Текст книги "Домохозяйка (ЛП)"

Автор книги: Фрида МакФадден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

48

Шаг седьмой: Попытаться сбежать

Проходит неделя, и мы с Энцо встречаемся для разработки плана.

Мы осторожны. Когда ко мне приходят подруги из КУР, я демонстративно рычу на Энцо за то, что он, мол, испортил мои герани, – чтобы бы не допустить распространения возможных слухов. Я почти уверена, что Энди поместил в мою машину следящее устройство, а значит, поехать к дому Энцо я не могу. Вместо этого я еду к какому-нибудь фаст-фудному ресторану, паркуюсь на стоянке и прыгаю в его машину прежде, чем кто-то нас заметит. Телефон оставляю в своем автомобиле.

Исключаю все риски.

Энцо снимает маленькую цокольную квартиру с отдельным входом. Он проводит меня на кухоньку с круглым столиком и расшатанными стульями. Когда я усаживаюсь на стул, тот угрожающе скрипит. Чувствую себя неловко, ведь я живу в доме намного более элегантном, чем жилище Энцо, но, опять же, он, кажется, не из тех людей, которых волнуют подобные мелочи.

Энцо идет к холодильнику, достает оттуда бутылку пива.

– Хочешь?

Я открываю рот, чтобы отказаться, но внезапно передумываю.

– Пожалуй, хочу.

Он возвращается к столу с двумя бутылками пива. Открывает их открывалкой, висящей на его связке ключей, и подталкивает одну бутылку ко мне. Я обхватываю ее пальцами, конденсат холодит мою ладонь.

– Спасибо, – говорю.

Он пожимает плечами.

– Это не очень хорошее пиво.

– Я благодарю не за пиво.

Энцо хрустит костяшками пальцев. Когда на его руках вздуваются мускулы, трудно не заметить, насколько этот мужчина сексуален. Если бы женщины из моего района узнали, что я гощу у него дома, они бы позеленели от ревности. Представили бы, как он срывает с меня одежду и несет на кровать. Они себя бы не помнили от ярости, что из всех дам нашего квартала, которые, конечно, намного привлекательнее Нины Уинчестер, он выбрал именно ее. «Энцо мог бы заполучить кого-нибудь получше», – цедили бы они. Знали бы они, чем мы на самом деле занимаемся. Это так далеко от истины, что даже смешно. Хотя, вообще-то, не очень смешно.

– Я что-то подозревал, – говорит он. – Твой муж… я сразу почувствовал, что он негодяй.

Я делаю большой глоток пива.

– А я даже не знала, что ты разговариваешь по-английски.

Энцо смеется. Он работает в нашем саду уже два года, но до этого момента я никогда не слышала, чтобы он смеялся.

– Так легче – прикидываться, что не знаешь языка. Иначе все ваши домохозяйки проходу бы мне не давали. Ну, ты понимаешь, да?

Несмотря ни на что, я тоже смеюсь. Тут он прав, ничего не скажешь.

– Ты из самой Италии?

– С Сицилии.

– Вот как… – Я встряхиваю бутылку, перемешивая пиво. – Что привело тебя в Америку?

Его плечи опускаются.

– Это нехорошая история.

– А у меня, значит, хорошая?

Он устремляет глаза на собственную бутылку с пивом.

– Муж моей сестры Антонии… он был вроде твоего. Плохой человек. Богатый, влиятельный плохой человек, который чувствовал себя лучше, когда избивал ее. Я говорил ей уйти от него… но она не ушла. А потом однажды он столкнул ее с лестницы. Ее отвезли в больницу, но она так и не очнулась. – Энцо подтягивает рукав футболки, показывая мне татуировку, которую я уже видела – сердце и вписанное в него имя «Антония». – Это в память о ней.

– Ох. – Я прикрываю рот ладонью. – Мне так жаль…

Его кадык дергается.

– Такие, как он, неподсудны. Для них нет ни тюрьмы, ни наказания за убийство моей сестры. Вот я и решил наказать его сам. Своими руками.

Я вспоминаю, как потемнели его глаза, когда я рассказывала ему об издевательствах Энди. «Я убью его».

– И ты?..

