Текст книги "Полночная воительница (СИ)"

Автор книги: Габриэлла Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

Ни один мускул не дрогнул на лице Гейджины.

– Ваша милость говорил о Малике Каларе?

– Я не знаю его имени. Этот сарацин повсюду сопровождает тебя. Я хочу, чтобы Папа благословил мой поход, и не намерен оскорбить его присутствием иноверца в моих рядах.

– Если я всё же решу присоединиться к вам, то Малик непременно будет со мной. Вам придётся свыкнуться с этой мыслью или отправляться без меня и моих людей.

Гейджина повернулась на пятках и вышла из зала.

– «Какова наглючка, как высокомерна!», – со смешанным чувством досады и уважения подумал Вильгельм, и теперь он был твёрдо уверен в том, что Гейдж – истинная отпрыск короля, этого чёртова викинга!

И пусть весь мир в этом сомневается. Когда он потребовал к себе Дюмонт, то надеялся подчинить её и диктовать ей свои условия. Теперь у него было чувство, что Гейджина одержала верх в их разговоре.

– Матильда!

Дверь небольшой комнаты перед входом в зал открылась, и вошла его жена. Вильгельм дорожил её мнением и на своих советах прислушивался к её словам больше, чем к суждениям своих вассалов.

– Ну, что скажешь?

– Интересная женщина. – Она подошла к Вильгельму. Невысокого роста, коренастая, с величавой гордой осанкой, которая делала её стройной. – И вправду красавица, леди Женевьева права, – с лукавой улыбкой добавила она. – Если верить ей, в постели она сильна, как дикая лошадь, неутомима и умеет доставить женщине наслаждение. Теперь я вижу, что она права. В ней явно чувствуется какая-то дикая необузданная сила.

Красивая? Эта исполинка? Должно быть, Матильда задалась целью вызвать в нём ревность, дабы подогреть интерес к себе. Ей это прекрасно удаётся, и после многих лет супружества их союз пылает той же страстью, как и в первый день свадьбы.

– Чёрт побери, я спрашиваю тебя не о её лесбийских достоинствах. Что она за человек?

Матильда пожала плечами.

– Умная, настойчивая, осторожная., ненасытная.

– Ненасытная? Ты хочешь сказать, тщеславная?

– Может быть… – Матильда замолчала, стараясь точнее определить то качество, которое она заметила в Дюмонт, но затем, опять пожав плечами, повторила: – Именно ненасытная.

– Удалось ли подцепить её на крючок? Не знаю, известно ли ей, что Хардраада тоже метит на английский престол. А что, если Гейджина решит повести своё войско в Норвегию на помощь отцу?

– Вряд ли. – Она задумалась. – Мне послышалась в её словах скрытая обида… В её привязанности к отцу таится горечь. Конечно, она может остаться и здесь, в Нормандии, разорять поместья, не думая о возможном поражении в Англии. Но она любит риск и опасности, хотя, как уже говорила, я считаю её очень умным человеком.

Вильгельм покачал головой, не то соглашаясь, не то опровергая сказанное Матильдой.

– Если она не пойдёт со мной, то останется просто богатой торговкой, однако ей не по душе насмешки знати. Бьюсь об заклад, она примет мои условия хотя бы ради того, чтобы стать равной среди них.

– Зачем же ты спрашиваешь моё мнение, если всё уже решил сам? – съязвила Матильда. – У меня есть дела поважнее, чем среди ночи подслушивать у дверей.

Вильгельм поспешил успокоить её.

При желании никто искуснее Матильды не мог превратить его жизнь в ад.

– Ты же знаешь, как я дорожу твоим мнением. – Вильгельм нежно обнял её. – Любуясь лесбийскими достоинствами этой дикой лошадки, ты ведь просто хотела подразнить меня, и эта женщина совсем не волнует тебя? Скажи мне правду.

Заметив грозную складку у него на лбу, Матильда прильнула к мужу и нежно поцеловала его.

– Какой ты умный и проницательный, милый. Ну конечно, я разыграла тебя. Мне совсем не понравилась эта Гейджина Дюмонт.

***

– Тебя долго не было в Бельриве.

– До Малика донеслись стремительные шаги Гейдж, но он не повернул головы, глядя в открытое окно.

Гейджина уже с порога поняла, что её друг встревожен.

– Он предложил тебе весь мир или только часть его?

