Текст книги "Жертва"

Автор книги: Гарольд Карлтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 42 страниц)

Она кивнула.

– Я буду ждать здесь, – согласилась она. Сценарий развивался именно так, как она и задумала!

– Ли? – Он поманил чернокожего здоровяка. – Позаботься о ней. – Он взял ее розу, выбегая вновь по проходу к сцене, чтобы исполнить свой самый знаменитый хит – «Я влюбился в тебя». Соня стояла среди его ближайшего окружения, глядя на его фигуру в луче прожектора через открытую в зал дверь. Ни один мужчина не заставлял ее испытывать ничего подобного. О Боже, все начинало становиться правдой!

Было уже больше двух, когда они приехали в отель «Пьер». Только два личных телохранителя были с ним в лифте, когда они поднимались в номер к Рэю. Всякий раз, когда они проходили мимо зеркала, она оглядывала себя, словно чтобы удостовериться, что это она, что все происходит на самом деле. Рэй был больше, чем жизнь, он был обаятельнее всех, кого она встречала в жизни.

За сценой после концерта все было заполнено потом, полотенцами, поцелуями, пробками от шампанского, возгласами и вспышками фотоаппаратов. Внушительный эскорт Рэя не в силах был сдержать напор поклонников, запрудивших кулисы, чтобы поблагодарить Рэя, дотронуться до него, сказать, что они были здесь, с ним. Соню снова зажали в угол душной раздевалки с пластиковым стаканчиком шампанского в руке. Все идет отлично, решила она. Нечего объясняться с Рэем, пока не произошло ничего конкретного. Фотограф-модельер с повисшей на его руке известной чернокожей манекенщицей узнал ее и наклонился, чтобы шепнуть на ушко: «Я думал, бродяги не ходят по Гарлему в горностаях и жемчугах?»

– Иди к черту! – прошипела в ответ Соня. Потом этот здоровяк Ли подсел к ней и попытался с ней побеседовать. Поначалу она не понимала ни слова из того, что он втолковывал ей.

– Мне просто не хотелось бы, чтобы вы слишком удивлялись тут, мисс, знаете, как… ну, как-нибудь потом, – говорил он со странной смесью фамильярности и почтения. – Когда Рэй приглашает леди разделить его компанию на вечер, она ведь должна быть подготовлена, точно? Это большой человек. Он знаменит, да, ну и… правда вам лучше знать, куда вы лезете.

– Я уже большая девочка, Ли. – Она отпила немного шампанского, поглядывая на него. – Ну, что там? Наркотики? Плетки? Ладно уж, я перенесу как-нибудь.

Ли не улыбался.

«Да, парень весь в работе», – подумала она.

– Послушайте, как вас там зовут? – Он придвинулся поближе. – Соня? Слушай, Соня, ты кажешься настоящей леди, и ты очень привлекательна. Рэй не раз попадал в беду, чуешь? Ничего ужасного, но беда есть беда, так? Когда происходит что-то неприятное, нужно позаботиться, чтобы этого не случилось впредь, правда? Ты понимаешь, о чем я говорю?

Соня дотронулась до большого золотого распятия, висевшего на толстой золотой цепочке у Ли на шее.

– Меня всегда забавляло, кто же покупает такие? – пробормотала она. Она позволила официанту вновь наполнить свой бокал, ловя взгляд Рэя в зеркале. Он прищурил глаза, потом кивнул ей, словно мечтая. Она засмеялась, и сердце у нее подпрыгнуло от удовольствия.

– Рэй… однажды убил девушку, – прошептал Ли отчетливо прямо ей в ухо. – Случайно, разумеется. Он не собирался убивать ее, но ты же сама поняла по его музыке, что он страстный человек. Он не смог совладать со своими эмоциями. Он не отдавал себе отчета в своей собственной силе. И убил девушку.

– И что же? – пожала плечами Соня, но странная дрожь желания и страха пробежала у нее по коже. – И что же ты ждешь, я должна теперь сделать? Произвести гражданский арест?

Ли покачал головой.

