Текст книги "Домохозяйка (ЛП)"

Автор книги: Фрида МакФадден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

14

Я прожила в доме Уинчестеров около трех недель, когда настало время для моей первой встречи с инспектором по надзору за условно освобожденными. Я специально ждала, чтобы назначить ее на свой выходной. Хозяевам ни к чему знать, куда я иду.

Раз в месяц я хожу к моему инспектору Пэм – грузноватой женщине средних лет с квадратным подбородком. Сразу после освобождения я жила в общежитии, субсидируемом пенитенциарной системой, но Пэм помогла мне получить работу в кафе, и я переехала в другое жилье. Потеряв работу, я не сообщила об этом Пэм. А заодно не сообщила и о том, что меня выкинули из квартиры. На нашей последней встрече месяц назад я бессовестно врала ей.

Ложь инспектору по надзору – грубое нарушение условий освобождения. Отсутствие постоянного жилья и проживание в автомобиле – это тоже нарушение. Я не люблю лгать, но мне не хотелось, чтобы меня снова загнали в тюрьму отбывать последние пять лет срока. Нет, ни за что!

Но обстоятельства изменились, и теперь я могу быть с Пэм честной. Ну почти.

Хотя сегодня дует легкий весенний ветерок, в маленьком кабинете Пэм температура под сто градусов[6]6
  По Фаренгейту, конечно. По Цельсию примерно 38°.


[Закрыть]. Одну половину года в ее офисе сауна, другую – трещит мороз, середины нет. Пэм открыла маленькое окно и к тому же включила вентилятор – струя воздуха от него ворошит бумаги на ее столе. Ей приходится придерживать их руками, чтобы не улетели.

– Милли! – улыбается она, когда я вхожу. Пэм очень хороший человек и искренне старается помочь, отчего мне, когда я ей вру, становится совсем невмоготу. – Рада видеть тебя! Как дела?

Я сажусь на один из деревянных стульев, стоящих перед столом.

– Дела отлично! – Опять же, это немножко неправда. Ну да ничего, ведь все не так уж плохо. – Докладывать не о чем.

Пэм шарит в бумажках на столе.

– Я получила сообщение об изменении адреса. Ты работаешь домохозяйкой у семьи в Лонг-Айленде?

– Это так.

– Тебе не понравилось работать в кафе?

Я закусываю губу.

– Не очень.

Это одна из тех вещей, о которых я ей наврала. В смысле что я сама уволилась. В действительности меня уволили. Причем крайне несправедливо.

Во всяком случае, мне улыбнулась удача, что они выперли меня по-тихому и не стали вовлекать в это дело полицию. Таков был договор: я ухожу и не вякаю, они не зовут копов. Выбора у меня не было. Если бы они пошли в полицию и доложили о случившемся, я тут же отправилась бы обратно в тюрьму.

Поэтому я не сказала Пэм, что меня выгнали – она позвонила бы в кафе и стала бы допытываться почему. А потеряв жилье, я не набралась смелости сказать ей и об этом.

Но сейчас-то все в порядке. У меня новая работа, и есть где жить. Опасность загреметь обратно за решетку мне не грозит. На предыдущей встрече с Пэм я ерзала на краешке стула, но сегодня чувствую себя уверенно.

– Я горжусь тобой, Милли, – говорит Пэм. – Иногда людям, которые попали за решетку в подростковом возрасте, трудно приспособиться, но ты просто молодец!

– Спасибо.

Нет, ей точно ни к чему знать про тот месяц, когда я жила в своей машине.

– Ну и как твоя новая работа? – интересуется она. – Как к тебе относятся хозяева?

– Э-э… – Я потираю колени. – Все хорошо. Женщина, на которую я работаю, она немного… эксцентричная. Но я всего лишь убираю в доме. Ничего особо сложного.

Еще одна небольшая ложь. Не хочется рассказывать, что Нина Уинчестер постепенно делает мою жизнь все более некомфортной. Я искала онлайн, нет ли где каких-нибудь интересных сведений о ней. Ничего такого не нашлось. За основательный поиск надо платить, а это мне не по карману. В любом случае, у Нины достаточно денег, чтобы отмыться от любой грязи.

