Текст книги "Корабль в вечность (ЛП)"

Автор книги: Франческа Хейг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

– Дело не в пользе, а в возвращенных к жизни людях, – ответила я. – Хотя тебе не понять. С пониманием у тебя всегда были проблемы.

– Оглянись, – посоветовал он. – Ты угробила половину своей армии, чтобы выудить из баков толпу недоумков. Воительница вот-вот сомкнет кольцо. Я бы сказал, проблемы не только у меня.

Он снова повернулся к окну. Под рубашкой отчетливо выступили лопатки. Зак всегда был худым, но сейчас черты его лица особенно заострились. Он принялся барабанить пальцами по челюсти. Ногти больших пальцев были выщерблены и почернели. Он боялся – я знала это, потому что распознала в нем свой собственный страх. Каждый день разведчики приносили вести о новых отрядах Воительницы, скапливавшихся в округе.

– Чего она от тебя хочет?

Я много раз задавала этот вопрос с момента, когда Воительница пришла и потребовала его выдачи. Зак никогда не отвечал – ни мне, ни Инспектору и Дудочнику во время допросов. Сейчас я сомневалась, действительно ли он под пыткой был таким отчаявшимся и сломленным, каким тогда казался. Он выдал лишь сведения о Блэквуде, которые не принесли пользы и стоили жизни Таше.

Но по мере того как армия Воительницы смыкала кольцо вокруг города, неподдельное беспокойство Зака росло с каждым днем. И в эту минуту он впервые не проигнорировал вопрос о Воительнице.

– Раньше она считала, что я лишний, – сказал он, по-прежнему стоя ко мне спиной и глядя в окно. – С тех пор у нее было время признать свою ошибку.

– Какую ошибку? – спросила я. – Ты же сам говорил, что только Исповедница по-настоящему разбиралась в машинах и нашла способ снова заставить их работать. Теперь Исповедница умерла, – то, что Кип начал своим прыжком, я завершила, предав ее тело водам затопленного Ковчега. – Так чего же Воительница от тебя хочет?

– Исповедница, может, и нашла общий язык с машинами, но работала она на меня. По моим указаниям и под моим контролем. Она была слишком умна, чтобы доверять Воительнице. Думаю, теперь Воительница поняла, как обстояло дело. И осознала, что без меня ей не обойтись. – Он вновь посмотрел в окно, на восток, где собиралась вражеская армия. – Все началось с меня. И закончится на мне.

Зак хохотнул, визгливо и безрадостно, и никакие мои угрозы и обвинения не убедили его сказать больше. Я не понимала, что он имел в виду, но не могла не признать, что в главном Зак прав: конец приближается.

Глава 26

Вечером того же дня, когда мы с Паломой дежурили в душном лазарете, Зои приоткрыла глаза. Поначалу это не пробудило особых надежд – мы уже видели, как Зои моргает, но лучше ей не становилось. Однако на этот раз ее губы тоже разомкнулись и с них слетел тихий стон.

Палома прерывисто выдохнула. Несколько дней она почти не говорила, словно набрала в рот тишины. Теперь же она склонилась над Зои, лепеча, плача и покрывая ее лоб поцелуями. А я неловко отвернулась к Дудочнику и принялась ждать.

Открыв в первый раз глаза, он как будто меня не увидел.

– Ты меня слышишь? – спросила я, заметив, что он изучает потолок.

Дудочник попытался кивнуть, но тут же скривился и кашлянул.

– У тебя получилось? – его баритон теперь, после долгого молчания, звучал хрипло.

– Да, – сказала я.

Это была ложь – обманчивый односложный ответ, поверхностный и не раскрывающий всей многогранности правды. Со временем Дудочник сам все узнает. Узнает, что тысячи освобожденных узников резервуаров искалечены и, возможно, мы никогда не найдем способа им помочь. Что успех операции стоил жизни сотням бойцов. Что силы Синедриона стекаются из Уиндхема на равнины близ Нью-Хобарта.

