Текст книги "Жертва"
Автор книги: Гарольд Карлтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 42 страниц)
ГЛАВА 13
Без двух минут восемь Санти подъехал к отелю на небольшой оранжевой машине. Марчелла ждала у стойки администратора. Она видела, как он осторожно подъехал к остановке, затем, взглянув в зеркало заднего обзора, пригладил волосы, аккуратно уложенные и зачесанные назад, отчего его темные глаза казались еще крупнее. Когда он вышел из машины, Марчелла бросилась бегом к дивану, где сидела Эми, а перед ней стояла бутылка шампанского во льду.
– Никогда в жизни я так не боялась, – призналась она Эми, выпив залпом большой бокал шампанского. – Ты не забудешь условного слова?
Они договорились между собой, что если Эми упомянет в разговоре кока-колу, это будет означать, что Санти «парень что надо».
– Думаешь, он отыщет нас здесь? – спросила она Эми, наклоняясь вперед, чтобы лучше видеть входные вращающиеся двери.
– Расслабься! – рассмеялась Эми. – Он тебя найдет! Санти вошел в холл отеля, и Марчелла, поднявшись со своего места, помахала ему рукой, видя его нерешительность. На нем был блейзер, надетый поверх серых брюк, и безукоризненно чистая рубашка с расстегнутым воротом. На Марчелле был костюм цвета свежей зелени и туфли на низком каблуке. Она заторопилась навстречу ему, он взял ее руку и поцеловал. Затем она повела его к Эми.
– Это моя очень хорошая подруга, Эми Джаггер, – представляя его, сказала Марчелла. – А это мой новый друг, Санти Рока.
– Вы не родственник Альмонду? – бросила вызов Эми.
Санти коснулся губами руки Эми.
– Прошу прощения? – спросил он. Эми скороговоркой проговорила:
– Не обращайте на меня внимания. Я переполнена шутками!
– Некоторые из них я читал, – сказал Санти. – В вашей книге под названием «Застежки-«молнии». Очень интересно, очень смешно и очень здорово написано.
Глаза Эми раскрылись от изумления.
– Я знала, что книга переведена на испанский, но не думала, что кто-нибудь действительно читал ее, – сказала она.
Эми краем глаза взглянула на Марчеллу.
– Давай закажем немного кока-колы, – предложила она.
– У нас есть шампанское! – сказала Марчелла, затем остановилась и, улыбнувшись, взяла Санти за руку, обменявшись взглядами с Эми.
– Вы читали книги Марчеллы, Санти? – спросила Эми.
– Это удовольствие меня еще ожидает, – ответил он.
Губы Эми дрогнули, с них был готов сорваться какой-нибудь глубокомысленный комментарий. Марчелла поймала ее взгляд, желая, чтобы она воздержалась от замечаний. Они присели на диван, и Эми наполнила всем бокалы шампанским.
– Давайте выпьем за то, что уготовила для нас эта ночь! – предложила Эми, высоко поднимая бокал. Она посмотрела на Марчеллу через край бокала и закатила глаза, словно у нее не было слов.
Они попрощались с Эми. Машина Санти была довольно скромной, но очень чистой, а когда он очень осторожно перекинул ей через плечо и закрепил ремень безопасности, она поняла, что отправляется в сказочное путешествие.
Спускаясь вниз по дороге от отеля, Санти рассказывал:
– Мы направляемся в Вальдемоссу. Зимой тысяча восемьсот восемьдесят седьмого года там останавливался Шопен. К несчастью, он выбрал очень неудачную зиму, и его туберкулез обострился. Жорж Санд была его любовницей и жила вместе с ним. Несмотря на болезнь, он сумел написать там несколько превосходнейших произведений.
– Мой сын учится играть на фортепьяно, – сказала Марчелла. – Он будет поражен, когда я расскажу ему об этом.
– У вас есть и другие дети? – спросил Санти.
– Соня, ей семнадцать, а Марку восемнадцать.
– Они живут вместе с вами? – спросил он. Немного поколебавшись, она сказала:
– Да, – понимая, что ей будет трудно объяснить, почему Соня уехала от них.