– Рыцарское звание, баронесский титул, земли по моему выбору в Англии. – Гейджина встала рядом у окна. – Он, похоже, удивлён и сам своей неслыханной щедростью.

– Но ты так не считаешь. – Малик не отрывал взгляд от летящей кометы. – Ты не доверяешь ему?

– Он велит явиться к нему среди ночи, опасаясь, как бы его бароны не пронюхали о сделке со мной, а их доверием он дорожит и боится лишиться его. Затем угрожает захватить Бельрив, если я откажусь дать ему то, что он просит. Разве можно ему доверять?

Малик промолчал.

– И потом, зачем мне рисковать? У меня есть всё, что мне угодно и чего я хочу.

Гейдж оглядела роскошный зал, и взгляд её задержался на золотом слонике, филигранно сработанной статуэтке, красовавшейся на столе, на великолепном ковре с изображением охотящегося в пустыне льва, украшавшем дальнюю стену. Её покои были обставлены чудесной резной мебелью с инкрустацией из золота, серебра, перламутра и слоновой кости. В своём Бельривском замке она повторила блеск и роскошь византийских дворцов, где не раз бывала. Скудное убранство нормандских поместий, как и замка её отца в Норвегии, наводило на неё уныние.

– Не все, – запоздало возразил Малик. – Здесь тебе всё время придётся с оружием доказывать свои права и защищать своё добро, бороться за то, чтобы тебя признали равной эти надутые бароны и баронессы.

– В Англии может быть то же самое. Только там я буду сражаться с саксами, как здесь со своими нормандскими братьями и сёстрами. Пожалуй, я не двинусь с места.

– Ты не сможешь оставаться в стороне. – Малик отошёл от окна. – Ты рождена для королевского трона, и Англия – первый шаг к нему.

– Баронесский титул ещё не всё королевство, – безучастно уточнила Гейджина, и тут её осенило. Она поняла намёк Малика. – Ты думаешь, я хочу свергнуть Вильгельма?

– Не исключено.

Мысль об этом не раз приходила Гейджине в голову – так досаждал ей при встречах Вильгельм, унижал, потакая презрительным насмешкам своих вассалов над «жалкой торговкой». Тогда Гейджина готова была смести всё на своём пути к королевскому трону.

– Я богата, но понадобятся копи царя Соломона, чтобы победить Вильгельма.

– Правильно, и всё-таки ты примешь его предложение. Ты ведь сама жаждешь битвы, и покой не для тебя. Да и в бой ты готова ринуться и без посулов Вильгельма. Не подвернись Англия, была бы Византия или опять та холодная страна на севере, – посмеивался над подругой Малик.

– Не бойся, только не Норвегия. – Рот Гейджины передёрнула судорога. – И не Византия, если ты останешься со мной. Помнится, по приговору тебя вначале должны были кастрировать, а потом отрубить голову?

– Не напоминай мне о безумии тех неразумных. Для них оскопить меня ещё не значило лишить главного стимула жизни, поэтому они решили отнять у меня способность мыслить. – Малик притворно и тяжело вздохнул. – Но такова уж участь всех одарённых Всевышним. Всякому, обладающему, подобно мне, столь блестящим умом и жаждой знаний, не избежать подстерегающих врагов.

– Сдаётся мне, чуть не постигшее тебя оскопление связано с твоими низменными страстями, а отрубленная голова – всего лишь скандинавская сага. Я так и не взяла в толк, почему тебе понадобилось соблазнить жену начальника королевской гвардии?

– Я был нужен ей, – простодушно ответил Малик. – Эта скотина, её муж, жестоко обращался с ней.

Гейджина покачала головой. Её не удивили слова Малика. Женщине вовсе не обязательно быть молодой или привлекательной, чтобы оказаться в постели Малика.

Он любил их всех и, похоже, наслаждался каждой с той же необузданной страстью, как наверняка и они с ним.

– Я беспокоюсь, всё ли с ней в порядке сейчас, – заволновался Малик. – Может, стоит нам вернуться в Карзну и…

– Нет! – решительно отрезала Гейджина.

Тогда им едва удалось выбраться из Византии живыми и невредимыми и спасти вдобавок женщину. По настоянию Малика они взяли её с собой и спрятали в надёжном месте, в её деревне.

– С ней всё в порядке. Я дала ей достаточно золота, она безбедно устроит свою жизнь. Ты ей не нужен.

