Текст книги "Игра на опережение"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

12

– …да, я все понял, Андрей Владимирович. – Турецкий жестом указал вошедшему в кабинет Денису Грязнову на стул. – Будем разбираться… Да, именно так мы и поступим…

Он положил трубку и взглянул на парня.

– Ты вчера вызывал в «Глорию» начальника телефонного узла Никодимова? – спросил он хмуро.

– Да… А что?

– Во сколько это было?

– Примерно в тринадцать тридцать, – почесал в затылке Денис. – Ты меня для этого вызывал?

– Через час Никодимов покончил с собой, – пояснил Турецкий. – Возбуждено уголовное дело.

– Кто сказал? – приоткрыл рот Денис.

– Только что это сообщил начальник Следственного управления Курбанов Андрей Владимирович… Сегодня жена и дочь Никодимова приехали с дачи и нашли его в ванне с перерезанными венами. Врач определил время смерти между двумя и четырьмя часами дня. Получается так, что он приехал от тебя домой и сразу покончил с собой. А я вроде тому способствовал… – Генерал пристально смотрел на Дениса. – Мне пока одно непонятно: это дело районной прокуратуры, почему шум поднялся у нас.

– А что ты так на меня смотришь? – прижал руки к груди Грязнов. – Я его не запугивал ц не угрожал…

– Но ты давил?

– Ну а как без этого? Хорошо, что я сделал аудиозапись нашего с ним разговора. Он мне очень понравился, это был порядочный человек. И мы с ним, как интеллигентные люди, быстро нашли общий язык. Кстати, кассета должна быть у меня с собой. – Молодой сыщик полез в свой «дипломат». – Вот она. Хочешь послушать?

– Хочу, – кивнул Турецкий. – Ты же понимаешь, что на меня и тебя могут повесить… Вернее, уже повесили… Вот диктофон, включай, что смотришь?

– Но я сейчас собирался поехать к Люсе Бородиной, посмотреть там видеозаписи… – пробормотал Денис.

– Потом поедешь, – отрезал Александр Борисович, взглянув на часы. – Сошлешься на автомобильные пробки. Сейчас это самое конвертируемое извинение.

Они молча прослушали кассету, не глядя друг на друга. Потом Турецкий так же молча протянул Денису копию предсмертной записки.

– Такие, как он, именно так пишут… – подытожил Грязнов после небольшой паузы. – Мол, никого не хочу винить в своей смерти…

– Да… Довольно шаблонный текст, – согласился генерал. – Но еще он написал там, это я запомнил: «сегодня я узнал о своем позоре».

– То есть ты считаешь, после посещения «Глории»? – Денис даже изменился в лице. – Странная фраза, тебе не кажется?

– Кажется… Так в чем его позор, как ты думаешь?

– В том, что он, как начальник телефонного узла, позволил прослушивать частных граждан без судебного решения…

– Это ты так считаешь… А там, – Александр Борисович указал глазами на потолок, – считают иначе. От вызова в частное сыскное агентство еще не режут вены. Если, конечно, его там не запугают так, что бедняге ничего другого не остается…

– Про тридцать седьмой год небось говорил? – спросил Грязнов с иронией. – Мол, мы не позволим здесь устраивать тридцать седьмой год!

Турецкий не ответил, только сурово посмотрел на Дениса.

– Еще было сказано: твой предлог для разговора с Никодимовым был надуманным и неправомочным. И что я с твоим дядей излишне тебя опекаем и все позволяем. И вообще ему, – генерал поднял вверх палец, – надоела эта партизанщина… Здесь он прав.

– Пойми, я же хорошо помню, в каком настроении Никодимов от меня уходил! В приподнятом, понимаешь? Ты же слышал наш разговор! Он понял, что ему ничего не грозит! Он готов был нам помогать. И вдруг… Покончил с собой! С чего бы? Кстати, кстати… – Грязнов поднялся с места, глядя на Турецкого. – А тебя не смущает оперативность, с какой управление узнало о самоубийстве Никодимова?

Генерал ответил не сразу. Он с минуту молча смотрел на Дениса, потом обратился к компьютеру, вызвал на экран монитора сводку происшествий.

О смерти Никодимова там ничего не было.

– Вот видишь… еще ничего нет, а ваше начальство почему-то уже знает!

– Не факт, – пробормотал Александр Борисович. – И ни о чем пока не говорит.

Генерал нажал на кнопку звонка, чтобы вызвать секретаря.

– Зоя, принеси нам сводку происшествий за вчера и сегодня.

