Текст книги "Полночная воительница (СИ)"

Автор книги: Габриэлла Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

Ричард недовольно оторвался от кубка с элем. Господи, разве мало он натерпелся в последнее время, чтобы выслушивать ещё и этого скулящего паршивого зайца! Битых два дня не отстаёт от него, сразу с тех пор, как он вернулся в Редферн.

– Пошёл вон, иначе я поджарю тебя на вертеле, как поросёнка.

Делмас вздрогнул, но ни на шаг не отступил.

– Вы должны вернуть её мне.

– Должен? – Ричард хлебнул большой глоток эля. – Я… должен? – с угрозой повторил он, поднимаясь с кресла.

– Нехорошо разлучать мужа с женой, милорд.

– Правда? – Ричард неуверенной походкой пересёк зал. Жаль, что он так накачался элем и теперь не сможет проучить эту нахальную свинью. – Ты смеешь учить меня, что хорошо, а что плохо?!

– Я только… – Делмас облизал пересохшие губы. – Что вы, милорд! Вы, как всегда, правы, самое лучшее для вашей свободы – подарить Бринн норманнке, просто мне кажется… Она должна вернуться ко мне, – решительно проговорил он.

– Молодая жена – слишком жаркий огонь для такого старика, как ты, – колко заметил Ричард. – Такой лакомый кусочек лучше приберечь для норманнки.

– А как же ваша госпожа? – нерешительно прибегнул к последнему доводу Делмас, – Эдвина не сможет обходиться без Бринн.

Резким ударом Ричард свалил его на пол.

– Моя жена – моя забота, паршивый заяц.

Святые угодники, как ему опротивели осуждающие взгляды ничтожной челяди! Даже Алиса посмела противиться ему, когда он решил затащить её к себе в постель, оторвав от забот об Эдвине. Ничего, он проучил дрянную девчонку, а теперь заставит уважать себя и эту трясущуюся крысу.

– Твоя, значит! – Он ударил Делмаса плашмя по шее. – Заткнись, иначе…

– Простите меня, милорд. – Делмас поспешно отполз на безопасное расстояние. – Я только подумал, что здесь для вас будет больше пользы от Бринн. Может, вы захотите от неё ещё чего-нибудь…

Он поднялся на ноги и полными отчаяния и ужаса глазами смотрел, как Ричард в ярости снова направляется к нему.

Делмас глубоко вздохнул и решился:

– Я просто хотел сберечь для вас клад. Норманны и так уж почти до нитки обобрали нас.

– Клад? – замер на полпути Ричард. – Ты это о чём?

– Моя жена знает, где спрятаны сокровища.

– Гнусное враньё!

– Нет-нет, это чистая правда, – на всякий случай он отступил на шаг. – Мне не удалось выпытать у неё, где лежит его богатство, но вы сумеете разговорить её. Подумайте, милорд, Вильгельму достанется всего лишь Редферн. Если вы возьмёте клад, то, спрятав его от Вильгельма, вы потом сможете обменять его на своё прежнее состояние.

Даже если этот раб врёт, то всё равно вопросы не помешают.

– Где клад?

– В Гвинтале.

Название ничего не говорило Ричарду.

– В Уэльсе?

Делмас в нерешительности помялся.

– Не уверен, что именно там.

– Так ты ничего не знаешь? Только попусту болтаешь!

– Я встретил Бринн в лесу, далеко от маленькой деревушки под названием Кайт в Уэльсе. Мне не удалось заставить её рассказать о Гвинтале.

– Тогда откуда тебе известно о кладе?

– Все в деревне знают о Гвинтале и зарытых там сокровищах. Её отец проболтался об этом в сильном подпитии. Он вечно бубнил о каком-то небольшом острове.

– Остров! – недоверчиво поморщился Ричард. – Разве может простая женщина отыскать маленький остров в огромном море? Или ты предлагаешь мне наугад бороздить моря?

– Я уже сказал вам, милорд, что встретил Бринн в лесу, далеко от Кайта. Она шла по дороге к деревне Селкирка, которая стоит у моря. Значит, она-то уж наверняка знает, где лежит остров.

– Может быть.

Заметив интерес в глазах Ричарда, Делмас осмелился приблизиться к нему ещё на шаг.

– Вот видите, – подобострастно прошепелявил он, – нам непременно нужно вернуть Бринн.

