Текст книги "Викинги"

Автор книги: Франц Бенгтссон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 46 страниц)

– Не забудь вымыть танцовщиц в молоке, чтобы поприветствовать нас,– сказал Радостный Ульф,– по меньшей мере таких же красивых, как те, что мы видели сегодня.

Фелимид почесал за ухом.

– Вы считаете, что это все, на что я способен,– сказал он,– предоставить вам танцовщиц после вашего возвращения. Я выберу самых безобразных, которых смогу найти, и вымою их в лошадином навозе, чтобы вы, глупые мальчишки, не вздумали украсть их у старого Фелимида после всех тех усилий, которые он затратил, чтобы обучить их.

Они попрощались с шутом и его патцинаками и вернулись на корабль. Затем подняли якорь и отправились в обратный путь. Раненые, казалось, пошли на поправку, и даже Олоф Синица, ранение которого было самым тяжелым, был в хорошем настроении. Гребцы налегали на весла с охотой, хотя и знали, что впереди у них еще долгий путь против течения. Семеро сыновей Соне были самыми веселыми из всех, хотя на борту лежали тела двух их погибших братьев, их намеревались похоронить во время первой стоянки вместе с теми, кто погиб от пчел. Токе подумал, что вообще-то этот поход странный, потому что они прошли такой длинный путь и получили такие сокровища, а Красная Чаша так и не покинула ножен. Он подумал, однако, что им может придтись гораздо труднее на пути домой, имея на борту столько золота. Ульф и Черноволосый сидели счастливые на палубе, рассказывая другим обо всем, что с ними произошло, когда они были пленниками патцинаков. Только у Орма было задумчивое лицо.

– Ты что, жалеешь, что отпустил этих пленников без выкупа? – спросил Токе.

– Нет,– ответил Орм,– меня беспокоит то, что уж слишком мне везет, так что я начинаю бояться что дома может что-то случиться. Хорошо бы знать как там.

Глава 9. О том, как они плыли домой, и о том, как Олоф Синица поклялся стать христианином

Они похоронили мертвых в таком месте, где их тела не побеспокоят, и плыли вверх по великой реке без приключений, имея хорошую подмогу от ветра и паруса. Олоф Синица продолжал сильно болеть: у него не было аппетита к еде, рана заживала медленно, так что даже рассматривалась возможность высадки в Киеве, чтобы люди, знающие толк в медицине, могли осмотреть его. Но он сам даже слушать об этом не хотел, торопясь поскорее вернуться домой, так же как Орм и другие. Люди проплыли мимо города без жалоб, поскольку все они теперь считали себя богатыми и не имели желания рисковать своим серебром среди чужестранцев.

Когда они достигли Бобровой реки, и грести стало трудно, Черноволосый тоже стал помогать им, сказав, что отныне к нему надо относиться как к взрослому. Работа была тяжела для него, но хотя руки его болели, он не отказался от работы, пока не подошла его очередь отдыхать. За это его похвалил даже Споф, который редко кого хвалил.

У волока они нашли множество быков, в той же деревне, где они их оставили, и поэтому не испытывали особых трудностей при волоке. Когда они дошли до деревни древлян, где были пчелы и медведи, они три дня отдохнули на том же месте, что и раньше, и послали человека в деревню попросить мудрых старушек прийти и осмотреть рану Олофа, которая сталахуже из-за тряски корабля во время волока. Они пришли охотно, осмотрели рану, вскрыли ее и капнули туда сока, приготовленного из раздавленных муравьев и полыни, что заставило его закричать от боли Это, сказали старухи, было хорошим признаком, чем сильнее он кричит, тем лучше лекарство. Они помазали рану бобровым жиром и дали ему попить горького напитка, который сильно подкрепил его.