…Они вдвоем просмотрели обе сводки, потом сели на свои места и дружно забарабанили пальцами по столешнице.

– Похоже, у твоего руководства есть какие-то другие, неофициальные источники информации, раз здесь об этом ни слова? – сказал наконец Денис. – Может, тебе стоит затребовать дело о гибели Никодимова?

– Не тот случай… – махнул рукой Турецкий. – Мне популярно объяснили: пусть косвенно, но Никодимов фактически тебя назвал виновным в своей смерти. А потому мне, как твоему куратору, следует ожидать служебного разбирательства.

– Откуда мне было знать, что он такой впечатлительный!.. – воскликнул молодой сыщик. – А с экспертами по психиатрии ты не хотел бы посоветоваться?

– Чтобы они поговорили с трупом? – усмехнулся генерал.

– Что ж теперь делать?!

– Подумаем… – Турецкий встал и немного прошелся по кабинету. – Не все так плохо. Кое-что ты нарыл. Я обратил внимание на одну его фразу. Это там, где он узнал по телевизору офицера ФСБ, когда тот занимался выемкой документов в офисе Забельского, а у него требовал прослушивания домашнего телефона Олега Бородина.

– Хорошо помню, – оживился Денис. – Так… Что же тогда получается? Может быть, Никодимов рассказал ему о нашем разговоре?

– Меня больше интересует взаимосвязь обыска в офисе Забельского и прослушивание домашнего телефона Бородина… – рассеянно сказал Турецкий, прохаживаясь по кабинету. – Похоже, этим занимается один и тот же офицер ФСБ.

– Я уже слишком опаздываю к Люсе Бородиной, – напомнил Грязнов, взглянув на часы.

– Я тебя не задерживаю, – ответил Александр Борисович. И понизил голос: – Тебе пока рискованно высовываться, но на твоем месте, пока тебя не привлекли, я после просмотра сегодня же поехал бы на квартиру Никодимова. Твое удостоверение у тебя пока никто не отнимал… И своими глазами все как следует там осмотрел бы. Только я тебе ничего не говорил, ты понял?

– Спасибо… Я бы взял с собой еще Володю Камнева, – сказал Денис.

– Пожалуй… – согласился Турецкий. – Тогда сделаем это так. После пяти я вызову Володю. Пока я еще «важняк» и эту прерогативу у меня никто не отнимал. Официально туда поедет он. Возьмите такси где-нибудь подальше и дуйте туда, не теряйте времени. И держи меня в курсе.

Денис и Люся смотрели одну за другой видеокассеты, где была запись поиска бомбы в ее доме. И только при просмотре записи РТВ «Криминальные новости» Денис напрягся, когда камера зафиксировала двоих быстро удалявшихся мужчин спортивного сложения, в черных очках и в цивильных костюмах при галстуках. Один из них улыбнулся оператору, приветственно махнул рукой. Камера некоторое время смотрела им вслед, пока они не сели в машину.

– С чего вдруг им такое внимание? – удивился сыщик. – Кстати, они не из вашего дома?

– Нет, – пожала плечами Люся. – Но на таких мероприятиях всегда бывает немало мужчин в штатском… Вон видишь? Там еще трое.

– Их-то я вижу. Но они занимаются делом. То есть найденной бомбой. А эти быстро уходят, как если бы свое спецзадание уже выполнили и для них уже все позади. Еще раз прокрути, если не задерживаю…

– Одну минуту… – усмехнулась Люся Бородина и отмотала пленку назад до титров. – Видите, кто это снимал? Вера Игрунова, я ее немного знаю, она у нас работала. Хороший оператор, но разведенная и моложавая и всегда питала слабость к статным мужчинам. И она же, видишь, была в этом сюжете режиссером и монтажером… То есть не отказала себе в удовольствии.

– А мне она не откажет в удовольствии? – негромко спросил Денис, пока кассета снова перематывалась вперед.

– Денис, ты это чего? – удивилась Люся: – Сейчас твоей девушке позвоню… Только сначала узнаю ее телефон. Ты бы видел эту Игрунову, страшную, худющую…

– Каждый интерпретирует услышанное в меру собственной испорченности, – нравоучительно сказал Денис. – Может, я хочу потолковать с ней. Если ей нравятся такие мужики, значит, она его запомнила. Я не говорю, что это те самые, кого мы ищем… Но что-то мне подсказывает… Ну-ка останови кадр там, где они садятся в машину.