– ≪Нам. Неужели этот слизняк и в самом деле думает, что я поделюсь с ним, попади к нему клад? Впрочем, разумнее не подавать виду, что мне очень захотелось поверить Делмасу, ведь он знает не только ту уэльскую деревню, но и по-прежнему остаётся мужем Бринн, а значит, может применить к ней свою власть≫.

Ричард подошёл к своему креслу.

Поступь его стала твёрже, должно быть, сногсшибательная новость о кладе отрезвила его.

≪ Боже, проясни мне ум, чтобы отличить правду от выдумки! Клад. Не слишком ли простой выход из моего плачевного положения? Впрочем, – тут же мысленно возразил он себе, – разве не заслужил я хоть толику везения после стольких ужасных ударов судьбы? Никчёмная женщина, доставшаяся мне в жёны, король, неспособный защитить земли своих рыцарей от проклятых норманнов≫.

Наверное, теперь для Ричарда наступила пора успешных действий. Не без садистского удовольствия разглядывал он кислую мину Делмаса.

– ≪Мерзкая скотина. Как же низко мне, лорду, пришлось опуститься, что я готов иметь дело с этим мерзавцем! ≫.

Ричард откинулся на спинку кресла и изобразил на лице подобие улыбки.

– Если ты не врёшь, то я попытаюсь забрать у норманнки твою жену обратно.

– Истинная правда, клянусь вам!

– Твои клятвы гроша ломаного не стоят. Ты обманом хочешь вернуть её назад.

Переминаясь, Делмас достал что-то из-за пояса.

– Вот доказательство. Когда я встретил её, рубин на цепочке висел на её шее, и она схватилась со мной, как молодая волчица, не желая его отдавать.

Небольшой великолепный рубин на ладони Делмаса кроваво поблёскивал при свете свечей.

– Мелковат немного, – осторожно отозвался Ричард, боясь показать свой внезапно вспыхнувший интерес, – но прозрачный и прекрасного чистого цвета. Откуда такое сокровище у простой деревенской девчонки?

Ричард взял камень и поднёс его поближе к свету. Рубин оказался превосходным. Древние ценили его выше алмаза за мистическое свойство – рождать влечение к великому. Однако только благородного человека он ведёт к победам и подвигам. Значит, и Ричарда могут ожидать подвиги во имя собственной славы.

– Действительно, откуда? – вслух повторил он и вытянулся в кресле. – Но я хотел бы узнать побольше обо всём, прежде чем решить, что привело тебя к откровенности – желание позабавиться с Бринн в постели или отыскать клад. Расскажи мне лучше поподробнее о Гвинтале и о своей встрече с Бринн из Фалкаара.

***

– А где же этот Гвинтал? – спросил Малик.

Бринн замерла над его раной, перестав её перевязывать.

– О чём ты? – Голос её звучал спокойно.

– Гвинтал. Ты ведь родилась там?

– Да. – Она зачерпнула из горшка немного целебного бальзама. – Но я не помню, чтобы говорила тебе о нём.

– Она ничего не рассказывала тебе, – вступила в разговор Гейдж Дюмонт, сидя на своей подстилке. – Иначе бы я помнила.

– Может, тебя в это время не было. – Малик нахмурился, пытаясь вспомнить.

– Я почти не отходила от тебя после первой ночи, – отозвалась Гейджина, непонятно почему ревнуя Малика к Бринн, вернее, к тому, что друг о ней знает больше.

– «Истинная правда», – подумала Бринн.

Постоянное волевое присутствие Гейджины довлело над ней с тех пор, как Малик пришёл в себя. Воин прослеживала каждый её шаг, контролируя каждый её жест, подбадривая друга. Временами Бринн казалось, что именно её жёсткая воля помогла Малику выбраться из тьмы небытия.

Малик по-прежнему не мог ничего понять.

– В лесах прохладно и тихо… Ночные цветы или диковинные птицы, – бормотал он.

Это были её собственные слова, сказанные той первой ночью, когда она пыталась достучаться до его сознания.

– Разве я выдумываю, Бринн? – спросил Малик.

– Конечно, нет, – улыбнулась она. – Я рассказывала тебе о Гвинтале и не думала, что ты запомнишь мои слова снова.

– А я и не запоминал, – зевнул Малик. – Твои слова сами пришли ко мне.