Скоро Дудочник все узнает. Но пока что ему хватит простого «да».

        * ΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩ *

В те первые часы, когда близнецы пришли в себя, я пыталась не слушать перешептывания Зои и Паломы. Вместо этого занялась уходом за Дудочником – ложка за ложкой вливала ему в рот приготовленный Эльзой бульон, мешала трогать рану, которая все еще кровила сквозь повязки, отвечала на вопросы о том, что случилось за дни после нашего расставания в каньоне. Я сидела спиной к Зои и Паломе, чтобы дать им хотя бы иллюзию уединения. Но комната была маленькой, и я все слышала.

Зои чувствовала себя намного лучше Дудочника: уже пыталась сесть и твердила, что хватит валяться – пора вставать, несмотря на возражения Паломы. Лишь когда Палома в третий раз попросила ее лечь, я услышала, как Зои опускается на подушку.

– Так не должно было случиться, – проворчала она, – что ты вынуждена обо мне заботиться.

– Не должно было? – рассмеялась Палома. – Как будто все остальное из случившегося в порядке вещей.

Зои, однако, говорила серьезно.

– Я думала, что сумею тебя уберечь, – сказала она. – Когда ты только приехала, я думала, что смогу защитить тебя, пока тебе не придет пора возвращаться домой. Моя жизнь и мой мир казались кошмаром, в который ты случайно попала. – Последовала пауза: Зои сглотнула, смачивая пересохшее горло. – Но здешняя жизнь не сон, от которого можно проснуться. Я не в силах уберечь тебя, что и говорить о Далеком крае...

– Я сюда попала совсем не случайно, – перебила ее Палома. – Я сама решила присоединиться к экспедиции. Сама поднялась на борт «Розалинды» и захотела остаться здесь, даже когда узнала, на что способен ваш Синедрион. Я сама выбрала свой путь. – Я сидела к ним спиной, но в стекле кувшина с водой увидела, как Палома наклоняется и медленно, но уверенно накрывает руку Зои своей. – Выбрала все это.

        * ΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩ *

Зои выздоравливала быстро – на следующий день она уже встала с кровати и принялась бродить по двору да мешать Эльзе на кухне. Но отношение Паломы к Дудочнику изменилось. Пока он медленно поправлялся, Палома держалась с ним очень сдержанно, хотя разговаривала как обычно и с готовностью помогала в первые дни, когда он даже садился с трудом. Но она заметно напрягалась в его присутствии. Когда Дудочник сумел прохромать от кровати к окну, она следила за каждым его движением. Потом он начал ковылять по приюту, и мне бросилось в глаза, как Палома зачастую становится между ним и Зои, словно ее тело может послужить преградой для роковой связи, сулящей близнецам одновременную смерть.

Палома давно знала об этой связи, но до той минуты, как увидела падающую Зои, вряд ли понимала ее истинный смысл. Знания Паломы оставались теорией, пока у нее на глазах Зои не свалилась с телеги из-за ранения Дудочника. Только теперь, думала я, до Паломы наконец-то дошло, что такое иметь близнеца и что для нас значило ее прибытие. Возможность покончить с рождением близнецов сметет старый мир, как взрыв.

Потянулись долгие и беспокойные дни. Приближалось лето, уже к середине утра становилось так жарко, что решетки на окнах обжигали лицо, если к ним прислониться. Каждый день я все еще пыталась искать взрывной механизм, но по-прежнему безуспешно. Чаще всего я вообще ничего не чувствовала, но когда какие-то ощущения все же приходили, то лишь сбивали с толку, потому что направление то и дело менялось: сначала огонь звал меня на северо-восток, а через несколько дней я просыпалась в уверенности, что машина на юге. Я уже привыкла чувствовать себя потерянной во времени – такова уж доля провидцев. Но теперь я терялась и в пространстве. Это было для меня внове и внушало страх.