– Слушай, я же их там тоже видела! – вспомнила вдруг Люся. – Этих двоих. Да-да, они очень спешили.

– Остается пожалеть, что ты не увлекаешься статными мужчинами и потому не разглядела их повнимательнее, – заметил сыщик. – Честное слово, Олегу я бы не сказал ни слова на этот счет…

– Да ну тебя… – Она шутливо толкнула его в бок. – Бородин тоже когда-то был вполне статный… Ну не совсем, но я уже привыкла…

– Стоп! – прервал ее Денис. – Чуть назад… Здесь немного виден номер их черной «Волги»… Еще чуть…

Они с минуту приглядывались, но смогли разглядеть только три цифры.

– Уже что-то, – констатировал Грязнов, записывая. – Тройка, семерка… Туза только не хватает.

– Может, прервемся? – спросила Люся. – А то меня, наверное, уже разыскивают. Если меня выгонят с работы, Бородин семью не прокормит.

– Осталось немного… – попросил Денис. – Если тебя выгонят с работы, устрою к себе в «Глорию» уборщицей-стенографисткой. Теперь давай показывай эти последние «маски-шоу» в «Сигме», ну, обыск в офисе Забельского, только быстро. Не удивлюсь, если там увижу тех же мужиков, что и при поиске бомбы в вашем доме… Что смотришь? Ты кассету подобрала, как я просил?

– Да. Но только кого ты собираешься там увидеть? – удивилась она. – Все уже ясно. Если там и есть те, кого ты подозреваешь, то они же в масках…

– Во-первых, у нас уже есть черная «Волга»…

– Там у них все «Волги» черные. Белых не бывает.

– Сам знаю, – начал терять терпение Денис. – Я только что при тебе записал номер. Показывай…

Она поставила кассету, и он вскоре воскликнул:

– Ну и ну! Останови! На одну маленькую минуту… Видишь этого? Он только что снял маску, чтобы предъявить свой фейс, а также удостоверение охране, и снова надел.

– Так это же он был у нашего дома! – тоже взволнованно воскликнула Люся. – Он, точно он! Ты прав…

– Вот видишь… – Денис потер вспотевшие ладони. – Значит, не зря здесь торчим. Я и то подумал: уж не об этом ли фраере Никодимов мне говорил?

– Кто такой Никодимов?

– Долго рассказывать… Слушай, сохрани его образ для потомков. Или сделай с него фото, как там у вас делается…

Дальнейшее Грязнов смотрел вполглаза.

– Может, прервемся? – снова предложила Люся. – Могу я покурить? Это от беспокойства… Олег уже сутки как уехал в Дмитрову Гору, искать этого дважды освобожденного заложника, и еще ни разу не позвонил.

– Позвони ты ему, по сотовому.

– Ну да. Чтоб он наорал на меня, мол, я его проверяю и отрываю от дела? – обиженно сказала она. – Сам звони. А я пока поставлю другую кассету с «маски-шоу», их у нас несколько. Они уже дважды устраивали обыск в офисах Забельского… Ты меня слышишь?

Денис кивал, набирая на память номер Олега.

– Алло, я слушаю, – услышал он недовольный голос Бородина.

– Олег, это я…

– Здорово, Денис… – Голос Бородина потеплел. – Небось Люся надоумила? Если она рядом, дай ей трубку…

Грязнов вопросительно взглянул на Люсю, но она отрицательно замотала головой. И с другой стороны приникла ухом поближе к трубке мобильного.

– С чего ты взял? – спросил Денис наигранно. – Я звоню от себя.

– Как же от себя, если как раз сейчас ты с ней должен смотреть кассеты, думаете, я забыл?

– Так мы уже их посмотрели, – выкручивался как мог Грязнов, гневно глянув на Люсю.

– Ладно, черт с вами… – буркнул Олег. – Конспираторы. Ну и что вы там увидели?

– Кое-что нарыли. Но не по телефону же. А у тебя как?

– Да никак. Нигде этого профессионального заложника Николая Егорова не могу найти, представляешь? Адрес есть, дом на месте, мать тоже. На мои вопросы она или плачет, или отмахивается. А самого нет, и никто из соседей не знает, где он. Все только косятся и отмалчиваются.

– М-да… дела… – посочувствовал Денис.

Люся властно отняла у него трубку:

– Лучше расскажи, как ты устроился и где остановился?

– Нормально устроился, – не удивился Олег ее появлению. – По-нашему, по-командировочному. У здешней вдовушки. Принимает нашего брата только с рекомендациями.

