Текст книги "Полночная воительница (СИ)"

Автор книги: Габриэлла Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Гейдж устроилась поближе к очагу и привалилась к тёплым камням.

– Могу я узнать, с чего это ты так добра ко мне?

– Я отдохнула и согрелась, а ты нет.

– Раньше ты не очень-то думала о нас обеих.

– Как нелегко быть с тобой! Вечно ты стремишься всё дотошно выяснить. Даже заботу о себе воспринимаешь подозрительно. Как трудно тебе предлагать свою помощь! – Бринн открыла дверь, чтобы позвать солдат, и в комнату ворвался резкий ветер. – Не снимай полотна. – И она вышла.

Бочонок солдаты унесли. Бринн вернулась встревоженная.

– Малик сидит на пороге у дома Эдвины.

– Знаю. Я подходила к нему, когда шла мимо, но он ответил, что так надо.

– Какая глупость! На улице ледяной холод. Наверное, Эдвина права, я заставлю его пройти в дом.

– Оставь их в покое. Малику не понравится, что ты вмешиваешься.

– «Похоже, она права≫, – подумала Бринн.

Малик обычно знал, что делает.

– Давай ужинать, – поторопила её Гейджина.

Та наклонилась над огнём, к котлу с кипящей похлёбкой.

– Удалось достать лодки?

– Всего четыре. – Гейдж взяла у неё из рук деревянную ложку и миску. – И то совсем маленькие. На каждую едва поместится человек восемь, так что придётся оставить здесь часть людей Лефонта и всех коней.

– В Гвинтале тебе не понадобится армия.

– Надеюсь! – Гейджина доела похлёбку, а потом сказала: – Но всё в жизни меняется, и Гвинтал, может, уже не тот спокойный остров, каким ты знала его.

– Там всё по-прежнему, – поспешила уверить её Бринн. – Гвинтал никогда не изменится. Ещё похлёбки?

– Нет! – Воин поставила миску на пол. – Мне надо кое о чём рассказать тебе.

У Бринн тревожно забилось сердце.

– Что случилось?

Гейджина сняла с себя полотно и встала.

– Мне надо показать тебе кое-что. – Гейдж, не одеваясь, подошла к своей одежде, лежавшей на стуле, и достала кожаный кошелёк. – Похоже, мы не первые чужестранцы в этой прибрежной деревне. Неделю назад здесь был некто молодой светловолосый и симпатичный.

– Ричард?

– Он не назвался. – Гейджина открыла кошелёк. – Но он хотел попасть на остров к северу отсюда. Взял лодку и молодого мужчину в помощь, а заплатил вот этим.

Взглянув на её ладонь, Бринн увидела свой небольшой рубин.

– Это же твой? – спросила Гейдж.

– Да. Делмас, как я и думала, отдал его Ричарду.

– Ты права. – Воин вложила рубин ей в руку. – Этот юноша, Уолтер, оставил камень отцу, чтобы тот сохранил рубин до его возвращения. Он будто предчувствовал, что, отправляясь в путь с Ричардом, не стоит брать с собой ничего ценного.

От камня веяло холодом и враждебностью. Совершенно чужой камень. Бринн носила рубин с самого детства, но сейчас она не могла избавиться от странного ощущения, будто не имеет к нему никакого отношения: он не принадлежит ей после того, как послужил жаждой наживы Делмасу и хитрому коварству Ричарда.

– Этот Уолтер наверняка повёз Ричарда в Гвинтал, но он не сумеет пристать к берегу.

– Если Ричарду всё же удастся попасть на остров, то нам, возможно, ему придётся столкнуться с неприятной неожиданностью, когда мы окажемся там.

– Он не сумеет найти дорогу! – уверенно повторила Бринн и, подойдя к своей кожаной сумке в углу, положила туда рубин. Вряд ли она сможет надеть его опять на шею. – Гвинтал находится в безопасном месте от него.

И всё же, как она ни старалась успокоить Гейджину, возможное появление Ричарда смутило её. Он шёл не вслед за ними, а опередил их и явно готовился к неожиданной встрече. Взяв в охапку шерстяные одеяла, сваленные в углу, Бринн поднесла их к камину.

– Это наши собственные. Я вытрясла их сегодня днём. На кровати одеяла грязноватые, боюсь, в них могут оказаться насекомые. – Она расстелила их у огня. – Мы отправляемся завтра?

– Да, рано на рассвете.