– Что ж, это прекрасно, – одобряет Пэм. – А как насчет личной жизни?

Вообще-то спрашивать об этом не в компетенции инспектора по надзору, но поскольку мы с Пэм на дружеской ноге, я не возражаю против вопроса.

– Ее нет.

Она откидывает назад голову и хохочет так, что мне видна сияющая пломба в одном из ее задних зубов.

– Я понимаю, если ты еще не готова с кем-то встречаться. Но тебе следовало бы завести друзей, Милли.

– Да, конечно, – не очень искренне соглашаюсь я.

– А когда будешь готова к отношениям, – продолжает она, – не хватайся за первого встречного. Не вздумай соглашаться на любое дерьмо только потому, что ты бывшая заключенная. Найди человека, который будет тебя уважать.

– М-м-м…

На один миг я позволяю себе подумать о возможности отношений с каким-нибудь мужчиной в будущем. Закрываю глаза, пытаясь представить себе, каким он будет. Перед моим мысленным взором невольно встает образ Эндрю Уинчестера с его легким обаянием и красивой улыбкой.

Распахиваю глаза. О нет. Так не годится. Я не должна даже думать об этом!

– И потом, – добавляет Пэм, – ты же красавица. Не довольствуйся первым встречным.

Едва сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться. Ведь я делаю все, чтобы выглядеть как можно менее привлекательной! Хожу в мешковатой одежде, затягиваю волосы в пучок или в конский хвост и совсем не пользуюсь косметикой. Однако Нина все равно смотрит на меня как на какую-то женщину-вамп.

– Я еще не готова даже подумать об этом, – говорю я.

– Это ничего, – отвечает Пэм. – Помни только: иметь работу и крышу над головой важно, но человеческие связи гораздо важнее.

Может быть, она права, но я попросту не готова. Я сейчас сосредоточена на том, чтобы не накосячить. Последнее, чего бы мне хотелось, – это загреметь обратно в кутузку. Вот что важнее всего.

* * *

У меня проблемы со сном.

В тюрьме ты всегда спишь вполглаза. Не хочется, чтобы вокруг тебя что-то происходило, а ты ни сном ни духом. Теперь, когда я свободна, инстинкт, однако, никуда не делся. Наконец дорвавшись до настоящей кровати, я некоторое время смогла поспать как следует, но сейчас моя прежняя бессонница вернулась. Этому особенно способствует то, что в каморке на чердаке невыносимо душно.

Мой первый заработок поступил на банковский счет, и, как только выдастся случай, я отправлюсь в магазин и куплю себе телевизор. Буду включать его по вечерам и тогда, возможно, смогу заснуть. Звук работающего телевизора будет вместо ночного шума в тюрьме.

До сих пор я не отваживалась пользоваться телевизором хозяев – не тем, что в кинозале, конечно же, а их обычным, «нормальным» телевизором в гостиной. Казалось бы, какие проблемы, ведь Нина с Эндрю ложатся спать рано. У них весьма своеобразная ежевечерняя процедура. Нина поднимается на второй этаж, чтобы уложить Сесилию ровно в восемь тридцать. Я слышу, как она читает ей на ночь, а потом поет песню. Каждый вечер она поет одно и то же – «Где-то за радугой» из фильма «Волшебник из страны Оз». Нина явно никогда не брала уроки вокала, но в том, как она поет для Сесилии, есть нечто странно, незабываемо прекрасное.

После того как Сесилия засыпает, Нина читает книгу или смотрит телевизор в хозяйской спальне. Через короткое время Эндрю поднимается туда же. Если спуститься в гостиную после десяти, первый этаж будет совершенно пуст.

Этим вечером я решаюсь воспользоваться случаем.

Вот почему я сейчас развалилась на диване и смотрю выпуск «Схватки семей»[7]7
  Популярная телевизионная семейная игра. В каждой участвующей команде должно быть не меньше 4 человек.


