Текст книги "Домохозяйка (ЛП)"

Автор книги: Фрида МакФадден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

40

Шаг третий: Обнаружить, что твой муж настоящий изверг

Полночь. Прошло три часа.

Я колошматила в дверь и царапала древесину, пока не загнала массу заноз под ногти. Я кричала, пока не потеряла голос. Вообразила, что если Энди не выпустит меня, то, может, соседи услышат? Но через час я оставила надежду и на это.

И вот я сижу на койке в углу. Пружины вонзаются мне в ягодицы, и я наконец даю волю слезам. Не знаю, что мой муж планирует сделать со мной, но все мои мысли – о Сесилии, спящей в своей кроватке. Она наедине с этим психопатом. Что он сделает со мной? Что он сделает с ней?

Если я когда-нибудь выберусь отсюда, то схвачу Сеси и убегу от этого человека как можно дальше. Мне все равно, сколько у него денег. Мне все равно, что мы в законном браке. Я с ним не останусь.

– Нина?

Голос Энди. Я соскакиваю с кровати и лечу к двери.

– Энди! – хриплю я. Хрип – это все, что осталось от моего голоса.

– Ты потеряла голос, – констатирует он.

Не знаю, что на это ответить.

– Кричать не стоило, – продолжает он. – Помещения ниже чердака сработаны из звуконепроницаемых материалов. Так что никто тебя не услышит. Я мог бы устроить званый обед на первом этаже, и все равно никто тебя не услышал бы.

– Пожалуйста, выпусти меня, – скулю я.

Я сделаю все, что он потребует. Согласна на любые его условия, лишь бы он освободил меня. Само собой, как только дверь откроется, я немедленно уйду от него. И плевать мне, что в брачном договоре написано, что я ничего не получу, если брак распадется в течение первого года. Мне все равно, лишь бы убраться отсюда подобру-поздорову.

– Не волнуйся, Нина, – говорит он. – Я тебя выпущу. Обещаю.

Я выдыхаю.

– Но только не сейчас, – добавляет он. – Тебе необходимо познакомиться с последствиями своих поступков.

О каких последствиях речь? Каких моих поступков?

– Твои волосы. – Его голос наполняется отвращением. – Я не могу позволить своей жене расхаживать всюду, как неряха, с темными корнями.

Мои корни. Я не верю своим ушам – его возмутили корни моих волос! Это же какие-то ничтожные миллиметры!

– Я очень сожалею. Обещаю, сейчас же закажу время у парикмахера.

– Этого недостаточно.

Я прижимаюсь лбом к двери.

– Пойду в салон уже завтра утром. Обещаю!

По ту сторону двери слышен зевок.

– Я иду спать. А ты посиди пока здесь, и завтра утром мы поговорим о твоем наказании.

Его шаги затихают вдали. Хотя мои руки ноют от ударов в дверь, я все равно опять колочу в нее. Я обрушиваю кулаки на дверь с такой силой, что сама не могу понять, как не сломала себе все косточки в кистях.

– Энди, не смей оставлять меня здесь на ночь! Немедленно вернись! Вернись!

Но, как и раньше, он не обращает внимания на мои вопли.

* * *

Я сплю в этой клетушке. Разумеется. Куда мне деваться?

Никогда бы не подумала, что смогу заснуть, но каким-то непонятным образом мне это удается. Я истратила весь адреналин на крики и удары по двери и теперь, измученная и вымотанная, забылась на этой неудобной койке. Впрочем, она ненамного хуже кровати, на которой я спала в наемной квартирке, когда нас с дочерью было только двое, но я ведь привыкла к роскошному пенному матрасу с эффектом памяти.

Вспоминаю времена, когда моя семья состояла только из меня и Сесилии. Я постоянно была на пределе, все время готовая разразиться слезами. Я и понятия не имела, как же мне тогда было хорошо – до того, как я вышла замуж за психопата, запершего меня на ночь на чердаке только потому, что я вовремя не сходила к парикмахеру.

