Текст книги "Другая сторона времени. Осада вечности. Дальние берега времени."

Автор книги: Фредерик Пол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 60 страниц)

Глава 24
ПЭТСИ

Та доктор Патриция Эдкок, которую называли Пэтси (она откликалась на это имя, потому что выбора не было, но никогда сама так себя не называла), была сердита. Подобрав под себя ноги, она сидела в позе Будды, недовольно взирая на мир. Пэтси знала, что сердиться не стоит. Она смирилась с тем, что Дэн-Дэн имел какие-то основания приказать им замолчать, и даже допускала, что эти приказы имеют некий смысл. Зачем выдавать то, что можно продать? Тем не менее Пэтси не привыкла к тому, что ею командуют.

Ее распирало от желания поговорить об «Эсхатоне». Ей хотелось пообщаться с Пэт и Пэтрис, чтобы освежить память. Давно забытый эпизод, почти не оставивший следа в образовании Пэтси, выплыл сам собой. Перед ней стояло лицо профессора. Он был молодой, темноволосый, с дерзким взглядом – как же его звали? – и он не называл это Эсхатоном. Как-то иначе… да! «Точка Омега». Что бы это ни значило, именно о том самом твердил и полковник Дювалье. Дальше память не шла.

Ей было совершенно ясно, что и остальные умирают от желания поговорить. Еще бы! Возможно ли, что где-то в далеком будущем их всех ждет вечная жизнь? Возможно ли, что некие жуткие монстры из космоса делают все, чтобы превратить вечный рай в непрерывный ад?

Все это смешно.

С другой стороны, не исключено, что так оно и есть.

В общем, Пэтси не могла не думать об этом, как и остальные шесть пленников. Другие темы просто отошли на второй план. Все семеро занимались обычными делами: дополняли инвентарный список Розалины, готовили и ели, пользовались «туалетом»… и при этом думали только об Эсхатоне. Если бы явился Чудик! Может быть, Дэн заключит с ним какую-то сделку, и они наконец наговорятся всласть.

Но время шло, а Чудик не появлялся.

Уже собираясь спать, Пэтси сказала что-то об отсутствии Чудика Пэт, которая так и не смогла дать толковый ответ.

– Откуда мне знать, почему он не идет? Может быть, еще один сбой в энергоснабжении.

– Может быть, конечно, но, наверное, происходит что-то еще. Дело не в сбое, ведь новое послание Дювалье пришло уже после того случая.

– Ни черта не знаю, – раздраженно сказала Розалина. – Так или иначе, нам не следует об этом говорить.

Раздражительностью страдала не одна Пэт. Из-за наложенного Дэном запрета на общение все стали заметно нервознее. Когда ложились спать, Пэт снова устроилась рядом с Даннерманом, вероятно, поняв и простив его молчание. Пэтрис мельком взглянула на парочку и, повернувшись к Пэтси, прошептала:

– Что это она на нас злится?

Вполне уместный вопрос; у Пэт был Дэн-Дэн, а что оставалось им двоим?

Доля ревности в их отношениях, несомненно, присутствовала, однако существовала и некая сестринская верность. Если уж по справедливости, подумала Пэтси, проваливаясь в сон, то нельзя сказать, что Пэт по-настоящему заполучила Дэна. Это невозможно в условиях полного отсутствия какого-либо уединения. Пэтси сонно решила, что надо попросить у Чудика еще несколько шлемов, потому что если все, кроме Пэт и Дэна, будут в шлемах, то у этих двоих появится хотя бы иллюзия уединения, к которому оба столь очевидно стремились. Или, может быть, им удастся сделать из одеял нечто наподобие ширмы, и тогда…

А может, как показывают в кино, из-за холма вдруг вылетит кавалерийский отряд с развевающимися флагами, затрубят горны, и чудесным образом спасенных пленников вернут домой; тогда эти двое будут вольны делать все, что пожелают, а она тоже найдет кого-нибудь, и…

И мир снова станет прекрасным… по только ничего этого не будет. Не придет же им на помощь кавалерия? Будущее неопределенно – если у них вообще есть будущее…

Когда Пэтси наконец уснула, по щекам у нее текли слезы.