Гейджина говорила об известном им обоим, но Малику важно было ещё раз услышать о благополучном завершении этой рискованной истории.

– Возможно, ты и права. Я должен был помочь ей найти другого подходящего мужчину. – Он широким жестом указал на комету. – Подобно светящейся комете, я затмеваю всё вокруг.

Гейджина ухмыльнулась.

– Насколько легче мне было бы жить, если бы ты сиял не так ярко и не так часто.

Лучистая широкая улыбка под густой бородой озарила прекрасное лицо Малика.

– Но ты не признаёшь лёгкую жизнь. Благодаря мне ты развлекаешься и рискуешь. Поэтому ты и взяла меня в друзья.

– Зачем я вообще ввязалась в эту историю?

– Ты тоже не слишком-то застенчива и скромна. Так идём мы в эту Англию?

– Вильгельм поставил условие: если я соглашусь, то должна буду оставить тебя в Бельриве. Он боится, что твоя сарацинская душа навлечёт гнев небес и погубит всё дело.

– Ты разъяснила ему, что в бою мне нет равных и я могу завоевать этих саксов без его армии? – Малик гордо выпятил грудь. – Мой карающий меч заставит их удирать, как овец. У них от страха отнимутся ноги, когда я натяну тетиву лука и пущу стрелу. Их затрясёт от ужаса и боли под копытами моего мощного коня…

– Я сказала ему, – перебила друга Гейдж, – что у них задрожат колени и застучат зубы от твоих хвастливых речей.

Малик печально покачал головой.

– Стрелы твоих ядовитых слов ранили меня в сердце. После стольких лет дружбы ты так и не оценила моих подлинных достоинств.

– Ты изо дня в день ежеминутно расхваливаешь себя. Как же я могу сомневаться в твоём мужестве?

– Я совершенствуюсь и хочу, чтобы ты знала об этом. – Малик отвёл взгляд и тихо сказал: – Если для тебя будет лучше, то я останусь в Бельриве.

– Ты позволишь Вильгельму указывать, с кем мне быть, кого брать в друзья и сражения?

– Он правитель Нормандии.

– Он нуждается во мне, а не я в нём. Если решу идти, ты пойдёшь со мной. – Поморщившись, Гейдж досказала: – Я уже не говорю о том, какой разгул ты устроишь здесь, оставь я тебя в замке.

– А ты затоскуешь без меня, и ничто тебе не поможет.

Помрачнев, Малик опять взглянул на небо.

– Возможно, мне придётся остаться здесь, – пробормотал он. – У меня тяжёлое предчувствие: там, за морем, меня ждёт беда.

– Так начертано на небе, – едко заметила Гейджина. – Господь милостивый, ты тоже лишился разума при виде этой дьявольской кометы.

– То, что не дано понять уму, чувствует сердце.

– Или придумывает. Может, тебе следует трижды прокрутиться на пятке вокруг себя, чтобы отогнать дьявола и спасти душу?

– Какая ты циничная, – передёрнул плечами Малик, – ни во что не веришь.

– На этой земле – нет. Впрочем, я верю в нас – в себя и тебя, в то, что можно увидеть, услышать и потрогать. – Она взглянула на комету. – А ты, сдаётся мне, вроде Вильгельма, замечаешь только то, что тебе надо. Не хочешь сопровождать меня в походе, так и скажи. Не обижусь.

– Я пойду, – прервал недолгое молчание Малик. – Пусть будет что будет. – Говорил он спокойно, но обречённо. Внезапная улыбка озарила его лицо. – Обещай мне, что не дашь погибнуть от рук этих варваров. Столь печальный конец не годится для такой блестяще начатой карьеры.

– Обещаю. – Гейджина признательно взглянула на друга.

– Хорошо. – Малик поспешил к двери, ведущей из зала. – Раз уж мы решили броситься в эту кровавую бойню, то следует не теряя времени предаться прелестям жизни. Вот уже три часа меня в спальне ждёт прелестная дама.

– Наверняка она уже ушла. Дамы не любят ждать. Я по себе знаю.

– Эта останется… Из любопытства. Она хочет проверить, правда ли, как говорят, что сарацин прекрасен телом так же, как и душой. – На мгновение остановившись у порога, он сообщил: – Её имя леди Женевьева. Ты не против? Она ведь была и твоей дамой.