Они ехали по равнинной местности, между оливковых рощ, прежде чем начался петляющий подъем на другой холм, похожий на маленькую гору. Было восемь часов пятнадцать минут, солнечный свет приобрел розовато-золотой оттенок. Солнце сияло сквозь дым от костра, в котором горели сухие ветки, освещая ландшафт, затянутый бледно-лиловой таинственной дымкой.
– Мы приближаемся к Вальдемоссе, – объявил Санти, и после поворота впереди показался городок, раскинувшийся высоко над ними. Под этим углом зрения и при таком освещении он казался прилепленным к небу.
– Боже мой! – с восхищением сказала Марчелла. – Я и представить не могла такого!
Улицы со старыми, прекрасно сохранившимися домами и церквами напоминали свадебный слоеный пирог, самые высокие строения кичились своими шпилями или колокольнями, красочно устремленными в небо. Невысокие кипарисы окружали дома, а сами дома были построены из той же самой розоватой породы, из которой состояли окружающие городок горы. Все здания выставляли напоказ одинаковые поношенные крыши, выложенные розовой черепицей.
Сумерки были еще прозрачными, когда Санти припарковал машину около монастыря, и они прошли под аркой в благоухающий розовый сад, в котором когда-то прогуливался Шопен. Виднелось несколько запоздавших одиноких туристов, однако создавалось впечатление, что они хотели сохранить для себя красоту этого места. Подойдя к стене, окружавшей сад, они смотрели на раскинувшуюся под ними долину: аромат дыма костра, перемешанного с благоуханием роз и запахом елей, висел в воздухе. Марчелла, закрыв глаза, глубоко дышала, наслаждаясь запахами. «Я никогда не захочу забыть этот запах, – сказала она сама себе, – или само это мгновение». Открыв глаза, она увидела, что смотрит прямо в глаза Санти.
– Это самая прекрасная сцена изо всех, когда-либо виденных мною, – прошептала она. – Как восхитительно пахнет! Я бы никогда не увидела этого, если бы ты не привез меня сюда. Спасибо!
Его улыбка говорила, насколько горд он был своим островом. Они прогулялись вокруг небольшого сонного городка, глядя, как солнце катится к горизонту, а группки людей выносили на улицу стулья, чтобы посидеть на улице и подышать прохладным вечерним воздухом.
– Большинство посещающих Майорку считают, что она состоит в основном из отелей, ресторанов и дискотек, – сказал Санти. – В шестидесятых годах туристический бум уничтожил огромные участки побережья, однако нам удалось спасти половину острова для нас самих, и эту половину я покажу тебе!
Улочки были вымощены камнем, крутые и довольно скользкие. Когда Марчелла, надевшая новые туфли, поскользнулась, рука Санти нежно поддержала ее. Локоть Марчеллы, зажатый в его руке, ощущал его теплоту, струившуюся спокойно и тихо, такую непохожую на тепло рук других мужчин, которых ей доводилось встречать.
Когда опустились густые сумерки, он подвел ее к маленькому старомодному бару, отделанному деревом, со столиками с круглыми мраморными крышками, на которых лежали газеты.
– Ты пробовала наш ликер «Пало»? – спросил он, когда они присели. – Его можно найти только на Майорке. Напиток довольно странный. Гостям острова он либо нравится, либо вызывает отвращение. Если он тебе не понравится, я выпью его сам! – заверил ее Санти.
Когда принесли напитки, он поставил свой, намного больший, бокал напротив ее.
– Почему тебе подали его со льдом и лимоном? – спросила Марчелла.
– Потому что «Пало» можно пить двумя способами. Советую отведать оба.
Марчелла сделала глоток из своего крохотного бокальчика. Жидкость, налитая в нем, была густой, темно-красного цвета, терпкой и сладкой. Она вызвала теплое ощущение, растекавшееся по животу.
– М-м-м, мне нравится, – сказала Марчелла. – Хотя он довольно крепкий.
Он придвинул ей свой бокал, к которому вежливо не прикасался.
– Теперь отведай моего!
– Твой мне больше нравится! – заявила она. – Он не такой сладкий и не такой густой.
Лицо Санти сияло.
– Это и есть подлинно майорканский рецепт.
