Текст книги "Игра на опережение"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

8

– …Парень, похоже, один и тот же, – сказал Денис, когда просмотр двух сюжетов об освобождении русских пленных, с одним и тем же персонажем, имевшим разные фамилии и разных родственников, закончился.

Они сидели вдвоем дома у Олега и пили кофе.

– Эти кадры, что вы раскопали с Люсей, я уже показал экспертам, – сказал Денис. – Опять же Александр Борисович посодействовал. Он уже по уши влез в наше дело, видя в нем перспективу… Так вот, они говорят, что в первом приближении, да, эти два освобожденных заложника на самом деле один и тот же человек, но нужна более углубленная экспертиза. И даже если они подтвердят, не советую возникать раньше времени. Словом, если его найдут и он что-то расскажет, не спеши о нем писать.

– А если придать всему этому огласку? – спросил Олег. – Напишу статью о заложниках, и пусть он подаст на меня в суд?

– Ив чем ты там обвинишь Забельского? – невесело усмехнулся Денис. – В том, что он использовал этого парня для пиара, рейтинга, своей раскрутки, промоушена? Но это он сделал за свои кровные. А тебя обвинят в том, что ты подрываешь его деловую и человеческую репутацию. Здесь нужно быть предельно аккуратным. Если он подаст на тебя в суд, ты не сможешь выиграть дело, пока четко не докажешь: бабки, якобы уплаченные им за освобождение заложников и пленных, тратятся на какие-то другие цели. Его адвокаты шустрые, как породистые борзые, затравят любого. Хотя за пятьсот баксов в час я, может, еще и не так бы носился. А на суде твои свидетели вдруг, как один, откажутся от показаний.

– Как это? – не понял Олег.

– Прием простой. Сначала они сами напросятся, мол, все видели, все знаем, а потом во время суда сделают удивленные глаза: ничего не знаю, ничего не помню, все позабыл… И вообще показания давал под пытками. На свидетелей, которых специально подсовывают обвинению, сегодня тратятся не меньше, чем на адвокатов. И тебя еще оштрафуют в пользу ответчика за клевету. А Забельский в самый последний момент перед телекамерами великодушно и из человеколюбия от твоих убогих денег откажется. Чем посрамит. Тебе это надо?

Бородин промолчал.

– Словом, – уныло продолжал Денис, – пока мы тут в затылке чешем и в носу ковыряем, он нас везде опережает и еще больше опередит, поскольку владеет инициативой. А мы все еще не знаем, какой будет его следующий ход… – продолжал он. – Так что посоветуешь? Сейчас, на моем месте, что бы ты делал?

– Сейчас самое время еще раз полюбоваться на нашего соотечественника и современника… – Олег взглянул на часы и включил телевизор. – А потом обсудим.

Эпизод встречи во Внукове пяти русских военнопленных, выкупленных в Чечне, на РТВ показывали в новостях одним из первых и тоже в прямом эфире. Возле взлетно-посадочной полосы в ожидании самолета из Махачкалы толпились многочисленные корреспонденты и телевизионные группы с телекамерами.

– Интересно, получится у него на этот раз или нет? – спросил Денис, ни к кому не обращаясь.

– Это уже похоже на азарт болельщика, – заметил Олег.

– Я болею за наших ребят, – ответил Денис. – Прилетят они на этот раз живыми или нет. Только бы были живы и целы, и черт с ними, сволочами и демагогами, с их рейтингами и пиарами! Что смотришь? Хочешь сказать: именно на эти мои сантименты Забельский и рассчитывает?

– Ладно тебе… – примирительно сказал Бородин после паузы. – Лучше скажи: завели уголовное дело по факту похищения и гибели солдата Сергея Капустина?

– Наверное, военная прокуратура возбудила, – пожал плечами Грязнов.

– А он в этом деле в каком качестве фигурирует? – Олег кивнул на экран, где Забельский беседовал с очаровательной тележурналисткой Ольгой Замятиной из соперничающего канала КТВ. – Как свидетель или – кто?

– Александр Борисыч мне объяснил, что, строго говоря, он – потерпевший. Денежки-то, что он выслал посреднику за выкуп, ухнули. По этому поводу Григорий Иванович недавно очень эмоционально и не менее публично негодовал в ток-шоу на своем РТВ: что-то там насчет вероломства своих чеченских партнеров… Но все равно был настроен оптимистично. Божился, мол, жизнь и безопасность наших солдат для него дороже всего на свете.