Сеси. Я надеюсь, что с ней все в порядке. Если этот говнюк тронет ее хоть пальцем, клянусь – я его убью. И плевать мне, что придется сидеть в тюрьме до конца своей жизни!

Когда я просыпаюсь утром, спина у меня дико ноет. Голова раскалывается. Но хуже всего то, что мой мочевой пузырь переполнен. До боли. Это сейчас самая большая проблема из всех.

Но что я могу поделать? Туалет находится снаружи этой каморки.

Если придется ждать еще дольше, я попросту обмочусь.

Встаю и начинаю мерить комнату шагами. Еще раз дергаю за дверную ручку, надеясь, что всё, случившееся вчера, мне пригрезилось и дверь волшебным образом откроется. Как же, держи карман шире. Она по-прежнему заперта.

Когда я вчера заглядывала в шкаф, там находился только один предмет – ведро.

Энди подготовился основательно. Установил замок с наружной стороны двери. Нарочно поместил в шкаф ведро. И заманил меня в эту каморку.

Деваться некуда – мне придется это сделать.

Что ж, бывают вещи и похуже, чем облегчиться в ведро. Вытаскиваю его из шкафа и делаю, что положено. Затем ставлю ведро обратно. Надеюсь, мне не придется воспользоваться им снова.

Во рту у меня пересохло, желудок бурчит, хотя есть я не смогу – меня стошнит. Энди дал мне от щедрот своих ведро – так, может, и другие вещи находятся здесь не зря? Я открываю мини-холодильничек, надеясь найти в нем еду.

И нахожу лишь три крохотные бутылочки воды.

Три прекрасные бутылки воды.

Я чуть не хлопаюсь в обморок от облегчения. Хватаю одну бутылочку, открываю и выдуваю ее содержимое одним глотком. Горло по-прежнему сушит и дерет, но все же мне становится легче.

Смотрю на оставшиеся две бутылки. Хорошо бы выпить еще одну, но я боюсь. Понятия не имею, сколько еще времени Энди продержит меня здесь. Надо беречь запасы.

– Нина? Ты проснулась?

Голос Энди из-за двери. Ковыляю туда, при каждом шаге в голове бухает молот.

– Энди…

– Доброе утро, Нина.

На меня накатывает головокружение.

– С Сесилией все в порядке?

– В абсолютном. Я сказал своей матери, что ты уехала навестить родственников, и она позаботится о Сесилии, пока ты не вернешься.

Я испускаю облегченный вздох. По крайней мере, моя дочь в безопасности. Эвелин Уинчестер – не самый для меня симпатичный человек в мире, но она бдительная нянька.

– Энди, пожалуйста, выпусти меня.

Он пропускает мою просьбу мимо ушей, что в данный момент меня уже не удивляет.

– Ты нашла воду в холодильнике?

– Да. – И хотя следующее слово почти убивает меня, я все же добавляю: – Спасибо.

– Постарайся растянуть ее на подольше. Новой я тебе не дам.

– Тогда выпусти меня! – хрипло каркаю я.

– Выпущу. Но сначала ты сделаешь для меня кое-что.

– Что? Я сделаю все что угодно!

Пауза. Затем:

– Ты должна понять, что волосы – это привилегия.

– Хорошо, я это понимаю…

– Понимаешь? А я думаю, что если бы ты понимала, то не ходила бы распустехой с темными корнями.

– Я… я глубоко сожалею…

– Раз ты не смогла позаботиться о своих волосах, тебе придется отдать их мне.

Я чувствую в солнечном сплетении ужасный, мучительный ком страха.

– Что?!

– Ну, не все, конечно. – Он издает смешок, потому что это точно было бы смехотворно. – Мне нужно только сто волосков.

– Ты… ты хочешь сто моих волосков?

– Верно. – Он похлопывает по двери. – Дай мне сто твоих волосков, и я выпущу тебя отсюда.

Это самое странное требование, которое я когда-либо слышала. Он хочет наказать меня за темные корни, потребовав сто моих волосков? Да такое количество можно снять с зубьев моей щетки для волос! Он что – фетишист, повернутый на волосах? Что за идиотство?

