правилам, унижался перед Градиль, стерпел ее отказ… А теперь он все устроит по-своему. Пути назад нет.
Лязгнула сцепка, вагоны покатились, все быстрее и быстрее… Пропустив один поезд и едва не попав под колеса следующего, Ян побежал к своему танку.
– Поехали, – скомандовал он, захлопывая люк. – Обгоняй поезда.
– Давно пора, – ответил Отакар и включил моторы.
Уже сменилась Дорогой центральная улица, уже исчезли за последним вагоном крошечные издали здания складов, – а Ян все никак не мог успокоиться. Вот уже и заборные столбы остались позади, и фундаменты последних ферм, – а он все смотрел на экран монитора. За ними не могло быть погони: единственный оставшийся тягач стоял на фундаменте, снова превратившись в электростанцию. Так что же он высматривал? От кого убегал?
