Текст книги "Волшебница Вихря (СИ)"
Автор книги: Галина Мишарина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)
Глава 9
Когда ребята внесли Власа обратно в комнату, Эльта, едва взглянув на брата, расплакалась. Правда, слёзы её были недолгими – увидев меня, девушка тотчас замолкла и испуганно ахнула.
– Веда, твои руки! – прошептала она.
Я и сама понимала, что обожглась чуть ли не до костей, но продолжала улыбаться сквозь лютую боль.
– Ничего. Заживут. Главное, пальцы на месте.
– На месте, ага! – шёпотом, сквозь слёзы, выругался брат. – Не понимаю, как ты вообще держала меч?! Он и сквозь ткань жжётся так, что пальцам больно!
– Он сказал не отпускать, – устало пробормотала я. – Эльта, ты говорила, у тебя есть мазь от ожогов… Пожалуйста…
– Да, да, конечно! – спохватилась девушка. – Садись, милая! Я принесу. Эрх, пока что никого сюда не пускай.
– Ага, – отозвался парень тихо. – Неужели у вас получилось?
– Да, – уверенно кивнул Элик. – Вот оно, проклятие. Ума не приложу, куда его деть. Разве что пока в углу положить…
Младший Вихрь растерянно почесал в затылке, посмотрел на меня виновато. Затем подошёл к брату, оглядел него, коснулся уверенно… и улыбнулся так широко и радостно, что у меня отлегло от сердца.
– Он спит! Просто спит, не более того! Веда, ты сокровище! Честное слово, я был таким болваном, когда…
– Иди-ка лучше проверь, как там Илья, – сказала Эльта, присаживаясь возле меня и доставая стеклянную баночку. – Будет лучше, если ты спокойно ему всё объяснишь.
– Спокойно? – вскинулся Эрх. – О каком спокойствии может идти речь, когда тут человека из смерти вернули?! Ладно, ладно. Ты права. Но Веда, честное слово…
Элик вывел друга, взяв за плечо, и Эльта принялась мазать мои ладони. Так как клинок дрожал, он задел и мякоть пальцев, а кое-где достал даже до запястьев. Теперь мне и самой было сложно понять, как я смогла удержать его…
– Ну как, лучше? – спросила девушка.
– Да. Немного легче. Спасибо тебе большое.
Она судорожно вздохнула и поспешно отёрла слёзы.
– Веда, ты понимаешь, что сделала?
– Наверное, нет, – честно сказала я, пытаясь справиться с болью и не скрипеть зубами. – Лучше сейчас не спрашивай меня, я туго соображаю. Поговорим о чудесах после, когда Влас проснётся.
– Конечно, – улыбнулась Эльта, и мы обнялись. – Я вас оставлю ненадолго.
Я была благодарна подруге за понимание. Не хотелось слушать похвалы и пытаться порадоваться своей силе. Я так устала, что не могла сидеть прямо, всё пошатывалась и тёрла глаза.
Он жив. Он со мной. Любимый… Я всё пыталась погладить его по голове, но пальцы не слушались. У меня ныли плечи, и, даже несмотря на мазь, ужасно болели ладони. Боль была едва терпимой, и я почти плакала, сжимая зубы, но потом смотрела на мужчину – и на губах появлялась улыбка. Когда очнётся – что скажет? И что мне ему сказать? Было так легко душе и тяжело телу, что едва дышалось. Всё вперемешку – мука, облегчение, вспыхнувшая с новой силой любовь…
Когда Влас глубоко вздохнул и пошевелился, я вздрогнула и подвинула табурет ближе.
– Мёртв? – выговорил он, глядя на меня внимательно и пытливо.
– Живой, – прошептала я. – И будешь жить. Влас, Власушка… Какое счастье, что ты вернулся!
– А ты… что здесь делаешь? – слабо улыбнулся он. – Неужели лечить взялась? Что за чудо сотворила… сознавайся! Или не ты это?
– Да я-то что, – выговорила онемевшими губами. Взять бы его за руку, как всегда по волосам погладить… – Я ничего.
Слова не шли на ум, застревали на языке. Навалилась такая жуткая слабость, что все кости размякли разом.
– Где Эльта? – сонно спросил Влас.
– Отдыхает.
– А Люсьен?
Внутри меня поднялось косматое чудище отчаяния.
– Наверное, в своей комнате.