– Возьми мою расческу…

– Нет, – обрывает он. – Я хочу их прямо с твоей головы. Вместе с корнями.

Я стою, как громом пораженная.

– Ты это серьезно?!

– А что, похоже, что я шучу? – огрызается он. Затем его голос смягчается. – В ящике комода лежат несколько конвертов. Положи волосы в них и подсунь под дверь. Как только ты это сделаешь, это будет означать, что ты выучила урок, и тогда я выпущу тебя.

– Окей, – соглашаюсь я. Провожу ладонью по своим светлым волосам, и два волоска задерживаются на моих пальцах. – Через пять минут.

– Мне сейчас надо на работу, Нина, – раздраженно говорит он. – Но когда я вернусь, волосы должны быть готовы.

– Но я могу сделать это быстро! – кричу я и дергаю себя за волосы. Еще один запутывается в пальцах.

– Я буду дома в семь, – произносит он. – И помни – я хочу весь волос целиком, не оторванный. Мне надо видеть корень, или попытка не будет засчитана!

– Нет! Пожалуйста! – В этот раз я дергаю себя за волосы сильнее. На глаза наворачиваются слезы, но я вырываю только два-три волоска, не больше. – Я сделаю это прямо сейчас! Подожди!

Но он не собирается ждать. Он уходит. Его шаги затихают вдали так же, как и прежде.

Я уже поняла: сколько ни кричи и ни бейся о дверь, он не вернется. Не стоит тратить зря энергию и делать и без того жуткую головную боль сильнее. Надо сосредоточиться и дать ему то, что он хочет. А тогда я смогу вернуться к дочери. И сбежать из этого дома навсегда.

41

К семи часам задание Энди выполнено.

Штук двадцать волосков я добыла, просто несколько раз прочесав волосы пальцами. После этого предстояло выдернуть остальные с корнями. Примерно восемьдесят раз я хваталась за волосок, сжимала зубы и дергала. Пыталась вырвать несколько волосков в один прием, но это причиняло слишком сильную боль. К счастью, у меня здоровые, крепкие волосы, так что большинство выдергивались с целым фолликулом. Попади я в эту ситуацию сразу после родов, мне пришлось бы остаться лысой – так мало у меня было тогда нормальных волос.

В семь я сижу на койке, сжимая в пальцах конверт с сотней волосков. Не терпится вручить их Энди и убраться отсюда. Я тут же подам на развод с этим больным ублюдком.

– Нина?

Смотрю на свои часы – ровно семь, ни секундой больше, ни секундой меньше. Энди пунктуален, это приходится признать.

Я соскакиваю с койки и прижимаюсь головой к двери.

– Я все сделала.

– Подсунь под дверь.

Я просовываю конверт в щель под дверью. Представляю себе, чтó сейчас происходит по ту сторону. Он открывает конверт, изучает фолликулы. Вообще-то мне плевать, что он сейчас делает, лишь бы выпустил меня отсюда. Я ведь выполнила его задание.

– Окей? – спрашиваю я. Горло дерет так, что сил нет. В течение дня я допила воду из оставшихся бутылок, причем последнюю приберегла на вечер. Когда я уберусь отсюда, я выдую пять стаканов воды подряд. И помочусь в нормальном туалете.

– Минутку, – отвечает он. – Я проверяю.

Скрежещу зубами, игнорируя сердитое бурчание в животе. Я не ела ровно сутки, и теперь у меня от голода кружится голова. Я дошла до того, что даже клок волос кажется мне лакомством.

– Где Сеси? – хриплю я.

– В своем манежике, – отвечает он. Мы выгородили для моей дочурки уголок в гостиной, где она может спокойно играть без риска пораниться. Это была идея Энди. Он такой заботливый.

Нет, ни черта он не заботливый. Это была маска.

Он чудовище, лицемерная сволочь.

– Хм-м, – хмыкает Энди.

– Что? – сиплю я. – Что такое?

