Текст книги "Жертва"
Автор книги: Гарольд Карлтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 42 страниц)
– О, Марчелла! – восхищенно воскликнула Ида. – У тебя самый красивый сыночек в округе, а дочь будет еще прелестнее, – уверенным тоном заявила Ида.
Этот разговор состоялся накануне Рождества 1971 года, когда Марчелла сидела на выцветшей софе в гостиной у матери. И как это произошло, что она снова забеременела? А может, ей просто захотелось, чтобы у Марка был братик или сестричка? Или, может быть, это был день, когда она, перестав считать себя писательницей, думала о себе как о. безнадежной бездари, которая лишь тешила себя тем, что является великой писательницей. Скорее всего, она забеременела в один из тех дней, когда, находясь в состоянии какой-то депрессий, не побеспокоилась воспользоваться своим обычным противозачаточным средством – пенной жидкостью.
– Наверное, ты рада тому, что снова забеременела? – поинтересовалась Ида. – Но что случилось? – спросила она, внимательно глядя на дочь. – Ты сидишь такая безучастная ко всему, как будто бы тебе все абсолютно безразлично. Может, ты заболела?
– Со мною все в порядке, мама, – спокойно ответила Марчелла, наблюдая за играющим на ковре в гостиной матери Марком. – Я просто не… – не закончив фразу, остановилась она. Сейчас она отчетливо видела перед собой лицо Иды. Чем можно было объяснить такой калейдоскоп чувств, отразившийся на ее лице: разочарование, гордость и негодование? Теперь она поняла, почему так тянула со своим сообщением о беременности. – Ты счастлива, мама, только потому, что твоя дочь идет по проторенной колее, – наконец сказала Марчелла. – Тебе очень нравится, что я такая же, как и все обычные женщины…
Недовольно ворча и тряся головой, Ида спросила:
– По-твоему, Марчелла, быть обычной женщиной – грех? Что плохого в том, чтобы иметь прекрасную семью, где все любят друг друга? Ты никогда не задумывалась над тем, что ты, может быть, и есть одна из тех обычных женщин?
– Боже упаси! – ответила Марчелла.
Эта беременность разительно отличалась от предыдущей, когда Марчелла носила Марка. Марчелла не относилась к предстоящему рождению ребенка как к чему-то особенному. На этот раз она не вдавалась в глубокие размышления по поводу того, какой у нее родится ребенок. Несмотря на известные женские приметы, когда живот во время беременности торчит горкой вперед либо круглый, у Марчеллы вовсе не было никакой уверенности в том, что у нее родится девочка. Гарри очень хотел назвать девочку Шейлой. Но Марчелле не нравилось это имя, и она больше склонялась к имени Соня, которое, на ее взгляд, подходило для любой шикарной женщины.
Соня родилась в июне, после десяти часов болезненных схваток, которые пришлось выдержать Марчелле. Тогда Марчелла поклялась, что это будет ее последний ребенок.
– Боль быстро забывается, – твердила Ида. Но эта боль приобрела слишком затяжной характер, чтобы ее можно было так легко и просто забыть. Боль была настолько сильной, что Марчелла, впав в какое-то оцепенение, стала просить чего-нибудь болеутоляющего. Когда наконец роды кончились и рядом с ней положили крохотную дочурку, Марчелла вдруг почувствовала к ней какой-то бешеный любовный порыв. И как она только могла так долго не выпускать на свет маленькое чудо? Девочка родилась просто превосходной: миленькая, без единого красного пятнышка, с которыми обычно рождаются все младенцы. Длинные, темные ресницы оттеняли гладкую кожу на пухлых щечках. Даже спустя много лет Марчелла рассказывала своей дочери о том, что она была прекрасна с самого момента рождения. Гарри с первого взгляда полюбил свою дочь. Соня была папиной дочкой, а Марк был маминым сынком.
Когда Марчелла принесла ребенка домой, она тут же расстроилась из-за того, что девочка не желала сосать материнскую грудь.
– Она выплевывает мою грудь! – жаловалась Марчелла матери по телефону.