– Ты очень хладнокровна, – сказал он. – А я нет. Я объясняю тебе все это затем, чтобы ты знала, на что идешь, а кроме того, я должен быть уверен, что он не проведет остаток дней в тюрьме, где у него не будет возможностей писать песни, правда? Поэтому некоторое соглашение должно быть заключено между нами, согласна? У него бывают девушки. Конечно, что бы это был за Рэй Левэр, если бы у него не было женщин, но, правда, если говорить откровенно, Соня, он связывает руки, когда спит с леди, вот как.

– Связывает руки?

– Ну да, просто чтобы быть уверенным, что ничего подобного больше не повторится, – пояснил Ли. – То есть я хочу сказать, никогда.

В номере певца поведение его телохранителей несколько изменилось. Если раньше они были грозными стражами Рэя, то теперь они вели себя куда раболепнее, превратившись почти в его слуг. В гостиной, где высились вазы с лилиями, розами и орхидеями, чьи гигантские цветы свисали над головами людей, один из телохранителей подошел к антикварному комоду с выдвижными ящичками и извлек пару тонких повязок. Соня наблюдала, как Рэй спокойно стоял, пока его раздевают до нижнего белья. Он был очень крупным мужчиной, словно изваянный из черного камня. Лицо его было по-своему привлекательным, наполовину лицом любовника, наполовину – пантеры, изготовившейся к прыжку. Соединение черт – широкий прямой нос с удивительно нежными ноздрями, красивой формы полные губы, щеточка бороды под нижней Губой – странно контрастировало с его глазами под большими веками. Глаза его ежесекундно менялись: то они сужались в щелочки, как у азиатов, а то вдруг широко распахивались с невинным, ребячливым выражением. Его мускулистая грудь была очерчена двумя твердыми окружиями крепких мышц. Волосы были коротко стрижены, уложены и набриолинены. Уши маленькие, а скулы высокие и округлые.

Он взглянул из другого конца комнаты на Соню, стоя широко расставив ноги, пока прислуга молча и быстро раздевала его.

– Не могла бы я это сделать? – поинтересовалась Соня.

Один из телохранителей виновато взглянул на нее.

– Лучше это проделать нам, мисс, – сказал он. – Потом мы отвалим.

– Да, – ухмыльнулся Рэй. – Смойтесь с моих глаз, вы, двое, ясно? Я хочу остаться вдвоем с Соней. Прекрасная Соня! Нам много есть что сказать друг другу.

Он покорно завел руки за спину, подставляя их, как преступник, сдающийся в руки полиции. Он оставался совершенно безучастным к тому, что делают с его руками, хотя парни и не переставали извиняться за то, что надевают на него путы.

– Прости, Рэй, что нам приходится делать это.

– Ах, извини нас, Рэй… Вот теперь иди!

Рэй улыбнулся ей поверх их голов, и внутри у нее все перевернулось. Она видела, как желание распирает его тесные плавки, такие белые на черной коже. Все очертания его мужской силы были ей отчетливо видны под тканью.

– Ладно, – повернулся он к телохранителям. – А теперь убирайтесь!

– Уже исчезаем, Рэй, – захохотал один из них. Оба взглянули на Соню. – Теперь он весь ваш, мисс.

Она взглядом проводила их до дверей. Один из них добавил:

– Простите, что слегка испортим вам удовольствие, но это в ваших же интересах.

Она очаровательно улыбнулась:

– Я знаю. Большое спасибо.

Она заперла за ними дверь, накинув цепочку, и выключила в номере свет. Потом обернулась к нему, прекрасно зная, где он стоит. Пока она шла, она расстегнула платье и сбросила его на пол, просто переступив через него. Поравнявшись с ним, она сняла туфли и прижалась к нему. Кожа у него была невероятно гладкой, и она подумала о дельфинах. Она слышала, как колотится его сердце.

– Ты знаешь, почему они проделали это со мной, Соня? – тихо спросил он. – Знаешь, почему они связывают мне руки? – Его губы коснулись ее затылка.

Она кивнула.

– Ли рассказал мне. – И она прижалась ртом к его шее.

– Рассказал? – хмыкнул Рэй. – Похоже, нужно немного унять его пыл, а то он так распугает всех моих девушек.

