Текст книги "Корабль в вечность (ЛП)"

Автор книги: Франческа Хейг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

Глава 12

Я прижала лезвие к бедру, к мясистой части над коленом. Зои обучила меня заточке, и сейчас это пришлось кстати: нож резал чисто, с меньшим усилием, чем я ожидала.

Боль я ожидала. Но не ожидала протеста моего тела – в глотке поднялась резкая волна тошноты. Время замедлилось. Я увидела белизну распавшейся плоти перед тем, как кровь хлынула в рану. Руки взбунтовались и ослабли, едва я попыталась воткнуть лезвие глубже. Оно застыло на краю раны, потом затряслось и зацепилось за кожу – маленький бурун в потоке боли. Из груди вырвался звук, который мне самой показался чуждым: шипение загнанной в угол кошки.

Зак взвыл и начал брыкаться, точно отгоняя боль. Он сшиб стул, стоявший возле его кровати. А потом свернулся в клубок, сжимая ногу.

– Ты всегда был решительным, – сказала я. – И очень умным, даже гениальным на свой сумасшедший лад. Но ты никогда не страдал, как омеги. – Вспомнилось, как Зак морщился, когда я накладывала мазь на его ожог. – Ты никогда не выдерживал физических страданий.

Я нажала сильнее. В этот миг, будь у меня шанс изгнать Зака из себя, вырезать из моей плоти, словно мертвые ошметки из зараженной раны, я бы так и поступила.

– Давай, скажи прямо сейчас: куда отвезли подрывную машину? – потребовала я сквозь сжатые зубы. – Где она? – Каждое слово вылетало с выдохом, я заставляла себя дышать, заставляла говорить. – И чего Воительница хочет от тебя?

– Ты ненормальная, – всхлипнул он.

Я воткнула нож глубже, и Зак заорал.

– Думаешь, мне хочется это делать? – заорала и я, надеясь, что мой голос перекроет его и, если Дудочник или Зои услышат, то спишут наши крики на обычную ссору.

Кровь стекала горячей дорожкой по ноге, пятная простыни. Послышался стук капель по полу, вначале медленный, затем быстрый.

– Говори! Где машина? – настаивала я. – И что Воительнице от тебя нужно?

Я положила левую руку поверх правой и поднажала, делая второй параллельный разрез. Внезапно меня охватило совершенное спокойствие. Я почти ничего не могла контролировать. Ни эту войну, ни людей, застрявших в ее сердцевине. Ни Инспектора, ни Дудочника, ни Воительницу с ее армией. А меньше всего свой разум, взрывающийся апокалиптическими видениями. Зато этим ножом, воткнутым в мою ногу, я могла управлять. Не легко – но просто. Реальность съежилась и целиком зависела от меня: мое тело, моя кровь, мой выбор, и лицо Зака, побелевшее от боли.

– Я уже говорил, – простонал он. – Воительница не пустила меня к новому месту, ни разу за все месяцы. И с тех пор она снова перевезла устройство. Мне нечего тебе сказать.

– Касс? – позвал Дудочник за дверью.

– Оставь меня в покое! – крикнула я, изо всех сил сдерживая дрожь в голосе.

– Останови ее! – взвизгнул Зак.

Я сделала новый разрез, в этот раз быстрее и глубже. Кровь хлынула оттуда, потянувшись за ножом.

– Скажи. Мне. Куда. Ты. Дел. Машину.

Только увидев пот на лице Зака, я осознала, что и сама мокрая, хоть выжимай, а рукоятка ножа в ладони стала скользкой.

– Перестань, – хрипло попросил он.

Налегая всем телом, Зак задергался в кандалах. Цепь ослабевала и затем с лязганьем натягивалась, ослабевала и натягивалась снова и снова.

– Скажи. Мне.

– Прекрати! – завопил он.

На правом запястье кандалы оставили кровавую ссадину. Зак рухнул на пол, сворачиваясь клубком и обеими руками сжимая ногу.

– Скажи мне, – повторила я.

Боль уже не чувствовалась – только странный холодок там, где зияли раны.

– Ты чокнутая сука, – выплюнул он. И плотно зажмурил глаза. А когда открыл, зрачки разлились во всю радужку.