– Попробуй накормить ее детским питанием, – посоветовала Ида. – Некоторые дети предпочитают его материнскому молоку. Я сейчас подъеду.
Соня жадно высасывала смесь из бутылочки, а Марчелла, склонившись над младенцем, с удивлением спрашивала стоявших рядом Гарри и Иду:
– Почему она не хочет сосать мою грудь?
– Ну не расстраивайся так сильно, – похлопывая по плечу, успокаивала ее Ида. – Некоторые детишки не так легко поддаются кормлению.
Расстраивая Марчеллу с первых дней своей жизни, это маленькое существо как бы потихоньку начинало развязывать невидимую войну между матерью и дочерью.
Когда Марка познакомили с его сестричкой, он потянулся, чтобы поцеловать маленькую ручку новорожденной, не выразив при этом ни малейшего сожаления или ревности.
– Это замечательно, милый, – говорила ему Марчелла. – Я хочу, чтобы ты присматривал за ней. Будь ее старшим братом и надежным другом.
С серьезным видом рассматривая через решетчатую кроватку премилое лицо своей сестренки, Марк, утвердительно покачав головой, согласился с матерью.
Однажды в воскресенье, когда Соне, взращенной на искусственном кормлении, исполнилось пять месяцев, Марчелла, оказавшись в доме своих родителей, демонстрировала отцу, как Марк, реагирует на музыку, которую он слушал по каналу «ФМ-радио». В возрасте всего двух лет он уже наслаждался музыкой и проявлял тонкий музыкальный слух, размахивая руками и подпрыгивая в такт музыке.
– Уверяю тебя, этот дар перешел к нему по наследству от прабабушки, – заверил ее довольный Альдо. – Какой у нее был голос! Она могла по праву занять достойное место на сцене «Ла Скала». Может, хоть Марк станет музыкантом. Дай мне слово, что, если так и случится, он будет выступать под фамилией Балдуччи.
– Как это может случится, папа? – с восхищением глядя на отца, спросила Марчелла. – Ведь его фамилия Уинтон. Я обещаю тебе, что, если когда-нибудь напечатают мои рассказы, я выпущу их под именем Марчелла Балдуччи-Уинтон.
– О каких рассказах идет речь? – вопросительно глядя на нее, спросила Ида.
Гарри, державший на руках Соню, тоже перевел свой взгляд на Марчеллу.
– Покажи своей маме рассказ о том священнике, который венчал нас, Марч, – посоветовал Гарри. – Он наверняка ей понравится!
– Ты написала рассказ об отце Кармелло? – спросила Ида. – Дай мне его почитать, Марчелла!
Марчелла, грозно взглянув на Гарри, произнесла:
– Он шутит, мам.
– Да нет, вовсе не шучу, – настойчиво повторил Гарри, посмеиваясь. – Вам, Ида, стоит почитать о том, до чего докатился святой отец!
– Ты хочешь сказать, Марчелла, нет, этого не может быть!.. – Остановившись возле Марчеллы со стопкой посуды, Ида сказала: – Женщине, имеющей двоих детей, писать о такой гадости?
Послышался тяжелый вздох Марчеллы.
– Послушайте, вы, – произнесла она, оглядывая всех собравшихся в доме родственников. – Я все равно стану писательницей, даже если на опубликование хотя бы одной моей книги уйдет целая жизнь! Некоторые рассказы будут весьма романтическими, другие сексуальными, а что тут такого! Вы хоть когда-нибудь читали последние публикации?
– Я не желаю этого читать! – воскликнула Ида. – Мир просто сошел с ума. Эти хиппи и вообще все как будто помешались на сексе!
Под впечатлением разговора с матерью и Гарри Марчелла написала новый рассказ о том, как сексуально неудовлетворенная женщина, посетив рынок, отдалась продавцу прямо у мясного прилавка. Произошедший с Марчеллой на рынке случай был практически без изменений перенесен в рассказ, дополненный очень пикантными подробностями интимной близости, которую она испытала тогда с Анджело. Атмосфера начала семидесятых годов располагала к тому, чтобы описанные в романе события были как можно больше приближены к жизни. На этот раз она послала свой рассказ в журнал «Космополитэн», уверенная в том, что читатели по достоинству оценят натурализм и юмор написанного ею рассказа.