– Позови, прошу тебя. Поговорить… – он отдышался. – Во сне её видел. И братьев, если не спят.
Словно головой в ледяную воду – ни вздохнуть, ни вырваться. Это и был конец моей любви. Такая вот оказалась сказка. Зачем я продолжала надеяться? Зачем сердце растравила несбыточными мечтами? Я поклонилась вожаку и вышла из комнаты. Главное, что он на ноги встанет, станет сильным, как прежде. Будет жить. Проклятие ушло, это я знала точно. Помогла святая гроза, принесла мощную магию, о которой отец говорил. Завела сердце, убила зверя… И разбила последние мои надежды.
Колени подгибались, и боль стала воистину нестерпимой. Я вышла к Эльте. Элика в большой комнате-библиотеке уже не было – ушёл, и меч забрал. Эрх глядел на меня подозрительно. Видел, небось, что я плакать собираюсь.
– Он зовёт Люсьен, – ровным голосом сказал я. – Ты её приведи, пожалуйста… Эрх, а ты позови брата.
– Да он тут, неподалёку. Сейчас кликну.
Эльта больше ни о чём не спросила, только нахмурилась, а я пошла в свою комнату, где ждал известий брат.
– Ну, как?
– В себя пришёл. С ним всё хорошо. – Я поняла, что просто не могу больше терпеть и тихо шмыгнула носом. – Получилось, брат. Ты молодец.
– Я? – усмехнулся он. – Позвал всего лишь, разве это служба? – он нахмурился. – Веда, ты что? Ожоги болят, да?
– Угу.
– А ты почему не с Власом? Неужели прогнал?..
Я не могла говорить, и слёзы уже текли по щекам.
– Мне пора, брат. Это хорошее место, и я бы с радостью назвала его новым домом, вот только нет здесь счастья. Люсьен… Ему нужна она. Меня поблагодарит – и забудет.
Я шагнула к постели и достала сумку. Хватать было больно, но я терпела, стараясь пользоваться только кончиками пальцев. Элик, растерянный, так и замер у окна.
– Ты остаёшься, – сразу сказала я ему. – Всё равно уйду, даже если спорить станешь.
– Где ты – там и я, Веда, – отозвался брат. – Неужели решила, что позволю тебе одной по лесам мотаться?
– Ты Власу клялся на крови в верности. У тебя кузница и заказы от хороших людей. Не можешь уйти, Элик.
– А тебе я – брат кровный и защитник единственный, – хмуро сказал он. – Не решай сгоряча! Останься! Кто знает, как у них сладиться? Ничего же толком и не было…
– Уже сладилось! – взбеленилась я. – У меня сердце почти перестало стучать, понимаешь? А останусь – вовсе замолчит. Не будет в груди вообще ничего, пустота мёрзлая поселится. Злая я, Элик, не радуюсь его счастью. Как представлю, что он с другой… за меч взяться охота! Тем более если это будет Люсьен…
– Откуда знаешь? Он сам сказал тебе о свадьбе?
– И так ясно! – со слезами выговорила я. – Она снилась ему, покаярядом была… Наверное, когда меня за руку держал, её представлял подле… – Я размахнулась и ударила кулаком по стене – едва переносимой болью отозвался в костяшках гнев. – Уйду. Жить теперь будет – и славно.
Брат подошёл – и принялся помогать мне складывать вещи.
– Знаешь ведь, что не смогу один. Ты – моя семья, Веда. Вместе уходим, решено.
– А как же Ромашка?
Он нахмурился, скулы обозначились резче.
– Ну… Не знаю, как.
– Вот именно! Поэтому знать буду я, за нас обоих, хотя ты и старший. Не вздумай от любви отказываться из-за моей боли! Бросишь девушку, где потом другую такую найдёшь? Она же солнышко весеннее! Верит тебе, принимает тебя всего, какой есть. – Я трудно выдохнула боль. – Нет, брат. Ты остаёшься.
– Значит, и ты останешься.
– Да пойми же ты!.. – начала было я, но потом устало махнула рукой: – Ладно. До утра подождём. Может, и правда остыну, найду решение получше.
Он облегченно кивнул.
– Тогда ложись-ка отдыхай, Веда. Третью ночь без сна, и магией игралась! Человека вернула из тьмы…
Я послушно улеглась, укрылась, а Элик куда-то пошёл. Наверняка Власа проведать и порадоваться с остальными.