– Получается, что нет никакой возможности вывести его на чистую воду?

– Хочешь сказать, как покойный Константин Сергеевич, что на дух не веришь в его гуманизм? – спросил Денис.

– Нет, не верю.

– И правильно делаешь! Меня сейчас больше занимает уже не то, почему прослушки установили, а почему их так же внезапно сняли. Как если бы их кто-то вспугнул… И опять же это могли сделать только государственные структуры! С привлечением саперов и милиции.

– Но бомбу-то они все-таки нашли? – напомнил Олег.

– Могу поспорить: они же сами ее и установили! – хмыкнул сыщик. – Я бы на их месте так и сделал. Сами поставили, сами же нашли. Позвонил бы с автомата в милицию про бомбу, потом приехал ее искать и преспокойно установил бы ее в мусоропроводе, предварительно выгнав жильцов на улицу… Кинологу – денежная премия, его Мухтару – телячья вырезка. А если серьезно, возможность манипулировать милицией и саперами есть только у ФСБ и прокуратуры. Хотя не факт… Вижу в твоих глазах сомнение… – Денис погрозил пальцем. – Только не воспринимай мой бред за единственно возможную версию. Да не забывай при этом, что начальник службы безопасности у нашего Григория Ивановича… – он кивнул на экран телевизора, где уже был виден приземлявшийся самолет, – бывший полкаш ФСБ Колобов Федор Андреевич.

Они молча смотрели, как подают трап, как спускаются по нему пятеро ребят – совсем молодых, исхудалых, одетых кое-как, в разномастные мятые спортивные костюмы, и почему-то в вязаных шапочках.

Забельский жал руку каждому, обнимал, что-то им говорил. Только потом они попадали в объятия плачущих матерей. Григорий Иванович время от времени отворачивался, чтобы украдкой вытереть глаза.

– Вроде двойников не наблюдается… – недовольно пробурчал Денис. – А жаль… Но видик не выключаем, пусть продолжает записывать. Потом посмотрим…

– Скажи честно, ты будешь продолжать расследование?

– Не забывай: у нас с тобой договор, – ответил сыщик. – И я хотел бы получить по нему причитающиеся мне бабки. Я никогда не отказываюсь, если взялся. Таков мой жизненный принцип. Но я всего лишь сыщик из частного агентства. То есть крот, который копает в темноте. А этим бы лучше заниматься при свете дня и под покровом гласности. Для этого существуете вы, журналисты. В отличие от нас, вы можете воззвать к общественным эмоциям, как это сейчас делает Забельский… Вон посмотри на него! – он кивнул на экран. – Вот как надо в нужное время и в нужном месте пускать скупую мужскую слезу. Учти, сейчас наш герой плачет не столько от сознания собственной неуязвимости, сколько от жалости к нам, бессильным схватить его за руку. Словом, чтобы вывести его на чистую воду, нужно эту воду, в которой он привык ловить рыбку и прятать концы, основательно прочистить. И эта грязная вода – Чечня. Хорошо бы поехать туда и покопаться там, на месте. Но это гиблое дело – проводить расследование по поводу похищения людей там, где они пропадают. Нашей «Глаше», так мы зовем между собой «Глорию», при всех ее неоценимых качествах, это не по силам. И вообще, если Восток – дело тонкое, то Чечня – темное. И ничего не попишешь. В Чечне каждый уважаемый человек, будь то прокурор, министр, судья или мулла, держит в погребе парочку русских рабов или заложников. Это считается хорошим тоном, и по их количеству судят о респектабельности и положении в высшем обществе… Причем расценки там строгие. Один западный журналист или гуманист стоит там двух наших гуманистов, либо пяти офицеров, либо десяти солдат.

– Но я бы мог этого гражданина по фамилии Забельский привлечь к уголовной ответственности за поощрение торговли живым товаром… – мрачно предположил Олег.

– Руки коротки, – отмахнулся Денис. – Боюсь, наша прогрессивная и мировая общественность не поймет. Сразу же во всех либеральных изданиях появятся гневные филиппики. А свора его адвокатов докажет как дважды два любому суду: выкуп заложника или пленного есть акт милосердия и потому законом не преследуется.

– Я это все понимаю… – Олег достал из холодильника пару бутылок «Балтики» номер три.

Не успел он их откупорить, как в прихожей щелкнул замок, открылась дверь, и послышались голоса Люси и Нади, вернувшихся из кино.