Он довольно кивнул головой, а Марчелла почувствовала себя так, словно удачно прошла испытание. Санти возвратил напиток Марчеллы официанту с соответствующими инструкциями, как его улучшить.
Марчелла оперлась на стол, глядя в его суровое, прекрасное лицо. Она могла часами наблюдать, как меняется выражение этого лица с наивностью и искренностью ребенка и в то же время с серьезностью взрослого человека.
– Почему ты становишься таким довольным, когда мне нравится что-то майорканское? – поинтересовалась она.
– Мне кажется, что я в большей степени майорканец, нежели испанец, – смеясь, заявил он. – Может быть, потому, что моя мать была майорканкой и в юности я проводил здесь много времени: все лето, каникулы, рождественские и новогодние праздники. Мне кажется, что остров таит в себе волшебство.
– А что именно делает майорканцев непохожими на испанцев? – спросила Марчелла.
Он задумался.
– Это непросто объяснить, не произведя при этом впечатления кичливости и стремления показать превосходство, – начал он. Он сдвинул брови, поигрывая красной жидкостью, налитой в бокале, поворачивая его то одной, то другой стороной.
– Мы – люди острова. Я думаю, мы спокойнее, уравновешеннее и в большей степени контролируем себя, чем испанцы. Всегда мы были более либеральными и шли немного впереди. Майорканцы весьма терпимо относятся к жизни и живут очень скромно.
– Да, – сказала она. – Я заметила, какие замечательные люди майорканцы. Официанты у меня в отеле всегда…
– Ну, это не майорканцы! – быстро перебил ее Санти. – Уверен, что я первый настоящий майорканец, которого ты встретила!
Марчелла удивленно подняла брови.
– Откуда ты знаешь?
– Потому что в индустрии туризма заняты преимущественно испанцы с материка, – сказал он. – Майорканцы не заметны. Ты могла их видеть в их магазинах. Но большинство из них профессионалы и работают в банках или конторах или же врачами или юристами. Семьи продавали свои земли, когда тридцать лет назад начался строительный бум. Но они всегда оставляли себе свои дома и фруктовые сады, где продолжают спокойно жить.
Когда они двинулись обратно в Пальму, было уже больше десяти вечера.
– Ты проголодалась? – спросил он.
– Вовсе нет.
Вернувшись в город, он остановился на тихой улочке. Провел ее через входную дверь небольшого современного здания в отделанное мрамором фойе. В лифте он стоял рядом, но не прикасался. Так они поднялись на верхний этаж.
– На острове у меня два дома, – объяснил Санти, открывая дверь. – Дом в Дее на зиму закрыт и пустует. Мне хочется, чтобы ты побывала в нем, но это лучше сделать днем. Тут я останавливаюсь, когда приезжаю по делам.
Шаги эхом отзывались, когда они шли по белым каменным плитам. С любопытством Марчелла оглядывалась по сторонам. Она думала, что квартира Санти окажется сходной с теми тремя, где проводила ночи на этой неделе, может быть, немного почище. Но когда вспыхнул свет, она вскрикнула от изумления. Убранство комнаты говорило о вкусе и воспитании, беззвучно ответив на последние мучившие ее вопросы. Это было жилище человека, у которого было чему поучиться. А когда Санти поднял жалюзи белого цвета, распахнул двери на балкон и включил внешнее освещение, высветившее несколько плетеных из прутьев стульев и столиков, то Марчелла сглотнула комок, внезапно подкативший к горлу. Они вышли на балкон и стали смотреть на панораму раскинувшейся внизу Пальмы.
Вдали, на краю черной полосы моря, возвышался залитый огнями собор. Его белые шпили вонзались в темное ночное небо.
– Подумать только, в этом крохотном здании мы с тобой встретились, – сказала Марчелла, указывая на собор.
Санти скрылся на кухне, и до Марчеллы донесся звон бокалов и бутылок. Он вернулся с подносом, на котором стояли оливки, орехи и бутылка охлажденного вина. Пока Санти откупоривал бутылку, Марчелла рассматривала его комнату. Все было просто и без претензий. От огромных картин абстрактной живописи, висевших и прислоненных к стенам, исходил удивительный свет. Большинство картин были чисто абстрактными работами, хотя кое-где виднелись полотна с вольным изображением пейзажей, а на одном большом прекрасном холсте, исполненном в живых розовых и черных тонах, была изображена пальма, гнущаяся под натиском ветра.