Пленники спали, потом проснулись и провели большую часть еще одного долгого дня, стараясь не говорить о том, что их действительно занимало. А когда Чудик наконец явился, без всякого предупреждения пройдя через зеркало, он сказал только:

– Меня задержали.

– Мы понимаем, что у вас проблемы, – любезно заметила Розалина. – Не надо извиняться.

Похоже, он возбужден, подумала Пэтси, – павлиний хвост отливал темными оттенками, выражение пушистого личика обеспокоенное.

– Я не извиняюсь, – твердо ответил Чудик. – Просто объясняю. А сейчас я готов вести дело на основе выдвинутого вами предложения.

Все слушали его очень внимательно и, как показалось Пэтси, с плохо скрытой радостью. Но Даннерман все же уточнил:

– Без утайки?

Чудик удивленно посмотрел на него.

– Разумеется. Хотя, должен сказать, есть вещи, которые я не могу сделать в силу физической неспособности. Террористы-хорши серьезно нарушили связь с Возлюбленными Руководителями, и сейчас мне недоступны даже некоторые ресурсы базы. Пожалуйста, помогите мне оцепить качество послания.

Именно этого и ждала Пэтси; она уже открыла рот, когда Даннерман поднял руку.

– Подождите. Если отсутствует связь, то какой смысл в разговоре?

– Связь будет восстановлена, – упрямо сказал Чудик. – Пожалуйста, не спорьте. Помните, что вы не незаменимы.

– Уж конечно, – сердито бросил Джимми Лин. – Вам нужна наша помощь.

– Мы в состоянии получить ее иным путем, капитан Лин. Неужели вы не сознаете, что мы можем создать ваши копии, которые ничего не будут помнить, и извлечь нужную информацию?

– Я сознаю другое, – твердо возразил Даннерман. – Если бы вы хотели именно этого, то не разговаривали бы, а делали.

– Да, верно, – нерешительно признал Чудик, – сейчас в этом отношении имеются трудности. Хорошо. Я согласен… А теперь скажите мне…

– Нет! Сначала вы!

Чудику это не понравилось. Пэтси показалось, что он сейчас зашипит на них.

– Ладно. Что вы хотите?

– Информацию!

Лапки нетерпеливо забарабанили по муфте; Пэтси только теперь заметила, что Чудик не сунул их внутрь устройства, как обычно. Наверное, прибор сломался, подумала она.

– Будьте… – Чудик замолчал, и все ощутили очередную дрожь.

Ничего страшного, но Пэтси с любопытством отметила реакцию инопланетянина: хвост потемнел, взгляд словно прилип к стене, на кошачьем лице появилось нечто похожее на страх.

Однако со стеной ничего не случилось. Постепенно хвост Чудика обрел прежний цвет.

– Уточните, – сказал он, – и побыстрее.

– Хорошо, – кивнул Даннерман. – Что со стеной? Чудик задумался.

– Террористы повредили наши системы.

– Всю правду! – бросила Пэт. – Вы обещали!

– Но это и есть вся правда, – удивился Чудик. – Хотите знать детали? Приблизительно, э-э… девятнадцать дней назад хоршам удалось переправить на нашу базу оружие; с тех пор идет сражение. Все их атаки отбиты, но они перебрасывают новые силы и вновь атакуют. Имеется много повреждений, прервана связь с Руководителями.

– Кто побеждает? Опять задержка с ответом.

– Не знаю, – признался Чудик. – Я не сомневаюсь, что в конце концов Возлюбленные Руководители возьмут верх, но, как сказал однажды ваш мудрец Джон Мейнард Кейнс вашему президенту Франклину Делано Рузвельту – это показывали в документальной передаче, когда я был еще на «Старлабе», – проблема с «в конце концов» состоит в том, что в конце концов мы все умрем.

– Рад, что вы сохранили чувство юмора, – язвительно заметил Даннерман. – Удивительно только, что оно у вас есть. Подробнее!

– Больше мне ничего не известно. Многие наши погибли, часть оборудования уничтожена. Теперь ваша очередь. Есть ли ошибки во втором обращении?