[Закрыть]. Почти час ночи, а уровень энергии соперников по-прежнему высок, что в такое позднее время довольно необычно. Стив Харви сыплет шутками, а когда один из конкурсантов вскакивает, чтобы продемонстрировать свои умения по части чечетки, я, несмотря на усталость, громко хохочу. Я смотрела это шоу еще в детстве и всегда представляла себя его участником; правда, не уверена, кого бы я смогла взять с собой на игру. Мои родители плюс я – это трое. Кто еще?

– Это «Схватка семей»?

Вскидываю голову. Хотя сейчас глухая ночь, Эндрю Уинчестер каким-то образом оказывается у меня за спиной, такой же бодрый и энергичный, как люди на экране.

Черт. Ведь знала же, что лучше оставаться у себя в комнате!

– Ой, – говорю. – Я это… прошу прощения. Я не хотела…

Он выгибает бровь:

– За что ты извиняешься? Ты ведь тоже живешь здесь. Имеешь полное право смотреть телевизор.

Я хватаю диванную подушку и прикрываю ею тоненькие спортивные шорты, в которых обычно сплю. Ах да, и на мне нет бюстгальтера.

– Я как раз собиралась купить себе телевизор.

– Да все в порядке, Милли смотри наш. Все равно там наверху прием не ах. – Белки его глаз блестят в свете экрана. – Я только на минутку, налью себе стакан воды.

Я сижу на диване, прижимая к груди подушку и спорю сама с собой, не лучше ли отправиться наверх. Сердце у меня несется галопом, так что заснуть все равно не удастся. Он сказал, что только попьет воды, так, может, я могу остаться здесь? Вижу, как Эндрю шлепает на кухню, а потом слышу звук бегущей из крана струи.

Он возвращается в гостиную, прихлебывая из стакана. Только сейчас я замечаю, что на нем лишь белая майка и боксеры. Слава богу, он хотя бы не с голым торсом.

– Ты налил воду прямо из-под крана? – не удержавшись, спрашиваю я.

Он плюхается на диван рядом со мной, хотя я предпочла бы, чтобы он этого не делал.

– А что такое?

Соскочить с дивана было бы невежливо, поэтому я только отодвигаюсь как можно дальше. Не хватает еще, чтобы Нина увидела нашу парочку, уютно устроившуюся на диване в одном белье.

– Почему ты не берешь воду из фильтра в холодильнике?

Он смеется:

– Да кто его знает! Всегда пью воду из-под крана. Она что – ядовитая?

– Не знаю. Думаю, там много всякой химии.

Он взъерошивает пятерней свои темные волосы.

– Непонятно почему, но я проголодался. От ужина в холодильнике ничего не осталось?

– Нет, к сожалению.

– Хм-м. – Он потирает живот. – Ты не посчитаешь это невоспитанностью с моей стороны, если я поем немного арахисового масла прямо из банки?

Я содрогаюсь при упоминании арахисового масла.

– Нет, если только ты не станешь есть его в присутствии Сесилии.

Он наклоняет голову набок.

– Почему?

– Ты же знаешь – у нее аллергия.

Хозяева дома явно не очень ответственно относятся к смертельной аллергии их дочери.

К еще большему моему удивлению Эндрю смеется:

– Нет у нее никакой аллергии!

– Есть. Она сама мне сказала. В первый же день.

– Хм, думаю, если бы у моей дочери была аллергия, я бы об этом знал, – фыркает он. – Сама подумай – если бы у нее была аллергия, стали бы мы держать на кухне большую банку отравы?

Это как раз то, что я подумала, когда Сесилия сообщила мне о своей аллергии. Неужели она все выдумала, только чтобы помучить меня? С нее станется. И опять же – Нина тоже сказала, что у ее дочери аллергия на арахисовое масло. Да что здесь происходит?! Однако Эндрю привел самый веский аргумент: тот факт, что в их запасах имеется большая банка арахисового масла, указывает на то, что ни у кого в доме нет смертельной аллергии на этот продукт.

