Текст книги "Люди и нелюди (СИ)"

Автор книги: Галина Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 31 страниц)

Ната торопливо вызвала по рации Петера Ли. Парень примчался, покрытый пылью с ног до головы – палеонтологи уже произвели первый «глухой» взрыв, размягчив каменистую почву, и теперь снимали верхний слой земли, пытаясь добраться до останков. Не говоря ни слова, женщина забрала у помощника пакетики для мелких образцов и упаковала в них найденные волоски.

– Это люди? – рискнул высказать догадку Петер.

– Еще не знаю. Либо люди, либо те, с кем они… враждовали.

– Пришельцы? Похитители?

– Еще не знаю. Но если в волосках сохранилась ДНК, мы, по крайней мере, сможем определить, к какому виду принадлежал тот, кто побывал здесь до нас.

– Думаете, она сохранилась? – Петер рассматривал волоски на свет. Судя по их длине и толщине, это были волосы с головы. В Галактике не так много разумных существ, у кого на голове растут волосы. Уриан, змеелюдов и гламров можно, например, исключить сразу. Остаются веганцы и меоры. Но у них совсем другая генетическая карта. Кроме того, меоры вошли в семью галактических народов на сто лет позже землян. Четыреста лет назад их тут просто не могло быть. Значит, люди, веганцы или какой-то неизвестный вид разумных существ, может быть, даже из другой Галактики.

– Должна сохраниться! На Земле расшифровывали ДНК не только мамонтов, но и неандертальцев, которые вымерли сорок тысяч лет тому назад! А тут какие-то четыре столетия… Кроме того, у нас есть несколько волосков и даже обломок ногтя! Конечно, тут может быть много мусора, но этот «мусор» либо от тебя, либо от меня, либо от Дианы Рудной. Исключить нас – и кто останется? Тот, кому волоски принадлежали изначально!

Они с Петером осмотрели все еще раз. В одном месте на остром сломе нашлись следы чего-то темного, но если это и была кровь, то она давно разложилась. На всякий случай взяли и этот образец – не следует пренебрегать даже мельчайшими следами.

Они еще работали, когда затрещала рация в кармане Петера. Послышался раздраженный голос Греты Борн:

– Аспирант Ли, где вас носит? Нам необходима ваша помощь и срочно!

– Я… пойду? – парень покосился на Нату.

– Вместе пойдем, – отрезала та. – В конце концов, ты ведь на кафедре антропологии, а не палеонтологии. Так что в первую очередь слушайся меня!

Глава 12

Ната стояланад раскопом и отказывалась верить своим глазам.

В ее руках был череп. На сей раз им повезло, хотя в полном и самом прямом смысле слова назвать это везением было тяжело.

Это был череп человека. Гуманоида. Гомо сапиенса. Землянина. Называй, как хочешь, суть от этого не изменится.

В раскопках принимали участие все. И все – даже зоологи – столпились сейчас рядом с ямой, откуда одну за другой извлекали кости, на которых еще сохранились несомненные свидетельства того, что это были останки человека.

Скелет лежал на боку – одна рука поверх тела, другая чуть откинута вперед. Судя по слою камней, когда-то его действительно завалили сверху, насыпав что-то вроде холмика. Камни были навалены, как попало, так что пришлось отказаться от того, чтобы назвать это погребением. Более того, в нем не присутствовало ни одного атрибута, ни одного признака того, что это был разумный, цивилизованный человек. За исключением одного.

Одежды.

Вернее, наполовину истлевшие обрывки синтетических тканей, которые могли быть остатками комбинезона. Это было все, что сумели найти под камнями, кроме собственно костей. Их складывали отдельно, тщательно расправляя и разве что не обнюхивая и облизывая – вдруг найдется что-нибудь, какой-то след.

