Текст книги "Наполеон"

Автор книги: Фредерик Бриттен Остин

Соавторы: Алан Патрик Герберт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 37 страниц)

Глава 7

Когда наступил закат следующего дня, двадцать пятого жерминаля, и золотые, пурпурные и алые тона изумительно расцветили голубое апрельское небо, он находился уже в Дего, только что захваченном после длившегося весь день сражения.

Массена предпринял широкий обходной манёвр справа, в направлении мощного каменного редута на плато, служившего ключевой позицией в обороне противника: именно редут, а не древняя крепость, был тем фортом, о котором говорили перебежчики. Лагарп продвигался из Кайро по берегу Бормиды; перейдя реку вброд за Дего, он атаковал слева. Его пехота вскарабкалась на высоты и напала на редут с другой стороны, отрезав противнику путь к отступлению. Те из врагов, кто не был убит, ранен или взят в плен, в панике бежали, сметая опоздавшие батальоны австрийцев.

Потери французов, против всех ожиданий, оказались поразительно малыми. Впервые за кампанию оборванные, босые батальоны атаковали с такой отвагой, с таким воодушевлением, что значительно превосходившие их числом австрийцы не смогли толком организовать сопротивление. Он честно мог приписать эту заслугу лично себе. Прямо за Кайро, перед началом марша, он объехал ряды и воодушевил их новостью о взятии Коссерии. (Проклятые развалины. Они сдались только в четверть девятого утра). Он заставил их поверить, будто Коссерия – это могучая современная крепость, и солдаты кричали от радости и воодушевления. Неужели они позволят людям Ожеро превзойти их? «Снова к победе, мои храбрецы! Бегом! Слава ждёт вас! Да здравствует Республика!» Они подхватили его призыв! Полки один за другим начинали с невероятной скоростью двигаться в направлении Дего. Воодушевление нарастало. Пару часов спустя, когда, достигнув этого опорного пункта обороны врага, батальоны поднялись на высоты и вступили в схватку с противником, крики французов ещё были слышны, пока грохот не заглушил их голоса. Он начал управлять этой недисциплинированной толпой, которую представляла собой его армия, превращать её в послушный инструмент.

Теперь, когда победа была одержана, он ехал по старинной мощёной улице, которая вела к центральной площади Дего, украшенной несколькими деревьями грязно-зелёного цвета. Налево шла дорога к мосту через Бормиду. Высоко над его головой, почти на самом верху располагавшейся на скале крепости, развевался трёхцветный французский флаг. (В этой крепости находился женский монастырь, с обитательницами которого солдаты обошлись не слишком вежливо,) В воздухе всё ещё стоял пороховой дым, наполнявший ноздри едким запахом, хотя в самой деревне боя практически не было. Жители исчезли. Те, кто не успел спастись бегством, прятались по домам с запертыми на засовы дверьми и плотно закрытыми ставнями.

Когда он остановился в центре площади, с дороги в деревню хлынула толпа солдат. Выкрикивая богохульства и ругательства, отпихивая друг друга, они бросились на эти запертые дома, выбивая двери прикладами мушкетов, нетерпеливо расстреливая замки и запоры. Начался повальный грабёж.

Он был неспособен остановить его. Это была война, это была победа. Он видел, как старшие офицеры уводили австрийских лошадей и мулов. В эту минуту у него не было ни сил, ни власти остановить своих людей, опьянённых победой.

Массена прибыл в деревню на лошади. За ним следовала группа всадников. Его худое смуглое лицо потеряло выражение обычного язвительного спокойствия.

   – Ещё один славный денёк, генерал! – неистово завопил он. (Можно было подумать, что он тоже пьян). – Мы ночуем сегодня в Дего, как вы приказали! Три или четыре тысячи пленных, шестнадцать орудий! Остальных преследует Лагарп по дороге в Спиньо. Мюрат с той кавалерией, какую смог собрать, наступает им на пятки. Кровопийца этот ваш адъютант. Старик Болье долго не будет нас беспокоить! А что вы думаете об этом трофее? – Он указал на необычайно хорошенькую девушку, ехавшую на коне следом за ним. Одетая в изящную амазонку – очевидно, знатная дама, – она не знала, плакать ей или заискивающе улыбаться этим грубым солдатам, и только сжимала в руке какой-то амулет.