Теперь в дверь громко стучали, голос Зои присоединился к голосу Дудочника, и что-то кричала Эльза.

Я снова подняла нож и позволила ему свободно уткнуться в ногу. Под его весом на коже наметилась ямочка. Кровь из соседних ран побежала туда.

– Скажи мне, – повторила я.

– Нет, – рыкнул Зак.

Дверь сотрясалась, грохоча о придвинутую кроватку. С металлическим скрежетом кроватка проехала по полу несколько дюймов, затем снова застряла. Последовали новые толчки. Я резко надавила на нож. Почувствовала, как распадается плоть, как кончик ножа уперся во что-то твердое – кость. Каждый шип этой новой боли вонзался и в Зака. Я нажала сильнее.

Зак издал вопль – пронзительный и яростный, как крик улетающего ворона.

Я снова уколола кость.

– Блэквуд, – провыл он. Я остановилась. – Блэквуд. К западу от Блэквуда.

В дверь вонзилось лезвие топора. Я считала удары: четыре, пять, шесть. Дудочник протаранил плечом расщепленную филенку и через кроватку прыгнул в комнату.

Я позволила себе упасть набок, головой на подушку. В нескольких футах от меня Зак рыгнул, потом его стошнило – на полу осталась бледная жидкая лужица.

– Что ты натворила? – крикнул Дудочник, вставая надо мной.

– Ты бы этого не сделал, – ответила я. – И не позволил бы Инспектору. Так что пришлось мне самой.

        * ΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩ *

Эльза не притронулась к Заку, чтобы очистить нанесенные кандалами раны, но принесла миску теплой воды да склянку с мазью и оставила их на полу в пределах его досягаемости. Зак ничего ей не сказал.

Мои раны Дудочник зашивал сам, одну за другой, низко склоняясь над изувеченной ногой. Мы сидели во дворике, рядом с разрубленной дверью. Он дал мне чистую тряпку, чтобы промакивать кровь.

– Я отправил сообщение Инспектору насчет Блэквуда, – сказал Дудочник. – Но Воительница собиралась перевезти подрывную машину.

– По крайней мере есть откуда начинать, – ответила я, морщась от уколов иглы и скольжения нити сквозь мою плоть. – Ты знаешь это место?

Он кивнул.

– Блэквуд недалеко, к юго-востоку отсюда. А значит, они разместили там эту штуку давным-давно, когда и представить не могли, что Нью-Хобарт станет нашей крепостью, или что гарнизоны Инспектора будут контролировать значительную часть запада.

Да, очень сомнительно, что машина до сих пор там.

– Нам все равно нужно туда попасть, – сказала я. – Чтобы убедиться.

Я ждала, что он заспорит со мной, поскольку поход на убежище состоится через одиннадцать дней, однако Дудочник кивнул.

– Мне не слишком нравится идея выпустить тебя за пределы нашей территории, но, кажется, выбирать не приходится. Нет ничего важнее подрывной машины. Если в Блэквуде осталось хоть что-то, пусть маленькая зацепка, ты – наш лучший шанс ее найти.

Еще пару минут Дудочник обрабатывал мои раны. Когда заговорил, его голос понизился.

– Соскользни нож, и ты бы истекла кровью. – Он сузил глаза, сосредотачиваясь на каждом стежке. – Зараза в ране тоже еще может тебя прикончить.

– Нам нужно узнать, где машина, – ответила я.

– Нам нужна ты, – заявил он.

Я покачала головой.

– Ты же сам это сказал: меня ждет безумие. Вопрос времени, когда я стану такой же, как Ксандер. Мы оба знаем, что я совсем недолго буду вам полезна.

– Ты нужна мне, – признался Дудочник.

Он даже не прервал ритм шитья, не принажал пальцами на мою ногу. Он и глаз-то на меня не поднял. Просто сказал это, будто само собой разумеющееся, протягивая стежок за стежком.

        * ΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩ *

Когда я вошла в спальню, чтобы лечь, Зак от меня отвернулся. Единственной связью между нами этой длинной ночью станет наша боль.