– Тогда спать. – Она сняла платье и легла. – Ну, что стоишь? Ты ведь устала.

– Ладно. – Гейджина легла и отвернулась от неё. – Спокойной ночи.

Бринн не понимала, что происходит. Гейдж отказалась от неё, не может быть. Бринн устроилась поудобнее, стараясь не дотрагиваться до неё.

– Спокойной ночи.

В комнате сгустилось молчание, и только хруст потрескивавших поленьев нарушал тишину.

– Почему? – тихо спросила Гейдж.

Бринн сама едва не задала ей тот же вопрос, когда она повернулась к ней спиной.

– Почему ты так ласкова со мной сегодня? – вновь спросила Гейдж.

– А почему ты была так добра ко мне в Кайте?

– Так, значит, в благодарность?

– И да, и нет. Тебе было тяжело, и мне захотелось помочь. – Бринн помолчала, а потом неуверенно спросила: – Почему ты не обнимешь меня? Слишком устала?

– Я никогда не видела тебя такой, как в Кайте, тебе было так плохо, и я подумала, что тебе необходимо время, чтобы оправиться.

Опять доброта.

– Когда ты обнимаешь меня… мне приятно. Я чувствую себя очень одинокой и немного испуганной. Если тебя не очень затруднит…

Руки воина обвились вокруг неё.

Тяжёлые, тёплые и оберегающие.

– Не затруднит, – хрипло проговорила Гейджина.

– Спасибо. – Она крепко прижалась к Гейджине. Тело её попахивало мылом и травами, которые Бринн добавила в воду. – Я не хочу мешать тебе.

– Напрасные старания. Ты всегда волнуешь меня. – Её руки крепко обняли её. – Спи. Тебе надо отдохнуть. Завтра нам предстоит неприятное путешествие по этому холодному морю.

– Да… – Бринн обняла её. Ей хотелось поговорить с ней, но она понимала, что должна лежать спокойно, не мешая ей заснуть. Гейдж вынесла весь этот ужасный холод и ветер ради неё. – Нам обеим надо выспаться.

Сквозь сон Бринн слышала могучие удары волн о скалистый берег и мрачное завывание ветра.

Разбушевавшаяся стихия только усиливала удовольствие от тепла, исходившего от жаркого очага, и от защищённости, которую Бринн испытывала, тесно прижавшись к Гейджине.

***

Малик изо всех сил удерживал на плечах накидку. Порывы ветра поднимали её, пытаясь вырвать из рук.

– Этот сумасшедший бросил себя на порог, словно мешок с ячменём! – с отчаянием проговорила Эдвина, выглянув в окно. – Алиса, позови его в дом.

– Сама и скажи. Решайте всё сами, – зевнула в ответ Алиса, направляясь к своему лежаку у задней стены комнаты. – Я ложусь спать. Мне и ребёнку надо отдохнуть.

Алиса оставалась последней надеждой Эдвины, не желавшей ввязываться в безумную выходку Малика. И Бринн, и Алиса отступили, оставив решение за ней.

– ≪Раз так, я ничего не скажу ему≫, – решила Эдвина.

Прогнать Малика с порога ей не удастся. Для него имели большое значение символы, и позволь она ему переступить порог своего дома… Он придаст её предложению далеко идущий глубокий смысл, а она больше не хотела знать ни одного мужчину. Он может просидеть у порога всю ночь. Она не хотела впускать в свою жизнь другого человека, пока не избавится от первого. Теперь она впервые почувствовала свободу, радовалась новому ощущению, какого прежде не знала. Зачем ей шут, ничего всерьёз не воспринимающий? Ветер завыл с новой силой, Малик весь съёжился.

Ему уже стало совсем не под силу справляться в одиночку с резкими порывами. Он прятал голову в плечи, вжимал её в шею. Днём Эдвина на несколько минут выходила из дома и с огромной радостью вернулась обратно. С тех пор ветер усилился и наверняка резко похолодало. Малик говорил, что у него на родине нет таких холодных и резких ветров. Вот и пускай отправляется к себе в Византию, ему не место среди чужестранцев. Кроме Гейджины Дюмонт, здесь у него никого нет, Эдвина чувствовала это. Зачем он пришёл в страну, где на него смотрят как на дикого варвара, пока не узнают поближе? Она и сама была уверена, что сарацины – невежественный народ. Однако она никогда не признавалась Малику, что его острый ум и глубокие познания поразили её.