– Нет. – Он снова хрустит костяшками, звук эхом отдается в крохотной квартирке. – Так далеко я не зашел. О чем очень жалею. Потому что после этого моя жизнь не стала стоить и гроша. Niente. Пришлось взять все, что у меня было, и отдать за то, чтобы убраться оттуда. – Он делает глоток из бутылки. – Если мне когда-нибудь придется вернуться, меня убьют прежде, чем я выйду из аэропорта.

Я не могу найти ответных слов и вместо этого спрашиваю:

– Тебе было трудно уехать?

– А тебе будет трудно уехать отсюда?

Я одно мгновение раздумываю, а потом качаю головой. Я хочу отсюда уехать. Я хочу проложить как можно больше миль межу собой и Эндрю Уинчестером. Если это означает угодить в Сибирь, я пойду и на это.

– Понадобятся паспорта для тебя и Сесилии. – Он загибает пальцы. – Водительские права. Свидетельства о рождении. И достаточно налички, чтобы хватило, пока ты не найдешь работу. Да – и два билета на самолет.

Мое сердце начинает биться быстрей.

– Значит, мне понадобятся деньги…

– У меня есть кое-какие сбережения, я отдам их тебе, – произносит он.

– Энцо, я никогда не…

Он отмахивается от моих протестов:

– Их все равно недостаточно. Тебе нужно больше. Сможешь раздобыть?

Придется мне найти способ.

* * *

Несколько дней спустя я, как обычно, везу Сесилию в школу. Ее светлые волосы заплетены в две безупречные косички. На ней одно из светлых платьев с оборками, выделяющих ее из толпы однокашников. Боюсь, дети дразнят ее за эти платья, да и играть в них ей неудобно. Но если она не будет их носить, Энди накажет меня.

Мы поворачиваем на ту улицу, где расположена Академия Виндзор. Сеси с отсутствующим видом барабанит пальцами по стеклу заднего бокового окна. Она никогда не доставляет мне неприятностей, как другие дети, отказывающиеся идти в школу. Такого не бывает. Но не думаю, что ей нравится школа. Как было бы хорошо, если бы у нее было больше друзей. Я специально записала ее в целую кучу разных кружков и секций – чтобы Сеси могла отвлечься и завести новых друзей, но это не помогает.

Хотя больше это не имеет значения. Скоро все изменится.

Очень скоро.

Когда я подъезжаю к школе, Сеси некоторое время задерживается на заднем сиденье. Ее светлые брови сведены в одну линию.

– Меня сегодня ты заберешь, да? Не папа?

Другого отца, кроме Энди, она не знает. И не знает, как он издевается надо мной, зато ей известно другое: когда она делает что-то, что не нравится папе, мама исчезает на несколько дней подряд. И в этом случае ее, Сесилию, из школы забирает папа. Это ее пугает. Она никогда не упоминает об этом вслух, но она его ненавидит.

– Я. Я тебя заберу, – уверяю я ее.

Личико моей дочки разглаживается. Меня так и тянет выпалить: «Не волнуйся, солнышко, мы скоро отсюда уедем. И он не сможет больше никогда причинить нам боль». Но пока что я этого сказать не могу. Слишком рискованно. Скажу в тот день, когда я заберу ее со школы и мы прямиком отправимся в аэропорт.

Сесилия выходит из машины, а я разворачиваюсь и еду домой. Осталась всего одна неделя. Одна неделя до того, как я упакую чемодан, после чего мне предстоит полуторачасовая поездка в банк, где в надежном сейфе меня ждут новый паспорт, новое водительское удостоверение и солидная пачка денег. Я куплю билеты в аэропорту за наличные, потому что, когда я в прошлый раз купила билет заранее и оплатила картой, Энди поджидал меня у выхода на посадку. Энцо помог мне спланировать все так, чтобы минимизировать шанс для Энди узнать, чтó мы затеяли. Пока что он ни о чем не подозревает.

Вернее, я думаю так до того момента, когда вхожу в нашу гостиную и вижу Энди, сидящего у обеденного стола. Ждущего меня.

– Энди! – У меня заходится дыхание. – Э… привет.

– Доброе утро, Нина.

И тут я замечаю перед ним три группы документов. В одной паспорт, в другой водительское удостоверение, а в третьей – пачка денег.

О нет!

– И что же ты собиралась делать с этой… – он читает имя на водительском удостоверении, – … Трейси Итон?

Чувствую, что задыхаюсь. Ноги подкашиваются, и мне приходится опереться о стену, чтобы не рухнуть на пол.

– Как это все попало к тебе?

