Текст книги "Люди и нелюди (СИ)"

Автор книги: Галина Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 31 страниц)

Лерой изменился в лице и невольно схватился за край стола, на котором Кусий настраивал проектор.

– Ну, что там?

– Отличная новость, командир Со! Данные на флешке есть, – ответил техник, настраивая оборудование. – Сейчас…Готово! Листать сначала?

– Да. С начала и до конца. Неизвестно, что там. Лучше, если мы будем обладать всей полнотой информации.

На экране проектора появилось первое изображение, и все невольно улыбнулись. Томия сделала панорамный снимок базы на фоне саванны и далеких гор на горизонте. Картинка получилась такая ясная и четкая – хоть сейчас для рекламного проспекта «Новая жизнь на новой планете ждет вас!»

Но потом пошли фотографии, при взгляде на которых зрители стали вздыхать и качать головами. Геологи, как говорится, «оторвались». Томия снимала все подряд – красивые виды, цветы, камешки необычных форм, просто панораму. Несколько раз в кадр попал Саший – ее напарник стоял, подбоченясь и явно позировал.

– Какая вопиющая безответственность, – ворчал Таний. – И это молодые специалисты, будущее современной геологии. Как дети…

– Поэтому с ними и случилось то, что случилось, – вздохнул старший связист и покосился на бледного Лероя. – Мои подчиненные никогда не позволяли себе такого безответственного поведения!

– Имейте уважение к их памяти, – пискнул тот. – Они уже пострадали…не усугубляйте…

– Да-да, уважаемый, держите себя в руках и проявляйте тактичность, – подал голос Борий Со. – Как-никак, с молодыми людьми действительно случилось несчастье!

– С ними бы ничего подобного не случилось, если бы они уважали дисциплину!

– Постойте! Есть!

Слитный крик Тания и Кусия положил конец спору. Оба тыкали пальцами в экран.

Снимок был нечетким – видно было, что у снимавшей Томии дрогнула рука – и поэтому линии были смазаны.

Несколько камней. Кусты. Возле одного из них стоит какое-то странное существо.

– Что это?

– «Кто это»! – поправил Таний. – Перед нами то самое неизвестное науке животное! И давайте уже предоставим слово специалистам! Прошу!

Все посторонились, давая дорогу командиру группы биологов. Тот наклонился к экрану, немного покрутил настройки.

– Ничего определенного не могу сказать – для этого у меня слишком мало данных. Странное какое-то животное. Не похожее на известные науке экземпляры. Действительно, это совершенно новый вид. Одно могу сказать точно – оно стоит на двух ногах, что нетипично для животных такого размера. То есть, конечно, может быть и типично, если бы у этого вида имелась склонность к прямохождению, но… Эти камни… они насколько велики?

– Ну… – Таний прикинул, вспоминая, что видел на месте, – приблизительно мне по пояс. Мне было некогда замерять их с точностью до ногтя*.

(*Ноготь – мера длины карликан, примерно полтора сантиметра. Прим. авт)

– Тогда это существо примерно на ладонь выше любого из нас, – биолог показал, насколько. – Пока стоит на двух ногах, как мы видим на снимке. Если встанет на четвереньки, будет чуть ниже стола, за которым мы сидим. Наличие шерсти говорит о том, что оно теплокровное, что вряд ли характерно для здешних широт.

– И это все, чем мы располагаем?

– Нет, – неожиданно вмешался Кусий. – Это не последний снимок. Есть еще два.

Уже догадываясь, что увидят, все затаили дыхание. И все равно никто не мог сдержать испуганного вздоха или возгласа, когда на экране показалось еще больше смазанное, в движении, оскалившее зубы бегущее к ним существо. Самый последний снимок был смазан настолько, что разглядеть там вообще ничего было нельзя – только темная клякса в пол-экрана.

– Вот теперь действительно все.

Некоторое время собравшиеся молчали, прекрасно понимая, что скрывается за этими нечеткими снимками. Неизвестное науке животное напало на двух геологов и уничтожило их. А это значит, что опасность нависла и над остальными обитателями базы.

