Текст книги "Корабль в вечность (ЛП)"

Автор книги: Франческа Хейг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

Она остановилась с открытым ртом. Чего-то Салли недоговаривала. Я собиралась задать вопрос, и вдруг все встало на свои места. Ее улыбка в тот день, когда мы обе смотрели на Палому и Зои через окно. Ее рука, скользнувшая по плечу Дудочника, когда она шла мимо – на кухне в ее доме на Затонувшем берегу. Солдат в Блэквуде, понявший, кто такой Дудочник, и отступивший назад. «Его не надо».

Глава 18

– Не говори Дудочнику и Зои, – сказала Салли. Это была первая просьба, которую я от нее услышала. – Не хочу, чтобы они винили себя.

– Они бы никогда не согласились на твою сделку. Не согласились бы обеспечить себе жизнь в обмен на кровь Ксандера.

– Разве то, что я сделала, так уж сильно отличается от твоего плана с отвлекающей атакой на Петельный каньон? – Ее взгляд пронзал меня. – Мы обе размениваем одни жизни на другие, Касс.

Я покачала головой.

– Это не одно и то же.

– Я так долго сражалась на этой войне. – Она протяжно вздохнула. – И больше не верю, что мы сможем победить. Да, я решила отдать то, что не страшно потерять. То, что больше нам не пригодится. Потому что я хотела спасти хоть что-то. Спасти этот город. Дудочника и Зои.

Я рванулась к двери. Почти ожидала удара ножом в спину, но Салли просто схватила меня сзади и, прижав к себе вооруженной рукой, другой вцепилась в шею. Ее костлявые пальцы смяли мою плоть, точно клешни речных крабов, которые в детстве щипали нас с Заком.

– Дудочник и Зои пришли ко мне задолго до того, как я впервые увидела Ксандера. – Она поправила хватку на моей шее. – Они были такими юными, такими одинокими.

– Они бы не захотели такого, – прохрипела я.

Пальцы Салли сжались крепче.

– Мне всегда было плевать, что омеги не могут иметь детей, – шипела она мне в самое ухо. – Моя работа казалась мне важнее всего остального. Но потом пришли они. Я им помогла. Научила всему. И эти двое продолжили мой труд, когда я превратилась в развалину. Ты представить себе не можешь, как сильно я их полюбила.

Я не сомневалась в ее любви к Дудочнику и Зои. Я видела, как Зак сохранил собранное по кусочкам тело Кипа и тело Исповедницы в баках, поскольку не мог заставить себя признать ее смерть. Видела, как любовь – и ненависть – может исказить мир, превратив его в хаос.

Хватка Салли была беспощадной. Припомнив уроки Зои, я прекратила сопротивляться. Позволила своему телу расслабиться, а голове – слегка упасть вперед.

Салли выдохнула, ее рука на моем горле чуточку ослабла. На миг показалось, что это скорее объятие, а не борьба.

Стиснув зубы, я резко откинула голову назад. Видимо, попала Салли по носу, – под затылком раздался легкий хруст и одновременно с ним стук, от которого зазвенело в ушах. Мне тоже было очень больно, в глазах потемнело.

Мой выпад стал для Салли неожиданностью и заставил ее выпустить меня. Развернувшись, я сквозь туманную пелену рассмотрела, как она прижала руку к лицу, пытаясь остановить хлещущую из носа кровь. Мой нож по-прежнему валялся где-то позади, под кроватью. Салли по-прежнему перекрывала дверь. И стол по-прежнему стоял между нами. Я отступила и толкнула стол на нее. Салли хрюкнула, когда столешница врезалась ей в бедро, но нож не выронила. Я прыгнула через опрокинутый стол, но она меня опередила.

Лезвие полоснуло по моей руке. При желании Салли смогла бы меня убить, однако вместо этого она лишь прижала острие к моей ладони, фиксируя ее на стене. Надави посильнее – и клинок прошел бы насквозь, пришпилив кисть к доскам. Другой рукой Салли снова вцепилась мне в шею. Ее пальцы были скользкими от пролившейся из носа крови.

– Я старая, Касс, – произнесла она, – но сражалась гораздо дольше, чем ты. – Она шагнула вперед, тесня меня к стене до тех пор, пока мой затылок не стукнулся о каминную полку.