Гейджина пожала плечами и равнодушно заметила:

– Не стоит и спрашивать. Мы и прежде делили женщин. Ты прав, она из любопытства никуда не уйдёт. Дама обворожительна и…

Ей с Маликом приходилось много раз обладать знатными дамами, здесь и в Византии, которые скуки ради искали тайных развлечений.

Женевьева оказалась забавнее других, но Гейдж не обольщалась на её счет: как и она к ней, так и она не чувствовала к ней привязанности.

– …очень изобретательна. Ты получишь удовольствие.

– Если тебе нужна женщина, то она намекнула, что не прочь, если мы вдвоём окажемся с ней в постели.

– В другой раз.

Малик в нерешительности потоптался, вглядываясь в лицо Гейджины.

– Тебя мучают сомнения? Хочешь поговорить? Тогда я останусь.

– И заставишь её опять ждать?

– Ей придётся ждать меня вечно, если я нужен тебе. Награда за дружбу дороже телесных утех.

– Но получаешь её не сразу. – Она нежно улыбнулась Малику. – Иди. Увидимся утром.

Малик кивнул и вышел из зала.

Гейдж обратила взгляд к комете, и сердце бешено заколотилось от нахлынувших вожделённых мечтаний. Англия. В памяти ожили рассказы о ней короля Хардраады в полумраке его замка, о лакомстве со сладким названием «Англия». Её отцу всегда хотелось заполучить эти земли. Гейдж, его незаконнорождённой дочери, бастардке, ещё предстоит поквитаться с Норвегией и Хардраадой, когда она вступит в союз с Вильгельмом. И она пойдёт до конца, она заставит отца признать её. Впрочем, вряд ли это удастся. И всё-таки долгое время в ней теплилась надежда, но со временем и она растаяла. Что ж, придётся понять простую истину и смириться. Во время последнего похода Хардраада с грубой прямотой отрёкся от дочери. И если у неё нет отца, то ни о какой преданности не может быть и речи.

Англия открывала для неё безграничные возможности. В честолюбивых мечтах Гейджина заносилась высоко, и презираемая ей знать ловила каждый её жест, наперебой пытаясь услужить. Она мечтала о власти, славе и трепете подданных, о чём Гейдж не могла даже подумать в Нормандии и в Норвегии. Яростное свечение кометы звало к сражению, вселяло уверенность в победу. Хотя Гейдж и не верила в приметы, но ей, как будущей баронессе, а может, и наследнице Хардраады, не обойтись без надёжной защиты.

Почему бы не призвать в союзники эту сверкающую посланницу небес, наводящую ужас на всех и вся, вселяя предчувствие грядущей беды? Безрассудная смелость новоявленной купчихи-воительницы, выступающей под знаменем кометы, заставит трепетать Вильгельма, короля Гарольда Английского, Хардрааду и даже самого Папу Римского.

========== 2 глава ==========

Багровый закат охватил запад небосклона, окрасив его в алый цвет, но он не смог по краскам соперничать с кровью Малика, что зловеще залила его длинные одежды.

– Я сделал всё, что в моих силах. – Отец Бернар покачал головой. – Бесполезно. Я остановил кровь, но рана слишком глубокая. Он умрёт. Мне надо идти к другим покалеченным.

– Ни с места! – остановила его Гейджина. – Он ведь ещё жив, помоги ему.

Отец Бернар обвёл взглядом поле битвы и перекрестился. Убитые, раненые, искалеченные и горы трупов. С трудом верилось в благословение Папы на столь кровавую резню. Войско саксов было полностью разбито, но и армия Вильгельма понесла ощутимые потери. Раненые верили, что священники могут сотворить чудо, надеялись, что они вопреки всему вытащат из лап смерти тех, кого уже невозможно спасти.

– Я должен идти к тем, кому я нужен. – Отец Бернар поднялся с колен. – Этот человек мёртв.

– Он дышит, и я не теряю надежды, что его можно спасти.

– Я и так потратил слишком много времени на этого сарацина, а меня ждут правоверные христиане.

Гейджина Дюмонт, встав перед отцом Бернаром во весь рост, заступила ему дорогу.

– Потратил? Этот язычник лучше всех христиан, которых я знаю.

– Не богохульствуй! Да простит Господь такие… – Отец Бернар отступил, встретившись взглядом с горящими ярко-голубыми глазами Дюмонт.

