Текст книги "К звездам (сборник)"
Автор книги: Гарри Гаррисон
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 60 страниц)
– Вот он! – крикнул вдруг Сэм, и Келлер резко затормозил.
С первого взгляда было понятно, что тут уже никому и ничем не поможешь. Небольшой реактивный самолетик был перевернут будто безжалостным щелчком, смят и сожжен.
Когда Сэму удалось пробраться в салон, он увидел там лишь обугленные тела.
– Мы должны вернуться назад. Там еще может понадобиться наша помощь, – решительно сказал он и взял Ниту под руку – как бы из опасения, что она споткнется на этой вздыбленной земле, а на самом деле оттого, что лицо ее внезапно побелело.
– Я… я вряд ли смогу быть полезной… – прошептала Нита. – Ведь у меня нет никакой практики, а в лабора…
– Это и будет вашей практикой. У вас все получится, я уверен… В первый момент всех нас потрясают подобные зрелища, а потом мы вдруг обнаруживаем, что наши руки машинально делают все, что полагается, чему нас учили. Держу пари, что вы хороший врач!
– Спасибо… – На лицо Ниты постепенно возвращались краски. – Спасибо за поддержку. Мне очень не хотелось выглядеть идиоткой…
– Вы вовсе не идиотка, Нита! И не стоит стыдиться того, что вы не получаете удовольствия при виде смерти, особенно такой ужасной, как эта.
– Смотрите! Вверху!
С той стороны, где находился корабль, раздался пронзительный скрежет, и с двадцатифутовой высоты посыпались металлические обломки. Затем в корпусе обозначился круг диаметром футов в десять, который стал совершать вращательное движение, подобно огромной пробке.
– Это наружная крышка шлюзовой камеры, – сказал Сэм. – Похоже, они собираются выходить.
Глава 2Над всегда оживленным аэропортом, впервые за долгие годы, нависла давящая тишина, не разрываемая ни гулом реактивных двигателей, ни ревом моторов вспомогательной техники. На взрытой земле суетились, поклевывая появившихся вдруг насекомых, скворцы. Высоко в небе, расправив крылья, парила чайка, залетевшая сюда с океана. Она высматривала, не попалось ли этим скворцам что-то действительно съедобное. Но вот, вспугнутая громким скрежетом, чайка стремительно улетела прочь. Тяжелая крышка люка дрогнула…
– Послушай, Келлер. Выгрузишь оставшиеся комплекты, найдешь кого-нибудь из полиции и расскажешь все об обнаруженном самолете. Только быстро!
Едва машина исчезла вдали, послышалось слабое гудение электромотора – усиливавшееся по мере того, как все шире открывалась крышка. Из люка выпала, разматываясь на лету, складная металлическая лестница, и появившийся вслед за ней человек стал очень медленно, нащупывая ногой каждую ступеньку, спускаться.
– С вами все в порядке? – крикнул Сэм. – Помощь не нужна?
Ответа не последовало. Человек продолжал свой спуск, и видно было, что каждое движение стоит ему больших усилий.
– Наверное, я все же поднимусь, – пробормотал Сэм. – А то…
– Падает! – вскрикнула Нита.
Футах в десяти от земли руки мужчины разжались, и он, перевернувшись в воздухе, грузно упал на бок.
– Спокойно, Нита, спокойно… – сказал Сэм, когда они подбежали к лежавшему и склонились над ним. – Сейчас я переверну его на спину, а вы тем временем освободите руку. Только осторожней – думаю, что она сломана.
– Его лицо! Что это?!
Нарывы величиною с грецкий орех покрывали бледную кожу лица, шеи и рук – частей тела, не скрытых серым комбинезоном.
– Вероятно, какая-то разновидность фурункулеза… – задумчиво произнес Сэм. – Хотя ничего подобного мне встречать не приходилось. А что, если это…
Он не закончил, но резко участившееся дыхание Ниты свидетельствовало о том, что она поняла недосказанное. Когда Сэм посмотрел ей в глаза, там был страх, там был тоже страх…
– Пахиакрия Тофольма, – почти беззвучно прошептала она.