Дудочник и Зои выздоравливали: Зои быстрее, Дудочник медленнее.

Освобожденные из резервуаров омеги тоже заново учились жить. Многие из них овладевали речью: отдельные слова и короткие фразы то там, то тут нарушали тишину в спальнях. Некоторые вспомнили свои имена, другие начали задавать вопросы: «Где мы?», «Что произошло?». Рона говорила мало, но сразу поворачивалась, стоило окликнуть ее по имени. Однажды я спросила, помнит ли она Льюиса, и Рона немедленно расплылась в улыбке до ушей, в ответ я тоже улыбнулась, на минуту забыв и о войсках, собирающихся за городскими стенами, и о том, что Льюис давно мертв.

С освобожденными из резервуаров я училась терпению. Да, они делали успехи, но очень медленно. С каждым днем нарастало ощущение, будто мы сражаемся с самим временем. Все обнадеживающее и хорошее растягивалось на долгий срок: Дудочник мало-помалу окреп настолько, что начал брать меч и проводить во дворе тренировочные сражения с Зои, между альфами и омегами в городе постепенно завязывались дружеские отношения, к Роне возвращались воспоминания. А уничтожить вся и всех можно так быстро: клинком, стрелой, взрывом.

Армия Воительницы продолжала сосредотачиваться к востоку от города. Приближение лета означало, что скоро флот Синедриона выйдет в море на поиски Далекого края. Корабли оттуда, наверное, уже держат путь на юг, уже нас ищут. Я не знала, чья эскадра первой достигнет цели, но результат будет одним и тем же: погибнет Далекий край, а с ним и надежды нашего Сопротивления.

Перед тем как углубиться в каньон, Дудочник сказал мне: «Помимо огня и пепла в мире еще много всего». Он был прав – я это знала, и поэтому продолжала сражаться. Но чем дольше мне не удавалось найти взрывной механизм, чем неотступней в голове бушевали видения о взрыве, тем чаще я вспоминала Ксандера с его пустыми глазами и беспрестанно снующими руками. Вынырнув из видения о пламени и взахлеб ловя ртом воздух, теперь я понимала, что скорее всего от меня останутся только огонь и пепел, даже если мы умудримся спасти мир.

        * ΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩ *

Армия Воительницы встала лагерем на восточной равнине. Каждую ночь вражеские костры полыхали милях в пяти от города. Посовещавшись, мы не решились выехать за стены, чтобы атаковать порядки Синедриона, – с нашей поредевшей армией это было слишком рискованно.

– Со стороны Воительницы самым разумным будет нас осадить, – сказал Инспектор. – Ей известно, сколько в городе освобожденных омег. И простейший расчет покажет, что еды у нас надолго не хватит. Достаточно отбить перевал Луддитов, чтобы поставить нас на колени уже через два месяца.

– Она руководствуется не разумом, а гневом, – возразила я, поскольку чувствовала ярость Воительницы, вызывавшую во мне согласный отклик. – Ей не терпится поскорее со всем покончить.

Никогда не думала, что у меня с Воительницей может быть что-то общее, но в этом стремлении я ее хорошо понимала. Мне хотелось, чтобы так или иначе все закончилось.

Гонец с запиской от Воительницы не заставил себя ждать.

«Выдайте мне Реформатора и бледную женщину из Далекого края, иначе мы сотрем Нью-Хобарт с лица земли».

– Хватит глядеть на меня с такой злобой, – сказал Инспектор.

Не сводя с него глаз, Зои заслонила собой Палому и положила ладонь на рукоять кинжала на поясе.

Дудочник рядом со мной тоже наблюдал за ним и теперь занял позицию между Инспектором и дверью кухни, ведшей в столовую, где находился прикованный к стене Зак.