– Ты предательница, – ответила я.

– Я дала этому городу единственный возможный шанс. – Ее тело плотно прижималось к моему. Лезвие у моей ладони тряслось от усилия, с которым Салли меня сдерживала. – Свободный перевал Луддитов и прибытие конвоя с едой сделают для нашего восстания больше, чем любой героизм в каньоне. – Кровь из ее носа капала с подбородка. – И я хотела спасти Дудочника и Зои. Взамен Синедриону досталось лишь то, что больше не приносит пользу Сопротивлению.

– И кого же ты собиралась продать дальше? – спросила я. Из-за давящих пальцев на моей шее собственный голос казался чужим. Даже при желании я бы не смогла завопить. – Палома тебе еще полезна? А как насчет меня?

Мою правую руку лезвие прижимало к стене, но левая оставалась свободной. Пошарив по каминной полке, я наткнулась на широкое горлышко кувшина, полного воды.

Когда я разбила его о голову Салли, она вскрикнула. Я выдернула кисть из-под режущего острия. Окровавленной рукой перехватила запястье Салли, отводя прочь нож. Ее кость треснула, она тихо зарычала, но хватка на моем горле усилилась и не позволила позвать на помощь. Я услышала вопль, только не свой: кричал Зак из дальнего конца дома. Кажется, ему вторили и другие крики, но внешние звуки заглушил гул в голове, и глаза заволокла чернота, в которой мельтешили огоньки, словно фонарики в ночном море.

        * ΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩ *

Дверь с грохотом распахнулась. Дудочник вбежал первым, Зои – сразу за ним, оба с клинками наизготовку. С минуту царил хаос; Дудочник кинулся оттаскивать от меня Салли; за его спиной Зои обследовала комнату в поисках налетчика. Виолетта, дежурившая у двери на улице, моментально очутилась за ними с обнаженным мечом.

Спасателям понадобилось несколько мгновений, чтобы осознать, что никакого нападения не было, как и засады. Я оперлась о каминную полку, шумно дыша ртом. Салли, со все еще кровоточащим носом, стояла очень прямо. На меня она даже не смотрела – ее взгляд перебегал от Дудочника к Зои и обратно.

– Это она, – прохрипела я. Держась за горло, скользнула на пол и села посреди осколков кувшина. – Она предала Ксандера. Чтобы Воительница освободила перевал Луддитов и пощадила вас с Дудочником.

Салли до сих пор сжимала нож. С ее подбородка капала розовая жидкость. Кровь и вода.

– Иди во двор, – приказала Зои Виолетте. – Присмотри за Заком и Паломой. И скажи Эльзе, чтобы не входила сюда.

Виолетта кивнула, оглядела нас и вышла.

– Это правда? – спросил у Салли Дудочник.

Его голос был таким тихим, словно он не хотел слышать даже вопрос, не то что ответ.

Салли промолчала.

– Давай отрицай, – сквозь зубы прошипела Зои.

Салли наконец заговорила.

– Мне пришлось сделать выбор. – Она очень медленно положила нож на кровать. Дудочник и Зои следили за каждым ее движением. Салли отступила с поднятыми руками и тяжело опустилась в кресло. – Криспин был не единственным, кому посланцы Синедриона делали посулы. Обратились и к Елене, когда она шла с донесением.

Я вспомнила встречу с Еленой. Юная, не старше двадцати, неуклюжая, точно жеребенок-сосунок. Выглядела она слишком хрупкой для солдата.

– Она пришла ко мне, – продолжала Салли, – и все рассказала. Я обещала передать услышанное Инспектору. И передала. Только умолчала о небольшой детали. Елене описали местечко, где можно было оставлять сообщения – как раз снаружи внешнего периметра. Как-то ночью я отвезла туда записку. Уже на следующий день состоялись переговоры.

– С Воительницей?

Она досадливо затрясла головой.

– Не сразу. С ней через несколько дней. И мы заключили сделку.

– Ты отлично знаешь, что Воительница сделок не соблюдает, – сказала я.

– Ей был нужен провидец.

– Ей был нужен провидец, которого можно использовать, – поправила я. – Думаешь, она считает себя связанной сделкой сейчас, прикончив Ксандера? Она отвоюет перевал Луддитов. И придет по наши души еще злее, чем прежде.