Буш проснулся затемно. Как всегда, племя предпочитало самую темную пору ночи и самое яркое время дня проводить в убежище – норах или пещерах. Если же таковых не было, для матерей и детенышей строили что-то вроде гнезда – выбирали несколько росших рядом деревьев и кустарников, переплетали между собой их ветки и на эту крышу набрасывали пучки травы и ветки от других, соседних деревьев. В таком убежище-гнезде они могли прожить довольно долго – пока либо не испортятся сломанные ветки и сорванная трава, или пока непогода не разрушит крыши. Тогда племя было вынуждено перебираться на другое место.

Нынешнее гнездо было довольно малым – там нашли приют только матери с самыми маленькими детьми. Подростки и взрослые прятались под кустами. Некоторые выкапывали себе ямки, другие наваливали сверху охапки травы.

Буша разбудил голод. Он выбрался из-под кучи веток, толкнув при этом прикорнувшую рядом Уаллу. Самка что-то сонно проворчала и повернулась на другой бок, но потом сообразила что-то сквозь сон и проснулась окончательно, успев схватить Буша за щиколотку:

– Ак! Ау?

– Ур, – оскалился он. – Гу! Ху!

– Ам? – она испуганно вскинула брови. – Уа-уа!

– Ыр, – коротко рыкнул Буш, положив руки на живот.

– Уа-уа! Ам! Бу-гу, – Уалла проворно выбралась из-под кучи веток, пристроилась рядом.

Кто-то из соплеменников уже проснулся. Одни сидели, почесываясь и потягиваясь. Другие искали в волосах соседей паразитов. Третьи озирались по сторонам. Кто-то копался в костях, оставшихся от пиршества. Нашел кость, которую можно было помусолить, и скорее кинулся бежать, пока другие не отняли. Двое подростков возились в кустах, чем-то чавкая. Наверное, нашли съедобные почки на ветках. Желудок Буша заурчал, требуя пищи, но кидаться вслед за утащившим кость соплеменником или тем более отнимать у подростков их еду он не стал. Он достаточно силен и ловок, чтобы добыть пищу самостоятельно для себя и для Уаллы.

Озираясь по сторонам, Буш направился за пределы стойбища. Уалла семенила за ним, время от времени тихо повизгивая, чтобы напомнить о себе, но не смея отвлекать охотника. Когда самец занят, самке надо ему не мешать. Это была норма поведения, заповеданная предками. Неосознанно она передавалась от матери к дочери, как инстинкт заботы о потомстве – твой самец кормит не только тебя, но и твоих детей. Так что не оставляй детей голодными. И Уалла терпела. Лишь иногда подавала голос – мол, я с тобой. Но затихла и она, когда Буш прервал ее скулеж тихим ворчанием.

Они отошли от стойбища уже достаточно, чтобы с подветренной стороны не чувствовался запах скопища тел их соплеменников. Именно запах и был главной причиной, по которой племя часто кочевало с места на место – пахли самки, пахли детеныши, пахли испражнения и гниющие остатки пищи. Последних, правда, было мало – все съедалось подчистую – но иногда кто-нибудь из стариков так хорошо прятал кость с остатками мяса или клок кожи с жиром, который приятно жевать слабыми остатками зубов, что забывал о нем. И кладовка через некоторое время напоминала о себе тошнотворным запахом гниения. Запахи отпугивали дичь и привлекали хищников – например, крикунов, мелких, едва до половины туловища взрослого охотника, но нападающих стаями. Иногда на стойбище нападали и другие. Скажем, зубоскал или хвосторуб. Эти твари огромные, злобные, могли одним ударом хвоста или лапы покалечить охотника, а мощными челюстями легко перекусывали пополам ребенка. По счастью, хвосторубы охотились в одиночку. Компанию – и опасную – составляли только матери с подрастающими детенышами. Спасение от них было одно – разбегаться кто куда, карабкаться повыше и подальше и ждать, когда минует опасность. И если соседство крикунов еще можно было терпеть и даже извлекать из этого пользу – крикуны иногда ухитрялись завалить зверя крупнее, чем могли съесть за один присест, а значит, после их трапезы кое-что оставалось и племени – то появление зубоскала или хвосторуба заставляло всех сниматься с места и уходить немедленно.