Потом они ушли в деревню, а затем вернулись с большим количеством свежего сена и двумя молодыми женщинами. Старухи раздели Олофа, вымыли его в березовом отваре и уложили на солому, подстелив под нее медвежью шкуру, а по бокам от него положили молодых женщин, чтобы согревали. Потом они дали ему еще горького напитка и накрыли всех троих бычьей шкурой. Он сразу же заснул, и спал так две ночи и один день в великом тепле, а как только он проснулся, молодые женщины закричали, что здоровье возвращается к нему. Старухам хорошо заплатили за это, и молодые женщины тоже были вознаграждены, хотя они упрямо отказывались оказать ту же услугу кому-нибудь другому.

После этого Олоф Синица быстро пошел на поправку. К тому времени, когда они достигли города полочан, его рана зажила и он мог есть и пить, не хуже других. Здесь вожди вновь посетили Фасте и рассказали ему, что произошло с его писцом, но новость, как будто, не сильно опечалила его.

В этом городе они уже чувствовали себя как дома. Они оставались там три дня, пили и любили женщин, к выгоде и удовольствию всех жителей. Затем, когда уже листья начали падать, они поплыли к устью реки Двины, достигнув моря как раз тогда, когда ночью были первые заморозки.

Однажды утром, недалеко от острова Эзель, на них напали эстонские пираты на четырех небольших кораблях. Споф увидел, как они выплыли из тумана, и сразу же приказал гребцам стараться изо всех сил, потом, когда пираты нагнали их, по двое с каждого бока, и приготовились идти на абордаж, он ловко повернул руль и так толкнул одного из них, что все находившиеся на его борту попадали в воду и потонули. Один из трех оставшихся сумел зацепиться за корабль Орма, но, как только он это сделал, семеро сыновей Соне прыгнули на пиратскую лодку, без щитов и с грозными криками, и так яростно стали рубить мечами и топорами, что очистили корабль без посторонней помощи. Когда это увидели остальные пираты, они поняли, что напали на бешеных, и поспешно убежали.

Сыновей Соне очень хвалили за их подвиг, но несколько из них взошли на борт в плохом настроении, проклиная этого старика, своего отца. Один из них потерял два пальца, второму копьем порвали щеку, третьему разбили нос, и никто из них не остался невредимым. Те из них, кто был особенно сильно ранен, сказали, что во всем виноват их отец, заставив их своим пророчеством брать на себя слишком много, поскольку они подумали, что им не может быть причинено вреда. Но другие выступили против них, сказав, что старик пообещал только, что семеро вернутся живыми, но ничего не говорил о ранах и ссадинах. Похоже было на то, что назревает драка среди братьев, но Орм и Токе успокоили их мудрыми словами, и они продолжали путь без дальнейших происшествий.

Весь путь от Эзеля до устья реки дул попутный ветер, и они прошли его под парусом. Тем временем Орм отмерил серебра для каждого, кто был на борту, их жалование и их долю сокровищ. Никто не был недоволен, поскольку каждый получил больше, чем рассчитывал получить.

Однажды на заре, когда Токе стоял у руля, а остальные спали, Орм сел рядом с ним, и было видно по его лицу, что он встревожен.

– Любой был бы рад на твоем месте,– сказал Токе.– Все прошло хорошо, мы получили сокровища и скоро приедем домой.

– Мне что-то тревожно,– сказал Орм,– хотя и не знаю почему. Может, это золото вызывает беспокойство?

– Как может золото вызывать беспокойство? – сказал Токе.– Ты сейчас богат, как король, а короли не унывают из-за того, что слишком богаты.

– Слишком много его,– сказал Орм мрачно.– Ты и Олоф оба получите большую долю, но все равно слишком много останется мне. Я обманул команду, сказав, что в сундуках – безделушки для женщин, и моя ложь принесет мне беду.

– Ты расстраиваешься, когда еще ничего не про изошло,– сказал Токе,– никто из нас еще не знает, что в сундуках,– там, может быть, только серебро. Ты умно поступил, что так сказал, и я на твоем месте сказал бы то же самое. Ведь даже самые лучшие люди сходят с ума от близости золота.

– Перед Богом,– сказал Орм,– я клянусь, что открою один сундук, и если там золото, я разделю его между всеми. Тогда у нас останется еще три сундука, один из них будет твой с Олофом, а третий – мой Теперь, когда я сказал это, мне стало лучше.

