Текст книги "Полночная воительница (СИ)"

Автор книги: Габриэлла Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

– Как ты себя чувствуешь?

– Мы не могли выбраться, – закашлялась Эдвина. – Малик пытался, но нам не удалось пробраться наружу… – Она согнулась, стараясь отдышаться.

Малик присел на корточки рядом с Эдвиной.

– Успокойся, дорогая, не надо разговаривать. Сейчас мы унесём тебя отсюда.

Гейджина пошла за лошадьми.

– Ты сможешь пройти ещё немного, Малик? – Вновь появилась Гейджина. – Лефонт держит лошадей у ворот, но они взбесятся, если их привести к огню.

– Разве может испугать адское зарево такого героя, как я? – Малик медленно встал.

Эдвина подозрительно завздыхала. Малик бросил на неё красноречивый взгляд.

– Я спас бы тебя, но Гейджина лишила меня такой возможности.

– Ты собирался вылететь сквозь запертую дверь? – спросила Эдвина.

– Я нашёл бы путь, – уклончиво ответил Малик.

Гейджина взяла Эдвину на руки.

– Тогда найди дорогу к воротам замка, пока от Редферна не остались одни головёшки. – Она повернулась к Бринн. – Я знаю, ты почти так же больна, как и Малик, но не могла бы ты помочь ему?

Бринн смутилась. Произошло столько событий, что она почти забыла о своих синяках и ране, полученных вечером. Всё осталось в далёком прошлом.

– Разумеется, я помогу ему. – Поднявшись с колен, Бринн опять положила руку Малика себе на плечо. – Пошли, Малик. Осталось пройти совсем чуть-чуть.

– Какое унижение! – пробормотал он.

– Успокойся, прошу тебя! – торопливо вмешалась Эдвина. – Или ты хочешь, чтобы сгорела борода на твоём прекрасном личике?

Его лицо озарилось внутренним светом.

– Ты считаешь меня красивым?

Эдвина только вздохнула и закрыла глаза. Гейджина понесла её прочь. Неуверенная походка Малика сразу обрела твёрдую поступь.

– Она находит меня таким. Я счастлив.

– Малик, мы едва спаслись, – не скрывая удивления, заметила Бринн.

– Ну и что, ведь остались живы, и нечего печалиться!

Не в силах радоваться чему-либо во всём этом ужасе, Бринн испытывала облегчение при мысли, что кому-то это доступно.

– Только не слишком увлекайся. Эдвина очень боится привлекательных мужчин.

Его лицо омрачилось.

– Да, это очень плохо. Впрочем, думаю, ты права. Помнится… – Малик шёл, не сводя глаз с Эдвины, которую усаживали на коня Лефонта. – Где лорд Ричард?

Бринн посмотрела на сумятицу в конном дворе.

– Не знаю. Я не видела его. – Её взгляд упал на горящий замок. – Неужели он…

– Нет, его нет в огне. – Малик больше не улыбался. – Готов поспорить, он заранее подумал о себе, ещё до пожара.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Не мешкайте, садитесь быстро! – За ними стояла Гейджина, держа за поводья двух лошадей. – Поезжай на холм и разбей лагерь. – Подсадив Малика в седло, она ударила коня по крупу, и он пустился галопом в ворота. – Ты тоже, – повернулась она к Бринн.

– Нет! – отпрянула та, глядя на мечущихся в панике мужчин и женщин на конном дворе. – Я не могу уехать отсюда. Я могу понадобиться.

– Здесь ты не будешь нужна. Я приказала своим солдатам вывезти людей из Редферна в лагерь на холме. Мы не уйдём, пока не заберём всех до последнего. – Гейджина сцепила ладони на талии Бринн и посадила её в седло. – Это всё, что в наших силах. Через несколько часов здесь ничего не останется. Редферна больше нет.

Бринн не отрываясь смотрела на ярко пылавший замок, в котором она провела последние годы.

Гейджина права. Скоро на месте Редферна останутся только тлеющие головёшки и пепел.

– Езжай! – Стегнув жеребца, Гейдж послала Бринн вдогонку за кобылой Малика.

– «Ты собирался вылететь сквозь запертую дверь?» – Слова Эдвины внезапно пришли на память Бринн, когда она выезжала из горящих ворот.