   – Это собственность какого-то австрийского офицера – не знаю, то ли жена, то ли любовница. Какая разница? – Он громко расхохотался. – Красотка, не правда ли? Не чета этим деревенским девкам! – Расшитый золотом мундир, сильно запачканный грязью во время сражения, делал Массена потрясающе похожим на лихого разбойника или, вернее, бывшего пирата. – Вам, генерал, следует найти себе девушку, – засмеялся он. – У этих австрийских аристократов при себе много первоклассных женщин. Вы сможете подобрать себе подходящую. Только не эту! – Массена снова засмеялся и послал пленнице воздушный поцелуй.

– Я возвращаюсь в Каркаре, генерал, – ответил Бонапарт. – В штаб. Завтра нам надо одержать ещё одну победу. Встретимся в Кайро в десять вечера. Захватите с собой Лагарпа и бригадных генералов. Мы проведём совещание, и я объясню вам план дальнейших действий. Вы были сегодня великолепны. Директория узнает об этом.

Он развернул лошадь и покинул это омерзительное шумное место. В горных деревушках вокруг Дего картина будет точно такой же.

Оставив небольшой городок Кайро в восьми милях позади, он въехал в Каркаре, когда уже стемнело. Ужинал он в компании Бертье, Жозефа, юного Луи и Жюно. Было приятно обсудить события дня. Победа была достигнута умело и была полной. На сей раз ничто не испортило её. Армия Болье была уничтожена по частям. Очевидно, даже сейчас австрийцы не смогли объединить силы и действовали разрозненными корпусами, отрезанными друг от друга горами. После такого разгрома им, конечно, потребуется некоторое время, чтобы возобновить военные действия. Все согласились с этим, желая польстить ему. Бертье потерял часть своей сдержанности опекуна и начал, хотя и с неохотой, но искренне восхищаться его военными талантами. Кажется, старик понемногу начинал верить в него и становился идеальным начальником штаба. Если не считать этой мерзкой привычки грызть ногти!

После торопливого ужина Бонапарт прошёл в соседнюю комнату. Его внимание привлекла кипа только что прибывших бумаг, всевозможных отчётов и рапортов. Он быстро пробежал их глазами. Его ум работал с быстротой, которая доставляла удовольствие ему самому. Затем он принялся диктовать секретарям набившие оскомину приказы. Сегодня вечером среди них были приказ о пленных из Коссерии (к его неудовольствию, Ожеро был вынужден сохранить жизнь гарнизону. Он никак не мог простить генералу эту мучительную задержку), приказ командиру лёгкой кавалерии обыскать дома вокруг Коссерии в поисках французских дезертиров, приказ генерал-адъютанту Виалю выслать вперёд полевой госпиталь, приказы различным интендантам, ответственным за доставку продовольствия с побережья, приказ относительно пленных, захваченных в Дего, приказы всем командирам дивизий и армейским интендантам, запрещающие под страхом военно-полевого суда самовольный захват артиллерийских лошадей и мулов, отбитых у противника, приказ арестовать генерал-адъютанта Галлезини (несмотря на то что тот был другом Саличетти), показавшего пример такого грабежа, и большое количество других приказов, касавшихся дел, с которыми надо было разобраться как можно быстрее, а затем скинуть Бертье для придания им окончательной формы.

Массена останется в Дего один, защищая его от маловероятного наступления австрийцев с севера; с дряхлым стариком Болье на ближайшие дни покончено. Лагарп немедленно двинется на запад правее Ожеро. Серюрьё подойдёт к Биестро с юга, а Жубер – с юго-востока. Завтра же будет предпринято совместное наступление на Монтецемоло, которое так долго откладывалось. Затем он раздавит Колли, напав на Чеву с тыла, и усилит наступление на пьемонтцев. Уже сегодня австрийцы дали ему такую свободу действий, о которой он и не мечтал... Пока он продолжал шагать взад и вперёд, взвешивая каждую предстоящую акцию, обдумывая её и быстро воплощая мысль в слова, которые усталые секретари записывали при свечах, в комнату заглянул Бертье. Пора было уезжать в Кайро для встречи с Массена и другими генералами.

Они вместе поехали по тёмной дороге, теперь совершенно свободной от войск. Где-то у них за спиной позвякивал шпорами эскорт. Небо затянулось низкими облаками. Собирался дождь. Далеко над Дего поблескивало зарево пожаров. Какие ужасные сцены оно освещало? В тишине, нарушавшейся только стуком конских копыт, ночь, окутавшая всё тёмной пеленой, казалось, делала их соучастниками какого-то зловещего преступления.