Вот и сейчас Буш что-то учуял, и Уалла невольно пригнулась, прижимая руки к животу. Нет, она еще не чувствовала в себе ребенка, но у любой самки, которая не один раз уже позволила оседлать себя самцу и знает, что после этого может появиться маленький, этот жест становится инстинктивным.

– Кхи, – только и пискнула она.

Сердитое ворчание было ответом. Нет, не крикуны. Тогда кто? Неужели зубоскал? Они ведь только-только поселились в этих местах! Еще не успел ни родиться, ни умереть ни один член племени, а ведь часто именно рождениями и смертями они отмечали ход времен.

– Ах-ха?

Буш сам не знал, и в его ворчании слышалось недоумение. Что-то было неправильно. Что-то таило опасность. Но запахи ночных животных, которые еще не выветрились, перебивали слабый дразнящий аромат, а заросли кустарника и кроны редких деревьев закрывали большую часть обзора. Разве что, если прокрасться чуть левее, где среди веток виден просвет…

Коротким рыком приказав Уалле оставаться на месте, он опустился на колени и локти и пополз, извиваясь всем телом. По пути рука сама сомкнулась на попавшейся на дороге палке. Конечно, ее можно было выбросить – она задевала за траву и мешалась – но тут он одолел последние шаги, кусты остались позади и, приподняв голову от травы, Буш забыл обо всем.

Там начиналась открытая местность – лишь кое-где торчали камни, кусты, редкие раскидистые деревца, с которых так любили объедать листву рогатики и бегуны. Где-то за этими кустами и камнями была пустошь, та самая пустошь, где они видели странных двуногов. До их поселения оставалось довольно большое расстояние. Что тогда они делают здесь?

Двуногов, похожих на тех, которых он убил прошлым днем и притащил в племя, было столько, сколько у него пальцев на обеих руках. Взгляд привычно вычленил вожака – тот отличался не столько мощным телосложением, сколько тем, что держался чуть впереди и двигался так уверенно, как мог двигаться только тот, кто прекрасно знает, куда и зачем ведет племя. Уверенность – вот что отличает истинного вожака. Уверенность и сила.

Что они делают здесь? Буш довольно много наблюдал за двуногами в их естественной среде, чтобы предположить, что они сейчас идут по его следам, чтобы мстить за убитых сородичей. И это было странно и немного страшно. Обычно мстили только самки, у которых Буш и его собратья уничтожали детенышей. Но мстили сразу, когда заставали убийц на месте преступления. Было дело, когда самка зубоскала, увидев, что охотники разоряют ее гнездо и уносят яйца, кинулась на врагов. Но тех, кто уже убежал, унося добычу, она не преследовала, ограничившись тем, что только отогнала грабителей от оставшейся кладки. И, конечно, не пришла в стойбище, чтобы отнять утащенные яйца. Может, двуноги мстят только за подросший молодняк?

Но если это правда, если двуноги пришли сюда из-за них, то племя в опасности. Надо предупредить своих.

Извиваясь всем телом, Буш пополз обратно. Тут палка уже не так мешалась, и он перехватил ее поудобнее. Иногда ему приходилось хватать подобные этой палки и даже камни, а у вожака была даже палка с привязанным к ней камнем. Буш знал, что удар такой палкой будет намного сильнее, но никак не мог отыскать подходящие друг к другу части. Либо камень слишком маленький, либо палка слишком тонкая. Эта вроде подходящая и по длине и по толщине. Потом, когда все закончится, он ею займется.

Мысль о будущем мелькнула и пропала, такая же смутная, как мысль о том, что после дня всегда наступает ночь. Из-за кустов послышалось невнятное тявканье Уаллы – рот ее был чем-то набит. В ожидании самца самка развлекалась тем, что ела какие-то ягоды, но, услышав предупредительный рык, высыпала остатки на землю и тревожно пискнула:

– Ах!