В тот момент Бринн была слишком поглощена спасением её и Малика, чтобы осознать значение сказанного. Запертая дверь? Уже минуло два часа после случившейся беды, но у Бринн ещё и минутки не нашлось, чтобы спросить Эдвину, что же значат сказанные ею слова. Непрерывный поток людей стекался в лагерь на вершину холма из пылавших ворот Редфернского замка. У одних были ожоги, других бил озноб от испуга, от ужаса, что их имущество сгорело и впереди их ждала нищета. Трудно сказать, какие из полученных ран оказались тяжелее, но лечить надо было и те и другие. Малик обходил раненых вместе с Бринн, помогая ей, смазывая ожоги, поддерживая повязки. Временами он просто останавливался возле потерявших всё и отчаявшихся. Их он успокаивал разговорами по душам и пониманием. Несколько раз за это время Бринн навещала Алису, которая так и не очнулась от глубокого обморока. Ещё раз промыв рану на её затылке, Бринн направилась к скалистому утёсу у вершины холма, прислонившись к которому сидела Эдвина, закутавшись в покрывало.

– Как Алиса? – Эдвина искренне тревожилась за свою служанку.

– Не знаю. Боюсь, она может не очнуться. – Бринн села возле Эдвины. – Тебя знобит? Дать ещё одеяло?

– Не надо. – Эдвина, не отрываясь, смотрела на пожар внизу холма. На её лице застыло то же безнадёжно потерянное выражение, как и у всех, кто спасся из пылающего ада.

– Всё кончено! – прошептала она.

– Странно, но мне кажется, будто меня выжгли изнутри.

Бринн понимала её. У неё тоже появилось чувство, что в огне осталась часть её собственной жизни. Её никогда не радовало пребывание в Редферне, но ей бы и в самом кошмарном сне не приснилось, что придётся пережить весь этот ужас. Огонь и смерть. При мысли, что Делмас остался там, в конюшне, и его тело превратилось в угли, её передёрнуло. Впрочем, не время думать о прошлом. Слишком многим надо помочь, и Эдвине в первую очередь.

– Прости, у нас не оставалось времени спасти что-нибудь из вещей, огонь шёл по пятам, – мягко заметила Бринн.

– Я ни о чём не жалею, – уверила Эдвина. – Только об этой потере я бы грустила, останься она там. – Разжав кулак, она показала лежащие на её ладони великолепной работы серебряные чётки. Бринн узнала их. Они достались Эдвине от матери, та передала их дочери в ночь своей смерти. Эдвина считала их амулетом и не расставалась с ними все годы своей болезни. – Всё остальное неважно. – Эдвина улыбнулась. – Знаешь, когда у тебя ничего нет, чувствуешь себя… свободной.

– Свободной?

– Да, Бринн, да! Всё обратилось в пепел и прах! Мои свадебные подарки от Ричарда. Моё приданое для него. Все печальные воспоминания о прошлом, когда годами я не могла даже выйти из той комнаты. Все сомнения и чувство вины… – Она глубоко вздохнула. – Всё осталось там.

– Надеюсь, что это так, – кивнула Бринн. – Хотя прошлое не умирает так быстро, как сгорает дерево. Воспоминания возвращают его.

– Ну что ж, сейчас их нет. – Эдвина передёрнула плечами. – Знаешь, Бринн, я всё время думала о смерти. Я обезумела. Помнишь, я привыкла к мысли, что скоро умру. А теперь нет. На меня словно нахлынули таинственная сила и непонятный гнев. Похоже, я поняла чувства Самсона, его попранную филистимлянами гордость, его ярость, когда, сдвинув два средних столба храма, он обрушил его на головы своих врагов. Во мне тоже бушевал гнев, и если бы не подоспела Гейджина, то я была готова сама выбить дверь.

Запертая дверь.

– Неужели дверь и вправду оказалась запертой?

– Да. – Эдвина горько усмехнулась. – Малик и я проснулись от скрипа ключа, запиравшего замок. Твоё бегство меня очень расстроило, и Алиса пошла на кухню приготовить мне снотворный отвар. Вскоре кто-то подошёл к двери, я решила, что вернулась Алиса. Но это оказалась не она.

– Тогда кто же?

– Ричард. Я не видела его, но кто же ещё? Кому, как не ему, была нужна моя смерть? Я услышала, как ключ поворачивается в замке, а спустя некоторое время запахло дымом.

– Не может быть! – Бринн задумчиво взглянула на Эдвину. – С какой стати ему сжигать своё наследное поместье, когда проще было просто убить тебя?

