Текст книги "Люди и нелюди (СИ)"

Автор книги: Галина Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 31 страниц)

Но здесь пока ни одной формы жизни не нашлось – корабль нарочно посадили в бесплодной местности, где этих форм раз-два и обчелся. Да и оставшиеся в живых попрятались, напуганные грохотом и вспышками света.

Кстати, о вспышках! Та самая, сопровождавшаяся выбросом мощного излучения… где ее источник? Не в тех ли горах, которые видны на горизонте? Надо будет уточнить. И обязательно отправить туда поисковую группу. Но сначала…

Сначала оставался последний шаг. Лестница кончилась. Дальше тянуть было нельзя.

– Ну, – Каверин знал, что каждое его слово становится достоянием истории, – здравствуй. Мы приехали.

Надо было дать планете имя как-то связанное с его кораблем, чтобы все знали – ее открыл экипаж «Мола Северный». Но какое выбрать? А, что тут гадать!

– Здравствуй, Мола. Принимай гостей.

Планета, только что получившая имя, молчала. Только мерцал, догорая, закат. Розовые, охристые, серебристо-кремовые тона переливались, заполняя собой половину неба. Время от времени среди них протуберанцами мелькали серебристые вспышки – словно фейерверк.

Вспышки.

Фейерверк.

А ведь это, кажется, в той же стороне! Интересно, сколько времени было тогда, сутки назад? Тоже ведь закат! Не связаны ли эти вспышки как-то именно с закатом? Мол, лучи солнца падают на поверхность планеты под строго определенным углом и тогда местные горные породы часть лучей поглощают, а часть отражают, что создает этот эффект?

«Надо сказать физикам. Это по их части!» – отметил себе Каверин и сделал шаг.

Стараясь не отвлекаться на вспышки, посмотрел под ноги. Встроенные камеры тут же зафиксировали смену картинки – грунт под ногами. Пыль, пепел, шлак. Каменистая пустыня вряд ли изобиловала местными формами жизни, но все равно не хотелось думать о том, сколько растений и животных, клад для биологов и зоологов, погибло при посадке. Что ж, все на свете требует жертв.

– Как меня видно? Как слышно? Прием! – произнес он в микрофон.

– Слышимость – норма, – пришел ответ. – Видимость… сейчас перенастроим датчики… Норма. Видим вас хорошо!

– Что ж… Пока у меня тоже все в порядке. Пускайте роботов!

Не прошло и двух минут, как мимо него прокатились два планетохода высотой чуть выше колена. Оставляя за собой характерные борозды, похожие на треки гусениц, они двинулись в разные стороны, время от времени приостанавливаясь, чтобы взять образцы почвы и, если удастся, живых организмов. Еще минуту спустя в небо поднялись четыре малых дрона для детальной аэрофотосъемки. Машины обогнули человека по широкой дуге и устремились вперед. Где-то там низкий старт взяли аналитики. В ближайшие несколько дней у них будет по горло работы.

– Пять минут, – напомнил старший помощник. – Не пора ли возвращаться, капитан?

– Еще немного, – Каверин испытал легкое злорадство по поводу того, что может осадить Грэма, но постарался подавить в себе это чувство, как недостойное профессионала. – Дойду до тех камней… приготовьте на всякий случай еще одного робота.

Камни – невысокая гряда – располагались метрах в двухстах от него. Выжженная полоса как раз проходила по ним. Возможно, с противоположной стороны, обращенной в сторону от звездолета, они сохранили свой естественный цвет и вид. А может быть, там найдется что-нибудь интересное!

– Погодите, капитан! – в динамиках взвился голос Егора Топова. – Я с вами! Разрешите?

На заднем плане что-то сердито проворчал Грэм. Ботаник явно нарушал субординацию.

– Если вы возьмете робота – почему бы и нет? – подумав, согласился Каверин.

– Но это может быть опасно! – прорвался голос старшего помощника. – Возьмите хотя бы охрану!