– Я ничего не понимаю, – Грета расправила очередной лоскут, уложила к остальным, уже не пытаясь сложить из клочков что-то целое. – Это противоречит всем законам…

– Законам чего? – Ната все смотрела на череп в руке. Он еще не до конца был очищен от земли, внутри был полон грунта и камешков, но лицевая часть сохранилась так хорошо, что, казалось, можно реконструировать его лицо силой одного только воображение, не прибегая к компьютеру. К костям присохли остатки кожи и свалявшиеся, превратившиеся в войлок, утратившие цвет и структуру, волосы. Но вообще сохранность была намного лучше, чем ожидалось. Даже зубы были все на месте. И в одном из них – удивительная удача! – даже сохранилась пломба! Сам зуб слегка пожелтел от времени, но пломба сохраняла бело-голубой цвет и хорошо выделялась.

– Законам физики и химии! – воскликнула палеонтолог. – Это ведь синтетика, так? А синтетические ткани разлагаются в земле очень долго!

– Всего несколько десятков лет, – возразила Ната.

– Достаточно! Тем не менее, в такой сухой почве могло бы сохраниться намного больше обрывков! – Грета огляделась вокруг, словно недостающие куски валялись под кустами. – Даже в старых могильниках находят достаточно клочков, чтобы восстановить не только материал, из которого была сделана одежда, но даже фасон и орнамент. А здесь… Этим останкам не может быть больше четырехсот лет, но сохранилось так мало…Как будто он был одет не полностью. Или ткань все-таки разложилась.

– Мы можем взять образцы на анализ, – предложила Ната, аккуратно перекладывая череп к остальным костям и машинально потирая руки. Пусть и в перчатках, но все равно оставалось ощущение гадливости. Такое с нею прежде не бывало.

Скелет был извлечен из земли почти полностью – череп, почти все позвонки и ребра, хотя некоторые и не целиком, ключицы, плечевые и локтевые кости, большая часть кистей, почти весь таз и ноги… Да, нога уцелела только одна, да и то не полностью – коленную чашечку, как ни старались, отыскать не смогли, да и ступни тоже не было. Могло ли такое случиться, что этот человек лишился обеих ног, что и послужило причиной смерти? Череп цел и невредим. Трещины могли быть посмертными, когда камни и слой земли давили на него, постепенно сминая. То же самое можно сказать про треснувшие ребра и небольшие повреждения таза. Таз, судя по всему, принадлежал женщине – за это говорила и его ширина, и само строение ложа. Надо как следует очистить скелет от земли и посмотреть угол лонного сочленения, чтобы уточнить возраст и наличие в прошлом детей. Эх, как же жаль, что они так мало знают об экипаже «Мола Северного»! Будем надеяться, что Линель удастся что-то разузнать. Тогда можно было б идентифицировать останки.

– Конечно, мы проведем все анализы, – сказала она. – И тогда узнаем, из чего она была сделана. Может, это какая-нибудь утраченная технология?

– Все может быть, – кивнула Грета и вскинула голову: – Еще что-нибудь нашли, Патрик?

– Ничего особенного, – откликнулся тот.

– Ни личных вещей, ни инструментов?

– Нет. Пусто.

– И останков гроба или другого захоронения?

– Ты же знаешь. Ничего!

– Получается, – обе женщины посмотрели на извлеченные и разложенные на подстилке кости, – скелет просто тут оставили? Просто бросили?

– Не думаю, – Патрик Словиш медленно выпрямился, потирая поясницу. – В конце концов, мы же имеем дело с людьми! С цивилизованными людьми! С землянами, в конце концов!

– Ты считаешь, что все земляне – цивилизованные люди?

– А ты хочешь сказать, – подбоченилась Грета, – что мы имеем дело с… дикарями?

– А почему бы и нет? Сама не видишь, в каком состоянии скелет? Где ноги?

– Где-нибудь поблизости. Может, их отрезало обрывом. Или утащили звери. Скелет был засыпан камнями. Могло так получиться, что ноги немного торчали и…

– И ты сама себе противоречишь, дорогая. Если ноги скелета, как ты говоришь, могли торчать из завала, значит, погребение было устроено кое-как, наспех, потому что те, кто хоронил тело, либо страшно торопились, либо не знали, как это делается!