– Пусть я не так уверен в лекарстве из Далекого края, как вы, – продолжил Инспектор, – зато знаю, что никто из нас не хочет нового взрыва где бы то ни было. А если сегодня Синедрион разбомбит Далекий край, то этим наверняка не ограничится и завтра подыщет следующую цель. – Он встал. – К тому же Воительница не держит обещаний. Даже получив Палому и Зака, все равно превратит город в пепелище. – Инспектор потер лицо и, сделав глубокий вдох, посмотрел на меня. – Воительница и твой брат одного поля ягоды: всегда хотят большего. Главенствовать в Синедрионе, соблюдая табу, показалось им мало, надо было построить резервуары. Находка Ковчега тоже не удовлетворила, потребовалось выкопать взрывной механизм. Безраздельно править на здешних землях опять недостаточно – теперь они хотят уверенности, что Далекий край никогда не сможет стать альтернативой.

– Ты отправишь ей ответ? – спросила Палома.

– Я ответил ей на все вопросы несколько месяцев назад, когда впервые развернул против нее свои войска. В каком-то смысле Воительница знает меня лучше, чем любой из вас. Она не сомневается, что я доведу дело до конца.

        * ΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩ *

На рассвете следующего дня я отправила Криспина на холм с посланием к Инспектору. Оно состояло всего из одного слова, услышав которое, Криспин побледнел: «Сегодня».

Когда Инспектор явился, я пересказала ему свое ночное видение. Сигнальный огонь на восточной дороге, пылающий в полутьме раннего вечера. Солдаты Воительницы, идущие в наступление. Я видела, как наши рвы и защитные сооружения делают свое дело: люди падали на колья и больше не вставали. И видела, что укрепления задержали атакующих ненадолго: Воительница посылала на штурм все больше бойцов, вскоре они шли по телам ранее погибших, словно по мосту. Даже зная о ее жестокости, я ужаснулась, когда видение показало мне равнину, усеянную трупами. Я проснулась с таким громким криком, что Зак тоже испуганно заорал. Уже пересказывая видение Инспектору, я задыхалась.

– Они прорвались через стену? – спросил Инспектор.

Все смотрели на меня – не только он, но и Дудочник, Зои, Палома, Саймон и Эльза. От меня ждали четких ответов, тогда как моя голова была полна лишь разрозненных образов: кровь, мечи, огонь.

– Они добрались до стены, – сказала я. – Неясно, что было потом.

Мы готовились к нападению с самого возвращения из Шестого убежища, однако сейчас, когда стало известно, что оно вот-вот случится, предпринятые меры казались недостаточными.

– Я не стану посылать тебя на передовую, но ты нужна мне на восточной башне, чтобы докладывать обо всем, что видишь, – решил Инспектор.

Оставалось надеяться, что я увижу нечто полезное, а не картину, вставшую перед глазами, стоило мне зажмуриться: взрыв, поглощающий весь мир.

        * ΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩ *

После обеда, пока я точила нож, Зак сидел на кровати, скрестив ноги; цепь от кольца в стене тянулась к его запястьям.

– Будь осторожна, – наказал он. – Не дай им нас убить.

Я снова провела лезвием по точильному камню.

– Поздновато для предостережений, тебе не кажется?

– Послушай, – окликнул он, когда я уже шла к двери. – Это важно. – Подавшись ко мне так, что цепь натянулась до предела, Зак выглянул в окно, проверяя, что никто не подслушивает. – У меня есть кое-что нужное Воительнице, – заговорщически быстро прошептал он. – Ты об этом уже знаешь.

Я помнила, как несколькими днями ранее Зак сказал, что Воительнице без него не обойтись, помнила его слова: «Все началось с меня. И закончится на мне».

– Заполучив меня в свои лапы, – продолжил Зак, – скорее всего, она будет меня пытать. Если это случится, если почувствуешь боль, заставь своих приятелей тебя убить. Пусть Дудочник сделает это быстро. Или покончи с собой сама. Понимаешь? Потому что после мучений меня все равно убьют.

– Что такое нужное у тебя есть? – спросила я. – Может, мне лучше выпытать у тебя твою тайну прямо сейчас?