– Но ты же уверяла, что Малик не просыпался той ночью, – осторожно начала Гейдж Дюмонт. – Или ты солгала мне?

– Я сказала правду. – Бринн смазала бальзамом холст и снова принялась бинтовать рану. – Просто я пытаюсь объяснять тем, кто уходит в иной мир, что мы очень хотим, чтобы они вернулись обратно. Тогда мне приходится проникать глубоко в душу, как это удалось с Маликом.

– Не слишком ли смело сказано? – недоверчиво заметила норманнка. – Не высоко ли ты занеслась?

Бринн смерила её взглядом.

– Я делаю всё как надо. Если ты умеешь делать лучше, то лечи его сама. Я всегда знаю свои возможности и отношусь к ним с уважением и пониманием.

– Ты очень умная, – поспешил вступить в разговор Малик, – и Гейджина это признаёт. Гвинтал, сдаётся мне, необычайно красивое место. Любому захотелось бы туда вернуться.

Бринн с облегчением вздохнула и посмотрела на него.

– Да, там замечательно. Я никогда не встречала более красивого и тихого места на этом свете.

– Тихого? – В вопросе Гейджины сквозила насмешка. – Я вообще сомневаюсь, что такое место есть на земле.

– Потому что ты, как и все воины, стремишься больше убивать и калечить других и думаешь, как бы получше это сделать. Гвинтал не знает войн.

– Мне с трудом в это верится.

– Это дело твоё.

Гейдж Дюмонт, определённо, само насилие, жестокость и неукротимая ярость. Она никогда не примёт и не поймёт Гвинтал. Только в общении с Маликом оставляла её обычная угрюмость и воинственность, казалось, будто яркий луч света пробивался сквозь густые грозовые облака, которые плотным туманом накрывали и обволакивали всех и вся на своём пути. А что, если эти лучи упадут на кого-нибудь другого? Наверняка это будет пострашнее, чем кромешная тьма.

– Если Гвинтал такое прекрасное место, как ты уверяешь, то почему ты оказалась среди этих дикарей?

– Не слишком умно задавать подобные вопросы той, которую ты называешь своей рабыней. У меня не было выбора. Меня привезли сюда. – Бринн закончила бинтовать рану. – Ну вот, теперь раненая грудь выглядит получше, Малик. Началось заживление.

– Чешется, – пожаловался Малик.

– Так и должно быть, только не расчёсывай её. – Бринн встала с пола. – Теперь немного поспи, а я согрею воду и вымою тебя. – И она вышла из палатки.

Вдохнув полной грудью чистый холодный воздух, она только теперь поняла, как же устала от присутствия Гейджины Дюмонт, от её проницательных ярко-голубых глаз, наблюдавших за ней слишком холодно и настороженно и подмечая за ней слишком многое.

– Чем могу служить, мадемуазель?

К Бринн на коне подъехал Поль Лефонт. С того дня, как её привезли сюда, они редко виделись, но при каждой встрече он оставался подчёркнуто вежливым и внимательным. Во дворе замка Редферн при свете факелов у него был грозный и неприступный вид.

Теперь, без доспехов и прикрывавшего его седовласую голову железного шлема, он казался простым и человечным.

Лефонту было немногим больше тридцати, суровое выражение его худого лица казалось естественным для этого высокого костистого человека. Он держался уверенно и при всей кажущейся недоступности отличался благородным достоинством.

– Мне нужна вода для мытья, – сказала Бринн. – Не попросите ли кого-нибудь принести её?

– С удовольствием. – Повернув голову, Лефонт по-французски отдал приказ кому-то в лагере. – Я бы и сам помог вам, но должен быть во всеоружии, чтобы срочно сопровождать пленных в лагерь Вильгельма.

Пленные. Она так увлеклась лечением Малика, что совсем позабыла об этих несчастных.

– А лорд Келлз?

– Он среди них.

– Что с ними будет?

Лефонт равнодушно пожал плечами.

– Как решит её милость, раз миледи Гейдж говорит, что они ей не нужны.

– Ты что, жалеешь этого лорда Келлза? – раздался за её спиной голос Гейджины.

В её тоне звучали притворно вкрадчивые нотки. Бринн вся напряглась. Видимо, норманнка так и жаждала уличить её в предательстве.

– Он отец леди Эдвины и первый саксонский барон, которого я узнала здесь, в Англии.

Гейджина едва заметным кивком приказала Лефонту удалиться.