Обычно почту приносили в промежуток времени, когда Гарри был на работе, а по субботам Марчелла сама бегала вниз проверить почту в то время, как ее муж принимал в ванной душ. Письмо из редакции «Космополитэн» прибыло через месяц. Когда она, распечатав конверт, обнаружила в нем даже неразвернутые и непрочитанные страницы своего романа, из ее груди вырвался вздох разочарования. Как она привыкла к этой ненавистной формулировке отказа, всегда начинавшийся словами «Редакция сожалеет…», без какого-либо намека на похвалу.
– Может, я опять погорячилась? – громко крикнула Марчелла на всю кухню. – Неужели я не заслуживаю более приличного ответа? Неужели все, что я пишу, – сплошная ерунда?
Но лежавшая на столе полоска бумаги не отвечала, а говорила лишь о том, что редакция не нуждается в рассказах такого рода.
Апрель 1973 года
Стояла весна, и Гарри небрежной походкой направлялся на свидание с Глорией для того, чтобы за ленчем отпраздновать свое второе повышение по службе на восемнадцатый месяц пребывания в фирме. Он чувствовал себя совершенно другим человеком, когда каждое утро, пройдя три квартала, добирался до подземки. Оставляя позади свои сомнения, несбывшиеся надежды и имидж неразговорчивого мужа, он, надев маску самоуверенного человека, направлялся туда, где отчетливо знал свои обязанности. И если он правильно рассчитал все ходы, то Глория, по его предположениям, должна была помочь ему заработать миллион долларов! Иногда, когда у него не было сил ехать в переполненном вагоне метро, он останавливал такси и тогда, заплатив всего лишь два доллара за транспортные услуги, чувствовал себя комфортно на протяжении целого дня. К тому времени, когда он добрался до Уолл-стрит, где находилось любимое Глорией кафе «Брассери», он чувствовал себя элегантным эстетом.
Быстро продвигаясь по служебной лестнице, Гарри намеренно умалчивал об этом дома, не желая делиться своими успехами с Марчеллой, найдя в лице Глории лучшего для обсуждения своей карьеры сподвижника. Гарри интуитивно чувствовал запросы рынка и, кроме того, считал он тоже неплохо. Но только благодаря Глории он, так быстро пройдя стажерский курс, добился должности помощника управляющего отделом по изучению потребностей рынка. Немаловажное значение сыграли и личные качества Глории, которая ни на минуту не теряла Гарри из виду.
В настоящий момент они держали свои свидания в строгом секрете, никто в фирме не должен был знать об их дружеской связи. Глория охотно спешила ему на помощь, сообщая Гарри о том, к какому директору лучше всего обращаться для того, чтобы занять только что освободившееся хорошее местечко. Специфика ее работы, состоявшая в постоянном общении с другими подразделениями фирмы, давала ей возможность быть в курсе всех дел различных отделов, поэтому она раньше других знала обо всех увольнениях, отставках и перемещениях сотрудников по службе. Она досконально знала иерархию корпорации, держала в секрете дела фирмы и старательно рядилась в одежды, которые помогали ей создавать неповторимый имидж очень сексуальной женщины. Это была та хорошо известная всем Глория, которую некоторые сотрудники даже побаивались. Тогда, при первой их беседе с Гарри, она призналась, что хотела бы подружиться с каким-нибудь очень целеустремленным в делах карьеры парнем. И сейчас она делилась с ним своими знаниями о том, как нужно действовать и вести дела в офисе, чтобы добиться успехов в карьере.
– Когда молодой, честолюбивый парень приходит в офис к новому боссу и начинает его о чем-то просить, – объясняла она, – боссу это нравится. Даже если у парня очень большие запросы, боссу непременно захочется, чтобы этот парень работал у него. Понимаешь, вся хитрость в том, чтобы стать толстокожим и не пугаться никаких трудностей.