– Поместье больше не принадлежало ему. Он знал, что норманны скоро отберут его владения, да и Редферн ничего не значил для него, кроме ступени на пути к власти. – Её губы скривились. – Так почему бы не сжечь нас обоих и не начать свою жизнь заново? Богатая норманнская вдова вполне подошла бы ему.

– Без наследства ни один норманн не впустит его в свою семью.

– Но он такой красивый и может быть таким милым, похожим на весенние цветы. Он нашёл бы способ очаровать.

– «Я мог бы жениться на тебе». – В памяти Бринн всплыла эта фраза лорда Ричарда.

Неужели он расчищал себе путь, имея целью не богатую норманнскую вдову, а саму Бринн?

Он видел, что смерть Делмаса привела её в отчаяние, не задержал, когда она убегала из Редферна. Быть может, он не знал, что Гейджина отправилась на её поиски? Он поджигает поместье, решив этим избавиться от жены и врага. Возможно, взмахом факела он бросает вызов судьбе, намереваясь изменить ход событий. Внезапно охваченная паническим страхом, Эдвина схватила Бринн за руку.

– Я сошла с ума. Я ведь не свободна. Он ещё жив.

– Надеюсь.

– Тогда почему его не было среди спасателей? Не похоже, чтобы он упустил возможность покрасоваться в первых рядах, доказывая, что чёрное – это белое.

Бринн смотрела вниз на тлеющие руины.

– Не так просто будет убедить всех оставшихся без крова, что беда им ниспослана свыше. Господи, все эти несчастные люди… Скоро зима, а они остались под открытым небом.

– Ему наплевать на них. В его мире существует только он, Ричард, сила и ум которого всегда обеспечивали ему всё, чего он желал. Я оказалась его единственной ошибкой. Неудивительно, что он решил разделаться со мной.

– Я не позволю ему обидеть тебя, Эдвина.

– Я теперь сама не разрешу ему этого! – с неожиданной решительностью произнесла молодая женщина. – Я не должна и не буду ни от кого зависеть. Я стану такой же сильной и умной, как он.

– Ты и сейчас не глупа, а когда выздоровеешь, станешь сильной.

– У меня нет времени, чтобы болеть. Неужели ты думаешь, что он остановится? Он будет продолжать травить меня до тех пор, пока не добьётся своего. Когда он придёт за мной, я должна быть готова к встрече с ним.

Бринн улыбнулась. Проблеск отваги, которую она отметила в своей подруге после возвращения в Редферн, перестал казаться ей туманным, еле видимым облачком и засветился ярким долгим лучом.

– Уверена, так и будет, Эдвина.

Ещё раз взглянув на тлеющие брёвна Редферна, Эдвина вздохнула.

– Надо ценить жизнь, не правда ли, Бринн? Он хотел отобрать её у меня. Он решил лишить её всех нас.

– Жизнь – самое удивительное в этом мире.

– Ты сердишься на Гейджину за то, что она убила Делмаса. Я знаю, это грех, но понимаешь… Порой кажется, что некоторые жизни стоят больше других. – Эдвина говорила неторопливо, вдумываясь в глубинный смысл сказанного. – Он очень жестоко обошёлся с тобой. Останься Делмас жив, кто знает, не причинил бы он тебе ещё более тяжкие страдания?

– Возможно.

– Тогда почему ты…

– Потому что ему не дали возможности стать другим. Кто знает, о чём он мечтал ещё в детстве и что заставило его стать таким подлым и алчным, каким мы знали его? Не исключено, что, останься он жив, чудо помогло бы ему переродиться.

Эдвина недоверчиво нахмурила брови.

– Неужели ты и правда веришь в то, что говоришь?

– Нет, – вздохнула она. – Я не могу верить сразу и в чудеса, и в Делмаса. Но я лекарь, и не в моей власти судить, кому жить, а кому нет на этом свете. Случается, чудеса происходят совсем неожиданно.

– Ну что ж, хотя я и не верю, что что-то могло изменить Делмаса, но я рада, что он больше не причинит тебе вреда! – с чувством сказала Эдвина. – Думается, Господь не стал бы утруждать себя заботой об этом грубом животном, а значит, и нам не стоит тратить на него попусту время.