– Зря время не теряете, – заметила Люся, зайдя к ним на кухню. – И правильно делаете…

Мужчины тут же вскочили, Денис предупредительно подвинул хозяйке свой освободившийся табурет.

– Плесните, ребята… – Люся подставила фужер. – А то душно было в кинотеатре. Кому косточки перемываете, если не секрет?

– А все ему, благодетелю нашему, – в тон ответил Денис, кивнув в сторону экрана. – Специально вот пришел к вам на него полюбоваться, как раньше на футбол – с пивом и всеми делами, чтоб не пропустить исторический момент.

– И как ему все сходит и удается… – сощурилась Люся в сторону экрана. – Все сходит с рук! И все только удивляются и разводят руками…

– О том и толкуем, – согласился Олег. – С какой стороны и на какой козе к нему подъехать.

Люся отставила недопитый стакан, перевела Взгляд с мужа на гостя и обратно.

– Денис… Я прошу вас, отговорите Олега! Наверняка уже собрался лететь в эту чертову Чечню! Я же по глазам вижу.

Они промолчали, отведя взгляды в сторону.

– Вроде я тебе ничего еще не говорил… – пробормотал Олег. – И не собирался. С чего ты взяла?

– Я прекрасно вижу, к чему все идет! – отрезала Люся. – Ты ночами не спишь после истории с этими чертовыми подслушивающими устройствами, ты все думаешь и терзаешься… Как будто только ты виноват в том, что происходит! Представьте себе в газете старую рубрику советских времен: журналист меняет профессию. По заданию нашей редакции известный эссеист и публицист Олег Бородин становится чеченским рабом и ведет репортаж о своих ощущениях прямо из зиндана.

Мужчины многозначительно переглянулись.

– Послушайте, а был ли мальчик? – вопросил Денис, сочувственно глядя на Олега. – Кто-нибудь видел эти прослушки? Может, их в природе не было?

Люся устало отмахнулась:

– Ребята, я все понимаю… Только не надо разговаривать со мной, как с неполноценной, ладно? Некий оператор по имени Катя рассказала Олегу про все, что говорится у нас дома… Если он, – Люся кивнула на экран, где уже показывали другие новости, – держит всех нас за идиотов, то это еще не значит, что его нельзя схватить за руку! Но с другой стороны, мы живем в России, а значит, потому мы и бедны, что он, сволочь, богат. И значит, априори во всем виноват только он! Почему все шишки на него, на Забельского? Денис, хоть вы объясните мне, бестолковой.

– Попробую, – согласился Денис. – Давайте проведем совместную мозговую атаку. Следите за руками. Готовы? Так вот, вы сами только что сказали: к Олегу обращается женщина, назвавшаяся Катей, и утверждает, будто она оператор из ФСБ, что она прослушивает все, что у вас происходит дома. И приводит тому доказательства. При этом она утверждает, что эта акция заказная, за нее проплачено заказчиком, что такое уже бывало, но ей ничего не перепадало. Я ничего не пропустил? – спросил он Олега.

– Нет… Все верно.

– Второе. Кто мог быть этим частным заказчиком? Тот, кто имеет для этого достаточные возможности и связи в ФСБ. И кто, помимо всего прочего, способен оплатить замену батарей в вашем доме. Олег в одной из своих статей нечаянно копнул в одном месте, вернее, зацепил некую болячку, что его, заказчика, насторожило. И ему, естественно, захотелось узнать, что еще Олег знает. Либо с кем поддерживает связь. Кто бы это мог быть? Отвечаю: это Забельский. Он лично отозвался на одну из статей Олега, где говорилось о его давней связи с влиятельными чеченцами, которых Григорий Иванович давно знал. Вроде бы он хотел поправить некие ошибки или опечатки, но на самом деле, как мне теперь представляется, прощупывал степень информированности журналиста… Вывод: это его задело. И еще. Если закладки сняли, это еще не значит, что ваши разговоры перестали слушать.

– Это как? – приоткрыла рот Люся.

– Они вполне могут продолжать вас слушать через телефонную станцию. Там, правда, им придется попотеть с санкциями суда на прослушивание. Надо, кстати, проверить… Я это возьму на себя…

– Да, насчет батарей… – Олег потер лоб, вспоминая. – Я ходил к приятелю, он живет в нашем подъезде, и там попросил узнать, только у нас меняли батареи или в соседних домах тоже? Он позвонил к другу в соседний дом. Тогда и выяснилось, что меняли только у нас.

