Текст книги "Викинги"

Автор книги: Франц Бенгтссон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 46 страниц)

– У меня сразу начинает кружиться голова.

– Если будешь крепко держаться, это не повредит тебе. Если же ты покажешь, что у тебя не хватает смелости выполнить это задание, все станут смеяться над тобой, а женщины – больше всех.

– Говоря по правде, я заслужил все это,– сказал магистр печально.

После некоторых споров, ему удалось с большим трудом проделать часть пути до вершины дерева, а Орм стоял внизу, постоянно заставляя его подниматься выше. Наконец, после многочисленных молитв, он умудрился добраться до разветвления, в котором сходились три ветки, дерево качалось под его тяжестью, и, видя это, Орм приказал ему оставаться там, поскольку его раскачивание сделает его более заметным для птиц.

– Ты там в полной безопасности,– прокричал он магистру,– и ближе к небу, чем мы, несчастные создания, вынужденные оставаться на земле. Там ты можешь есть и пить от души и обсуждать с Богом свои грехи.

Так он и сидел, и вороны, которые прилетали со всех направлений, чтобы полакомиться вкусными ягодами, улетали, испуганные и изумленные, когда видели, что на дереве человек. Они кружили над ним, сердито каркая, а сороки сидели на ближних деревьях, дразня его презрительным смехом.

На шестой день, в полдень, когда жара была особенно сильной, магистр упал. Он задремал от жары, рой пчел прилетел к дереву и выбрал его голову в качестве посадочной площадки. Проснувшись в ужасе, он отчаянно замахал руками, пытаясь отогнать их, потерял равновесие, и с криком упал на землю в облаке пчел, в куче вишен и сломанных веток. Близнецы со своим товарищем первыми прибежали к месту инцидента, они уставились на него с удивлением, а мальчик Ульф спросил, почему он упал. Но магистр только лежал, стонал и говорил, что настал его смертный час. Дети стали с радостью подбирать спелые ягоды, которые попадали вместе с ним, но это взбудоражило пчел, они напали на них, и дети с криками убежали. Все домашние собирали в это время камыш на берегу реки, и только Йива и две ее служанки прибежали к нему на помощь. Они отнесли магистра в ткацкую комнату и уложили на кровать. Когда служанки узнали, какое с ним приключилось несчастье, они так развеселились, что Йива потеряла терпение, надавала им оплеух и приказала немедленно пойти и позвать отца Виллибальда, который был на реке вместе с _иостальными.

Йиве жалко было магистра, и она делала все, чтобы ему было удобно. Она также дала ему подкрепиться своим самым лучшим пивом. Он не пострадал от пчел, но боялся, что при падении сломал руку. Йива подумала, не Бог ли наказал его за поведение с Торгунн в лесу, она спросила его про это, и тот согласился, что, может быть, это и так.

– Но что ты знаешь о том, что произошло между нами в лесу? – спросил он.

– Все,– ответила Йива.– Мне Торгунн сама рассказала, но не бойся, никто не услышит, и она, и я – мы обе умеем держать язык за зубами. Одно удовольствие я, однако, могу тебе доставить, она очень хвалила тебя, и совсем не жалеет о том, что случилось, хотя это чуть было не привело к катастрофе для вас обоих.

– Я сожалею об этом,– сказал магистр,– хотя боюсь, что от этого не легче. Бог так проклял меня, что я не могу находиться наедине с молодой женщиной, сразу же загораюсь страстью. Даже эти дни, проведенные на дереве, не очистили меня от этой страсти, потому что мысли мои были заняты не Богом, а плотскими грехами.

Йива засмеялась:

– Пчелиный рой и твое падение с дерева помогли тебе,– сказала она,– потому что вот ты здесь, наедине со мной, в таком месте, где нас долго никто не потревожит, и думаю, что я не менее красива, чем Торгунн. Но по крайней мере от этого соблазна ты сможешь отказаться, не впадая в грех, бедный дурачок.