– Но я все равно уверена…Их можно найти!

– Можно попытаться, – кивнул профессор, продолжая потирать поясницу, – только придется перекапывать всю землю на площади в шестьдесят или даже сто квадратных метров, – он повел головой из стороны в сторону, обозначая участок от берега реки до бывшего лагеря землян. – Стоит ли?

– Стоит, – уперлась Грета. – Стоит, если мы хотим восстановить полную картину произошедшего!

Ната оглянулась на стоявших поблизости охранников. Один топтался на самом солнцепеке, второй благоразумно отошел в тень. Еще двое ждали возле вездехода, на котором была установлена техника, пятый прохаживался с другой стороны периметра. Копать придется вручную в надежде отыскать в земле какую-нибудь мелочь. И копать на глубину в метр-полтора. Это долгая работа. Согласятся ли они? С другой стороны, неизвестно, когда прибудет ответ от Линель.

Она снова посмотрела на останки землянки. Что же здесь произошло четыреста лет назад? Суждено ли им когда-нибудь это узнать?

– Мы постараемся, – прошептала она, хотя покойная, разумеется, не могла ее слышать.

Увы, тот день больше не принес ничего нового и интересного. Увлекшись безрезультатными поисками останков ног неизвестной женщины, а также хоть каких-нибудь мелочей, которые помогли пролить свет на ее личность, палеонтологи даже не приступили к раскопкам второго скелета.

Было уже поздно, когда Ната добралась до лаборатории на борту шаттла.

Из брошенного лагеря вернулись перед самым ужином, когда уже стало темнеть, и свет солнца, падая под другим углом к земле, стал слабеть и мерцать. Да-да, спектрографы, установленные на вездеходах, зафиксировали странные волновые колебания. Ната машинально отметила этот факт, но не обратила внимания – в конце концов, это не ее работа, это пусть атмосферники думают. В конце концов, карликане почти полгода осваивали Планету Мола Северного, они не могли не обратить на это внимания. А до них здесь побывали веганцы и экипаж «Мола Северного». Так чего беспокоиться раньше времени?

Как бы то ни было, работы пришлось свернуть. Патрик Словиш и Грета Борн пробовали уговорить всех остаться на ночь, но тут уперся Георг Ортс. Он просто-напросто приказал своим солдатам применить силу и запихать ученых на вездеходы. Грета возмущалась, грозила подать в суд.

– Я буду жаловаться! – кричала она. – Это насилие над личностью! Вы не имеете права так со мной обращаться! В конце концов, я женщина! Я подвергаюсь насилию! Вас будут судить!

Однако для Георга ее угрозы были, как с гуся вода.

– Я должен обеспечивать вашу безопасность, и я ее обеспечиваю, – только и сказал он.

– Моя безопасность? – продолжала возмущаться Грета. – О какой безопасности может идти речь, если мы на пороге великого открытия?

Великое открытие пока было упаковано в пластиковые мешки и тщательно подписано, сфотографировано и частично очищено от песка и земли. В дальнейшем предстояла долгая и нудная работа уже Наты как антрополога, но главное было ясно – найден скелет человека. Скелет если не землянина из той самой пропавшей экспедиции, то другого первопроходца, тайну появления здесь и гибели которого только предстояло отгадать.

– Вот и останетесь там, если погибнете. И ваше открытие сделает кто-то другой или не сделает вообще, – пожал плечами Георг. – Как у него! – намекнул охранник на останки неизвестного.

Это заставило женщину замолчать. Тем более что остальные в этом вопросе явно были на стороне охранника.

– Дорогая, все равно ночью раскопки продолжать невозможно! – попробовал уговорить ее муж.

– Но мы должны хотя бы обеспечить сохранность образцов! – не сдавалась та. – Мы извлекли полностью только один скелет. До второго почти добрались, некоторые кости еще в земле! А два других… к ним мы еще не приступали!

– Так приступите завтра, – отрезал Георг. – Все, поехали!