– Делай, как знаешь,– сказал Токе.– Что касается меня, то мне больше не надо будет торговать шкурами

Орм взял один из сундучков, поставил его на палубу между ними, разрезал красные веревки, которые были опечатаны императорской печатью, поддел замок ножом и открыл его. Затем он поднял крышку и они молча уставились в сундук.

 
– Даже Фафнир в древние века
Не охранял сокровищ
Богаче этого,—
 

сказал Токе восхищенно, а Орм промолчал, хотя обычно отвечал на стихи Токе своими.

К этому времени солнце уже встало, и лучи его упали на сундук. Он был полон золота, не замутненного речной водой. В большинстве это были монеты различных типов и размеров, наполнявшие сундук до краев. Но среди них попадались и многочисленные украшения – большие и маленькие кольца, цепочки, ожерелья, браслеты и тому подобное. «Как хорошие куски свинины,– подумал Токе,– в супе из гороха».

– Эти безделушки сильно понравятся нашим женам, когда вернемся,– сказал он.– Вообще-то, боюсь, что при виде этого они сойдут с ума.

– Нелегко будет разделить это,– сказал Орм.

К этому времени люди стали просыпаться. Орм сказал им, что один из сундучков с безделушками будет разделен между ними, и что его содержимое оказалось лучше, чем он ожидал.

Дележ золота продолжался весь день. Каждый получил по восемьдесят шесть монет различных размеров, то же самое отложили для погибших, чтобы отдать их наследникам, а Споф получил долю кормчего в четверном размере. Украшения разделить было труднее, и иногда приходилось разбивать кольца и браслеты на куски, чтобы никто не получил меньше остальных, хотя иногда совершались сделки по обмену особо понравившихся украшений на монеты. Возникли один-два спора, но Орм сказал, что им придется отложить выяснение отношений до дома. Несколько человек раньше не видели золотых монет, и когда Споф сказал им, сколько серебра дают за одну золотую монету, они сидели, глупо уставившись на палубу, положив головы на руки, и не могли сосчитать, насколько же они стали богаты, хотя и измучили в подсчетах все свои мозги.

Когда наконец-то все разделили, многие стали увеличивать карманы своих поясов. Другие терли и полировали свое золото, чтобы блестело лучше, и было очень весело, когда они говорили о своей удаче, о том, Как они придут домой с золотом, и о том, как сильно напьются.

Они достигли устья реки и стали грести вверх по течению, пока не доплыли до земель знакомого Орму крестьянина. Там они вытащили корабль на берег, на корку свежего ночного льда, укрыли его и пошли нанимать лошадей. Некоторые ушли по домам, но остальные остались.

Споф не знал, что ему делать. Для него было бы лучше всего, сказал он Орму, остаться с этим крестьянином, который был хорошим человеком, до весны, когда он сможет найти корабль, на котором поплывет домой, на Готланд.

– Но это будет для меня бессонная зима,– добавил он, мрачно покачав головой,– потому что какой же крестьянин настолько хорош, что не будет каждую ночь во сне убивать меня, а когда узнает, что у меня в поясе золото, то обязательно убьет. Кроме того, у всех людей имеется тенденция убивать готландцев без лишних вопросов, потому что они думают, что все мы богачи.

– Пойдешь со мной,– сказал Орм,– и погостишь эту зиму у меня. Ты это заслужил. Потом весной вернешься сюда и найдешь корабль, идущий домой,

Споф поблагодарил его за это предложение и сказал, что охотно его принимает.

Они погнали лошадей, и было непонятно, Орм или Олоф Синица сильнее спешит в Гренинг.

Они доехали до развилки дорог, одна из них вела к дому Соне. Но семеро братьев стояли и мрачно чесали в затылках. Орм спросил, в чем дело.