– Голубика, – роняет Эндрю.

Я морщу лоб:

– Не думаю, что в холодильнике есть голубика.

– Да нет. – Он кивает на телевизор, где начался второй раунд «Схватки семей». – Они попросили сотню человек назвать фрукт, который может целиком поместиться во рту.

Участник на экране отвечает: «Голубика», и это первый ответ. Эндрю вскидывает кулак в триумфе:

– Видишь? Я так и знал! Эх, меня бы на это шоу!

– Топовый ответ угадать легко, – возражаю я. – Гораздо сложнее найти не такой очевидный ответ.

– Окей, разумница, – улыбается он. – Давай, назови фрукт, который поместится у тебя во рту целиком.

– Э… – Я постукиваю пальцем по подбородку. – Виноград.

Само собой, следующий участник говорит «виноград» и угадывает.

– Признаю, – говорит Эндрю, – ты тоже молодец. Окей, как насчет малины?

– Возможно, она тоже среди правильных ответов, хотя вряд ли кто-нибудь стал бы совать малину в рот целиком, вместе со стебельком и всем прочим.

Участники угадывают малину и вишню, но на последнем ответе у них затык. Эндрю прыскает, когда один из участников называет персик.

– Персик! – восклицает Эндрю. – Это у кого ж такой рот, чтобы засунуть туда персик? Тогда придется челюсть с петель снимать!

– Все же лучше, чем арбуз, – хихикаю я.

– А это наверняка и есть ответ! – смеется он. – Спорим?

Последний ответ, как оказалось, – слива. Эндрю качает головой:

– Ну-у, не знаю… Хотел бы я увидеть, как тот, кто это сказал, засовывает сливу себе в рот целиком!

– Вот бы они ввели такое правило в шоу! – подхватываю я. – Показали бы ту самую сотню человек и попросили обосновать ответы.

– Напиши на телевидение и предложи, – говорит Эндрю. – Произведешь революцию в этой передаче.

Я опять хихикаю. Когда я только-только познакомилась с Эндрю, он показался мне типичным напыщенным денежным мешком. Но он совсем не такой. Нина – невменяемая, но Эндрю парень что надо. Приземленный, с юмором. И, похоже, очень хороший папа для Сесилии.

Сказать по правде, иногда мне его немного жаль.

Мне нельзя так думать. Мой босс – Нина. Это она платит мне и дает крышу над головой. Я должна сохранять лояльность по отношению к ней. Но в то же время она – форменный ужас. Неряха, лентяйка, все время дает противоречивую информацию и по временам бывает злющая-презлющая. Даже Энцо с его двумястами фунтами литых мышц, кажется, боится ее.

Конечно, я вряд ли испытывала бы эти чувства, не будь Эндрю таким невероятным красавчиком. Даже отодвинувшись от него как можно дальше и едва не падая с дивана, я ничего не могу поделать – все думаю о том, что он сейчас в одном белье. Чертовы боксеры! А под тонкой майкой угадываются хорошо развитые мышцы. Он чертовски сексуален. И достоин женщины получше Нины.

Интересно, а он-то об этом знает?

Я только-только начинаю расслабляться и радоваться компании Эндрю, когда ход моих мыслей прерывает скрипучий голос:

– И что же это за потрясающая шутка, что вы так ржете?

Я резко оборачиваюсь. У подножия лестницы стоит Нина, не сводя с нас глаз. Когда она на каблуках, я слышу ее приближение за несколько миль, но босиком она ходит на удивление легко и неслышно. На ней белая ночнушка, спускающаяся до лодыжек. Руки сложены на груди.

– Привет, Нина. – Эндрю зевает и поднимается на ноги. – Ты что не спишь?

Нина меряет нас глазами. Не понимаю, почему Эндрю не в панике. Лично я готова обмочить штаны. Но он абсолютно спокоен, как будто его ничуть не волнует, что жена застала нас в гостиной наедине в час ночи, причем оба мы в белье. Правда, мы ничем таким не занимались, но все же.