Едва за ним закрылась дверь, как я встала, закинула на спину суму, обулась, и прошмыгнула в коридор. Хорошо, что Хран крепко спал в купальне – не остановит. Без меня Элику будет лучше – справным воином прекрасного вожака, великим мастером в новой, светлой семье.
Мне удалось выбраться из крепости дальней дверью, что выводила к тропе над откосом. То ли её забыли запереть, то ли просто не ждали, что кто-то выйдет из замка в такую погоду – не знаю.
В лесу было холодно. Я некоторое время стояла под дубом, прижавшись щекой в шершавой коре, и плакала, понимая, что счастье недостижимо. Это пусть другие за любимого радуются, а мне не хотелось. Особенно зная, какова эта Люсьен. Особенно когда она без особого тепла смотрела на Власа, хитрая. Наверняка ведь свои цели преследовала, когда заводила с ним долгие разговоры, и любовь в их число не входила. Но уж еслионполюбил… Не отпустит, так обласкает, что её холодное сердце растопит. Глядишь, и сладится у них со временем.
Я выругалась и полезла сквозь колючие кусты. Вот доберусь до реки, и пойду по берегу до самого океанского берега. Что я там хотела отыскать – неведомо. Да и вела себя, наверное, как дитя обиженное. Зато больно было по-взрослому – вынимай сердце и в воду, чтобы остыло.
В сумраке чёрной ночи я доковыляла до дома, где страдал проклятый зверь, и решила там немного побыть. Вряд ли брат и остальные станут меня здесь искать. А если найдут – какая разница? Не силой же назад потащат! Тем более что воинам Власа я не слишком-то нравилась, чтобы рыскать среди ночи по горам. Будут только рады избавиться от не в меру гордой и требовательной. И неважно, что я спасла Власа, и мужчина наверняка попросил бы меня остаться в крепости навсегда – в благодарность. Вот только как объяснить ему, что не смогу видеть с другой, даже любимой?
Я расплела косы, достала гребень. Возня с волосами обычно успокаивала, но на сей раз я только горше плакала, злобно цепляя узлы и отбрасывая назад разобранные пряди. К тому же ожоги давали о себе знать, и руки тряслись. Никогда ещё мне не было так больно и трудно оставаться собой.
Вот и не стало надежды. Всю её до дна вычерпала. А вдруг стоило бороться за счастье решительней? Пойти и прямо заявить Люсьен, что люблю Власа, и отдавать его такой, как она, не намерена! Глупо это. Кто, кроме Эльты и брата, меня слушать станет? Эрх? Даже несмотря на то, что часть своей души я пожертвовала ради спасения Власа, чувствовалось, что младший Вихрь не доверял мне до конца.
Я легла на лавку, осязая запах когда-то страдавшего здесь Власа. Вот бы вернуть его, пусть даже зверем. Обнять, погладить по впалой щеке, ласково коснуться густых волос, как ему нравилось… Пряди мои послушно стелились по жесткому дереву, опадали на пол водопадом. Пусть пачкаются, какая разница? Да и боль в руках была уже не такой сильной. Наверное, я просто к ней привыкла. Наверное, привыкнуть можно ко всему, дай только время.
И вдруг громыхнула дверь, словно её раскрыло резким порывом ветра. Я вскочила на ноги, неуклюже схватившись за кинжал, и сразу опустила лезвие: на пороге стоял Влас.
– Ты зачем поднялся?.. – только и могла сказать я.
– А ты почему ушла, мастерица? – приблизившись, спросил он.
– Потому что так будет для всех лучше, – ответила я тихо. Ладони горели, и Влас, подойдя почти вплотную, поймал меня за запястье. – Слаб ты ещё, шёл бы домой. Там тебя семья ждёт. Не нарадуются, небось.
– А тебе так безрадостно, что на ночь глядя сбежала в горы?
– Я счастлива, – сквозь слёзы выговорила я. – За тебя. За вас с Люсьен… Ты понимаешь, почему я остаться не могу?
– Наверное.
Он поднёс мои пальцы к губам, тихонько поцеловал, и принялся разматывать повязки.
– Ты что? – прошептала я.
– Как будто мало тебе прежних ран, – отозвался мужчина ворчливо. – Железо калёное держала, и так небрежно с ожогами обходишься.
Он вытащил из-за пазухи какую-то склянку, и, едва касаясь, принялся мазать мои ладони и пальцы. Склонился, подул на горящую кожу… И не стало боли, вся, какая была, растворилась. Я уже и лица его не видела из-за слёз.