– Ыр! Уху-бу!

– Ар! Кхи-хи!

– Ы-ы… – Буш не знал, как обозначить двуногов, и издал короткий визгливый крик, подражая тому воплю, который слышал от своих недавних жертв.

– Ам, – подобралась Уалла.

– Ар!

Подруга сорвалась с места. Умница, она не сразу вскочила в полный рост, а сперва немного пробежалась на четвереньках, и только добравшись до самых густых зарослей, выпрямилась и помчалась на своих двоих. Проводивший ее взглядом, Буш невольно поежился – Уалла вдруг до того показалась ему похожей на тех двуногов… в каком-то смысле они тоже были двуногами…Но с другой стороны, все, кто летает, похожи друг на друга. И все, кто бегает на четырех лапах – тоже. И те, кто прыгает… Так стоит ли об этом думать?

Буш оглянулся в ту сторону, откуда приближались двуноги, и в горле его заклокотало злое рычание. Кто бы они ни были, двуноги были чужаками. Они нарушили границу, явившись в чужие охотничьи угодья. Их надо прогнать.

Пальцы правой руки крепко охватывали палку. Ощущение ее тяжести добавляло уверенности. Конечно, он один против всех, но Уалла уже наверняка добежала до стойбища. А это значит, что надо только немного их задержать. С этим он, наверное, справится.

Робот-нюхач легко взял след, начав с того места, где его остановили вчера. Конечно, прошло немало времени, запахи успели выветриться, но робот на то и робот, чтобы справиться с задачей, которая не по зубам животному. Именно поэтому в свое время отказались от псов-следопытов – что их полтора миллиона запахов против пяти-шести у робота? Плюс ко всему, робот способен брать на анализ мельчайшие частицы окружающей среды – взяв пробу грунта в том месте, где проходил нужный след, он потом именно по пробе и ее соответствию на молекулярном уровне находил следы. А тут не только запахи, тут еще и кровь, которая впиталась в почву.

Таний Те шел впереди, следуя за роботом-нюхачом, который лавировал среди травы. Выбирая открытые пространства без камней и неровностей почвы, хищник облегчил задачу не только себе, унося добычу, но преследователям – погоня двигалась быстро, так быстро, что идущие пешком спасатели уже несколько раз окликали Тания Те, чтобы тот чуть сбавил темп. Безопасник только отмахивался – его охватил охотничий азарт. Плюс в глубине души ворочались угрызения совести – ведь Лерой Лу уже сутки назад поднял тревогу, когда Томия и Саший не вернулись к обеду. Если бы тогда остановить часть работ и отправить поисковиков, возможно, удалось бы найти убийцу по горячим следам. Да, убитых геологов не воскресить, но кто знает, куда мог скрыться этот странный зверь? Биологи сотворили чудо – они восстановили изображение зверя и сравнили его с изображениями нескольких десятков наиболее типичных представителей местной фауны. Но все было тщетно – ни одно существо не соответствовало им. Как ни бились специалисты, какие только программы ни загружали в машину, та никак не могла найти место для этих странных тварей в системе местной классификации.

Начать с того, что они явно было прямоходящими, что подтверждалось не только позой зверя на фотографиях, но и следами. А таковых существ, кроме них, на планете не существовало. Во-вторых, их тела были покрыты чем-то вроде волос – во всяком случае, на чешую, покрывающую тела остальных обитателей планеты, это никак не походило. В-третьих, несмотря на рост и фигуру, у тварей не было заметно никаких средств защиты – ни рогов, ни торчащих из пасти клыков, ни когтей. И двигалось оно, если судить по второй, размытой, фотографии, так, что трудно было предположить наличие панциря. Разве что их укус был ядовит, и это служило защитой от врагов? Но проверить последнее предположение можно было, только добыв один экземпляр.