– Понимаешь, почти все волоски в порядке, но на одном из них нет фолликула.

Ублюдок.

– Ладно. Сейчас дам тебе новый.

– Боюсь, так не пойдет, – вздыхает он. – Тебе придется начать с начала. Я приду завтра утром. Надеюсь, к тому времени ты наберешь для меня сотню целых волос. В противном случае придется пробовать еще и еще раз.

– Но…

Его шаги удаляются по коридору, и тут до меня доходит: он и правда оставляет меня здесь. Без еды и воды.

– Энди! – Мой голос сипит и хрипит, а по силе – не громче шепота. – Не делай этого! Пожалуйста! Пожалуйста, не делай этого!

Но он ушел.

* * *

Я надергала еще сотню волосков уже ко времени отхода ко сну, на случай если он вдруг придет. Но он не приходит. Я даже добавила десять лишних волосков. Почему-то теперь их выдергивать легче. Я уже почти не чувствую, когда волос отделяется от кожи.

Все, о чем я могу сейчас думать, это вода. Пища и вода, но больше все-таки вода. И, конечно, о своей дочке – а вдруг я ее больше никогда не увижу? Не знаю, сколько времени человек может продержаться без воды, но наверняка недолго. Энди поклялся выпустить меня, но что, если он солгал? Что, если он оставит меня здесь умирать?

А все лишь потому, что я не сходила вовремя к парикмахеру.

В эту ночь я вижу во сне целый бассейн воды. Я опускаю в него голову, а вода отступает прочь. Каждый раз когда я пытаюсь попить, вода убегает от меня. Наверное, таким пыткам подвергаются грешники в аду.

– Нина?

Меня будит голос Энди. Не могу понять, спала я или лежала без сознания. Но я прождала его всю ночь, поэтому надо встать и дать ему то, что он хочет. Только таким путем мне удастся выйти отсюда.

Поднимайся, Нина!

Как только я сажусь на постели, моя голова начинает бешено кружиться. Пару секунд в глазах совсем темно. Сжимаю пальцами край тощего матраса, ожидая, когда прояснится зрение. На это уходит добрая минута.

– Боюсь, я не смогу тебя выпустить, если не получу волосы, – говорит Энди с другой стороны двери.

Звук его ужасного голоса вызывает во мне прилив адреналина, и я вскакиваю на ноги. Мои пальцы, сжимающие конверт, дрожат, пока я бреду к двери. Просовываю конверт под дверь и без сил сползаю по стене на пол.

Жду, пока он сосчитает волоски. Время тянется бесконечно. Если он скажет, что я не справилась, не знаю, что я буду делать. Я не выдержу еще двенадцать часов здесь. Это будет конец. Я умру в этой комнате.

Нет, я не умру. Выдержу, чего бы это мне не стоило. Ради Сеси. Не могу оставить ее в лапах этого монстра.

– Окей, – наконец говорит он. – Отличная работа.

А затем слышится щелчок замка. Дверь распахивается.

Энди в своем деловом костюме готов отправиться на работу. Я воображала, что в момент, когда я увижу его после двух суток в этой каморке, я наброшусь на него и выцарапаю глаза. Но вместо этого я остаюсь сидеть на полу, слишком слабая, чтобы пошевелиться. Энди присаживается на корточки рядом со мной, и тогда я замечаю, что он держит большой стакан воды и бейгл.

– Вот, – говорит он. – Я принес тебе это.

Надо бы швырнуть этот стакан ему в рожу. Я очень хочу это сделать. Но если я не попью и чего-нибудь не поем, я вообще не смогу выйти из этой каморки. Поэтому я принимаю его дар, выпиваю всю воду и запихиваюсь бейглом, пока не съедаю весь.

– Мне очень жаль, – говорит он, – что пришлось так поступить, но только таким образом ты чему-то научишься.

– Пошел к черту! – сиплю я.

Пытаюсь подняться на ноги, но снова теряю равновесие. Даже после того, как я выпила всю воду, моя голова по-прежнему идет кругом. Я не могу шагать по прямой. Сомневаюсь, что мне удастся спуститься по лестнице на второй этаж.