– Ты когда томился здесь… мучился… – поперхнулась и продолжила едва слышно: – Я зверя только поначалу боялась, а потом полюбила его в тебе, приняла, как часть тебя. Ты был разный. Переменчив, словно ветер – то теплом дунешь, то холодом, а иногда так порывист, что у меня сердце сдувало… А потомонаприехала, и как будто мгла заглянула в Вихреградье, но не такая, как при буре, а вроде зелёного призрачного тумана, из которого приходит зло. Вот только откуда мне было знать, что этот мрак для тебя – желанный?
Я разрыдалась, уже не сдерживаясь, и мужчина обнял меня за пояс, притянул к груди. Снова утешал, как бывало. Он просто не мог иначе – доброе сердце не удержишь.
– Я помню тебя, целительница, – тихо сказал мужчина. – Помню твои прикосновения и свой гнев. Ты ослушалась меня, маленькая. В обрыв с балкона сиганула. Знаешь, как я наказываю тех, кто идёт против моих приказов?
– Какая разница? Я была нужна тебе здесь – и я пришла! – упрямо сказала я, глотая слёзы. – Ты был как будто на части разорван, и никак себя собрать не мог. То груб, то нежен, то терпелив, то порывист…
– Всему виной проклятие, – сказал он. – А теперь я чист под небом благодаря ведунье юной, замечательной.
Я замерла, не дыша, отказываясь верить в то, что слышу.
– Ты Люсьен во сне видел…
– Верно, вот только недобрый это был сон. Кошмар, от которого не спастись, потому что он – часть моей памяти. Знаешь, кто она есть на самом деле?
– Нет.
– Ведьмы той, что меня когда-то прокляла, дочка.
– Да как же?! – воскликнула я. – Зачем сюда пришла, снова гадости творить?!
– Нет. О ней – после. Сейчас куда важнее другое.
Я решилась и подняла лицо, глядя ему в глаза.
– Ты почему пришёл за мной? Из долга? По просьбе Элика? Чтобы поблагодарить? Говори спасибо своей семье.
Мужчина улыбнулся, да так, что у меня сердце вздрогнуло. Нежность была в его улыбке, горестная и скупая, а в глазах теплился особый огонь.
– Неужели думаешь, я бы отпустил тебя, Веда? Никогда. – Он прижал меня к себе так плотно, что дыхание перехватило. – Ты нужна мне, милая. Всегда была нужна. Теперь преград нет, и я не хочу больше сдерживаться. Ты будешь моей?
– Влас… – только и выговорила я, не веря в такое внезапное, огромное счастье.
– Веда, – отозвался мужчина, склоняясь. Я, помня все прежние жёсткие поцелуи, приготовилась сжаться, но он ласково погладил мои губы кончиками пальцев: – Не бойся. Я тебе не сделаю больно. – Его большой палец мягко прошёлся по моему рту, и я закрыла глаза.
Мы начали медленно, едва касаясь, а потом он внезапно взял меня за подбородок, вынуждая раскрыться глубже, и уже не щадил. Что за мука это была! Какое дивное удовольствие! Губы к губам, дыхание к дыханию, всё отчаянней, всё более жадно… Он не нападал на меня, как прежде, но подчинял себе с нежной властностью. Ладони мягко охватывали мои щёки, пальцы то чуть сжимались, то гладили. Я всё пыталась запомнить его вкус, но совсем скоро Влас остановился. Оба тяжело дышали, глядя друг другу в самый омут глаз.
– Неужели ты и правда мой?
– Твой. А ты – моя, – отозвался он с ласковой жадностью. – Красавица. – Тяжёлые пальцы зарылись в гущину ниспадающих волос, и я зажмурилась от наслаждения. – В ту нашу первую встречу я сразу подумал: какие они у тебя, когда вот так распущены? И знал, что если увижу этот медовый водопад – не удержусь, запущу руку. А пальчики у тебя чуть шершавые, нежные. – Он поднял мою руку, поцеловал подушечки, губами прихватил большой палец. Я едва стояла на ногах от таких настойчивых ласк. – Нежность моя. Радость моя, – продолжал шептать мужчина, и внутри меня что-то опадало, вздрагивая. – Вечно бы держал, не отпуская, возле сердца.
Я почувствовал, что по щекам снова потекло.