– Может быть. Хотя утверждать преждевременно. Как бы там ни было, нужно принять все меры предосторожности…
Он хорошо помнил о случившемся с Тофольмом. Бактерии, инфицировавшие этого лейтенанта во время первой экспедиции на Венеру, дали знать о себе лишь по возвращении на Землю. Эпидемии удалось избежать, но немалое количество людей все же умерло, а некоторым пришлось ампутировать ступни и кисти рук. Это говорило о значительной опасности вируса, поэтому во избежание рецидивов карантинный режим для космических кораблей был с того времени ужесточен…
Звук автомобильного двигателя заставил Сэма стремительно вскочить на ноги. За Келлером следовали еще два автомобиля.
– Сто-ой! – крикнул Сэм, выбегая им навстречу и размахивая высоко поднятыми руками.
Взвизгнули тормоза, и полицейские стали торопливо выбираться из своих машин.
– Сюда нельзя! – снова закричал Сэм. – Отъезжайте на пятьдесят ярдов назад! С корабля спустился человек! Он болен! Необходим строжайший карантин! Мы – доктор Мендель и я – останемся с ним!
По команде, хрипло отданной капитаном, полицейские отъехали на безопасное расстояние. Машина же, в которой сидел Келлер, не шелохнулась.
– Могу помочь, док! – Непринужденность, с какой это было сказано, контрастировала с бледностью говорящего.
– Спасибо, Келлер. Мы справимся сами. Кроме того, никто больше не должен приближаться к нему… Я хотел бы, чтобы ты, во-первых, удалился от этого места, потом – позвонил бы в госпиталь и, подробно доложив о случившемся, убедил их в необходимости срочно связаться с Центром здоровья. Я намерен доставить этого человека в карантинное отделение – если, конечно, не будет каких-либо других распоряжений… Да, не забудь о переборке между кабиной и салоном. Обязательно проверь герметичность. Кажется, все… Трогай. И не исчезай надолго.
– Да, профессор! – Келлер улыбнулся одной стороной лица, и автомобиль с ревом укатил.
Нита уже вскрыла два пакета с медикаментами и инструментарием и надела на руку больного регистрирующий браслет.
– Похоже, сломана лучевая кость, – не поднимая головы, сообщила она подошедшему Сэму. – Дыхание поверхностное, температура 38,2. В сознание еще не пришел.
– Вам лучше отойти в сторонку, Нита, – сказал Сэм, опускаясь рядом с ней на колени. – Ни к чему нам обоим подвергаться опасности.
– Глупости. Я рискую не больше, чем обычно. Да и какое это сейчас имеет значение, если я врач.
– Спасибо вам. – Сэм улыбнулся, и лицо его на миг посветлело. – Откровенно говоря, помощь мне не помешает…
Глаза больного открылись, и из глубины гортани донеслось слабое клокотание. Сэм разомкнул его челюсти и стал внимательно осматривать полость рта.
– Сухой ороговевший язык… вероятно, следствие жара… Отек слизистой оболочки гортани… Не пытайтесь разговаривать со мной! С таким горлом у вас все равно ничего не выйдет! – Последние слова предназначались лежавшему, который действительно пытался что-то сказать.
– Взгляните на его руку! Он, кажется, хочет что-то написать! – взволнованно воскликнула Нита.
Сэм протянул больному свой фломастер и подставил блокнот таким образом, чтобы ему было удобно писать.
Рука двигалась очень неловко, дрожа: правша был вынужден писать левой рукой. Усилия, ценой которых ему удалось кое-как вывести трудноразличимые каракули, в конце концов ослабили его настолько, что он снова потерял сознание.
– «Больной»… «на кора»… наверное, «на корабле», да? Что это значит, Сэм?
– Может быть, он хотел написать: «болезнь на корабле»? И предупредить об инфекции? Или сообщить о том, что там, наверху, есть кто-то еще? Я должен немедленно подняться туда!
Нита собралась было что-то сказать, но передумала и нагнулась к регистрирующему устройству.
– Состояние прежнее. Не лучше и не хуже. По-моему, ему уже давно следовало бы находиться в госпитале.