Бринн слегка покоробило от жёстких слов Эдвины, такой нежной и любящей. Она поняла, что у неё на глазах происходит становление сильного характера подруги, ещё совсем недавно такой хрупкой, беспомощной, позволяющей унижать и издеваться над собой никчёмному мужу.

– Господь наверняка не считал его присутствие на этом свете лишним, раз дал ему появиться на нём, – слабо возразила Бринн.

– Господь послал на землю и ядовитых змей, и много всяких тварей, не думая, что они станут обвиваться вокруг нас и жалить. Делмасу надо было оставаться с другими гадами.

– Я… понимаю.

– Но ты не согласна! – Эдвина покачала головой. – Во многом ты искуснее меня, но иногда тебе не хватает здравого смысла. – Эдвина откинулась на скалистый выступ холма. – Мне надо ещё о многом подумать. Трудно отстаивать свои убеждения, когда всю жизнь только и приходилось соглашаться с теми, кто уверял в своей правоте. Теперь я во всём сомневаюсь… Смотри! Вот они!

Бринн посмотрела, куда указывала Эдвина, и с облегчением вздохнула. Гейджина, Лефонт и группа солдат поднимались на холм. Она отогнала от себя мысль о том, что все эти часы волновалась за Гейджину, за её жизнь. Господь милостивый, Гейдж была похожа на чёрта, вынырнувшего из ада.

Покрытое копотью лицо, засыпанные золой волосы, но даже серый налёт не мог притушить рыжий отблеск в её иссиня-чёрных космах.

– Она идёт! – бормотала Эдвина, не отрывая глаз от Гейджины. – Мой сон. Огонь. Это была она.

Бринн ещё в первый день пребывания Гейджины в Редферне приходила в голову такая же мысль. Она тогда сочла сон Эдвины провидческим.

– Может быть. Хотя вовсе не обязательно. Это просто обыкновенное совпадение.

– Нет. Я всё видела именно в точности так. Ты, верящая в чудеса, почему отвергаешь это чудо, когда оно происходит на самом деле?

– Миледи Гейджина не чудо.

– Она спасла меня. И Малика. – Эдвина рукой обвела людей на холме. – Она спасла и всех их. Для меня она – чудо.

– Она не чудо, – упрямо повторила Бринн. – Я слишком задержалась с тобой. Надо проведать Алису.

– Останься, позволь мне! – Эдвина сбросила покрывало и поднялась. – У тебя и так забот хватает.

– Садись. Ты едва держишься на ногах.

– Я не могу больше оставаться в безделье. Малик тоже неважно себя чувствует, но он же помогает другим. – Эдвина торопливо направилась к лежаку, на котором лежала Алиса. Оглянувшись, она улыбнулась Бринн. – Успокойся. Я ничего не понимаю в лекарствах, но прекрасно разбираюсь в рождении детей, хотя Алисе до этого далеко. Но если у неё опять заболит рана на голове, я позову тебя.

Бринн глядела вслед уходившей подруге. Воля Эдвины окрепла, но тело ещё оставалось очень слабым. Неизвестно, насколько хватит физических сил этой хрупкой натуре.

– Как ты?

Бринн напряглась, увидев Гейдж верхом в нескольких ярдах от себя.

– Нормально. – Она почувствовала волнение, видя её обеспокоенное лицо, тревожное выражение которого не мог скрыть и слой копоти. – Лучше тебя. По крайней мере, у меня было время смыть гарь с лица.

– Прости, что раздражаю тебя.

– Эдвина говорит, ты чудо. А разве может мешать чудо?

– Чудо? – недоверчиво усмехнулась Гейдж. – Уверена, ты постаралась объяснить её заблуждение.

– Она не согласилась со мной. Эдвина становится очень упрямой. – Бринн отвела взгляд. – Нам здесь неплохо. Четверо человек сильно обожжены, но больше я беспокоюсь об Алисе. У неё пробита голова, и боюсь, ей плохо от дыма, которым она надышалась. Она носит ребёнка.

– От лорда Ричарда?

– Да.

– Скажите, какой доблестный воин! Только он мог ударить её и бросить сгорать заживо.

– Откуда тебе известно?

– Один из людей Лефонта видел, как Алиса бежала за Ричардом, умоляя его о чём-то. Он обернулся, чем-то стукнул её по голове. Она упала и ударилась о стену.

– Эдвина утверждает, что только он мог поджечь поместье.