Даннерман неохотно уступил.

– По-моему, нет. Ничего существенного. – Он повернулся к остальным. – Вы что-нибудь заметили?

Никто ничего не заметил.

– Хорошо, – серьезным тоном сказал Чудик. – Касательно ваших комментариев по Эсхатону…

Если бы Пэтси была благоразумной – если бы все три Пэт оказались благоразумными, – возможно, им удалось бы вытянуть из Чудика больше информации. Но благоразумными они не были. Пэт и Пэтрис горели желанием поговорить не меньше, чем Пэтси.

– Мы слышали об этом в школе на уроке истории науки. Профессор…

– Доктор Мукарти… – подсказала Пэтрис.

– Да, именно. Он рассказывал нам об одном ученом, который жил в конце прошлого века и утверждал то же самое. Только он не называл это Эсхатоном.

Пэтси подняла руку, распираемая нетерпением и возбуждением.

– «Точка Омега»!

Пэт благодарно кивнула ей.

– Как хорошо, что ты это вспомнила! В общем, все то же самое – Вселенная расширяется, Вселенная сжимается, Большое сжатие, все возрождается…

Воспоминания на этом закончились, и они замолчали.

– Его имя, – настаивал Чудик. – Как звали ученого? Пэт задумчиво нахмурилась:

– Тинкер?

Пэтрис и Пэтси переглянулись.

– Может быть, Допплер? Что-то вроде… – Пэтси покачала головой.

– Неудовлетворительно, – пожаловался Чудик. – Теперь мне придется вести поиск информации через примитивное оборудование «Старлаба». Что еще вы можете добавить?

Они снова переглянулись.

– Ничего, – сказала Пэт.

– Только то, что рассказывал доктор Мукарти, – сказала Пэтрис. – По его словам, это пример того, на чем трогаются рассудком большинство космологов.

– Информация бесполезна, – заявил Чудик.

– Почему же? – возразил Даннерман. – Теперь вы знаете, что он был космологом; это поможет вести поиск. А теперь давайте поговорим…

Никто так и не узнал, о чем еще собирался поговорить Даннерман. Пол покачнулся, стены снова вспыхнули, а его слова утонули в гуле отдаленного грома.

На этот раз все продолжалось дольше. Чудик тихонько скулил. Пэтси, надеясь, что стены опять станут прозрачными, не мигая, смотрела перед собой. Ее ожидания не оправдались. После нескольких изменений цвета вокруг них вновь засияли зеркала. Она повернулась, но увидела лишь исчезающий в стене хвост Чудика.

– Черт бы его побрал, – с чувством сказала Пэт. Розалина проявила больше чуткости.

– Он напуган, и я его не виню. Возможно, если бы мы знали то, что известно Чудику, то тоже были бы напуганы.

– Мне и так страшно, Рози, – пробормотала Пэт. – Ну, что мы узнали новенького?

Чертовски мало, подумала Пэтси. Она краем уха слышала, как остальные пытались сложить вместе те кусочки информации, которыми поделился Чудик. Цельной картины не получалось. Итак, дела еще хуже, чем они ожидали, но что это за новость?

Пэтси скорчила рожу своему отражению в зеркальной стене, чувствуя, как ее переполняет обида и горечь. В какой-то момент ей напомнили, что когда-то у нее была другая жизнь, в которой ее никто не считал беспомощной пешкой, в которой она была человеком с положением и делала важную работу. Боже, она была высококвалифицированным ученым!.. Пришло время реагировать, сказала себе Пэтси. Хватит быть пассивной, пора перейти к действиям…

Проблема заключалась только в том, что она не знала, какие продуктивные действия можно предпринять.

Пэтси посмотрела на других. Даннерман по крайней мере делает что-то, хотя бы заставляет остальных вспомнить, порыться в памяти. Может, так его учили допрашивать свидетелей? Но какой во всем этом смысл? Какая разница, что они узнают, если сделать все равно ничего нельзя?

Резкий, пронзительный звук прервал ее размышления. Остальные тоже прислушались. Никто прежде не слышал такого звука, и понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что он исходит из шлема.