Они въехали в Кайро. Здесь и там горели факелы: это работали вспомогательные службы. Они вошли в большой дом на главной улице, где была назначена встреча. Генералы уже находились там. В приготовленной для него комнате потрескивал огонь. Генералы прошли за ним. Не теряя времени на праздные разговоры, он повернулся к подчинённым. По сравнению с тщедушным Бонапартом все мужчины казались крупными и высокими. Массена, хотя и выпятил грудь, тоже не годился в великаны.

– Теперь, господа, к делу! Спасибо за доблестную службу. Я доведу это до сведения Директории. Болье разбит по всем статьям. Довольно долго он не сможет мешать нам. Завтра мы крупными силами двинемся на пьемонтцев. – Он положил карту на стол, где уже стояли зажжённые свечи. – Вы, Массена, останетесь на позициях вокруг Дего на случай возможного возвращения австрийцев. Убедитесь в том, что ваши аванпосты сохраняют предельную бдительность. После сегодняшней победы солдаты и офицеры могут подумать, что теперь им позволено немного отдохнуть и поразвлечься. – Он многозначительно улыбнулся. – Вышлите дозорных во все стороны и проведите рекогносцировку местности, особенно в направлении Спиньо и к северо-востоку. Во время следующих операций в вашем ведении будет тыл армии. Вы, Лагарп, двинетесь правее Ожеро вот сюда... – И он указал маршрут на карте. За исключением Серюрье, стоявшего в Ормеа, вся армия действовала на пятачке в восемь квадратных миль, и он легко мог перебросить силы в ту или иную сторону. – Вы немедленно переведёте свои войска в Кайро – они должны перебазироваться в течение ночи, – а отсюда двинетесь в Саличето. – Люди Лагарпа только что вышли из боя, но их усталость значения не имела. Его армия должна научиться маршировать день и ночь напролёт. – Завтра как можно раньше – самое позднее в девять утра – вы двинетесь в западном направлении из Саличето на Монтецемоло. Вы, Доммартен, выйдете из Санта-Джулии в Ченджо, а затем к Монтецемоло. Ожеро будет приказано двигаться к Монтецемоло из Миллезимо. Жубер направится в Монтецемоло из Биестро. Серюрье выступит туда же со своих южных позиций и охватит его с фланга. Вся артиллерия выступит в пять часов утра по дороге из Каркаре в Миллезимо. Резерв с пятьюдесятью тысячами зарядов двинется следом тем же путём.

Похоже, сегодня генералы до смерти устали; они принимали все без возражений, позёвывали и порывались уйти. Они были не похожи на него. Он никогда не уставал и жил только ради военных действий, которые вели к победе.

Массена ухмыльнулся.

– На этот раз, генерал, мне не нужно выступать. Я прошу предоставить мне возможность хорошенько отдохнуть нынче ночью, – и он послал в пространство воздушный поцелуй. – Это как раз то, что мне нужно. Воевать каждый день весьма утомительно. Вам, генерал, тоже следует немного расслабиться... немного отвлечься... особенно в вашем возрасте, когда страсти достигают наивысшей силы. Вопрос здоровья! – Он ухмыльнулся и подмигнул всем. – Разве какая-нибудь из этих хорошеньких девушек не пришлась вам по душе? Должно быть, вам нелегко угодить, генерал! Там было несколько настоящих красавиц! – Он снова подмигнул, и остальные с трудом подавили улыбки. Похоже, Бонапарт снова становился объектом насмешек.

Сразу почувствовав себя неопытным мальчишкой рядом со старыми циниками, берущими женщину, как бокал вина, он резко возразил:

   – Мне приходится думать о других вещах, генерал!

Массена хрипло засмеялся.

   – Чёрт возьми! Это именно то, за что мы воюем! Трофеи и женщины. Что ещё может дать война? Мы же не молокососы! – Он оскорбительно захохотал, взял свою треуголку, надел её и небрежно отдал честь. – Итак, спокойной ночи, генерал. Приятных вам сновидений!

Похоже, Массена изрядно хлебнул в честь победы. Он был до глупости самодоволен и, глядя на себя в висевшее на стене зеркало, восхищался своим новым раззолоченным мундиром. Затем генерал дотронулся до плеча Бертье.

   – Если у вас найдётся свободная минутка, хотелось бы перекинуться парой слов.

Бертье встал и вместе с ним вышел из комнаты.

Другие генералы – Лагарп, Менье, Менар и Доммартен – отдали главнокомандующему честь.