Вот почему, хоть я и ненавижу себя за это, я позволяю Энди помочь мне. Он ведет меня вниз по лестнице, и все это время я тяжело опираюсь на него. Спустившись на второй этаж, я слышу, как поет Сесилия внизу, в гостиной. С ней все хорошо. Он не причинил ей вреда. Слава Тебе, Господи!

Второго шанса я своему муженьку не предоставлю.

– Тебе надо лечь, – строго говорит Энди. – Ты чувствуешь себя неважно.

– Нет! – хриплю я. Я хочу к Сесилии. У меня даже руки болят – так я хочу обнять ее.

– Сейчас ты слишком больна, – увещевает он.

Как будто я просто грипп подхватила, а не просидела по его милости двое суток в каморке на чердаке. Он разговаривает со мной так, будто это я сумасшедшая, а не он.

– Пойдем! – говорит он.

Как бы там ни было, а он прав – мне нужно лечь. Мои ноги дрожат и подкашиваются при каждом шаге, голова кружится. Поэтому я позволяю ему уложить меня в нашу кровать размера кинг-сайз, и он накрывает меня одеялом. Если у меня и был шанс убраться из этого дома, оказавшись в постели, я забываю об этом. После двух ночей на той ужасной койке у меня такое ощущение, будто сейчас я покоюсь на облаке.

Мои веки как свинец, я не могу противиться желанию уснуть. Энди сидит рядом на краешке кровати и проводит пальцами по моим волосам.

– Ты не очень хорошо себя чувствуешь, – мурлычет он. – Тебе нужен целый день сна. Не волнуйся насчет Сесилии. Я позабочусь, чтобы за ней был хороший уход.

Его голос так нежен, так мягок, что я начинаю задаваться вопросом, не привиделись ли мне все эти события. Ведь он был таким хорошим мужем! Неужели он мог запереть меня и заставить выдергивать собственные волосы? Непохоже, чтобы он был на такое способен. Может быть, у меня был жар и все это лишь кошмарная галлюцинация?

Нет. Никакая это не галлюцинация. Все произошло в реальности. Я в этом уверена.

– Я тебя ненавижу, – шепчу я.

Энди оставляет мою реплику без ответа и продолжает гладить меня по голове, пока мои глаза не закрываются.

– Поспи, поспи, – воркует он. – Все, что тебе нужно, – это сон.

42

Шаг четвертый: Заставить мир поверить, что ты сумасшедшая

Проснувшись, я слышу отдаленный звук льющейся воды.

Я все еще как в тумане, все еще не в себе. Сколько времени нужно телу, чтобы оправиться от двухдневного голода и нехватки воды? Смотрю на часы – день клонится к вечеру.

Протираю глаза, пытаясь определить, где льется вода. Похоже, звук идет из ванной при хозяйской спальне – значит, это рядом. Энди принимает душ? Если так, то у меня совсем мало времени, чтобы убраться отсюда.

Мой телефон заряжается на тумбочке около кровати. Хватаю его, полная решимости позвонить в полицию. Хотя нет, с этим придется подождать, пока я не уберусь подальше от мужа.

Вот только… Весь телефон забит эсэмэсками от Энди. Должно быть, меня разбудили треньканья эсэмэсок. Просматриваю сообщения, хмуро уставившись в экран.

С тобой все хорошо?

Сегодня утром ты вела себя очень странно. Пожалуйста, позвони мне, я должен знать, все ли с тобой в порядке.

Нина, как у тебя дела? Мне нужно идти на совещание, но дай мне знать, что с тобой все хорошо.

Как вы там с Сесилией? Пожалуйста, позвони мне или напиши.

Последнее сообщение привлекает мое внимание. Сесилия! Я не видела свою дочь двое суток. До этого я никогда так надолго не оставляла ее, даже в медовый месяц. Где она сейчас?

Но, конечно же, Энди не оставил бы ее без присмотра, пока я сплю. Или?..