– Мы не можем везти его туда без санкции Центра здоровья. Пока же единственное, что позволительно сделать, – это уложить больного поудобней. И прошу вас, не вправляйте ему руку – просто наложите шину и все. А я наведаюсь на корабль… Да, не забудьте, Нита, надеть изоляционные перчатки, прежде чем прикоснетесь к нему! Кстати, и мне не мешает сделать то же…
Они оба натянули длинные, доходящие до локтя перчатки из тонкого, но чрезвычайно плотного синтетического материала, а Сэм вдобавок вставил себе в ноздри фильтровальные затычки. Перекинув через плечо сумку с медикаментами, он быстро взобрался по лестнице и исчез внутри шлюза.
Это было тесное, напоминающее металлический ящик помещение. Рядом с широкой, наглухо запертой дверью в дальней стенке чернела небольшая коробка переговорного устройства. Тут же располагался пульт управления, подойдя к которому Сэм нажал кнопку «ОТКР.». Ничего не произошло. Дверь осталась закрытой.
Сэм стал нажимать все кнопки подряд, однако управление по-прежнему бездействовало. Тогда он повернулся к телефону и, пробежав глазами список номеров, набрал 211 – номер рубки управления. В трубке щелкнуло, и экран засветился.
– Эй! Есть кто-нибудь? С вами говорят из шлюза!
На экране был виден акселератор, за ним – пустое кресло, а дальше – уже мутно – стеллажи с приборами. Людей не было.
Набрав номер машинного отделения, Сэм вновь поговорил с пустотой.
Такими же безлюдными оказались и остальные помещения корабля. В ответ на свои настойчивые вызовы Сэм слышал лишь эхо собственного голоса и все более убеждался в том, что их пациент был единственным человеком, прилетевшим на этом корабле…
Спускаясь по лестнице, Сэм отметил, что количество стоявших поодаль автомобилей увеличилось. И тут же до него донесся многократно усиленный динамиком голос вышедшего вперед полицейского:
– Доктор Бертолли? Вас вызывает госпиталь! Вас вызывает госпиталь! Сейчас вам доставят аппарат!
Сэм помахал рукой, показывая, что все слышал и понял – а потом, ступив на землю и сняв с плеча тяжелую сумку, зашагал к телефону, поблескивающему на полпути между кораблем и полицейским.
– Ну, что наш больной? – вернувшись, спросил он у Ниты.
– Не танцует и, кажется, не рвется… Очень слабый пульс. Температура без изменений. Может, ввести что-то жаропонижающее? Или антибиотики?
– Подождите, Нита: я должен переговорить с госпиталем.
На маленьком экране, разделенном вертикальной полоской на две равные части, появились незнакомый седой мужчина внушительного вида и перепуганный Мак-Кей, глава отдела тропической медицины – тот самый Мак-Кей, под руководством которого была в свое время разработана методика лечения пахиакрии Тофольма.
– Доктор Бертолли, мы уже слышали о человеке с корабля, – с ходу начал Мак-Кей. – А это профессор Чейбл из Всемирного центра здоровья. Будьте добры, покажите нам своего пациента.
– Разумеется, сэр. – Сэм развернул аппарат таким образом, чтобы лежавший без сознания астронавт, а также показания регистрирующего устройства попали в объектив передающей камеры. Спустя некоторое время он продемонстрировал и записку больного.
– Вы убеждены в том, что на корабле никого больше нет? – спросил Чейбл.
– Не совсем – ведь мне не удалось попасть внутрь… Но обзвонив все, что было можно, я не обнаружил там никого – ни живого, ни мертвого.
– Вы не смогли открыть дверь?
– Не смог, сэр. По всей видимости, отключено управление.
– Понятно, – кивнул Чейбл. – Оно ведь работало, когда этот человек выходил? Значит, он сам и отключил его. А потом, на всякий случай, предупредил нас об опасности еще и запиской… Полагаю, что у нас предостаточно оснований немедленно подвергнуть корабль карантину, загерметизировав его и обеспечив внешнюю стерилизацию. Никто не приблизится к нему, пока не будет выяснено, что это за болезнь.
– Отвезите больного в госпиталь, – продолжил МакКей. – Все, кто находился в палате строгого карантина, уже переведены в другие места.
– Не дать ли ему сейчас каких-то лекарств, сэр?