Энди встает со стула.

– Ты до сих пор еще не поняла, что у тебя от меня не может быть никаких секретов?

Я делаю шаг назад.

– Энди…

– Нина, – говорит он. – Время отправляться наверх.

Нет! Никуда я не пойду. Не нарушу обещание, которое дала моей дочери забрать ее сегодня из школы. Не позволю запереть себя на несколько дней, когда я уже настроилась на то, что свобода близко. Этому не бывать!

И, прежде чем Энди успевает подойти ко мне ближе, я вылетаю в дверь и мчусь к своей машине. Срываюсь с места с такой скоростью, что, проезжая через ворота, едва не сношу створки.

Понятия не имею, куда я еду. Часть меня хочет отправиться в школу, забрать Сесилию и, не останавливаясь, мчаться до самой канадской границы. Но без нового паспорта и нового водительского удостоверения прятаться от Энди будет очень трудно. Я уверена – прямо сейчас он звонит в полицию и скармливает им историю про то, что у его психованной жены опять слетела крыша.

Во всей этой ситуации есть только один позитив: он нашел лишь один из двух сейфов. Это была идея Энцо – два сейфа. Энди нашел тот, в котором были паспорт и водительские права. Но вторая пачка денег лежит в другом сейфе, о котором он не знает.

Я еду и еду, пока не оказываюсь в районе, где живет Энцо. Паркуюсь в двух кварталах от его квартиры и дальше иду пешком. Он как раз забирается в свой пикап, и я бегу к нему на спринтерской скорости.

– Энцо!

При звуке моего голоса он резко поворачивает голову. Его лицо вытягивается, когда он видит выражение на моем.

– Что произошло?

– Он нашел один из сейфов. – Делаю паузу, переводя дыхание. – Всё… все кончено. Я не могу уехать.

Мое лицо сморщивается. До того, как я начала вести разговоры с Энцо, я смирилась с мыслью, что такова будет моя жизнь, по крайней мере, до того времени, когда Сесилии исполнится восемнадцать. Но сейчас я не думаю, что смогу это выдержать. Я не могу жить так! Не могу.

– Нина…

– Что же мне делать? – жалобно вопрошаю я.

Он раскрывает объятия, и я падаю в них. Нам надо бы вести себя осторожнее. Кто-нибудь может нас увидеть. Что если бы Энди решил, будто у нас с Энцо интрижка?

Кстати, между нами ничего не было. Ни в малейшей степени. Энцо воспринимает меня как Антонию, свою сестру, которую он не смог спасти. Он ни разу не прикоснулся ко мне иначе, чем чисто по-братски. Всякие любовные дела – последняя вещь, о которой каждый из нас способен думать. Прямо сейчас у меня мысли только о будущем, которое могло у меня быть и которое пошло прахом. Еще одно десятилетие с этим чудовищем…

– Что же мне делать? – снова говорю я.

– Все просто, – отвечает Энцо. – Переходим к плану Б.

Я поднимаю залитое слезами лицо.

– К какому плану Б?

– Я убью эту сволочь.

Я вздрагиваю, потому что вижу решимость в его черных глазах.

– Энцо…

– Убью. – Он отодвигается от меня и стискивает зубы. – Он заслуживает смерти. Так жить неправильно. Я сделаю ради тебя то, чего не смог сделать для Антонии.

– И мы оба отправимся в тюрьму?

– Ты не отправишься.

Я шлепаю его по руке:

– А мне не все равно, что ты сядешь в тюрьму!

– Тогда что ты предлагаешь?

И тут на меня снисходит озарение. Господи, как же это просто! И хотя я ненавижу Энди, я знаю его очень хорошо. Это сработает.

49

Шаг восьмой: Найти замену

Я не могу взять первого попавшегося.

Прежде всего, она должна быть красива. Красивее меня, что вовсе не трудно, если посмотреть, как я запустила себя за последние несколько лет. Она должна быть моложе меня – достаточно молодой, чтобы родить Энди детей, которых он так отчаянно жаждет. Ей должен идти белый – Энди обожает этот цвет.

Что самое важное, она должна находиться в отчаянном положении.

И тогда судьба сводит меня с Вильгельминой Кэллоуэй. В ней есть все, что мне необходимо. Безвкусная одежда, в которую она вырядилась на интервью, не может скрыть ее молодость и красоту. Она отчаянно хочет мне понравиться. А потом я произвожу простую проверку, и – какая удача! Она сидела в тюрьме. Эта девушка вцепится мертвой хваткой в достойную, высокооплачиваемую работу.

