Текст книги "Волшебница Вихря (СИ)"
Автор книги: Галина Мишарина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)
И очнулась на широком ровном пляже, средь незнакомых чёрных утёсов. На закатном небе уже горели звёзды и большая белая туманность, но мир ещё не утратил цвета, не погрузился во мрак. Я поднялась и огляделась: красиво, как в сказке, и море розово-голубое, смирное. Оно шептало мне оставить страх, и я тотчас осознала, что сплю, вот только сон был на диво яркий и пронзительный. Волны щекотали босые ноги, распущенные волосы струились, влажный воздух ласкал кожу. На мне было странное, на тонких бретелях, платье, с накидкой из сияющей материи. Таких одежд не то что прибрежные не носили – даже наряд Люсьен по сравнению с ним был обычным.
А вдалеке, от чёрных гор, шёл человек. Откуда-то я знала, что это Влас, и, подхватив подол, побежала ему навстречу. Тело казалось лёгким, как стебелёк, и таким же гибким. Неужели я и правда пришла в чужой сон? И почему так ясно помнила саму реальность и наш с Власом разговор?
Мужчина улыбнулся и поднял меня высоко вверх, когда я подбежала. В его руках я стала уже не стебельком – всего лишь капелькой росы, или лёгкой, порывистой стрекозой, которая не ведает преград, но подчиняется ветрам. В этот миг Влас и был моим ветром.
– Пойдём, красавица, – сказал он, поставив меня на песок и крепко взяв за руку.
Я хотела спросить его сразу о многом, но откуда-то знала, что проход между мирами снов ещё непрочен. Мост мог пасть от любого неосторожного слова, резкого звука или даже мысли. Поэтому я просто пошла за мужчиной, наблюдая, как дрожит в небесах замерший закат. Никогда прежде не слышала, как дышит мир, но этот, созданный вне границ времени, делал глубокие и спокойные вдохи, которые ощущались как ветер и прибой. А, может, я просто плохо слушала саму реальность? Во сне ведь чувства обостряются.
Мы добрались до утёсов быстро, словно и не было никакого расстояния. А потом почти мгновенно оказались на вершине, сделав всего два шага. Определённо, в стране снов можно было лепить из времени любые фигуры… С высоты я увидела звёздные облака, похожие на искрящуюся вату. Они выглядели мягкими, но оказались упругими и плотными, словно наша постель, вот только облачный путь был ничем не ограничен.
Мы долго бродили по сияющему матрасу, отыскивая новые тропы и путаясь в старых. И всё горело упавшее к самому горизонту солнце, и вторили ему серебряные очи небес, от которых то и дело отделялись, падая в море, целые мерцающие горсти. Мне было волшебно. Я чувствовала рядом любимого мужчину и наслаждалась такой необычной, необходимой близостью душ. И узнавала Власа через его сон, также как он узнавал меня по чувствам и ритму сердца. Мне вовсе не хотелось обратно в реальность, но спустя время мужчина улыбнулся и отпустил мою руку.
– Пора, Веда.
…Я открыла глаза. В комнате царило серое безмолвие. Власа не было рядом, но потом я услышала звук льющейся воды. Значит, он умывался, и мне тоже следовало подниматься – предстояло много дел. Я была не уверена, что смогу удержать иголку, но стоило хотя бы попытаться. К тому же мне не терпелось поговорить с Люсьен, пусть даже девушка снова будет смотреть сквозь меня. Теперь-то уж припру её к стенке, и плевать, что она здесь гостья!
– Какой у тебя воинственный вид, – улыбнулся Влас. Оказывается, он уже какое-то время смотрел на меня, наверняка хмурую и с поджатыми губами. – Неужели плохо спалось?
– Что ты, замечательно! Просто я подумала, что теперь непременно поговорю с Люсьен и заставлю её сказать правду.
– А если она не захочет говорить? – усмехнулся мужчина, садясь рядом и беря меня за руку.
– Ей придётся, – упрямо проворчала я, потихоньку расслабляясь от прикосновений его жестких и шершавых пальцев. – Я далеко не всегда мирная мастерица ниток.
– Знаю уж, – улыбнулся Влас. – Видел, какая бываешь. Вроде бы хрупкая, нежная, а на самом деле грозовая драконица – полна пламени и силы.