Рядом с ним она чувствовала себя полной невеждой. После замужества Эдвина почти всё время болела и не покидала свою комнату. В отчаянии она попросила священника обучить её хоть чему-нибудь из того, что должна знать женщина. К её величайшему удивлению, Малик опроверг многое из того, чему её учили, и терпеливо занимался с ней при любой возможности. Гром.

– «Неужели пошёл дождь? Нет, просто волна с силой двинула о берег», – с облегчением подумала она.

Какая разница! Пускай из-за своего упрямства коченеет до костей, только тогда она, может, и пригласит его в дом. И в самом деле разразился ливень. Крупные капли дождя стучали о порог, били в дрожащее тело Малика. Мокрая накидка облепила его плечи.

– Матерь Божья! – Она быстро приоткрыла дверь. – Заходи!

Малик вскочил на ноги.

– Я думал, что не дождусь, пока ты меня позовёшь, – радостно улыбнулся он. – Я уж было думал, что мне придётся у твоего порога врасти в землю. Правда, я плохо представляю себе, как что-то здесь может пустить корни при такой неблагодатной погоде. Должно быть…

– Успокойся! – Схватив его за руку, Эдвина потянула его в дом – он позволил себя увести – и захлопнула дверь. – Не шуми, Алиса пытается заснуть! – Она подвела его к огню. – Я ни за что бы не уступила, не пойди такой ливень.

Он согласно кивнул.

– Ко мне с небес сошла благодать. Господь всегда хранит меня в правом деле. – Малик протянул руки к огню и довольно выдохнул: – … И посылает тебе.

Она хмуро посмотрела на него.

– Ты ел?

– Да, я знал, что должен подкрепить свои силы перед сражением. – Он сел у огня и вытянул ноги. Все его движения отличались грацией и изяществом. До чего же был он гибок и хорош! Эдвина отвела взгляд. – Пусть так и будет.

– Я не собираюсь бороться с тобой. Когда согреешься – уходи.

– Мне придётся здесь долго оставаться. Я промёрз. Из-за тебя я просидел целую вечность на этом ужасном ветру.

– Я тут ни при чём.

– Я ведь страдал на пороге ради тебя.

– Из-за моего случайного слова «неженка»? Я просто пошутила, мне и в голову не могло такое прийти, что ты решишься на подобное безумие.

– Это не безумие. – Малик, не отрываясь, смотрел на огонь. – Я не очень-то уважаю воинов Вильгельма из-за их кровожадности, но признаю их рыцарский обычай сражаться на турнирах во славу своих дам и посвящать им свои подвиги.

– При чём тут это?

– Я сражался с ветром и холодом и посвящаю битву тебе. – Он повернулся и посмотрел ей в глаза. – Ты окажешь мне свою милость?

Эдвина почувствовала волнение.

Он был так прекрасен в отблесках огня! Нет, он был великолепен…

– Я всё ещё замужем.

– Дамы при дворе Вильгельма не считают это препятствием, – решительно тряхнул он головой. – Но я понимаю, как для тебя это важно. Не беспокойся, я терпелив и думаю, скоро всё решится!

Она не могла оторвать от него глаз.

Благородство и нежность. Юмор и страсть. Всё это скрывается за внешностью небожителя, которой она так боялась.

– Позволь мне прислониться к стене, Эдвина.

– Глупости! – сдавленным голосом сказала она. – Я не награда, за которую стоит бороться. Отдай свои льстивые речи и красивое личико женщине, которая…

– Так вот в чём дело! – перебил он её. – Тебе противно смотреть на меня?

– Да нет же.

– Если моё лицо не нравится тебе, то с этим надо что-то делать. – Малик нагнулся к огню, осторожно взял полусгоревшую ветку и зажёг её от пламени. – Тебе ненавистно видеть эту красоту. Что ж, мы это исправим. Обгорелая щека, или ожог над бровью…

– Что ты делаешь?

Эдвина с ужасом смотрела, как он подносит горящую ветку к щеке.

– Сражаюсь с шелухой. – Он улыбнулся, едва пламя коснулось его бородатого лица. – Трудно…

– Сумасшедший! – Она вырвала ветку из его рук. – Дурак! Ты и вправду сделал бы это?

– С огромным отвращением. Я терпеть не могу боль. – Он поднял брови. – Мне было бы легче, если бы ты сама это сделала.

– Я? Ты хочешь, чтобы я прижгла тебе лицо?