Длинный диван, пара кресел, кофейный столик из стекла и два торшера завершали в общем-то аскетичное убранство комнаты. Причудливая коллекция небольших скульптурок, раковин, шлифованных камней и окаменелостей украшала развешанные по стенам полки. Центральную полку занимали книги по искусству и романы.
Марчелла, указав на картины, спросила:
– С этими художниками ты ведешь дела?
– Да, с большинством из них! Нравится?
Пока Санти разливал вино, она внимательно рассматривала каждую картину. Они вернулись в комнату, держа бокалы с вином.
– Они все мне нравятся! – рассмеялась Марчелла. – У тебя хороший вкус. Почему ты решил заняться картинами?
Санти улыбнулся:
– Передо мной стоял выбор: искусство или религия. А что бы предпочла ты? – рассмеявшись, ответил он. – Я решил, что искусство более религиозно, более духовно, чем церковь!
Марчелла с удивлением посмотрела на него.
– Ты всерьез подумывал о вступлении на религиозную стезю?
Он утвердительно кивнул:
– Когда я стал подрастать, родные начали поговаривать, что неплохо было бы иметь в семье священника. Отец работал на правительство Барселоны. Думаю, моя мать мечтала, чтобы я стал епископом. Мне же хотелось стать художником. Но для получения художественного образования в семье не было денег, поэтому я убедил себя, что религия мне подойдет. Когда я уже был готов вступить в лоно церкви, умерла моя тетя, завещав все свои земли мне – своему единственному племяннику. Землю я продал, оставив только дом в Дее. Так совершенно неожиданно я получил возможность изучать искусство в университете.
– Замечательно! – всплеснула руками Марчелла. Санти, соглашаясь с ней, кивнул:
– Затем, закончив курс обучения, я понял, что никакой я не художник. Но мне хотелось остаться в мире картин, поэтому я открыл художественную галерею.
– Где? – заинтересованно спросила Марчелла. – В Барселоне?
Он отпил глоток вина и вновь кивнул.
– В самой немодной ее части, – рассмеялся он, – но зато помещение светлое и довольно просторное. Чтобы основать галерею, пришлось много потрудиться. Признаюсь, что нет ничего более волнующего, чем открыть нового художника и создать ему репутацию и положение.
– Как тебе это удается? – спросила Марчелла.
– О, если я верю в художника, то могу быть достаточно убедительным, – улыбнулся Санти. – Теперь у нас в Испании появилось множество людей, желающих жить на широкую ногу. Многие из них начинают коллекционировать картины. Здесь и отели, банки, рестораны – короче, все те места, где могут понадобиться картины. Я также выставляю картины своих художников на художественной ярмарке в Мадриде.
Санти опустился рядом с ней на софу и взял за руку.
– Мне хочется послушать о твоей жизни! – попросил он.
Марчелла оперлась спиной на подушку и, не пытаясь освободиться от его руки, сказала:
– Господи, Санти, разве расскажешь об этом кратко? Иногда у меня такое ощущение, что живу в одном из своих романов.
Тем не менее она рассказала ему о своем замужестве, о Гарри, о детях. О тех трудностях, которые ей пришлось вынести, чтобы выкраивать время для написания первого своего романа, о том невероятном моменте, когда ей предложили первый в ее жизни контракт. Она не упомянула о миллионе долларов, не желая ставить его в неловкое положение. Слушал он очень внимательно, сжимая ей руку всякий раз, когда она делала акцент на каком-либо моменте. Лицо его выражало живейшее участие, когда она рассказывала, как Гарри забрал у нее детей. Никогда еще Марчелла с такой легкостью не беседовала ни с одним мужчиной. Разговоры с мужчинами за обеденным столом у Эми скорее напоминали пикировку и правильное выполнение заранее известных движений. Она попыталась описать Санти различие между американскими мужчинами и европейцами. Затем они вместе обсудили преимущества жизни в Нью-Йорке, Барселоне и Мадриде, словно уже решили жить вместе.