Каверин заколебался. В словах Грэма была своя правда. Опасно отходить от корабля так далеко в одиночку в первый же день. И вообще, уже темнеет. Сколько часов тут длится закат? Не придется ли идти обратно в темноте? Это роботам хорошо – они машины и даже их гибель принесет пользу. А люди – слишком ценный ресурс, чтобы им разбрасываться!

– Отставить охрану. Топов, возвращайтесь на место. Я иду назад. Для первого раза достаточно.

Подумал и прежде, чем повернуть к кораблю, провел ногой по пеплу и шлаку черту – границу.

Глава 2

– Ну, как дела?

Маша Топильская бросила взгляд через плечо и улыбнулась. Ботаник Егор Топов всегда умел поднять настроение одним своим присутствием. Он ей нравился, улыбчивый веснушчатый Егор, в свои двадцать девять выглядящий на двадцать – совсем мальчишка с торчащими во все стороны вихрами. Несмотря на то, что многие мужчины в космосе, как и женщины, предпочитали короткие стрижки, а некоторые даже брились «под ноль», короткие волосы Егора все равно ухитрялись топорщиться и производить впечатление неряшливой гривы.

– Привет, – кивнула Маша. – Да все как обычно.

– Анализируешь?

– Ага, – она развернулась к экранам, подкрутила настройки, ввела пару дополнительных команд.

– Я не вовремя?

– Нет, что ты. Присаживайся вон там, – указала Маша на второй стул. – Одной скучно. Правда, по вашему запросу пока результатов нет.

– Ничего, – ботаник неловко улыбнулся, – я просто так зашел… Ты сегодня без напарника?

– Ага. Все ушли, бросили меня одну…страдать в одиночестве.

– Тогда я тебя спасу. Можно?

– Об этом не спрашивают! – рассмеялась Маша. – Представляешь, сидит такая принцесса в башне, под охраной чудовища, подъезжает к башне рыцарь на белом коне и кричит в окно: «Девушка, а можно я вас спасу?»

Егор подхватил ее смех. Маша ему нравилась давно. Он обратил на нее внимание еще во время комплектации экипажа. Из всей команды аналитиков она была самая общительная и самая трудолюбивая. Может быть, поэтому ее часто звали помочь – но и часто нагружали дополнительной работой. Как сейчас.

– Кстати, а где все? – оглядел ботаник пустые кресла.

Аналитиков было четверо, но на рабочем месте одновременно помещались только трое – кто-то один всегда либо отдыхал, либо помогал вне отдела.

– На грунте, – вздохнула девушка. В ее голосе послышалась печаль.

– Вот жуки! Бросили тебя тут одну, а сами по планете разгуливают, – возмутился Егор.

– Сегодня их очередь, – заспорила Маша. – Кроме того, они не разгуливают. Они отправились устанавливать датчики и проверять наши антенны. Капитан собирается организовать дальнюю экспедицию.

– Уже? И куда?

– К горам. Надо же знать, что там постоянно вспыхивает! Тем более что здесь мы уже на три четверти работу закончили. Можно оставить одного дежурного…

– Вот и оставили тебя! Несправедливо!

– Несправедливо, – кивнула Маша, снова оборачиваясь к экранам. – Но кто-то же должен…

– Должен. Но почему ты?

– Потому. Ты тоже остаешься!

– Не факт!.. Я ботаник. У нас свой, отдельный, план исследований. Мы даже общему плану не подчиняемся. Слушай, – осенило его, – а давай я пойду к Каверину и попрошу, чтобы тебя зачислили в мою группу? А здесь пусть сидит…ну, например, Петрович… А? Как тебе идея?

Маша посмотрела на экраны. На трех бегущей строкой плыли, сменяя друг друга, цифры, встраивались графики, медленно прокручивались вокруг своей оси трехмерные модели молекул и кристаллических решеток – шел анализ генно-молекулярной структуры найденных образцов флоры. На четвертый экран транслировались панорама каменистой равнины, на которой стоял «Мол Северный». По всему кораблю были установлены такие экраны, создавая иллюзию окон во внешний мир.