Солнце уже вот-вот было готово коснуться горизонта. Мерцание стало заметным даже невооруженным глазом, впрочем, продолжалось оно всего несколько минут, как раз пока шла погрузка. Едва же ярко-малиновый диск коснулся края горизонта, его свет стал ощутимо слабеть, заливая все вокруг алым сиянием. Казалось, люди смотрят на все сквозь очки с красными стеклами. И, хотя они провели на планете уже несколько дней, но такой закат созерцали впервые. Может быть, потому, что впервые оказались в это время суток не на базе и не на борту шаттла.

– Красиво! – высказалась Диана. – Но как-то… мрачновато. Как будто все в крови.

– Посмотрите, что это там? – вскрикнул Теяр Шаню.

Все обернулись и на миг забыли, что собирались уезжать.

Саванна, еще час тому назад казавшаяся вымершей, медленно оживала. Последние лучи солнца с их мерцанием и теплым светом словно пробудили ее обитателей. Некоторые холмы оживали, вставали на ноги и начинали двигаться, на глазах превращаясь в животных, очень напоминавших черепах и броненосцев. Тут и там взрыхлялась земля, из которой выбирались ящерицы и ползучие твари, напоминающие многоножек, мокриц, червей и гусениц всех форм и размеров. Кто-то выбирался из нор. Кто-то – из зарослей.

Люди не первый день провели на этой планете, но закат, как правило, заставал их в лагере под крышами палаток или в шаттле и воочию они впервые могли наблюдать за тем, как пробуждается ночная жизнь на планете. Зрелище впечатляло.

– Никогда бы не подумала, что это будет… так, – вздохнула Диана, подыскивая слово, – эпично!

Теяр ничего не ответил – он снимал.

– Мы должны тут задержаться! – воскликнула зоолог.

– Нет, – ожидаемо отрезал Георг.

– Мы обязаны задержаться! – поддержала ее Грета. – Это наш долг!

– Это ваш долг, – рыкнул мужчина. – А мой долг – доставить вас на базу целыми и невредимыми!

– Может быть, разделимся? – предложила Ната. – Кто-то поедет на базу, а кто-то останется здесь? Вы оставите тут парочку солдат, пока не стемнело, можно разбить палатку, а в самом крайнем случае устроиться вон там! Если закрепить опорные балки, эти палатки выдержат одну ночь…

– Может быть, выдержат одну ночь. А может быть и нет!

Но идея задержаться неожиданно встретила отклик. Диану поддержал Теяр, а Грету – Патрик Словиш. Ната и Петер хотели вернуться – женщину ждала лаборатория, а Петер просто-напросто не хотел, чтобы она осталась в одиночестве.

В конце концов, Георг был вынужден согласиться на компромисс. Все равно тут было два вездехода. На одном на шаттл отправили извлеченные из земли останки и все найденные образцы в сопровождении Наты Чех и Петера Ли. А второй вместе с экипажем остался охранять палеонтологов.

Вот так и получилось, что Ната оказалась в лаборатории практически в полном одиночестве. Замотанный работой Тим Уотс с удовольствием уступил ей место.

Переодевшись в стерильный комбинезон и подвергнув образцы ультрафиолетовому излучению, чтобы наверняка убить чужеродные ДНК, Ната прошла в «чистую комнату» лаборатории. Ей неоднократно приходилось бывать в таких вот «чистых комнатах» – в институте их было четыре, на кафедре генетики, палеонтологии, антропологии и общей биологии. Эта комната, конечно, была обустроена довольно скромно, даже примитивно – образцы ДНК предлагалось брать просто алмазным буром, раствор для анализа изготовлялся чуть ли не вручную, разделение на фракции шло с помощью электронной центрифуги, а остальную работу проделывал электронный микроскоп. Но Ната привыкла, что в полевых условиях иного просто может не быть и довольствовалась малым. Все равно ей было важно не провести полноценный анализ, а лишь выделить ДНК и установить возраст образца. Остальное – уже не ее забота. Вернее, не только ее.