– Сейчас нам повезло,– ответили они,– очень повезло. Мы богаты и знаем, что не умрем, пока не доедем домой. Но как только мы вновь увидим старика, его колдовство закончится, и мы сможем умереть как все. Перед отъездом из дома мы не боялись смерти, но теперь дела обстоят по-другому, ведь у нас столько золота.

– Тогда поедете со мной,– сказал Орм,– и вместе со мной отпразднуете возвращение домой. Вы – хорошие люди, и, может быть, я найду вам ночлег до весны. Потом вы можете начать другие дела, если вам так хочется, и будете жить, сколько захотите.

Сыновья Соне приняли это приглашение с радостью и пообещали друг другу, что теперь они долго снова не увидят отца. Самое лучшее, что они могут сделать, считали они, это предпринять еще одно путешествие в Гардарике.

– Если это входит в ваши намерения, поедемте со мной,– сказал Черноволосый.– Мы с Ульфом скоро туда вернемся.

– Ты еще молод, чтобы говорить, как вождь,– сказал Орм,– подожди немного.

По мере приближения к Гренингу нетерпение Орма возрастало, и он с Олофом ехали впереди остальных. Цервое, что они увидели, это людей, ремонтировавших главные ворота. Потом они увидели, что церковь сгорела При этом Орма охватил такой страх, что он даже боялся приближаться к дому. Потом люди, ремонтировавшие ворота, издали радостный крик, и из дома выбежала Йива. Он обрадовался, что она, по крайней мере, цела.

– Хорошо, что ты наконец-то приехал домой,– сказала она.– Но было бы лучше, если бы ты вернулся на пять дней раньше.

 – В доме случилось несчастье? – спросил Орм.

—Ночью на нас напали бандиты,– сказала она,– четыре дня назад. Харальд ранен, Рапп убит и еще трое. Они забрали Людмилу, мою цепь и трех моих женщин. Отца Виллибальда ударили дубиной по голове, он лежит при смерти. Мне с малышами, Оддни и Азой удалось убежать. Весь следующий день мы скрывались в лесу. Они – смаландцы, это я знаю. Они и скот увели, но собаки побежали за ними и привели назад четырнадцать голов. Аза считает, что могло быть и хуже, и я тоже так думаю теперь, когда ты вернулся.

– Они и так достаточно плохи,– сказал Орм.– Рапп убит, Людмила похищена, священник смертельно ранен.

– И цепь,– сказала Йива.

– О ней не горюй,– сказал Орм,– у тебя будет украшений, сколько хочешь. Хорошо, что со мной все еще так много людей, потому что это дело мы так не оставим.

– Ты говоришь правду, Орм,– сказал Олоф Синица.– Мы это так не оставим. Кто-нибудь знает, откуда они пришли?

– Никто ничего не знает,– сказала Йива,– Харальд был ранен в самом начале боя, отполз в баню и лежал там. Только отец Виллибальд может что-то нам сказать, если оправится настолько, что сможет говорить. Самое странное, что они подожгли только церковь, он был внутри, когда его ударили. Они украли все, что могли, и по голосам можно было судить, что это – смаландцы. Их было очень много. Своих мертвых они унесли с собой. Рапп и его люди убили пятерых, когда дрались у ворот. Это все, что я знаю.

Люди Орма к этому времени достигли дома, и Йива смеялась от радости, увидев Черноволосого здоровым Первым делом Орм послал гонцов к соседям попросить еды, поскольку в кладовке ничего не осталось в результате налета.

После этого он осмотрел раненых. Харальд был ранен копьем в грудь и топором в плечо, но был в хорошем настроении. Он уверил их, что скоро поправится, и сказал, что больше всего хочет послушать о приключениях Ульфа и Черноволосого.

Аза сидела вместе со священником, заботясь о нем, как о сыне. Его голова была обвязана, и он все еще был наполовину без сознания. Когда он увидел Орма, глаза его посветлели, и он сказал слабым голосом: «Добро пожаловать домой!»,– но затем вновь потерял сознание. Аза сказала, что он часто бормочет что-то про себя, но никто не понимает, что он говорит.