– Ты не знаешь,– отвечал магистр печально,– насколько сильно проклятие.

И он протянул к ней руку.

Что произошло между ними, никто никогда не узнает, а когда отец Виллибальд пришел, чтобы осмотреть раны магистра, он увидел его спящим и довольно посапывающим, а Иива увлеченно работала за своей прялкой.

– Он слишком хороший человек, чтобы заставлять его лазать на деревья,– сказала она Орму и домашним в тот вечер, когда они ужинали, веселясь над тем способом, при помощи которого магистр закончил свое пребывание на дереве.– Не надо больше заставлять его делать это.

– Не знаю, насколько он хороший,– сказал Орм,– но если ты имеешь в виду, что он слишком неуклюж для этого, то я согласен. Для чего он пригоден – это выше моего понимания, но смаландцы, несомненно, что-нибудь обнаружат. Почти все вишни уже поспели, и их можно собирать, пока птицы не поклевали, так что от этого инцидента мы ничего не потеряем. Но хорошо, что уже почти пришло время для Тинга.

– До тех пор, пока это время не наступит,– твердо сказала Йива,– я сама буду присматривать за ним, потому что не хочу, чтобы его дразнили и обижали в последние дни, которые он проведет среди христиан.

– Что бы он ни делал, женщины роем летят ему на помощь,– сказал Орм.– Но поступай, как считаешь нужным.

Все в доме смеялись до колик в животе при одном упоминании о магистре и пчелином рое, но Аза сказала, что это – хороший знак, потому что она часто слышала, как мудрые старики говорили, что когда пчелы садятся на голову человеку, это означает, что он будет долго жить и у него будет много детей. Отец Виллибальд говорил, что в молодости он слышал, как то же самое утверждали ученые при дворе императора в Госларе, хотя неизвестно, полностью ли это остается в силе, если этот человек – священник.

Отец Виллибальд считал, что с плечом магистра не произошло ничего страшного, тем не менее, магистр предпочел провести следующие несколько дней в постели, и даже когда он уже чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы вставать, онвсе же большую часть дня проводил в своей комнате. Йива заботливо присматривала за ним, сама готовила для него еду, и строго следила за тем, чтобы ни одной из ее служанок не разрешалось подходить к нему. Орм подшучивал над ней по этому поводу, спрашивая, не сошла ли она тоже с ума от этого магистра. Кроме этого, сказал он, ему очень жалко той замечательной пищи, которая ежедневно относится в ткацкую комнату. Но Йива твердо ответила, что это она будет решать сама. Бедняжке, сказала она, нужна хорошая пища, чтобы его кости хоть немного обросли мясом перед тем, как он отправится жить к язычникам, а что касается служанок, то она просто охраняет его от соблазнов и насмешек.

Так что Йива в этом вопросе настояла на своем, и так все продолжалось до тех пор, пока не пришло время для жителей с обеих сторон границы ехать на Тинг к Кракскому Камню.

Глава 10. О том, что делали женщины у Кракского Камня, и о том, как зазубрилось лезвие Синего Языка

Каждое третье лето, в первое полнолуние после начала цветения вереска приграничные народы Скании и Смаланда встречались по древней традиции у камня, называвшегося Кракский Камень, для заверений в мире, или для объявления войны друг другу до следующей своей встречи.

К этому месту приходили вожди и выборные из Финнведена и Веренда и со всех районов Гоинга, и проводился Тинг, который обычно продолжался несколько дней. Дело в том, что даже когда вдоль границы царил мир, всегда были проблемы, которые надо было решать, разногласия относительно мест охоты и прав на пастбища, убийства в результате этих проблем, кражи скота, похищения женщин и выдача рабов, перебежавших через границу. Все подобные вопросы тщательно рассматривались и обсуждались мудрыми людьми из различных племен, иногда таким образом, что бывали удовлетворены все, как, например, когда за убийство оплачивалось убийством, за изнасилование – изнасилованием, а иногда – согласованным штрафом. Однако, когда возникали трудноразрешимые ссоры между упрямыми людьми, так что не удавалось прийти ни к какому соглашению, дело решалось в поединке один на один между двумя заинтересованными сторонами на траве около Камня. Это считалось наилучшим развлечением из всех, и любой Тинг, в течение которого по меньшей мере три трупа не выносились с места поединков, рассматривался как скучный и ничего не стоящий. Чаще всего, однако, Тинг поддерживал свою репутацию интересной встречи и места проявления мудрости, все покидали его довольными, имея в запасе прекрасные истории, которые потом можно будет рассказывать женам и домочадцам.