Самым простым оказалось определить возраст волосков и обломка ногтя. И тут ее ждал сюрприз. Старый добрый радиоуглеродный метод показал «всего» четыреста сорок лет.

– Сколько? – не выдержала Ната и запросила повтор.

На сей раз данные были точнее – четыреста тридцать восемь с небольшими, в два-три года, отклонениями в ту или иную сторону. Точнее определить было просто нереально. Но и не надо. Ведь, если верить документам, межгалактический шаттл «Мол Северный» отправился в путь как раз четыреста сорок пять лет тому назад! Полтора года в космосе, да пара лет жизни на планете – вот тебе и нижняя граница. Обладатель волоска – волосков! – наверняка видел тех людей, которые жили на базе.

А что, если…

Женщина посмотрела на второй компьютер. Туда она успела загрузить фотографии черепа неизвестной землянки и включила программу традиционной герасимовской реконструкции, которая, как успели проверить антропологи, прекрасно работала даже в случае с черепами иномирян. Что человек, что змеелюд, что гламр или рептилоид гротх – законы природ работали одинаково для всех. Разве что за исключением уриан, но это же не животные, это, по большому счету, растения…

Сейчас программа активно работала. На экране медленно вращалась трехмерная модель черепа, составленная на основе фотографий. Конечно, она немного отличалась от оригинала – череп пока не был до конца обработан и подвергнут сканированию – но программа уже начала «наматывать» на него слой за слоем. Уже появились крохотные заплатки-фрагменты недостающих косточек, их скрепили между собой связки, к которым волокно за волокном лепились мышцы. Несколько жутковато таращились пока еще не прикрытые веками глазные яблоки, не было кожи на голове и волос. Но привычный взгляд антрополога уже узнавал черты. Погибшая была еще молода. Ей вряд ли было больше сорока лет.

– А что, если это ты? – спросила женщина у неизвестной землянки.

Руки у Наты ощутимо подрагивали, когда она брала образец ДНК из волосков и, выделив клеточное вещество, заправляла его в анализатор. Ей улыбнулась удача – возраст образцов был настолько мал, что ей удалось найти неповрежденные ДНК. ДНК, которые могут дать ответ на вопрос, кем был обладатель этого волоса.

Анализ мог занять несколько минут. Женщина воспользовалась этим, чтобы пройтись по лаборатории. От волнения она не могла стоять на месте. И, как назло, рядом никого! Не с кем поделиться тем, что она стоит на пороге открытия.

Короткий мелодичный звонок возвестил, что анализ завершен. Мужчина. Волосок принадлежал особи мужского пола.

Жаль. Ната опять покосилась на экран. Там на модели уже начала появляться «кожа». Еще немного, и компьютерная реконструкция будет завершена. Это, конечно, предварительный вариант, точный появится, когда в лабораторию прибудет очищенный от земли череп и подвергнут сканированию. А пока… Пока надо работать с тем материалом, который есть. Застывший неподвижно курсор на экране дрогнул, побежал, выписывая первые строки:

АТТГАТЦААГТЦАТГАТТЦУАТТЦТЦААГ…

Несколько минут Ната просто смотрела, как экран заполняется такими знакомыми буквами. Аденин, гуамин, цитозин, тимин… Все знакомо, все привычно настолько, что хотелось себя ущипнуть. Этого не может быть!

– Этого не может быть! – сказала она вслух, словно от этого что-то изменилось. Подтянула к себе клавиатуру, ввела запрос…Мысленно скрестила пальцы…Зажмурилась, как маленькая девочка, а когда открыла глаза…

«Предварительный анализ завершен. 99,9 % – род Homo. Вид…

И пульсирующий знак вопроса.

– Чего? – забывшись, Ната стукнула кулаком по столу. – Какой вид? Человек… какой?

Знак вопроса продолжал пульсировать. Ната торопливо ввела дополнительный запрос.