– Я так долго мечтала о тебе! Так отчаянно желала! Неужели всё и правда сбылось? Ты действительно здесь? Мне кажется, мы просто спим…
– Мой чудесный сон, – отозвался Влас. – Моя значимость и сила. Я каждый день пробивался сквозь муть и ужас, да так бы и застрял в тёмном кошмаре, если бы не твой свет. Увидев тебя тогда на берегу, я впервые в жизни столь сильно чего-то пожелал. Я желал твоей любви, Веда. И теперь, приняв её, уже никогда и никому тебя не отдам. Ты понимаешь? Ты хочешь этого плена?
– Хочу. Всего тебя. И себя отдать без остатка!
Мы долго ещё стояли, обхватив друг друга. А потом над домом пророкотало, и мужчина улыбнулся.
– Снова гроза. Домой под дождём придётся идти.
– Мне нравится дождь. Люблю мокнуть, но чтобы потом у огня, или под толстым одеялом согреваться… И чтобы в руках тёплое питьё.
– Обещаю, так и будет. И питьё, и одеяло, и объятие. Правда, Илья как узнал, что вы его обхитрили, рассердился ужасно. Говорит, что он должен был помогать, а не бродить по замку в отчаянном неведении.
– Я боялась, что он меня выгонит. Теперь ещё ругаться будет.
– Разве я это позволю? – улыбнулся Влас. – Все к Элику цепляться начали с расспросами, а он молчит, будто воды в рот набрал. Сказал только, что ты ему соврала, и, судя по всему, его это сильно обидело.
– Я сказала, что подожду с решением до утра, а сама сбежала, – виновато призналась я.
– И куда бы ты отправилась, маленькая?
Его голос обволакивал, глубокое дыхание согревало моё лицо.
– К океану. Не знаю, почему именно туда. Мне вообще-то некуда было идти… Да и что бы я стала делать одна, понятия не имею!
– Больше-то не сбежишь? Хотя не отвечай. Я и сам не отпущу.
И снова меня пробрало до мурашек от прикосновения его губ к щеке.
– Ты говорил, чтобы я нашла себе другого.
– Тогда это был единственный вариант. Ты мне с первого взгляда понравилась, но что я мог дать юной красавице с Грозового острова? Боль? Отчаяние? Всего-то несколько месяцев страсти? Нет, Веда. Так жестоко я с тобой поступить не мог. – Он воздохнул, руки сжались на моей талии. – Пойдём домой, малышка? Тебе нужно отдохнуть.
– Пойдём, любимый, – прошептала я, всё ещё не веря своему счастью. – Домой…
Глава 10
Во дворе крепости, несмотря на непогоду, было людно. Воины и ремесленники разговаривали в мерцающей тьме под дождём, Вихри тоже стояли как ни в чём ни бывало. Не было видно только Люсьен, и я втайне обрадовалась этому.
Элик как-то сразу понял, что нельзя нападать на меня, когда Влас ведёт за руку. Так можно было дождаться пусть дружеского, но тычка под рёбра. Я ужасно волновалась, и с трудом заставила себя поднять глаза: почти все улыбались, глядя на нас, а Эльта так и вовсе разразилась слезами.
– Брат! Веда!
Она даже попыталась нас обоих одновременно обнять, но потом смутилась, отшагнула. Влас сам обнял сестру, потом обнял и братьев. И радостным хором отозвались воины, приветствуя твёрдо стоящего на ногах вожака. Тогда-то я и поняла, что о проклятии знали многие. По крайней мере, ведали, какой Власу отпущен срок, но, следуя его приказу, не тратили своё время на поиск противоядия от тьмы.
Я хотела было отойти, чтобы не мешать Вихрям радоваться, но Влас сгрёб в охапку и притянул к груди, да так крепко, что я на миг задохнулась.
– А что, Влас, неужели Веду себе забираешь? – вдруг спросил Норс, второй командир над воинами.
Я смутилась, щёки вспыхнули. Но глаз не опустила, выпрямилась, хотя больше всего мне хотелось сесть или сразу лечь, сворачиваясь клубочком. Влас усмехнулся.
– Да, Веда теперь моя. Я бы гораздо раньше её забрал, но не хотел неволить своей тьмой.
– Мы из кожи вон лезли, надеясь завоевать расположение красавицы! – ухмыльнулся мужчина. – А она, оказывается, вожаку была верна!