Здесь также много покупали и продавали: рабов, оружие, быков, изделий из железа, одежду, шкуры, воск, соль. Торговцы иногда приезжали даже из Хедеби и Готланда. В былые времена король Швеции и король Дании имели обыкновение посылать сюда своих доверенных лиц, частично для того, чтобы отстаивать их права, а отчасти – для того, чтобы отыскивать беглых преступников, которым удалось избежать их лап. Однако крестьяне приветствовали таких посланцев тем, что рубили им головы, которые затем коптили на костре и отсылали обратно их хозяевам, показывая тем самым королям, что приграничные народы предпочитают сами решать свои проблемы. Но управляющие и капитаны кораблей, посланные ярлами Скании и Западного Готланда, все еще иногда появлялись здесь для того, чтобы нанимать хороших воинов, желающих податься за моря в набеги.

Поэтому Тинг у Кракского Камня считался у приграничных народов значительным событием, так что они даже время отсчитывали от Тинга до Тинга.

Говорили, что этот Камень был поставлен здесь в древние времена Рольфом Краке, когда он проезжал здешние места, и после этого ни один король и ни один местный житель не осмеливались убрать его, поскольку он был воздвигнут в качестве пограничного знака, показывавшего, где кончается страна датчан и начинается страна шведов. Это был высокий и большой камень, поднять который смогли бы только герои древних сказаний, он стоял на открытой площадке на холме, в тени боярышника, который считался священным и которому было столько же лет, сколько и Камню. Вечером накануне каждого Тинга вирды, жители Веренда, по обычаю приносили в жертву у Камня двух коз и совершали странный ритуал: крови коз позволяли растекаться по всей площадке, и считалось, что эта кровь, вместе с кровью, проливавшейся во время поединков, давала силы дереву, и поэтому оно продолжало цвести, несмотря на свой возраст, и всегда особенно роскошно цвело в год, следующий за годом проведения Тинга. Но мало кто видел, как оно цветет, кроме птиц, гнездившихся на его ветках, орлов, коршунов и бродячих зверей, потому что земля вокруг Кракского Камня на много километров была безлюдна и необитаема.

Пока Орм готовился к поездке на Тинг, многие фермеры Гренинга пришли, чтобы сопровождать его туда: Гудмунд из Уваберга, Черный Грим, и другие. Орм оставил дома Раппа, чтобы охранять хозяйство, а с собой взял обоих священников и двоих из своих людей. Все женщины рыдали из-за того, что магистр покидал их и уходил, чтобы стать рабом, но он сказал, что ничего не поделаешь и да будет так. Аза и Йива сшили ему новую одежду, куртку, рубашку и штаны из шкур. Орм сказал, что это хорошо, поскольку это облегчит для них переговоры об обмене, ведь его новый хозяин вполне сможет использовать его новую одежду.

– Вы ведь не думаете,– сказал он,– что ему самому придется ее долго носить?

Торгунн принесла магистру корзиночку из березовой коры, наполненную хорошей едой, которую она сама приготовила специально для него. Рапп ворчал, когда увидел это, но она настояла, чтобы магистр взял ее, сказав, что она дарит ее ему в качестве благодарности за те молитвы, которые он читал над ее коленом. Кроме этого, она надеется взамен получить от него хорошее благословение. Магистр с бледным лицом сидел на лошади, он благословил ее и других прекрасными словами, так что слезы показались на глазах у всех женщин. Отец Виллибальд, который тоже сидел на лошади, помолился за удачное путешествие и испросил у Господа защиты от диких зверей, разбойников и всех других опасностей, подстерегающих человека в пути. После этого вся компания отправилась на Тинг, большая по численности и хорошо вооруженная.