Его злости я ожидала, но реакция Эльзы застала меня врасплох. На рассвете мы проснулись от грохота: она приколачивала новые доски на сломанную дверь. Когда я предложила помощь, Эльза вышла и принялась чем-то греметь в кухне.

– Я потратила столько сил, чтобы восстановить это место, – сказала она, вернувшись. – А потом все снова пошло прахом из-за твоих чертовых проделок. – Она вогнала очередной гвоздь в дерево.

Я передала ей другой гвоздь, и она схватила его, не глядя на меня.

– Всему есть предел, – продолжала она, прищурив один глаз и нацеливаясь молотком. – Я не могу постоянно приводить это место в порядок.

– Может, не будем притворяться, что говорим о двери? – спросила я.

Она повернулась ко мне.

– Я согласилась впустить его в свой дом, Касс. Этого мерзавца, который убил моих малышей. Потому что хотела сберечь тебя. Многие люди много что сделали и много чем пожертвовали, чтобы сберечь тебя. Не пусти все псу под хвост, корча из себя героиню.

– Я никого из себя не корчу, – ответила я. – Только хочу спасти Далекий край.

– Устраивая себе пытку? И ради чего? Этот твой братец совсем не дурак. – Я давно заметила, что Эльза избегает называть Зака по имени. – Как и его подружка Воительница, – продолжала она. – Она наверняка перевезла подрывную машину куда подальше.

– Скорее всего, – согласилась я.

Очевидно, Эльза была права. Нога болела, я устала. Мало удовольствия калечить собственное тело – верное тело, поддерживающее мою жизнь. Погрузив нож в свою плоть, я удивила саму себя. И конечно, показала, на что способна, Дудочнику и Эльзе. Зак с таким презрением утверждал: «Ты не сумеешь». Я и его удивила, и поэтому радовалась.

        * ΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩ *

Инспектор ждал на крыльце конторы мытарей, когда мы с Дудочником подошли. Он наблюдал за тем, как мы шагали по дороге – я слегка прихрамывала. Любопытно, рад ли он видеть мои мучения? Рад ли видеть отвергшее его тело изувеченным?

Но он держался деловито.

– Мы отправляемся в поход на убежище через десять дней, – начал он. – Если вы сначала собираетесь в Блэквуд и обратно, придется ехать быстро и налегке. Два дня туда, два назад, если не вляпаетесь в неприятности. Плюс день на разведку – нужно разобраться, что там происходило и происходит.

Он повернулся к Дудочнику.

– Лучше дождаться ночи для секретности. Таша уже собралась. Скажи Саймону и Криспину – пусть готовятся к отъезду, как только стемнеет.

Я кивнула. Выходит, Адам, Зои и Виолетта остаются охранять Зака и Палому. Инспектор тоже будет стеречь их. От этой мысли по коже прошел холодок, но я знала: все в Нью-Хобарте и так в его ведении, как бы мы не старались обособиться, уходя в дом Эльзы и ставя своих стражников у дверей.

Но не только Зак и Палома нуждаются в защите. Награда назначена и за другие головы, следовало помнить о списке имен.

– Тебе нужно выставить дополнительную охрану в приюте для Салли и Паломы, – напомнила я. – И убедись, что Ксандера хорошо охраняют во время прогулок к целовальному дубу.

Инспектор фыркнул.

– Я организовал караульные посты на всех дорогах и патрули на мили вокруг. В полях, черт побери, есть фермеры, торговцы тоже не пропали. Мы пока не в осаде. Единственная причина, по которой я вообще дал Ксандеру охрану – чтобы он не ушел и не заблудился. Я не стану приставлять к нему больше солдат только из-за того, что он так настойчиво рвется каждый день на прогулку в лес.

Как я могла объяснить Инспектору, что творится в голове у Ксандера, у провидца, живущего под гнетом уверенности во взрыве?

– Он делает только то, что ему необходимо, – ответила я.

– Ему необходимо, – подхватил Инспектор. – А я делаю то, что необходимо нам всем. Мне нужно защищать и кормить целый город. Готовиться к походу. Телеги и те еще не доделаны. У меня куда больше забот, чем бесполезный мальчишка, который и двух слов связать не в состоянии. – Он посмотрел на мою перевязанную ногу. – И моя работа была бы проще, если бы ты не влезала. – Он смолк на миг. – Ты пошла на неприемлемый риск.