– Ты не ответила на мой вопрос.

– А что ты хочешь услышать от меня? – нетерпеливо бросила Бринн в ответ. – Он неплохо обходился со мной.

– А ты отблагодарила его за это?

– Хотя сюда меня привезли почти ребёнком, но я уже успела познать свободу больше, чем ты можешь себе вообразить. Неужели ты думаешь, что я буду благодарна за ошейник на своей шее?

– Так ты не рождена рабыней? Тогда ты, должно быть, стала пленницей, захваченной во время войны. – Гейджина улыбнулась. – Странно, ведь в твоём распрекрасном Гвинтале не было войн.

– Неужели так важно, как я попала сюда? Главное, я здесь и лечу твоего друга.

Гейджина согласно кивнула. Она присела к костру, глядя на трепещущее пламя огня.

Солнечный сумеречный луч упал на её голову, и Бринн вдруг увидела, что её волосы тёмно-тёмно рыжие. Странно, ведь при ярком свете её волосы казались иссиня-чёрными.

– Просто я нахожу тебя слишком загадочной женщиной и чувствую себя неспокойно, ничего о тебе не зная. Осторожность не помешает, – попыталась Гейджина объяснить свой интерес к ней.

– ≪Она считает, что я могу причинить беспокойство? До сих пор никто мне об этом не говорил≫, – подумала Бринн.

Под её взглядом Бринн не хватало воздуха. Дышать от волнения стало трудно, но Бринн справилась с собой.

– Со мной Малик в безопасности. Я не смогла бы причинить ему вред при всём моём желании.

– Почему? – не спускала с неё глаз Гейджина.

– Я знахарка. И должна лечить людей, – просто ответила она. – Зло погубило бы меня.

– Ну и что, я знала многих лекарей во время сражений, и ни с одним из них ничего не случилось, даже если умирали их раненые, – цинично усмехнулась она. – Я даже подозреваю, что кое-кто из них способствовал отправлению умирающих в небытиё.

– Тогда они были не настоящими врачевателями.

– И в Гвинтале такого бы не произошло.

– Никогда.

Её голос излучал такую силу, что Гейдж перестала иронизировать.

– Я почти поверила тебе.

– Прекрасно. Тогда ты не будешь больше глазеть на меня так, словно ждёшь, что я перережу Малику горло и тебе надо успеть этому помешать.

– А что, если я не только из-за этого смотрю на тебя?

Что-то в её тоне заставило Бринн говорить очень осторожно:

– Вряд ли. Ты никому не доверяешь и видишь во мне недруга Малика.

– У тебя листок в волосах.

– Что?

Гейджина мигом вскочила и в один прыжок преодолела разделявшее их расстояние. Протянув руку, она осторожно вынула из её волос жёлтый листок, нежно дотронувшись до локона на её виске.

– У тебя такие живые волосы, и такие густые. Как блестящая шёлковая паутина…

Приступ удушья подкатил к горлу знахарки, ватными сделались ноги.

Воительница стояла над Бринн, сильная, властная и прекрасная. В беспомощном возбуждении Бринн смотрела на неё. Как это прежде не замечала она крутой изгиб её нижней губы, а сейчас она слабела от желания приложить к ней палец.

Поспешно отступив, Бринн отвела взгляд.

– В самом деле листок, – отрывисто бросила она. – Волосы за всё цепляются, поэтому я зачёсываю их назад. – Она посмотрела с холма вниз. – Хотела бы я знать, где моя вода? Капитан обещал, что кто-нибудь принесёт её.

Бринн затылком ощутила её жгучий взгляд, однако голос её прозвучал ровно и бесстрастно:

– Значит, скоро принесут. Лефонт не терпит небрежности.

– Как и ты, – съязвила Бринн.

– Как и я, – согласилась воин. – Я не выношу тех, кто не знает своего дела или плохо исполняет его.

– Мы готовы ехать, миледи, – на весь лагерь окликнул её Лефонт.

Теперь он возглавлял кавалькаду одетых в доспехи людей. Металл поблёскивал на солнце.

– Счастливо. – Гейджина приветственно вскинула руку. – Передайте его светлости моё почтение. Жду вас обратно через три дня.

Лефонт кивнул, и колонна двинулась вперёд.

– «Как жаль, что такое великолепное зрелище предназначено лишь для ведения войны», – подумала Бринн.