На сей раз машина «думала» несколько минут, в течение которых женщина то принималась грызть затянутее в латексные перчатки ногти – и едва не прогрызла перчатку насквозь – то дергать себя за шапочку, прикрывающую волосы. Мелькнула вызвавшая нервный смешок мысль о том, что, если бы не подобная защита, она бы сейчас натрясла тут своих собственных образцов выше крыши.

Наконец, курсор дрогнул. Машина выдала ответ, при взгляде на который у Наты глаза на лоб полезли:

96,3 % – Homo sapiensis, 2,9 % – Australopithecus boisei, 0,8 % – неизвестный вид.

– Неизвестный вид, – повторила Ната, хватаясь за голову.

Как такое могло случиться? Как ухитрились здесь очутиться эти существа, генетически почти во всем схожие с предками современного человека, но… настолько от них отличающиеся? Всем мало-мальски грамотным людям известно, что человек разумный отличается от своего ближайшего родственника, шимпанзе, на один-единственный процент. Всего один процент генов – а какая разница в строении тела, мозга, наличии разума и психики! А здесь почти три процента от давно вымершего существа и восемь десятых процента неизвестного вида! Откуда? Как?

Вскочив со стула, Ната рванулась к выходу, но затормозила, уже схватившись за ручку.

– Стоп, – сказала она себе. – Кончай истерить. Это все-таки человек… Человек разумный!* Человек…

(*Перевод латинского названия Homo sahiensis. Стыдно не знать! Прим. авт.)

Да, но человек ли это? Да еще с таким диким сочетанием генов? Ведь австралопитек Бойса, от которого у него почти три процента генов, не является предком человека. Он ближе к гориллам, тупиковая ветвь эволюции гоминид. И этот неизвестный процент… Откуда он тут взялся? От какого вида он вообще получен, если даже машина, располагающая библиотекой в полторы сотни видов – большинство, конечно, местная фауна и лишь несколько генотипов принадлежат людям разных рас – не может его определить?

Она вернулась к экрану, вывела снова знакомый ряд из четырех букв. Добавила для сравнения эталонный геном** человека разумного и те несколько крохотных обрывков генома, который удалось относительно недавно синтезировать из костей человека умелого. Эти последние были представлены столь крохотными отрывками, буквально в десять-пятнадцать символов, что надежды на идентификацию не было никакой. Ната вывела их на экран по одной простой причине – если потом кто-нибудь из въедливых ученых задаст вопрос, а проводился ли сравнительный анализ, она гордо ответит: «Да!» – и предъявит эту запись.

(**Эталонный геном – усредненный геном, составленный из геномов тридцати анонимов, из которых примерно половину составляют европейцы. Известен с конца двадцатого века. Прим. авт.)

На экране опять побежал двойной ряд знаков. Большая часть ожидаемо совпадала – все-таки оба были людьми! – но вот среди белых символов мелькнул красный.

Урацил.

В этот белок обычно после смерти человека превращается один из «обычных» белков, цитозин. У живых он иногда появляется – если что-то нарушается именно в процессе синтеза цитозина, но его тут же «чинят» особые ферменты. Лишь когда человек умирает и ферменты перестают вырабатываться, цитозин постепенно превращается в урацил. Его присутствие здесь, в ДНК чужеродного волоска, еще ни о чем не говорит – ведь его обладатель умер. Но…

Но Ната привыкла замечать все подробности. И она просто занесла этот факт в отчет.

М-да, вопросов теперь стало больше, чем ответов. По сути, она узнала только одно – что это существо, которое оставило среди обломков мебели и оборудования свой волос, имело отношение к людям.

Но к каким людям?

– Ты дура, – сказала себе Ната.

В самом деле, чего это она? Ведь они уже практически определили, что на Планете Мола Северного действительно побывал экипаж этого шаттла. Люди здесь высаживались, они разбили лагерь, перетащили сюда припасы и…

И что дальше? Развернулись и улетели восвояси? Погибли, став жертвой стихии? Или…

– Стихии, – повторила Ната.