Прошло уже шесть дней со дня приземления. Люди успели обследовать прилегающую территорию примерно в радиусе полукилометра, отправить в дальние походы несколько роботов и развернуть временный городок из пластиковых модулей. Пока там располагались лаборатории – для ночевки «на грунте» каждый раз назначались дежурные. Чаще всего, конечно, эта честь выпадала на долю тех, кто останется здесь и заложит начало колонии. Одной из задач экспедиции было найти подходящее место для того, чтобы установить там постоянный жилой комплекс. Как только место будет найдено, там будет основан поселок и с того дня земляне будут жить как бы на два дома – одни все больше времени станут проводить в поселке, а другие – на корабле.

Маша посмотрела на холмистую гряду, до которой было, если верить показаниям приборов, не меньше сорока километров по холмистой равнине, похожей на саванну.

– Спасибо, Егор. Это… здорово!

– Так и пойду? – подскочил он. – К Каверину?

– Ага.

– Ну… – поднявшийся Егор помялся, переступая с ноги на ногу, потом решительно качнулся вперед, быстро чмокнул Машу в щеку и прежде, чем девушка успела ахнуть, вышел.

Первый состав экспедиции отбирался тщательно, хотя заранее было известно, что в нее войдут в основном те, кто потом останется на планете. Сложности возникли только после того, как Егор Топов попросил ввести в их число Машу Топильскую, оставив вместо нее старшего аналитика Палкина, которого все звали по отчеству – Петрович. Топильская официально числилась младшим помощником и в отделе в этот день без нее могли бы обойтись. Тем более что Маша все равно собиралась остаться на планете, а Петрович собирался возвращаться обратно.

– Ну и что? – горячился Егор. – Что она – не человек, что ли? Вон Бернсон и Вагуцкий тоже идут, а они собирались оставаться на корабле! Вагуцкий уж точно…

– У них работа такая, – отвечал Каверин. – А какая работа у Топильской?

– Очень важная работа. Кто будет анализировать найденные образцы?

– Для этого и идет аналитик Палкин.

– Но Маша лучше разбирается в аппаратуре! И потом…

– Потом, вы, кажется, решили указывать начальству, что и как ему делать?

«Вы не мое начальство!» – хотел было огрызнуться Егор, но передумал. Да, действительно, вскоре власть капитана Каверина над двадцатью колонистами прекратится. «Мол Северный» уйдет домой, а они останутся тут и будут жить по своим законам. Выберут своего «вождя племени» и тот станет карать или миловать по своему усмотрению. Как поведут себя тогда земляне? Долго ли останутся людьми?

– Ну, товарищ капитан, – уже смиряясь, протянул он. – Ну, пожалуйста!

– Назовите мне хоть одну настоящую причину. Кроме тех, что вы уже перечислили! – смягчился Каверин, видя расстроенное лицо Егора.

– Ревность, – подал голос Грэм.

– Что?

– Ботаник Топов ревнует аналитика Топильскую к механику Бернсону, – популярно объяснил старший помощник. – И мечтает проявить себя во всей красе, дабы девушка поскорее определилась с выбором. В полете у ботаника не было шансов себя проявить, зато механику было, где отличиться. А на грунте роли могут перемениться!

Каверин перевел взгляд со своего старшего помощника на покрасневшего до ушей Егора Топова. Психолог Рута коротким кивком подтвердила слова Грэма.

– Что ж… это меняет дело. Но постарайтесь вести себя так, чтобы я не пожалел о своем согласии. Вы меня поняли, Топов?

– Так точно, – от облегчения Егор не смог скрыть улыбки. Судьба давала ему шанс. Он обязан им воспользоваться!

Выдвигались группами по пять человек – всего три группы разведчиков и одна резервная, которая оставалась пока во временном лагере в нескольких шагах от корабля и ждала известий от каждой группы. Им выпала на долю тяжелая участь экспертов – три группы должны были обнаружить и застолбить три участка, которые им покажутся наиболее подходящими для основания первого поселка. Экспертам надлежало побывать в каждом и сравнить их между собой. Итого должно быть основано два поселка – один основной и другой запасной, куда население могло перебраться, если в первом почему-то жить окажется невозможным. Либо – что всего вероятнее – именно здесь поселятся колонисты второй волны, те, кто прилетит уже на открытую и обживаемую людьми планету.