– Конечно. Раз моё лицо оскорбляет твой взгляд, то нам надо избавиться от этого недостатка.

Он и вправду сделал бы это.

Именно потому, что он просидел четыре часа на ледяном холоде.

– Ты ненормальный! Ты… – Слёзы хлынули у неё из глаз. – Неужели тебе не жаль… Обещай мне, что не будешь…

– Успокойся… Значит, оно тебе не так уж противно?

– Обещай мне.

Его пальцы дотронулись до её щеки, проведя по мокрой от слёз дорожке.

– Если пообещаешь видеть за лицом человека, если оно не будет тебе заслонять мою персону… – Он шутливо склонил голову. – Тогда я позволю этой ветке сгореть.

Она кивнула. Малик посерьезнел.

– Ух, ещё одно препятствие преодолено без потерь!

О себе она не могла сказать то же самое. Эдвина себя не понимала.

Почему ей вдруг стало горько до слёз, старая боль даёт о себе знать и не пускает в душу уверенность в себе? Она не чувствовала себя по-женски всесильной. Напротив, была растеряна. Ей пришлось отступить и защищаться.

Она вытерла слёзы тыльной стороной ладони и постаралась заговорить уверенно, с иронией:

– Не совсем без потерь. Ты обжёг бороду.

– Завтра я её вообще соскоблю, – нахмурился он, – но к добру это не приведёт.

– Почему?

Его глаза хитро загорелись.

– Без бороды я подобен несравненному Адонису. Мужчины готовы расправиться со мной из зависти, а дамы все хотят стать Афродитами, дабы любить меня. Солнце скрывается в облаках из-за сияния моего…

– Слышать не могу! – Эдвина невольно улыбнулась.

– Хорошо, что ты повеселела.

– Мне очень не понравилось быть женой. Я хочу жить свободно. – Эдвина говорила серьёзно.

– Ты ничего не видела хорошего с этим… Уж я постараюсь доказать тебе, что быть женой – счастье. – Он наклонился и взял её руку. – Я дам тебе радость, Эдвина.

Она едва не поверила ему. От его прикосновения обжигающие волны странного, незнакомого доселе чувства прокатились по телу, наполнив её смущением. Она отняла руку.

– Алиса рассказывала мне, что среди солдат ходят легенды о твоём умении приносить радость женщинам. Я не стану одной из многих.

– Ты не будешь одной из… – Он осторожно подбирал слова. – Не стоит отрицать, что я был с этими женщинами. Мне хотелось найти свой идеал. Они приносили мне радость. Я люблю женщин. Я считаю, что у них прекрасное тело, они сильнее нас, несчастных мужчин, и ближе к божественному совершенству. – Эдвина собралась ответить, но он жестом остановил её. – Но когда я увидел тебя, то понял, что ты та женщина, которую я так долго искал. Ты мой идеал. И мы непременно будем вместе. – Он снова протянул к ней руку. – Ты разобьёшь мне сердце, если не окажешь милость, Эдвина.

Она не могла прикоснуться к нему.

Если она даст ему свою руку, то проиграет всё, чего добилась за эту ночь. Она не должна отказываться от своей свободы. Но она осторожно коснулась его руки.

– Это ничего не значит, – прошептала она. – Не хочу лгать тебе. Я ничего не обещаю.

Он сжал ей руку.

– Мне ничего не надо больше. Просто посидим у огня, держась за руки, и станем радоваться, что мы вместе. Ты сольёшься со мной, а я – с тобой. Ты увидишь, как это приятно.

Близость. Сладкая истома. На душе птицы поют. Слияние без соединения тел.

– Чувствуешь? – спросил Малик.

– Можно спросить? – как во сне сказала она.

– Всё что угодно.

– Ты и вправду вдвое краше без бороды?

– Нет. Я соврал! – Он помолчал. – Вчетверо. Поэтому я и отрастил бороду. Я не вынес бы такой отчаянной ревности между…

Эдвина рассмеялась.

– Ты, наверное, так же уродлив, как и грешён. Не сомневаюсь, что твоя борода скрывает безвольный подбородок и бахвальство…

Она замолчала. Как многому научил он её за эту ночь! Юмор, и слёзы, и эта упоительная близость, когда просто рука в руке – такого она никогда не чувствовала.

Эдвина закрыла глаза и с отчаянием произнесла:

– Я не даю никаких обещаний!

Но она не смогла заставить себя отнять у него свою руку.