– Бородин, я тебя не понимаю… – покачала головой жена. – Ты что, Шерлок Холмс? Ты Слепцова давно знаешь, вы корешились еще до нашего с тобой знакомства, бегаешь к нему играть в шахматы, неужели ты думаешь, что те, кто за тобой следят, этого не знали?

– Люся, вы лучше не ругайте его, а помогите… – негромко сказал ей Денис после томительной паузы. – И присоединяйтесь к нашей мозговой атаке на этого проходимца… Ведь это с вашей помощью мы уже увидели, что одного пленного Забельский выкупал и встречал дважды. И это притом, что он жмот, каких мало. Кстати, я где-то читал: из него было невозможно вытянуть копейку на лечение раненых солдат и милиционеров. И это не может быть случайным.

– А подтвердилось, что в аэропорту дважды встречали одного и того же человека? – спросила Люся.

– Только на глаз, – пояснил Денис. – И на интуицию. У нас в «Глории» нет возможности провести визуальную экспертизу на компьютере… А формально дела на Забельского не заведено. К тому же не стоит с этим спешить, пока не соберется убойный материал. Его нельзя раньше времени спугнуть. Что касается самой экспертизы, то здесь надо положиться на харизму Александра Борисыча Турецкого. Он обещал. Он меня в это дело втянул, сказав, чтоб я разобрался с дамой, преследующей Олега, вот пусть теперь помогает…

Люся улыбнулась, взглянула на помрачневшего супруга, взяла его под руку, прижалась щекой к его плечу.

– Но все, кто видели пленку, говорят, что эти два заложника – из Твери и Вологды – один и тот же человек, – продолжал Денис. – И его надо обязательно найти. Если подтвердится, это будет серьезная зацепка… Кстати, поскольку я здесь единственный, кто что-то понимает в сыске, то вынужден взять командование на себя. Ты, Олег, должен ехать не в Чечню, а найти этого малого и поговорить с ним. Будет результат – тогда все-таки пиши о нем статью. А уж по твоей газетной статье прокуроры подберут статью УК и возбудят дело о мошенничестве.

– Кстати, его местожительство можно найти в наших видеоархивах, – напомнила Люся. – Сейчас вспоминаю, что когда говорили, будто его фамилия

Егоров, зовут Николай, он родом из Дмитровой Горы, это в Тверской области, то в аэропорту его встречала мать. И вела себя при встрече с сыном вполне естественно… Потом, когда его встречали родственники из Вологды, все выглядело иначе. Как если бы они увиделись впервые. То есть Олегу ехать надо прямо в Дмитрову Гору и там его найти.

Она перевела взгляд на Дениса:

– Я сказала что-то не так?

– Нет, все так.

– А что должна делать я?

– Я вспомнил, что были, а значит, должны быть в видеоархивах другие кадры хроники, – сказал Денис. – Где показывают, как нашли бомбу, заложенную в вашем доме. У нас уже есть отпечатки пальцев тех, кто был в вашей квартире, когда прослушки устанавливали и когда их снимали. Похоже, это одни и те же люди, один или два человека. Как правило, таких спецов немного, и это весьма специфическая публика. Иногда они слишком стараются быть незамеченными, поэтому их всегда можно отличить от тех, кому нет причин не выделяться из общей массы.

– Я постараюсь, – согласилась Люся. – Но сейчас ничего не могу обещать. Не помню, показывал ли этот сюжет наш канал… Возможно, придется позаимствовать у других.

– Лучше бы не надо… – мягко посоветовал сыщик. – Тем более у РТВ. Они там все прекрасно знают, что вы жена Олега. И для службы безопасности Колобова это не пройдет незамеченным…

– Раз уж у нас общее дело, может, нам перейти на «ты»? – предложила Люся.

– Заметано, – кивнул Денис, обращаясь к Олегу. – Вопрос к тебе. Что слышно об этой даме по имени Катя, которая первой рассказала тебе о прослушивании?

– Пока ничего не знаю, – пожал плечами Олег. – Не звонила.

– Да что ты все плечами пожимаешь! – воскликнула Люся. – Давно бы сам ей позвонил или съездил к ней домой. Может, ей деньги нужны, она ждет, когда ты ей заплатишь, сан же говорил.

– Деньги я ей отвез, немного, правда. Одолжил на работе. И сунул под дверь квартиры, где проживает ее сестра, – сообщил Олег.

– Ее адрес? – спросил Денис.

– Я так не могу. Она просила никому ничего не говорить…

– Ты мне не доверяешь? – поднял брови Денис.