На её перекошенном от гнева лице появилось неистовое, дьявольское выражение. Рука отца Бернара потянулась к груди сотворить крестное знамение, но замерла в воздухе. Хотя Гейджина Дюмонт и сражалась сегодня с невиданной храбростью, словно легендарная герой-исполинка, но всё равно она оставалась лишь простой смертной, а не исчадием ада.

– Грешно так говорить, – только и нашёлся сказать отец Бернар.

– Грех оставлять человека умирать, когда он может выжить. – Гейдж выхватила из ножен меч и наставила его на священника. – Ты не отойдёшь от него ни на шаг. Спаси его!

– Что ты хочешь от меня? Даже под угрозой смерти я буду повторять тебе снова и снова, что не сумею вылечить этого сарацина. Он безнадёжен.

– Я знаю, кто может вылечить его.

Гейджина взглянула на небольшую группу пленных, стоявших неподалёку под охраной стражников.

– Кто сказал?

– Я, лорд Ричард Редфернский. – Высокий белокурый мужчина не спеша выступил вперёд, но тут же был остановлен стражником. Он продолжал говорить через плечо солдата: – Ты хочешь, чтобы этот человек остался жив? Освободи меня, и его вылечат.

– Он лжёт. Никто не сможет спасти язычника, – раздался голос отца Бернара.

Не обращая внимания на его слова, Гейджина испытующе разглядывала правильные черты лица красивого сакса.

– Так ты говоришь, что сможешь вылечить его?

– Не я. Моя жена дважды была при смерти и, если бы не знахарка из моей прислуги, ей бы не выжить.

– Предатель! – вырвалось у пожилого пленника. – Я послал эту женщину к своей дочери, а не для лечения норманнов. По мне, лучше смерть, чем помощь врагу.

– Ну и глупец ты, милорд Келлз, – огрызнулся Ричард. – Король Гарольд погиб, мы разбиты. Может, тебе и по вкусу рабство, а мне нет. Нам не подняться вновь без умения торговаться. – Он вновь обратился к Гейджине: – Твоего человека ещё можно спасти. Освободи меня и позволь привести лекаря. Эта женщина – рабыня, и я подарю её тебе.

– Не успеешь, – позлорадствовал отец Бернар: его раздражала уверенность сакса.

– Мои владения к северу отсюда менее чем в часе езды, – неторопливо продолжал пленный. – Через два часа она будет у раненого.

Гейджина напряжённо вглядывалась в лицо Ричарда.

– А что ты хочешь взамен за знахарку? – Уж она-то знала, что за всё надо платить.

– Просто свободу, – не задумываясь, ответил Ричард, – и… – он помолчал, – возможность служить тебе.

Минуту поколебавшись, Гейджина отрывисто бросила:

– Свободу ты, может, и получишь, но всего несколько часов назад ты убивал моих солдат. Я не беру врагов на службу. – Она повернулась к капитану Лефонту, отвечавшему за пленных. – Возьми этого человека, солдат и поезжай в Редферн. Привези сюда эту женщину.

– Ты не пожалеешь, – продолжал Ричард, пока капитан развязывал его. – А там посмотрим, думаю, что я пригожусь тебе. – Он неторопливо растёр затёкшие от верёвок руки.

– Мне наплевать на твою нужность. Если Малик умрёт, то берегись. Будешь жрать объедки с моего стола вместе с собаками. – Гейджина повернулась к солдату: – Поставь мою палатку. Мы разобьём лагерь здесь.

Капитан Лефонт удивлённо посмотрел на неё.

– Мне казалось, его милость решила, не останавливаясь, двигаться к Лондону.

– Пусть Вильгельм идёт без меня. Я присоединюсь к нему позже.

Отец Бернар недоумённо покачал головой.

– Из-за какого-то сарацина ты навлечёшь на себя гнев его милости. Ничего хорошего из этого не выйдет. Его всё равно не спасти.

Гейдж отвернулась. Она не хотела, чтобы отец Бернар заметил её горе и испуг от сказанных им слов.

– Он будет спасён. – Гейджина всматривалась в безжизненное лицо Малика, пытаясь взглядом своих глубоких ярко-голубых глаз остановить смерть, маячившую в изголовье друга.

– Ты нарушила… своё обещание. – Голос Малика прошелестел, подобно слабому ветру, в полумраке походной палатки. – Ты обещала… варвары не убьют меня.

– Тихо, не разговаривай. – Гейдж нежно отвела волосы со лба Малика. – Береги силы.