– Марчелла, – сказал Санти, поднося к губам кончики ее пальцев, – до сегодняшнего дня я не мог представить тебя на Майорке. Где ты была? Чем занималась? Например, прошлым вечером?
Он весь подался вперед, выражая неподдельный интерес. Марчелла сдвинула брови, делая вид, что пытается вспомнить. Прошлой ночью они с Эми вновь ходили в «Омар».
– Я, о… – запнулась она. – О, что за чертовщина, Санти, я могу сказать тебе. Мы ходили в клуб, называемый «Омар». Ты слышал о нем?
Он озадаченно улыбнулся:
– Не то ли это место, куда мужчины приходят подыскать себе подружек на ночь?
Она согласно кивнула.
– Эми хотелось туда сходить, поэтому я… – Марчелла остановилась и, глядя ему прямо в глаза, сказала: – Мне хотелось туда пойти!
На глаза Марчеллы навернулись слезы.
– Почему ты пошла в подобное заведение? – с удивлением спросил он.
– Может быть, потому, что надеялась встретить там тебя, – просто ответила она.
Санти усмехнулся:
– Но я ни разу не бывал там! Скорее я пойду в пальмский собор.
– Итак, религия продолжает иметь для тебя большое значение? – спросила она.
Он неопределенно пожал плечами:
– Я такой же, как и все: когда мне плохо, я обращаюсь за помощью к Господу.
Марчелла громко рассмеялась:
– Совсем как я! Что же, чем ты был недоволен сегодня?
Санти сделался очень серьезным.
– А чем была сегодня расстроена ты? – спросил он. – Почему вчера ты отправилась в «Омар», а сегодня ходила в собор?
Марчелла сделала недовольное лицо.
– Возможно, потому, что в «Омаре» я неудачно провела время! – со смешком проговорила она.
По выражению лица Санти она поняла, что эта тема мало годится для шуток.
– Ладно, – согласилась она. – Я расскажу тебе, но при условии, что сначала обо всем расскажешь ты.
Он налил еще немного вина в оба бокала, сделал небольшой глоток.
– Я не боюсь одиночества, Марчелла… – начал он. – У меня есть хорошие друзья. Я как отец для некоторых из моих молодых художников. Я получаю удовольствие от книг и музыки…
Марчелла понимающе кивнула:
– Я тоже, но я так устала заниматься всем этим в одиночку!
– Несколько последних лет, – продолжал он, – когда я приезжаю на Майорку, что бывает обычно весной и летом… – Он замолк, подняв глаза на Марчеллу. – Я спрашивал себя, смогу ли я позволить себе влюбиться снова.
Голос его был тих и серьезен.
– Развод причинил мне сильную боль. Я очень любил свою жену. Она была прекрасным человеком и внутри и внешне. Как ты!
– Санти! – протестуя, воскликнула Марчелла.
– Нет, не спорь! Я чувствую эти вещи, – он дотронулся рукой до сердца, – вот этим.
Санти сделал рукой жест, словно стряхивая прошлое.
– Развод был много лет назад. Пора бы позабыть, так? Марчелла кивнула. С нежностью он взял ее лицо в ладони.
– Вчера вечером ты искала мужчину, зачем? – потребовал он. – Красивая, умная женщина, как ты…
– Не говори так! – оборвала его Марчелла. – Как раз сегодня утром я поняла, что всю свою жизнь жила неправильно. Я размышляла над этим в церкви и увидела тебя. Мне было так стыдно…
– Нет! – он заключил ее в свои объятия. – Не надо стыдиться! Теперь мы вместе, и ты никогда больше не будешь испытывать стыда, отчаяния или одиночества! Неважно, как мы встретились, может быть, Бог помог нам. Я слишком горд, чтобы ходить в бары, на дискотеки, – это не мой стиль. Кроме того, у нас в Испании говорят: «Не ищи любовь – любовь сама найдет тебя!»
Он придвинулся вплотную к Марчелле и нежно поцеловал. От этого нежного прикосновения она крепко зажмурилась, чтобы подавить слезы, готовые брызнуть из глаз. Ей хотелось вечно оставаться в его объятиях. Санти чувствовал, как Марчеллу бьет дрожь, а зубы ее выстукивали дробь, словно в лихорадке.
