Текст книги "Формула успеха"

Автор книги: Фредерик Филипс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)

Я верю в свободное предпринимательство, поскольку убежден, что именно эта система взращивает наилучших руководителей. Случаются, конечно, и исключения, но в целом, наиболее способные люди и в самом деле выделяются из окружения и выдвигаются на ответственные посты.

Современные методы управления опираются на использование компьютеров, и нет сомнений в том, что компьютеры помогают в принятии решений, обеспечивая руководителя относящимися к делу данными. Однако, когда берешь человека на работу, его характер важнее его диплома, в равной степени и решение значимее компьютерных данных. Окончательный выбор основывается не только на фактах. Тут важны опыт и кругозор. В конечном счете руководитель должен следовать внутреннему убеждению, внутреннему голосу, подсказывающему, что важно, а что – нет.

Нет, я не говорю, что управление – род магии. Но я верю, что весь наш мир представляет собой систему. Есть законы природы, подобные силе гравитации, не подчиняясь которым, мы рискуем жизнью или здоровьем. Человек, пренебрегающий красным сигналом светофора, скорее всего, окончит в больнице. Точно так же существует нечто вроде моральной вселенной, в которой действуют моральные и духовные нормы. Можно пренебречь и этими нормами, но к добру это не приведет. Сталкиваясь с моральной альтернативой в своей частной жизни, человек оказывается на перепутье. Сделав неверный выбор, он пойдет в ошибочном направлении. Может быть, это скажется и не сразу, но скажется непременно.

Примерно так же обстоят дела и в руководстве промышленностью. Конечно, руководитель обязан рассмотреть любое дело с точки зрения его прибыльности, но при этом никак не вправе забыть о своем долге по отношению к своим работникам, своей стране, всему миру.

Моральные нормы? Они связаны с христианским наследием и культурными традициями Запада. Сохранятся ли моральные нормы, если наследие будет разрушено? Это задача, требующая от нас максимума усилий. Нам понадобятся и глубокие внутренние перемены, и готовность бороться здесь и сейчас, а не плыть по течению, покоряясь обстоятельствам. Западу уже не раз удавалось отбиться от атак на его духовные основы. Я верю, что целью Создателя и впрямь было, по выражению Фрэнка Бухмана, наполнить наши руки работой, желудки – едой, а сердца – действенной, приносящей глубокую радость верой. Ту же цель должны ставить себе и мы, предприниматели.

Заключая этот обзор моей сорокапятилетней работы в большой межнациональной компании, хочу обратиться к молодежи. В больших компаниях захватывающе интересно работать, и в Европе, и за ее пределами. Целый мир ждет вас. Но вы должны хорошо отдавать себе отчет в том, во имя чего работаете и каких результатов от себя ждете.

А «Филипсу» я бы хотел пожелать следующего: пусть он продолжает играть ту роль, какой заслуживает, ради которой и я, и многие другие работали не покладая рук. И снова приходит мне на ум фраза из предисловия к этой книге: «Филипс» должен быть созидательной силой – лекарством, а не болезнью этого мира.

Постскриптум,

по просьбе автора написанный его старшей дочерью Дигной Хинтцен в 1975 и 2000 годах (специально для русского издания) и его младшим сыном Фрицем в 1977 году.

Глядя на отца

Старшую дочь связывают с отцом особые узы. От моего мне досталась любовь к птицам, – остальных детей это как-то совсем не задело! Однажды весной, когда мне было десять, мы с вечера на велосипедах отправились к дому одного нашего приятеля, чтобы с утра пораньше понаблюдать за птицами. Именно там я единственный раз в жизни видела в естественных условиях выпь. Как много отец знает о птицах! И не меньше – об истории и архитектуре. Этими познаниями он щедро делился с нами во время наших велосипедных странствий по брабантским деревням. Но, боюсь, попытка в одно дождливое воскресенье объяснить дочкам, как работает мотор, оказалась не так успешна…