========== 12 глава ==========

Гейджина! Бринн в испуге открыла глаза, сердце колотилось в горле.

Кровь. Гейджина. Смерть. Нет!

Окончательно проснувшись, она облегчённо вздохнула. Это сон. Это всего лишь сон. Гейджина лежала рядом, лицом к огню, её дыхание было глубоким и ровным, а руки по-прежнему крепко обнимали её.

Не шевелясь, Бринн вглядывалась в её лицо, такое ей дорогое. Гейдж, шатаясь, идёт вперёд, рукоятка кинжала торчит у неё в спине, она падает… Это только сон. Он не всегда сбывается. Только некоторые из её снов стали явью.

Бринн засыпала с тревожными мыслями о Ричарде, и наверняка из-за её страхов ей приснился такой кошмар. А что, если он окажется вещим? Неужели Гейдж не избежать столь ужасной смерти? Боль в её груди стала нестерпимой. Словно услышав её муки, Гейджина открыла глаза.

– Бринн?

Дрожащей рукой Бринн дотронулась до её лица. Твёрдое, тёплое, и живое.

– Что случилось? – спросила Гейджина.

Бринн не хотела рассказывать, ведь ей просто приснился сон. И потом, Гейджина вообще не верит в них. Забудь об этом! Спрячь подальше.

– Прости, что разбудила тебя. – Её пальцы слегка дотронулись до её губ. – Это был сон, и больше ничего.

– Скорее ночной кошмар, ведь ты вся дрожишь.

– Да. – Бринн прижалась плотнее к её тёплому и крепкому телу. – Но уже всё прошло.

– Правда?

– Почти. – Бринн зарылась лицом в её плечо. – Но он не вернётся.

– Потому что тебе так хочется! – усмехнулась Гейджина.

Бринн же сильная, она сумеет защитить её. Не надо ей бояться. С судьбой можно бороться. Каждый раз, сражаясь с недугами, ей удавалось одерживать верх над драконами, и кому как не ей знать, что многие из больных без её вмешательства отправились бы в мир иной? Даже если сны предсказывают будущее, кто осмелится обвинить её в неумении отвести злой рок?

– Верно. Потому что мне так хочется.

А если она проиграет? Что, если сейчас они последний раз вместе?

Обе молчали, только дрова потрескивали в печи.

– Если ты хочешь, если надо… Я не отвергну тебя, – едва слышно сказала Бринн.

– Надо? – напряглась Гейджина.

Бринн не ответила.

– Неужели желание? – спросила Гейдж. – Интересно, почему после стольких дней отказа я удостоилась столь дорогого подарка? А как быть с твоей виной? Или я уже не такая жуткая убийца? Неужели ангелы спустились с небес возвестить тебе о моей невиновности?

– Нет! – резко возразила Бринн. – Зачем тебе знать? Ты хочешь этого, так возьми.

– Почему? – настойчиво продолжала допытываться воин. – Как быть с твоей собственной виной? Получается, ты не считаешь себя больше Батшебе?

– Считаю и не перестану винить себя. Вечно. – Бринн судорожно вздохнула. – Зачем ты споришь со мной? Ты сама говорила, что мне надо смириться с тем, что произошло. Я сделала так, как ты сказала, и давай на этом закончим.

– Да, но почему ты смирилась? – Воин взяла её за подбородок. – Почему именно сейчас?

Слёзы застилали Бринн глаза, и она едва могла различать её лицо.

– Я поняла… что чувствую к тебе… привязанность.

– Какую привязанность?

– ≪Гейджина не отстанет, – осознала она, – и бесполезно пытаться увести её от разговора≫.

– Я поверила… что я… люблю тебя.

Воздух с шумом вырвался из её груди.

– Я давно поняла это, и, слава Богу, к тебе тоже пришло прозрение! Ну и что же нам теперь делать?

– Я уже сказала, что можешь делать ты.

– С твоего разрешения удовлетворить себя твоим телом? Не слишком удачное решение.

– Позапрошлой ночью ты так не думала.

– То было раньше. Ты выйдешь за меня замуж?

– Нет, я не могу.

– Можешь и выйдешь! Ты же сказала, что принимаешь мой грех. Сделай следующий шаг.

– Ты просишь меня о невозможном.

– Не больше, чем даю взамен.

– Тебе легче. У тебя нет… – Она замолчала, не решаясь продолжать.

– Чего? Чести? Совести?

Бринн несогласно покачала головой.