В группу Егора вошли пять человек – он сам, двое будущих колонистов-выживальщиков, супружеская пара Ткаченко, Маша Топильская и механик Бернсон. На нем в походе лежало управление и возможный текущий ремонт техники, а также сбор образцов. Сбор образцов был и на Егоре, в то время как Маша должна была проводить экспресс-анализ добытого и поддерживать связь с кораблем. Ткаченко, специалисты широкого профиля, он спасатель, она военный медик, выполняли всю остальную работу.

Шли в легких комбинезонах, оборудованных встроенной системой защиты от радиации и терморегуляцией, а также баллонами с запасом кислорода, хотя без шлемов и фильтров. Несколько дней назад эксперименты на лабораторных крысах доказали, что воздух вполне пригоден для дыхания, хотя, по сути дела, сегодня был первый день, когда и люди осмелились дышать им, а не кислородной смесью. С другой стороны, будущие колонисты уже пробовали закачивать в баллоны не привычную земную взвесь, а местный, хотя и очищенный и отфильтрованный, воздух, но лишь сейчас дышали им по-настоящему. И сейчас, делая первые настоящие шаги на планете, люди невольно принюхивались, привыкая к запахам земли, пыли, камней, редких растений. Рано или поздно, но эта планета станет домом для человека, и для будущих поколений эти ароматы станут родными, привычными.

Метров через триста спекшийся в шлак и выгоревший в пепел грунт закончился, пошла каменистая пустошь, кое-где присыпанная песком и суховатой почвой. Тут и там торчали низкие ломкие кустики, усыпанные колючками и мелкими жесткими листьями. Локаторы показывали наличие мелких – от десяти граммов до полу-килограмма – теплокровных существ, прячущихся под камнями и верхним слоем почвы. Глубже, чем на полметра, локаторы тоже не доставали, так что оставалось гадать, что или кто скрывается на большей глубине.

– По форме тела, скорее всего, местные грызуны, пресмыкающиеся или крупные беспозвоночные, – сказала Маша, сверившись с данными компьютера. – Точнее определить пока нельзя. Надо добыть хотя бы один образец.

– Прямо сейчас? – Бернсон с готовностью кинулся к инструментам.

– А ты можешь? – изумилась Маша.

– Он может, – Егор почувствовал укол ревности и бросился в бой. – Он все может. Но мы можем из-за него не успеть. Мы хотели обследовать как можно больший участок, а для этого нам надо добраться как минимум вон до тех холмов! Там, на склонах, и образцов будет больше и место для лагеря не такое открытое!

– Но мы и не собирались разбивать лагерь прямо здесь, – удивилась Маша. – Тут как-то… уныло. Как в пустыне.

– Это вы настоящей пустыни не видели, – подошел Стас Ткаченко. – Егор прав. Надо двигаться дальше. На изучение местной флоры и фауны у нас еще будет время. Тем более, что впереди, кажется, ее станет больше.

Обрадованный неожиданной помощью, Егор решительно зашагал вперед. За ним на амфибии двинулась среди аппаратуры Маша. Насупленный Бернсон шагал с другой стороны, помахивая лопаткой. В качестве компенсации он нашел и преподнес девушке несколько веточек с разных кустиков.

– Цветы? Мне? – пискнула та, всплеснув руками. – Как мило! Спасибо, Бьерн. Ты… настоящий романтик!

– Ничего себе цветы! – откликнулся уязвленный Егор. – Ветки какие-то… и вовсе это не цветы, а, наверное, ложные ягоды или даже листва… Кто сказал, что на этой планете есть настоящие цветы?

– Никто, – согласилась Маша. – Но ты, Егор, ботаник…

– …ага, – безжалостно добил соперника Бернсон, – и мог бы сам найти чего-нибудь подходящее!