– Все хорошо, – прошептал он, успокаивая. – Мы нашли друг друга, Марчелла…
Он не разжимал объятий, пока дрожь не унялась. Марчелла справилась с нахлынувшими слезами, но ей казалось, что внутри ее готов взорваться вулкан отчаяния.
– Уже поздно, – наконец сказал Санти, вставая с софы. – Твоя подруга будет волноваться.
Он взял Марчеллу за руку, помогая подняться на ноги. Рассеянно она смотрела, как он закрыл дверь на балкон, как взял ключи от машины.
– Ты хочешь отвезти меня в отель? – чувствуя себя довольно глупо, спросила она. Ей и в голову не приходило, что Санти может предложить что-то иное, кроме как пройти в спальню и заняться любовью. Тело ее было готово, и от его слов она почувствовала себя почти разочарованной. В молчании он довез ее до отеля. Марчелле уже было не по себе от беспокойства, что он может не позвонить ей завтра, подобно остальным встреченным здесь мужчинам. «Если он не позвонит, – поклялась она, – то будет последним мужчиной, с которым я пыталась завязать отношения». Она удовлетворится случайными связями и кончит мечтать о том, что, кроме секса, мужчины и женщины разделяют в обычной жизни.
– Я заеду за тобой завтра в десять утра, – сказал Санти, прерывая ход ее грустных мыслей. – Мне предстоит так много показать тебе. Пожалуйста, будь готова!
– Да, – сказала она. – Я буду готова.
Когда они подъехали к отелю, он вышел из машины проводить ее до входной двери. На прощание он поцеловал ее в губы долгим поцелуем. У него были мягкие, чувственные губы, и его поцелуй будил в ней новые, неведомые доселе чувства. Ей хотелось ощутить во рту его язык, но он, в отличие от многих прежних ее мужчин, не торопился. Сама мысль о том, как он возьмет свое, когда они наконец предадутся любовным утехам, вызывала у нее слабость, от которой подгибались ноги. Мысль о сексе с ним казалась какой-то неуместной, их отношения были настолько пронизаны романтикой любви, что половое влечение, хоть и было довольно сильным, отходило на задний план. Санти неторопливо отстранился от нее, глядя прямо в глаза своим горящим темным взором.
– Захвати с собой что-нибудь из одежды, – сказал он. – На случай, если мы заночуем в Дее. Надеюсь, что тебе там понравится, так как я…
– Спасибо, что ты показал мне этот сказочный городок, Санти, – сказала Марчелла. – Этот вечер был самым прекрасным в моей жизни.
Она была совершенно искренней. У себя в комнате она автоматически разделась, набросив рубашку, в которой обычно спала по ночам, хотя и знала, что вряд ли сможет уснуть. Из-под двери Эми не пробивалось ни полоски света, поэтому Марчелла повесила на ручку двери своего номера табличку «Прошу не беспокоить» на случай, если Эми взбредет в голову вломиться к ней часа в четыре утра поинтересоваться, как прошел вечер. Эми нередко поступала подобным образом. Внезапно Марчелла поняла, что ей совершенно не хочется выслушивать ни одного из циничных замечаний Эми по поводу мужчин, секса или любви. Все, что произошло с ней, произошло благодаря Эми, благодаря той вере, которую Эми питала к ней, поэтому она старалась не осуждать подругу за негативные аспекты своей новой жизни. Тем не менее сегодня она переросла Эми; теперь она смотрела на образ жизни, которым жила Эми, как на нечто такое, следовать чему она не имела ни малейшего желания. Марчелла выключила свет и лежала на спине с открытыми глазами. Мозг ее не переставал работать до тех пор, пока вершины гор и город не окрасились первыми лучами рассвета. Тогда она провалилась в забытье, наполненное неизвестностью и романтикой будущего.
Санти позвонил в девять часов, разбудив ее от этого глубокого сна.
– Я просто хотел убедиться, что ты уже встала, – сказал он.