– Честь у тебя есть, но мы слишком разные.

– Так научи меня смотреть на мир твоими глазами! – Воин невесело усмехнулась. – Конечно, мне трудно будет с тобой во многом согласиться. Но знаешь, Бринн, я всё время стараюсь тебя понять, узнать получше.

Воин уже разобралась, кем была её мать, поверила, что есть божественный дар, но никогда не сможет смотреть на мир её глазами.

– Я всё сказала тебе и что смогла предложила. Берёшь или нет?

Воительница испытующе посмотрела на неё.

– Нет!

Бринн вздрогнула, словно её ударили. Гейджина дала ей почувствовать боль, так бывает, когда получаешь отказ в ответ на страстное желание.

– Удивлена? – Воин перестала её обнимать и повернулась спиной. – Спокойной ночи, Бринн!

– Как быстро ты меняешь свои решения! – Она не верила своим ушам. – И сама не знаешь, чего хочешь.

Гейджина продолжала лежать спиной к ней.

– Я всегда знаю, чего хочу, и не стану жертвовать целым караваном ради одного верблюда.

Бринн нахмурилась.

– Что такое верблюд?

– Горбатое животное, на котором я езжу, торгуя, в пустыне.

– Значит, я и есть этот верблюд?

– Ты такая же упрямая и взваливаешь на себя ношу, которая не по силам и десятку верблюдов. Я не хочу стать одной из них. Ты, может, и простила меня, но не саму себя.

– Мне это не обязательно, раз я буду тебе только отдаваться и не выйду за тебя замуж.

– Но мне необходимо, чтобы ты себя не винила и пришла ко мне с чистым сердцем, – устало продолжала она. – Спи. На сей раз тебе наверняка приснятся более приятные сны.

Сон. Страх снова накатился на неё.

Бринн захотелось дотронуться до Гейджины, прижаться к ней, чтобы страхи её рассеялись. Она поняла, что её отказ делал её ещё желаннее. Бринн очень хотела, чтобы сегодняшняя ночь стала для них временем наслаждений, чтобы Гейджина получила удовольствие, какое она только была способна дать ей. Она не могла бросить её в одиночестве. Кровь. Гейджина.

Смерть. Этого не должно случиться. Боже, сделай так, чтобы сон оказался только ночным кошмаром!

***

… – Ты уверена, что именно это и есть твой Гвинтал? – Эдвина повела головой. – Не вижу здесь ничего привлекательного. Мрачное, холодное место.

Бринн с жадностью всматривалась в остроконечные белые рифы.

– В глубине острова всё по-другому. Как только мы выйдем в долину за скалами… Тогда посмотришь. – Она замолчала.

Эдвина скептически улыбалась.

– Надеюсь, мы тоже увидим. – Гейджина отчаянно сражалась вёслами с сильной волной. Она окинула взглядом остальные лодки. Они пытались следовать за ними. – Если только ты проведёшь нас через эти рифы прежде, чем нас разобьёт о них.

Бринн оторвала взгляд от острова.

– Греби к северу, вокруг выступа. Там есть бухта…

– Я её не вижу! – Гейдж напрасно вглядывалась в скалы.

– Вон за той высокой чёрной скалой.

– Она похожа на риф.

– За ней бухта. Сворачивай на восток, а потом обогни самый конец выступа.

Всё вокруг казалось до боли знакомым. Даже рёв диких волн звучал приветливо. Бринн вернулась домой.

– Где деревня? – спросила Гейдж.

Бринн показала рукой на тропинку, бежавшую прямо от берега до холма.

– Вон за тем гребнём, но до замка ещё несколько миль.

– Там есть замок?

– Думаешь, Гевальд жил в жалкой лачуге? Поселившись здесь, он построил великолепный замок. – Лодка коснулась берега, и Бринн, не дожидаясь помощи Гейджины, прыгнула на скалистую отмель. – Тебе понравится, я уверена. Прекрасный каменный замок. Гевальд не боялся нашествия врагов, только хотел, чтобы его дом простоял долгие годы наперекор всем ветрам.

– Так и случилось?

– Конечно! – нахмурилась она. – Впрочем, время и то, что все забросили его, сделали своё дело. Теперь там печальное место. Он уже был таким, когда я видела его в последний раз.

– Печальное? – переспросила Эдвина.

Плечи Бринн тяжело опустились.