– И найду! – встрепенулся тот. – Только это будут не бесполезные цветочки, а нечто, что поможет нам выжить! Какие-нибудь съедобнее или лекарственные растения, от которых точно не будет вреда!

– Вреда? – переспросила Маша.

– Да. Вдруг они ядовитые? Во избежание отравлений их надо брать как минимум в перчатках. Вдруг вы оба покроетесь сыпью, или у вас начнется отек Квинке? Или что-нибудь еще? У Берты есть, конечно, антидоты, – кивнул он на Ткаченко, – но пока найдется подходящий, пока будет произведен анализ…все может случиться!

– Да ну тебя, Егор, – девушка, тем не менее, отложила цветы. – Только расстроил…

– Умеешь настроение испортить, – высказался Бернсон.

– Да я же о вас забочусь! – вспылил ботаник, но взглянул на расстроенное лицо Маши и недовольно засопел. Топильская не смотрела на него и на неуклюжие извинения нарочно не обращала внимания. Зато преувеличенно-заботливо осмотрела руки механика, проверяя, не оказал ли сок растения вреда ее ухажеру.

Расстроенный, Егор ускорился, догоняя Стаса Ткаченко. Тот ушагал далеко вперед, легко неся на плечах рюкзак. Несмотря на то, что на амфибию сгрузили большую часть вещей, кое-что каждый участник экспедиции нес на себе – аппаратуру для фото– и видеосъемки, трехсуточный запас концентратов и воды с набором фильтров, спальный мешок, средства гигиены, а также «малый набор выживальщика», состоящий из трех сигнальных ракет, маяка, складного ножа, аптечки и скотча. Мужчины несли и оружие – пистолет-пулеметы. Егор прихватил заодно несколько пластиковых мешков и папку для наиболее интересных образцов.

Стас Ткаченко, назначенный командиром их маленькой группы, шагал впереди, следуя указаниям на планшете. Берта, его жена, двигалась рядом, описывая круги и время от времени приостанавливаясь. Эта пара выглядела настолько слаженной и в то же время так напоминала диверсантов в тылу врага – какими их показывают в кино – что Егор почувствовал себя лишним. У амфибии его забивал Бернсон, здесь – Стас. Что делать? И растительность, как назло, была скудной! Он внимательно посмотрел под ноги. Кусты, какие-то сухие травинки… что-то вроде чешуек…

– Не сезон, – нарушил молчание Стас.

– А? Что?

– Не сезон для местных цветов, говорю.

– Откуда знаете?

– Оттуда. Планета сходна с Землей. Значит, климатические зоны должны быть примерно одинаковыми. А на Земле есть только одна зона, где все цветет постоянно – это тропики и субтропики. Здесь климат явно субтропический, но довольно сухо. То есть, соответствует нашим степям и полупустыням. А там все цветет только весной.

– Значит, сейчас лето?

– Наверняка. Или даже осень.

Егор приостановился, присел на корточки и разгреб перчаткой верхний слой почвы. Он был без скафандра, то есть, дышал воздухом этой планеты, и лишь перчаток пока не снимал. Потом. Позже. Когда они начнут обживаться на этой планете.

Пальцы нащупали что-то овальное, мясистое. Ощутив интерес, Егор раскопал и осторожно извлек на поверхность нечто, цепляющееся за почву десятком белых корешков. Луковица какого-то растения. Судя по чешуйкам, форме, мелким луковкам по бокам и характерным складкам на верхней части, это действительно может быть цветок. Вот было бы интересно изучить его жизненный цикл и заставить процвести как раз ко дню рождения Маши! Он у нее в ноябре. Глубокой осенью.

Подумав о девушке, Егор аккуратно выкопал луковицу вместе с частью почвы, стараясь не повредить корешки, и упрятал в контейнер.

Группа тем временем ушла вперед и приостановилась, поджидая его.

– С тобой все хорошо, Егор? – спросила Маша. – Ты почему задержался?

– Голову не напекло? – заботливо поинтересовался Бернсон.