– Не придет, пока не все получила. Я предложила ей не только Ксандера, – произнесла Салли.

– И кого еще ты продала? – полюбопытствовала я. – Меня? Зака? Палому?

– Я же сказала. – Ее голос был тягучим и спокойным. – Я предложила только то, что больше не могло пригодиться Сопротивлению.

Я всмотрелась в нее. Старуха глядела вниз, на свои искривленные шишковатые руки.

– Себя, – догадалась я.

Салли ответила еле заметным кивком.

– Когда? – спросил Дудочник.

– Я сказала ей: через две недели. Достаточно нескоро, чтобы мы успели провести несколько конвоев через перевал, и слишком поздно, чтобы из меня сумели заранее вытащить наш план отвлекающей атаки.

– И ты действительно рассчитывала, что Воительница станет чтить договор после того, как получит тебя и Ксандера? – спросила я.

– Может, и не станет. Но перевал Луддитов ей трудновато будет отбить, раз мы там уже укрепились, – ответила Салли. – А что касается пощады для Зои и Дудочника… Я крайне редко делала себе поблажки в этой жизни, Касс. И позволила себе только эту надежду – единственную крохотную надежду.

        * ΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩ *

– Отдай свое оружие, – велел Дудочник.

Он уже подобрал с кровати нож Салли.

Кивнув, она тяжело проковыляла на другой конец комнаты, где с ремня, перекинутого через дверь шкафа, свисал большой кинжал в ножнах.

Я встала на четвереньки и дотянулась до собственного ножа, заброшенного под кровать. Моя ладонь оставила на полу кровавый отпечаток.

– Я сделала то, что должна была, – сказала Салли.

– Нет, – ломким голосом возразила Зои. – Ты приняла решение, которое не тебе принимать.

Салли не спорила с близнецами и не склонила головы под их взглядами.

– Ты была неправа, – проронил Дудочник.

– Уже многие годы для меня важнее всего не правота, а результат, – ответила она. – Не знаю, как мы можем выиграть в данном случае. Я не верю, что получится спасти Далекий край. Бывают дни, когда я даже в завтра не верю. Но я не хотела, чтобы этот город голодал. И знай: я по-прежнему верю в вас обоих.

Дудочник и Зои посмотрели на нее.

– Я в тебя тоже верила, – бросила Зои.

Услышав глагол в прошедшем времени, Салли вздрогнула, но смолчала.

Мы с Дудочником и Зои вместе направились к двери. Я выходила первой, но на пороге приостановилась.

– Твое решение спасло Дудочника. – Я повернулась к Салли. – Ты поступила неправильно. Но в результате сумела его уберечь. В Блэквуде солдат пощадил его. Собирался убить, но узнал и отпустил. Я никому не сказала, потому что не понимала, в чем дело. Даже допускала, что Дудочник – предатель. А это твоя сделка его спасла.

Салли медленно кивнула. Удивительно спокойная, она так и стояла возле шкафа.

Зои прошла мимо меня, сжимая в руках ее оружие.

Дудочник задержался в коридоре напротив выхода. Ни он, ни Салли не разговаривали, но глаза их были устремлены друг на друга.

Я не могла прочесть выражение их лиц, не понимала, что происходило между ними в те долгие секунды молчаливой неподвижности.

Затем Дудочник отмер и плотно закрыл дверь.

– Сходи за Виолеттой, – велел он мне. – Скажи ей, пусть поставит двух охранников у этой двери. И твою руку нужно осмотреть.

        * ΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩ *

К тому времени как Эльза меня перевязала, Дудочник уже шел в контору мытарей. Устремившись следом, я промчалась мимо Виолетты и охранников у комнаты Салли и ухватила его за руку в конце коридора прежде, чем он успел выйти и зашагать вверх по холму. Моя рука болела; порез сильно кровоточил, и Эльза кривилась, промывая его, зато он оказался чистым и не слишком глубоким, так что даже зашивать не потребовалось.

– Обязательно ему рассказывать? – спросила я.