– Ты же сам пытался нажать на Зака.

Он кивнул, но выражение лица осталось суровым.

– Я поопытнее в пытках, чем ты.

– Не сомневаюсь, – сказала я, встречаясь с ним взглядом.

Он отвернулся первым.

        * ΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩ *

Мне не пришлось говорить Заку, куда мы едем.

– Подрывную машину из Блэквуда давно увезли, – бросил он, пока я засовывала вещи в рюкзак. – И вас там будут ждать. Воительница предполагала, что вы будете меня пытать. Она знает пределы ваших моральных принципов.

– Значит, ей известны и пределы твоего мужества, – заключила я, задувая свечу.

И оставила его в темноте, прикованным к стене.

Палома, Зои, Салли и Эльза собрались во дворике, чтобы попрощаться.

– Возвращайся живой, – наказала мне Эльза.

Это был приказ, так что я отдала ей честь, и впервые с момента моего самоистязания она коротко улыбнулась.

У парадной двери я крепко пожала Паломе руку перед тем, как забраться в седло.

– Будь там поосторожнее, – попросила она.

Палома казалась особенно прозрачной, я видела тонкие вены под кожей ее лица. Мне не хватило храбрости сказать ей, что внутри городских стен тоже опасно – и что в Нью-Хобарте, как и вне его, могут найтись предатели. За ее голову тоже назначена награда: «Бледная женщина из Далекого края». За воротом ее рубашки темнел кожаный шнурок, на котором висел кулон с ядом. Слабое, но все-таки утешение.

Зои легко положила руку на плечо Паломы. Она взглянула прямо на меня и медленно кивнула. Даже сомневаясь в остальных, я могла довериться ее бдительности.

Салли также вела себя тихо. Встав рядом с моей лошадью, она потянулась вверх и сжала мою ногу неожиданно сильными пальцами.

– Будь настороже, – прошептала она слышимо только для меня. – Привези его домой. – Она указала на Дудочника, который сидел в седле и ждал.

Он был ребенком, когда они с Зои разыскали Салли. По тому, как она сейчас смотрела на него, и по цепкой хватке ее пальцев на моем колене, мне стало ясно, что для Салли он навсегда останется прежним: мальчишкой, нуждающимся в помощи. Я открыла рот, чтобы сказать что-нибудь, но она уже шаркала прочь, не оглядываясь.

Выехав за стены, наш маленький отряд направился на юг. Через остатки леса. Мимо караульного поста, где патруль готовился к выходу при свете факелов. К востоку продолжалась валка деревьев, звук топора вторил топоту копыт. Свернув на запад, мы добрались до болота. Каждый рывок вязнущей лошади тревожил мою раненую ногу, кровь просачивалась через повязки.

Когда в конце ночного перехода мы остановились на отдых, Дудочник поглядел на юго-запад и спросил у меня:

– Что-нибудь чувствуешь?

За его спиной Саймон, Таша и Криспин притворялись, будто не пялятся на меня. Я изо всех сил постаралась этого не замечать и сосредоточила внимание на юго-западе, где находился Блэквуд. Я ощущала впереди иссякающие болота, иссыхающую и каменеющую землю, и далее предгорья Позвоночного хребта. И сгущение ночи там, где рос Блэквудский лес. Еще дальше к западу и северу я почувствовала даже Ковчег, ныне всего лишь извилистый речной карман. Но ни следа подрывной машины. Ни искорки назойливых языков пламени, которые осаждали мои видения в Ковчеге – месте, где машина хранилась веками.

– Ничего, – сказала я.

Саймон шевельнулся в седле; я не поняла, разочарование мелькнуло в его глазах или облегчение.

На рассвете после второго ночного перехода мы достигли склонов, с которых просматривался Блэквуд. Его удачно назвали: расположенный в глубокой долине между холмов густой лес, где деревья росли так плотно, что, казалось, солнечный свет туда никогда не проникает. Не зная, что искать, мы бы ни за что не заметили поляну. Но Зак сказал правду: она располагалась возле западного края леса – проплешина в чаще, едва заметная с нашего наблюдательного пункта. От поляны к южному краю леса шла просека – линия пропусков среди верхушек деревьев.