Нет, только не это! Ответ не может лежать на поверхности! Его там просто не должно быть! Как полянки эдельвейсов на экваторе. Как горячего источника на Полюсе Холода! Как канистры с водой в сердце пустыни! То есть, теоретически такое возможно, но только в том случае, если кто-то постарается и все это туда доставит нарочно!

Эти хищники. Бегающие на двух ногах охотники, один из которых убил геологов-карликан, а второй сбил палкой исследовательский дрон. На этой планете есть хищники, опасные для людей. Если они настолько агрессивны, что буквально кидаются на все, что движется, летает, бегает или ползает, то они могли напасть на лагерь землян. Скажем, ворвались в палатки, когда те спали. Люди – существа дневные, ночью они, как правило, спят. А здешние животные, наоборот, в большинстве своем ночные. Правда, геологи подверглись нападению среди бела дня. Да и дрон был сбит примерно за полчаса до заката, когда солнце еще висело над горизонтом… Но это лишь доказывает, что мы имеем дело с опасным животным, которое может нападать в любое время, от которого не укрыться, которое постоянно настороже. Оно нападает, не считаясь с потерями, попреки законам природы не атакуя слабых или больных. Оно нападает просто потому, что хочет напасть и может это сделать. Оно убивает всех…

– Черт! – в который раз за день выругалась Ната. А ведь это правда! Как она могла забыть? Ведь с «Мола Северного» была получена радиограмма! Правда, только ее обрывок, сильно искаженный солнечным излучением, но там же были какие-то важные слова…Что-то о том, что это опасно и оно убьет нас всех. Убьет или убивает? Жаль, планшет далеко, остался в каюте. Но ничего, сейчас не до точных формулировок. Главное, она помнит смысл – на этой планете поселенцы столкнулись с чем-то опасным, агрессивным, которое принесло людям смерть.

Это могли быть те самые хищники. Они напали на лагерь, убили или изранили большую часть поселенцев, в том числе и ту землянку, чьи останки были найдены. Немногие уцелевшие успели каким-то образом добраться до стоявшего «на приколе» шаттла, даже попытались поднять его в воздух, но что-то пошло не так. Возможно, на плечах беглецов внутрь шаттла ворвалось несколько хищников. И, пока «Мол Северный» набирал высоту, они довершили разгром, добив в замкнутом пространстве людей, которым некуда было бежать. Наверное, какой-то зверь проник в рубку и прикончил пилота, после чего неуправляемый шаттл рухнул… сейчас не важно, куда. Если он упал в океан, его рано или поздно отыщут. Если он успел вырваться из атмосферы, он либо был притянул солнцем и сгорел в нем, либо умчался куда-то в глубине Галактики и до сих пор мчится где-то в бездне, с мертвецами на борту. Эдакий современный «Летучий Голландец», который никто никогда не найдет. Сколько их, подобных кораблей, пропало без вести и сколько пропадет еще! Тогда становится понятной истерика радиста. Он знал, что находится на гибнущем корабле и передавал свое сообщение без надежды на ответ.

Опустив руки, Ната сидела перед включенным компьютером, глядя на мигающий курсор. Она чувствовала странное опустошение, как будто погибшие были ее родными и близкими. Как будто она осталась одна на целой планете и нет надежды связаться с большой землей.

Нет. Надежда есть. У них – не было, но она – другое дело.

Торопясь, как будто от скорости что-то зависело – хотя почему «как будто»? – она перегнала все полученные данные на флешку и, наскоро запечатав и отключив все приборы, выскочила из «чистой комнаты». Дрожащими руками, путаясь и чертыхаясь, переоделась в свой рабочий комбинезон и кинулась к кораблю.

Уже объявили отбой, и ей стоило большого труда добудиться до радистов. Пришлось даже вызывать капитана. К счастью, Тимменс вошел в положение ученого – инфранет действует круглосуточно, а результат иногда зависит от скорости отправки. Тем более что речь шла ни больше, ни меньше, как о возможной научной сенсации.

Наконец, Нату допустили в рубку связи. Недовольный тем, что его разбудили, радист сидел рядом в трусах и босиком, всклокоченный и раздраженный.