– Что за черт? – пробормотал Даннерман.

– Думаю, он хочет, чтобы его надели, – сказала Пэтрис.

– Вы уверены? – занервничал Джимми Лин. – А мне кажется, он испортился. Опасно…

– Перестаньте, – раздраженно сказала Пэт и, подняв шлем, надела его на голову.

В следующую секунду она ахнула:

– Эй! Это же хорш! Он пытается что-то сказать мне!

Глава 25
ПЭТСИ

Что бы там ни видела Пэт, это длилось недолго. Немногим более минуты или двух; когда она сняла шлем, ее лицо выражало изумление и растерянность. Не говоря ни слова, Пэт передала устройство Пэтрис. Правда, не без борьбы – Мартин уже протянул к нему руки, но Пэт оттолкнула его. Все правильно, сказала себе Пэтси; по крайней мере они снова придерживаются алфавитного порядка. Она приняла шлем у Пэтрис, заметив на ее лице то же, что и у Пэт, выражение неуверенности.

Пэт сказала правду: это действительно был хорш, и он смотрел на Пэтси. В то же время он совсем не походил на того хорша, каким его представлял полковник Дювалье. Ни устрашающего оружия, ни защитного костюма, вообще ничего зловещего. Тем не менее это был хорш, и как ему удалось добраться до устройства, можно было только догадываться.

Впрочем, времени на догадки не оставалось.

Хорш не говорил. Он жестикулировал – обеими руками и длинной, гибкой шеей, – указывая куда-то в угол, где почти сразу появилось изображение. Перед Пэтси была улица города; города, подобного которому она никогда не видела. Сама улица вовсе не была участком твердой поверхности. Что-то похожее на движущуюся полосу жидкого металла, где пританцовывали огромные многоцветные стрекозы, то и дело поднимавшиеся в воздух и влетавшие в двери высоких зданий. Дома – светло-серые, золотистые, розовые – достигали (как показалось Пэтси) десяти-двенадцати этажей. Все это она увидела в первую секунду и рассмотреть детали не успела. Камера словно взлетела в небо, и улица упала далеко вниз. А камера все поднималась и поднималась, пока не вышла за пределы атмосферы, и ее объектив не охватил уже всю планету, голубую с пятнами белого.

Потом появился космический корабль, медно-красный и блистающий. Он приблизился к объективу… и в следующий момент Пэтси оказалась внутри космолета. Первое, что она увидела, был Возлюбленный Руководитель, лениво проплывающий в невесомости – то самое, похожее на пугало существо из первого послания. Оно взмахнуло хлипкой рукой, и что-то огромное, темное, напоминающее обломок скалы и возникшее из ниоткуда, обрушилось на планету. Подобно метеориту, оно пронзило атмосферу и, ударившись о поверхность, взорвалось с силой миллиона атомных бомб.

И планета погибла прямо на глазах у Пэтси.

Она не успела ни о чем подумать, потому что смотрела уже на другую улицу с быстро движущимися машинами, иного вида зданиями и существами, похожими на привидения с головами-подсолнухами. Все остальное повторилось. Возлюбленный Руководитель выбрал цель, взмахнул рукой и повис в невесомости, наблюдая за гибелью мира. Тут же перед Пэтси возникла следующая сцена… и еще… и еще… Картинки сменяли друг друга с нарастающей скоростью, планеты имели свои особенности, но конец был везде один. А потом…

Скорость уменьшилась. Появился мир, который она сразу узнала. Земля, северное полушарие. Вот «сапожок» Италии, вот массивный выступ Индии со скатившейся с него слезинкой Шри-Ланки, вот узкая синева Красного моря. В следующий момент Пэтси оказалась внутри корабля, но не корабля пришельцев, а какого-то другого, до боли знакомого… Да это же их «Старлаб»! Планете не угрожал никакой гигантский астероид, но то, что происходило внутри станции, было еще страшнее.