– Нет, – откликнулся ботаник. – Это сюрприз! Потом скажу, – и зашагал мимо.

– Не обижайся! – Маша тронула амфибию с места, приноравливая ее скорость к ходу человека. – Мы правда думали…

– А я и не обижаюсь. Это действительно сюрприз. И о нем действительно пока рано говорить.

До холмов и окружавшей их растительности идти оказалось всего ничего, но примерно с полпути выяснилось, что планета их немного обманула. Это были не холмы. То есть, конечно, холмы, но местность вокруг них немного понижалась, так что на самом деле они были немного выше – вместо определенных по приборам двухсот метров где-то около трехсот. И к тому же их вершины оказались намного дальше.

– Странный оптический эффект, – Ткаченко, оба, остановились, рассматривая местность в бинокли. – Возможно, что-то в атмосфере. Надо сообщить нашим физикам.

Люди оказались на краю внушительных размеров котлована, диаметр которого по самым скромным подсчетам составлял никак не меньше десяти километров, а глубина не превышала сотни метров. Большая его часть была занята растительностью. На «край» выбралось всего несколько деревьев и высокие частые кусты, которые решили обойти.

– Не полупустыня, – вынес вердикт Стас Ткаченко, вскочив на какой-то камень и с его вершины производя панорамную съемку. – Саванна. С отдельными островками леса.

– Да? А где тогда животные?

Словно дожидаясь этого вопроса, камень, на котором стоял мужчина, дрогнул.

Только привычка и тренировка помогли человеку удержаться на ногах и не свалиться, а спрыгнуть, когда камень неожиданно приподнялся на шесть коротких кривых когтистых конечностей, выпростал из-под складок панциря круглую голову с мощным клювом и парой крупных выпуклых глаз. Под изумленные возгласы женщин, «камень» испустил короткий хриплый рев и не спеша двинулся прочь.

– Мама, – пискнула Маша, когда еще один «камень», поменьше, до которого она не доехала какие-то полметра, вдруг тоже зашевелился и, превратившись в такое же шестилапое животное, затопал следом за большим.

Сорвав с плеча камеру, Егор заметался вокруг зверей, снимая их с разных ракурсов.

– Подумать только, – задыхаясь от быстрого бега и своей сообразительности, вещал он, – мы прошли мимо пяти или шести таких камней и ни о чем не подозревали! А это местные животные. Первые животные, встреченные нами на этой планете! И какие крупные! Интересно, это пресмыкающиеся или млекопитающие? Позвоночные или беспозвоночные? Наверняка, это мать с детенышем. И совсем непуганые, – добавил он, когда, пройдя десяток шагов, большой «камень» испустил еще один хриплый крик и плюхнулся на землю. Маленький что-то негромко буркнул и последовал его примеру, позволив человеку обойти себя со всех сторон. – Видимо, тут нет крупных хищников… или у этих животных не так-то много естественных врагов.

– Или просто естественные враги ведут ночной образ жизни, – пожал плечами Стас. – Кто-нибудь успел сделать снимки этого существа?

Все переглянулись и почувствовали смущение и стыд. Как было можно так опростоволоситься? Они же исследователи – и пропустили такое событие!

– Я только аналитик, – стала оправдываться Маша. – И за рулем. Это Егор должен был…

Все обернулись на ботаника, который прижимал к груди камеру.

– Ты что-нибудь снял?

– А как же, – он протянул камеру девушке. – Вот…

Она взяла ее в руки, повертела.

– Только, кажется, ты забыл ее включить?

– Вот тебе и ученый! – хохотнул Бернсон.

– Ну, забыл проверить, ну что теперь? Убить меня за это? – обиделся парень. – Я, между прочим, ботаник, и мои «объекты» не разбегаются. Кузнецова в другой группе идет. Может, она их встретит. И вообще – кто тут за технику отвечает?

– Не спорьте. У вас есть я! – Ткаченко похлопал рукой по портативной камере. – Встанем на привал, рассмотрим снимки и уточним кое-что.