– Скажи, у твоей вдовушки по-прежнему все удобства на улице? – спросила она. – Не забудь, я там бывала в экспедиции и, как там обстоит с гостиницей, хорошо помню.

– Все, как ты в тот раз рассказывала: простыни сырые, ключ от уборной у администратора, – пожаловался Олег. – И дежурная по этажу смотрит, чтоб после восьми вечера посетители уходили из номера. Ты права: и через тыщу лет здесь будет все то же самое.

– Вы там скоро наворкуетесь? – Денис взглянул на часы.

– Сейчас… – отмахнулась Люся. – Олежка, ты сходи в милицию и спроси там про Егорова. Прикинься родственником, что ли. И еще: когда собираешься вернуться?..

Олег отключил мобильный, взглянул на себя в облупленное зеркало, потом отвернулся. Ну и где этого Колю Егорова искать?

Он хотел открыть дверь номера, чтобы выйти, когда к нему вошла уже знакомая ему горничная тетя Глаша, пожилая женщина с вечно усталым и от этого всегда добрым лицом. Она принесла и поставила на стол кувшин с полевыми цветами.

– Тетя Глаша, ну что вы… Я же не примадонна какая-то, – смутился журналист.

– Цветы всегда в радость, – сказала она. – Я утром их собираю и всем гостям ставлю. Гостиница у нас, сами видите, бедная, порадовать нечем. А вы, Олег Петрович, далеко ли собрались? Погулять решили или как? – вдруг спросила она. – Я не к тому, вы не подумайте, что не в свои дела вмешиваюсь, у нас-то поселок, сами видите, небольшой, приезжий человек всегда приметный… А уж про вас здесь кто что говорит. Особенно мужики. Вы только никому не говорите, а Костя, зять Верки, нашей буфетчицы, он в милиции работает, меня расспрашивал: кто вы такой, чем тут занимаетесь, кого расспрашиваете, не записываете ли чего… Говорят, будто вы у всех выпытываете про какие-то темные дела, насчет Коли Егорова, что ли. Ну, который в плену чеченском побывал. Вы бы поосторожнее с ними разговаривали. Костя, зять этот, нехорошо как-то отзывался о вас и все ухмылялся, а сам выпивши…

Бородин вышел на одноэтажную, пыльную и душную от вечернего зноя улицу, нерешительно оглянулся. Идти в милицию почему-то не хотелось. Да и стоит ли? А вот эту достопримечательность я еще не посещал, подумал он, глядя на здешний «паб» – павильончик, сшитый из металлических, проржавевших листов, с решетками на окнах. Что в нем было раньше, сказать трудно. Возможно, пункт по приему стеклотары. Сейчас же расположилась пивная под игривым названием «Загляни, не пожалеешь!». То есть теперь там в стеклотару наливают. Над входом был изображен благообразный толстячок с полной кружкой, смутно похожий на другого толстяка из телевизионной рекламы, который не мог оторваться от пива начиная с Нового года до Восьмого марта. И хотя неистребимые кислые запахи доносились из «паба» с той же интенсивностью, что и вчера, сейчас они казались Олегу не столь уж тошнотворными и отталкивающими.

Он побрел в сторону пивной, уговаривая себя, что это ненадолго, всего-то на одну кружку он имеет полное право, и не обязательно вносить ее в графу командировочных расходов, которые, впрочем, он оплачивал за свой счет…

В «пабе» было довольно людно, хрипела музыка – что-то из семейного творчества Пугачевых. Олег потолкался несколько минут, взял кружку местного пива, отошел в сторону и только собрался, благословясь, сдувать обильную, как в рекламе моющих средств, пену, как его кто-то подтолкнул под локоть.

– Мужик… – На него снизу взглянуло некое морщинистое, дурно пахнущее существо неопределенного пола и возраста. – Хлебнуть оставишь?

Олег пожал плечами, хотел отойти в сторону, но существо, внутренним чутьем определив, что этот очкарик никуда не денется, двинулось за ним.

– Так оставишь, нет? – В голосе послышались угрожающие нотки.

– Лучше я возьму тебе кружку, – нашелся Олег. – А ты мне за это кое-что расскажешь…

– Да не, ты пей, а я лучше после допью… – смутилось оно от такого предложения.

По-видимому, саму возможность пить из своей полной кружки оно относило к несбыточным иллюзиям.

– Вас как звать? – спросил журналист, краем глаза заметив, что несколько кудлатых голов столь же неопределенных существ повернулось в их сторону, явно прислушиваясь.