Пэтси не заметила Возлюбленного Руководителя. А вот Чудик оказался на месте. Прилепившись к стене, он наблюдал за тем, как двое Доков делают что-то с человеком, распростертым на переборке. Доки возились с его затылком. Потом они отступили. Человек повернулся – это был Мартин! – и молча подлетел туда, где уже стояли Даннерман, Джимми Лин, Розалина и Пэт. Доки загнали людей, двигавшихся как зомби, в «Клипер», и шаттл устремился к планете.

На этом все кончилось. «Картинка» погасла.

Они все увидели одно и то же. И реакция у всех была одинаковая.

– Хорши хотят убедить нас в том, что Возлюбленные Руководители на самом деле уничтожают миры, – задумчиво сказал Даннерман. – А те, в свою очередь, стараются доказать обратное.

– И что делать нам? – спросил Джимми.

Никто не ответил. Впрочем, подумала Пэтси, ответ очевиден. Они по-прежнему в плену и сделать ничего не могут.

– Если хорши говорят правду, – сказала Розалина, – то Чудик уже отправил наши копии на Землю. Зачем ему это, как вы полагаете?

– Вот его-то мы и спросим, – бросил Мартин.

– Если увидим, – заметил Даннерман.

– Почему? – встревожилась Пэтси. – Думаешь, он собирается нас бросить?

– Думаю, что ему нечего сказать по этому поводу, – ответил Даннерман. – Если дела действительно так плохи, как он говорит… Черт, что еще ему надо? – добавил он, услышав писк шлема.

Мартин успел первым.

– Есть только один способ выяснить, – сказал он, надевая шлем.

– Опять вы за свое! – возмутилась Пэт. – Сейчас моя очередь! Деласкес только презрительно посмотрел на нее.

– Черт бы его побрал, – пробормотала Пэт, глядя на Пэтси.

Та промолчала. Все происходило очень быстро, и события развивались слишком причудливо. Она не могла в них разобраться. Возлюбленные Руководители уничтожают планеты… ладно, в это Пэт могла поверить. Новость плохая, но по крайней мере понятная: их об этом предупреждали. Однако какой смысл отправлять на Землю их двойников? В этом было что-то жуткое.

Все замолчали, увидев, что Мартин снял шлем. Джимми не выдержал:

– Ну?

– Да, – пробормотал Деласкес, по-видимому, приводя в порядок мысли. Потом глубоко вздохнул и доложил: – Я видел… по-моему, столовую для особо важных персон в Куру.

– Куру? В Южной Америке?

– Космодром «Еврокосмоса», – кивнул Деласкес. – По крайней мере так мне показалось – я провел там полгода по обмену. Удивительно другое: я видел все как будто своими собственными глазами.

Первой откликнулась Розалина.

– Своими глазами? Но откуда вы узнали, что это были вы?

– Узнал. Я видел перстень Академии у себя на пальце и собственную руку. Там было еще много парней из Европейского Космического Агентства, за другими столиками. Я даже заметил полковника Дювалье. Но меня среди них не было. Я сидел за столиком с еще одним человеком. В форме, с оружием, но он ничего не ел. Перед ним даже тарелки не было. Он просто наблюдал за мной. Очень… – Мартин остановился, подбирая нужное слово. – Это было очень неприятно.

– Дайте-ка мне, – рявкнул Джимми, протягивая руку к шлему, но Пэт опередила его и выхватила устройство из безвольных пальцев генерала.

– Моя очередь!

Мартин не обратил на нее внимания.

– Я чувствовал вкус пищи, – сказал он, удивленно качая головой. – Ел омлет… такой, с овощами. И еще там были папайя – до сих пор помню ее запах – и булочка. Очень хороший кофе. Горячий; я даже обжег язык.

Розалина слушала его с напряженным вниманием.

– Вы ощущали вкус? Значит, это не телевизионная картинка?

– Ощущение такое, словно я там был…

Но Пэтси его уже на слушала, потому что повернулась к Пэт. Та стонала и в отчаянии мотала головой, а стоявшая рядом Пэтрис спрашивала, что случилось.

Пэт издала еще один стон, всхлипнула и сорвала шлем, словно он обжигал ее.

– Не может быть! – воскликнула она и вдруг затряслась и побледнела.