Гарцующие кони, солдаты в доспехах, знамёна, реющие на ветру… Знамёна…

– Кажется, мой капитан явно понравился тебе, – ревниво заметила Гейджина.

– Приятный мужчина, – рассеянно ответила Бринн. – Но я смотрела на знамёна. Прежде я их не замечала. – Она показала на геральдические знаки на белом фоне. – Вот это самое необычное. Я видела на знамёнах львов, оленей, но огненный шар…

– Это комета, а не огненный шар.

– Комета!

– А почему бы и нет? Она появилась в небе этой весной. Я увидела её, мне захотелось её иметь, и она стала моей. Тебе не нравится?

– Нравится, она очень красивая…

Бринн провожала взглядом уходивших солдат. Душа её трепетала. Что за человек Гейджина Дюмонт, раз она выбрала себе такой герб? Сама-то она не испугалась, но даже истинно верующие монахи крестились, увидев небесное светило, а Гейдж Дюмонт и вовсе решила бросить комете вызов. Бринн стало совсем тягостно и неловко в её присутствии.

– Пойду взгляну, что с моей водой. Слишком долго её не несут. – С этими словами Бринн поспешила с холма, спотыкаясь об огромные торчащие корни деревьев и кожей чувствуя на себе её взгляд, но Гейджина не пошла следом.

– «Я увидела её, – повторила мысленно Бринн её слова, – и она стала моей».

Заносчивая, высокомерная. На Бринн нахлынули воспоминания о той ночи, когда она стояла у окна и не могла насмотреться на летящую в чёрном небе комету. А где-то далеко от неё в ту же самую ночь Гейдж Дюмонт тоже была пленёна этой кометой. А вдруг это судьба и незримая нить свяжет их жизни воедино? Связующая нить?

Пресвятая Дева, да между ними ничего и быть не может. Увидев летящее светило, Бринн испытала восторг и восхищение, а Гейджина просто решила забрать его для себя.

***

Прошло три дня. И опять Бринн разбудил тяжёлый взгляд Гейджины.

– «Пора бы уже привыкнуть к этому», – спросонья подумала она.

С того дня, как она сняла с её волос упавший лист, Гейдж ещё упрямее следила за ней, подстерегая её каждый шаг. Холодные переливающиеся лучи солнца падали на её лицо, высвечивая ямочки под её высокими скулами и отражаясь в её ярко-голубых глазах металлическим блеском дорогих клинков. Она словно была вытесана из каменной глыбы и создана жестокой, не знающей пощады воительницей. Бринн коротко вздохнула, пытаясь очнуться от сна. В её манере разглядывать её появилось что-то новое. Поначалу Гейдж смотрела на неё с откровенной неприязнью, но в последнее время в её взгляде появилось выжидательно-настороженное рысье выражение, как если бы она тщётно пыталась выяснить нечто интересующее её.

Враждебность и неприязнь уступили место каким-то иным чувствам, – похоже, она после долгих раздумий приняла какое-то решение.

– «Я увидела её, мне захотелось её иметь, и она стала моей», – так просто она присвоила себе комету.

Может, она и вытесана из камня, но не в её силах заставить Бринн ощутить её холод. Щёки её горели, непонятная внутренняя дрожь сотрясала тело. Страх? Не похоже.

Что бы там ни было, надо подавить в себе это чувство. Бринн закрыла глаза и придвинулась поближе к Малику. Гейджина Дюмонт едва слышно выругалась. Возможно, вновь чем-нибудь недовольна. Она же осталась лежать с закрытыми глазами.

– Ты не должна здесь дольше задерживаться, – переживал Малик за Гейдж. – Лефонт сказал, что Вильгельм двинулся на Лондон. Тебе надо быть с ним и защищать свои интересы.

– Я послала к его милости достаточно воинов, – успокаивала друга Гейдж. – Когда тебе станет легче, мы нагоним их.

– Я не поправлюсь раньше весны. Я пока не в состоянии даже сидеть. – Малик брезгливо сморщился. – Я ничего не могу. Только ем да сплю, как младенец.

– Потерпи немного, – улыбнулась Гейдж. – С тех пор как мы считали тебя мертвецом, прошло всего четыре дня.

– Я тоже так думал. – Малик посмотрел на вход в палатку. – Где Бринн?

– Эта женщина? Она на улице кипятит воду. Готовит новый бальзам для твоей раны.