– Женька… – еще больше смутилось оно, отвыкшее от светского обращения. – А закурить дашь?

_ Олег взял вторую кружку, они вышли на улицу, но за ними вышли еще несколько человек, явно состоящих с Женькой в одном закрытом клубе, и остановились поодаль, глядя, что будет дальше.

– Ты кури, – отмахнулся Женька, когда Бородин купил недалеко от «паба» в небольшом ларьке пачку московского «Мальборо», – а мне оставишь.

Похоже, этот бедняга уже не мог преодолеть в себе привычку ко всему дармовому, пусть вторичному и уже кем-то использованному.

– Я вообще-то некурящий… – сообщил Олег.

– Ну да, врачи запретили, – посочувствовал Женька.

– Но чтобы вы не испытывали дискомфорта, я, пожалуй, закурю…

Бородин давно не курил, поперхнулся дымом, закашлялся. Женька терпеливо и даже корректно ждал. Его товарищи по клубу приблизились еще на несколько шагов.

Увидев это, Женька почти выхватил сигарету из пальцев Олега и затянулся, как последний раз в этой жизни.

И поэтому тоже поперхнулся, но быстро справился и, кивая, торопливо взял из рук Олега наполовину выпитую кружку.

Он жадно пил пиво, краснея, с утробным бульканьем глотая и кося взглядом в сторону приближавшихся сотоварищей по несчастью.

– Щас бить будут. Отдай им другую, слышь… – Он толкнул Олега локтем, когда те подошли совсем близко. – И сигареты отдай.

Олег так и сделал: молча протянул им полную кружку и початую пачку, задержав дыхание, чтобы не вдыхать совокупный запах, исходивший от них. Они буквально вырвали у него из рук добычу, уронив сигареты и расплескав часть пива в дорожную пыль.

– Тебя как звать? – спросил Женька, когда его. сотоварищи отошли, переругиваясь.

– Олег…

Протянутую руку Женька пожать не решился. Дернулся было, но тут же опустил руку.

– Это ты насчет Кольки Егорова хотел узнать? – спросил Женька.

– А… Откуда вы знаете, что я хотел?

– Я тут все про всех знаю, – туманно сообщил Женька. – Сегодня у нас пацаны говорили: мол, приехал корреспондент из Москвы, хочет интервью, что ли, у Кольки взять… Второй день его ищешь, найти не можешь, я правильно говорю?

Журналист механически кивнул. Опустив руку в карман, включил там диктофон. Любая информация в разных местах имеет разную цену, подумал он. В столице понимающие люди содрали бы не одну тысячу баксов. Здесь, кажется, обойдусь кружкой пива. Главное достижение нашей демократии и реформ: бесплатной информации в стране больше не будет.

– Ну да, в общем-то… – согласился Олег. – Не могу найти.

– Не там ищешь… – негромко сказал Женька, склонившись к уху Олега и одновременно оглянувшись.

– А где он?

– В вытрезвителе! Он там теперь по неделям лежит после запоя. Он как в последний раз от чеченцев вернулся, его сразу по телевизору показали. Так он тут всем поставил, наших пацанов напоил и сам не просыхает. Гудит десятый день. Тачку «ниссан» купил, японский, как я его ни отговаривал… Мол, все равно иль пропьешь, иль разобьешь. И как в воду глядел. Грохнул он его, «ниссан» этот, но не так чтобы очень сильно. Лучше тогда пропить, правильно? Морду разбил, ладно, а вот лобовое стекло напрочь и радиатор помял… А где тут отремонтируешь? Сам в больницу попал. Пока лежал, тачку угнали. Из больницы, как был весь в бинтах, сбежал и уж тут до самой белой горячки носился…

– Он в Чечне точно был?

– Был, – кивнул Женька. – По контракту. У нас тут работы никакой, колхоз прежний разбежался… Многие, кто помоложе, туда подались. Там его «чехи» отловили, а потом его этот, лигарх этот, хоть он и русский, взял его и выкупил оттуда. За мильон, говорят. По телевизору показывали, неужели не видел?

– Нет, – честно соврал Бородин. – Не видел…

– Ну ты даешь… – искренне удивился Женька. – Все видели, а ты нет? Ты, в натуре, телевизор вообще смотришь?

– А у тебя-то он есть? – в свою очередь поинтересовался журналист.