– Именно он. Вначале он поджёг большой дом, а конюшня запылала через несколько минут после того, как он отъехал от неё и скрылся через главные ворота. Наверняка он хотел сжечь весь Редферн и всех его обитателей. – Гейджина развернула лошадь. – Я оставляю здесь солдат для вашей защиты, но не покидайте лагерь.

Бринн сжалась.

– Оставляешь? А сама ты куда?

– За муженьком леди Эдвины. Он не мог уйти далеко.

Страх волной прокатился по её телу. Бринн уже решила, что Гейдж в безопасности, а теперь она уезжала навстречу смерти.

– Ты не найдёшь его. Он слишком хорошо знает эти леса.

– Один из людей Лефонта отличный охотник. У нас есть шанс…

– Ты не можешь рисковать собой! – рассердилась Бринн. – Что, если пожар – уловка, чтобы выманить тебя и расправиться на открытой местности? А если он сейчас собирает своих вассалов, намереваясь из засады убить тебя?

Гейджина изучающе посмотрела в её лицо.

– А почему тебя это так волнует? Разве наказанием убийце не должна стать его смерть?

– Как ты не понимаешь? Пределу жестокости не видно конца.

– А если я убью лорда Ричарда, ты тоже станешь считать себя виноватой?

– Да, ведь именно я привела тебя сюда.

Гейджина тихо выругалась.

– В один прекрасный день тебе не мешало бы переговорить с Господом. Ты явно считаешь себя ответственной за все смертные грехи мира. – Она натянула поводья, сдерживая коня. – Если я убила твоего мужа, то это моя вина, и только моя. Если от моего меча падёт лорд Ричард, то его смерть тоже останется на моей совести. Это моё желание, мой поступок. И ты здесь ни при чём. – Она подняла руку. – Лефонт!

И помчалась галопом с холма в сопровождении Лефонта и его солдат.

========== 10 глава ==========

– Вы живы, – прошептала Алиса. – Я не думала увидеть вас больше, миледи.

– Слава Богу, ты очнулась! – улыбнулась ей в ответ Эдвина. – Бринн будет рада. Она сильно беспокоилась о тебе. Сейчас я её позову.

– Не сейчас. – Алиса попыталась поднять руку и задержать её. – Пожалуйста, подождите. Мне надо что-то сказать вам.

– Не сейчас. Ты сильно ударилась, и тебе надо отдохнуть.

– Я хотела остановить его. – Алиса говорила торопливо, испуганно глядя по сторонам. – Он держал факел, а я знала… Я видела, как он запер дверь, и побежала за ним. Я грешна перед вами, но я бы никогда…

– Тихо, тихо! – Эдвина ладонью закрыла ей рот. – Ты ни в чём не виновата передо мной.

– Я путалась с вашим мужем. У меня от него ребёнок.

– Знаю. Я слышала всё, что ты рассказала Бринн.

– Слышали? И промолчали?

– А о чём говорить? Тебя он заставил согрешить против твоей воли.

Алиса покачала головой.

– На исповеди священник сказал, что грех лежит на мне и что я соблазнила лорда Ричарда.

Эдвина криво усмехнулась.

– А мне падре сказал, что мой грех в непокладистости и неуступчивости супругу, иначе Господь послал бы мне ребёнка. Сдаётся, что женщины служат для прикрытия всех мерзостей мира, а мужчины невинны, подобно деве Марии.

– Священник сказал вам, миледи, такое? – Алиса покачала головой. – Неправда. Нет ни одного человека на свете добрее и нежнее, чем вы.

– Нежнее, – в раздумье повторила Эдвина. – Бледное, неживое слово… Мне оно не нравится. – Она погладила Алису по руке. – Похоже, в последнее время мы обе слишком нежны.

– Такова участь женщин.

– К этой участи её приговорили мужчины. – Эдвина пыталась увидеть в лагере Бринн. – Бринн другая. Не поучиться ли нам у неё?

– Вы правда верите мне? – волновалась Алиса. – Я никогда не желала…

– Верю. – Эдвина бережно отвела волосы с лица Алисы. – Ты всегда хорошо обращалась со мной, Алиса. С какой стати мне думать, что ты хотела причинить мне вред?

– Ребёнок… – приподнялась Алиса на лежаке. – Не пойму, почему Господь послал его мне, а не вам. Для меня он только обуза, а вы так о нём мечтали.