– Но не меня, – прошептала она. Она пыталась заключить его в свои объятия, но ее руки никак не могли преуспеть в этом – это было все равно что обнять гиганта, миф, фантазию. – Меня ничто не отпугнет. Особенно ты сам?

– Понимаю, но однажды я не сдержался, – он словно твердил заученный урок. – И я убил девушку – чудесную, невинную…

– Нет. – Она энергично замахала головой. – Не говори об этом сейчас.

Внезапно Рэй коротко застонал и опустился перед ней на колени.

– Я так виноват, Соня! – заплакал он, утыкаясь головой ей в живот.

Она почувствовала, как ее желание превращается в безумную страсть.

– Ты не собирался убивать ее, – успокаивала его она. – Это был всего лишь несчастный случай.

«Господи, – подумала она про себя, – это напоминает киношки про мафию! Это что, в самом деле она?»

– И ты думаешь, Господь знает об этом? – робко спросил он.

В темноте она скорчила гримаску.

– Уверена, что да.

– Соня! – он взглянул на нее, и она увидела стоящие в его глазах слезы. – Я молюсь Богу каждое утро и каждый вечер, чтобы он простил меня за то, что я наделал с этой бедняжкой!

Он рыдал, уткнувшись ей в колени, навалившись тяжестью своего тела ей на ногу, и его слезы текли по ней, заставляя ее желать его даже больше. Она напоминала себе, что этот мужчина – кумир для тысяч женщин, но не это было самым восхитительным. Главное – были опасность и раскаяние, страсть и душа.

– Ты думаешь, Господь уже простил меня, Соня? – допытывался он.

– Лично я ничего не жду от этого придурка, – заявила она.

– Что? Как? – Он не верил своим ушам.

– Так, Рэй. – Она вздохнула и, нежно обхватив его уши руками, слегка сжала их. – Ну я думаю, он тебя простил. Он полностью простил тебя! Как будто ничего и не случилось!

– Ах, Соня, детка! – задохнулся он. – Если бы я мог поверить в это! Как будто ничего не случилось! Я никогда не причиню тебе боли, детка!

– Вот как? Тогда почему же они связывают тебя, как обезумевшего пса?

Рэй рассмеялся:

– Таково соглашение. Соглашение, которое мой менеджер заключил с полицией.

Она подтолкнула его к спальне.

– Я никогда не причиню тебе боли, – повторил он. Она обвила его шею руками, повиснув на нем всем телом.

– Я не буду возражать, даже если и причинишь, – заявила она. – Я даже хотела бы, чтобы ты был со мной немножечко груб!

– Ой, что ты, детка! – запротестовал он. – Даже не говори мне таких вещей!

Она прижалась к нему еще крепче.

– Но почему? Я лучше скажу! – крикнула она. – Все, что ты сделаешь со мной, будет великолепно! – Она опустила руку ниже, чтобы ощутить его мощный, тяжелый член. – Все, что угодно. Если ты меня поцелуешь или если ты помочишься на меня! Если ты сотрешь меня в порошок! Для меня все будет чудесно, Рэй!

– Ах, детка… – усмехнулся он. – Ах, как ты меня возбуждаешь!

Но просто говорить эти слова ему для нее значило возбуждаться самой. Это слегка унижало ее.

– Но я никогда не сделаю больше ничего подобного. – Он умолк, ощутив, как она ласкает его огромное тело. – Все будет теперь совсем по-другому, Соня. Рэй Левэр теперь чист, слышишь меня?

– Я тебя слышу. – Она сжала его член рукой. – Говори что хочешь Рэй, и делай со мной, что хочешь. Я только хочу, чтобы ты знал, что я без ума от тебя. Я так люблю твой голос, твою музыку, твой талант. Я хочу, чтобы ты трахнул меня так, как поешь свои песни, Рэй. Глубоко-глубоко во мне. Часами!

– Соня! – воскликнул он. – Я никогда раньше не слышал, чтобы девушки так разговаривали. Ох, как я начинаю хотеть тебя, детка! Как я хочу тебя!

Связанный, он тыкался лицом в ее шею, грудь, подмышки. Его влажный мягкий язык исследовал все ее тело, открывая новые потайные уголки, которые тут же начинали желать новых прикосновений. Ни один мужчина раньше не лизал ее под мышками. Она импульсивно извивалась под ним, проталкивая голову между его сведенных рук. Словно два сжатых крыла, его стянутые руки заключили ее в свою темницу. Спотыкаясь, они прошли в спальню и упали в его постель.