Дудочник заставил нас обогнуть лес с севера, чтобы подъехать к дороге и поляне с запада.

– Если они нас поджидают, то с востока, со стороны Нью-Хобарта, – пояснил он.

Еще до того, как деревья обступили нас со всех сторон, пришло видение взрыва. Все мое тело напряглось, лошадь напугалась и перешла на неровную рысь. Но довольно быстро взрыв лишился своей обычной мощи – пламя выглядело сероватым, а не ослепительно белым, как бесконечный кошмар в Ковчеге. Это был всего лишь остаток: искра, которая ярко вспыхнула и упорхнула прочь.

Вскоре ехать верхом стало невозможно: деревья теснились друг к другу, а подлесок зарос густым кустарником. Где-то за пределами Блэквуда наступило утро, но лес не пропускал солнечных лучей, и мы пробирались через плотные тени, высматривая в полумраке следы засады. Когда Дудочник вычислил, что до поляны рукой подать, мы стреножили лошадей, не расседлывая, на случай, если понадобится быстро убегать. Среди высоких папоротников лошади боязливо переступали с ноги на ногу и фыркали. Этот лес угнетал и настораживал. Такой тишины я не помнила со времен мертвых земель. Птиц совсем не слышно и не видно.

Мы подошли к обочине дороги, где свету наконец было позволено достигнуть земли. Широкая полоса, изрезанная колесами телег. Дудочник осторожно выбрался из укрытия и пригнулся к земле. На колеях выросла молодая трава, а с боков подступали папоротники. Ни одна телега не проезжала этим путем по крайней мере несколько недель.

В тишине, прячась за деревьями, мы прошли вдоль дороги до поляны. Она была больше, чем выглядела сверху – островок света посреди лесного сумрака. Здесь не осталось строений – даже руин. Все разобрали по кирпичику. Подобравшись поближе, нам удалось найти, только силуэт на земле от какого-то здания. Папоротники и мох уже начали отвоевывать поляну, но на бетонном фундаменте пока не росло ничего.

На краю поляны я подумала о Ковчеге, о его извилистых глубинах. Встав на колени, я прижалась руками и щекой к земле. Там ничего не было: ни скрытых туннелей, ни глубоких проходов. Только почва, взбудораженная весной, только жажда новых ростков, ищущих путь наверх. Я подняла голову, встретила вопрошающий взгляд Дудочника и покачала головой. Давно увезли, сказал Зак. Он был прав.

– Здесь ничего для нас нет, – подытожил Дудочник.

Не совсем. В тишине этого заброшенного места что-то двигалось. Я ощутила нёбом вкус железа, крови и мечей, проливших ее. А потом другой, еще более сильный запах чего-то горящего, едкого заставил сжаться горло.

Я мгновенно развернулась, оглядывая поляну.

– Прячьтесь, – прошептала я, устремляясь к деревьям. – Сюда идут.

Глава 13

Саймон, все еще наполовину скрытый деревьями, на мою команду прятаться отреагировал мгновенно – пригнулся и отступил, но Криспин и Таша взглянули на Дудочника для подтверждения.

Криспина спас его малый рост: стрела пролетела над головой. И вонзилась Таше в бок. Дробящий ребра мощный удар отшвырнул ее назад, словно пинок лошадиного копыта. Таша упала, разбросав руки по бокам, оперенное древко стрелы торчало из торса, как исковерканное крыло.

Я нырнула вниз и поползла на четвереньках к Таше. Обхватила ее руками за подмышки и поволокла к деревьям. На нежности не было времени, стрела цеплялась за землю и дергалась, пока я тащила тело. Другая стрела просвистела мимо меня и вонзилась глубоко в ближайший ствол. Она горела. Пламя поднялось по древку, занялось оперение – ноздри заполнил едкий, омерзительный запах, который явился мне в видении чуть раньше.