Я не выдержала и потянулась к нему, и мужчина взял меня за пояс, усаживая к себе на колени.
– Ты помнишь нашу ночную прогулку по закатному берегу? – спросила я.
– Конечно. Это ведь мой мир, у которого нет границ. Он был обширен и для твоей души.
– Мне там понравилось. Вроде бы сон, но яркий и осязаемый. Как будто даже сейчас пятки испачканы облаками, и звёзды в волосах запутались.
Его ладонь легла на мою щёку, пальцы дрогнули.
– Как бы красиво в мире грёз ни было – люди считают такие сновидения опасными. Дело в том, что, открывая тебе свои сны, человек открывает самые глубинные свои мечты, тайны и страхи. Не всякому это дано, не всякий решится. Ты видела замершую красоту моей мечты, но я бы никогда не позволили тебе взглянуть на мои кошмары.
– Если бы могла, я бы сразилась с твоими монстрами, и непременно бы их победила. По крайней мере, мне хочется так считать.
Глаза его вспыхнули, и у меня мурашки побежали по затылку: Влас смотрел так, словно хотел вобрать меня целиком, и тем освободить от всякой боли. Ведь если бы я стала частью него – можно было бы ничего не бояться, даже несмотря на след проклятия.
– С Люсьен мы поговорим все вместе, – сказал мужчина, как будто удерживая словами нашу безмолвную страсть. – Но если ты хочешь знать, зачем она здесь, и что мы так долго обсуждали, я расскажу сейчас.
– Я не отказалась бы хоть в двух словах узнать о ваших делах.
Влас кивнул.
– Дело в том, что она хорошо общается с драконами, и многое знает о них. Я на протяжении многих лет составляю карту Драконьих берегов, и просил её рассказать, где и какие общины расположены, хотя бы примерно. Дело это небыстрое.
– Только и всего?
Он рассмеялся и вдруг горячо поцеловал меня в губы.
– Говорю же, маленькая, ты меня рано женила, и не на той к тому же. Кстати, что о свадьбе думаешь? Через три недели готова стать моей всецело?
– Я твоя и сейчас, но буду рада полному обряду. А раньше никак? Мне теперь невтерпёж, дорвалась до счастья!
Мы рассмеялись вместе, и Влас снова коснулся моих губ.
– Мы должны всё как следует подготовить. У тебя ещё не зажили руки, и ты не должна сейчас перетруждаться. Знаю уж, сразу за иголку возьмёшься, наряд себе создавать станешь.
– Ты ошибаешься, – сказала я с лукавой улыбкой. – Перво-наперво я сошью наряд тебе.
– Вот именно, – отозвался Влас. – А ведь помимо свадьбы, есть и иные дела, которые я отложить не могу. Я должен сходить в горы к драконам, путь туда неблизкий.
– Зачем тебе к ним?
– Там живёт покровитель нашего рода. Когда я принял проклятие, он сказал, что от него не избавиться никакой иной магией кроме той, что древнее самих богов.
– О!
– Тогда я не понимал, о чём идёт речь. Мы с братьями и Эльтой долго бились над этой загадкой, тогда как ответ лежал вокруг нас, прямо перед нами и даже в нас самих.
– Магия, которая старше богов?
– Угу, – улыбнулся он, заглядывая мне в глаза с ласковым обожанием. – Драконы любят говорить загадками, и было бесполезно переспрашивать. Дурак я был. Молодой, заносчивый, самовлюблённый. Только вчера понял, что за магию обрёл, и почему никогда бы один не совладал с проклятием.
Я внезапно догадалась, о чём говорил дракон, и щёки вспыхнули.
– Это любовь, да? – прошептала я. – Именно она помогла нам?
Он кивнул, и я робко коснулась ладонями колючих щёк.
– Значит, я и дальше буду оберегать тебя любовью.
– А я – тебя, – улыбнулся он. – Давай-ка посмотрим твои руки.
Вскоре мы спустились вниз, и я радовалась тому, что повязки уже не нужны, и что все восприняли наши чувства серьёзно, и даже тому, что Люсьен в кои-то веки не смотрела на меня свысока.