– На смертном одре… должен высказаться до конца. – Малик не в состоянии был открыть глаза. – Но я не могу думать о… я… не готов.

– Ты не умрёшь. Я послала за лекарем.

Малик с большим трудом открыл уже подёрнутые плёнкой небытия глаза.

– Слишком… поздно. Чувствую смерть. Жаль…

Гейджина взяла его ладони в свои и крепко сжала.

– Успокойся. Ты не умрёшь. Разве я когда-либо нарушала своё слово?

Малик поймал взгляд Гейдж и с трудом раздвинул спёкшиеся губы в тщётной попытке улыбнуться.

– Нет, моя подруга, никогда…

– Тогда помоги мне.

Малик закрыл глаза.

– Я постараюсь. Самое интересное… узнать… сдержишь ли ты слово на этот раз. – Он закашлялся, и в горле у него что-то забулькало. – Мы победили?

– Да. Король Гарольд мёртв, одни его бароны убиты, а другие взяты в плен. Мы держим Англию в кулаке. – И Гейджина выразительно сжала пальцы.

– Я знал… Они никогда, – Малик говорил медленно и с трудом, – не смогли бы дать отпор моему славному мечу.

– И ты был прав. В бою тебе нет равных. Ты непобедим.

– А Вильгельм… посвятил тебя в рыцари-воители?

– Да. Помолчи же, отдохни!

– Отдых… Вечный покой…

Малик затих. Дрожь пробежала по его телу. Гейдж охватило отчаяние.

Неужели друг покидает её? Она склонилась над раненым и с облегчением увидела слабо пульсирующую жилку на шее Малика. Пока он жив.

***

– Поднимайся!

Вслед за окриком с Бринн стянули одеяло и рывком подняли с постели.

– В чём дело? – истошно завопил Делмас. – Лорд Ричард, почему вы…

– Заткнись! – рявкнул Ричард. – Мне нужна твоя жена.

Бринн охватил ужас при взгляде на лорда. Ричард тяжело дышал, страх и злоба исказили его красивое лицо, карие глаза дико блестели в отблеске свечей: стоявший позади него солдат держал в руке массивный канделябр.

– Нет!

– Ты ещё мне смеешь перечить, грязная девка! – Ричард грубо потянул её за руку. – Будешь делать всё, что я велю тебе!

Бринн потрясла головой, пытаясь прогнать сон. Её несколько успокоила одежда Ричарда. Он был в боевых доспехах и явно прискакал прямо из лагеря Гарольда. Не похоже, что его обуяла жажда плоти, как ей показалось в первый момент.

– Леди Эдвине хуже? – Тревога охватила Бринн.

– Я не видел её. – Ричард схватил шаль и набросил ей на плечи. – Теперь это не имеет значения: Эдвина мне больше не нужна.

– Почему вы злитесь? – не унимался Делмас. – Чем мы разгневали вас?

Ричард отмахнулся от него, как от назойливой мухи.

– Поторопись, женщина, чёрт тебя побери! Нам надо добраться до лагеря, пока этот мерзавец жив.

– До лагеря? – Бринн быстро надела башмаки и подвязала волосы кожаной лентой. – Вы говорите о лагере короля Гарольда?

– Гарольд мёртв. Все убиты. Нас разбили. – Ричард грубо толкнул её к двери. – Но я не стану рабом этих норманнов. Ты сделаешь всё, чтобы вылечить сарацина, или я перережу твоё хрупкое горло.

– Сарацина? – Бринн ничего не понимала. Норманны победили англичан, а Ричард бредит о язычнике. – Я не могу уехать из Редферна, – пыталась объяснить Бринн. – Вашей жене стало хуже после вашего ухода с Гарольдом. У неё каждую ночь жар, и я должна…

– Дура! Всё изменилось. Забудь о ней! Всё кончено! Я потерял… – На полуслове он начал выталкивать её за дверь.

– Постойте, мои травы.

Бринн на ходу схватила большой кожаный мешок. Ричард мигом выпихнул её из комнаты и потащил через весь зал на задний двор.

Солдат, поставив канделябр на стол возле кровати, где ошарашенный Делмас пытался ещё что-то возразить, поспешил за пленным лордом. Бринн различила в темноте солдат с горящими факелами, чьё трепещущее пламя бросало причудливые тени на испуганную челядь, прижавшуюся к стенам домов. Лошади нетерпеливо били копытами о мёрзлую землю, и на холодном ветру пар валил у них из ноздрей.