– Трахай меня долго-долго, Рэй, – задыхаясь, попросила она. – Не останавливаясь, еще и еще!

Она не верила в необходимость спать с мужчиной всю первую ночь их встречи. Она интуитивно чувствовала, что это поставит ее в невыгодное положение, – он возомнит, что она его собственность. Поэтому в четыре утра она попросила, чтобы ее отвезли домой. Рэй сонно вызвал телохранителей и чмокнул ее на прощание. После концерта и их бурных ласк он совсем выключился. Она и сама была слишком рассеянна и не спросила, когда они увидятся снова. Она просто приняла на веру, что после такой невероятной ночи любви она непременно должна получить от него весточку. Она услышала, как ему развязывают руки и снимают с него путы, пока она собиралась, взбивала рукой растрепанные волосы, надевала темные очки. Да и в конце концов, подумала она, без нее он и выспится гораздо лучше.

Она проскользнула в лимузин, который дожидался у входа в отель двадцать четыре часа на такой вот случай. В машине с ней пытались шутить, спрашивая ее телефончик и адрес.

– А что, это для Рэя? – предусмотрительно спросила она.

Телохранитель, сидевший впереди, обернулся и подмигнул ей.

– Ты смеешься надо мной? Последний раз, когда один из парней Рэя вздумал поухаживать за его девчонкой, он выхватил пистолет у него из-за спины и выстрелил!

Глаза у Сони расширились. Она нацарапала свой адрес и телефон на карточке и протянула ему.

– Боже! – воскликнула она. – Сколько же смертей на счету у этого парня?

Мужчины засмеялись.

– Да не убивал он его! – обернулся через плечо водитель. – Просто прострелил коту ногу – я видел его потом, всего-навсего прихрамывает.

И они потешались над этим всю дорогу до ее дома.

Она поднялась в половине девятого, чтобы принять ледяной душ и встряхнуться. В девять позвонили в дверь.

– Это я-а! – пропел в видеодомофон Леонид, корча забавные рожицы. Он пронесся по двум пролетам лестницы, подтянутый, высокий, с темными волосами, с орлиным носом. На нем были надеты тугие черные джинсы, черный свитер с высоким воротом, голова была повязана красным платком. Если бы Соня имела в своей жизни лучшего друга, то им, вероятно, и был Леонид. Много лет назад он сменил имя Леонард на Леонид, потому что ему казалось, что Леонид звучит «более балетно» и, главное, в нем больше энергии. Она выскочила его встречать в купальном халате, чмокнув в небритую щеку.

– Это нам! – Он протянул ей два бумажных пакета. Она сунула нос в один из них и выудила одну еще теплую булочку из французской кондитерской. В другом были закрытые стаканчики с горячим кофе.

– Спасибо, Леонид, но зачем все это? – пожурила она, отпивая кофе. Он засмеялся, захлопывая за собой дверь, снимая с плеча тяжелую сумку.

– Я знаю, какая ты домовитая хозяйка, и я отказываюсь ждать до седин, когда ты сваришь кофе. Жизнь так коротка!

Она наблюдала, как он развалился в кресле, высыпал в стаканчик пакетик сахарина и размешал его пластмассовой ложечкой. Широко распахнутыми глазами он разглядывал ее.

– Где тебя носило прошлой ночью, Соня? – спросил он. – Мы прочесали в поисках тебя все забегаловки в нижней части города. Мы даже попали в такое заведение, где людей вешают на стене. Мы подумали: а вдруг и ты висишь где-нибудь?

Она посмотрелась в зеркало, висящее позади него. Никаких следов минувшей ночи.

– Я не была в городских низах, – сказала она. – Я была наверху.

– Да? – изумился он, и его брови высоко взлетели. – Но как высоко ты зашла в верхней части? Я надеюсь, не дальше Восемьдесят первой улицы?

Она улыбнулась:

– Что ты скажешь насчет Гарлема, дорогой?