Мне не терпелось поговорить с ней, но сначала нужно было забрать из комнаты остатки вещей. Однако прежде прочего нам предстоял завтрак, и я, одевшись в одно из лучших голубых платьев с зелёной вышивкой, села по правую руку от Власа. Теперь рядом со мной сидел Эрх, а по другую сторону Власа устроились Эльта и Илья. Элик, пришедший в гости, сидел рядом со средним, с ним впервые была Ромашка – взволнованная, красная, как помидор, и очень красивая. Хран лёг под столом, и я вспомнила, что о собаке говорила Люсьен. Пусть теперь попробует ужалить! Я её и прежде не слишком боялась.
Я чувствовала себя частью семьи и была счастлива. Влас был как всегда спокоен, хотя я постоянно ловила на себе пристальные, полные сдержанного любования взгляды, от которых дрожь проходила по телу, и в животе становилось жарко. В такие мгновения кажется, что всё происходящее – лишь сладостный сон, и ничто, кроме времени, не поможет тебе поверить в реальность настоящего.
Он любил меня давно. Он жаждал меня и верил мне. Наверное, мы должны были спасти друг друга, и такая судьба казалась мне самой правильной. Мы с Эликом смогли, мы справились! Теперь-то Вихреградье всегда будет нашим домом, и от осознания этого я никак не могла перестать улыбаться.
Мы закончили с делами только к вечеру, и сразу после короткой трапезы отправились в большой зал, где уже ждала Люсьен. Остальные Вихри и Элик скоро присоединились к нам, и я готова была поклясться, что девушка волнуется.
– Итак, время пришло, – сказал Влас, когда мы расселись за круглым столом. – Теперь ты должна поведать нам, зачем приехала в Вихреградье. Только без утаек, и не про интерес к драконам. Он лишь косвенная причина твоего появления здесь.
Девушка тихо вздохнула и посмотрела не на Власа – на остальных. В этот миг мне показалось, что перед нами совершенно другой человек – не стало её надменности, грубости и спеси, и в прежде горящих глазах поселилась усталость.
– А вы готовы слушать?
– Если ты скажешь правду, – отозвался Илья.
Люсьен нахмурилась.
– Я не лгунья. Я лишь опасаюсь за свою сохранность. Но Влас обещал мне безопасность в этих стенах, а потому знайте: я прибыла, чтобы найти мать. Вы последние, кто её видел.
– Помощи просить? После всего, что эта гадина натворила? – взбеленился Эрх.
– Помолчи, брат, – приказал Влас. – А ты рассказывай толком, не тяни.
– Я должна была стать наследницей её силы, но рок распорядился иначе. Во мне нет тёмной магии ненастья. – Она перехватила взгляд Эрха и нахмурилась: – Верить или нет – дело ваше. Повторяю: мне необходимо с ней встретиться. Я надеялась, что вы вспомните хотя бы что-то, что поможет мне продолжить поиски в нужном направлении…
– Ты знаешь, что твоя мать прокляла меня, – сказал Влас. Люсьен кивнула. – И знаешь, что я должен был умереть, – продолжил мужчина.
– Поэтому мне нужно отыскать её. Она почувствовала, что колдовство пало, и наверняка исходит злобой, собираясь отомстить. Этого я позволить не могу, и дело здесь не в вас. У меня личные мотивы.
– Настолько личные, что приходится их тщательно скрывать? – фыркнул Эрх. – Ты была не слишком учтива всё это время, отчего же теперь резко подобрела? Влас, – обратился он к брату, не дожидаясь ответа Люсьен, – мне это не нравится. Я ей не верю.
– Я тоже, – сказала Эльта, и мне показалось, что Люсьен чуть покраснела.