Привал. Это заставило всю группу отвлечься от неудачи. В самом деле, перед вылазкой оговаривалось, что группа должна либо обнаружить подходящее место для привала и разбить там лагерь, в котором ей следовало прожить до подхода команды экспертов, либо повернуть назад в случае, если подходящее место не отыщется.

– И где нам удобнее устроить привал? – поинтересовалась Маша.

– Да где угодно! – Стас повертел головой, достал бинокль и опять изучил окрестности. – Поблизости должен быть источник открытой воды, относительно ровная площадка, отсутствие каких-либо ям, подозрительных следов возможной недавней вулканической или тектонической активности, наличие источника топлива при отсутствии собственных запасов, наличие или отсутствие естественных укрытий как-то норы, пещеры, ямы… В идеале – чтобы имелись следы пребывания разумных существ.

– Разумных существ? Это какие же следы?

– Например, кострище. Но здесь, разумеется, этого быть не может… если только мы не первые люди на этой планете.

– Но мы и есть не первые!

– Вы имеете в виду, что до нас тут уже побывали другие исследователи? Да, веганцы вносили эту планету в каталоги.

– Нет, я имею в виду, – Маша покраснела, – другие инопланетяне. Кто-нибудь… ну… другие.

Да, человечество сравнительно недавно открыло две вещи – что на других планетах тоже живут разумные расы, и как до них быстро добраться. Прорыв в новых технологиях произошел не без помощи этих самых разумных рас – среди них нашлись те, кто с радостью поделился с людьми своими научными достижениями и даже согласился немного потесниться, чтобы человечеству на первых порах было комфортно. Правда, не обошлось без традиционной ложки дегтя в бочке меда межпланетной дружбы. Одну из трех рас-контактеров, которых быстро окрестили змеелюдами, человечество интересовало только как рынок сбыта и приобретения товаров и сырья. Технологическими знаниями они делились весьма неохотно, а если что-то и продавали, то за такую цену, что дешевле подождать лет тридцать, но додуматься до всего самим. Вторая «раса-покровитель», уриане, тут же записали себя в учителя. С ними было приятно работать. Саме древние, они вышли в космос одними из первых и поставили себе целью всячески способствовать расширению экспансии разумной жизни на другие планет. Однако земные девушки быстро разочаровались в пришельцах. Как выяснилось, только с синекожими веганцами у людей была какая-то генетическая совместимость – во всяком случае, дети от таких браков рождались и даже иногда выживали, но сами матери… У веганцев женщина была чем-то вроде племенного скота. За пределы планеты отправлялись только мужчины. Землянка, соблазнившаяся синекожим рослым инопланетником, быстро выясняла, что отныне она должна существовать в четырех стенах, изолированная от внешнего мира в гареме себе подобных, непрерывно рожая и молясь, чтобы хотя бы часть ее детей дожила до зрелого возраста.

И, как ни странно, именно с веганцами у землян и было больше всего конфликтов. Нет, не из-за их более чем странного и утилитарного отношения к женщинам. Просто веганцы оказались слишком похожи на землян, и сферы их интересов, так сказать, пересекались. Отсюда и споры, и столкновения, и конкуренция. Достаточно было вспомнить, как веганцы и люди делили Марс. Если бы не уриане… Те быстро рассудили, кто прав, а кто виноват, и веганцы в знак примирения даже «подарили» людям несколько подходящих для колонизации планет. Конфликт был исчерпан.

Но, если с этими тремя видами как-то удалось найти общий язык, то с представителями других «разумных рас» дело обстояло еще хуже, так что женская половина Земли быстро распрощалась с мечтой выйти замуж за принца с другой планеты. Принцы если во Вселенной и водились, то обитали в таких отдаленных Галактиках, куда человечество в ближайшую тысячу лет не доберется даже с помощью продвинутых уриан. Поэтому человечество пошло по проторенному другими пути – открывая новые миры и каждый раз страшась и надеясь встретить еще кого-нибудь из «братьев по разуму». Иногда везло, но чаще всего – нет.