– Это как раз про меня, потому что я никогда ничего не боялся, – похвалился Гарри.
– Фантастика! – выдала Глория один из своих самых громких комплиментов с таким взглядом, при котором ему всегда хотелось нравиться ей еще больше.
– И хочешь знать почему? – поинтересовался он у нее. – Потому что четыре года назад я считал себя никому не нужным человеком. Я правильно поступил, что женился, но тогда я был, как мертвец. А сейчас я снова ожил. Глория, я никогда не думал, что работать на Уолл-стрит так интересно!
А сейчас он был помощником управляющего целого отдела!
– Дай слово, что ты обратишься только ко мне, если тебе когда-нибудь понадобится секретарша, – улыбнулась Глория. – Только прошу не злоупотреблять моими возможностями!
После этого они чокнулись бокалами шампанского.
– Это просто восхитительно, что ты мне помогаешь, – сказал он ей в конце ленча. – Если бы не ты, я вряд ли добился таких успехов.
Тихонечко ударив Гарри по коленке под скатертью, Глория рассмеялась:
– Я знала, что буду нужна тебе.
– Да, да, ты действительно мне нужна, – сказал Гарри.
– А что она, не помогает тебе? – спросила Глория. Встретив вопросительный взгляд своей собеседницы, Гарри недоуменно пожал плечами.
– Ну разве можно ее сравнить с тобой, Глория? Ее совершенно не волнует моя карьера. Она вся поглощена заботами о детях и написанием своих книг. Деньги для нее не имеют никакого значения.
– Ну, да это до тех пор, пока ты их приносишь, – закончила за него фразу Глория. Улыбнувшись, она продолжила: – Слушай, парень, я хорошо знакома с таким типом женщин. Они смущаются при виде денег, но тратят их не меньше других женщин. А как она отреагировала на то, что ты стал помощником управляющего?
Глядя на нее своими честными, ярко-голубыми глазами, он сообщил ей:
– Моя жена пока ни о чем не знает, Глория. Мне очень хотелось сначала отпраздновать свое повышение с тобой.
Подняв бокал шампанского, она сказала:
– Итак, давай отметим это событие. – Отпивая маленькими глотками вино, она не сводила с него своего внимательного взгляда. – Тебе нужно получше одеваться, Гарри, – посоветовала ему Глория. – Мне кажется, ты ежедневно, начиная с самого первого дня нашего знакомства, не снимаешь этот костюм. Если ты будешь выглядеть немного лучше своих коллег, они, сами не зная почему, предпочтут твою кандидатуру всем остальным. Мне бы хотелось видеть тебя в более изящных и дорогих костюмах. Они должны быть полегче и не сковывать тебя, потому что в настоящее время жизненный стиль Уолл-стрит слегка расслабленный, Гарри. Ближе к Жоржу Армани!
– Ну, ты тоже скажешь, Жоржи Армани! – засмеялся он. – Ты знаешь, сколько стоит такой фирменный костюмчик!
– Такой костюмчик будет хорошим применением твоему капиталовложению, – заверила его Глория. – Потратившись на себя, ты выиграешь гораздо больше!
– Но если я начну хорошо одеваться, она же может заметить, – сказал он.
Подняв на него глаза, Глория высказалась:
– Если женщина не любит мужчину, думаешь, она замечает, во что он одет? В костюмы от Сен-Лорана или «Брукс бразерс»? Видела я, как эти жены, заходя в химчистку, держат на расстоянии вытянутой руки костюмы своих мужей, как будто бы от них дурно пахнет!
– Хорошо, – сказал он, пожав ей руку под белой льняной скатертью. – Я, пожалуй, пройдусь с тобой по магазинам поздно вечером…
Прищурившись и задумчиво глядя на него, она начала:
– Я вижу тебя в костюме светло-серого цвета. Будешь в нем смотреться, как голубь, который выделяется среди безликой толпы.
Склонившись над столом, он спросил Глорию:
– Может быть, ты меня поцелуешь ради такого случая?