– Зачем он мне, – отмахнулся Женька. – Чего мне там смотреть? Голых баб с депутатами? Так я их здесь насмотрелся… – Он засмеялся, обнажив беззубый рот. – Не веришь? Могу как-нибудь показать. Если до воскресенья останешься. Они к нам на водохранилище на выходные приезжают, с нашими девками или с приезжими, вроде на рыбалку. А сами на всю ночь в парилку финскую. И бухают, а после визжат по ночам до посинения… Мой отец в финскую воевал, много чего рассказывал, только про ихние бани ничего не говорил. А я и не спрашивал.

– А как Егоров в Чечню второй раз отправился? Тоже по контракту?

– Какую еще Чечню… – Женька махнул рукой. – Тут загадка века. Он здесь, говорю тебе, не просыхал, а его снова из плена выкупили. И по ящику показали. Под другим именем, понимаешь? Сами тут до сих пор удивляемся. Кто что говорит. Может, его как секретного агента ночью к ним в тыл забрасывали, а мы про то ничего не знаем? А он в запое был для отвода глаз? Ты только смотри, никому ни слова.

– А потом тоже отсюда не выезжал?

– Ну. Но Надька, маруха его, говорит: два дня его не было. Мол, кажный день его поджидает, думала, совсем пропал, а он вернулся.

– С «ниссаном»?

– Угу. В апреле вроде это было. Может, Надька и не врет. Но приехал он, слышь, с «ниссаном» и деньгами, всем показывал, а где был, что делал, так никому и не сказал. Дак мы и не спрашивали… Нам-то без разницы. Вернулся, всем поставил, всех напоил, какие могут быть вопросы, я прав? Вот тут мы и решили: секретный агент он. И по пьянке этой «ниссан» купил, девок и ребятишек покатал, а потом его разбил…

Олег молча смотрел на Женьку, начиная что-то понимать.

– Скажите, Евгений… как вас, кстати, по батюшке?

– Да ладно тебе, Женькой меня зови! – отмахнулся тот. – Я ж им чего говорю: человек приехал, из самой Москвы, статью про нашего Кольку хочет написать, верно? А они мне: а может, он мент, посадить его хочет? Я им говорю: да какой это мент? Что я, ментов не видал? Кольку он не тронет. Интервью это у него возьмет и уедет. А чего ему еще тут у нас делать? Я правильно говорю?

– Спасибо вам. – Бородин теперь сам взял его корявую руку и с силой ее потряс. – Теперь только скажите, где ваш вытрезвитель?

– А зачем? Ну найдете вы там его и только время зря потеряете, – отмахнулся Женька. – Он же лыка не вяжет. По себе знаю. Как горячка эта начинается, никакой интервью не получится, кто б ни расспрашивал. Через пару недель приезжайте, может, отойдет. А вообще-то… – Он снова придвинулся к уху Бородина: – Езжал бы ты, милый, отседа. И поскорее. Ты меня слушай! Это я тебе как твой лучший друг говорю. – И он развернулся и поплелся в «паб», к своим.

И он о том же… Черт! – подумал Олег. Кажется, права тетя Глаша…. Действительно, есть что-то в них, в бродягах этих, угрожающее… Я сейчас здесь хожу, а в мой номер запросто могут забраться и влезть в мои записи… Сделаю сегодня же копии, на всякий случай, и отдам тете Глаше на хранение. Мало ли.

Когда Олег ушел, к Женьке подошел местный участковый, потный от водки и жары, в фуражке, сдвинутой на затылок, с огромным животом над спущенным ремнем и глазами навыкате.

– Че он тебя спрашивал, этот корреспондент? Про Кольку?

– Ну. Где сам, мол, и как его найти. Статью хочет писать.

– И че ты ему сказал? – Глаза участкового наливались гневом. – Ты помнишь, как я вас, придурков, инструктировал?

– Кость, а что я ему скажу, раз человек сам меня спрашивает? – помертвел Женька. – И еще пивом угостил. Так и сказал: не знаю я ничего. Лежит Колька в вытрезвителе, что твое бревно, и лучше его ни о чем не спрашивай. Может далеко послать. А в вашей газете это не процитируют. Я правильно говорю? Кость, ты, главное, не ссы! Ты меня знаешь. Уж мы Кольку, ироя нашего, теперь никому не сдадим, верно я говорю?

– Вот и не сдавай, – кивнул участковый по имени Костя.

– Дык на пиво-то отстегни… – протянул руку Женька. – За достоверную информацию. Как договаривались…

Вечером Костя доложил начальнику милиции:

– Там насчет этого журналюги вопрос стоял… Точно, ходил тут, вынюхивал насчет Кольки Егорова. Неспроста это, как ты думаешь?