– Эта планета находится в нашем секторе, – напомнил Егор, втайне радуясь тому, что может сказать Маше что-то важное и интересное. – Здесь только мы имеем право вести исследования. Остальные будут считаться нарушителями согласно межгалактическому закону.

– Ой, да кто тут на них смотрит, на эти законы! – отмахнулась подошедшая Берта Ткаченко. – Правонарушители есть и будут всегда. И не важно, как они выглядят – с розовой кожей и темными волосами или зеленые и в пупырышках.

– Значит, мы сможем встретить тут… пиратов? – побледнела Маша.

– Если мы их встретим, я смогу тебя защитить, – воинственно нахмурился Бернсон, поудобнее перехватывая винтовку.

– Да! – выпятил грудь и Егор, не желая отставать от соперника.

– А пока их нет, советую пройтись во-он туда, – Берта указала рукой направление. – Там вполне себе безобидная ложбинка. Есть рощица деревьев с какими-то плодами, а также цвет растительности указывает на наличие близкого источника воды.

Стас вскочил на борт амфибии и в бинокль оценил предложение жены.

– Принимается, – коротко сказал он, спрыгивая и направляясь в ту сторону. – За мной!

Идти оказалось недалеко, что-то около километра. И местность все это время плавно, почти незаметно понижалась. Ложбинка оказалась не такой уж и ложбинкой – просто русло почти пересохшей речушки, густо поросшее высоким, метра под два-три, кустарником, среди зарослей которого действительно виднелись отдельные деревья. В поперечнике ложбинка была около пятидесяти метров. Нашелся и открытый водоем – тоненький ручеек, который остался от когда-то протекавшей здесь реки. Метрах в ста ниже по течению, где заросли были реже, а склоны не такие крутые, Стас обнаружил на берегу какие-то следы. Стало ясно, что это место посещается животными. Но какими? И где они все? Кроме тех двух похожих на камни тварей, которых пока решили называть каменными броненосцами, люди больше никого не встретили. А ведь, судя по следам, сюда приходили на водопой животные как минимум шести разных видов! Не может быть, чтобы их так напугали люди и приземление космического корабля!

Недалеко от русла нашли относительно ровную площадку, на которой не только поставили амфибию, но и разбили две палатки, между которыми натянули тент.

– Вот сюда, – Маша ходила по площадке, разминая ноги, пока мужчины разбивали лагерь, – можно поставить третью палатку. А здесь, где кусты, устроить место отдыха. Ну, вроде беседки. Вид отсюда открывается прекрасный, даже без бинокля!

– Думаешь, у нас будет время любоваться видами? – усмехнулась Берта. – Первые несколько лет придется работать, как каторжным. И ставить не палатки, а настоящие дома. Желательно такие, которые могут выдержать природные катаклизмы, как, например, похолодание или ливни, а то и землетрясения.

– Землетрясения? Здесь? Но ведь это плато – зона спокойной активности! Тут даже потухших вулканов не найдено!

– Но они есть на другом материке. И как насчет океана? Землетрясение под водой может спровоцировать такую волну, что тряхнет даже здесь!

– Что же нам делать? – Маша с тревогой огляделась по сторонам и сделала несколько шагов подальше от деревьев.

– Ничего. Приспосабливаться. На Земле люди как-то приспособились. И на некоторых других открытых планетах тоже колонии сейчас пытаются подстроиться под местную природу. Мы даже с веганскими и урианскими технологиями пока еще не настолько развиты, чтобы терраформировать другие планеты под себя. Космос хорош именно своим разнообразием.

– Я понимаю, но…

– Но надо просто подумать о том, что это – только временная база. Основной поселок можно построить вон там, чуть выше по склону. Там места достаточно и есть строительный материал.

– Камни? – Маша проследила за указующим перстом Берты.

– А почему бы и нет? Если найдется глина, можно будет наладить изготовление кирпичей.

– Сейчас бы неплохо наладить изготовление бутербродов, – подал голос Стас. – Если вы, девушки, уже обсудили мировые проблемы, может быть, снизойдете до низменных нужд и покормите ваших защитников и добытчиков?