Оглянувшись по сторонам, она осторожно заметила:
– Успех сильно вскружил тебе голову. Не хватает только того, чтобы кто-нибудь выследил нас и рассказал…
Он первый поцеловал ее, не дав закончить начатую фразу.
– Не понимаю, – начал он, откинувшись на стуле, – когда мы с тобой познакомились, очень многие ребята хотели с тобой подружиться. А ты выбрала меня – почему?
– Я предпочитаю творческий подход во всех делах! – сказала она, пожимая под столом его руку. – Есть своеобразный шарм в том, что женщина подстраховывает мужчину. В тебе я вижу сырой материал. Мне доставляет истинное наслаждение лепить из тебя человека.
– Получается, что я вроде пластилина в твоих руках, – ухмыльнулся он.
Покачав головой, она еще раз подтвердила:
– Да, ты нуждаешься во мне! Рассмеявшись, он признался:
– Вот смешно! Если бы Марчелле сказали о том, что я нуждаюсь в ней, она бы ни за что в это не поверила! Нет, должно быть, ты нашла во мне что-то особенное, Глория.
– Именно это я и хотела сказать, – прошептала она своим детским голоском. Опустив вниз глаза и легонько толкнув его в грудь, она начала: – Видишь, какая я мастерица! Если я направлю тебя в нужное русло, ты действительно начнешь пользоваться накопленными мною знаниями и тем, что мне приходится слышать. Ты удивишься, узнав, что люди говорят в моем присутствии. Они настолько привыкли ко мне, что порой не замечают меня! Я давно решила, что лучше останусь на своем прежнем месте, пока не дождусь нужного мне парня.
Покинув зал и оказавшись в темном вестибюле, они еще раз поцеловались. Отношения их не заходили дальше поцелуев за ленчем. Время от времени она продолжала гладить ногой его ногу, возбуждая его ещё больше при помощи своих рук. Он очень хотел интимной близости с ней, но между ними воцарилось своего рода негласное соглашение о том, что им следует еще немного подождать. Он безусловно хотел ее, но это желание пока не переросло в какую-то безумную взаимную страсть, и их отношения напоминали ровное, спокойное восхождение на гору.
На следующей неделе они поехали покупать Гарри новый костюм. Глория советовала ему выбрать светло-серый, считая, что этот цвет лучше других сможет выигрышно оттенить цвет его лица и волос. Никто до этого не говорил ему о приятном цвете его лица, и никогда раньше ему не приходилось слышать комплименты по поводу своей внешности. Однажды, занимаясь любовью в постели с Марчеллой, он представил, что под ним лежит Глория. Но он также хорошо понимал и то, что этой его фантазии не скоро удастся сбыться.
Любимым автором Марчеллы была Эми Джаггер, рыжеволосая острячка, которую часто можно было увидеть в телепередачах с участием сексопатологов, где она заверяла неудовлетворенных замужней жизнью женщин в том, что ответы на их проблемы можно найти в ее последнем романе. Ее нашумевший роман «Застежки-«молнии», проданный несколько лет назад тиражом в пять миллионов экземпляров, явился предвестником сексуальной революции семидесятых годов. Этот роман описывал судьбу одной одаренной здоровьем женщины по имени Эми, которая всю свою дневную и даже часть ночной жизни посвятила поиску путей достижения наивысших сексуальных удовольствий.
Главная тема ее книг о том, что женщины должны быть более раскрепощенными, приятно возбуждала всех жительниц Америки. Когда эта книга появилась на прилавках супермаркета, Марчелла сунула ее в тележку с бакалейными товарами, купленными в магазине, и два дня подряд с любопытством поглощала страницу за страницей. Сексуальные сцены были настолько близки ее собственным фантазиям, что в первую же ночь после прочтения романа Марчелла получила оргазм от близости с Гарри только благодаря новой книге Эми Джаггер, а не по причине стараний своего мужа. С этого времени Марчелла не пропускала ни одного нового произведения Эми Джаггер. Многие героини романов Эми Джаггер страдали от неудовлетворенности своих желаний, отчего Марчелле становилось еще более одиноко.