Марчелла сонно зевнула:
– Рада, что ты позвонил. Начинаю собираться… Чтобы избежать вопросительного взгляда Эми, она заказала кофе в номер. Она улыбнулась сама себе, представив, что скажет Эми о мужчине, который не затащил ее в постель в первый же вечер их знакомства. Затем, уложив чемодан с вечерней одеждой, она подсунула под дверь ее номера записку, в которой предупреждала, что может отсутствовать пару дней.
В десять часов к дверям отеля подъехал Санти, он выглядел так, словно только что вышел из-под душа. Выйдя из машины, он устремился к ней с раскрытыми объятиями. Марчелла поняла, что ничего она не придумала, что все случившееся прошлой ночью было реальностью: он был тем самым мужчиной! Именно тем, встретить которого она надеялась всю свою жизнь.
– Хочешь взглянуть на мой дом в Дее? – спросил он. – Мы поедем в Дею?
– Да! – Она крепко прижала его к себе. – Да, конечно!
Дея красочно расположилась на склоне горы: другая, более высокая гора, возвышалась позади селения. Деревня была старой, единственный отель – в прошлом элегантный деревенский жилой дом – превратился в роскошный постоялый двор. Не было высоких зданий, рекламных щитов, неоновых вывесок; деревня выглядела очень ухоженной, и запросто можно было поверить, что ты оказался лет на двести-триста в прошлом, если бы не современные лица немецких и английских туристов.
– Здесь родилась моя мать, – объяснил Санти. – До того, как в сороковых годах нынешнего столетия это местечко открыли некоторые из английских писателей и художников, оно было тихим уголком. Они-то и превратили деревню в нечто вроде элегантной колонии художников. Теперь мой дом стоит значительных денег, но я никогда его не продам!
Чтобы добраться до дома, пришлось свернуть на боковую дорогу, поднимавшуюся за деревней круто вверх так, что Марчелла могла взглянуть вниз на потемневшие от времени крыши домов. Под лучами полуденного солнца сильный запах цветущих апельсинов смешивался с запахом сосен, создавая великолепный и неповторимый аромат. Дома стояли, утопая в окружавших их садах.
– Взгляни, инжир, миндаль, апельсины, лимоны! – гордо показывал Санти.
Когда Санти распахнул ворота, пропуская ее вперед, послышался дребезжащий звук старинного колокола. Он закрыл дверь и поежился. Несмотря на теплый день, внутри дома было холодно. Санти бросился открывать ставни, впуская в дом теплый воздух, потирая ладонь о ладонь.
– Эти толстые каменные стены не пропускают внутрь жару, – объяснил он, – я разожгу огонь в камине.
Марчелла огляделась вокруг в восхищении. В воздухе висел запах, напоминавший ей о детстве, – так пахло в квартире ее тети в Бруклине. Стены в комнатах были выбелены, а полы выстелены настоящими каменными плитами. Комоды и настенные шкафчики были украшены инкрустацией; огромные зеркала в массивных рамах из красного дерева висели под углом к стене, их серебряная, постаревшая от времени поверхность, отражала плиты пола. «В комнате царит тот деревенский дух, привнести который в свои творения стремились сотни американских декораторов, – невольно подумала Марчелла, улыбаясь, – но который могут создать только любимые фамильные предметы мебели и время».
Как взволнованный мальчишка, Санти провел ее по другим комнатам дома.
– Посмотри на эту кухню, – взяв за руку, он вел ее за собой, – самая настоящая печь, никакого газа. Кладешь дрова и разжигаешь. Что бы на это сказали в Америке, Марчелла?
– Там бы понравилось, – ответила она.
«Это благодаря его замечательному вкусу дом так прекрасен», – поняла Марчелла. Несколько современных кушеток были подобраны таким образом, чтобы не внести диссонанса с остальной мебелью; покрытые покрывалами нейтральных оттенков, они были практически незаметными, как бы выставляя напоказ старинную мебель с ее деревянными обводами. Санти захватил с кухни бутылку оливкового масла и потащил Марчеллу за собой через боковую дверь в сад. Около первого инжирного дерева он остановился, налил на ладонь немного масла.
– Вот что мы делаем, чтобы инжир вырос сочным, – сказал Санти, втирая масло в зеленый незрелый плод. – На, – он протянул Марчелле бутылку с маслом, – давай тоже!