– Должно быть, очень хороший бальзам. Я даже не представлял, что рана может так быстро затягиваться.

– Так ты только что жаловался на медленное выздоровление, – поддразнила его Гейдж. – А ведь эта женщина неплохо знает своё дело, как ты считаешь?

– Бринн.

– Что?

– Её зовут Бринн. Ты всегда говоришь «женщина», а у неё есть имя.

– Ну и что?

– Её зовут Бринн, – повторил Малик. – И это меняет дело.

– Ради всего святого, неужели эта девица вскружила тебе голову? Или тебя опять пронзили стрелы Купидона?

Малик покачал головой.

– Нет, тогда я подумал так из-за сияния…

Гейджина скептически усмехнулась:

– …а оно постепенно погасло?

– Не то… просто… Я не могу думать о ней как о простой женщине. Я не так самоуверен.

– Влюбившись в графиню Бальмаринскую, ты не говорил о самоуверенности.

– То было совсем другое.

– Разумеется, другое. Одна женщина – графиня, а другая – рабыня. Благородная дама была очаровательна и изысканна, а «светящаяся» знахарка – колючая, как ежевичные заросли, и с таким же языком. Я никогда не встречала более трудной в общении женщины.

– Она мне нравится, – просто ответил Малик.

– Странный же у тебя вкус.

– Знаю. – Малик лучезарно улыбнулся. – Иначе я бы не выбрал тебя в подруги. Ты тоже занозистая и трудная. Я же пришёл в этот мир, чтобы избавить его от зла и лишних колючек.

– Ты послан в него страдать и мучиться. – Гейдж отвела взгляд от его лица. – Хочешь, я отдам тебе эту женщину?

– Нет. – Малик пристально посмотрел на неё. – Тебе от этого будет легче. Интересно, почему? Разве мы не привыкли всё делить пополам? Мне любопытно твоё отношение к Бринн. Ты стараешься видеть в ней безликое существо, а в то же время не хочешь отпускать её от себя.

– Глупости. Я не предложила бы её тебе, будь у меня хотя бы малейшее желание оставить её себе.

– Ты дорожишь моей многострадальной жизнью, а она спасла её. Наверное, предлагая её мне, ты хочешь избавиться от искушения самой взять её.

– Ты полагаешь, я могу переспать со шлюхой? Так ты обо мне думаешь?

– Я знаю, что ты хочешь переспать с Бринн, – мягко ответил Малик. – В эти дни я постоянно наблюдал за тобой. В тебе неистовствует страстное желание обладать ею.

Гейджина пожала плечами.

– У меня не было женщины с тех пор, как мы пришли в Англию, а у неё красивое тело. Всё естественно.

– Но почему злишься ты, вот чего я никак не могу понять. Почему ты сдерживаешь своё желание?

– Не знаю. И что дальше? Ты хочешь отговорить меня?

Малик покачал головой.

– Думаю, тебе надо переспать с ней. Удовлетворишь свой лесбийский аппетит и будешь мягче обращаться с ней. А ей, как мне кажется, очень нужна ласка.

– Странно, что ты не просишь меня дать ей свободу.

– В разорённой войной стране! Она будет в безопасности только рядом с тобой. Может быть, позже… – Он устало закрыл глаза. – Вся эта болтовня утомила меня. Иди. Пожалуй, я посплю ещё немного.

Гейджина вышла из палатки. Бринн стояла у костра, помешивая бульон в кипящем котелке. Воительница остановилась невдалеке и принялась её разглядывать. Её крепкие и сильные руки двигались по кругу. Поднимавшийся от варева пар слегка шевелил её локоны на висках, шерстяное платье, натягиваясь, обрисовывало её торчащие в разные стороны груди. Они были так невинно-трогательны, что Гейджине от желания дотронуться до них и впиться в них губами стало трудно дышать. Она напряглась до боли.

Воин даже не подозревала, до какой степени жаждала её и когда родилось это чувство. Сегодня днём, когда она прикоснулась к её волосам? Да, уже тогда она хотела её, её ладонь онемела, почувствовав их шелковистость.