– У меня нет выбора, – ответил Дудочник. – Я не могу ее покрывать. И так худо, что предателем оказался один из наших. Это наверняка ослабит наш союз с Инспектором. – Он выдохнул. – Дело не только в том, что она выдала Ксандера. Под пытками он мог рассказать все наши секреты. Салли не знала в точности, что ему известно. Получается, наши планы под риском.

Уличный фонарь бросал резкие тени на лицо Дудочника.

– Что с ней теперь будет? – спросила я. – Чего ждать от Инспектора?

Я вспомнила солдат, которые заклеймили Зака и получили за это плети. Потребует ли Инспектор для Салли того же самого? Или еще хуже? А Дудочнику опять придется исполнить наказание?

– Что бы он не решил с нею сделать, – сказала я, – это вряд ли будет хуже того, что сделала бы Воительница, получив Салли в свои руки.

– Ее идея сдаться Воительнице попросту безумная. Неважно, насколько Салли решительна и отважна. Никто не может гарантировать, что пытка не развяжет ему язык.

Нет, Салли не лишилась ума. На память пришли ее слова: «Ты правда считаешь, что жалкие остатки моей жизни хоть что-то для меня значат?»

– С тобой все хорошо? – спросила я у Дудочника, касаясь его плеча.

– Нормально, – коротко отозвался он, потом мрачно хохотнул. – Так вот в чем дело, а? Вот чего она добивалась. Я бы умер в Блэквуде, если бы не Салли.

Ему не было нужды произносить то, о чем мы оба подумали: а Ксандер жил бы дальше. По выпяченному подбородку Дудочника я поняла – он понесет груз смерти Ксандера с собой, уходя в ночь.

        * ΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩ *

Я ожидала возвращения Дудочника с Инспектором на кухне. Стараясь сохранять хотя бы внешнее спокойствие, слушала болтовню Эльзы.

– Я в это не верю, – повторяла и повторяла она, а я не могла ответить, ибо верила слишком твердо.

Все, что прежде не давало мне подозревать Салли – ее безоглядная преданность нашему делу, любовь к Ксандеру – теперь не оставляло мне сомнений в ее вине.

– Ты меня слушаешь? – спросила Эльза, коснувшись моей ноги.

Взглянув вниз, я на мгновение увидела не ее руку, а Салли – с корявыми шишковатыми суставами и морщинистую, как пустой кожаный мех. С пальцев капала кровь. Но совсем не та, что текла часом ранее из разбитого мной носа; эта была гуще и темнее. Я зажмурилась. Когда снова открыла глаза, то увидела только Эльзу, ее вытянутую ладонь и приблизившееся ко мне лицо, на котором отражалось беспокойство пополам с возбуждением.

– Слушаешь меня? – переспросила она.

И я кивнула, пытаясь не думать о том, что Инспектор сделает с Салли. Конечно, он захочет, чтобы ее наказание послужило уроком для остальных. Не спорю – она это заслужила. Но в последнем видении-вспышке было столько крови… Неужели Инспектор зайдет так далеко? Салли приговорят к смерти?

Инспектор не постучал в дверь приюта, просто грохнул ею о стенку. Его шаги по деревянному полу были стремительнее, чем обычно. Когда я вышла в коридор ему навстречу, глаза Инспектора были сужены, губы – плотно сжаты. За ним следовал Дудочник.

Не дожидаясь приказа, охранники у комнаты Салли отпрыгнули в стороны, как только Инспектор с Дудочником приблизились. Но когда Инспектор толкнул дверь, она лишь самую малость приоткрылась, а потом застряла.

– Салли, – позвал он.

Тишина. В коридор вышла Зои и оттеснила меня, чтобы встать рядом с Инспектором. Дудочник шагнул назад и прислонился к стене позади них.

Инспектор обнажил нож и нажал плечом на дверь. Скрежеща, та с натугой открылась. Я ничего не могла рассмотреть за широкими плечами Зои, Инспектора и охранников.

Зои первой шагнула внутрь.

– Ад кромешный, – сказала она.

Я посмотрела вниз. За порожком виднелось кровавое пятно. Инспектор вошел в комнату следом за Зои; я тоже, перешагнув лужу крови.