Я торопливо и неловко тянула Ташу в укрытие, кровь из ее раны пачкала нас обеих. Неподалеку что-то орал Дудочник, но я его не видела. Все, на чем я могла сосредоточиться – вонь горящих перьев, горячая кровь Таши и остающийся за нами багровый след. Кажется, я двигалась очень медленно. Удивительно, но, теряя так много крови, Таша становилась все тяжелее.

И наконец деревья заслонили нас. Я попыталась уложить Ташу аккуратно, но окровавленные ладони скользили. Она рухнула на спину: серое лицо, губы искажены в безмолвном вопле.

Подбежавший Дудочник взялся за Ташины ноги, и вместе мы перетащили ее через упавший ствол, за которым и укрылись. Криспин держался рядом с нами, Саймон находился справа. У края поляны, подожженная горящей стрелой, дымилась сухая кора дерева.

Дудочник на мгновение присел рядом с Ташей. Посмотрел на ее кровящий бок, на древко стрелы, торчащее между ребер. И вытащил нож. Я вспомнила, как Зои перерезала горло раненой лошади, и чуть не схватила его за руку. Но Дудочник подпер древко коленом и отрезал большую часть – остался только короткий огрызок. Таша застонала и зажмурилась от боли.

– Спрячьте ее получше, – велел Дудочник мне и Криспину и повернулся к нам спиной.

А потом Дудочник с Саймоном без единого слова тихо заскользили к поляне.

Криспин схватил Ташу за подмышки, а я в этот раз взялась за ее ноги. Деревья тут росли густо, защищая нас от стрел, но с тяжело обмякшей Ташей продвигались мы медленно и неуклюже; низкие ветки то и дело царапали и хлестали мою больную ногу. Метрах в двадцати от края поляны тесным кругом стояла купа деревьев, и я, отдуваясь, скомандовала Криспину идти туда. Когда мы в рощице уложили Ташу наземь, она, по всей видимости, уже ничего не замечала: открытые глаза были тусклыми, лицо – покрыто пленкой пота.

Криспин обнажил меч. Деревья образовывали вокруг нас забор. Или клетку. Я прижала ладони к ране Таши по бокам от обрезанной стрелы. Сердце разведчицы билось слабо и быстро, будто дятел долбил внутри ребер.

Сквозь заросли и клубы дыма я увидела Дудочника и Саймона на краю поляны. Дудочник с ножом наготове выглядывал из-за ствола, изучая пространство впереди. Потом оглянулся на меня, приподняв бровь.

Я резко повернула голову в сторону кустарника на западном краю поляны, в паре десятков метров от него. Лучник или кто-то еще – я чувствовала врага, скрючившегося там, словно его дыхание овевало мою шею, а его дрожь была моей собственной.

Я пальцем указала направление. Понимая, что этим жестом дам начало кровопролитию. Знать бы еще, чья прольется кровь.

Дудочник коротко кивнул, затем сделал знак Саймону. Тот выждал несколько секунд и вырвался из укрытия, устремляясь от одного широкого ствола к другому. В ответ на движение Саймона на другой стороне поляны между деревьями промелькнула красная туника солдата, бежавшего навстречу. Дудочник метнул первый нож. Из-за дерева выпал высокий мужчина, с руками, взметнувшимися к лицу, где виднелся блеск металла.

Дудочник отступил назад, ближе к нашему с Ташей убежищу. Ее кожа под моими руками холодела, кровь, сворачиваясь, становилась более липкой.

– Нужно унести ее сейчас же, – сказала я. – Нужно вернуться к лошадям.

– Пока нельзя, – ответил Дудочник. – Лучник все еще в засаде.

– Откуда знаешь? – спросила я.

Он повернул голову к трупу солдата.

– Колчана-то нет.

Действительно, лежащий навзничь неподвижный мужчина не носил на спине колчана со стрелами. Где-то поблизости еще прятался по крайней мере один солдат Синедриона – возможно, и больше.

– Беги, – приказал мне Дудочник, вынимая очередной нож из ремня. – Бери Саймона, возвращайся к лошадям и скачи в Нью-Хобарт.

– Без Таши никуда не пойду, – ответила я.