Она налила немного масла на ладонь и стала втирать его в инжир, чувствуя себя немного странно и посмеиваясь.
– Ты должна смазать их все! – смеясь, предупредил он.
Когда она натерла маслом еще пять плодов, он протянул ей полотенце вытереть руки. Затем повел по саду, показывая каждое дерево. В саду был восхитительный заросший пруд размером с бассейн с огромным деревом, росшим на берегу, которое было опоясано грубо сколоченным столом. Кованые металлические стулья, выкрашенные в белый цвет, стояли вразброс, рядом возвышался декоративный торшер, свет которого освещал вечерние трапезы.
– Санти! Санти! – раздался тонкий слабый голос, и Марчелла стала оглядываться по сторонам, чтобы увидеть, кто это обнаружил их.
– О, это моя соседка, – объяснил Санти, устремляясь на дорожку, где стояла и махала рукой согнутая старая женщина, лицо которой было изборождено морщинами, как персиковая косточка. Он помахал рукой, призывая Марчеллу присоединиться к ним и представляя друг другу. Старуха взяла руку Марчеллы и, крепко сжимая, стала с любопытством рассматривать. Затем лицо ее расплылось в беззубой улыбке и она что-то быстро сказала Санти по-испански, посмеиваясь, словно добрая маленькая колдунья.
– Она знает меня с пеленок, – объяснил Санти. Старуха разразилась еще одной тирадой на быстрой испанской скороговорке, указывая при этом на Марчеллу, отчего Санти рассмеялся и покраснел. Он, словно защищая, обнял Марчеллу рукой и повел по направлению к дому.
– Что она сказала?
– Она сказала, что мы выглядим так, будто созданы друг для друга, – ответил он, глядя искоса на Марчеллу и сдвигая брови.
Она прижала его к себе:
– Мне тоже так кажется.
Санти разжег огонь из сухих оливковых и сосновых веток, и скоро в комнате стало теплее. Он включил электрообогреватели, установленные в других комнатах. Марчелла вдыхала запах горящих поленьев, помогая Санти ворошить угли в печи.
– Ты не против провести здесь ночь? – спросил он, поднимая брови.
Вопрос был задан столь невинно, что она не сомневалась, потребуй она – и они проведут ночь в разных комнатах. Сегодня Санти проведет ночь с ней, и она будет знать наверняка то, что знает и без того: сама судьба предназначила их друг для друга.
– Да, мне хотелось бы провести ночь здесь, – улыбаясь, кивнула Марчелла.
Он подбрасывал дрова в огонь и через плечо смотрел на нее.
– Здесь все живут очень простой жизнью, – сказал Санти, будто предупреждая ее.
– Да, – согласилась она, – простой и прекрасной.
Санти повел ее прогуляться по маленькой неторопливо-сонной деревушке. В ней была лишь одна главная улица, на которой было несколько магазинов и два художественных салона. Они перекусили в типичном ресторанчике, где пожилые женщины и очень молодые юноши принесли им толстые ломти хлеба и овощной суп.
– Это блюдо называется «сопа по-майоркански» – крестьянский суп, – объяснил Санти, глядя, как Марчелла поднесла ложку ко рту. – Он готовится из самых простых продуктов, но мне кажется одним из восхитительнейших блюд в мире, а если есть немного денег, то в него можно добавить яйцо! – Санти рассмеялся. – Теперь этот суп снова становится модным.
Крестьянская пища, похоже, пробудила в Марчелле старинную тягу к итальянской кухне, к которой она привыкла в детстве. Санти усмехался, глядя, как она пытается опустошить огромную тарелку. На десерт подали кусочек белого сыра с горным медом, за которым последовала чашечка крепкого черного кофе. Марчелла откинулась на спинку стула, наблюдая за мимикой Санти во время разговора. Им нужно было так много рассказать друг другу о своем детстве, о своих супругах, о друзьях и родителях. Днем они отправились дальше по побережью осмотреть большой дом, построенный австрийским герцогом сто пятьдесят лет тому назад, выходивший на прекрасную девственную береговую линию и к темно-синим волнам моря. В саду имелось маленькое странное строение из белого мрамора, под куполообразной крышей которого они постояли несколько минут, прежде чем приступить к осмотру имения.