Ей не хотелось вспоминать о грустном и невесёлом. Она дома, она в Гвинтале! Зачем же омрачать радость печалью?

– Возможно, просто остался детский восторг. – Бринн начала подниматься по каменистой тропе, на которую указывала. – Пошли в деревню. Я хочу, чтобы ты увидела…

– Вернись! – окликнула её Гейдж. – Ни к чему торопиться. Подождём других.

Бринн спустилась к берегу.

– ≪Гейджина боится встречи с моим островом, – поняла она, замедлив шаг. – Что ж, понятно, Гвинтал для неё незнакомое место≫.

Но она была дома. Эдвина, подойдя к Бринн, осторожно взяла её за руку.

– Прости, я неуважительно отозвалась о твоём Гвинтале, Бринн! Я уверена, что там очень мило и красиво.

Бринн понимала, что Эдвина говорит так от душевной щедрости, боясь ненароком задеть чувства Бринн.

– Ничего страшного! Гвинтал пережил века, и никто не посмел вторгнуться в его пределы. – Она бросила взгляд на остальные лодки, причалившие к берегу. – Не мешало бы им поторопиться, мне не терпится поскорее добраться туда.

– Ты знаешь кого-нибудь в деревне?

– Разумеется. Правда, мы жили в Фалкааре, а не в самой деревне, но я знала… – Бринн замолчала. Кого же она знала? Её радостные воспоминания о Гвинтале промчались по лесам, зелёным лугам, где мать учила её различать травы, играм возле замка. Всё остальное всплывало в памяти расплывчато. – Я знала отца Томаса, причётника.

– Богатое общество! – мрачно заметила Гейдж. – Клад далеко от деревни?

– Нет, в лесу за замком.

– Тогда вперёд, за ним! – Малик легко выпрыгнул из второй лодки. – Давайте поскорее уйдём с этого холодного берега.

– Ты до сих пор не согрелся? – спросила Эдвина. – Может, зря отрезал бороду?

– Ты не ошиблась, мне её здорово не хватает, – широко улыбнулся ей Малик. – Она не только согревала лицо, но и скрывала мой маленький подбородок.

– Ну что же, придётся тебе отрастить новую.

Бринн смотрела на них с удивлением. Подбородок Малика был словно вылеплен мастером, и ямочка посредине очень его украшала. Без бороды сарацин казался гораздо красивее. Когда он сел в лодку два дня назад, Бринн поразилась происшедшей с ним перемене, но поскольку они плыли не вместе, то она не знала, как же отреагировала Эдвина на него, безбородого.

– Как решит Господь Бог! – запоздало отшутился Малик.

Они с Эдвиной переглянулись, и Бринн неожиданно для себя почувствовала острую зависть.

Тайная шутка влюблённых. Как она не заметила, когда это случилось, когда они сделали шаг навстречу друг другу! В словах Эдвины не слышалось прежней колкости, да и Малик держался свободнее.

Причалила третья лодка, и Лефонт, перешагнув через борт, вынес Алису на берег, а потом приказал солдатам выгружать провизию.

– На остров можно высадиться только здесь? – спросила Гейдж у Бринн.

– Да. – Она повернулась, оторвав взгляд от капитана с Алисой на руках. – Теперь мы можем идти?

– Сейчас, я только отдам распоряжения Лефонту, – сказала Гейджина. – Он останется здесь и будет охранять лодки, пока мы не вернёмся.

– В Гвинтале нет воров.

– Откуда тебе известно? Ты, похоже, не очень-то знаешь здешних жителей.

– Мне мама рассказывала.

– Мать говорила правду, но со временем многое забывается. – Гейджина посмотрела ей прямо в глаза. – Оставим здесь охрану.

Она говорила не только о её матери. Она беспокоилась, что её собственные воспоминания не совпадут с реальной жизнью.

– Лефонт только зря потеряет время, впрочем, делай так, как тебе нравится!

– Так я и сделаю.

Воительница зашагала к Лефонту.

– Напрасно, ей-богу! – пробормотала Бринн, смотря ей вслед.

– Может быть, – вступил в разговор Малик. – Впрочем, она могла подумать о другой опасности.

– О Ричарде? Думаешь, он следит за нами?

– Не исключено. Он мог спрятаться на побережье в Селкирке, дождаться нашего приезда, а потом отправиться вслед за нами.

– Мы не обнаружили его по пути сюда.

– Почти всю дорогу мы шли в тумане, а там легко затеряться.