   – Спокойной ночи, генерал! До завтра! – На их лицах была всё та же затаённая улыбка. Какую шутку они придумали?

   – Спокойной ночи, господа!

Они вышли, оставив его одного. Бонапарт вновь подошёл к столу и углубился в изучение карты. Он взял циркуль, чтобы разметить на карте однодневный марш по этой труднопроходимой, испещрённой тропинками мулов местности. Если бы Лагарп выступил вовремя и продвинулся вперёд...

Неожиданно в комнату заглянул Массена. Он по-прежнему улыбался.

   – О! Генерал! – насмешливо сказал он, – Здесь офицер с подарком для вас. Ваша доля добычи! – Он засмеялся. – Я пришлю её сюда.

Ему некогда было возиться с подарками. Он наклонился над картой, измеряя расстояние.

Было слышно, как Массена втолкнул кого-то в комнату и закрыл дверь.

Возможно, вошёл какой-то чересчур застенчивый молодой лейтенант. Лучше заняться им прямо сейчас и побыстрее отделаться...

Бонапарт выпрямился и остолбенел. Перед ним в полумраке стояла прекрасно одетая молодая девушка изумительной красоты. Накидка ниспадала с её плеч. Это зрелище привело его в изумление. Так вот какова шутка Массена – шутка, в секрет которой он посвятил других! Они выбрали её, чтобы испытать его мужские качества. По крайней мере, то, что они под этим понимали. Бедное дитя! Она выглядела такой испуганной. Ей было не больше девятнадцати. Конечно, итальянка – большие, сверкающие глаза, на дрожащих губах вымученная улыбка. Поразительная красавица!

Пока он разглядывал её, первый порыв отослать её прочь угас. Он едва не поддался искушению, но ни за что не признался бы в этом. Она обладала такой мягкой, такой соблазнительной красотой... Сама юность цвела в ней. Он мог поступить с ней как захочет – она была его пленницей по всем законам войны. Она тоже это понимала. Внезапно он почувствовал неловкость. Откуда-то издалека доносился смех Массена и его приятелей, издевавшихся над нелепой, целомудренной сдержанностью командующего. Он всегда был таким робким с женщинами – с любыми женщинами, кроме Жозефины, на которую он молился.

Преодолев неловкость, он заговорил с девушкой на понятном ей языке.

   – Ты итальянка, синьорина?

   – Да, signor generale. – Похоже, она его смертельно боялась.

   – Не замужем? – Глупый вопрос! Как будто это что-то меняло!

   – Нет, signor generale.

   – Как ты здесь оказалась?

Она силилась дать подробное объяснение, рискнула даже улыбнуться, хотя голос её звучал почти сквозь слёзы.

   – Я была с австрийским офицером, signor generale. Меня взяли в плен, когда французская кавалерия захватила сегодня весь обоз. Молодой, красивый офицер с длинными вьющимися волосами и золотыми галунами на кителе поскакал за моей повозкой и поймал меня, signor generate.

   – Должно быть, это был Мюрат...

Неужели она заплачет? Нет, она справилась со слезами и снова испуганно улыбнулась.

   – Твой любовник тоже попал в плен? – спросил он с большей бесцеремонностью, чем намеревался.

Она покачала головой.

   – Нет, signor generale. Другие австрийские офицеры... пленные... сказали мне, что он отступил со своими солдатами.

Его расспросы были нелепы. Он постарался говорить мягче.

   – Подойди сюда, дитя. Позволь взглянуть на тебя.

Она боязливо подошла и оказалась в круге яркого света.

Свечи озаряли её ошеломляющую смуглую юную красоту. Бонапарт почувствовал, что у него защемило в груди. Она была его законной добычей – ведь война разрешала всё. Если он не возьмёт её, то будет последним дураком и настоящим «молокососом», как выразился Массена. Его нерешительность была нерешительностью юноши.

   – Как тебя зовут?

   – Джулия, signor generale. – Глаза девушки робко, но с любопытством смотрели на него, теперь тоже полностью освещённого. Её грудь чувственно вздымалась. Бонапарт улыбнулся, хорошо зная, что улыбка его при желании может быть обворожительной.

   – Я похож на того, каким ты меня представляла?

Она вздохнула.

   – Нет, signor generale. Вы... – Она смущённо запнулась и заворожённо посмотрела на него, – Вы так молоды. Я думала, что все завоеватели – люди старые. По крайней мере, старше вас. – Девушка вновь смутилась. Она была восхитительна.

Бонапарт засмеялся.