Салли лежала на полу. Поза была изломанной, потому что тело толкали дверью. На левой руке зияли два решительных пореза от локтя до запястья. Горло также было перерезано – аккуратная рана в палец длиной под правой стороной челюсти. Ни следа мелких повреждений или неровностей, указывающих на пробу или на колебание из-за боли: только прямые рассечения, с вялой кожей по краям и запекшейся кровью внутри. В правой руке Салли до сих пор был маленький ножичек с испачканной кровью костяной рукоятью.

Пол скрипнул. Я оглянулась.

Дудочник тоже вошел и теперь смотрел на тело Салли.

– Итак, все кончено, – сказал он.

Инспектор повернулся к нему.

– Нельзя было позволять ей сбежать от правосудия, – отрубил он. – Отчего проглядели этот нож?

– Видно, она его прятала, – отозвался Дудочник. – И даже если бы мы его отняли, она бы нашла способ убить себя. Использовала бы подсвечник или удавилась на простыне.

– Она должна была послужить уроком.

– И что ты собираешься сделать? – уточнила Зои. – Зашьешь ее и разыграешь казнь на рыночной площади?

Дудочник заговорил прежде, чем Инспектор смог ответить.

– Все кончено, – повторил он. – Здесь больше ничего не поделаешь.

– Безобразие, – проворчал Инспектор, отступая.

Вытянув ногу, он толкнул локоть Салли.

Зои и Дудочник зорко за ним следили, но ни один из них не пошевелился.

– Уберите падаль, – приказал Инспектор охранникам. Повернувшись к Зои и Дудочнику, он уставился на них и продолжил командовать: – Бросьте тело предательницы в карьер на восточной равнине.

Потом ушел.

Охранники заспорили в коридоре, где взять тачку для перевозки трупа.

Лицо Зои было непроницаемо. Она вышла, не оглянувшись.

Дудочник тоже собрался уходить. Я положила руку на его плечо.

– Ты не рвался внутрь, как все остальные.

– И?

– Ты знал, что мы здесь найдем, – сказала я.

Он не ответил. Только закрыл на миг глаза, медленно вдыхая и выдыхая.

– Ты знал об этом клинке, – прошептала я, помня о солдатах в коридоре и об Инспекторе где-то поблизости. – Ты жил с ней не один год. И знал, что она держит ножичек в ботинке.

Он пожал плечами.

– И что, если так?

– Ты знал, как она поступит, – прошипела я. – Ты мог ее остановить.

– И что потом? – Дудочник повернулся ко мне лицом. – Позволить ее засечь на площади как предателя? Или отдать на расправу солдатам, едва правда выйдет наружу? А Сопротивление пусть само себя угрызает спорами о том, что делать и кого винить?

Он вновь взглянул на Салли. Кровь на полу уже запекалась, среди алого виднелись черные сгустки.

– Так лучше, – сказал Дудочник.

Я покачала головой.

– Как ты мог позволить ей сотворить такое?

– Ты тоже знала о ноже.

У меня перехватило дыхание. И правда. Я видела этот костяной ножичек раньше, видела, как Салли вынимала его из ботинка, чтобы порезать табак, сидя у огня с Эльзой, видела, как с его помощью Салли убирала камешки из ран Зака.

– Я забыла, – призналась я.

– Может, и я забыл, – сказал Дудочник и ушел.

Глава 19

Охранники быстро унесли тело Салли.

Прижавшись лицом к оконной решетке в гостиной, я наблюдала, как двое солдат Инспектора грузят тело в тачку. Рядом с ними стояли на посту Виолетта и Криспин. Не будет похорон, как для Ксандера. Салли упокоится в карьере вместе с теми, кто погиб в битве за Нью-Хобарт – и бойцами Синедриона, и нашими. Меня переполняли смятенные чувства.

– Как долго ты знала, что это она? – Инспектор встал за моим правым плечом.

Наблюдая за солдатами, покатившими тачку по улице, я не расслышала его приближения.

– Только сегодня узнала.

Наехав на торчащий камень, тачка резко остановилась. Один из солдат качнул ее и протолкнул дальше. Колеса прыгали по неровной мостовой, сотрясая тело. Кровь пропитала простыню.

– Вообще-то мне подсказал Зак, – пояснила я. – Это он вышел на след.

Инспектор кивнул.

– Твой братец никогда не был дураком.