– Да, я очень хотела ребёнка. – В этом заключался весь смысл её жизни в Редферне. Пройдёт немало времени, прежде чем она разберётся, где правда, а где ложь, но в рождении ребёнка для неё заключалась вся радость бытия. Беременность делала её счастливой, но каждый раз она заканчивалась смертью ребёнка и тогда наступала кромешная тьма. – Младенец – чудесный дар.

– Может, для знатной жены богатого лорда. – В голосе Алисы послышались горькие нотки. – Но не для нищей служанки без мужа. Тогда ребёнок – только позор.

Эдвине стало стыдно. Она переживала только свою собственную боль, свои заботы, а Алиса попала под более коварный удар судьбы. Мир оказался жесток к той, которая нарушила церковные заповеди и людские законы, даже если её насильно заставили сделать это.

– Стыдиться надо не тебе, а Ричарду, – сказала Эдвина. – А… с ребёнком всегда тяжело.

Впрочем, в отличие от Алисы Эдвина приняла бы на себя такое бремя с радостью, даже если бы ради него пришлось испытать позор. Эдвина взглянула с холма на догоравший Редферн.

– Я теперь не знатнее тебя. У меня нет больше ни мужа, ни отца, ни дома. Возможно, тебе будет проще, чем мне. Ребёнком меня учили заниматься домашним хозяйством, но ты умеешь зарабатывать себе на хлеб. Такому умению можно только позавидовать и поучиться у тебя.

Алиса недоверчиво смотрела на неё.

– Честное слово! – продолжала Эдвина. – Научишь меня тому, что умеешь делать? Мне нечего дать тебе взамен. Я даже не знаю, хорошо или плохо у меня получится. Помнится, приехав в Редферн, к Ричарду, я не была глупой, но ему это не нравилось. Он хотел отучить меня думать. Ему ничего не было нужно, кроме моего тела. – И она отдавалась ему безвольно, по его прихоти, пока он не исчерпал её до дна. – Я сама, похоже, больше тебе в тягость, чем ребёнок.

– Нет, нет! – поспешила ответить Алиса. – Я с удовольствием помогу вам, миледи.

– Зови меня Эдвина, я тоже сделаю для тебя всё, – улыбнулась Эдвина, – когда смогу.

Алиса не могла скрыть своего смущения.

– Эдвина?

– Я же сказала, что больше не знатная леди. – Эдвина поднялась с колен. – Я такая же женщина, как и ты, и давай будем заботиться друг о друге. А теперь закрой глаза и спи. Я схожу за Бринн. Она будет рада увидеть тебя уже бодрой.

Алиса покорно закрыла глаза.

Эдвина почувствовала прилив гнева. Алиса всегда отличалась мягкостью нрава и скромностью, и надо же было Ричарду так жестоко с ней обойтись! Неужели всем добрым женщинам уготована столь ужасная доля?

– Ты взволнована. – К ней подошёл Малик. – Тебе не под силу ухаживать за Алисой, да и не следует, я прекрасно бы справился вместо тебя.

– А почему бы мне… – Она настолько погрузилась в свои безрадостные думы, что не сразу вникла в смысл его слов, а когда она поняла, что он имел в виду, предлагая её заменить, то выплеснула на него весь бушевавший в ней гнев. – Ты считаешь, мои чувства настолько уязвимы, а душа так заплёвана и ранена, что я не могу ухаживать за любовницей своего мужа?

– Я не сказал…

– Ты, как и все мужчины, видишь нас слабыми. Это вы сделали нас такими, высосав из нас всю силу. Вы пользуетесь нашими телами и оглупляете нас. Вы считаете правильным унижать нас и служить вам, рожать детей, а потом бросаете нас?

– Я и вправду ужасный малый, – серьёзно заметил Малик. – И глупая бестолочь. Я даже не помню о нашем ребёнке и о том, как мы назвали его. – Малик хотел свести на нет серьёзный разговор.

Эдвина гневно сверкнула глазами.

– Тебе прекрасно известно, что я не имела в виду… – Она прервала себя на полуслове, заметив вкрадчивое выражение на его лице, и не смогла сдержать улыбку. – Вельзевул.

– Это был мальчик?

– Это сатана, бог ядовитых мух. Так поначалу звали финикийское божество, как и всех детей, которых ты породил бы. – Улыбка сошла с её лица. – Понимаешь, ты так весело ко всему относишься, что даже не придаёшь значения моим словам.