– Я могла бы задать тебе тот же вопрос, – парирует Нина. – Похоже, вам очень весело. Так о чем шутка?

Эндрю дергает плечом.

– Я сошел вниз попить воды, а тут Милли, смотрит телевизор. «Схватка семей». Я и увлекся.

– Милли? – Нина переводит свое внимание на меня. – Почему ты не купишь собственный телевизор? Эта комната – для нашей семьи.

– Прошу прощения, – быстро говорю я. – Куплю, как только подвернется случай.

– Дорогая. – Эндрю поднимает брови. – Почему бы Милли и не посмотреть телек, когда в гостиной никого нет?

– Как же нет? Ты ведь здесь.

– Она мне не мешала.

– Я правильно помню, что у тебя рано утром совещание? – Нина буравит мужа взглядом. – Считаешь, разумно с твоей стороны смотреть телевизор в час ночи?

Он втягивает в себя воздух. Я затаиваю дыхание, ожидая, что он окажет ей сопротивление, хотя бы на минуту. Но тут его плечи опускаются.

– Ты права, Нина. Сдаюсь и иду спать.

Нина стоит со сложенными на груди руками и смотрит, как Эндрю поднимается по лестнице, как будто он ребенок, которого отправили в постель без ужина. Какая же она ревнивая, уму непостижимо!

Я тоже встаю с дивана и выключаю телевизор. Нина все еще торчит у подножия лестницы. Ее глаза обшаривают мои шорты и майку. Замечают отсутствие бюстгальтера. И снова у меня мысль, как же плохо все это выглядит. Но ведь я думала, что буду здесь, внизу, одна.

– Милли, – произносит Нина, – запомни на будущее: я хочу видеть тебя в моем доме одетой прилично.

– Прошу прощения, – бормочу я во второй раз. – Я не думала, что кто-то еще не спит.

– Вот как? – фыркает она. – Стала бы ты вот так запросто бродить по чужому дому глухой ночью, только потому что думаешь, будто кругом никого нет?

Не знаю, что ей на это ответить. Ведь это не чужой дом! Я здесь живу, пусть и на чердаке.

– Нет… – лепечу я.

– Будь добра с наступлением ночи оставаться у себя в комнате. Остальной дом – для моей семьи. Поняла?

– Поняла.

Она качает головой.

– Честно говоря, я уже не уверена, что нам так уж нужна домработница. Наверное, я совершила ошибку…

О нет! Неужели она выгонит меня из дому в час ночи только потому, что я смотрела телевизор в ее гостиной?! Ох, плохи дела. И черта с два Нина даст мне хорошие рекомендации. Она скорее позвонит каждому моему потенциальному работодателю, чтобы рассказать, как я ей ненавистна.

Надо как-то оправдаться!

Я сжимаю пальцы так, что ногти врезаются в ладони.

– Пожалуйста, Нина… – начинаю я, – между мной и Эндрю ничего нет…

Она запрокидывает голову и хохочет. Этот звук – что-то между смехом и плачем – внушает мне страх.

– Так вот что, по-твоему, меня беспокоит? Эндрю и я предназначены друг для друга. У нас ребенок, а скоро будет еще один. Думаешь, я боюсь, что мой муж рискнет всем в своей жизни ради какой-то блудливой служанки, живущей на чердаке?

Я сглатываю. Кажется, я сделала только хуже.

– Нет…

– Вот именно! – Она смотрит мне прямо в глаза. – И не смей об этом забывать!

Я стою, не зная, что сказать. Наконец Нина дергает головой в сторону журнального столика:

– Убери этот бардак. Немедленно!

С этими словами она поворачивается и уходит наверх.

«Бардак» – это стакан из-под воды, который оставил Эндрю, только и всего. Мои щеки горят от унижения, когда я подхожу к столику и хватаю стакан. Наверху хлопает дверь спальни. Я опускаю взгляд на стакан.

И, прежде чем успеваю остановить себя, грохаю его об пол.

Он со звоном разлетается вдребезги по всей гостиной. Я делаю шаг назад, и в подошву мне впивается осколок.