   – Разве я недостаточно стар?

   – Нет... да... извините... Вы не такой... – Она поправилась: – Я не могла поверить, что вы такой молодой. Все в нашей армии говорят только о вас.

Он улыбнулся.

   – Ты меня боишься?

   – Да. – Её тёмные глаза уставились на него. Она не произносила слова, а скорее выдыхала их. – Нет... я... я не знаю, signor generale...

Они стояли очень близко друг к другу. Внезапно в нем пробудилось желание. Кровь с новой силой забурлила от этой близости. Эта девушка принадлежала ему.

Они молчали. Девушка смотрела на него пристально и удивлённо. Губы её приоткрылись. Отношения завоевателя и пленницы были ясны им обоим. Никто не мог сказать ему «нет». Но хотела ли она сказать ему «нет»? Женщины оставались для него загадкой. Внезапно его охватило желание силой прижать её к себе и поцеловать в губы. Он инстинктивно почувствовал, что она ждала от него этого в женском порыве отдаться, принадлежать ему целиком. Ужасы войны уничтожили в них всё естественное, заставив помнить только две вещи: «здесь» и «сейчас». Жизнь властно говорила в них, видевших сегодня столько смертей. А почему бы и нет? Его целомудренная погружённость в работу была нелепа. С тех пор как он расстался с Жозефиной, он не поцеловал ни одной женщины.

Он подумал, не сознавая, что говорит вслух:

   – Что же мне с тобой делать, Джулия?

Девушка взглянула на него. Губы её дрогнули, но она ничего не ответила.

Они стояли почти рядом. Непреодолимое желание влекло их друг к другу, юность стремилась к юности – ведь они оба были так молоды... Их губы встретились почти случайно. Почему бы и нет?

Что это? Ему послышался хриплый смешок за окном. Они наблюдали за ним, эти генералы! Он мгновенно пришёл в себя. Кем было это дитя по сравнению с Жозефиной?.. На какой-то миг он даже забыл о её существовании, забыл её ласки, столько значившие для него. А эти генералы следили за ним, сделали из него шута! Завтра об этом будет известно всей армии. Его долгом было показать этой дикой орде разбойников пример полной безупречности. Он лично покажет им этот пример. Кто знает, не встретится ли на его честолюбивом пути – пока ещё неясном – тот, кто Сможет упрекнуть его? Кроме того, у него сейчас не было времени на женщин. Все его способности были напряжены до предела и направлены на кровавое дело войны.

Он отступил от девушки и заговорил совершенно другим тоном.

   – Ты очаровательное дитя, крошка Джулия, – с улыбкой сказал он. – Славная девушка. Никто не причинит тебе вреда. Тебя отправят обратно в сопровождении хорошего эскорта. Вот и всё!

Она пристально поглядела на него. Как ни странно, в этом взгляде сквозило невольное разочарование, которого она не смогла скрыть. Это его позабавило.

   – Вы действительно хотите отправить меня обратно, signor generale?

Он подумал, что Джулия готова броситься к его ногам. Но теперь он знал, как защититься. Он был холоден и замкнут.

   – Синьорина, – любезно сказал он, – я счастлив служить вам. – Джулия стояла и по-прежнему странно смотрела на него. Он подошёл к двери и громко позвал дежурного офицера. – Отправьте эту даму под хорошей охраной на аванпост и оттуда под белым флагом доставьте её австрийскому офицеру, к которому она желает вернуться! Обращайтесь с ней с должным уважением!

Он распахнул перед ней дверь.

   – Спокойной ночи, синьорина. Счастливого пути и удачи!

Она прошла мимо, пристыженно опустив голову и отвернув лицо, но в дверях замешкалась, грустно поглядела на него, многозначительно вздохнула и промолвила:

   – Спокойной ночи, signor generale... Прощайте! – Последнее слово прозвучало у неё с сожалением.

Джулия вышла, и он услышал за дверью её голос, назвавший имя, звание и полк её австрийского любовника. В этот миг его кольнуло сожаление. Возможно, он поступил как дурак... Наконец он повернулся к своей карте. Так будет лучше. Никакие посторонние воспоминания не отвлекут его от Жозефины. Жозефина! Если бы только она приехала к нему! После очередной победы... Он поглядел на часы и увидел, что потратил на эту глупость больше четверти часа. Пора возвращаться в Каркаре.

Да, хорошо, что он отправил её назад. Будет о чём рассказать Жозефине. Он докажет ей, как сильно её любит.