В послевоенное время, когда за столом нас было семеро плюс молочная сестра, мы галдели во время трапез, как галки. Никакого общего разговора не было и быть не могло, и потому, наверное, отец никогда не рассказывал о своей работе ничего серьезного, а только, время от времени, что-нибудь забавное. Однажды мы вырезали из вечерней газеты карикатуру с подписью: «Не стреляйте в папашу, пусть он вас еще посмешит!» Наверное, это наше «легкое» отношение и помогало ему сохранить какой-то баланс в жизни, ведь все больше и больше людей по всему миру смотрело на него снизу вверх. Мы подшучивали над его увлечениями, над его любовью к оловянным кружкам и прочему антиквариату, над заморскими нарядами, которые ему часто дарили в его поездках и в которые он любил наряжаться для домашних представлений. Прочими его специальностями были – и есть – дар карикатуриста и порой прямо-таки блестящее исполнение песенок, для чего он наряжается брабантским крестьянином – синяя рубаха, красный шейный платок и черная шапка. Он поразил всех гостей, сделав это под занавес театрального представления, устроенного филипсовцами по случаю сорокалетия его работы в фирме.

Как отец он всегда был очень заботлив, но только побывав с ним за границей, я начала сколько-то понимать, как предан он «Филипсу». В течение нескольких лет моей работы в движении «Моральное перевооружение» в Латинской Америке я посещала с ним филипсовские предприятия в разных странах этого континента, да и позже сопровождала туда родителей, порой в качестве переводчика с испанского и португальского. Ведь местному переводчику бывает трудно уловить точное значение того, что говорит отец, или передать его шутки!

В этих путешествиях меня больше всего поразили несколько вещей. Во-первых, то, как отец входил в местную специфику. Помню один ужин в Икитосе, городе на берегу Амазонки на востоке Перу. Принимали отца мэр и командиры местного гарнизона армии и флота. Он рассказал им, какова в милях протяженность водных путей в Голландии, и приятно поразился тому, с какой готовностью слушатели схватились за мысль понастроить мостов и дорог в необъятных джунглях.

Впечатляли его познания в истории разных стран, предвидение путей их развития. Однажды отец беседовал с президентом одной латиноамериканской страны, марксистом по убеждениям. Заговорив об истории этого народа, он коснулся тех опасностей, которые, на его взгляд, подстерегали его страну в будущем. Встреча продлилась гораздо дольше отведенного ей времени, и молодой директор филипсовского предприятия, который при этом присутствовал, сказал мне позже: «Никогда не думал, что с этим президентом можно общаться как мужчина с мужчиной. Господин Филипс говорил с ним прямо-таки как отец. Мне многое стало ясно».

Но сердцем во время таких поездок отец прежде всего стремится к «нашим людям», филипсовскому персоналу, будь то голландцы или местные. Он всегда настаивает на том, чтобы была устроена встреча с ними и их женами. А выступая перед ними с речью, и впрямь похож на отца, обращающегося к эмигрантам-детям. Однажды мы были на обеде в пригороде Боготы в Колумбии, где он принялся отчитывать сверхретивых сотрудников за то, что они ради работы забывают о семье. «Если вы несчастливы дома, то не сможете справляться с работой, как бы вам ни хотелось произвести впечатление на своего начальника, – сказал он, а потом прибавил: Надеюсь, что, даже напрочь забыв о приезде «старика Филипса», вы будете помнить эти мои слова».

Конечно, во время этих поездок он всегда заботится об интересах «Филипса». Коли еще один разговор с министром местного правительства поможет делу, отец всегда к этому готов. Но если выдастся свободная минутка, он предпочтет побольше узнать о той стране, где находится. К примеру, увидев рабочих, раскапывающих инкские руины, скажет: «Вон тот парень носит золотые часы, хотя и одет так же, как остальные. Уверен, он сможет нам растолковать, что они здесь делают. Пойди и спроси его». И потом непременно последует интересная, насыщенная фактами беседа.

Благодаря отличной физической форме, при всяком удобном случае поддерживаемой то прыжком в плавательный бассейн, то игрой в теннис, отец прекрасно справляется с напряженным рабочим днем, длящимся порой допоздна.