– А когда наступила ясная погода, он мог держаться на безопасном расстоянии, не выпуская из вида парус Лефонта, – со знанием дел добавила Эдвина.

Эдвина не казалась напуганной, да и Бринн не боялась. В конце концов, Ричард – не сверхъестественное существо!

Даже если он войдёт за ними в бухту, то не сумеет одолеть их, ведь их больше. Гейджина. Кровь.

Однако она не видела во сне Ричарда. Только Гейдж и кинжал…

– Бринн! – раздался у неё за спиной голос Алисы. – Мне надо поговорить с тобой.

Бринн вздрогнула. Она так глубоко задумалась, что совсем забыла о реальном мире, окружавшем её.

– Как ты? Как перенесла дорогу?

– Всё в порядке. Капитан Лефонт и другие солдаты очень хорошо обращались со мной.

– Путь оказался не близким, но ты почувствуешь себя лучше, как только мы двинемся дальше. Я уверена, что тебе хватит сил и…

– Я хочу остаться здесь, – перебила её Алиса. – Я не пойду с тобой.

Бринн удивилась:

– Почему?

Алиса густо покраснела.

– Я устала от дороги. Ты скажешь миледи Гейджине?

– Но ты ждёшь ребёнка. Я могу понадобиться тебе.

– Я крепкая и здоровая женщина, как и мой ребёнок, и до срока ещё далеко. Я подожду вас здесь.

– Ты не хочешь встретиться с жителями деревни? Если ты надумала остаться, то тебе надо подыскать жильё.

Краска на щеках Алисы стала ещё ярче.

– Я не уверена, что останусь в Гвинтале.

От удивления Бринн широко раскрыла глаза.

– Но почему? Я думала, ты поселишься здесь со своим ребёнком. Привыкнешь, и тебе понравится. В глубине острова гораздо лучше, и люди здесь добрее, чем в Редферне.

– Я не давала согласия. Ты просто… Я знаю, ты хотела как лучше для меня, но я могу не… – Алиса замолчала в отчаянии. – Так ты скажешь миледи Гейджине?

– Конечно! Если тебе и вправду так хочется остаться.

– Да, да! – живо ответила Алиса. – Я здесь пригожусь, я здесь нужна. Буду готовить солдатам еду на костре. – С этими словами Алиса бросилась обратно к берегу.

– Вы только послушайте, что она говорит! – покачала головой Бринн. – Не стоит оставлять её. Она замучается, ухаживая за всеми этими мужчинами.

– Лефонт не даст ей переутомиться, – улыбнулась Эдвина. – Разве ты не заметила, как он нежно заботится о ней?

– Лефонт? – Бринн показалось, что она ослышалась. – Нет, не заметила.

– Тогда ты точно слепая! – рассмеялась Эдвина. – Он обращается с ней, как будто она сотворена из скорлупы. – Не скрывая улыбки, Эдвина смотрела, как Алиса торопливо подбежала к капитану. – А он для неё Бог с Олимпа.

– Счастливчик! – пробормотал Малик. – Кое-кому достаётся всё, а другим ничего.

– Так она не остаётся в Гвинтале, потому что влюблена в капитана и хочет быть рядом с ним. Эдвина права. – «Какая же я слепая!» – подумала о себе Бринн. Вечно она занята только своими делами и не видит, что творится вокруг. Теперь она припоминала, как не раз замечала вместе Алису и Лефонта: они разговаривали, часто смеялись. – Но у неё же ребёнок от другого мужчины! А если он оставит её?

– Думаю, он женится на ней, – мягко вступил в разговор Малик. – А если нет, то она примет всё как есть. Ты ничем не сможешь помочь её сердцу так, как лечишь её тело, Бринн.

– Но что за жизнь у жены солдата? Ей гораздо лучше остаться здесь.

– Но она не станет от этого счастливее. Не все ценят покой так, как ты. Пускай идёт к Лефонту.

– Ты говоришь так, будто я удерживаю её. Она вольна делать то, что пожелает. Я только стремилась помочь ей устроить свою жизнь как можно лучше для неё. – Но в душе Бринн испытывала горькое чувство предательства и одиночества. Ей хотелось иметь в будущем здесь близкого человека, когда все остальные уедут. От берега шла Гейджина, она уже поговорила с Лефонтом. Бринн поспешила ей навстречу. – Я разговаривала с Алисой.

Воин испытующе посмотрела на неё.

– Она сказала тебе о Лефонте?