– Ах, пожалуйста, Соня. – Он сделал брезгливую гримаску и выбросил пустой стаканчик, ложечку и пакет в корзину для бумаг. Затем полез в свою сумку и извлек оттуда баночки с красками, бархатистые кисточки и палочки с ватными тампонами. – Только не рассказывай мне, что ты променяла нас на черномазых, дорогая.

Она откинулась на спинку своего удобного кресла, и он закусил губу, когда она подставила ему свое бледное ненакрашенное лицо, над которым он должен начать колдовать, как над чистым холстом. Один из лучших салонных гримеров Нью-Йорка, Леонид относился к своей работе как к искусству. Особенно после того, как в Токио он работал над постановками нескольких спектаклей в театре Кабуки. Сейчас он наносил на лицо Сони свою фирменную белую пудру, прежде чем приняться за карандаши и кисточки.

– Ну, ладно, пускай, я ведь тоже понимаю, – бормотал он, накладывая золотистые тени на Сонины веки. – Иногда я даю зарок навсегда покончить с белой кожей. То есть я хочу сказать, почему? Когда кофе с молоком особенно восхитительно? И я же не говорю, что черное – черное, Соня; вот, например, взять аргентинцев, пуэрториканцев, вообще половинок.

Она потянулась и включила стереоприемник, чтобы заглушить его. Последнее, что ей хотелось услышать в такое важное для нее утро – это сексуальные похождения Леонида.

– Я был так наивен, что приехал в этот город. – Он слегка покачивал головой в такт своим словам, игнорируя песни Рэя Левэра. – Когда я в первый раз…

– Осторожнее! – завопила она, когда ватный тампон слегка задел ее глаза. – Мне как раз сегодня до зарезу нужны красные глаза!

– Извини. А что у тебя сегодня? Съемка, что ли? Тогда почему мы у тебя дома?

Она хмыкнула.

– Это все во имя обеда, мой дорогой, – пояснила она. – Каресс устраивает мой последний смотр. Малышка миссис Каресс потребовала, чтобы мы с Кармен встретились с ней лично. Возможно, она будет в своей инвалидной коляске из чистого золота. Она ведь самая богатая женщина Америки!

– И охотится за тобой? – уточнил он. – Что, контракт будет миллионов на пять или около того?

– На восемь! – поправила она. Он присвистнул:

– Слушай, тогда тебе нужно будет прикусить свой язычок, дорогая. Она ведь, кажется, из этих вонючих мормонов, да? Соня кивнула:

– Мормонка или свидетельница Иеговы, я точно не помню. Да какая разница. Поэтому мне нужно вести себя, словно я девственница. – И она сложила руки будто для молитвы. – Думаешь, я справлюсь с этим, а, Леонид?

– Да, – кивнул он. – Думаю, что обязательно. Боже, да ведь тебе только… Сколько? Шестнадцать?

– Восемнадцать, – поправила она. – Хотя мне кажется, будто мне лет тридцать!

– Так что же все-таки случилось прошлой ночью? – полюбопытствовал он.

– Перестань трещать и займись моим лицом, – приказала она. – С меня бутылка «Моэ э Шадон», если я заполучу этот контракт. Ежедневно, дорогой мой! – И она закрыла глаза, пока он продолжал свою работу, а сцены прошедшей ночи мелькали перед ее глазами, как будто она сидела перед экраном в личной просмотровой. Как ей помнилось, она старалась не суетиться, так ей хотелось снова оказаться с Рэем.