Смотрю на закрытую дверь ванной. Кто же там? Я думала, что Энди, но он не может быть в ванной, ведь он посылал мне записки с работы. Может, я каким-то образом случайно оставила кран открытым? Может, я вставала, пользовалась туалетом и забыла закрыть кран в умывальнике? Вполне возможно, если судить по тому, в каком я состоянии.

Сбрасываю с себя одеяло. Мои руки бледны и дрожат. Пытаюсь встать на ноги, но это очень трудно. Даже вволю напившись и отдохнув, я все равно чувствую себя ужасно. Встаю, придерживаясь за кровать. Не знаю даже, смогу ли я преодолеть расстояние от кровати до двери ванной, ни на что не опираясь.

Набираю в грудь побольше воздуха, пережидаю головокружение и медленно, очень медленно бреду к двери в ванную. Я успеваю преодолеть две трети расстояния, прежде чем рухнуть на колени. Боже, да что со мной такое?

Но мне необходимо узнать, почему в ванной льется вода. Теперь, когда я подобралась поближе, я вижу, что за закрытой дверью горит свет. Кто там? Кто там, в моей ванной?!

Остаток пути я ползу. Добравшись наконец до входа, тянусь к ручке и толкаю дверь. То, что предстает моим глазам, когда я заползаю в ванную, я не забуду до конца своих дней.

Сеси. Она в ванне. Ее глаза закрыты, она полулежит на стенке ванны. Вода быстро поднимается, она уже дошла моей дочке до плеч. Еще минута-две – и голова Сеси окажется под водой.

– Сесилия! – ахаю я.

Она не отзывается. Не плачет, не зовет меня. Но ее веки еле заметно подрагивают.

Я должна ее спасти. Надо закрыть кран и вытащить малышку из ванны. Но ноги меня не слушаются, на каждом шагу они словно утопают в густой патоке. Я все равно спасу ее! Спасу свою дочь, даже если потрачу на это все свои силы. Даже если это убьет меня.

Я ползу к ванне. Голова кружится, как карусель, я не уверена, смогу ли удержаться от обморока. Но мне нельзя терять сознание. Я нужна своему ребенку.

Я иду, Сеси. Пожалуйста, держись, родная.

Но вот мои пальцы вцепляются в фаянс ванны, и я чуть не плачу от облегчения. Вода дошла моей дочке почти до подбородка. Тянусь к крану, но чей-то строгий голос заставляет мою руку застыть:

– Ни с места!

Я все равно тянусь к крану. Никто не сможет помешать мне спасти моего ребенка. Мне удается закрыть воду, но, прежде чем я успеваю сделать что-то еще, сильные руки хватают меня под мышки и вздергивают на ноги. Сквозь туман я вижу, как мужчина в форме вынимает Сеси из ванны.

– Что вы делаете? – пытаюсь я спросить, еле ворочая языком.

Человек, который спас Сеси, не обращает внимания на мой вопрос. Другой голос произносит:

– Она жива, но, похоже, ее чем-то накачали.

– Да, – мямлю я. – Накачали.

Они знают. Знают, что Энди делал с нами. А потом он еще чем-то накачал нас обеих. Слава богу, приехала полиция. Парамедики укладывают Сесилию на носилки, затем укладывают меня на другие. Все будет хорошо. Они нас спасут.

Мужчина в полицейской форме светит фонариком мне в глаза. Я отворачиваюсь, щурясь от невыносимой яркости.

– Мисси Уинчестер, – резко говорит он. – Почему вы пытались утопить свою дочь?

Я открываю рот, но не могу издать ни звука. «Утопить свою дочь»? О чем он толкует? Я пыталась спасти ее! Разве они этого не понимают?

Но полицейский только качает головой. Поворачивается к одному из коллег:

– Она тоже под кайфом. Похоже, приняла целую гору таблеток. Отвезите ее в больницу. Я позвоню ее мужу и дам знать, что мы успели вовремя.

«Успели вовремя»? О чем это он? Я проспала целый день. Во имя Господа, в чем они меня обвиняют?!