Его рука невольно дернулась к тому месту на ноге, где я в прошлый раз резала свою. Моя нога – его нога, моя боль – его боль.

Зак не ответил на мой вопрос.

– Никому не говори о том, что я сказал, особенно Инспектору.

– Я не собираюсь хранить твои секреты! – заорала я. – Выкладывай, что особенного ты знаешь.

– Хочешь остаться в живых? – спросил он. – Если остальные узнают про мою тайну, то немедленно тебя убьют, лишь бы избавиться от меня.

Позже, оглядываясь назад, я задавалась вопросом, не стоило ли мне прямо в тот момент оборвать наши жизни. Чиркнуть ножом по своему горлу или по горлу Зака, чтобы его секретные сведения ушли с нами в могилу. Но я этого не сделала. Как я узнала, спасаясь из затопленного Ковчега, в наших телах живет надежда. Наши тела слишком привыкли жить и цепляются за эту надежду столь же безотчетно, как утопающий за доску. Надежда была благословением и проклятием человечества.

Поэтому я подхватила меч и ушла. Смысла прощаться не было. Что толку прощаться, если в Заке моя смерть, а во мне – его?

Я миновала Эша, который занял пост у двери на кухню. На другом конце двора Виолетта сторожила дверь комнаты Паломы. Спальня уже опустела – Эльза увела освобожденных из баков на рыночную площадь, где они будут ждать исхода битвы вместе с другими неспособными сражаться больными и стариками.

Мы обсуждали, не отправить ли на площадь и Зака с Паломой, но в итоге Инспектор покачал головой.

– Если город падет, им лучше находиться в укрытии, а не сидеть вместе с немощными, словно куры в ожидании лисы.

В закатном свете мы с Дудочником дошли до восточных ворот. Он уже почти поправился, страшная рана на виске затянулась, образовав складчатый шрам, розовеющий на темной коже. В последние несколько дней Дудочник каждое утро тренировался во дворе с Зои, которая двигалась и разговаривала как обычно. Но Дудочник еще не совсем оклемался, поэтому я уговорила его не отправляться на передовую с Зои, Саймоном и Инспектором.

«Мне нужно, чтобы ты был рядом», – сказала я, и это было правдой. Даже ослабленному я доверяла ему больше, чем кому-либо еще, и не хотела разлучаться. Ценя его меч и умение сражаться, я нуждалась в другом – в его присутствия, которое помогло мне пережить мертвые земли, туннели Ковчега и события последних месяцев. Перед атакой на убежище Зои сказала: «Истинное мужество мы должны найти в самих себе». Я знала, что она права, но также не стыдилась признать, что рядом с Дудочником чувствую себя сильнее, что черпаю мужество в нем.

Весь день солдаты и жители города занимались финальными приготовлениями к битве. Теперь оставалось только ждать. Лучники выстроились на крепостных парапетах, к стене подтащили корыта с водой, чтобы тушить огонь. Мы с Дудочником устроились на восточной башне, глядя сверху на занявших позиции солдат. Многие из них до сих пор залечивали раны, полученные в Петельном каньоне и в Шестом убежище. Наша армия была сшита заново на живую нитку и состояла из стежков, лоскутов да рубцовой ткани.

За нашими спинами, на западе, солнце начало опускаться за горизонт.

– Вон там, – сказал Дудочник и поднял руку, указывая на восток.

Я проследила за его пальцем. Зрелище загорающегося на восточной дороге сигнального огня наложилось на воспоминание. Я уже видела этот огонь во сне, и видела, как он гаснет. Враги пошли на приступ.

        * ΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩ *

Видение оказалось и верным, и обманчивым. Правдиво показало силы противника и эпизоды нападения, а вот скорость происходящего – нет. Во сне я наблюдала события последовательно, одно за другим: как армия Воительницы несется по равнине, как пытается преодолеть наши защитные укрепления, как идет на штурм стены. Но в реальности все это происходило почти одновременно. Стрелы мощно вонзились в деревянную надвратную башню, в которой сидели на корточках мы с Дудочником, и доски под ногами задрожали. Казалось, наши лучники не наносят противнику ущерба: каждый раз, когда наступающий солдат падал, его место спешил занять другой.