Это была самая лучшая любовная ночь в ее жизни. Если он не попытается увидеть ее снова, он просто дурак. Он лежал на спине на своей громадной кровати, простыни были смяты, а она уселась на него, не снимая трусиков и бюстгальтера. Она чувствовала, что ему это нравится. Его завязанные руки были закинуты за спину, но он, казалось, не чувствовал неудобства. Она играла сама с собой, чтобы доставить ему удовольствие, запуская пальцы под ткань своего белья. Он наблюдал за нею, и она видела, как ему все труднее и труднее сдерживаться в желании обладать ею. В горле у нее пересохло, она едва могла сглатывать слюну. Страсть иссушает, подумалось тогда ей. Сначала ей показалось, что она многое потеряет, если ее не будут ласкать мужские руки, но он с лихвой восполнил это своим языком и губами, касаясь и облизывая каждый кусочек ее тела, который оказывался поблизости от его лица. Он потянул зубами ее шелковый лифчик, ее соски оказались прямо перед его неутомимым языком, и он приник к ним на одно мучительное мгновение, пока она не отпрянула прочь. Потом он попросил ее перегнуться над ним, чтобы он мог снять с нее трусики своими зубами и вытянуть ноги, чтобы он мог узнать ее всю своим длинным настойчивым языком. Почувствовав его невыразимо сильный и нежный язык между своих ног, она даже застонала от наслаждения. Как будто у него был не один, а сразу два орудия секса – один, ласкающий ее внутри, другой она держала в руке, мысленно умирая от восторга, что скоро он будет внутри ее. Его язык ласкал ее снова и снова, то надавливая, то опуская, обдавая то горячим, то прохладным дыханием, так что она была готова кончить от одного прикосновения его языка. Сам он постанывал от каждого прикосновения, словно изнемогая от страсти. Несколько долгих минут она испытывала сладострастные ощущения от его поцелуев, но потом почувствовала, что должна заставить его войти в нее. Она ниже продвинулась по его телу, почти прокатившись, и оказалась как раз над его упругим, мощным членом. Находясь на грани сексуального исступления, она сама ринулась на него. В ответ он начал нежно двигать бедрами, мускулы его напряглись. Боже, он знал в этом толк! Это было то, чего она искала. Она облизала губы, наклонясь к его уху и шепнула:

– Отлично, бери меня, возьми меня, Рэй! Ах ты, здоровенное чудовище! – «О, да мужчинам нравятся грубые слова!»

Она попала в самую точку. Именно это ему и хотелось услышать. Он совершенно обезумел под ней, все глубже, все мощнее проходя внутрь ее. Он издавал горлом те самые звуки удовольствия, которые сопровождали его песни, и внутри ее вздымались волны страсти. В какой-то невероятный момент действительность и мечта встретились, и целая буря ощущений затопила все ее тело и мысли. Они слились так, что она старалась все глубже вобрать его в себя, прижимаясь к нему все теснее. Они перевернулись на кровати, и теперь он возвышался над нею, распростертой навзничь; он сдавливал ее, а она скрестила ноги у него на спине и вдыхала обволакивающий запах его большого черного тела. Он раскрыл рот и вобрал ее грудь в свой рот, и это последнее ощущение, когда он покусывал ее соски, подвели ее к самому краю. Волны наслаждения почти лишили ее сознания своей силой. Держась за его широкие плечи, сплетая пальцы на его шее, она кончила, задыхаясь и крича от упоения. Когда через несколько мгновений кончил и он, ей показалось, что она никогда не слышала такого громкого рева. Он оглушительно рычал, как попавший в западню медведь, как зверь, удивленный внезапным наслаждением.

Все его тело задрожало, и она почувствовала, как по его шее стекают струйки пота. Она успокаивала его так, как успокаивала бы лошадь после скачки.

Да, подумала она, удобно прикорнув у его шелковистого бока, именно это он ей и напомнил. Какое-то мифическое существо – наполовину мужчина, наполовину зверь! Это была самая опасная и эротическая фантазия, которую только можно себе вообразить! Она чувствовала, что он принадлежит ей, связанный, с податливым телом. Когда он забылся глубоким сном, она продолжала бодрствовать, ее рука рассеянно блуждала по его телу, а сама она воображала его то конем, то львом, а то – когда ее особенно поражала гладкость его кожи – дельфином. Ах, если бы только были свободны его мощные ручищи! Она дотронулась языком до губ – он целовал ее так глубоко, что ей показалось, будто он проглатывал ее язык.

– Но что случилось с твоим ртом? – воскликнул Леонид, собираясь его накрасить.

Ее грубо вывели из воспоминаний.

– Что это, синяк? Ах… нет! – Леонид застонал. – Пожалуйста, обещай, Соня, что ты не будешь больше заниматься любовью Красоты и Зверя! Это что, опять одно из твоих животных? Черный на этот раз? Ты что, никогда так и не найдешь себе мягких, нежных мужчин?