Но тогда она попыталась избавиться от этого ощущения. И всё-таки почему она продолжала внутреннюю борьбу? Эта женщина была её собственностью. Почему бы вообще не затащить её в лесную чащу и просто не насытиться ею? Она не девственница, и прикосновения лесбиянок ей не вновинку. Она училась умению доставить удовольствие лорду Ричарду Редфернскому, а уж он-то наверняка имел скотские привычки, извращённые, как и его мораль. При этой мысли дикая ярость охватила Гейдж. Никакого сомнения, она ревновала. Не может быть. Она никогда не ревновала ни одну женщину.

– Тебе что, нечего больше делать, как торчать здесь и глазеть на меня? – не отрывая взгляд от кипящего бульона и не переставая помешивать его, спросила Бринн.

В ней вспыхнуло раздражение.

Нежные и ласковые слова находились у неё для Малика, и даже с Лефонтом она была любезна. Только Гейджине доставалось от её острого языка.

– Что ты делаешь? – Гейджина поморщилась: Бринн подбирала опавшие листья и бросала их в котелок. – Уж не собираешься ли ты скормить эти помои Малику?

– До последней капли. – Бринн яростно мешала варево. – И тебе ни к чему целыми днями следить за мной. Неужели ты думаешь, что я отравлю его?

– Нет. – Гейдж пожала плечами. – Но так может показаться, если ты будешь впихивать ему в рот эту гадость.

– Он знает, я делаю только то, что идёт ему на пользу. – Бринн заглянула в котелок. – Даже если ты не доверяешь мне.

– Как я могу не доверять тебе, если Малик уверяет, что ты ангел? – Гейдж села на землю и охватила руками колени. – Говоря так о тебе, я сразу же попала бы в ад.

Бринн презрительно усмехнулась.

– Не думаю, что ад испугал бы тебя.

– Ты считаешь, что я – главная дьяволица?

– Я так не говорила.

– Конечно, ты ведь вообще немногословна. Разве что когда командуешь надо мной.

– Я отдаю тебе приказания только по необходимости, для блага Малика. – Бринн в волнении облизала пересохшие губы. – Я хочу вывезти его из этого места.

– Он ещё слишком слаб.

– Всего несколько миль. – Бринн показала на север. – Может быть, в тот лес. Так будет лучше.

– Для Малика?

– Нет. – Поколебавшись, Бринн неохотно объяснила: – Для меня. Мне здесь трудно его лечить. Это дурное место. Разве ты не чувствуешь?

– Чувствую – что?

– Раз тебе непонятно, то нечего и объяснять. Я просто хочу уехать отсюда. – Немного помолчав, Бринн попросила: – Пожалуйста.

Гейджина удивлённо посмотрела на неё.

– Ну, тогда мы с тобой договоримся. Ты ведь всегда любишь командовать, а не просить.

Бринн промолчала.

– А что, если я соглашусь дать тебе то, о чём ты просишь? – Она перешла почти на бархатный шёпот: – Что я получу взамен?

– Малик жив. Разве этого мало?

– Спроси Малика, и он скажет тебе, что я не знаю, что значит мало. Самая сладкая награда всегда ждёт нас впереди.

– Так возьми её, – резко бросила Бринн в ответ.

– Или давай меняться. Это льстит моей душе торговки. Малик, должно быть, рассказал тебе, что я скорее купчиха, чем воительница.

– Нет, он сказал, что ты дочь короля и можешь делать всё, что твоей душе угодно.

– А тебе это, похоже, не очень-то нравится?

– С какой стати? Просто все лесбиянки одинаковы, кем бы они ни были.

Гейджина улыбнулась.

– Ну, в общем ты права. Так будем меняться?

– Мне нечего дать тебе.

– Ты женщина, и у тебя всегда найдётся, что предложить в обмен.

Бринн гордо выпрямилась, повернулась и прямо посмотрела ей в глаза.

– Ты хотела бы сделать из меня лесбийскую шлюху для своих удовольствии?

Гейджина плотно сжала губы.

– Можно было бы сказать и помягче.

– Зато честно. – Бринн помешала в котелке. – Ты хочешь взять меня, как дикий зверь в лесу берёт самку? Наверное, ты привыкла торговаться. И считаешь меня своей рабыней. Так разве нельзя просто взять и воспользоваться мною?

– Разумеется, можно, – согласилась Гейджина. – Рабыня должна работать и приносить удовольствие. Что ж, ты права. Я ведь могу сделать с тобой всё, что мне угодно.