Вид Орма сильно оживил его, а Аза сразу стала упрекать Орма, что тот не вернулся вовремя и не предотвратил несчастье. Но когда она узнала, что у него с собой сокровища Аре, она смягчилась и сочла все это простым нападением, сравнимым с теми, которые имели место во времена ее молодости. А то, что Людмилу похитили, сказала она, так она об этом всегда говорила, потому что ей дали такое несчастливое имя. Отец Виллибальд, она уверена в этом, обязательно поправится, хотя он и был при смерти, потому что сейчас он уже иногда понимает, что она ему говорит, а это – хороший признак. Что ее беспокоит больше всего – так это пустая кладовка и украденный скот.

Токе, Споф и Черноволосый, взяв людей, пошли по следам бандитов, чтобы посмотреть, куда они ведут, сыновья Соне уверили их, что по следам будет нетрудно идти, поскольку со времени нападения не было ни одного дождя. Когда они ушли, Орм тщательно расспросил выживших людей Раппа, в надежде узнать побольше о бандитах. Но они мало что могли добавить к тому, что уже сказала Йива.

Накануне нападения, сказали они, был праздник, который священник называл Днем Всех Святых. Он прочел им всем большую проповедь, а вечером они выпили в честь святых. После этого все они крепко спали до рассвета, когда на них напали бандиты. Собаки начали лаять, и почти сразу же бандиты стали атаковать ворота при помощи таранов, сделанных из стволов деревьев, и сломали их.

Первыми их встретили Рапп и Харальд, хотя и все остальные быстро к ним присоединились, они сделали все, что могли, так что большинству женщин удалось спастись вместе с детьми и убежать к реке и в лес. Но силы были очень неравными, и они не могли долго удерживать ворота. Священник, который в последнее время стал хуже слышать, проснулся не сразу, несмотря на шум, и когда он в конце концов вышел, Рапп уже был убит, и бандиты были повсюду. Он увидел, как они поджигают церковь, и при виде этого громко закричал и побежал к ней, поэтому собаки не были спущены вовремя и не смогли помочь.

Это, сказали они, все, что им известно, поскольку, увидев, как упал Рапп и другие, они поняли, что силы безнадежно неравные и отступили. Позднее, когда бандиты ушли, были спущены собаки, бандиты не осмелились приблизиться к ним. Собаки пошли по следам, и после того, как отсутствовали целый день, вернулись с частью скота.

Орм мрачно слушал все это, думая, что все было сделано неумело, но сейчас не было смысла ругать их за то, чего уже не изменишь, и он не стал упрекать их за то, что они стали спасать свои жизни после смерти Раппа и ранения Харальда.

Он не знал, о чем печалиться больше – о судьбе Людмилы или смерти Раппа. Но чем больше он думал об этом деле, тем больше становилась его злоба, и он решил, не теряя времени, рассчитаться с бандитами. Он считал, что скорее всего эти люди – из Веренда, хотя между ними и гоингами был мир, и он не помнил, чтобы у него там имелись враги.

На следующий день отец Виллибальд снова пришел в сознание, хотя и был еще очень слаб, и у него было для них важное сообщение.

К тому времени, когда он вышел из дома, сказал он, бандиты уже штурмовали ворота, и первое, что бросилось ему в глаза, были языки пламени от горящей соломы, которую бандиты сложили против церкви и подожгли. Побежав к пламени, он кричал им, чтобы оставили в покое Божий храм.

– Затем,– продолжал он,– ко мне подошел человек с черной бородой. Он засмеялся и громко крикнул: «Церковь Божья сгорит, потому что я отверг Бога. Это – мой третий грех. Больше мне нельзя грешить». Такие были его слова, потом он вновь засмеялся, и я узнал его. Это был Райнальд, священник, живший здесь много лет назад и потом отданный смаландцам во время Тинга. Это был он и никто другой, мы уже слышали, помнишь, что он обратился к Дьяволу. Я проклял его и побежал к огню, чтобы оттащить солому, но потом меня ударили, и больше я ничего не помню.

Все слушавшие вскричали в изумлении при этом сообщении, а отец Виллибальд кивал, закрыв глаза.