Да, биологи настойчиво требовали поймать хотя бы одно животное для детального изучения. Лучше двух, самца и самку, что служило чем-то вроде оправдания «Ты – мне, я – тебе». Эти звери убили двух геологов, правильно будет убить взамен двоих представителей этого вида. Именно это задание и получил Таний, возглавляя экспедицию, но, соглашаясь, безопасник решил не ограничиваться всего парой образцов. Если эти твари будут сопротивляться, он отдаст приказ стрелять на поражение.

Робот тем временем пронесся мимо раскидистого куста, чьи ветки были увешаны красными шариками, завернул и…

Пронзительный резкий звон в наушнике заставил Тания замереть, хватаясь за голову. Звук вонзился в череп, и безопасник покачнулся, на миг забыв обо всем. Когда же он сменился скрежетом и рычанием, было поздно.

Из-за куста выметнулась темная двуногая тень. Тварь скалила зубы, рычала и размахивала палкой. Таний отпрянул, разрывая дистанцию и хватаясь за парализатор. То, что перед ним тварь, убившая Сашия и Томию, он сообразил каким-то шестым или даже седьмым чувством и успел еще подумать, какой выпустить заряд, когда палка опустилась ему на голову.

Голова была защищена легким шлемом, в который был встроен микрофон и рация. Жуткий удар раздробил хрупкую технику, и вонзившийся в мозг скрежет и визг оглушили безопасника. Он покачнулся и как сквозь сон почувствовал второй удар, который бросил его наземь. Где-то над его телом промелькнуло темное пятно – зверь перескочил через поверженного врага, атакуя остальных. «Стреляйте!» – хотел крикнуть Таний и вроде как закричал, но звука не услышал. Неужели, он оглох?

Буш был очень зол, в первую очередь на себя. Он нарушил правило охоты, выдал себя раньше времени! Но его так напугал и удивил странный зверек, выскочивший из-за куста и устремившийся прямо к нему, что охотник утратил над собой власть. Конечно, он убил зверька одним ударом палки, но был вынужден после этого наброситься на идущего следом двунога, подставив себя под удар. Поэтому и в свои два удара он вложил всю силу, ярость и досаду.

Но, повергнув двуногого, он, выпустив пары, заодно успокоился и испугался вторично – теперь уже оказавшись прямо перед остальными двуногами. Подобно ему, они держали в руках палки. Эти палки выглядели не так, как его оружие – какие-то слишком короткие и кривые, некоторые напоминали рога или клыки, вырванные у животных – но он по опыту знал, что боль может причинить даже маленький камешек, если бросить достаточно метко и с достаточной силой. Да и много двуногов против него одного – не самый благоприятный расклад.

И Буш молниеносно скакнул в ближайший куст.

Что-то гнусаво взвизгнуло несколько раз. Звук не был похож ни на один знакомый ему звук, но что-то укусило его в плечо и ногу. Боль в ноге не была сильной – о колючки приходилось обдираться куда как сильнее! – но вот рука, державшая палку, внезапно от боли лишилась силы. Пальцы разжались сами собой, выпуская оружие. От неожиданности Буша повело. Он покачнулся, валясь боком на другой куст, с трудом выровнялся и устремился в густые заросли, спеша уйти от погони. Над головой и рядом по-прежнему что-то повизгивало и слабо, коротко, гудело, словно рой диких двукрылых колючек устремился за ним.

Зарычав сквозь стиснутые челюсти – кричать на бегу нельзя, собьешься! – Буш наддал ходу, стараясь не обращать внимания на боль. От роя можно уйти, если добраться до воды – колючки не полезут внутрь, а вода остудит раны. Инстинкт подсказал охотнику бежать и не в сторону стойбища, чтобы по кровавым следам не привести врагов к самкам и детям. Там, в стойбище, в своем гнезде, Уалла. Уалла и ее будущие малыши. Успела ли она предупредить остальных?

Близость реки он учуял издалека и из последних сил наддал хода, пытаясь дотянуть до спасительного берега. Он не оглядывался и потому не знал, что происходит за его спиной. Опомнился только, когда гнусавый визг вдруг захлебнулся, а ухо уловило громкие крики и рычание.