Во время таких поездок фраза «Будут только свои» никогда не означает: семья. Нет, сюда включаются директор местного завода и его жена, а также представитель Эйндховена, ответственный за этот регион. И жена этого последнего, находящаяся в Голландии, тоже никогда не бывает забыта. Ей отправят открытку, или телеграмму, или какое-нибудь изделие местных умельцев в утешение за временную разлуку с мужем. Так создаются узы дружбы, почти семейного родства. Один из таких региональных представителей однажды рассказал мне, что был в Сан-Паулу с моими родителями, когда его настигла весть о смерти матери. Рано утром родители позвали его к себе в номер, говорили с ним о потере, обсуждали, следует ли ему уехать. «Под конец они со мной помолились. Я никогда этого не забуду».

Мне следует отметить еще одно свойство отца, думаю, что завидное, но доставляющее массу хлопот тем, кто несет ответственность за его программу. Это удивительная свобода от диктата времени и вместе с тем способность распознавать черты непреходящей важности. Однажды мы остановились с ним в Лондоне у отставного армейского полковника и его жены, очаровательных пожилых людей. Мы провели там только одну ночь и рано утром должны были уехать. У отца была назначена встреча с кем-то из английских промышленников, надо было застать того дома за полчаса до того, как он уедет в свой офис. Таким образом, у нас оставалось лишь четверть часа на завтрак, и английский завтрак при этом! (Они славятся своей основательностью.) Я сразу заподозрила, что в пятнадцать минут мы не уложимся, а уж когда полковник завел какую-то длинную историю, которую мой отец стал слушать с видимым удовольствием, поощряя рассказчика вопросами… Я сидела как на иголках. Наконец мы вышли из-за стола, и отец сказал мне: «Знаешь, они такие славные люди. Я решил, что не могу не уделить им немного времени». Не помню, как прошел дальше наш день, но эти слова врезались мне в память.

И разве не то же свойство заставляло отца сказать людям, зимним утром собравшимся у него в кабинете: «Послушайте, лес вокруг «Вилевала» сегодня такой красивый. Деревья в инее, снег сверкает на солнце. Вам следует поехать со мной на машине и увидеть все это. Пройдут годы, и никто не вспомнит, сколько писем мы написали сегодня утром, а такая прогулка останется с нами на всю жизнь».

Ему принадлежит идея «Эволюона», постоянной выставочной экспозиции на тему взаимоотношений человека и техники, которую поначалу оценили немногие. Сейчас толпы посетителей всех возрастов доказывают, как он был дальновиден.

Это же безошибочное представление о том, что со временем приобретет значимость, заставило его настоять на том, чтобы директора всех филипсовских предприятий со всего мира собрались на празднование 75-летия концерна: «Общее участие в таком событии когда-нибудь потом, в старости, когда человек так одинок и жаждет общества, будет согревать им сердца». Как же он оказался прав! Это были и впрямь незабываемые дни.

То же касается и семейных празднеств, когда он со всего света собирает вокруг себя всех своих детей и внуков: «Жизнь так коротка, а мы так мало бываем вместе…» И при возможности приглашается еще и внушительное число двоюродных братьев и сестер.

Отец не из тех людей, кто направо и налево рассказывает о своей вере. И все-таки вы сразу поймете, когда он рассчитывает на собственные способности и обаяние, а когда, зная свои пределы, ищет совета и вдохновения «свыше». К голосу «свыше» он удивительно восприимчив. Думаю, этот голос и направлял отца к сердцам его бессчетных собеседников, и он же подсказывал, как взять верную ноту, обращаясь к большим массам людей.

Дигна Хинтцен-Филипс, 1975 г.

Сын об отце

Когда отец попросил меня написать о его автобиографии с точки зрения сына и прибавил, что ему это весьма важно, я почувствовал себя очень польщенным и согласился, не успев подумать, что за этим кроется. Одно дело – поболтать с ним самим или поговорить о нем с друзьями или знакомыми. В обоих случаях я знаю, с кем говорю, и вижу, как мои слова воспринимаются. Если что не так, я могу уточнить свою мысль, поправить себя. Но общаясь с вами, человеком мне незнакомым, я становлюсь в тупик. Кто вы? Интересно ли вам, что думает об авторе его сын? И, с другой стороны, что, собственно, я хочу вам сказать? До какой степени я хочу – смею – открыться в том, что кажется мне абсолютно личным в моих с ним отношениях? Вопросы простые, но как ответить на них?