Солдаты завернули за угол. Из глубины коридора доносилось шуршание жесткой щетки – Эльза уже скребла пол. Понадобится много времени и усилий, чтобы отчистить всю кровь.

– И все это время ты думала, что предатель – я? – тихим голосом спросил Инспектор.

Я нетерпеливо повернулась к нему лицом.

– Да какая разница? А ты думал, что это Зак. Все вы так думали. И тоже ошиблись.

Каждый из нас отыскал за последние месяцы много поводов, чтобы ошибиться.

– Не сказал бы, что я ошибся, – возразил он. – Послушай. Может, Зак и вычислил Салли, может, он не предал в этот раз, но никогда не забывай: ему нельзя доверять. – Инспектор сцепился со мной взглядом. – Будь осторожна.

        * ΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩ *

Инспектор вернулся на следующий день и собрал всех обитателей приюта, кроме Зака, на кухне.

– Я решил атаковать пораньше, – заявил он. – Нечего выжидать, рискуя другими утечками или предательствами. – Он многозначительно посмотрел на Дудочника. – И этот провал с Ксандером наверняка разъярил Воительницу. Мы выезжаем завтра, до того, как она соберется нанести ответный удар.

– Телеги уже готовы? – спросила Палома.

– Будут готовы. – Инспектор мотнул головой в сторону улицы.

С рассвета город сотрясался от шума: спешно сколачивали последние телеги. Топоры и молотки отбивали ритм, словно боевые барабаны, и мой пульс бился в такт, все быстрее и быстрее.

Уже собираясь уходить, Инспектор сказал, как бы между прочим:

– Я сам возглавлю атаку на Петельный каньон, – голос звучал мрачно, но твердо, без признака страха. – Я лучше всех знаю ту местность, – продолжил он. – Мои солдаты отважны, но на входе в каньон они сразу поймут, в какую самоубийственную авантюру ввязались. Без меня они вперед не пойдут.

Даже у Зои не нашлось критических или язвительных слов в его адрес.

– Как надолго вы сможете задержать в каньоне силы Синедриона? – спросила Палома.

– Обрушившиеся мосты, возможно, станут для них неожиданностью. Но они издалека заметят, как мы маршируем к Уиндхему, и приготовятся к противостоянию в каньоне, где достаточно оборонительных сооружений, – рассудил он. – Если повезет, удержим их там день или два. Это время нам дорого обойдется, его должно хватить для освобождения убежища.

Мне хотелось что-то сказать Инспектору на прощанье, но не удалось подобрать слов; его замкнутое лицо и холодность тоже не воодушевляли. Хотя он до сих пор пугал меня, я не могла отрицать, что в его действиях была истинная смелость. Остаток дня его слова снова и снова звучали в моих ушах: «Это время нам дорого обойдется». Слишком прямо даже для него. В точности об этом же говорила и Салли: сделка, торговля жизнями. Оставалось гадать, в какой момент наша кровь стала разменной монетой. В какой момент тела наших солдат стали жертвоприношением. Для стервятников.

Первый отряд выехал тем же утром: малочисленная группа устремилась на юго-восток, чтобы снести мосты. Мы с Дудочником пришли их проводить. Они собрались у ворот – сорок солдат, уже в седлах, без формы. Альфы и омеги вперемешку. Они выступали в роли диверсантов, а не бойцов, хотя мосты будут охранять стражники, которых придется устранить. Неделями наши солдаты разбирались в планах мостов, в деталях башен, опор, ферм, пролетов. Знакомились с докладами разведчиков о патрулях, часовых и о движении между двумя подвесными мостами, соединявшими берега широкой реки. Вьючные лошади будущих диверсантов несли необычное снаряжение: не только оружие, но и бочонки лампового масла, ножовки и даже две крошечные лодки, чтобы подобраться к постам на самой реке. Для быстрой транспортировки эти лодочки сделали настолько легкими насколько возможно. Пригодились знания и умения островитянки Паломы. Она присоветовала конструкцию, которую я никогда раньше не видела: деревянные каркасы, обтянутые звериными шкурами. Стремясь принести пользу, Палома сама выполнила большую часть работы. Зои с любопытством наблюдала, как каркасы приобретают нужную форму.