– Ты знаешь о нас почти всё, – повернулся к девушке Илья, – при этом не готова объясниться. Неужели не понимаешь, что твоё великодушие выглядит странно? Да и кто в здравом уме предаст родную мать…
– Я не следую голосу разума. И я не привязана к ней, как должно. Если вам действительно важна причина… – Она скрестила перед собой пальцы и обвела нас долгим взглядом. – Вряд ли вашей дружной семье удастся понять, что такое отчуждение между родными людьми. Мы с матерью никогда не были близки – у меня отцовский характер, его стремления и мечты. У родителей никогда не было любви, только страсть, которая и создала меня. Вы знаете, что ведьмы мужчин не жалуют, тем более властных и сильных. То есть они именно таких предпочитают – для удовлетворения своих потребностей, но уж точно не для создания семьи. Полагаю, отец пытался переубедить мать, но ничего у него не вышло. Она просто им воспользовалась, ведь вторая причина физической близости – потомство. Матери была нужна наследница. Конечно, она не собиралась отдавать меня отцу, хотя он довольно долго пытался наладить с ней контакт, и всё перепробовал. Мы виделись редко, потому что вместе не жили, но всякий раз, когда он приезжал, мне становилось теплее. Именно он доказал мне, что любовь существует, хотя мать всячески старалась доказать обратное. Ей сразу стало ясно, что во мне не живёт её дар, что я подпорчена обычной воинской кровью отца, и это её злило. Но ещё больше её бесило моё желание уехать жить к папе. Вы понимаете величину её гнева? Она считала себя могущественной во всём, отличным примером для подражания и обожания, тем более для дочери! А оказалось, что я вовсе не хочу быть на неё похожей… – Люсьен сжала зубы, голос её изменился: – Жаль, отец не понимал, что она пойдёт на всё, только бы победить наши с ним чувства. Жаль, что я слишком поздно разгадала её план, а ведь он был так прост и прозрачен.
– Она убила его, – сказал Влас.
Люсьен выговорила сквозь зубы:
– Уничтожила. Единственного дорогого мне человека. Того, кто любил меня обычной, не сильной, просто за то, что я есть. И когда это случилось, я дала себе слово сделать так, чтобы колдунья никому больше не причинила зла.
– И ты уверена, что совсем на мать не похожа? – спросила я.
Люсьен вздохнула, словно пытаясь выпустить наружу всю тяжесть пережитого.
– Ты о том, как я вела себя? Да, это было гадко, признаю. Наверное, я просто защищалась.
– От нас? – удивилась я.
– От всякого. От всего мира. Я должна была дождаться нужного момента и потом уже снять маску.
– Какого момента? Смерти моего брата? – холодно сказал Эрх.
– Нет. Я верила, что Веда его спасёт. Она правильно поняла логику материного заклятья, и я поначалу решила – отдаст своё сердце. Но ты нашла лучший способ. Я до такого не додумалась.
Она поглядела на меня с чем-то, похожим на уважение, и я подняла брови. Вот и думай, какая из двух Люсьен настоящая!
– Почему ты сразу не подсказала, как нам поступить? – нахмурилась Эльта.
– Потому что не была уверена, что любовь Веды настоящая. Я в чужих сердцах не копаюсь.
– Зачем же ты ищешь мать? – спросил Илья.
– Чтобы вернуть ей то, что она давно уже должна обрести.
Мы переглянулись, и Эльта спросила:
– И что это?
– Старость. Маме давно пора перестать отбирать чужое время и упокоиться в своём. Если, конечно, для таких, как она, существует покой.
Я потёрла виски – в голове что-то неприятно вибрировало.
– Значит, тебе нужны следы, – сказал Влас. – Что же, попробуем помочь их отыскать. Я даже знаю, у кого первым делом стоит просить помощи.
– Ты о Славе, конечно, – кивнул Илья. – Мы можем отправиться к нему, я всё равно собирался навестить друга.
– Была бы вам благодарна, – сказала Люсьен. – И я заберу проклятый меч, если отдадите, – вдруг добавила девушка, поднимая подбородок. – Это меньшее, что я могу для вас сделать.
Не знаю, почему, но я верила ей. И Влас, кажется, тоже. Однако потом мне стало не до мыслей о хитрой или, наоборот, честной колдунье. Дурнота охватила горло, коленки обмякли. Я успела издать тихий удивлённый возглас – и упала. Когда я через мгновение открыла глаза, поняла, что если и ударилась, то несильно – Влас нёс меня наверх, остальные, судя по голосам, шли позади.
– Это последствия сражения, – говорила Люсьен. – Темнота отняла у неё силы. Нужно унести меч подальше, он опасен.
– Завтра утром мы созовём драконов, они чуют колдовство и увидят след тьмы даже на море, – сказал Илья. – А пока что предлагаю всем отдохнуть.