Когда Соне исполнилось три года, Марчелла определила своих детей в местный детский сад, а сама поступила на писательские курсы Образовательного центра для взрослых, расположенного в Гринвич-Виллидж. Гарри она сказала, что учится на курсах машинописи и стенографии, и поэтому еженедельно на каждое занятие ей приходилось таскать с собой собственную портативную пишущую машинку.
Новая учительница Марчеллы Нэнси Уорнер была некрасивой полной женщиной. Ей было пятьдесят, и ее постоянное хихиканье иногда перерастало в истерический смех. Вскоре Марчелла стала ее любимой ученицей, которая вслух читала перед всем классом отрывки из своих новых рассказов, выбрасывая те сексуальные сцены, которые было неприлично читать вслух. Работы других студентов были настолько скучными, что из них трудно было выудить что-либо интересное; в основном это были рассказы о семейной жизни, воспоминания детства, и только однажды появился научно-фантастический рассказ, написанный одиноким мужчиной, вечно краснеющим от смущения программистом ЭВМ.
Обычно в перерыве между занятиями Марчелла пила кофе вместе с Нэнси, обсуждая различные писательские новинки.
– Эми Джаггер? – брызгая слюной, повторила Нэнси имя любимой писательницы Марчеллы. – Но это же не настоящая литература, Марчелла. Это же… примитивная мыльная опера.
– «Застежки-«молнии» разошлись тиражом в пять миллионов экземпляров, – напомнила Марчелла Нэнси. – Значит, в ней есть что-то интересное!
– Может быть, поэтому я и не люблю эту писательницу, – проворчала она. – Я в течение долгих лет охотилась за своими издателями с тем, чтобы опубликовали мой роман, получая от них лишь очень вежливые отказы.
– О чем же повествует ваш роман? – поинтересовалась Марчелла.
– Мой роман о том, как талантливая женщина, призвание которой стать знаменитой писательницей, вынуждена всю свою жизнь ухаживать за матерью-инвалидом, – сказала Нэнси. – В конце романа мать умирает, освободив свою дочь от тяжкого ярма, предоставив ей в пятидесятилетнем возрасте полную свободу для творческой деятельности.
– Тема звучит довольно занимательно! – сказала Марчелла, невольно познакомившись с подробностями жизни своей новой учительницы. Бок о бок она вошла вместе с Нэнси в классную комнату. – Мне кажется, я поняла, о чем хочется читать всем женщинам, – сказала она. – Каждой женщине хочется поделиться своими мыслями с другими такими же женщинами и увериться в том, что они не одиноки. Если я возьмусь за написание нового романа, то он будет обо всех моих чаяниях и стремлениях.
– Если ты действительно напишешь такой роман, я обеспечу тебя по-настоящему честной критикой, – пообещала Нэнси.
– Некоторые журналы сейчас печатают по четыре, а то и пять рассказов в номере, – рассказывала Нэнси своим студентам на вечерней лекции. – А теперь прикиньте, реально ли в таких условиях нам прорваться на книжный рынок. – Нэнси очень любила оперировать профессиональными терминами и фразами типа «рынок», «продажа рукописей». Создавалось впечатление, что ее аудитория – сплошные писатели-профессионалы с огромным количеством напечатанных авторских работ. – Мы напишем рассказ специально для какого-нибудь определенного издания. Предложим свои работы и посмотрим, клюнет ли кто-нибудь на них. Марчелла, – обратилась она, – ты должна написать рассказ для журнала «Космополитэн».