Это было правдой – я не собиралась оставлять ее задыхаться из-за переполненных кровью легких, – но мы оба знали, что и Дудочника я тут не брошу. Так что мы вчетвером замерли в ожидании, прислонившись к деревьям, тесно обступившим кровоточащее тело Таши. Те же стволы и ветки, что защищали нас от стрел, делали метательные ножи Дудочника бесполезными. Когда он сунул нож обратно в пояс и вытащил меч, раздался металлический щелчок. Саймон и Криспин уже держали мечи наготове; я сжимала свой кинжал.

Первая пара солдат атаковала нас слева – мужчина и женщина. Они передвигались быстро, пригнувшись и прячась за деревьями. Рыжеволосая угрюмая женщина наметила в жертву Саймона, в то время как ее напарник направлялся прямо ко мне.

Криспин кинулся вперед, чтобы встретить врага. Маленький рост спас его от стрелы, ранившей Ташу, но сейчас сработал против. Высокому солдату с длинными руками хватило трех взмахов меча. Правда, на втором замахе Криспину удалось пырнуть врага снизу вверх, так что тот заорал от боли, но при третьем ударе наотмашь рукоять его меча угодила Криспину в висок. Все произошло в считанные секунды: Криспин свалился наземь, солдат помчался на меня.

Сбоку раздался лязг стали о сталь – женщина добралась до Саймона. Краешком глаза я заметила искры. Затем передо мной встал Дудочник, чтобы блокировать атаку солдата. Из правого локтя врага капала кровь, он неловко замахивался на Дудочника левой рукой. Молодец Криспин, сумел достать громилу, подумала я. Солдат был одного роста с Дудочником и почти равен ему по силе, так что мой защитник тяжело дышал, блокируя атаки и постоянно маневрируя таким образом, чтобы оставаться между мной и нападавшим.

Между ударами Дудочник умудрился пнуть врага, отчего тот споткнулся. Я подскочила ближе и попыталась полоснуть сбоку по его руке, но не смогла дотянуться кинжалом, не подставляясь под удар его меча. Он отмахнулся, даже не глядя на меня, и этого хватило, чтобы отбить мою руку и отшвырнуть меня к дереву. Приложившись головой о ствол, я упала на колени, а солдат тем временем повернулся к Дудочнику. Они дрались всего лишь в паре метров от меня. Дудочник имел перед раненым преимущество в скорости, но оказался неспособен его развить. Стоя спиной к рощице и защищая Ташу, он был более ограничен в маневренности, чем его противник.

Я обернулась на звук с поляны: наконец показался из засады лучник, с плеча которого свисали лук и колчан. Он мчался через лес ко мне, сжимая длинный кривой нож.

Я вновь вскочила на ноги, подняла свой кинжал к лицу – его лезвие разделило мир пополам. Вот так смерть и приходит: в облике устрашающего мужчины с перчаткой лучника и длинным ножом. На последнем шаге лук зацепился за ветку, оттянув солдата назад. Это задержало его лишь на секунду, но как раз ее мне и не хватало. Я прыгнула вперед, под его руку с клинком, и ударила кинжалом.

Зои велела бы мне сосредоточиться, целить в артерию или в глаз. Но мой отчаянный выпад лишь по счастливой случайности попал в горло врага. Под лезвием я почувствовала сопротивление, а затем поперек шеи нападавшего нарисовалась линия, удивительно ровная, и все под ней окрасилось алым, в то время как лицо наверху побелело. Глаза солдата выпучились, голова откинулась назад. Зажмурившись, я увидела женщину за столом – одной рукой она домешивала ком теста, а другой судорожно схватилась за горло.

Когда я снова вернулась к реальности, то была на ногах, однако мой кинжал валялся где-то на земле, среди крови и листьев. Неподалеку ворочался Криспин, но пока не поднимался. И Саймон, и Дудочник дрались со своими противниками на близкой дистанции. Держа двумя руками топор, а третьей – короткий меч, Саймон сражался не так умело и четко, как Дудочник, зато двигался со взрывной энергией, прорубая и вымолачивая себе путь вперед. В процессе боя и он, и женщина-солдат рычали и ругались.