– Уверена, что эти крошки выдержат вес? – полюбопытствовала я, когда Палома осматривала во дворе готовые лодки. – Кроме людей нужно перевести еще бочки с маслом, а река быстрая.

Вдруг вспомнился поток, который я выпустила на волю в Ковчеге. Подземное укрытие пережило взрыв и четыре столетия, но не устояло перед мощью воды.

Палома постучала кулаком по корпусу, тугому и твердому, словно дубовый бочонок.

– Мы с сестрами в детстве рыбачили на таких каждый день, – ответила она. – Правда, в заливе Черноводного, а не в открытом море, но там все равно сложнее плавать, чем в любой реке.

Она задержала руку на корпусе, словно прикасаясь к своему миру, оставшемуся далеко-далеко.

Лодки навьючили на лошадей кверху днищами, из-за чего те стали похожи на черепах с бледными панцирями.

Мы с Дудочником смотрели вслед солдатам. Я закрыла глаза и напряглась, чтобы уловить отблеск их будущего, но увидела лишь огонь. Непонятно, привиделось ли мне победоносное пламя сгорающего моста или обычный морок моего разума: бесконечный огонь.

Пока город гудел от приготовлений, Эльза нашла себе новое занятие. Сидя в гостиной с отрезом ткани на коленях, она шила флаг.

Символ омег мелькал повсюду: в зеркалах и на лицах окружающих. Но лишь дважды мне довелось увидеть флаг омег. Войско Дудочника водрузило один над кратером перед атакой на остров. А когда мы освободили Нью-Хобарт, Джун подняла такой флаг над восточной башней городской стены. И тот и другой были сделаны на скорую руку: обычные простыни разрисовали смолой или краской. Эльза скроила свой флаг из прочной парусины и аккуратно подрубила края. Потом мелом нанесла символ омег и принялась нашивать по контуру черную ленту.

– Раньше я всегда была чем-то занята, – сказала она, зажимая иглу в уголке рта и отрывая нить пальцами. – А сейчас мне ничего другого не осталось.

Сейчас. В ее устах это слово многое значило. Сейчас, когда дети мертвы. Сейчас, после того как малышей оторвали от меня и утопили во тьме. Сейчас, после того как я вытащила их тела из баков и подготовила для сожжения. Сейчас, когда Ксандер тоже погиб и я отчистила кровь Салли с пола моего дома.

– Это была идея Дудочника, – кивнула Эльза на флаг.

Меня тронуло, что посреди спешных приготовлений он заметил пустые руки Эльзы, ее беспокойное блуждание по кухне.

Я наблюдала за тем, как символ омег обретает форму и завершенность под ее пальцами. Под Уиндхемом и в Шестом убежище армия Синедриона будет биться против нас под своими флагами. Даже на форменных туниках солдат Инспектора до сих пор красовался вышитый символ альф. Что ж, и нам необходим собственный флаг. Пора признать своей отметку, которую мы вынуждены носить на лицах.

– Показать, как сделать его еще лучше? – спросила я у Эльзы.

Взяла мел с подоконника и встала над флагом на колени. Вести линию пришлось медленно, чтобы не кривить, когда парусина морщилась под нажимом.

Закончив, я выпрямилась и отошла назад.

Эльза поджала губы.

– Такое никому не понравится, – заметила она. – Ни нашим ребятам, ни солдатам Инспектора.

– И уж тем более солдатам Воительницы, – ответила я, встряхивая флаг и расправляя, чтобы оглядеть свою работу. – Но это именно то, ради чего мы сражаемся, верно? – Я указала на окно. Весь день мимо него маршировали отряды, альфы и омеги дружно готовились к атаке. – Мы говорим не о каком-то перемирии или даже союзе. А о том, что при всех различиях мы одинаковые, что альфы и омеги едины.

Эльза снова посмотрела на флаг: угловатая буква «А» накладывалась на округлую «Ω».

– Подкинула ты мне работенки, ничего не скажешь. Тут шитья еще часа на два, не меньше, – сказала она.

Но когда я вернула ей флаг, Эльза с улыбкой взялась за иглу. Она укладывала стежки в такт чеканным шагам за окном.

        * ΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩ *

Дудочник вернулся в приют перед закатом. Большую часть дня он провел с Инспектором, обсуждая финальные планы и проводя последние тренировки с войсками. На его рубашке виднелись следы пота, а брюки посерели от пыли. Долгую ночь сменил столь же долгий день. Даже не верилось, что еще вчера Салли была жива.

– Насколько понимаю, ты отправишься в каньон с Инспектором, – сказала я.

Подтверждение мне не требовалось. Я знала, кажется, с той самой минуты, как предложила отвлекающую атаку, что Дудочник ее возглавит. Если и был шанс, что он примет другое решение, предательство Салли этот шанс перечеркнуло. Дудочник не стал бы сейчас беречься, зная, что его уже уберегли – и какой ценой.

Такой поступок представлялся самым правильным по многим причинам. Дудочник принялся их объяснять: войско омег пойдет только за ним; Инспектору не придется в одиночку отвечать за атаку. Доводы практичные и убедительные, но все мое существо их отвергало из-за приступа паники. Дудочник что-то говорил спокойным голосом, а я улавливала только бессвязные обрывки слов поверх биения пульса. Ладони вспотели, шум моего дыхания эхом отдавался в голове. В мгновенное затишье удалось разобрать, как Дудочник сказал:

– Я должен.

Я услышала это, но не ответила. Меня настиг двойной страх: потеряв Дудочника, я потеряю и Зои. Мысль о невообразимой утрате лишила меня способности рассуждать и даже дышать – мир без Дудочника и Зои не мог существовать.

Я сглотнула комок в горле и судорожно втянула ртом воздух.

– Если дело обернется плохо, – продолжал Дудочник, – защищай Палому. Присмотри за ней. Не верь никому. Найди способ ее сберечь.

Я взглянула в его лицо. Под правым глазом виднелся маленький бело-розовый шрам – последствие засады в Блэквуде. Порез почти зажил.

– Салли перед смертью сказала… – начала я.

Он ждал.

– Салли сказала, что сейчас уже не верит ни в победу, ни даже в завтра, но по-прежнему верит в вас с Зои.

Дудочник опустил глаза, а я продолжила.

– То, что она сотворила с Ксандером, было неправильно. Но ее слова насчет вас… знаешь, я тоже в вас верю.

По его лицу не промелькнула улыбка, но оно немного смягчилось: губы разжались, морщинки у глаз разгладились.

Прежде чем встать, он взял мою руку, накрыл своей – громадной.

– Это еще не конец, – сказал он.

– Думаешь, есть какой-нибудь шанс? – спросила я.

Люди то и дело задавали мне этот вопрос. Теперь я адресовала его Дудочнику.

– Давай, загибай пальцы. Есть шанс сжечь мосты у Уиндхема, сковать в каньоне силы Синедриона, а в это время взять Шестое убежище, освободить людей из баков и вывезти их оттуда. Если надеяться на лучшее.

Я кивнула.

– А про пальцы другой руки забыл?

Он широко улыбнулся. Я осознала, как скучала по его улыбке только сейчас, видя ее наяву.

– Это ты забыла. Рука-то у меня только одна.

        * ΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩ *

Я расставалась с Эльзой не в первый раз и знала, что прощания ее раздражают. Когда стемнело и нам пришла пора отправляться в путь, она яростно прижала меня к груди, а мигом позже так же стремительно оттолкнула от себя, выпрямив руки. Я накрыла ладонью ее кисть на моем плече и ощутила под кожей хрупкие косточки, выпуклости каждого сустава.

– Вытащи оттуда людей в безопасное место, – велела она. – А после возвращайся домой. Будь осторожна.

Я чуть не рассмеялась. Разве слова «осторожность» и «безопасность» что-то значили в мире, где воскресили подрывную машину? Даже если каким-то чудом нам удастся освободить узников Шестого убежища, бомба не перестанет существовать, а Далекий край будет по-прежнему обречен. «Осторожность» и «безопасность» нынче стали пустыми звуками, одним махом лишившись всякого смысла.

Но среди прочего Эльза произнесла «дом», а это слово сохраняло свое значение. Приют для сирот был развалюхой с копошащимися под крышей крысами, в городе на осадном положении. Но услышав наказ Эльзы вернуться домой, я справилась с подступавшими слезами и даже смогла сложить губы в улыбку.