– Я в эту игру играть не собираюсь, – говорит мне Энцо, когда я выхожу на задний двор, чтобы поинтересоваться именем его знакомого частного детектива. – Это неправильно!

Когда я несколько недель назад поделилась с ним своим планом, он ему не понравился. «Ты хочешь принести в жертву кого-то другого?» – возмутился Энцо. Пришлось ему объяснить.

– Энди манипулирует мной, используя Сеси, – втолковываю я ему. – У этой девушки детей нет. Нет никаких привязанностей. Ему нечем будет ее удержать. Она сможет от него уйти.

– Ты же знаешь, что это так не работает! – сердится он.

– Ты будешь мне помогать или нет?

Он опускает плечи.

– Да. Ты прекрасно знаешь, что буду.

Я нанимаю частного детектива, которого порекомендовал Энцо, используя для этого часть оставшихся у меня денег. И детектив рассказывает все, что мне хотелось узнать о Вильгельмине Кэллоуэй. Девушку уволили с последнего места работы, причем они едва не заявили на нее в полицию. Она живет в своей машине. А потом детектив добавляет последнюю подробность, которая решает дело. Едва положив трубку после разговора с детективом, я сразу же звоню Милли и предлагаю ей работу.

Единственная проблема – Энди.

Он воспротивится тому, чтобы в доме жил посторонний. Он с неохотой пошел на то, чтобы в наш дом приходила на несколько часов уборщица, но это всё, на что он согласился. Он даже не разрешает никому сидеть с Сесилией, кроме своей матери. К счастью, я хорошо подгадала момент. Отец Энди только что отошел от дел, а после того, как он неудачно упал, поскользнувшись на льду, они с женой решили переехать во Флориду. У Эвелин эта идея не вызвала энтузиазма, и они решили не продавать свой старый дом, чтобы приезжать сюда на лето, но все их друзья уехали на юг. Отец Энди с нетерпением ждал возможности вести жизнь пенсионера, каждый день играя в гольф с приятелями.

А это означает, что нам потребуется помощник в доме.

Самая большая моя хитрость в том, что спальней Милли будет служить комнатка на чердаке. Энди это совсем не понравится. Но так будет. Он должен увидеть Милли там, наверху, если я хочу, чтобы он воспринимал ее как мою замену. Мне надо завлечь его.

Я тщательно подготовила почву, прежде чем напустить Милли на своего мужа. Каждое утро я просыпалась с жалобами на головную боль, из-за которой не могу ни готовить, ни убирать. Я выбивалась из сил, чтобы сделать из дома настоящую помойку. Еще несколько дней – и особняк, чего доброго, можно отдавать на слом. Напрашивался вывод: мы нуждаемся в домработнице. Причем отчаянно.

И все же, узнав, что я наняла Милли, Энди подлавливает меня у моей машины. Его пальцы вгрызаются мне в бицепс, и он изо всей силы встряхивает меня.

– Что за хрень ты вытворяешь, Нина?

– Нам нужна домработница, – строптиво выставив подбородок, отвечаю я. – Твоей матери больше нет здесь. Нам нужен кто-то следить за Сесилией и помогать с уборкой.

– Ты поселила ее на чердаке, – рычит он. – Это твоя комната. Тебе следовало поместить ее в гостевой.

– А где будут спать твои родители, когда приедут навестить нас? На чердаке? Или в гостиной на диване?

Желваки на его скулах ходят туда-сюда, пока он раздумывает. Эвелин Уинчестер никогда не согласится спать на диване в гостиной.

– Разреши Милли остаться всего на два месяца, – прошу я. – Пока не закончится учебный год и у меня не появится больше свободного времени на уборку, а твоя мама приедет на лето из Флориды.

– Черта с два!

– Тогда уволь ее, если хочешь. Я не смогу тебя остановить.

– Уж поверь мне – уволю!

Но он ее не увольняет. Потому что, придя в тот вечер домой, обнаруживает дом, впервые за последнее время сияющий чистотой. И Милли подает ему ужин, который не пригорел. И она молода и красива.

Итак, Милли остается жить на чердаке.