– Это – правда,– сказал он,– бывший слуга Божий поджег мою церковь.

Аза и Йива вслух разрыдались, потому что им казалось ужасным, что этот священник столь откровенно обратился к Дьяволу.

Олоф Синица заскрежетал зубами и медленно вынул из ножен меч. Он поставил его на пол рукояткой вниз и скрестил руки на острие.

– Клянусь,– сказал он,– что не сяду за стол и не лягу в кровать, не получу никакого удовольствия пока мой меч не вонзится в тело человека по имени Райнальд, который был священником Божьим и который похитил Людмилу Ормсдоттер. И если Христос поможет мне найти ее снова, я буду его последователем до конца своих дней.

Глава 10. О том, как они рассчитались с сумасшедшим магистром

Как только распространились слухи о нападении и о возвращении Орма, соседи толпами повалили в дом с людьми и лошадьми, желая помочь ему отомстить Такая возможность, жаловались они, сейчас бывает очень редко, и они страстно ждали того, что произойдет. Те, кто были христианами, сказали, что они имеют право на участие в мести из-за того, что было сделано со священником и церковью. Орм приветствовал их всех и сказал, что ждет только возвращения Токе и остальных, чтобы отправиться в путь.

На третий день, ближе к вечеру, вернулся Токе. Они проследили следы бандитов на север и на восток, и их самой лучшей новостью было то, что Торгунн с ними. Вдова Раппа была ими найдена полуживая от голода в диком лесу. Она сбежала от бандитов и убежала так далеко, как смогла. Люди Токе по очереди несли ее и трое из них уже предложили ей жениться, что подняло ее настроение. Но никто из них, сказалиони с сожалением, по-видимому, не кажется ей столь же хорошим, как Рапп.

У нее была для них важная информация. Отец Виллибальд был прав: человек, которого они называют Магистр, был вожаком банды. Он узнал ее и разговаривал с ней по дороге в деревню бандитов. Он сказал ей, что отверг Бога и может теперь делать все, что хочет. Он сжег церковь, чтобы изгнать Бога из этих мест, ведь теперь на много миль в округе нет ни одной церкви.

Его банда, продолжала Торгунн, состоит из преступников и всяческого отребья, некоторые пришли даже из таких отдаленных мест, как Западный Гутеланд и Ныодунг, нашли у него убежище и сейчас живут разбоем и грабежом. Их много, и они никого не боятся, а магистр имеет среди них большую власть. О Людмиле она знает не много, кроме того, что она бодра духом и обещает магистру и его людям скорое возмездие. Когда бандиты вели их в свою деревню, их догнали большие собаки. Несколько бандитов были покусаны, один до смерти, и собаки угнали несколько голов скота, что очень обозлило их похитителей. Она и Людмила пытались сбежать во время суматохи, но их вновь поймали.

Наконец они прибыли в деревню бандитов, которая расположена на северной оконечности большого озера, которое было у них по правую руку на окончательном этапе пути. Бандиты называют свою деревню Пристби. Там Торгунн была отдана человеку по имени Заксульф, большому, грубому и злому. Он связал ее и бросил на кучу шкур в своем доме. Вечером он пришел к ней пьяный. Он развязал ей руки и ноги, но не принес ей ни мяса, ни питья. Она поняла, что она – вдова, тем не менее ей было противно лечь с человеком, который вел себя так по-хамски. Поэтому, вскоре после того как он заснул, она вынырнула из-под шкур, поискала вокруг себя какое-нибудь оружие и наткнулась на скалку. Бог придал ей сил, а также ненависть к этому человеку и желание отомстить за Раппа, когда она ударила его скалкой по голове. Он не проронил ни звука, а просто раскинул руки и ноги. Затем она выбежала в ночь и покинула деревню незамеченной. Она весь день шла со всей возможной скоростью, затем еще день, следуя по их следам, боясь погони. Она ничего не ела, кроме нескольких ягод клюквы, затем совсем выбившись из сил, упала, ожидая смерти от голода и усталости, а возможно – и от диких зверей, пока Черноволосый и его люди не нашли ее и не накормили. Ей пришлось добираться до дома на их плечах. Теперь, однако, она вполне оправилась от» этого ужасного происшествия.