Я увидела, как подобрался Шимель. Осторожная улыбка играла на его губах, но, слава богу, никакого раздражения и досады в ней не было.
– Понимаете теперь, чего ради мои запреты были? – сказал Влас. – Не стоит торопить события.
– Веда, так ты давно любишь Вихря? – спросил Храги, третий командир.
– Да, – отозвалась я, от волнения едва справляясь с голосом. – Но сдерживала чувства, понимая, что это непозволительно. Я была вынуждена беречь свою тайну, ведь вы наверняка стали бы надо мной смеяться…
– Я бы не стал, – серьёзно сказал мужчина.
– Мы бы поддержали тебя, – кивнул Егор.
Некоторые принялись кивать следом, остальные просто улыбались. От ненависти и презрения до признания и любви? Да какая разница! В этот миг я испытала невероятное облегчение – и жуткую усталость.
– Спасибо вам, – пробормотала я, и Влас как почувствовал моё состояние.
– Всё будет по закону, и у вас ещё будет время задать вопросы. А пока что Веде нужен отдых, ведь именно она пропустила через себя тёмную магию, что владела моим сердцем.
Я поплелась за мужчиной, уже не глядя по сторонам. Доберусь до своей комнаты – рухну как попало, не думая об удобстве. Однако у Власа были на этот счёт свои планы. Он подхватил меня на руки, прижал к груди и обратился к брату:
– Элик, будь добр, помоги мне перенести вещи Веды. Ей сейчас нужен спокойный отдых.
– Конечно, Влас, – поклонился брат. Он старательно прятал улыбку.
– Я, значит, у тебя жить буду? – прошептала я. – Прямо так сразу?
– Прямо сразу. Согласна?
– Да, – выговорила я, удивляясь, как ладно и спокойно у нас всё шло. – А чем ты меня вылечил? Руки совсем не болят.
– Вот когда мы наедине останемся, тогда и расскажу, – хитро улыбнулся он.
И снова у меня возникло чувство, что я совсем не знаю настоящего Власа. Зато, кажется, он хорошо успел узнать меня, а потому не позволил идти самой и помогать в сборах.
– Чего доброго, таскать начнёшь. Если не болит, это ещё не значит, что зажило, к тому же ты бледная и истощённая. – Он поставил меня возле дверей своих покоев и мягко погладил по щеке: – Заходи, маленькая. Я совсем скоро приду.
Сердце моё билось, как сумасшедшее. Как быстро всё решилось, и какой стремительной, оказывается, могла быть радость! Я была здесь всего-то несколько часов назад, но не успела толком осмотреться. Только на Власа и глядела, ничего больше не замечая… Теперь же поняла, что было у Вихря всего три комнаты: гостиная, в которой было полным-полно книг, большой стол и несколько кресел, а также та самая небольшая постель, где он лежал; спальня – уютная, с застеленной кроватью под синим балдахином, большим шкафом и красивым сундуком, на котором дремали резные драконы; и купальня, где я обнаружили каменную ванную.
– Он ей не пользуется, – с улыбкой сказала Эльта, которая, кажется, стерегла меня, чтобы я не упала. – И всё время ворчит, что ему эти комнаты без надобности. Мол, помыться и в бане можно, а кровать большая – не для мужчины. Он ведь то на корабле, то в лесу…
– Он не надеялся когда-нибудь жениться, – сказала я. – Наверное, в этом дело.
– Да. К тому же все Вихри привыкли к строгой простоте. Ну, кроме меня. Я всё-таки люблю, чтобы было помягче. Давай-ка поглядим, что здесь есть.
Я понимала, что не смогу быстро освоиться. Вот так сразу стать хозяйкой в Вихреградье? Да и свадьбы ещё не было… Не было ни ритуала жениховства, ни посиделок, как принято. И всё-таки Влас имел право уже сейчас считать меня своей. Так уж повелось у прибрежных: если мужчина серьёзен в своих намерениях, и если родные невесты были не против, он мог забрать девушку к себе тотчас после признания и благословения. Мне было не у кого спрашивать разрешения, и нам предстояла первая ночь вместе – не брачная, но не менее важная. Раньше именно она становилась решающей – если будущим супругам было неуютно на одном ложе, свадебное соглашение могли расторгнуть.
Я посмотрела на Эльту, которая расправляла покрывало, и девушка мне улыбнулась.
– Боишься? – тихо спросила она.