После шести месяцев раздумий я решился продолжить по двум причинам. Во-первых, у меня просто не хватает духу подвести отца. Во-вторых, когда требуется донести мысль до аудитории, во мне разгорается истинно миссионерское рвение. Мысль же моя в этом контексте состоит в том, что на разных стадиях моей жизни я щедро пользовался отцовской проницательностью и его практической философией, и дай Бог каждому такого советчика! Поэтому я хочу воспроизвести здесь некоторые его советы, выраженные где его собственными словами, как я их запомнил, где моими (там, где память не сохранила цитат), но определяющие мысли в любом случае – его.

Ссоры

«Ничего страшного, если вы ссоритесь и деретесь, но лишь при том условии, что после ссоры вы немедленно обсуждаете происшедшее». В практическом смысле это означало, что враждующие стороны, на которые мы, семеро детей, делились, прибегали к следующей процедуре перемирия:

каждая сторона предлагала свои извинения «оппозиции» за iy роль (совершенно ясно, что незначительную!), которую она сыгрп ла в разгоревшемся конфликте;

обе стороны старались найти приемлемое решение на основе того, «что правильно», а не того, «кто прав»;

если это не срабатывало, стороны апеллировали к матери, чтобы найти решение проблемы.

Конечно, конфликты наши были яростными и достаточно частыми – ангелов в нашей семье нет! – но, благодаря этому подходу, тучи разгонялись довольно быстро. Затяжных и непримиримых войн не было. Не припомню, чтобы когда-нибудь лег спать с неразрешенной проблемой.

Учение и развитие

«Ум, который необходим, чтобы преуспеть в школе, многими слишком переоценивается. Конечно, некоторая сумма знаний в жизни необходима, но, на мой взгляд, гораздо важнее, чтобы ты стал человеком приятным и достойным доверия, личностью, с которой другие смогут сотрудничать. Вот почему я думаю, что тебе очень полезно играть в командные виды спорта. Только посредством практического опыта можно понять, что такое работать в команде».

«Если бы учителя время от времени перемежали свою оторванную от жизни преподавательскую работу с практическими занятиями, они бы гораздо лучше понимали, в каких именно качествах молодых людей отчаянно нуждается общество».

«Порой сталкиваешься с людьми, человеческая зрелость которых, то есть чувство соразмерности, чистота и целостность, отстает от уровня их развития с точки зрения интеллекта. Они такие умники, они убедят и себя, и окружающих в чем угодно, нимало не думая об ужасных последствиях, которыми чревато это решение. Таких – берегись!»

Когда я спросил, стоит ли мне пойти учиться на юридический факультет Лейденского университета, отец решительно ответил: «Конечно, стоит. Ты многому научишься. Конечно, знания, которых ты там наберешься, это самая малая часть дела. Куда важнее то, что ты разовьешься как личность и повсюду приобретешь себе друзей. Сможешь разобраться, что тебя на самом деле интересует, и на досуге будешь заниматься этими предметами. Легкой жизни не обещаю, но толк будет, и успеешь, между делом, вволю повеселиться.

Уверен, что способностей сдать вступительные экзамены у тебя хватит». (Я их и сдал, когда настало время.)

«Хорошо и то, что, когда станешь выпускником, тебя не смогут вогнать в трепет люди с дипломами. Ты даже не удивишься, услышав, что они несут сущий вздор, особенно после того, как поймешь, что и сам вполне способен на самые бессмысленные высказывания!»

О работе

«Как ты? Чем занят? Ты доволен?» – эти вопросы он задает людям, которых какое-то время не видел.

«В работу нужно вкладывать столько сил и времени, чтобы наслаждаться тем, что делаешь». Что он имеет в виду, называя работу удовольствием, занятием, из которого черпаешь радость? Ниже следует то, что выкристаллизовалось из множества наших с ним разговоров по этому поводу. Некоторые из выраженных здесь мыслей, это очевидно, принадлежат ему. Другие – мне, но в них отразилось его влияние, к примеру, моя мысль о работе. Они сплавились в целое, и разграничить их я уже не могу.