– Вроде тебя? – парировала она. – Что я могу сказать тебе, дорогой? Прости, но гомики меня никогда не привлекут! Никогда!

Леонид вздохнул.

– Да ведь существует целая гамма ощущений между животным и гомиком, сама знаешь, – отозвался он. – Ведь тебя же никто не просит впадать в крайности.

Она пожала плечами.

– Животные могут быть такими нежными, Леонид, – сказала она. Почти блаженное выражение появилось на ее лице, как будто она знала нечто такое, о чем он никогда не узнает.

Она придирчиво оглядела свое отражение в зеркале, когда он закончил. Ах, как он поработал над ее фиалковыми глазами и высокими скулами!

– Да, – кивнула она своему отражению, – это я, все в порядке. Это другая Соня…

Леонид быстро запаковал свои инструменты и пузыречки.

– Расскажи еще о трех ликах Евы! – Он покачал головой. – Ну и ну! Ты выглядишь, как тихий ангел…

Он помог ей надеть черное короткое платье от Донны Кейрэн, и они вмести вышли из квартиры.

– Ни слова об этой ночи ни единому человеку, – предупредила она. – А не то я прикажу одному из моих животных придушить тебя твоим собственным хвостом!

– А нельзя ли полегче? – Он распахнул перед нею входную дверь. Лимузин Каресс уже ждал. – Господи, да ты ведь и впрямь сумасшедшая, Соня, клянусь Богом!

Она успела поцеловать его на прощание, пока шофер открывал перед нею заднюю дверцу.

– Прости, Леонид, но у меня нервы натянуты, как струны, – извинилась она. – Мне нужен этот контракт, а ты ведь знаешь, как помешаны на приличии этих люди Каресс? Они даже включают в контракт особый пункт о нравственности!

– Да? – Он надел на нее большие темные очки. – Тогда зачем они тратят время на тебя?

– Заткнись! – Она шутя шлепнула его. – Я очень убедительно могу изобразить настоящую леди, если мне нужно. Я ведь долгие годы изучала мою мамочку, вспомни-ка! Она строила из себя Бог знает какую скромницу, а сама делала деньги на своей порнухе. Если уж у нее получалось, то получится и у меня!

В приемной Каресс она покорно исполняла ритуал встречи с президентом фирмы, тихо наблюдая, как помощники крупным планом показывают ее на экране монитора, разглядывая ее гигантское изображение, обсуждая ее губы, ее глаза, ее щеки, ее волосы, каждую ее косточку и даже ее ноздри и зубы, как будто она животное, как будто ее и нет здесь. Глава «Кумиров», Кармен Францен, теперь ее личный менеджер, вела за нее переговоры. Соня может то, Соня может се. Соня обучалась актерскому мастерству, и танцам, и спорту. Соне только оставалось сидеть молча и выглядеть великолепно или загадочно или напускать на себя оба эти выражения. Упомянули имя Ричарда Эйвдона, который должен был возглавить кампанию по раскрутке очередной «девушки Каресс». Соня не будет иметь возражений, если ей придется пролететь в украшенной цветами подвесной и совершенно безопасной люльке, прикрепленной к вертолету, над Центральным парком? То есть можно ли им заняться получением разрешения от властей? Кармен заверила их, что Соня совершенно не боится высоты.

Соня лишь отчасти была занята происходящим. Остальные ее мысли были сосредоточены на гадании, как скоро она услышит что-то от Рэя. Если он позвонит сегодня вечером, это будет превосходным предлогом не явиться сюда или просто включить автоответчик, но она не знала, хватит ли ей на это духу. Ведь невозможно, чтобы она влюбилась. Не так ли всегда и начинается любовь? Стремление – как к сигарете или к рюмке, – но только к человеку. Необходимость, чтобы он коснулся, обнял, поцеловал. Чтобы причинил боль. Она так ужасно хотела его, что все ее тело дрожало, а ведь была всего половина первого!

– О чем ты думаешь, Соня?

Все собравшиеся за широким столом уставились на нее. Выжидающе смотрел президент – он задал этот вопрос.

– Простите, – она моргнула, глянув на Кармен в поисках поддержки.