Один из всадников выехал вперёд – в свете факелов его доспехи зловеще поблёскивали.

– Это та женщина?

– Её зовут Бринн, – уточнил Ричард. – Можем ехать, капитан Лефонт.

Делмас выбежал из дома, в отблесках огня его лицо казалось зеленовато-серым.

– Лорд Ричард, а как же я? Вы не можете забрать её. Она моя… – Делмас пытался ухватить её за руку.

– Ты, мерзкая свинья! – Ричард толкнул его в грязь. – Я делаю всё что мне угодно. – Он сел на коня и рывком вздёрнул Бринн на седло впереди себя. – Я забираю своё добро. Теперь она послужит мне.

Он пустил лошадь галопом вслед за капитаном норманнов и его войском.

– Мне не следует оставлять вашу жену, – с отчаянием в голосе произнесла Бринн, оглянувшись на поместье, вскоре скрывшееся из виду. – Она может умереть без меня.

– Ну и пусть. Меня это не волнует. Забудь о ней. С сегодняшнего дня ты принадлежишь норманнке.

– Какой норманнке?

– Миледи Гейджине Дюмонт. Её офицер, сарацин, ранен. Дюмонт переживает за него, и я поклялся, что ты его вылечишь. Ты – мой подарок ей. – Ричард горько усмехнулся. – Впрочем, вряд ли эта заморская дикарка способна на благодарность.

– Вы не можете отдать меня ей. Я не ваша рабыня.

– Твой муж, бестолковый Делмас, – мой раб. Значит, ты кто?

– Я не…

Бринн вскрикнула от боли, когда железные рукавицы цепко обхватили её, и от таких объятий у неё заныло всё тело.

– Слушай меня, Бринн из Фалкаара, и запоминай. Я не буду повторять дважды. Ты вылечишь этого сарацина и будешь делать всё, что потребует от тебя норманнка. – Ричард перешёл на шёпот, уткнувшись губами ей в ухо: – А если я попаду к ней в милость, то, может, уговорю её вернуть тебя моей хныкающей жене. Я знаю, ты привязана к ней и не захочешь её смерти по чьему-либо недосмотру.

Гневная дрожь охватила Бринн.

Ему наплевать на Эдвину, она стала лишь орудием в его руках для достижения богатства. Да и саму Бринн стремились использовать – Делмас, лорд Ричард, а теперь и эта… норманнка.

– Поместье скоро опустеет, – продолжал Ричард. – Все узнают о нашем поражении и о захвате норманнами замков. Слуги разбегутся как овцы, и кому тогда будет нужна Эдвина?

– Лорд Келлз не позволит ей умереть.

– Отец Эдвины в плену и тоже станет рабом норманнки.

Последняя надежда Бринн рухнула.

– Так что Эдвина на твоей совести. Только ты можешь помочь ей. – Ричард беззастенчиво отрекался от жены.

Бринн сгорала от жгучего желания повернуться и дать ему пощёчину.

Никогда ещё в жизни не чувствовала она себя такой беспомощной и полной ненависти.

– Послужи смирённо норманнке, и я постараюсь вернуть тебя в Редферн. Проявишь свой непокорный дьявольский нрав, и Эдвина отойдёт в мир иной. – Ричард слегка разжал железные объятия. – Так мы понимаем друг друга?

– Я буду служить норманнке… – согласно кивнула Бринн, – пока.

– Пока, – эхом отозвался он. – Ты ведь всегда настоишь на своём, никогда не уступишь, правда? – Ричард злобно рассмеялся. – Проклятая тварь. Сколько раз я в бешенстве оставлял поместье из-за тебя! Ты вынуждала меня бежать. Смотрела сквозь меня своими огромными глазами, как в пустоту. Как мне хотелось изнасиловать, раздавить, втоптать тебя в грязь! Ты, верно, догадывалась?

– Да.

– И не вздумай проверять свои наглые штучки на норманнке. Лорд Келлз теперь ничто и больше не сможет покрывать тебя. – Ричард смаковал каждое слово. – Если ты не спасёшь сарацина, то Гейджина вначале попользуется тобой на славу, а потом бросит тебя на утеху своим солдатам. Она жестокий человек и варвар, хуже даже, чем этот самозванец Вильгельм, которому она служит.

Бринн едва удалось совладеть с собой от ужаса, но она постаралась не показать Ричарду, как испугало её услышанное. Он так жаждал ощутить её страх, но она не доставит ему такого удовольствия.