Чтобы быть «удовольствием», работа должна отвечать целому ряду требований.

Во-первых, вам должно нравиться ее содержание. Проблемы, которые вам следует решить, должны быть достаточно значимы, чтобы заслужить ваше внимание, и достаточно интересны, чтобы разжечь ваше любопытство и спровоцировать вашу сообразительность. Вот почему так необходимо загодя распознать, что в жизни будет для вас важно и какого рода проблемы вызовут у вас интерес.

Во-вторых, если вы выбрали профессию и хотите занять в ней свое место, вам следует попытаться сформировать свое «видение»: четкое представление о том, каким путем вам предстоит двигаться, и понимание того, как вам его пройти. Видение помогает двигаться к цели, выполняя ежедневную порцию первоочередных заданий. Таким образом обеспечивается перспектива, которая делает трудные и откровенно скучные особенности вашей работы более сносными. Вы понимаете, что они ее неотъемлемая часть, от них никуда не деться и что, справившись с ними, вы добиваетесь некоторого практического прогресса.

В-третьих, движение в избранном направлении должно быть и ответственностью, и удовольствием. Попробуйте отыскать людей, совместная работа с которыми доставит вам радость: приятных людей, обладающих чувством юмора, не принимающих себя слишком всерьез и не боящихся быть забавными. Цитирую отца: «Обычно, если работа тебе нравится, скоро обучаешься выполнять ее хорошо». И по другому поводу: «Многие люди смотрят на свой труд как на повинность, бремя. Какая жалость! Работа существует не только для того, чтобы ее делали, но и для того, чтобы получать от нее удовольствие. Нужно научиться наслаждаться жизнью и на работе, и вне ее».

Наконец, посредством работы вы должны обнаружить и полностью использовать те свои качества, которые составляют особенность вашей неповторимой личности. Это нужно для собственного удовлетворения, но есть также и долг по отношению к семье, организации, обществу. Работа должна стать стимулом к действию и отражением вашей способности созидать. Вот почему так важно любить то, что делаешь, потому что творчески работаешь только тогда, когда любишь свою работу.

Борьба за правое дело

«Когда, изучив проблему, придешь к определенным выводам, нужно иметь мужество встать и защитить их. Тебя не должно волновать, разделяют ли твои взгляды другие. Однако, начав борьбу, убедись, что борешься не с людьми, а только с ошибочными представлениями. Нужно уметь, расходясь с человеком во взглядах, все-таки поддерживать с ним отношения. Позже, когда этого потребует дело, каждый из вас должен иметь возможность обратиться друг к другу за помощью или поддержкой. Нельзя позволить себе испортить отношения с человеком только потому, что расходишься с ним по какому-то вопросу. Иначе, если будешь последователен, кончишь тем, что не будешь разговаривать ни с кем».

В случае какой-либо конфронтации с отцом выясняется, что его заразительно сердечная манера обезоруживает, делает невозможным противостоять его доводам. Он обращается к вам по-отечески, как к человеку более молодому; в то же время дружеский тон его голоса принуждает вас согласиться – в ваших же интересах, конечно! – с тем предложением, лучше которого – он, ваш старший, более опытный и потому более мудрый советчик, знает, что говорит! – вам не найти.

Вы знаете его как дружелюбного руководителя, который привык к тому, что за ним следуют, и проницательного спорщика, который знает, как добиться своего: благожелательный патриарх! Если же вы все-таки настаиваете на том, что сами будете нести ответственность за принятое вами решение и пойдете вами избранным курсом, он дает понять, что уязвлен: «Хорошо, дело твое. Если тебе угодно быть таким чертовски упрямым!» Совершенно очевидно, что вы в этой ситуации – «умник». Однако такие стычки ничуть не влияют на наши отношения. В конце концов разве мы оба не следуем тому, что отец проповедует?

Фриц Филипс, 1977 г.