Мы не рискнули отправить конников за стену; с нашей сократившейся армией было безопаснее замкнуться в обороне, чем устраивать встречные атаки. Прямо под нами у восточных ворот Инспектор громко отдавал приказы защитникам города.

Даже со своей обзорной позиции на башне я не замечала бочки в ямах по периметру города, пока Инспектор не закричал: «Поджигай!» и лучники не нацелили пылающие стрелы на ямы. В них я разглядела десятка два деревянных бочек – прямо перед авангардом наступающих войск Синедриона. Первые стрелы не достигли цели, но потом одна угодила в яму, и бочка вспыхнула ярким пламенем.

Огонь охватывал нападавших по мере того, как бочки загорались одна за другой, пожар распространился по всей равнине.

– Там горючая жидкость вроде нефти, – пояснил Дудочник. – Мы нашли ее в здании с резервуарами, когда захватили город. Кажется, ею заправляли баки.

– Это Инспектор придумал? – спросила я. – Спрятать бочки с горючим в ямах?

– Нет, задумка моя, – ответил Дудочник, безо всякого стыда глядя мне в глаза.

Огонь замедлил наступление, по крайней мере в северной части равнины. Но на юге Синедрион продолжал атаку: солдаты прорвались через стену огня и теперь бежали к воротам. Передовой отряд что-то тащил за собой. Я подумала, что это лестница или таран. Солдаты остановились в сотне метров от стены и занялись своим устройством. Оказалось, они приволокли катапульту – увеличенную версию тех игрушек, с помощью которых мы с Заком в детстве пулялись желудями через двор.

Первыми полетели валуны. Один приземлился у самых ворот, и по стене прошла дрожь.

Инспектор под нами кричал лучникам, чтобы целили в солдат, управлявшихся с катапультой. Одновременно он готовил к вылазке за ворота небольшой отряд всадников, чтобы уничтожить саму машину. Ее уже утыкали стрелами, но суетящиеся вокруг нее солдаты все еще были невредимы.

Следующий направленный в нашу сторону снаряд пылающим метеором рассек вечернее небо. Дудочник схватил меня и потащил к лестнице.

Не только мы использовали горючее. Большой шар огня врезался в ворота и взорвался.

Башня уже начинала шататься, а теперь взрыв подломил одну из опор. Дудочнику не пришлось мне приказывать или тащить за собой. Мы спрыгнули одновременно.

Я не видела падения надвратной башни, только слышала жуткий треск, словно кто-то с корнем вырвал огромное дерево. Я лежала ничком с забитым грязью ртом и пыталась дышать, обхватив себя руками поперек талии. При ударе о землю из груди вышибло воздух, и теперь она болела, а к горлу подкатывала тошнота. Дудочник сидел рядом на корточках. Он умудрился приземлиться на ноги, но его лицо исказила гримаса боли. Наша башня упала за стену, наполовину перегородив взорванные ворота. С ее стороны слышались стоны.

Солдат перед воротами разметало.

Инспектора взрывом сбросило с лошади, но он уже стоял на ногах, выкрикивал приказы и посылал бойцов навстречу силам Синедриона, устремившимся в брешь. Сквозь огонь и оседающую пыль я увидела за его спиной Саймона с поднятыми топорами и силуэт Зои.

Мне никак не удавалось вдохнуть. Решив, что всему виной падение, я встала на четвереньки в ожидании, пока удушье пройдет. Но оно не проходило. Добавилось возрастающее давление на горло, а затем пришла такая боль, что я обеими руками схватилась за шею.

Дудочник увидел, как я задыхаюсь, цепляясь за горло. Схватив меня, оттащил от тлеющей башни и битвы у ворот под прикрытие металлической поилки для лошадей. Оторвал мои руки от шеи, ища рану.