У меня не получалось отыскать кинжал. Встав на колени, я шарила ладонями по земле и отдернула их прочь, когда наткнулась на вытянутую руку убитого мной человека. Огляделась в поисках другого оружия. Поблизости Дудочник выигрывал расстояние у раненого противника, который замедлился и начал терять равновесие. Но тут его товарищ со светлой бородкой, проскользнув между деревьев, поднял меч и направил острие в шею Дудочника.

Все еще ползая в поисках кинжала, я выкрикнула предупреждение. Что-то рыкнув, Дудочник изо всех сил рубанул по бородачу, одновременно уклоняясь от атаки раненого. Но не мог сдерживать сразу обоих солдат. Отбив удар одного, Дудочник попал под массированную атаку второго, и меч вылетел из его руки.

– Касс, беги! – заорал Дудочник.

Обезоруженный, теперь он стоял спиной к дереву. Оба противника рядом. Криспин все так же лежал лицом вниз слева, а Саймон продолжал сражаться с женщиной. Бородач отвел руку для решающего удара, целясь Дудочнику в живот. Даже подбегая к нему, я знала – уже поздно, мои кулаки меча не остановят.

Мне следовало это предвидеть. Как, скажите на милость, я могла не ощутить заранее смерть Дудочника?

Но за мгновение до удара солдат вдруг уставился на Дудочника, и что-то вроде узнавания промелькнуло на его лице. Он так и замер с отведенной рукой.

– Его не надо, – сказал бородач своему товарищу.

В гримасе раненого я узнала те же ужас и неуверенность, которые исказили и мои черты. И сам Дудочник выглядел сбитым с толку.

– Его не надо, – задыхаясь, повторил бородач. И отступил. – Хватай провидицу.

Второй солдат кивнул и повернулся ко мне. Я остановилась шагах в десяти от них, и теперь кинулась назад. Между деревьями мы с преследователем постоянно лавировали: стоило ему выбрать какое-то одно направление, я бросалась в противоположном, прикрываясь зарослями, как щитом.

За спиной раненого бородач все так же сверлил Дудочника взглядом. Он слегка опустил меч и отступил чуть дальше.

– Беги, – сказал солдат Дудочнику. – Ну же, – и махнул мечом в сторону деревьев.

Дудочник сделал полшага назад, сузил глаза, еще немного попятился. Двигался он неуверенно, будто опасался, глянув себе под ноги, увидеть свое тело на земле с мечом в груди. Бородач открыл рот, чтобы сказать что-то еще, когда топор Криспина обрушился на его затылок. Это был неуклюжий бросок: маленький топор летел прямо вместо того, чтобы кувырнуться в воздухе. Но свое дело сделал – вонзился в голову солдата. Позади Криспин тяжело оперся одной рукой о ствол.

Не было времени размышлять о том, что случилось. Второй солдат упорно гонял меня по лесу, и теперь прибавил скорости. Я нырнула за ствол, когда он нанес первый удар. Преследователь метил низко, по моим ногам, но меч врезался в дерево. Вспомнились слова бородача: «Хватай провидицу». Солдат не хотел меня убить, только поймать. Что гораздо хуже.

Он с хеканьем извлек лезвие из древесины. Это дало мне несколько секунд, и я устремилась глубже в лес. Ошибка. Без оружия у меня оставалось лишь одно преимущество – скорость, но в зарослях не было возможности разогнаться, корни и пеньки цеплялись за мои лодыжки, пока я металась между деревьями, протискиваясь сквозь все более узенькие щели. Солдат, громко дыша, оказался прямо за спиной. Потом ухватил меня за руку, да так крепко, что я полетела назад и упала.

– Сдавайся, – сказал он с такой интонацией, словно просил, а не приказывал.

Истекающий кровью, с обморочно побелевшим, потным лицом, он прижал меня к земле ногой и здоровой рукой поднял меч, целясь в мой живот.

И тут меч Дудочника пронзил его насквозь. Прошедшие через грудь со спины десять дюймов стали прорвались наружу из туники солдата. Он уронил свой меч и обеими руками обхватил возникший из груди клинок – так нежно, словно найденное сокровище. Потом ноги солдата подогнулись, и он повалился лицом вперед.

Теперь между Дудочником и мной не осталось никакого препятствия, и мы уставились друг на друга поверх мертвеца.