– Боюсь. Всё казалось далёким, невозможным, а теперь, когда сбылось, у меня мурашки бегают. Неужели долгожданное чудо? Неужели я заслужила это счастье?
– Несомненно, – сказал, заходя в спальню, Влас. – Приказывай, куда вещи твои складывать. Нет, Веда. Ты должна беречь руки. Мы сами.
Я не привыкла командовать. Меня смущала улыбка Власа. А когда Элик и Эльта ушли, и дверь за ними закрылась, я не решилась двинуться с места. Влас подошёл сам, медленно обнял меня.
– Ну как ты, маленькая?
Теперь-то мне было понятно, почему он так меня называет. Когда мы стояли рядом, я и правда казалась малышкой.
– Нормально.
Взгляд упал на его губы, и я поняла, что Влас тоже смотрит на мои.
– Тогда отдыхай, а я принесу еды.
– Кто из нас был на волосок от смерти? – возмутилась я.
– Оба, полагаю, – ответил мужчина. – Вот только на мне ни единой раны, да и выспался отлично, а ты едва на ногах держишься. Ну-ка, пойдём.
Он потянул меня к постели, усадил, а потом опустился на колени и принялся снимать вкривь и вкось зашнурованные сапожки.
– Едва руки не сожгла, да ещё и ноги стёрла. Что же у тебя за обувь такая? – проворчал мужчина.
– Обычная… – отозвалась я хрипло, чувствуя на лодыжках его горячие пальцы. – Просто сапоги сели криво, вот туда вода и попала…
– Ты сейчас же ляжешь отдыхать, – хмуро сказал Влас. – Скоро рассвет. Не возражай, пожалуйста. Здесь должно быть удобно, хотя я ни разу на этой постели не спал.
– А ты придёшь ко мне? – спросила я, схватившись за его руку.
– Конечно. Сейчас принесу чего-нибудь перекусить, переговорю со старейшинами – и спать.
– А что Люсьен? – спросила я. – Она для тебя точно не опасна?
– Точно. Не переживай. Она хоть и несносна, но не так жестока, как её мать. Но об этом поговорим завтра.
Он коротко коснулся моей щеки, улыбнулся – и вышел, тихо прикрыв дверь. С минуту я ещё сидела на постели, потом трудно поднялась и пошла умываться. Получилось вроде неплохо, потому что руки совсем не болели. Однако снять повязки и посмотреть, что под ними, я не решилась.
Выйдя из купальни, я обнаружила на столике у кровати булочку, масло и большой кусок окорока. А ещё там стояла бутыль с чем-то красным, и я, отхлебнув, поняла, что это горячее «драконье» вино.
Мне хотелось во что бы то ни стало дождаться Власа. Поев, я села на покрывало, отметив, как замечательна широкая постель, и долго изучала рисунок плотных штор. Я знала, что, если хотя бы на мгновение закрою глаза – усну тотчас. И, конечно, усталость победила. Я провалилась в глубокий, мгновенный сон, уцепилась за него, но почти сразу очнулась: комната была пуста и темна. Живые камни уже погасли, и только доносился снаружи шум дождя. Влас ещё не вернулся, и я не знала, сколько прошло времени. Мне не хотелось снова засыпать, но глаза слипались. И вдруг – прикосновение! Я вскинулась тотчас: мужчина сидел рядом, пальцы медленно ласкали мои волосы, расплетая лохматую косу.
– Почему сидя спишь?
– Я тебя ждала.
– Вот он я. Давай-ка ложись, котёнок.
Повинуясь его рукам, я склонилась ниже, и, когда Влас распустил мои пряди, рухнула в его объятья. На мужчине не было рубашки, обнажённые плечи накрыли густые чёрно-серебряные пряди. От него замечательно пахло свежестью морских ветров и смолой, и он был горячим и твёрдым, как большой солнечный валун.
– Иди ко мне, Веда. Ближе. Мне нужно твоё спокойное тепло. Без него теперь и не усну.
Я осторожно прижалась, не зная, как лучше приютиться. Мне прежде не доводилось вот так обнимать мужчину, мы с Эликом, если и спали рядом, всегда лежали спина к спине.
– Как тебе удобно? – тихо спросил Влас. – Можешь положить ногу мне на бёдра.
– Спасибо, – прошептала я, нерешительно прижимаясь к мужчине. Устроила щёку у него на груди, чуть выгнулась в поясе… – Так хорошо?