На этом сознание моё померкло вновь, и я долго плыла во мраке, нащупывая то пушистости, то колючести, и не заботясь ни о каких слитных мыслях.
Глава 11
Люсьен уехала сразу после того, как были завершены встречи с драконами. Поведать что-то конкретное о нахождении её матери морские звери не могли, но они подсказали, что тёмный след тянется на юг. Девушка всё-таки забрала меч, хотя Влас и Элик были против. Они считали, что лучше бы унести проклятое оружие высоко в горы и там похоронить. Но решающее слово было за мной, а я, не знаю откуда, но ведала, как для Люсьен это важно. Мы не стали подругами, конечно, но было в девушке что-то такое, что вызывало желание поддержать её. Эльта чувствовала похоже, и вскоре угасли вдалеке яркие паруса. Куда Люсьен отправлялась дальше, было неведомо.
Не в обиду ей, но, стоило девушке покинуть Вихреградье, как оно стало прежним – красивым местом, где легко дышится и славно живётся. И самым прекрасным для меня было то, как мы с Власом стремительно и крепко друг к другу привязались. Мне-то казалось, что на признания потребуется время, но Влас был категорически против моего одиночества.
Он в первые же дни, когда мы стали жить вместе, постарался сделать комнаты уютней, и всё спрашивал, что ещё мне может понадобиться. Он ухаживал за мной, вялой и нетвёрдо стоящей на ногах, словно за ребёнком: носил сладости, компоты и булочки, согревал под одеялом, находил и читал интересные книги – когда не был занят иными делами. А когда я пришла в себя и почувствовала прилив сил, мужчина сразу попросил меня не отлучаться от замка, и гулять только в зоне видимости сторожей. Я была не против его строгости – сидела себе то на балконе, то у фонтана, укутавшись в плащ, и шила, пряча работу от любопытных глаз. Нет уж, никто заранее не увидит, что я в этот раз создаю.
Мы теперь всё время спали бок о бок, а, точнее, обнявшись. Заполучив счастье, я обхватила его накрепко, надеясь, что смогу удержать навсегда. И каждое новое дело вместе, любое даже короткое прикосновение будили во мне прежде сокрытую, радостную сущность, которой не терпелось узнать всю полноту любви. На людях я старалась вести себя, как и вожак – сдержанно, спокойно, но уж когда мы вечером оставались одни – отпускала на волю желания. Обычно после ужина Влас сажал меня к себе на колени, гладил по голове, запускал пальцы в волосы, нарочно перед тем расплетая тугие косы. Я в ответ ласкала его густые растрёпанные пряди, касалась щетинистых щёк, сильной шеи и широких плеч. И каждый раз всё заканчивалось поцелуями, которые смущали и сводили меня с ума, которых было много и мало одновременно.
Сидя за вышивкой долгими часами, я часто пыталась представить себе прочную близость тел, которая так необходима мужчине и женщине. Мысли были робкими, и ограничивались только поцелуями да раздеванием. Во многом я была решительна, многое постигла, но в науке любви не понимала ничего. Ведала, конечно, что мы должны стать одним целым, и примерно представляла, как это будет… Но всякий раз краснела, выдумывая подробности, пытаясь сдержать внутренний жар и пряча улыбку. Уж Влас-то наверняка знал, что делать. Он меня и научит.
С моря пришли резвые ветра, и зацвели повсюду стройные белые Веи – священные деревья непогоды. Крупные их соцветия лежали теперь и во дворе на лавках, и на крышах, и по узким улочкам крепости, и пахло так, что голова шла кругом. Море вошло в пору мерцания, и залив в утреннем тумане казался сияющим металлическим листом, на котором дрожали тёмные завитки водорослей. Влас, если не был занят, непременно звал меня погулять, и я привыкла чувствовать его крепкое пожатие и спокойную уверенность. Мы много разговаривали во время прогулок, рассказывали друг другу о своих семьях, и никак не могли насытиться беседами. Ходили собирать съедобных моллюсков, и разные сочные травы, в ещё водяные груши, смешно торчащие на мелководье острыми макушками. Правда, по вечерам мы не готовили или ели, а обнимались, и с каждым днём мне становилось всё сложнее сдерживать неведомую жажду тела.