* * *

Все это сработает только при трех условиях:

Если Милли и Энди почувствуют взаимное влечение;

Если Милли возненавидит меня достаточно, чтобы лечь в постель с моим мужем;

Если предоставить им возможность.

Что касается влечения, то тут нет проблем. Милли очень красива, даже еще красивее меня, когда я была моложе. А Энди, хотя по сравнению с ней немного староват, все еще невероятно хорош. Иногда Милли смотрит на меня так, будто не может понять, чтó он во мне нашел. Я делаю все от меня зависящее, чтобы набрать еще больше фунтов. Поскольку у Энди больше нет возможности запирать меня на чердаке, я пропускаю визиты к парикмахеру и даю темным корням отрасти.

И, что самое важное, я обращаюсь с Милли как с полным дерьмом.

Это дается мне с трудом. В глубине души я человек добрый. Или, по крайней мере, была такой до того, как Энди меня испортил. Теперь для меня любые средства хороши. Возможно, Милли этого и не заслуживает, но я больше не выдержу такой жизни. Мне надо убраться отсюда.

Она начинает ненавидеть меня уже в первое свое утро в нашем доме. Вечером того же дня мне предстоит собрание КУР, и рано утром я отправляюсь на кухню. За последние две недели я сотворила из дома свинарник, и Милли проделала отличную работу, наведя блестящий порядок. Она трудилась не разгибая спины. Все в доме сверкает.

Я чувствую себя ужасно, что придется это сделать. Правда ужасно.

Я разношу кухню вдребезги. Вытаскиваю из шкафов все тарелки и все чашки, какие попадаются под руку. Швыряю кастрюли и сковородки на пол. К моменту появления Милли я уже принялась за холодильник. С самого детства я ответственно выполняла свою часть домашней работы, поэтому мне физически больно вытаскивать из холодильника пакет с молоком и грохать его об пол, так чтобы молоко разлетелось по всей кухне. Но я принуждаю себя. Цель оправдывает средства.

Когда Милли заходит на кухню, я поворачиваюсь и вперяю в нее обвиняющий взгляд:

– Где они?

– Где… где что?

– Мои заметки! – Я хватаюсь рукой за лоб, как будто от ужаса вот-вот упаду в обморок. – Я оставила заметки к сегодняшнему собранию КУР на кухонном прилавке! А теперь их там нет! – И добавляю с угрозой: – Куда ты их задевала?

Они у меня, эти заметки, – надежно засунуты под компьютер. С чего бы это их единственному экземпляру оказаться здесь, на кухне? Полная бессмыслица, но я продолжаю настаивать на своем. Милли знает, что я их тут не оставляла, но не знает, что я это знаю.

Я ору так, что привлекаю внимание Энди. В нем пробуждается жалость к домработнице. Он становится на ее сторону, потому что я обвиняю ее в том, чего она, как он подозревает, не делала. Она привлекает его, потому что я сделала из нее жертву.

Случилось то же самое, что и много лет назад со мной, когда на меня накричали за протекшее на блузку молоко.

– Мне так жаль, Нина, – лепечет Милли. – Если я могу что-то сделать…

Я опускаю взгляд на стихийное бедствие на полу кухни.

– Можешь. Убери этот отвратительный беспорядок, который ты устроила на моей кухне, пока я буду решать проблему.

Итак, я достигла всех трех своих целей. Первая: взаимное влечение; Милли в обтягивающих джинсах просто неотразима. Вторая: Милли ненавидит меня. И третья: когда я вылетаю из кухни, у них появляется возможность побыть наедине.

Но этого не достаточно. У меня в рукаве припасен еще один козырь.

Энди хочет ребенка.

У меня это не получится. Во всяком случае, со спиралью, уютно устроившейся в моей матке. Энди получит известие, что я бесплодна, потому что частный детектив, которого нашел мне Энцо, ухитрился сделать несколько очень интересных снимков знаменитого спеца по фертильности с некоей женщиной, которая не является его женой. Доброму доктору ничего не останется, кроме как подтвердить Энди, что у меня нет ни шанса забеременеть, после чего снимки отправятся в мусорную корзину.

За день до нашего визита к доктору Гельману я звоню Эвелин во Флориду. Как всегда, она не в восторге, что я ей звоню.

– Добрый день, Нина, – сухо приветствует она. Подтекст: «Чего тебе от меня надо?»

– Я хотела вам первой сообщить, – щебечу я. – У меня задержка. Думаю, я беременна!