– Мистер Белламай предложил прополоскать твои волосы более светлым оттеночным шампунем, – пояснила Кармен, многозначительно взглянув на нее. – Придать им красновато-коричневатый оттенок и, может быть, снова перевязать твои волосы очень простенькой лентой.

– Мы не хотим отпугивать Америку средних классов многочисленными образами чересчур элегантных моделей, – очень мягко объяснил Соне президент.

Глядя на президента, Соня кивнула с серьезным видом.

– Мне нравится, – глубокомысленно изрекла она, – мне нравится, когда просто.

– Просто, но хорошо, – заметил кто-то.

– Шик совершенной простоты? – подсказал писатель.

– Когда простота означает шик? – подхватил президент.

Несколько человек заскрипели перьями, пытаясь выработать свои концепции, внимательно всматриваясь в экран.

– Нельзя ли вернуться на один слайд? – попросил президент.

Вернулись к тому кадру, где Соня смеялась, запустив руки в волосы.

Она улыбалась президенту фирмы Джеку Р. Белламаю. Седовласый мужчина под семьдесят, он превратил захудалую косметическую компанию в первоклассное, приносящее миллионы дохода предприятие, используя «девушек Каресс», привлекающих покупателей. Он поймал ее взгляд и улыбнулся. Если он вздумал переспать с ней, то пусть придумает что-нибудь другое. Или служащие Каресс спят со своими девушками? Возможно, подумала она, это одна из прерогатив работающих в такой высокоморальной фирме?

– Пообедаем? – предложила Кармен, когда они, похоже, достигли соглашения насчет оттенка Сониных волос. – У нас заказан столик в «Ле Серке» на час дня. Как думаешь, мы поместимся в одном лимузине? Мистер Белламай? Миссис Каресс?

Миссис Каресс, хрупкая маленькая старушка, вдова основателя фирмы, не проронила пока ни слова.

– А не лучше ли нам прогуляться? – предложил Джек Белламай. «Наверное, потому, – решила Соня, – чтобы показать, как он бодр». – Такой чудесный день!

– Шикарный день! – согласился парикмахер. Соня оставила Кармен виться вокруг миссис Каресс, и к ним присоединились прочие шишки. Президент, разумеется, решил прогуляться вместе с Соней.

Маленькая торжественная процессия важно шествовала вверх по Мэдисон-авеню. Кармен почтительно поглядывала на миссис Каресс, резко оглядываясь на отстававших копуш. Зеваки провожали их любопытными взглядами, особенно увидев безупречный макияж Сониного лица. Кармен одобрительно подмигивала ей, словно давая понять, что контракт уже у них в кармане. Соня изо всех сил старалась поддерживать светскую беседу с президентом. Единственное, что ее мучило, это непрестанно усиливающееся желание в паху. Да, мускулы определенно перенапряглись прошлой ночью! И если он таков со связанными руками, то что же будет, когда…

– Я был вашим поклонником довольно длительное время. – Сообщил ей президент. – С вашей самой первой обложки «Вог», помните? Вы еще так забавно дразнились!

– И вам понравилось, правда? – засмеялась Соня. – Мне казалось, что я выгляжу очень мило.

– Я очень надеюсь, что мы придем сегодня к соглашению, – признался президент. – Лично я был бы просто счастлив, если бы вы стали очередной «девушкой Каресс».

Она ответила ему таинственной улыбкой. Лично она тоже была бы весьма счастлива.

– Только одно обстоятельство мне хотелось бы обсудить лично с вами, Соня. – Он слегка нахмурился. – Пожалуй, это даже чересчур интимно. – Он несмело коснулся ее локтя. Они были на Пятьдесят девятой улице, солнце ярко светило. Она надела солнечные очки, защищая свои фиалковые глаза, и выжидательно посмотрела на него. – Есть кое-что… ну, несколько, правда, обременительное. – Он придержал ее за руку, когда они переходили перекресток. – Но это составляет одну из традиций… образа Каресс. В наш контракт всегда включается этот маленький пункт о нравственности. Это скорее личное, и я буду говорить начистоту – признаюсь, некоторые девушки считают это, откровенно говоря, жестоким, нарушением того, что они называют правами человека. Надеюсь, вы не будете таким же политиком, Соня. Зачем нам политика?