За два дня до свадьбы я закончила наряд жениха, и почти совладала со своим платьем, которое начала создавать несколько лет назад просто для удовольствия. Приготовления к торжеству взяли на себя Илья и, как ни странно, командиры, к которым с радостью присоединилась повариха Руа и смотрительница замка Агда. Правда, была ещё Эльта, которая тоже помогала, и Элик с Ромашкой, приходящие через день.
– Я забрал её сестёр и маму к себе, – с улыбкой поведал брат. – Нечего в развалюхе жить, когда есть нормальный дом. Тем более что комнат там на всех хватит, да и свадьбу мы весной планируем сыграть.
– Ты такой довольный! – улыбнулась я, обнимая его. – Радостно смотреть! Всё правильно сделал, брат. Ромашка – сокровище. Удивительно, что её до сих пор никто не взял в жёны.
– Потому что дураки. Мол, скудное приданое и семье помощь нужна. Серьёзная ответственность.
– Которой ты никогда не боялся, – улыбнулась я.
Элик не спорил.
– Хорошо хоть Влас их не забывал. Он достойный вожак для Вихрей. Не могу никого другого представить хозяином побережья.
– И я, хотя не сомневаюсь, что Илья бы справился.
Я считала часы до свадьбы, и, не умея удержать себя, узнавала, что за радости готовятся для торжества. Тот же Эрх путал меня множеством обещаний, говорил загадками, хитрил и поддразнивал. Он просто не мог общаться иначе, и я уже к этому привыкла. Влас же просто и искренне рассказал обо всех традициях рода Вихрей, и лишь Драконье благословение упомянул вскользь.
– Не знаю, успеют ли Хранители рода.
– Драконы Памяти? – с благоговением спросила я.
– Да. Хотя мы всегда были близки и с Ураганными, и с Каменными, и с Ветреными.
Хранители Памяти были самыми старыми существами Драконьей земли. Иные говорили, что они, подобно призракам, бессмертны, некоторые считали, что именно они, а не боги неба, создали людей. Влас же рассказал, что Драконы Памяти предпочитают не обсуждать своё происхождение, но тому зверю, что хранил род Вихрей, было не меньше трёх тысяч лет.
– А что Призрачные? Ты прогнал их тогда ночью, – почему-то вспомнила я.
– Прогнал, чтобы они не обидели тебя. И это был не совсем я, – отозвался Влас. – Хотя Зверь, конечно, не погиб. Он просто уснул во мне. В каждом из нас дремлет звериная сущность, и у каждого она своя. Мне вот опасно отпускать монстров на волю.
– Не знаю, – улыбнулась я. – Ты меня не обидел.
– Но напугал. И я сделал тебе больно. – Он погладил меня по шее, нежно пощекотал за ухом и хмуро добавил: – Нужно было засов сделать не снаружи, а внутри.
– Я не обижена на тебя. И рада, несмотря на всё, что была в эти мгновения рядом. Мне кажется, я смогла сделать клетку, где томился твой внутренний монстр, немного просторней… Хотя она всё равно осталась клеткой.
– Хочешь приручить зверя – позволь ему о себе заботиться, – усмехнулся Влас. – Ты одарила меня теплом и лаской, и была так искренна и добра, что даже монстра очаровала. Нежность за нежность. – Он улыбнулся и поцеловал меня в щёку: – Совсем скоро ты узнаешь меня всего, Веда, и, надеюсь, не испугаешься. Я ведь не всегда такой сдержанный бываю.
Я облизнула пересохшие губы. Терпеть становилось всё сложнее, и время как назло тянулось медленно. Накануне долгожданного события я ночевала одна в дальней маленькой башне, что выходила единственным окном на каменистый берег. С собой у меня был только лёгкий перекус и одежда с украшениями. Наряд Власа я оставила в нашей спальне, и теперь всё бродила туда-сюда, гадая, понравится ли он ему. А, услышав снаружи знакомый голос, с бьющимся сердцем вышла на крошечный балкон.
Влас сидел на Шершне и улыбался, светлые глаза мягко сияли. Удивительно, как он умудрился подъехать к моему одинокому балкону и забраться на огромные камни, когда море было так высоко! Неужели плыл? И точно: что конь, что хозяин были мокрые!