– Если будет неудобно, я скажу, – усмехнулся он.
Широкая ладонь скользнула по моей обнажившейся икре, к колену, и медленно двинулась выше. Пальцы остановились на середине бедра, и мужчина погладил мою ногу:
– Расслабься. Ты меня при всём желании не раздавишь.
Я выдохнула, позволив телу обмякнуть. Сразу стало сонно и уютно, словно в сказочном сне. Нет, реальность теперь превосходила все мои грёзы.
– Доброй тебе ночи, Влас.
– Доброй ночи, маленькая. Спи спокойно.
Я знала, что так и будет. Мне хотелось мурлыкать возле него. Я глубоко вдохнула приятный мужской запах – и провалилась в сладкое, долгое сновидение о больших, размером с дракона, кошках, которые так громогласно урчали, что создавали грозу…
Я открыла глаза и не поняла, где нахожусь. Было темно, за окном бродила непогода. Меня обнимал поверх одеяла кто-то большой и тяжёлый. Я дёрнулась было встать, проверить, не сон ли это, и была тотчас уложена на место.
– Спи, Веда, – пробормотал мужчина.
– Влас! – не веря своему счастью, отозвалась я. – Правда ты?
Я коснулась его обнажённой груди, погладила по шее, по колючему подбородку… Он был реален.
– Конечно, я, – тихо рассмеялся мужчина. – А ты кого хотела нащупать?
– Я забыла, что мы вместе, – прошептала я, сжимая его руку. – Это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Он склонился и коснулся губами моей щеки.
– Обещаю, ты поверишь в это счастье, Веда. Я очень постараюсь тебя убедить.
Его губы скользнули к моей шее, борода щекотала кожу. Я повернулась на спину – не потому, что хотела избежать прикосновений, просто чтобы увидеть Власа над собой и убедиться, что он не призрак грёз.
– Ты здесь.
– Я с тобой.
Мужчина погладил меня по щеке. Я плохо видела его, но даже в полумраке чувствовала теплоту и нежность светлого взгляда. А вот брови его были сведены, но не сердито, а ласково.
Он наклонился, рассматривая меня.
– Круги под глазами не исчезли.
– А ты всё видишь?
– Угу. У всех Вихрей такая особенность. Я вроде кошачьего дракона.
Я улыбнулась.
– Синяки скоро пройдут, тем более в такой чудесной постели. Хотя я не привыкла к подобным мягким кроватям, и не привыкла спать с кем-то… Проснулась, потому что ощутила твоё тепло. Оно окутывает, словно облако. Я люблю облака.
– Прогулку в облаках можно устроить, – вдруг сказал мужчина.
– Как это?
– Я могу позвать тебя в свой сон. Когда изучаешь драконий язык, учишься видеть множество измерений. Способность делиться сновидениями и ходить друг к другу в грёзы – одна из причин, почему многие драконы предпочитают долгую спячку.
– А я об этом ничего не знала!
– Знают только те, кто уже хорошо понимает драконью речь. Она открывает перед человеком множество возможностей, хотя и времени на это приходится тратить много. Правда, в твой сон я пока что прийти не смогу – связь меж нами недостаточно прочна.
– А как укрепить её? – спросила я тихо.
Вместо ответа Влас поцеловал меня. Доверчиво раскрыв губы, я обхватила мужчину за плечи, прижалась бёдрами. Потом нащупала густую гриву и принялась ласкать приятно-мягкие волосы. Между нами словно молнии сверкали, делая поцелуи глубокими и яростными. Мы сталкивались языками, и у меня немного болели губы от властности мужских прикосновений. Я чувствовала, что щёки пылают от осознания силы нашей страсти, но останавливаться не хотела. Мне уже не было страшно. Я хотела только узнать Власа лучше, хотя и понимала – дальше, чем сейчас, он не зайдёт.
– Что же ты делаешь со мной, Веда? – тяжело выговорил мужчина, когда мы, задыхаясь, друг от друга оторвались. – Нам лучше остановиться. Мненужно остановиться. – Он коснулся моего затылка, потянул к себе. – Ложись сюда, маленькая. Закрой глаза и думай только о хорошем. Очень скоро мы увидимся там, где нет привычных законов.
Я послушно обняла его, смежила веки. Было замечательно чувствовать биение сильного сердца и знать, что рядом со мной Влас в безопасности. Я зевнула, расслабилась…