– Когда они обращены ко мне, я весь внимание. Но сейчас ты говоришь со своим мужем. – Он ласково улыбнулся. – Я не стану слушать твои ядовитые замечания, адресованные лорду Ричарду, а постараюсь снова развеселить тебя. Вдруг мне повезёт, и ты рассмеёшься. Эдвина, смех пойдёт тебе на пользу.

У него была такая обаятельная улыбка, что Эдвине казался он самым красивым мужчиной из всех, кого она когда-либо встречала в жизни. Его лицо озарялось мягким, тёплым светом, словно солнцем, всходившим на востоке. Не в силах отвести глаз, она смотрела на него, потом, спохватившись, с трудом оторвала взгляд от этого невыносимо прекрасного лица.

– Пусть хохочут шуты в замках, – запоздало возразила она.

– Можно, я стану твоим шутом, Эдвина? Разреши мне служить и услаждать твою жизнь. Я смогу, ты знаешь.

Она взглянула на него и сразу же пожалела. Снова восход солнца.

Ускорив шаг, она торопливо направилась к Бринн, упрямо глядя прямо перед собой.

– Мне ничего не нужно от тебя. Я ничего не хочу ни от одного мужчины.

– Мне по душе мысль о мальчике, но Вельзевул – неподходящее имя. Мы назовём его Малик, в мою честь.

Мальчик, такой же красивый, как и этот человек. Она почувствовала внезапный прилив сожаления. Не к себе. Не за себя.

– Что не так?

– Ничего, – опустила голову Эдвина, спрятав выражение глаз за длинными ресницами. Он рванулся вперёд и остановил её.

– Если я причинил тебе боль, то это вовсе не пустяк. Это очень важно.

– Я бесплодна, – торопливо пояснила Эдвина. – И не донашиваю детей.

– Виноват в этом только твой муж. – Он фыркнул. – Но если учесть, что у меня нет недостатков, то…

– Что ты такое говоришь? На женщине всегда лежит вина.

– В моей стране так не думают.

– Ты не понимаешь. – Она выскользнула из его рук. Её голос зазвучал хрипловато, в нём слышалась боль: – Они не живут. Они ненадолго становятся моими, но потом умирают.

– Понимаю. – Его голос зазвучал мягче. – Позволь мне стать твоим другом. Разреши мне делить с тобой твои тревоги.

Ей захотелось взять его за руку. Он не был похож на Ричарда: тот только и делал, что укорял её и заставил стыдиться своего тела.

Он никогда не горевал, когда умирали их дети. А у неё появлялся только тогда, когда мог снова насиловать её тело. Эдвина почти поверила Малику. Однако она понимала, что нельзя быть с мужчиной и остаться свободной. А это новое чувство свободы пришло к ней с гибелью Редферна.

Предложенный Маликом покой обошёлся бы снова частичной утратой своего ≪я≫. Она повернулась и почти бегом кинулась к подножию холма, где стояла Бринн.

– Алиса очнулась! – задыхаясь, выпалила она.

Бринн, увидев выражение лица Эдвины, встревожилась:

– В чём дело? Она не в себе?

– Нет, она всё хорошо осознаёт.

– Малик… – понимающе заметила Бринн, оглянувшись.

– Я сказала Алисе, что ты придёшь к ней, – прервала её Эдвина. – Потом позови меня, я посплю около неё. И ты тоже отдохни. Не только Алиса ранена.

– Когда помогу всем здесь. – Бринн с беспокойством всё чаще всматривалась в руины Редферна, в то направление, куда несколькими часами раньше умчалась Гейджина с капитаном Лефонтом и солдатами. – Уже много времени прошло с их отъезда, правда? Пора бы им вернуться.

– ≪Она беспокоится о норманнке≫, – поняла Эдвина.

Бедняжка Бринн, как только у неё хватает сил обуздывать внутреннюю боль и противоречия!

Едва Эдвина определила свой собственный путь, как у Бринн начались трудности.

– Они преследуют Ричарда?

Продолжая вглядываться в даль, Бринн кивнула.

– Ты не сможешь взглядом притянуть её сюда, – мягко заметила Эдвина.

– Знаю, – обернулась Бринн. – Какая же я глупая!