Ё-моё, это было невероятно глупо.

Ошарашенно моргаю на безобразие, которое сама же и устроила. Придется убирать. Мало того – надо пойти найти какие-нибудь туфли, чтобы не нацеплять еще больше стекла себе на подошвы. Делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Я все тщательно уберу, и Нина не узнает, чтó я натворила.

Но впредь следует вести себя осторожнее.

15

В эту субботу Нина устраивает маленькую тусовку КУР на своем заднем дворе. Дамы встречаются, чтобы обсудить нечто под названием «день в полях». В этот день дети несколько часов должны играть на открытом воздухе, что требует нескольких месяцев подготовки и планирования. В последнее время Нина трещит об этом без остановки. Она послала мне не меньше десятка эсэмэсок с напоминанием, что нужно где-то там забрать готовые закуски.

Я начинаю психовать, ибо, встав этим утром, я, как обычно, обнаружила весь особняк перевернутым вверх дном. Не понимаю, как у этого дома получается так легко превращаться в свинарник. Должно быть, Нина страдает расстройством, при котором она вскакивает по ночам и устраивает в доме кавардак. Может, те таблетки лечат как раз от этого?

Не понимаю, например, как за ночь в санузлах воцаряется разруха. По утрам в ванной Нины я постоянно обнаруживаю на полу три или четыре насквозь мокрых полотенца. Раковина украшена засохшими натеками зубной пасты, которые мне приходится яростно скрести. Нина, похоже, испытывает отвращение к тому, чтобы бросать требующую стирки одежду в корзину, поэтому я трачу добрых десять минут на то, чтобы собрать в кучу ее грязные лифчики, трусы, колготки, панталоны и тому подобное. Слава богу, Эндрю в этом отношении молодец – складывает свою одежду, как положено, в корзину. Дальше: многие вещи требуют сухой химчистки. Нина не утруждается сортировкой, и упаси меня Господь сделать неверный выбор, чтó нужно стирать, а что везти в химчистку. Наказанием будет казнь через повешение.

Дальше: упаковка от продуктов. Я постоянно нахожу конфетные обертки, заткнутые практически во все щели в ее спальне и ванной. Вот вам и объяснение тому факту, что Нина теперь на пятьдесят фунтов тяжелее, чем на фотографии, где они с Эндрю еще неженаты.

К тому моменту, когда я вычистила весь дом, отвезла одежду в химчистку, покончила со стиркой и глажкой, времени у меня остается совсем немного. Дамы прибудут через час, а я все еще не разделалась с многочисленными заданиями, которые мне дала Нина, включая требование поехать за закусками. Объяснения бесполезны – она не поймет. На прошлой неделе она едва меня не уволила за то, что я смотрела телевизор вместе с Эндрю, так что права на ошибку у меня нет. Сегодня надо все сделать так, чтобы комар носа не подточил.

Я отправляюсь на задний двор. Участок Уинчестеров – один из самых красивых в пригороде. Энцо проделал замечательную работу. Шпалеры подстрижены ровненько, словно по линейке; газон обрамляют цветочные клумбы – настоящий взрыв красок. А трава такая зеленая и пышная, что так и хочется улечься и махать руками, изображая «травяного ангела».

Похоже, однако, что хозяева проводят здесь не так уж много времени, поскольку на садовой мебели толстый слой пыли. На всем лежит толстый слой пыли.

О боже, времени у меня в обрез, никак не успеть все сделать!

– Милли, с тобой все в порядке?

Позади меня стоит Эндрю, на этот раз одетый совсем буднично – в голубую тенниску и брюки цвета хаки. Непонятно почему, но так он выглядит еще сногсшибательнее, чем в дорогом костюме.

– Все хорошо, – бормочу я. Мне не следовало бы даже разговаривать с ним.

– У тебя такой вид, будто вот-вот заплачешь, – возражает он.

Я смущенно утираю глаза тыльной стороной ладони.

– Все хорошо. Просто очень много работы, а до собрания времени всего ничего.