– Готово, – хмуро объявил он. – Только давайте быстрее. Мне это еще архивировать и паковать. Да и отправка…

И зевнул с риском вывихнуть челюсть. Ната еле подавила свой зевок, принимаясь за работу.

Первым делом она скопировала в письмо все данные с флешки – в крайнем случае, Линель сама разберется, что к чему. Убедившись, что все файлы перенесены, она села непосредственно за письмо.

«Привет…»

Покосилась на радиста, который так демонстративно смотрел в сторону двери, что казалось – он просто хочет, чтобы она поверила, что он не подсматривает.

«Привет, Линель. Извини, что долго не писала. Тут такое творится… иногда просто дух перевести некогда. Про планету можно рассказывать долго. Я чуть позже напишу тебе подробно все мои впечатления. Сейчас главное – дело.

Как ты знаешь, мы нашли несомненные доказательства того, что на эту планету все-таки высаживались люди с «Мола Северного». Только потом они куда-то делись. Следов нет. Карликане рвут и мечут, и их можно понять – если мы докажем, что колония землян на планете просуществовала какое-то время, им придется распрощаться с правом пользования. А они, кроме меди и железа, нашли тут иридий, платину, еще какие-то редкоземельные металлы и, представь, кимберлитовые трубки! Значит, можно надеяться на добычу алмазов. Короче, все зависит от нас. Мы должны узнать, куда делись земляне. И вот тут начинается самое интересное…»

Радист за спиной кашлянул таким тоном, что Ната поняла – подсматривает. И не просто подсматривает, но тактично намекает, что время идет, а она заполняет поле письма какой-то ерундой.

– Поняла, – прошипела женщина и быстрее застучала по клавишам.

«Короче говоря, изучи, пожалуйста, присланные материалы. Мы нашли в лагере следы пребывания человека разумного, но его генетическая карта… тут многое непонятно. То ли я недостаточно хорошо очистила образец и в него попали-таки обрывки ДНК местной фауны, то ли мы имеем дело с новым видом. Это волос. Волос кого-то, кто был в лагере землян. Он не один. Нашли еще несколько волосков, которые пока не подвергали анализу – этот выбран случайным методом – а также обломок ногтя, а еще профессора нашли несколько скелетов. Один точно принадлежал члену экипажа шаттла. Это женщина средних лет. Примерный портрет ее уже составлен, но есть и остальное. Завтра-послезавтра их окончательно извлекут из земли, очистят и подвергнут анализу. Тогда же могу отправить тебе и ее окончательно обработанные данные. Попробуй запросить на Земле генетические карты людей, которые входили в экипаж «Мола Северного». Возможно, удастся идентифицировать останки».

– Кхм-кхм! – сказали за спиной.

– Сейчас-сейчас!

«В общем, мы тут работаем. Постарайся прислать материал как можно скорее. И вот еще! В образце ДНК почти три с половиной процента – это либо австралопитек Бойса, либо какой-то близкий к нему вид. По крайней мере, мы определили так. Поищи в наших генетических библиотеках доказательства. Такое вообще может быть?

Жду ответа. Ната».

Подумала, добавлять ли чего-нибудь лишнее, но радист сопел за спиной так сердито, что женщина решила не рисковать.

– Готово!

– Понял. Можете идти!

Ната попятилась к дверям.

По самым скромным подсчетам ответа от Линель надо было ждать трое, если не четверо, суток. Минимум сутки письмо летит «туда», затем минимум сутки на работу-анализы, и еще сутки – обратный путь. А если отправлять запрос на Землю, то тут еще надо накинуть два-три дня. В общем, считай, неделя. Эту неделю надо было заполнить работой.

По счастью, палеонтологи нашли ее для всех. Надо было разбирать лагерь, искать – уже целенаправленно – новые следы пребывания тут людей, а также производить раскопки.

Второй скелет полностью очистили от грунта уже к полудню следующего дня. И Нате хватило одного взгляда, чтобы все понять.