– Лекарств? Пожалуй… Даже если эта инфекция – что-то неведомое, способы ее воздействия на организм не бесчисленны… Смело угощайте его аспирином и такими антибиотиками, как…
– Мегациллин?
– Вот-вот.
– Хорошо, сэр. Мы выезжаем через несколько минут…
Экранное изображение еще не успело исчезнуть, а Нита уже приготовила все необходимое для инъекций, которые тут же и были сделаны.
Задним ходом подъехал Келлер, и, пока Сэм возился с каталкой, в небе появились вертолеты. Очевидно, они были подняты в воздух еще до телефонного разговора и теперь, когда поступило соответствующее распоряжение, лишь приблизились.
Два вертолета, медленно покружив, скрылись за корпусом корабля. Спустя мгновение оттуда донесся странный рев и повалили густые клубы черного дыма.
– Что это? – вскрикнула Нита.
– Огнеметы. Чтобы инфекция не распространилась, должен быть обработан каждый дюйм корпуса корабля и окружающего грунта.
…Повернувшись назад, чтобы закрыть дверцу, Сэм увидел скворца, волочившего по земле крыло. Бедолагу, вероятно, чем-то ранило… Неподалеку, с разинутым клювом неподвижно замерев на боку, лежала еще одна птица.
Глава 3На этот раз Келлер превзошел самого себя. Он знал, что больной крайне плох и что от того, как быстро они доберутся до госпиталя, зависит очень многое. Но не эти – при всей их важности – мотивы были для него решающими…
Едва взвыл турбодвигатель, как полиция полностью перекрыла все движение, обеспечив Келлеру беспрепятственный проезд по шоссе.
Нещадно швырнув стрелку спидометра за отметку «100», он полетел по самой середине бетонной дороги. Слева и справа над ним почтительно стрекотали два бело-зеленых полицейских вертолета, а еще один на предельно малой высоте летел впереди. И этот последний, поблескивающий объективами камер, не давал Келлеру забыть о том, что весь мир, прильнув сейчас к экранам своих телевизоров, смотрит на него!
На Флашинг-Медоуз, сжав покрепче руль, он повернул, не сбавляя скорости, и представил, как эффектно должны выглядеть свежепрочерченные черные дуги на светлой поверхности шоссе. О телевидение!..
В машине умирал человек, жаропонижающее почти нормализовало температуру, но пульс все слабел и слабел.
Сэм направил на грудь пациента ультрафиолетовый луч, надеясь прочитать хоть что-то в его невидимой медицинской карте, но ужасные фурункулы сделали это невозможным.
– Чем еще мы можем помочь ему? – с отчаянием спросила Нита.
– Мы сделали все, что в наших силах… И больше сделать ничего нельзя, пока неизвестен механизм самой болезни… – Сэм смотрел на напряженное лицо и дрожавшие руки молодой женщины, еще не знакомой с холодным дыханием смерти. – Хотя подождите… Кое-что сделать можно… И вы с этим справитесь лучше, чем я… – Он вытащил из-под сиденья небольшую коробку и вскрыл ее. – Ведь вашему отделу непременно потребуются анализы крови, слюны и фурункулезного гноя, не так ли?
– Конечно! – Нита энергично выпрямилась. – И я займусь этим сейчас же! Не нужно будет терять времени по прибытии!
Ее проворные руки занялись делом, и Сэм, понимая, как необходима для нее именно такая работа, именно в такой момент, помогать не спешил. Откинувшись на спинку сиденья и раскачиваясь в такт движению бешено несущейся машины, он вслушивался в хриплое дыхание пациента, перекрывавшее шум воздухоочистителей.
Когда Нита взяла наконец все пробы, над каталкой был установлен кислородный тент с фильтрующим выходным отверстием.
– Это сведет на нет возможность заражения, – пояснил Сэм, – и слегка разгрузит сердце.
Гидропривод бесшумно распахнул задние дверцы перед платформой приемного отделения.
Моя помощь не нужна? – раздался голос Келлера.
– Спасибо, дружище, мы уж как-нибудь сами… Кстати, не вздумай выходить! Сейчас сюда придут дезинфекторы!
– Слушаюсь и повинуюсь… – смиренно ответил динамик.