– Ты что здесь делаешь? – с улыбкой спросила я. – Нам ведь нельзя до утра встречаться!
– Нам нельзя касаться друг друга, Веда, – поправил Влас. – Ну и разговаривать. А увидеться можно.
– Но мы же говорим! – рассмеялась я, жадно глядя на него, такого прямого и мощного.
– Всего несколько слов, ничего страшного. Я просто хочу посмотреть на тебя. Привык перед сном любоваться.
Я хотела сказать ему много всего важного, но понимала, что лучше теперь замолчать. Мы просто смотрели друг на друга и улыбались, и только конь шевелил губами, тихо пофыркивая. А потом Влас едва заметно тронул зверя пятками, и они медленно двинулись вниз. Я взволнованно следила, как зверь спускается по мокрым валунам, и как ловко сидит верхом Влас. а потом Шершень легко прыгнул прямо в пучину, и вскоре средь тёмных волн уже ничего нельзя было различить.
Я вернулась в башню. Нужно было хоть немного отдохнуть, но после короткой встречи с Власом мне было не до сна. Я представляла, что и как изменится после завтрашнего замужества. Мы были ненасытны почти во всём, что касалось друг друга, и вряд ли могли бы стать ещё более жадными. Единственное, чего недоставало, это особо важного телесного единения. Все мои мысли сосредоточились на брачной ночи, и я никак не могла угомониться. Хорошо было бы расспросить обо всём маму или замужних подруг, но это было невозможно.
Оставалось ждать. Я несколько раз присутствовала на свадьбах в поселениях, и знала, как всё должно происходить, но у Вихрей были свои особые обряды. Влас ведь был не простым охотником или рыбаком – вожаком прибрежных. Я прокручивала в голове всё, что любимый мне рассказывал, и старательно запоминала, как должна вести себя. Разве что таинственный Драконий обряд не давал покоя… Не знаю, что было волнительнее – встретиться с древнейшим из драконов или впервые узнать мужчину?
На заре меня разбудил стук в дверь.
– Веда, это Эльта. Я тебе поесть принесла.
– Заходи.
Девушка улыбнулась, увидев меня, сонную и лохматую.
– Трудная ночь была?
– Мысли спать не давали. Ну, ты понимаешь…
– Наверное, – слегка покраснела Эльта. – Мне жаль, что я не могу с тобой остаться подольше, Веда. Ты, главное, поешь, и сил наберись. Через пару часов за тобой придут, будь готова. Мы ещё увидимся.
Мы попрощались, и я принялась тщательно готовиться к торжеству. Во-первых, следовало причесаться, заплести косу и короной уложить её на голове. Обычно в этом помогали мама или замужняя сестра, но мне пришлось самой справиться со шпильками и лентами. Наставало время наряда.
Он ждал на особом дереве-вешалке, ткань мягко колыхалась на ветру – окно так и оставалось открытым всю ночь. Платье было небесно-голубым с белоснежной вышивкой по подолу. Облака цветов сплелись с тонкими пальцами трав, и перетекали в лёгкое кружево, что шло по самому низу. Длинные рукава верхней туники от ворота до плеч украшала золотая тесьма, что мне когда-то дала мама. Сама туника была белой и совсем без вышивки, как принято. Если бы не начала заранее, я бы ни за что не успела закончить весь наряд, но теперь надеялась, что буду для Власа самой красивой. Я надела мягкие туфли кораллового цвета, поправила на шее амулет стихий, и долго сидела, глядя на море. Мне было то спокойно, то трепетно, а всего больше сладко и жарко.
В поселениях в дом, где жила невеста, всегда приходил жених и его самые близкие друзья. Я и сейчас ждала чего-то подобного, и удивилась, услышав за дверью голос смотрительницы. Поднялась, открыла дверь… Женщина в нарядном синем платье широко мне улыбнулась.
– Пора, милая. Следуй за мной.
Вот теперь сердце колотилось так, что я чувствовала его в горле. Конечно, мне следовало успокоиться, и я сделала несколько глубоких вдохов.
– Всё. Дальше ты сама, – сказала женщина, когда мы остановились перед аркой, ведущей в главный сад с озером. – Благослови тебя боги.
– Спасибо!