– Ну вот еще, нашла с чего плакать! – Он морщит лоб. – Эти КУРицы всегда будут недовольны, хоть ты наизнанку вывернись. Отвратные бабы.

Нет, лучше мне не становится.

– Слушай, у меня вроде тут была… – Он роется в кармане и вытаскивает помятую салфетку. – Надо же, у меня есть-таки салфетка в кармане! Держи.

Я натужно улыбаюсь, принимая салфетку. Высморкавшись, ощущаю исходящий от Эндрю аромат лосьона после бритья.

– Так, – говорит он. – Чем могу помочь?

Я мотаю головой:

– Нет-нет, спасибо, я сама.

– Ты плачешь. – Эндрю ставит ногу на грязный стул. – Серьезно, я не совсем бесполезный тип. Просто скажи, что делать. – Увидев, что я медлю, он добавляет: – Слушай, мы оба хотим доставить Нине удовольствие, правильно? Она не будет довольна, если я позволю тебе напортачить.

– Ладно, – ворчу я. – Ты бы очень помог, если бы съездил за закусками.

– Считай, что сделано.

С моих плеч словно гора свалилась. У меня заняло бы не менее двадцати минут, чтобы доехать до магазина и забрать закуски, и еще двадцать, чтобы вернуться домой. Тогда у меня осталось бы всего пятнадцать минут на мытье грязной садовой мебели. Представьте, что будет, если Нина усядется на один из этих стульев в своем белом одеянии!

– Спасибо, – говорю я Эндрю. – Я действительно очень, очень благодарна! Правда!

Он улыбается:

– Правда-правда?

– Правда-правда.

В этот момент на задний двор вылетает Сесилия в светло-розовом платье с белыми оборками. Как и у матери, у нее ни один волосок не выбивается из прически.

– Папочка!

Он оборачивается:

– Что такое, Сесилия?

– Компьютер не работает, – жалуется она. – Не могу доделать уроки. Ты можешь его починить?

– Несомненно. – Он кладет руку на плечо дочери. – Но сначала мы совершим небольшую поездку. Будет очень весело!

Она смотрит на него с сомнением.

Эндрю не обращает внимания на ее скептицизм.

– Пойди надень туфли, – велит он.

Если бы я попыталась убедить Сесилию надеть туфли, у меня на это ушло бы полсуток, но отца она слушается беспрекословно и уходит в дом. Сесилия, в общем, неплохая девочка, когда не вверена моим заботам.

– А ты ловко с ней управляешься, – хвалю я.

– Спасибо.

– Она очень на тебя похожа.

Эндрю трясет головой.

– Вообще-то нет. Она похожа на Нину.

– Нет на тебя! – настаиваю я. – Кожа и волосы у нее от Нины, зато нос твой.

Он теребит край тенниски.

– Сесилия – не моя биологическая дочь. Если мы и похожи, то это только случайность.

Вот тебе и раз. Я готова забить себе в рот собственную пятку.

– О, я не знала…

– Да ладно, ерунда. – Он устремляет взгляд на дверь, из которой должна появиться Сесилия. – Я познакомился с Ниной, когда Сесилия была младенцем, так что я – единственный отец, которого она знает. А я считаю ее своей дочерью. Никакой разницы.

– Конечно. – Мое мнение об Эндрю Уинчестере становится еще лучше. Он не только не позарился на какую-нибудь супермодель, но женился на женщине с ребенком, которого растит, как своего собственного. – Как я сказала, ты очень хорошо ее воспитываешь.

– Дети – это здорово. Я бы хотел иметь целый десяток!

Кажется, он хочет добавить что-то еще, но вместо этого сжимает губы. Вспоминаю, как несколько недель назад Нина говорила мне, что пытается забеременеть. Вспоминаю и об окровавленном тампоне на полу ванной. Интересно, за прошедшее время они достигли успеха? Судя по печали в глазах Эндрю, нет.

Впрочем, я уверена: Нина, конечно же, забеременеет, раз они поставили себе такую цель. В конце концов, у них в руках все ресурсы мира.

В любом случае, это не мое дело.