Пока Сэм вез больного к лифту, а Нита, бежавшая рядом, тревожно поглядывала на пациента и на показания регистрирующего устройства, к их машине уже подошли люди в глухих пластиковых костюмах с большими резервуарами за спиной и длинными распылительными трубками в руках. Возглавлял группу сам Мак-Кей, шеф отдела тропической медицины.
«Внимание – дистанционное управление», – сообщил металлический голос, как только каталка въехала в кабину лифта. Двери закрылись…
Коридор шестидесятого этажа тоже был пуст, а все двери плотно закрыты, как и надлежало в таких случаях. Скоро вслед за ними сюда поднимутся дезинфекторы…
Бесшумно отъехала первая из массивных дверей карантинной палаты и так же бесшумно вернулась на свое место после того, как они шагнули внутрь. Открылась вторая дверь.
– Так… Сейчас уложим его на кровать, и вы сможете отправить пробы в лабораторию…
Сэм почувствовал облегчение. Конечно, он все еще отвечал за состояние своего пациента, но скоро, с минуты на минуту, часть ответственности ляжет на других врачей. И если бедняге суждено умереть, виноват в этом будет не только Сэм Бертолли… Ему стало стыдно за свои мысли. :
Пока Нита укладывала пробы в пневмопочтовые капсулы, Сэм подошел к столику с разложенными на нем регистрирующими приборами и взял в руки небольшую, похожую на картофельную кожуру, черную пластину, в которой были объединены тонометр и термометр. Прикрепив прибор с помощью хирургического клея к запястью больного, Сэм повернулся к монитору. Показания были более чем плохи… Оставалось включить электрокардиограф, энцефалограф, анализатор крови и – ждать, что там, наверху, решат…
Коротко пискнул сигнал, и на экране появилось лицо доктора Гаспарда.
– Точного диагноза пока нет, Бертолли, – сказал он. – Мы имеем дело с совершенно неизвестной болезнью – вот единственное, в чем никто не сомневается. Да, еще… Пациент опознан Космической комиссией как второй пилот «Перикла» Ренд. Сейчас вам покажут его медицинскую карту.
– Хорошо… Будут ли какие-то указания по лечению?
– Нет. Ничего нового, во всяком случае. Продолжайте поддерживать его в прежнем состоянии…
Голос был заглушен резким сигналом тревоги. На экране монитора мигали красные буквы – «ЭКГ».
– Фибрилляция! – крикнул Гаспард, когда Сэм уже выхватил из распахнутого шкафа коронарный стимулятор.
Сердечная мышца Ренда не сокращалась, как ей положено, а конвульсивно дергалась, как раненый зверь.
Два довольно сильных электрических разряда уняли беспорядочные толчки. После короткой паузы сердце заработало, но теперь слишком вяло.
Сэм повернулся к шкафу и увидел, что Нита уже достает кардиостимулятор.
– Это? – спросила она.
Сэм кивнул.
Сделав широкий разрез грудной клетки, он осторожно ввел туда два проводочка и, когда фибрилляция возобновилась, включил мотор.
За спиной Сэма тихо загудело, и энергия, заменившая нервные импульсы, заставила сердце биться вновь – теперь уже в навязанном ему ритме – биться и гнать кровь по артериям лежащего без сознания Ренда.
Однако это было началом конца. Жизнь астронавта угасала, надежда на его спасение уже умерла, и в чудо никто не верил.
Сэм и ассистировавшая ему Нита делали все, что могли, – но тщетно. Антибиотики не действовали на таинственный микроорганизм, и болезнь развивалась с устрашающей быстротой. Едва ли не все органы были в большей или меньшей степени поражены ею. Почечная недостаточность и некроз подталкивали человека к уже совсем близкой роковой черте…
Сэм не смотрел на экран и пропустил этот момент. Усталый голос Гаспарда заставил его вздрогнуть.
– Энцефалограф чертит прямую, доктор… Я благодарю вас и коллегу Мендель, вы сделали все возможное… Ему ничем нельзя было помочь…
Экран потух. Сэм выключил один за другим приборы, теперь уже бесполезные, и тупо уставился на мертвого человека. Несколько секунд понадобилось ему для того, чтобы стряхнуть с себя оцепенение, несколько бесконечно долгих секунд… Пациент мертв – и это непоправимо. Надо жить дальше…
– Здесь мы больше не нужны, – сказал он Ните, беря ее под руку и уводя подальше от кровати.