Я улыбнулась ей, подобрала подол и медленно пошла навстречу счастью. А когда шагнула в светлый, заполненный цветами сад, сразу увидела Власа. Он стоял ко мне лицом, и вокруг почти не было людей, только некоторые старшие воины, помощницы и часть деревенских. Мужчина выглядел величественно в тёмно-синей расшитой рубашке, чёрном кожаном жилете и чёрном, по обычаю Вихрей, плаще. А позади вожака замер, словно гигантская статуя, серебряно-синий дракон – как раз такой, какой был изображён у Власа на спине.
Хранитель Памяти. Самый редкий гость на людских территориях. Самый древний житель этой земли, он, наверное, видел рождение самих Лун… Я подошла, робея смотреть зверю в глаза. Остановилась на расстоянии вытянутой руки, и Влас, мгновение помедлив, опустился передо мной на оба колена. Мне никто не подсказал, как вести себя. Я даже не сразу вспомнила, что женское благословение необходимо именно вождям, не простым людям. Обычные парни перед невестой на колени не становились. Перед её родителями – да.
Я медленно протянула руку и положила ладонь не поднимающему глаз Власу на макушку. Запустила пальцы в волосы, погладила. Почувствовала, как дрожь прошла по телу мужчины, и тихо сказала:
– Больше ни одно проклятие не коснётся тебя, пока я рядом.
Влас поднялся, взял обеими руками мою ладонь и нежно поцеловал. Он ничего не говорил, и я молчала. Знала, что могу мужчине доверять, что бы ни пришлось сделать. Сейчас мы должны были поехать на утёс Ветров, где венчали всех, независимо от рода. Откуда мне было знать, что ждёт дальше? Наверное, предупреди меня Эльта, я бы боялась больше… Статуя ожила. Моргнули огромные глазищи, вспыхнуло на чешуйках солнце. Зверь повернул к нам голову и посмотрел прямо на меня. Потом он внезапно прижался к земле, растопырив лапы, и стал отнюдь не таким высоким. Влас подвёл меня к мерно вздымающемуся боку и по крылу завёл наверх.
Лететь на драконе? Будучи ребёнком, я мечтала об этом, теперь пришла в ужас. Но Влас вёл себя очень спокойно, как и всегда, и я доверилась ему. Мужчина усадил меня перед собой, крепко обнял. Да, это был отнюдь не конь, и держаться приходилось за шип, что находился прямо перед нами.
– Не бойся, – одними губами сказал мне мужчина.
Нас встряхнуло, слегка подбросило и унесло ввысь. Я пыталась одновременно выглядеть достойно, при этом хотела визжать, как дитя, и боялась, что от страха вовсе потеряю сознание. Но сидела молча, прижимаясь к Власу и обхватив руками драконий шип, пока не отважилась посмотреть кругом.
Мы летели в холодных облаках, влажный воздух щекотал ноздри. Когда небесный туман расступался, было видно далёкий нижний мир: цветущие кроны по склонам гор, серебряное одеяло моря и гладкие пляжи в узорах водорослей. Теперь мне хотелось задержаться в небе, осмотреться лучше, но дракон уже начал снижаться. Приземлился он не мягко, меня встряхнуло, но Влас удержал с мягкой силой. Зверь снова пригнулся, и Вихрь снял меня, взяв за пояс.
На вершине нас ждали все – и крепостные, и деревенские, и дальние гости, не всех из которых я знала. Был там и Слав – стоял возле Эльты и улыбался. Они с Власом, как я недавно узнала, были побратимами.
Я ожидала увидеть жреца, храм которых был где-то высоко в горах, рядом с пещерами Каменных и Морозных драконов, но место на краю утёса занял сам Хранитель. Мы склонили головы, и зверь, взгляд которого охватывал плащом, издал длинный, похожий на эхо колокола, звук. Музыка лилась из его приоткрытой пасти, словно внутри зверя потерялись птичьи трели и шёпот волн. Он как будто проглотил уйму самых разных музыкальных инструментов и создал из них один большой, ни на что не похожий и являющийся всем сразу… Я никогда не слышала подобного. Я боялась пошевелиться. Дракон рождал нечто такое, что не забудешь. А вдруг это была магия памяти, о которой я всего однажды читала в древней книге?