Возбужденно шагая домой этим вечером, Марчелла набрасывала в голове план своего нового романа, основанного на событиях, которые недавно произошли с ней в магазине «Бонвит». Молодой человек привлекательной наружности попросил ее помочь выбрать сумку в подарок своей жене. Пока продавщица упаковывала ему купленную сумку, он слегка пофлиртовал с ней, а Марчелла задержалась чуть-чуть у прилавка, поддразнивая его и себя перед тем, как сдержанно распрощаться с незнакомцем. А что, если бы она ответила на его явно проявляющийся к ней интерес? В ее новом романе будут описаны события, которые при желании могли произойти с нею. А почему бы ему не позвонить жене, предупредив ее о том, что он задержится в городе допоздна, а Марчелле не сделать то же самое, предупредив Гарри? В ее рассказе эта парочка, забронировав предназначенный для супружеской четы гостиничный номер, отправилась вверх в лифте, чтобы в уединенном номере провести сладкие часы блаженства. Она донесет до читателя все мельчайшие подробности того вечера: чувственную прохладу атласных покрывал на кровати, прикосновение мужской волосатой груди к нежной женской, ощущения женщины, которую гладят новые мужские руки. Она писала так, будто бы находилась рядом со слитыми воедино любовниками. Проживая сцены описываемых ею событий, она возбудилась так, что даже вспотела. Отправившись в ванную, она, приподняв блузку, стала рассматривать свои вздыбленные соски. «Быстро садись за машинку и излей свой сексуальный порыв на бумагу!» – приказала она себе.
– Марчелла! – крикнула Нэнси Уорнер, встретившись со своей студенткой неделю спустя в столовой учебного центра. Она покраснела до кончиков ушей, возвращая Марчелле работу. – Я возвращаю тебе твою работу без свидетелей, потому что это уж слишком!
Нэнси пребывала в таком сильном смущении, что через минуту у Марчеллы тоже запылали щеки. Хотя она и попыталась убедить себя в том, что не следует относиться серьезно к мнению Нэнси, сейчас она поняла, что очень рассчитывала на ее похвалу.
– Может, мне порвать этот рассказ? – спросила она у Нэнси.
Уставившись на Марчеллу широко открытыми от удивления глазами, Нэнси воскликнула:
– Не смей этого делать! – Затем, перейдя на шепот, она поведала Марчелле: – Невероятно сексуальная история! Я даже пожалела о том, что прочитала ее. Она дала мне понять, как много я потеряла в жизни!
Рассмеявшись, Марчелла постаралась ее утешить:
– Не всегда секс бывает настолько приятным занятием.
– Я тоже так думаю, – быстро согласилась с ней Нэнси. – Рассказ, наверное, является плодом твоих фантазий? Но написано все очень колоритно, Марчелла. Можно просто обалдеть от того, как ты описываешь эти лоснящиеся половые члены! – Поразившись собственной смелости высказываний, она опять залилась краской стыда.
– Но в рассказе говорилось только об одном члене! – возразила Марчелла.
– Да, но к его описанию ты возвращалась слишком уж часто, – утверждала Нэнси. Обмахиваясь бумажными листками, она поинтересовалась: – Ведь это было с тобой, не так ли? – А затем, пронзая Марчеллу почти умоляющим взглядом, она снова спросила: – История написана так правдоподобно, как будто это все было на самом деле! Неужели в действительности существуют такие мужчины, которые пускаются на все, лишь бы доставить женщине наслаждение? Марчелла засмеялась:
– Нэнси, мы же писатели-романисты, не правда ли?
– Ну, тогда получается, что ты еще талантливее, чем я предполагала, – заявила Нэнси. – «Космополитэн» просто уцепится за этот рассказ, потому что это как раз их тема.
– Вы действительно так думаете? – затаив дыхание, спросила Марчелла. – Но мой муж прибьет меня, если его опубликуют.
– Это будет убийством при смягчающих вину обстоятельствах, – успокоила ее Нэнси. – При условии, что описанный в рассказе мужской персонаж является прототипом собственного мужа. – Она вопросительно смотрела на Марчеллу, которая в ответ лишь загадочно улыбалась.
Все студенты отправили свои работы в различные редакции, а Марчелла даже попросила Марка поцеловать конверт на удачу.
По случаю очередного повышения по службе Гарри купил себе новый костюм. Марчелле показалось, что он не очень соответствовал привычному для Гарри стилю одежды, да и тот факт, что он не попросил помочь ему выбрать костюм, тоже навел ее на размышления. Слушая за обеденным столом его разговоры о работе, Марчелла нашла их какими-то нездоровыми, насквозь пронизанными духом соперничества. Даже такие слова, как «убийственный», «акулы», «покончить с конкуренцией», звучали грубо и агрессивно.