Она не спускала глаз с лица умершего, пока Сэм не накрыл его простыней.
– А теперь – в дезинфекционную камеру, доктор! – энергично скомандовал он. – Со всем, что на вас, включая обувь и нижнее белье, придется распрощаться. Контейнер для сжигания вы обнаружите там же. Ну и – как следует помыться… На стене висит инструкция, если возникнут какие-то вопросы…
Стаскивая на ходу перчатки, Нита направилась к двери.
– Нет, – сказала она, внезапно остановившись. – Вы контактировали с ним гораздо больше и первым должны…
– Мне надо еще кое-что сделать, – ответил Сэм, жестом подгоняя ее.
…Когда Нита появилась вновь, одетая в стерильный балахон и обутая в хлопчатобумажные тапочки, палата была совершенно другой. На кровати не было даже матраса. Исчез и Ренд.
Сэм, поймав ее вопросительный взгляд, кивнул на квадратную дверь из нержавеющей стали.
– Велели поместить его туда. Что-то вроде морга. Тело замораживается жидким азотом. Это, конечно, усложнит вскрытие, но так решили наверху. Впрочем, что я тут рассказываю – вы ведь работаете в патологии и все прекрасно знаете… Нита, подежурьте тут, пока я помоюсь! Кстати… Мы не выйдем отсюда, пока не получим разрешения.
Нита с наслаждением опустилась в кресло. Только сейчас она поняла, как сильно устала за эти несколько часов.
Вошедший Сэм застал ее все в той же расслабленной позе. Он сразу подошел к шкафу и извлек оттуда два регистрирующих браслета.
– Нам следовало сделать это раньше, Нита. Потому что, если… если мы заразились… то лучше об этом узнать сразу…
Протянув ей один из браслетов, Сэм подошел к полке с лекарствами и взял небольшую, наполненную прозрачной жидкостью бутылку.
– Строго по предписанию врача! – подняв вверх указательный палец, сказал он. – Ну-ка, что у меня в руке?
– С 2Н 5ОН.
– Правильно! Это действительно этиловый спирт! По-моему, мы оба ходили в одну и ту же школу… Имеется, конечно, множество вариантов использования этого универсального растворителя, но, учитывая потребность в безотлагательном лечении, я выбираю самый простой и эффективный из них!
– Субкраниальную инъекцию?
– Ну зачем же так грубо…
Сэм достал из холодильника банку апельсинового сока и, смешав его со спиртом в пропорции один к одному, разлил полученный продукт в две большие мензурки.
Они улыбнулись друг другу и сделали несколько глотков, стараясь не глядеть на блестящую квадратную дверь, но думая только о ней. А потом уселись у окна. Уже смеркалось, и между темными силуэтами зданий проглядывало догорающее небо.
– Никак не вспомнить… – пробормотал Сэм, глядя перед собой невидящим взором.
– О чем вы? Разве можно было спасти его?
– Да нет, с беднягой Рендом это не связано – непосредственно, во всяком случае. Что-то касающееся корабля… Я видел это перед тем, как мы уехали…
– Подождите. Перед тем, как мы уехали, ничего особенного, насколько я помню, не произошло. Ну, прилетели эти вертолеты…
– Вот-вот, что-то связанное с ними! – Тут он резко вскочил, выплеснув содержимое мензурки на пол. – Нет! Не вертолеты, а птицы! Вы помните этих птиц?
– К сожалению, я не…
– Птиц, находившихся рядом с кораблем! Закрывая дверцу машины, я увидел на земле несколько покалеченных скворцов и решил, что они пострадали в момент посадки «Перикла». Но ведь их не было, когда мы приехали туда! Значит… – Не договорив, он бросился к телефону.
Профессор Чейбл, ради разговора с Сэмом прервавший совещание, слушал молча, и только складка над его переносицей делалась все глубже и глубже.
– Нет, доктор, я впервые слышу об этих птицах. Вы полагаете, здесь существует какая-то связь?
– Мне бы очень хотелось, чтоб ее не было.