Свои! Уалла успела!

Осознание этого навалилось неожиданной слабостью, и Буш споткнулся, покатившись кубарем по земле. Плечо и нога взорвались такой острой болью, как будто в него снова попали жала кусачих летунов. Он даже закричал, чего не позволял себе с детства, но его крик и плач потонули в шуме и гаме схватки.

Превозмогая боль и слабость, он приподнялся на локте, из-за травы высматривая, что происходит.

Старый Хых показал себя опытным вожаком. Он уже организовывал загонную охоту, когда самки, детеныши и старики вопят, шумят и гонят стадо животных к тому месту, где их ждут охотники. В нужный момент те вскакивают из засады и бьют обезумевших от страха зверей палками и камнями.

Здесь произошло то же самое. Ну, почти. Видимо, он, Буш, сыграл роль приманки, за которой кинулись преследователи и наскочили на засаду. Какой все-таки умный вожак старый Хых! Как быстро и ловко сумел все рассчитать! Двуноги, несмотря на свою численность, не показали себя умелыми бойцами. Правда, некоторые тоже подняли свои короткие кривые палки, чтобы защититься. Послышались странные хлопки, как будто лопаются спелые стручки сухоплодника. Одновременно что-то несколько раз блеснуло – точь-в-точь как у того двунога, которого убил Буш, только на сей раз никто не держал в передних лапах черный череп одноглазого чудища.

Но несколько его соплеменников вдруг упали, как подкошенные. Один так и остался лежать, а двое других завопили от боли и ужаса. Еще несколько с недоумением и страхом рассматривали те места на теле, откуда вдруг пошла кровь, хотя никто не видел, как их кусали или кололи чем-то острым.

Буш почувствовал страх. Необъяснимый, идущий откуда-то из глубины темный страх… и одновременно ярость. Хотелось сорвать свой страх на тех, кто заставлял его бояться, из-за кого несколько охотников валяются на земле, перестав шевелиться и кричать. Хотелось бежать…

Но страх мелькнул – и пропал потому, что не все успели испугаться, а те, кто успел, сумели обратить свой страх в ярость, как и он. Дрожа от волнения и возбуждения, Буш видел, как вожак Хых зарычал и обрушил свою палку на палку ближайшего к нему двунога. Одним ударом он выбил оружие у противника, а следующим ударом по голове поверг того наземь. И он еще сражался, когда уцелевшие кинулись на двуногов.

Численное преимущество не помогло им. Да, несколько охотников валялись на земле, еще несколько корчились от боли, но остальные атаковали. А тот, кого поверг наземь Хых, тоже, наверное, был вожаком, потому что, лишившись его, двуноги быстро утратили способность к сопротивлению. Некоторые отступили сразу, другие еще пытались отбиваться, и всякий раз, когда они поднимали свои странные палки, раздавались знакомые хлопки и вспышки. Но никто из охотников больше не упал, хотя некоторые и почувствовали боль от невесть откуда взявшихся ран. Но это только добавляло остальные охотникам ярости и силы, и не успело сердце Буша стукнуть столько раз, сколько пальцев у него на руках и ногах, как все было кончено. Охотники преследовали двух последних двуногов, которые отчаянно спасались бегством. А остальные бродили на месте побоища, добивая оглушенных и подранков.

Буш выпрямился и, припадая на раненую ногу, заковылял к соплеменникам.

Когда его ударили по голове, Таний Те упал и на несколько секунд словно выпал из реальности. Когда же он пришел в себя и попытался встать, то глазам его предстала жуткая картина.

Десятка полтора чудовищ ростом примерно на полголовы выше любого человека, размахивая дубинами и камнями, атаковала группу поисковиков. Выглядели они так похоже на восстановленный снимок, что сомнений не осталось – это сородичи того самого существа, которое убило Сашия и Томию. Был ли среди нападавших сам убийца – увы, этого он узнать не мог.