Она направилась к лежаку, на котором спала Алиса. Малик уже сидел возле Алисы. Эдвина не могла слышать, о чём они говорили, но смех Алисы до неё долетел. Ничего удивительного, его шутки могли бы, наверное, рассмешить и умирающего. Словно почувствовав на себе взгляд Эдвины, Малик поднял голову. Его лицо озарила радостная улыбка, он смотрел на неё с таким пониманием её чувств, с такой готовностью помочь ей, что она вновь поразилась его неотразимости. Взглядом он звал её, умолял подойти.

– «Слишком высокая плата, – одёрнула она себя, – непомерно высокая».

***

Гейдж вернулась в лагерь почти в сумерках. Жива! Бринн, увидев её, с облегчением вздохнула. Даже в надвигавшейся ночи невозможно было спутать её силуэт. По холму медленно поднимались всадники, их флаги обвисли и не трепетали на ветру.

– «Как же они устали!» – подумала Бринн.

Бринн направилась им навстречу.

Кобыла Гейджины встала на дыбы, увидев шагнувшую из кустов Бринн, но Гейдж быстро осадила её.

– Ты ещё не спишь? – грубовато спросила она. – Думаешь, без отдыха тебя надолго хватит?

– Как и тебя. – Бринн собиралась с духом, всё ещё не решаясь спросить о Ричарде.

Словно прочитав её мысли, Гейдж покачала головой.

– Мы не нашли его, так что можешь отдыхать со спокойной душой. Кровь не пролилась. – Она повернулась к Лефонту. —Отдыхайте несколько часов, а потом отправляйтесь в Редферн, ты там посмотри, что ещё можно спасти. Покрывала, продукты. – Она оглянулась на тлеющие чёрные руины. – Видит Бог, там не много осталось.

– А с ними что делать? – спросил Лефонт, кивнув в сторону шевелившихся у костров теней.

– Постараемся по возможности разместить этих людей, пока не построим для них новые дома.

– Построим? – в ужасе эхом отозвался Лефонт. – Я солдат, а не строитель.

– Тогда сообрази, где найти мастеров! – повелела Гейдж. – Я хочу, чтобы дома воздвигли ещё до первого снега. Каменные. И замок должен быть из камня. Такой же, как неприступный Бельрив.

– Зачем тебе это? – Бринн не могла скрыть своего удивления. – Ты и вправду думаешь принять от Вильгельма Редферн в своё владение?

– Может быть. Он располагается недалеко от моря, что удобно для торговли. Земли плодородные.

– Ты ещё не уверена, а готова приложить огромные усилия и потратить много денег.

– Тогда мне придётся постараться и пополнить свои сундуки, верно? – Она снова повернулась к Лефонту. – Если найдёшь мастеров и рабочих на этой неделе, то я поручу строительство Гийому, а ты отправишься с нами в поход.

Лефонт даже не спросил куда. Он так обрадовался, что сможет избавиться от позора. Он рождён воином, а не строителем и не собирается забросить свой меч.

– Я найду мастеров. Даже если за ними придётся посылать в Нормандию, вы их получите, миледи. – Он слез с лошади и жестом приказал солдатам следовать за ним. – Четыре часа на отдых. Не больше.

Бринн смотрела, как солдаты медленно разбредались по лагерю.

– И всё-таки это очень странно. Воин и строитель.

Гейджина спрыгнула с лошади.

– Не люблю бессмысленных разрушений. Это оскорбляет меня. Другое дело – на войне, там действуешь сознательно.

– Скажи об этом людям, попадавшимся тебе на путях войны. Женщинам, мужчинам, детям, старикам. Они же невинны.

– В мире их немного. – Гейджина задумчиво почесала затылок. – Я не защищаю себя. Я делаю то, что необходимо, чтобы выжить и процветать в этом мире. – Она поискала взглядом кого-то среди спавших вповалку. – Где Малик?

– Там, – Бринн показала на лежак под деревом. – Он очень устал. Он и Эдвина взялись помогать мне.

– Однако у него хватило здравого смысла лечь, когда силы на исходе, а ты – всё на ногах. – Гейджина заговорила резче: – Ради Бога, иди спать!

– Сейчас. – Бринн провела рукой по своим волосам. – Я только ждала твоего возвращения.

– Взглянуть, не принесла ли я голову Ричарда?

– Нет, мне хотелось… – Бринн слишком устала для выдумок в своё оправдание. – Я хотела убедиться, что с тобой всё в порядке.

Гейджина напряглась.

– Правда?

– Конечно. Неужели ты считаешь, что я могу хотеть твоей смерти? И чтобы это чудовище осталось жить?