– О… – Она на пару секунд замолкает, разрываясь между желанием обрадоваться своему первому биологическому внуку и ненавистью ко мне, его потенциальной матери. – Как мило.

«Мило». Наверняка это прямо противоположно тому, что она на самом деле думает.

– Надеюсь, ты принимаешь мультивитамины для беременных, – изрекает она. – И надо соблюдать строгую диету. Для плода нехорошо, когда мать поедает калорийные бомбы тоннами, как это у тебя в обычае. Энди смотрит на твои привычки сквозь пальцы, но ради младенца ты должна контролировать себя.

– Да-да, конечно. – Я тонко улыбаюсь, радуясь тому, что Эвелин никогда не станет бабушкой моих детей. – А, вот еще что: я тут подумала… было бы так любезно с вашей стороны, если бы вы послали нам что-нибудь из старых вещей Энди. Он говорил пару дней назад, что хотел бы передать ребенку свои детские одеяльца и все такое. Вы не могли бы переслать их нам?

– Конечно, я позвоню Роберту и попрошу, чтобы он все вам выслал.

– Как мило.

* * *

Энди потрясен приговором доктора Гельмана. Я наблюдаю за его лицом, когда в кабинете доброго доктора разрывается бомба: «Боюсь, Нина не способна выносить ребенка до конца срока». Глаза моего мужа наполняются слезами. Если бы на его месте был кто-то другой, я бы его пожалела.

В ту ночь я затеяла с ним ссору. Да не какую-нибудь. Я напомнила ему о главной причине, почему ему никогда не удастся стать отцом, пока он женат на мне.

– Это все моя вина!

Я вызываю у себя поток слез, как это делают актеры – вспомнив что-то плохое, случившееся с ними. Я вспоминаю о том случае, когда он запер меня на чердаке и включил отопление на полную мощность. Он держал меня там, пока я не расцарапала себе кожу до крови.

– С более молодой женщиной у тебя был бы ребенок, – продолжаю я кричать. – Вся проблема во мне!

С более молодой, такой, как Милли. Я этого не говорю, но он наверняка так подумал. Я ведь вижу, как он на нее смотрит.

– Нина. – Он протягивает ко мне руки, и в его глазах все еще светится любовь. (Все еще! Я ненавижу его за эту любовь. Почему, ну почему он не выбрал кого-то другого?!) – Не говори так. Это не твоя вина.

– Нет, моя!

Ярость разгорается во мне, как вулкан, и, прежде чем я успеваю остановить себя, мой кулак впечатывается в зеркало туалетного столика. Звон разбитого стекла отдается во всех углах комнаты. Лишь секунду спустя я ощущаю боль и вижу кровь, капающую с костяшек моих пальцев.

– О боже. – Лицо Энди бледнеет. – Давай принесу тебе салфеток.

Он приносит из ванной несколько салфеток, но я сопротивляюсь, и к тому времени как он заматывает мою кисть, у него тоже все руки в крови. Когда он уходит в ванную помыть их, до меня из коридора доносится шум. Неужели Сесилия услышала наш скандал? Мысль о том, что моя истерика напугала дочку, приводит меня в ужас.

Я открываю дверь, но за ней стоит не моя дочь. Там стоит Милли. И по ее лицу я понимаю, что она слышала нашу перепалку до последнего слова. Она видит кровь на моих руках, и ее глаза становятся размером с блюдце.

Она думает, что я чокнутая. Я уже привыкла, что окружающие так думают обо мне.

Милли считает меня сумасшедшей. Энди считает меня слишком старой. Значит, дело за малым – за возможностью.

Я столько твердила Энди о своем желании посмотреть «Момент истины», что он, конечно, захочет купить билеты, ведь он обожает баловать меня. Когда не подвергает пыткам. Однако вместо меня в театр пойдет Милли. Шоу, а потом ночь в отеле. Просто идеально, даже слишком. К тому же это даст мне возможность убрать Сесилию с линии огня, отвезя ее в лагерь. У Энди не будет шанса использовать ее против меня.

Когда GPS детектор на телефоне Милли показывает, что она проводит эту ночь на Манхеттене, я исполняюсь уверенностью, что выиграла. Я вижу, как эти двое смотрят друг на друга после всего случившегося. Энди влюблен в Милли по уши. Все кончено. Теперь он ее проблема.

Я свободна.