– Там у них уже все оцеплено… Я, конечно, немедленно пошлю своих людей взглянуть на птиц, а вы, Бертолли, независимо от результатов их наблюдений, непременно подайте свой рапорт! К тому времени… Одну минуточку! – Чейбл отвернулся, чтобы с кем-то переговорить. Вскоре он уже вертел в руке пачку фотоснимков. – Только что из-под микроскопа, Бертолли! Обнаружен микроорганизм, во многом напоминающий вирус оспы.
– Оспа?! Но ведь симптомы…
– Не те, понятно. Потому что в его строении есть поразительные особенности… А потому, Бертолли, я попросил бы вас, а также доктора Мендель помочь мне разобраться в этой чертовщине…
Нита, уже давно стоявшая за спиной Сэма, ответила за обоих:
– Конечно, профессор. Мы сделаем все, что будет в наших силах.
– Ваш карантин продлится до окончательного выяснения природы этой таинственной болезни, и раз уж у вас под рукой Ренд…
– Мы готовы произвести вскрытие, профессор, – ответил на этот раз Сэм. – Не стоит подвергать риску заражения других людей.
– Вообще-то такими вещами должен заниматься Центр здоровья, но, учитывая особые обстоятельства…
– Да, конечно, мы это сделаем сами… Будет ли вестись запись?
– Разумеется. Мы будем записывать все – от первой до последней минуты…
Даже с помощью ультразвукового скальпеля анатомировать замороженный труп Ренда оказалось делом нелегким. К тому же они переоценили свою профессиональную невозмутимость.
Теперь стало окончательно ясно, что недавние попытки спасти этого человека были совершенной нелепостью. Бесчисленные каверны, кисты и язвы изъели почти все.
Сэм занимался собственно секцией, в то время как Нита подготавливала мазки и тонкие срезы тканей для немедленной отправки в лабораторию.
Их потревожили всего раз. Профессор Чейбл сообщил, что неподалеку от корабля обнаружены мертвые птицы – множество скворцов и одна чайка – и что все они доставлены в лабораторию Всемирного центра здоровья.
Когда все инструменты были тщательнейшим образом простерилизованы, уже начались новые сутки.
Нита, вернувшаяся из дезинфекционной камеры с обвязанной полотенцем головой, застала Сэма за разглядыванием фотоснимков.
– Вот, посмотрите… – сказал он. – Только что прислали из лаборатории. На телах мертвых птиц обнаружены язвы.
– Нет! Этого не может быть!
– А вот как выглядит вирус… – Сэм протянул ей другой снимок. – Он идентичен вирусу Ренда.
Медленно опустившись на кушетку, Нита подобрала под себя ноги. В халате, едва прикрывавшем колени, без обычной косметики на лице, она была теперь просто привлекательной женщиной, а никаким не врачом…
– Вы хотите сказать, что…
– Ничего, – мягко перебил Сэм. – Ничего здесь пока что не ясно. Вопросы, вопросы, вопросы… Почему, например, корабль так долго был на Юпитере? И как так вышло, что вернулся один только Ренд? При каких обстоятельствах он подхватил эту болезнь? А птицы? Как это перекинулось на них? И отчего, если уж вирус настолько свиреп, что птицы умирают, едва соприкоснувшись с ним, отчего мы с вами еще… э-э… не заболели…
Тут же пожалев о сказанном, он умолк. Нита сидела неподвижно, склонив голову набок и закрыв глаза. Представив, что эти глаза наполняются сейчас слезами, Сэм порывисто взял ее руку в свою и сразу же почувствовал ответное пожатие. Нита откинулась назад – снимок, который она до сих пор сжимала, упал на пол, – и он наконец понял, что она спит.
Укрыв ее пледом, выключив свет и приготовив себе новую порцию спиртово-апельсинового коктейля, Сэм устроился на одной из кроватей и принялся размышлять. Что же это за чума такая?.. Круговорот мыслей, так или иначе связанных с этим вопросом, в конце концов убаюкал его…
Проснувшись, Сэм увидел освещенную ярким солнцем пустую кушетку. Он поднес к глазам регистрирующий браслет. Все было по-прежнему в норме.
– Вы намерены спать до конца жизни? – донесся из кухни голос Ниты, и что-то загремело. – Уже полседьмого!