– Зак, – просипела я, но для звука не хватало воздуха.

Внезапно боль прекратилась. Я заглотила воздух и закашлялась, во рту было полно пыли после взрыва.

– Зак, – повторила я.

Я встала, но Дудочник снова дернул меня в укрытие, и как раз вовремя – над моей головой просвистела стрела. Посмотрев в щель между поилкой и землей, я увидела мешанину тел и клинков там, где бойцы Инспектора все еще удерживали ворота. Южнее, с другой стороны горящей башни, несколько солдат Синедриона рвались в пролом. Наши защитники преграждали им путь и сражались не на жизнь, а на смерть, но кое-кто из солдат Воительницы уже проник за стену, а лучники их прикрывали. Над моей головой просвистела еще одна стрела, две следующие попали в поилку. Та была почти пуста и от ударов стрел громко зазвенела, как кимвалы. Звон повторился еще дважды, а потом стрелять перестали. Дудочник попытался выглянуть сбоку, но тут же дернулся назад, когда в нашу сторону вновь посыпался дождь стрел, взметая фонтанчики пыли и камешков.

Казалось, мы просидели за поилкой довольно долго. Я могла думать только о Заке, о чьих-то пальцах, сжимающих мою шею. Его шею. Как солдаты Синедриона успели добраться до приюта за такой короткий срок? Что Воительница сотворит с Заком – и со мной, – если его захватит?

– Тяни, – крикнул мне в ухо Дудочник.

Он просунул руку под основание поилки и принялся ее тащить в сторону переулка. Оставаясь под прикрытием, мы медленно преодолевали пятьдесят метров до поворота. Даже вдвоем мы еле тянули громоздкую поилку, вода на дне плескалась с каждым рывком. Лучники заметили наше продвижение; одна стрела отскочила от поилки, хлопнув по моим пальцам, сжимающим край.

Мы почти добрались до переулка, когда стрельба прекратилась. Какой-то мужчина закричал. Потом послышался голос Зои и вновь лязг мечей.

Я не стала оглядываться. Мы с Дудочником вскочили и побежали в переулок, а затем на холм к приюту, оставляя шум битвы позади.

Входная дверь стояла нараспашку. Инспектор оставил караульного, но снаружи мы его не увидели. Стражник растянулся в коридоре. Его туника почернела от крови, немигающие глаза таращились в потолок.

Мы пробежали по коридору, минуя пустые тихие комнаты. Дверь в столовую была открыта. Внутри прикованная к стене цепь тянулась к раскрытым кандалам Зака, которые валялись на его кровати с ключом в замке.

Виолетта лежала на спине под окном. Под ее головой растеклась лужа крови. Челюсть выглядела сломанной или вывихнутой, отчего искривленный рот навеки застыл в безмолвном крике. На шее проступили темно-фиолетовые, почти черные синяки. Поняв, что вижу следы пальцев Зака, я невольно посмотрела на собственные руки.

Я присела, чтобы поднять металлическую трубу, лежавшую в метре от тела Виолетты. На белой краске с одного конца запеклась ее кровь. На меня нахлынула уверенность, тяжелая, как эта труба в руках. Перекладина изножья детской кроватки. На каждом конце зияли дыры от шурупов, которыми перекладину привинчивали к каркасу. Я вспомнила вечно обломанные ногти Зака. Вспомнила, как подолгу он оставался один в нашей комнате, на своей кровати. И задалась вопросом, сколько же часов у него ушло, чтобы отвинтить шурупы голыми руками, и как долго он держал трубу наготове, выжидая подходящей возможности.

После внезапного удара по голове Виолетта еще отбивалась. Зеркало на стене разбилось, два стула валялись перевернутыми. Даже когда Зак загнал ее в угол и принялся душить, она боролась – я сама чувствовала хватку ее слабеющих пальцев на его шее и на моей.