Нескольких тварей удалось ранить, а кое-кого пристрелить – все-таки каждый из группы добровольцев умел обращаться с оружием! – но остальные, вместо того, чтобы разбежаться, кинулись в атаку. Камни они метали с удивительной меткостью, а дубинами били так, что Таний, казалось, чувствовал боль от ударов, сыпавшихся на остальных. Не обращая внимания на убитых и раненых, чудовища буквально растерзали почти всех его людей, кроме двоих из арьергарда, которые, не вступая в битву, сразу кинулись бежать.

У Тания мелькнула мысль по возвращении поднять вопрос о дисциплинарном взыскании трусам, но за ними почти сразу устремилась погоня. Бегали эти твари быстрее людей, и у безопасника не возникало сомнений в том, кто победит. Более того – если он не уберется отсюда сам, ему грозит та же участь.

Снова упав в траву, он пополз прочь, стараясь привлекать как можно меньше внимания. И «благодаря» так и не снятому шлему, глушащему лишние звуки, не сразу услышал шорох за спиной.

Глава 3

Пять земных месяцев спустя.

Георг знал, что рано или поздно это случится. Он ждал этого с того самого момента, когда ему приказали сдать оружие. Расставаясь с верным лазерником, он не чувствовал ничего, кроме удовлетворения – все происходит так, как и должно было случиться. И это его ничуть не волновало.

Потом были беседы, похожие на допросы и допросы, напоминающие доверительные беседы за рюмкой чая. Так, кажется, это называется, когда тебе помогают устроиться в уютном кресле и небрежным тоном предлагают выпить и расслабиться, попутно намекая, что прекрасно понимают, как ему тяжело. Многочисленные тесты, анализы и допинг-препараты, развязывающие язык, сменялись такими вот разговорами как бы ни о чем. Однако он знал, что каждое его слово записывается, каждый жест или взгляд фиксируется камерами наблюдения, а датчиков на него понавешали столько, что он боялся даже сесть.

Но Георга Ортса все это не слишком волновало. Да, сорвался. Да, поступил так, как подсказывали эмоции. А вы бы не сорвались? Вы не были там, господа штабисты! Вы сидите в своих мягких креслах, к вашим услугам послушные секретари, фильтрующие и обрабатывающие для вас информацию из внешнего мира, а, возможно, кое-что сочиняющие нарочно, чтобы держать вас в неведении. Вы понятия не имеете о том, что происходит снаружи. Вы сами когда последний раз хотя бы сдавали спортивные нормативы, не говоря уже о том, чтобы нацепить броню и побывать там, откуда вырвался теперь уже не старший, а младший лейтенант Георгий Ортс. И не сам он вырвался, а вы вырвали его потому что, видите ли, его поведение не вписывается в вашу уютную модель стерильного мирка. Он был на войне. На войне, понимаете? И поступал по законам военного времени, а не как волонтерка на курорте. Вы-то там были?.. Ах, были? Ах, даже довелось пострелять… И сколько десятилетий минуло с той поры, когда вы последний раз видели боевое оружие не на картинке? Есть, отставить ерничанье. Но вы побывайте там, где побывал он сам и, может быть, поймете, что он должен, мог и обязан поступить так, как считает нужным. Эти паршивые мартышки… прошу прощения, заблудшие овечки, конечно, овечки, только вооруженные до зубов всем, кроме морали и чести!.. Так вот, эти…знаю-знаю, бараны, все-таки они там в основном мужского пола, они с нами не церемонятся. Даже наоборот. Это мы, мать его, захлебываемся в своей гуманности, как в дерь… Прошу прощения, есть не выражаться!

Это продолжалось уже несколько недель. Он то торчал в одиночке сутками, то ходил с допроса на допрос. Ему ничего не говорили. Даже не намекали на то, что ждет в будущем. Просто пытались выяснить – почему он поступил так, как поступил. Может быть, принимал запрещенные препараты? Если так, кто ему их поставлял? Или дело в чем-то еще.