– Не в тебе дело. Она мне доверилась… – негромко ответил Олег. – И я ей обещал.

Люся и Денис переглянулись.

– Товарищ опять не понимает… – протянул сыщик. – Это в интересах ее же безопасности! Нас и так все время опережают. Мы стараемся собрать побольше материала, делая вид, будто не знаем и не понимаем, что происходит. Но так не может продолжаться до бесконечности. В конце концов, причем в самое ближайшее время, карты – на стол, и там уж кто кого опередит.

– Ладно… – вздохнул Олег. – Только ее телефона я все равно не знаю.

– Достаточно адреса, – терпеливо объяснил Денис.

– Но может, не стоит раньше времени… – засомневалась Люся. – Поймите, чем ей это грозит. Она испугается, наделает глупостей.

– Не забывай, Люся, что для этой Кати и так существует постоянная опасность… – заметил Денис. – В конце концов они ее вычислят. Люди Колобова сейчас держат в поле зрения всех, кто мог бы Олега информировать. Поэтому надо как-то связаться с ней в самое ближайшее время. И еще. Если моя догадка о прослушивании через телефонный узел верна, это лишний раз подтвердит версию: тебя, Олег, пасут госструктуры, которые до сих пор открывают дверь ногой на любом телефонном узле. Но меня сейчас больше беспокоит еще один момент: как и почему они поняли, что ты узнал про их прослушки, после чего они поспешили их убрать? Кроме нас ты кому-нибудь говорил про них?

– Нет, никогда… Хотя нет, – вспомнил Олег. – Я в те дни попросил Долотина Всеволода Игнатьевича, начальника нашего отдела безопасности, проверить мой рабочий кабинет на наличие прослушки. Но это глубоко порядочный, честный человек…

– Он тоже бывший, из органов? – спросил Денис.

– Да, он там служил, но все у нас ему доверяют, это чистой души человек…

– Все эти ребята, с чистой душой, горячим сердцем и холодными мозгами, повязаны своей профессией до гробовой доски, – поучительно произнес Денис. – Это тайный рыцарский орден, чтоб ты знал. Возможны, как и во всем, исключения, но лишь те, что подтверждают правило.

– Извините, что опять встреваю в ваши высокопрофессиональные обсуждения, – вмешалась Люся. – Про Долотина я тоже слышала только хорошее. Но Олег дома никому из нас ничего не сказал. Думаю, дело в этом. Мы с Надей уже заметили: наш папа в собственном доме ходит как по стеночке и, против обыкновения, боится громко разговаривать и сказать лишнее слово, что за ним прежде не замечалось. И мы сказали ему об этом вслух. А они, выходит, это услышали и поняли: он уже догадывается или знает о прослушивании… А Олег, услышав наши претензии, растерялся. Поскольку знал, что его ответа дожидаемся не только мы, но и те, кто нас слушает, и не нашел, как и что ответить… Это, конечно, лишь усугубило их подозрение, что он их расколол…

– Понятно. Дальше был разговор с вашим соседом за шахматами, – кивнул Денис. – И был звонок твоего партнера в соседний дом: меняли у них батареи или нет. Кстати, если его тоже прослушивали, то во время эпопеи с бомбой у него тоже сняли закладку. И там должны быть те самые пальчики… Или лучше его не беспокоить? Он может проговориться, сказать лишнее?

– Лучше бы не надо, – покачал головой Олег. – Горячий человек, поднимет шум.

– Лучше надо, – твердо сказал Денис. – Сделай так, чтобы он ничего не узнал. Володю к соседу посылать не надо. Но Володя тебя научит, как и где незаметно снять отпечатки пальцев, когда вы будете резаться в шахматы, а сосед, скажем, выйдет поставить чайник…

Супруги переглянулись. У Олега был кислый вид, он отвел взгляд в сторону.

– Извините ребята, Наде спать пора, а мы тут разговорились… – сказала Люся, прислушиваясь к звукам в соседней комнате. – Лучше подведем итог. Что у нас в сухом остатке?

– Олег поедет в Дмитрову Гору, – резюмировал Денис Грязнов. – И нужно найти подход к этой даме по прозвищу Катя, что ждет остатка гонорара за разглашение государственной тайны. Это я, как знаток женских душ и сердец, беру на себя, как и поход на телефонный узел, на предмет прослушивания вашей квартиры… Вроде ничего не забыл. Да, а ты, Люся, берешь на себя поиск и просмотр видеокадров об успешной операции по разминированию вашего дома.