Но Зак победил. Пояс Виолетты был перекручен в том месте, откуда Зак сорвал меч и ключи. Нож в наколеннике тоже пропал.

Вспомнились слова Зака, сказанные перед тем, как я ушла. В ту минуту я едва его не пожалела, потому что знала: страх в его глазах настоящий. Да, Зак действительно боялся, но не того, что его захватят при нападении на город. Мой брат боялся событий, которые сам спланировал.

– Он глупее, чем я думал, – сказал Дудочник. – Воительница убьет его при первой же возможности.

– Нет, если у него есть что-то ценное на обмен, – возразила я.

Не договорив, я рванула к двери так быстро, что перевернула последний стул. Мы побежали вместе.

В комнате Зои и Паломы следов борьбы не обнаружилось. Зак был вооружен и, должно быть, застал Эша врасплох. Вся обстановка осталась на месте. Тело Эша лежало возле стула у двери. На шее охранника зияла единственная рана. Я понадеялась, что это была быстрая смерть.

А Палома исчезла.

Пока мы неслись в ее комнату, я воображала худшее: тело Паломы с перерезанным горлом на полу. Или повешенное, как было с Леонардом. За несколько шагов по двору в голове промелькнула сотня разных возможных смертей. Поэтому, не найдя Палому в комнате, я с облегчением выдохнула – по крайней мере ее тело не лежало рядом с трупом Эша.

Из главного здания послышался дробный топот. Распахнулась дверь во двор, и показалась бегущая Зои.

Увидев мертвого Эша, она испустила крик, какого раньше я никогда от нее не слышала. Это был скорбный вой животного.

Неподалеку от Эша на полу валялась капсула с ядом, которую Паломе дала Салли. Кожаный шнурок лопнул, и капсула от него откатилась.

Я не знала, догадался ли Зак за недели наблюдения, что у Паломы такая капсула есть, и собирался ли ее сорвать. Или же заметил ее только ворвавшись в комнату, когда Палома к ней потянулась. А может, шнурок порвался случайно? В любом случае теперь капсулы у Паломы не было. Я нагнулась, подняла ее и секунду повертела в пальцах, прежде чем убрать в карман.

И поняла, что не вообразила самого худшего. Зак не просто так увел Палому. Они с Воительницей выбьют из нее сведения о местонахождении Далекого края. Они будут пытать ее, заставляя мечтать о милосердной капсуле с ядом или о перерезанном горле. А в конце концов они отвезут взрывной механизм в Далекий край и снова сбросят на острова бомбу. В крике Зои я услышала все: стоны Паломы, рев пламени, вопли тысяч горящих людей. Неудивительно, что вороны сорвались с крыши приюта, вторя Зои протяжным карканьем.

        * ΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩ *

Мы снова побежали, перепрыгнув через убитого стражника в коридоре, и устремились к восточным воротам. Город затянуло дымом, но близ упавшей надвратной башни шум битвы сменился иными звуками. Раненых несли сквозь взорванные ворота и укладывали рядами на улице. К бреши уже стаскивали корыта и доски, чтобы спешно построить баррикаду. Из-за стены время от времени доносились крики, но только призывы раненых или переклички патрулей. Боевые возгласы смолкли.

Освещенный вставленным в щель факелом, Криспин обыскивал обломки упавшей башни в поисках тел. Увидев нас, он выпрямился.

– Ворота сломаны! – крикнул он, вытирая рукой пот со лба и оставляя на нем черную полосу сажи. – И еще несколько прорывов с другой стороны. Но мы обратили их в бегство, они отступают. – Он удивленно покачал головой. – Причем не просто в свой лагерь, эскадрон Воительницы уже ускакал.

Он перевел взгляд с меня на Дудочника и обратно, видимо, не понимая, почему мы не радуемся таким новостям.

– Мы обратили их в бегство, – повторил Криспин.

– Нет, – покачала головой я. – Они получили то, за чем пришли.