– Наконец-то всё стало ясно. Пойдём в палатку? Или ты повалишь меня прямо тут, перед своими солдатами? Я была бы крайне тебе признательна, если бы ты дала мне доварить этот бальзам, дабы подкрепить силы твоего друга и вылечить его. Впрочем, если я не права, только скажи, и я…

– Замолчи! – заскрипела воин зубами. – Я никогда не встречала женщину с таким…

– Я только пыталась стать послушной. Разве не этого ты ждёшь от меня?

– Я хочу… – Гейджина замолчала на полуслове, а потом хрипло продолжила: – Я сама не уверена, чего я хочу… пока. Когда буду готова принять решение, то уверена, к тому времени ты сама всё поймёшь. – Она повернулась и пошла было к палатке, но на полпути остановилась и громко спросила: – Кто такой Селбар?

Бринн удивлённо взглянула на неё.

– Что?

– Ты говорила, что доверяешь только этому Селбару, – резко выговорила Гейдж. – Кто он? Твой любовник?

Бринн покачала головой.

– Кто он? Говори!

– С какой стати? – обозлилась она. – Ты считаешь, что если тебе будет принадлежать моё тело, то и мысли тоже? Я ничего не скажу тебе.

Гейдж чертыхнулась и скрылась в палатке. Бринн машинально продолжала помешивать бульон, руки у неё дрожали. Она предвидела такой разговор с того момента, как она глазами ела её, но не думала, что так испугается. Она покрепче сжала черпак. Гейдж не ударила её и не воспользовалась её телом. Она пересилила свою злобу. Дурной знак. Теперь это чувство будет в ней зреть, и тогда ей будет уже не под силу справиться с её мощью. Она возьмёт её так же необузданно дико, как и Делмас. Нет, не так.

Темнота и невежество Делмаса не шли ни в какое сравнение с Гейджиной Дюмонт. Только при одной мысли, что эта исполинка подомнёт её под себя, ей чуть не стало дурно. Обладание норманнки ею было бы подобно гигантской волне, бросающей растёрзанное тело на скалы. Как знать, переживёт ли она такое насилие над собой? Разумеется, ей нечего так бояться, она со всем справится.

Ведь Гейдж возьмёт только её тело.

Она не овладеет её миром, её Гвинталом, а это самое главное.

Как бы то ни было, а пока ей удалось избежать опасности. Когда придёт время следующего сражения, она встретит её с открытым забралом.

***

– Что ты кладешь в этот отвар? – Малик потянул носом воздух, когда она смазывала бальзамом его рану. – Божественный запах.

– Я просто завариваю в воде травы. – Бринн, не отрывая взгляд от раны, старательно избегала глаз Гейджины.

Та вновь разглядывала её.

– А какие травы?

– Ты их не знаешь, даже если я и назову, – уклончиво ответила она.

– Ну почему же! В моей стране люди гораздо более искусны во врачевании, не думаю, чтобы англичане могли соперничать с ними.

Чтобы немного отвлечь его от боли, Бринн уточнила:

– В крайних случаях воду рекомендуется заменять.

– Чем? – полюбопытствовал Малик.

Она постаралась скрыть лукавую улыбку на своём лице.

– Собачьей мочой.

– Какая гадость! – Внезапно его осенило. – Теперь моё положение не столько серьёзно, как несколько дней назад. Но тогда… Ты…

– Моча ещё и отлично прогоняет тоску с души. В таких случаях рекомендуется смешивать четверть чашечки с мясным бульоном…

– Бульон! – Глаза Малика округлились от ужаса. – Ну не настолько уж я был безнадежён!

Бринн печально покачала головой.

– Ты почти умер тогда. Что же мне оставалось делать?

Малик тяжело вздохнул.

– Верно, ничего.

Глядя на его перепуганное лицо, Бринн, откинувшись, весело рассмеялась.

– Успокойся. Я не добавляла её. Просто я не верю, что собачья моча может помочь вылечиться.

– Слава Богу! – облегчённо улыбнулся Малик.

Помолчав, Бринн спросила:

– Тебе по-прежнему интересно, какие травы смешивала я?

– Теперь не слишком.

Она улыбнулась.

– И правильно. Ты и так слишком переутомился. Не стоит забивать себе голову тем, что всё равно не знаешь и не изменишь. – Она кончила бинтовать рану. – Ну вот, на ночь хватит. Пойду принесу тебе поужинать.

– Я не хочу есть.