Такова была история Торгунн, и они узнали то, что им больше всего хотелось знать: где находится логово бандитов. Те, кто ходил по их следам и кто знал эти страны, сказали, что озеро, о котором она говорит, называется Аснен, а двое людей Олофа Синицы сказали, что знают те пустынные места и путь, по которому туда можно дойти. Самый лучший план, сказали они, будет состоять в том, чтобы после двух дней пути повернуть на запад и подойти к бандитам с этого направления. Орм и другие сочли это стоящим предложением, потому что тогда они прижмут их к озеру.

Орм сосчитал своих людей и получилось сто двенадцать человек. На следующий день, сказал он, они отправятся в путь. Опасаясь за свое Болгарское золото, он вечером, когда все заснули с помощью Токе, Олофа и Черноволосого спрятал сундуки в надежном месте в лесу, подальше от всех тропинок, в таком месте, куда никто никогда не ходил. Свое серебро он не счел нужным прятать, потому что, как он сказал, он утратил страх перед серебром, и положил его в шкаф Йивы, хотя дом оставался под охраной всего нескольких человек.

На следующее утро, перед рассветом, все были уже готовы. Была некоторая задержка, однако, перед тем как они смогли отправиться в путь, потому что Орм, намеревался взять с собой больших собак, и они сначала должны были обнюхать всех незнакомых вотряде, чтобы потом не покусать своих. Собакам потребовалось всего несколько минут, чтобы познакомиться со всеми людьми, просто обнюхав их два-три раза, но к некоторым из них они отнеслись с большим подозрением и страшно рычали на них, не признавая их за своих. Это вызвало небольшое замешательство поскольку эти люди обижались и говорили, что пахнут не хуже остальных.

Однако, наконец, все было готово, и отряд выступил в путь, собак вели хорошо знакомые им люди.

Они шли по пути бандитов, пока не дошли до того места, где была обнаружена Торгунн. Там они стали лагерем на ночь. На следующее утро они повернули влево, двое людей Олофа вели их. Три дня они шли по болотам и густым лесам, попадались крутые холмы, инигде не было видно ни жилья, ни человека. Собаки понимали, на кого они охотятся и не отвлекались на запахи другой дичи. Их большим достоинством было то, что когда они охотились на людей, они не испускали ни звука до тех пор, пока их не спускали с поводка.

На четвертый день они дошли до места, где пересекались две тропы. Там они остановились, и двое проводников сказали, что озеро теперь находится прямо перед ними, а деревня бандитов – посреди, между ними и озером. Путь был трудным, но Орм и Олоф Синица считали, что надо нападать сразу же, поскольку у них стало кончаться продовольствие, и обоим им не терпелось в бой. Несколько людей помоложе взобрались на деревья на холме, чтобы посмотреть на деревню, и Орм разделил людей на три группы. Одну повел Токе, вторую – Олоф, а третью – он сам. Собак он взял с собой, чтобы их не спустили слишком рано. Токе должен был напасть с севера, Олоф Синица – с юга, Черноволосый пошел с Токе, сопровождаемый также сыновьями Соне, которые уже начинали считать себя людьми Черноволосого. Орм приказал не поджигать домов, не обижать женщин, поскольку некоторые из них, возможно, похищены у добрых людей. Когда Токе протрубит в свой рог, обе группы должны были атаковать на всей скорости, но без боевых кличей.

Токе и Олоф тихо ушли со своими людьми, а Орм и его группа скрытно выдвинулись вперед среди кустов, пока не достигли опушки леса недалеко от деревни. Здесь они сели на землю и стали жевать то немногое, что у них осталось, дожидаясь сигнала от Токе.