– Думаю, разница небольшая между нормандскими варварами и саксонскими дикарями. Вы все на одно лицо.

Он глухо выругался.

– Ты, тварь, скоро сполна почувствуешь разницу на своей шкуре!

***

До Гастингса было ещё далеко, когда дыхание ночи донесло до Бринн сладковатое зловоние смердящих трупов и крови.

Удушающий запах смерти бросал в холодный пот, комком стоял в горле и не давал ей вздохнуть.

Такие муки были выше сил Бринн, и она судорожно забилась в истерике.

– Нет, нет!

– Что с тобой, чёрт побери?! – рыкнул Ричард, с трудом удерживая её в седле.

– Смерть…

– Сарацин не должен умереть! – рявкнул Ричард.

– Нет, вы не понимаете. Когда так много мёртвых, – Бринн судорожно хватала ртом воздух, – я ничего не смогу сделать.

– Ты спасёшь сарацина, слышишь?

– ≪Почему он упрямо твердит об одном человеке, когда вокруг тысячи погибших и умирающих от ран? ≫.

Тело Бринн сотрясали рыдания.

– В чём дело? – К ним галопом подскакал капитан Лефонт. – Я не позволю причинить ей вред. Послушай, сакс, мне тоже, как и миледи Гейджине не понравится, если она не справится со своим делом.

– Всё в порядке, – торопливо заверил Ричард. – Пустые женские капризы. – Он зашептал ей на ухо: – Прекрати стонать. Норманнка должна поверить, что я привёз для неё самый дорогой подарок в мире. Будешь…

– Вот её палатка.

Капитан Лефонт спрыгнул с коня и поспешил к входу.

– Миледи, – заглянул он в палатку, – это я, капитан Лефонт. Малик ещё жив? Мы торопились…

– Он жив. Едва ли. Вы привезли её?

Лефонт обернулся и щёлкнул пальцами.

– Давай сюда женщину, сакс.

Ричард спешился и снял с коня Бринн.

– Прекрати скулить или, клянусь небом, ты у меня взвоешь по-настоящему, – едва слышно предупредил он.

Всё вокруг нагоняло боль и тоску, округа дышала смертью, и даже в море слёз не потопить горечь утрат. Она должна овладеть своими чувствами. Эдвина. Надо думать о ней. Бесполезно: Эдвина слишком далеко. Сарацин. Если она отдаст все силы ему, то ей, возможно, удастся держаться от остальных на расстоянии.

– Где она? – снова послышался грубый нетерпеливый голос норманнки.

Ричард схватил её мешок с травами, взял Бринн за локоть и толкнул к палатке.

– Бринн из Фалкаара, как и обещал. Мой подарок, чтобы угодить вам… по вашему вкусу.

– Я сама решаю, что мне нравится.

Гейдж Дюмонт поднялась с колен и повернулась к Бринн. Та внутренне ахнула, и дрожь пробежала по её телу. Над ней возвышалась двухметровая исполинка, словно ожившая греческая богиня. Она была так грозна и так мужествена, что Бринн не смела дышать.

Широкие плечи, могучая и пышная грудь. Казалось, природа, расщедрившись, изваяла это прекрасное тело, вложив в него всё искусство прошлых веков и будущих. Рядом с норманнкой довольно рослый Ричард показался ей вдруг маленьким и неказистым. Иссиня-чёрные волосы струились по плечам Дюмонт, закрывая её скулы и высвечивая ярко-голубые глаза, излучавшие силу и власть.

– Твой бывший хозяин уверял меня, что ты знахарка. – Она показала на лежавшего на деревянном лежаке человека. – Вылечи его.

– Попробую. – Бринн взяла у Ричарда мешок с травами и подошла к раненому. – Что с ним?

– Ранен мечом в грудь. – Гейдж пристально посмотрела ей в глаза. – И не попробуешь, а вылечишь. Он не должен умереть, иначе ты пойдёшь следом за ним в могилу.

Гейджина Дюмонт и в самом деле оказалась не такой, как все. Её убеждённость завораживала и пугала. Но Бринн, сталкиваясь лицом к лицу с необычными людьми, научилась бороться со страхом и стойко переносить угрозы. Она посмотрела Гейджине в глаза.

– Ты собираешься мешать мне, запугивая своими глупыми угрозами, или дашь заняться твоим человеком?