В выходные вместе с женой и детьми Гарри отправился подышать свежим воздухом в Центральный парк. Стояла поздняя осень, и Марк наслаждался тем, что пускал кораблики на небольшом озере рядом с Пятой авеню. Марчелле доставляло огромное удовольствие наблюдать за Марком, который терпеливо играл со своей сестрой с видом покровителя и более сведущего в познаниях окружающего мира человека.
Потом Гарри стал играть с Марком в мяч, иногда сильно швыряя его в сына. Изо всех сил Марк старался показать свою радость, но Марчелла догадывалась, что ему не доставляет никакого удовольствия играть с отцом.
Вдруг мячик сильно ударил по щеке малыша, и он, заревев, кинулся к матери.
– Не обязательно так резко ударять по мячу, – сказала Марчелла, обращаясь к Гарри.
– Я хочу вырастить из него мужчину, – попробовал оправдаться Гарри, – а мужчины не должны быть неженками.
Как это было похоже на Гарри! Если уж он в постели не мог проявить к ней хоть немного нежности, то что говорить об обращении с сыном?
Соня сидела, старательно нанизывая бусы на нитку, время от времени проверяя, хорошо ли они смотрятся. Она росла очень серьезной девочкой, а красота ее подчас казалась просто волшебной. Гарри называл ее маленькой принцессой, и она вела себя в соответствии со своим «титулом». Марчелла прилагала максимум усилий, чтобы не обделить вниманием дочь, чувствуя себя немного виноватой за то, что полюбила Марка какой-то безумной любовью на полтора года раньше, чем появилась на свет Соня. Марчелла осознавала, что между ней и Марком существует гораздо более тесная связь.
Когда Гарри называл Соню «моя маленькая принцесса» и «малютка», Марк смотрел на мать, как бы ожидая, что она скажет: «А Марк – маленький мамин сыночек».
Однажды ноябрьским утром зазвонил телефон. Соня тогда болела, и во избежание распространения вируса по квартире Марчелла взялась мыть пол в ванной. На ходу снимая резиновую перчатку, она, схватив и зажав между плечом и ухом телефонную трубку, постаралась освободить от перчатки и вторую руку.
– Это Марчелла Уинтон? С вами говорит Ширлей Ригер, ассистент Элены Фэрел, – раздался голос в трубке. – Мисс Фэрел очень понравился ваш рассказ, и она бы хотела опубликовать его в июльском номере журнала «Космополитэн». У вас есть агент? Вы не сообщили его имя.
– Я? Нет… ну да… Я не знала… – заикаясь, попыталась ответить Марчелла.
– Это ваша первая работа? В вашем письме не было никакой рекомендательной бумаги.
– Да, я не… ну конечно, я… – старательно подбирая слова, пыталась сформулировать свою фразу Марчелла. Она была настолько взволнована неожиданным звонком, что не могла поверить в реальность происходящих событий.
– Хорошо. Сейчас с вами будет разговаривать Элен.
В ожидании разговора с главным редактором журнала Марчелле все-таки удалось снять с себя вторую перчатку. Не успела она бросить ее на пол, как тут же услышала плач Сони. Разрываясь между телефоном, по которому предстояло говорить с редактором «Космополитэна», и плачущей Соней, Марчелла, кинув трубку и быстро сбегав за ребенком, подбежала к телефону, уже с девочкой на руках. Элен Фэрел говорила очень тихим голосом, поэтому Марчелле пришлось сильно прижать трубку к уху.
– …работа требует очень тщательной редакции, – резким голосом говорила Элен. – А концовку нужно сократить, не стоит столько места уделять угрызениям совести и раскаяниям героини. Название «Поздним вечером в городе» не очень годится для рассказа. Оно звучит как название радиопостановки сороковых годов. Может быть, назовем его «Сексуальный коктейль»? Ведь встреча действующих лиц произошла за коктейлем.