Орм взял с собой Спофа и вместе с ним подобрался к зарослям бузины. Там они и лежали, разглядывая деревню. Она была большой, и многие дома в ней были новые. Между домами можно было видеть работавших людей, мужчин и женщин. Споф сосчитал, что в деревне такого размера должно быть приблизительно сто пятьдесят мужчин. Между ними и деревней, в углублении, был небольшой пруд, который, очевидно, служил колодцем. Старая женщина несла коромысло с двумя бадьями, подошла к нему, налила воды и пошла обратно. Затем показались два человека, напоившие четырех коней. После того как кони напились, они забеспокоились и стали прядать ушами, и Орм подумал, что, наверное, они почувствовали присутствие собак. Но собаки стояли, не шелохнувшись, рядом с ним, принюхиваясь и не издавая ни звука.

Люди у колодца взяли коней под уздцы и повели к деревне. Через некоторое время к пруду подошли три женщины, неся в каждой руке по бадье. С ними были двое мужчин, по-видимому, охрана. Орм затаил дыхание, увидев, что самая высокая из женщин – Людмила. Он сказал об этом на ухо Спофу, и Споф ответил, что они находятся на расстоянии полета стрелы. Но сигнала от Токе еще не было, и Орм не хотел раскрывать присутствия своих людей раньше времени. Тем не менее, он подал знак двоим воинам, находившимся рядом с ним, которые были возле него и в битве у порогов, и которые считались самыми меткими стрелками. Они сказали, что думают, что смогут попасть в людей у колодца, встали на ноги, скрываясь за деревьями, и вложили стрелы в тетиву. Но Орм приказал им еще немного подождать.

Женщины к этому времени уже наполнили бадьи и повернулись, чтобы идти в деревню. Когда они это сделали, Орм сложил губы трубочкой и издал звук, похожий на крик канюка, повторив его еще раз. Этот звук он издавал умело, и все его дети знали про это. Людмила напряглась, когда услышала его. Она сделала несколько замедленных шагов вслед за своими спутниками, затем споткнулась, так что вся вода пролилась на землю. Она что-то сказала мужчинам и повернула назад к колодцу, чтобы снова наполнить бадьи. Она делала это как можно медленнее, затем, когда они вновь были полны, она села на землю и похлопала себя по ноге. Мужчины что-то сказали ей суровым тоном и пошли к ней, чтобы заставить ее подняться, но как только они протянули к ней руки, она упала на спину и стала кричать.

Со стороны Токе все еще не было сигнала, но когда собаки услышали, что кричит Людмила, они залаяли, и Орм понял, что их присутствие раскрыто.

Орм сказал что-то своим двум лучникам, и их тетивы пропели как одна. Прицел был метким, и их стрелы попали в цель, но на мужчинах, в которых они попали, были толстые кожаные куртки, и они остались на ногах. Они вытащили стрелы из своих тел и стали звать на помощь. Тогда Людмила вскочила на ноги, ударила одного из них бадьей по голове, и со всех ног помчалась к лесу. Оба мужчины погнались за ней, быстро догоняя, тем временем из домов показались люди, желая узнать причину шума.

– Спускай собак,– сказал Орм и выскочил из кустов. Когда он это сделал, прозвучал рог Токе, за ним последовали яростные крики.

Но звуки рога и крики людей были заглушены, когда залаяли собаки, наконец-то спущенные с поводков. Когда двое гнавшихся за Людмилой увидели их, они остановились в ужасе. Один повернулся и быстро побежал, пока самая быстрая из собак не схватила его и, прыгнув ему на шею, не повалила наземь. Но второй забежал в пруд, выхватил меч и стал в боевую стойку. Три собаки одновременно прыгнули на него, одну из них он встретил ударом меча, но две другие повалили его, и он исчез под водой, а затем из воды показались только собаки.

Людмила запрыгала от радости, узнав Орма. Она сразу же стала расспрашивать про Олофа и золото, и он рассказал ей. К ней самой, сказала она, относились как подобает относиться к дочери вождя, и не заставляли ложиться ни с кем, кроме сумасшедшего священника, который относился к ней довольно хорошо, так что она отделалась дешево.