Она вошла с чашкой кофе для него. Волосы были туго перевязаны на затылке, а губы слегка тронуты помадой. В ней было сходство с начинающимся летним денечком…
– Я хотела связаться с Центром, но решила подождать, пока вы проснетесь, – сказала Нита и повернулась к телефону.
– Потом! Потом! – закричал Сэм с шутливым испугом. – До завтрака – никаких центров! Если, конечно, у вас там действительно завтрак…
– Искуснейшего приготовления, сэр! С использованием натуральнейших сосисок и отборных яиц! Ручная работа!
– Где же, где это чудо?!
Словно заранее сговорившись, они оба старались подольше не подпускать к себе окружающий мир с его проблемами. Сейчас не существовало ничего – только они, завтракавшие на головокружительной высоте в лучах утреннего солнца.
Налив еще по чашечке кофе, они пили, смакуя и поглядывая то на безоблачное небо, то на простирающийся перед ними город.
– Вы давно в Нью-Йорке? – спросила Нита.
– Угу… – кивнул Сэм. – Если не считать девяти лет службы в войсках ООН – всю жизнь.
– Девять лет? Ого! Я сразу подумала, что вы немножко… ну… – Она сконфуженно смолкла.
Сэм рассмеялся.
– Немножко староват для интерна, да? Пожалуй, вы правы!
– Я не то хотела сказать…
– Бросьте, Нита! Действительно, было время, когда я чувствовал себя переростком и здорово переживал по этому поводу… Но с тех пор моя шкура основательно задубела. Стыдиться того, что столько лет отдано армии? Но мне это нравилось, и я даже успел дослужиться до капитана, прежде чем решил уволиться!
– Была какая-то особая причина?
– Безусловно. Но подсознательно я был уже готов к этому… Видите ли, там у нас был прекрасный врач, он же мой лучший друг – Том. И однажды я с удивлением обнаружил, что в его работе гораздо больше смысла, чем в моей. Том никогда не агитировал меня – он просто отвечал на все идиотские вопросы и позволял мне присутствовать при операциях… Окончательное же решение я принял после того, как пришлось побывать в одной тибетской деревушке. Наш десант, заброшенный туда, должен был помешать столкновению индийцев с китайцами… Я впервые увидел такую нищету и столько больных людей вместе – и подумал: почему той единственной вещью, которую мы принесли сюда, оказалась винтовка?..
Рассказ Сэма был прерван осиным жужжанием телефона.
На экране появился Мак-Кей. Мешки под его глазами красноречиво свидетельствовали о том, что он, как и весь отдел тропической медицины, работал ночь напролет.
– Как чувствуете себя? – резким тоном спросил МакКей. – Нет ли каких-то симптомов?
Сэм взглянул на свой регистратор, потом – на регистратор Ниты.
– Все в норме, сэр. Ничего подозрительного… Не было ли за это время случаев заболевания?
– Ни одного. В контакте-то с Рендом были только вы двое… – Закрыв глаза, он принялся растирать свой лоб. – Ни единого случая заболевания болезнью Ренда – по крайней мере, у людей…
– А что птицы?
– Да, о птицах… Зафиксирован мор. Центр здоровья уже передал по радио предупреждение о том, чтобы люди не прикасались к больным или мертвым птицам и немедленно сообщали в полицию о фактах обнаружения таковых.
– Заражены ли другие животные? – спросила Нита.
– Нет, пока только птицы – и на том спасибо… И то, что вы в порядке, – тоже обнадеживает. Если вдруг обнаружите что-то необычное, немедленно дайте знать. Всего доброго. – Мак-Кей положил трубку…
– Кофе остыл. Сейчас подогрею, – глотнув из своей чашки, сказала Нита и открыла микроволновую печь. – Странная какая-то болезнь… Неправильная…
– Вас это удивляет? А разве не следовало ожидать, что болезнь, привезенная из космоса, будет чуждой для нас?
– Новой – может быть, но никак не чуждой. Ведь каким бы диковинным ни был этот вирус – воздействовать на организм он может лишь строго ограниченным числом способов! Совершенно чуждое не смогло бы повредить человеку. Скажем, грибок, которого интересует жизнь только кремниевой природы…