Они хотели разобраться. И разбирались. А Георг Ортс, засыпая в своем камере после отбоя и не зная, дадут ли ему проспать положенные шесть часов и не разбудят ли среди ночи, чтобы потащить на внеплановую «беседу», всякий раз проваливался в один и тот же сон.

Джунгли, сменяющиеся саваннами.

Саванны, сменяющиеся джунглями.

Горы, изрезанные ущельями. Поселки, прилепившиеся к склонам гор.

Города на равнине, превращенные в руины, где под каждым камнем может ждать засада, мина-растяжка или, в лучшем случае, случайно уцелевшие люди. Люди, озверевшие и напуганные настолько, что готовы стрелять даже в своих. Вот с этими бы людьми побеседовали господа штабисты прежде, чем обвинять его во всех смертных грехах. Просто посмотрели бы им в глаза, а уж потом думали. Сто к одному, что они поступили бы также.

А он… он просто поступил с их пленными так, как они поступали с нашими. Даже гуманнее. Эти хотя бы умерли быстро. Так за что его судить?

Он не знал, что происходит во внешнем мире, и был слегка озадачен, когда его, после целых двух суток безделья, внезапно повели… только не в привычную комнату для допросов, а заставили подняться на верхний этаж и перейти в другое крыло военно-тюремного комплекса. Там, предварительно обыскав и поставив на висок сдерживающий манок, втолкнули в кабинет, обставленный с неброской роскошью. Стол с набором техники, два кресла, пара встроенных панелей и шкафов, справа и слева две небольшие дверки, ведущие в соседние кабинеты.

И два человека. Один за столом, под портретом императора, а другой – в кресле рядом. И этого человека он меньше всего ожидал увидеть.

– Проходи, не стой у порога, Ортс, – сказал его бывший командир. Его, кстати, в тот день на базе не было.

Он сделал шаг, но замялся, останавливаясь перед вторым креслом.

– Сюда-сюда, – кивнул командир. – Разговор у нас будет… сложный. Можешь не удержаться.

– Удержусь, – буркнул он.

– Все такой же ершистый… Видимо, ты хорошо сражался!

– У нас опытные допросники, и медики не зря получают паек, – буркнул хозяин кабинета. – Мы действуем, исходя из соображений гуманности… ко всем…

В его тоне ясно послышалось недосказанное «даже к таким, как этот тип».

Он хмыкнул. Гуманность, мать их… С другой стороны, его действительно не били, ток через него не пропускали, за пальцы не подвешивали и ногти не рвали, не говоря уж о чем-нибудь похуже. Зато бессонницей, медикаментами и тому подобными не оставляющими следов прелестями порой баловались. Есть, знаете, у человека такие точки – до них слегка дотрагиваешься, и он начинает корчиться от боли.

– Итак… по твоему вопросу принято решение, – переглянувшись с хозяином кабинета, произнес его бывший начальник.

– Вот как.

– Да. Еще предстоит выяснить, кто допустил утечку информации – журналисты проболтались или среди наших ребят нашлись застрельщики, но только в сеть попало не только видео расстрела, но и вся информация о тебе.

Хозяин кабинета сердито засопел.

– Заткнуть рты всем мы не смогли – только подогрели ажиотаж. Тем более что успел подключиться один из официальных новостных каналов, и когда на них попробовали надавать, уж они-то развернули настоящую истерию по поводу свободы слова. «Силовики действуют только силовыми методами», – скривился он. – Кто-то даже создал петицию… Еле успели прикрыть эту лавочку… Такой шумихи в прессе не было с тех пор, как верховный сатрап Зенос-Тары подал в отставку!

– Короче, – бывший командир снова взял слово, – решение пришлось принимать под давлением общественности и… кое-кого оттуда.

При этих словах и он сам, и хозяин кабинета дружно подняли взгляды к потолку.

– Короче говоря, – хозяин «отмер» первым и развернул в его сторону монитор, – вот решение. Трибунал созывали буквально на ходу, экстренно. Ознакомьтесь с решением.