Пэтрис обняла ее за плечи, а Пэтси подумала, что никогда не видела Пэт такой потрясенной.

– Я была на Земле… да… Но я была в тюрьме! По крайней мере частично…

Все, конечно, набросились на нее с расспросами, только Пэтси не стала ждать ответов, не стала даже спрашивать, что означает «частично». Она выхватила шлем, нахлобучила его на голову, опустила очки…

Хорошо, что Пэт своими жалобами хотя бы немного ее подготовила. Тем не менее шок почти парализовал ее.

Пэтси видела не одну, а сразу две сцены. Точнее, не видела, а присутствовала в двух разных местах. Ощущала, видела, слышала, чувствовала запах… И все это двоилось. В одной сцене она видела себя со шлемом на голове, видела Пэт – совсем близко, словно обнимала ее; впрочем, Пэтси и впрямь обнимала ее, чувствуя под рукой дрожащее тело Пэт. И в то же время, в другой сцене, она видела голую комнату с яркими огнями, маленький стол, на котором ничего не было, пластиковый стул с прямой спинкой, уныло окрашенные стены без картин и каких-либо иных украшений. В этой второй сцене она лежала на жесткой, узкой койке, свернувшись на боку и подложив под щеку ладонь; не спала, а смотрела перед собой, в пустоту. Да, Пэт права. Она видела дверь.

На двери были стальные решетки. Определенно какая-то тюрьма.

Когда шлем взяла Пэтрис, никто не стал спорить, даже Джимми Лин. Всем хотелось поскорее обсудить увиденное. Пэтрис сообщила то же самое. Две сцены. Обе совершенно реальные во всех отношениях. Только со шлемом на голове была не она сама, а Пэтси.

– Чудик сказал, что они наблюдают за нашими двойниками, – задумчиво произнесла Розалина.

– Вот так? Когда мы видим все своими глазами? – Пэт покачала головой. – Черт, у меня началась мигрень! Только… – Она наморщила лоб. – Только я видела не две, а три разные сцены. Две здесь, с разных углов; и одна в какой-то тюрьме.

– Да уж, тюрьма вполне настоящая, – согласилась Пэтрис. Розалина вздохнула.

– Да, – словно в ответ на какие-то свои мысли промолвила она. – Должно быть, так.

– Что – «должно быть, так»? – не выдержала Пэтси, и Розалина бросила на нее полный сострадания взгляд.

– Это многое объясняет, – сказала она. – Хорш показал нам копии. Те, которые сделали и вернули на Землю Возлюбленные Руководители. Они снабжены какими-то передатчиками…

– Каким образом? – спросил Джимми Лин.

– Ох, Джимми, ну и глупые же у вас вопросы. Откуда мне знать? Может, вставили что-то вам в левую ноздрю… Технологий много, какая используется здесь…

– Проклятие, – с чувством сказал Даннерман. – Я понимаю, что вы имеете в виду. Вот откуда Чудик узнал фамилию моего босса, полковника Морриси.

– Да. И еще многое другое, – кивнула Розалина и повернулась к Пэтси и Пэтрис. – А когда добрый Чудик снабдил нас вами двумя, то предварительно превратил вас в наблюдательные устройства.

– Эй! – воскликнули обе.

– Да. Теперь мы по крайней мере знаем, как Чудик читает наши записочки, которыми мы с такой осторожностью обмениваемся. Вы читаете их для него.

За последние два дня жизнь Пэтси нарушалась самым бесцеремонным образом: сначала ее бесцеремонно раздели и бросили в камеру, потом лишили всякой возможности уединиться и заставили делать все на глазах других людей – спать, есть, даже отправлять естественные надобности.

Но это последнее вторжение было чем-то новым. До сих пор она по крайней мере сохраняла иллюзию, что хотя бы мысли принадлежат только ей. И вот теперь эта иллюзия разбита. Некое жуткое, таинственное существо – не Чудик, а кто-то еще, неизвестный – видело и чувствовало то же, что и она сама.

И, конечно, это все продолжается. Ситуация представлялась совершенно нетерпимой, но… у нее не было иного выбора, как только терпеть.