Они достигли Камня незадолго до сумерек, разбили лагерь и расположились вместе с другими группами из Гоинга на том месте, которое, по древнему обычаю, они всегда занимали, на берегу ручья, протекавшего между березами и зарослями кустов с юга от Камня. Здесь все еще можно было видеть следы костров, которые разжигали они и их предшественники во время прошлых Тингов. На другом берегу ручья расположились лагерем финнвединги, с их стороны доносились крики. Говорили, что им труднее, чем другим, сидеть вокруг Кракского Камня без пива, поэтому у них существовал древний обычай приезжать к Камню уже пьяными. И гоинги, и финнвединги располагались неподалеку от ручья, но подходили к нему только затем, чтобы напоить лошадей и наполнить сосуды водой, поскольку всегда считалось самым разумным без особой нужды не толпиться поблизости друг от друга для поддержания мира между ними в ходе Тинга.

Последними на место встречи прибыли вирды. Любой человек, взглянув на них, мог сразу сказать, что они представляют собой особую расу, не похожую на другие народы. Это были очень высокие люди с серебряными кольцами в ушах, их мечи были длиннее и тяжелее, чем у других. У них были бритые подбородки, длинные бакенбарды и глаза, как у покойников. Более того, они очень мало говорили. Их соседи считали, что причиной их замкнутости является то, что у них правят женщины, и они боятся, что если станут говорить, то это откроется. Но немногие осмеливались напрямую спросить у них, правда ли это.

Они расположились в роще к востоку от Камня, где ручей был наиболее широк, там они стояли отдельно от других племен, потому что им так больше нравилось. Они были единственными, кто привел с собой на Тинг своих женщин. У них существовало древнее поверье, что наилучшее лекарство от женского бесплодия можно найти у Кракского Камня, если мужчина поступит так, как предписывали мудрые предки, и молодые замужние женщины, которые не могли зачать детей от мужей, способности которых были доказаны, всегда с радостью сопровождали своих мужчин на Тинг. Что им надо делать – это можно будет увидеть сегодня, при полнолунии, потому что весь этот вечер Камень будет находиться в собственности вирдов, а их озабоченность тем, чтобы никто чужой не увидел, что делают их женщины, когда взойдет луна, была хорошо известна среди гоингов и финнведингов. Часто бывало так, что последнее, что видели на этом свете те, кто желая удовлетворить свое любопытство, подходил слишком близко к Камню, когда там находились женщины, было летящее копье или опускающийся на голову меч, и это происходило еще до того, как у них появлялась возможность стать свидетелями того, ради чего они пришли. Тем не менее, любознательные молодые люди из числа гоингов и такие же из числа финнведингов, которые не напились слишком сильно, обдумывали планы хорошего вечернего развлечения. И как только над вершинами деревьев засияла луна, некоторые из них забрались на ветки, заняв хорошие позиции для наблюдения, а другие подобрались в кустах настолько близко к Камню, насколько они осмелились.

Отец Виллибальд был очень недоволен всем этим, особенно тем, что молодые люди из окружения Орма, крещенные на празднике и посетившие после этого церковь по несколько раз, не менее других жаждали увидеть это колдовство около Камня.

– Все это – козни Дьявола,– сказал он.– Я слышал, что у этих женщин существует обычай бегать вокруг Камня в бесстыдной наготе. Любой человек, получивший крещение, должен вооружить себя силой Христовой против такого безобразия. Вы бы лучше занялись тем, что срубили бы для нас крест, чтобы поставить его у костра для защиты ночью от злых сил. Сам я слишком стар для такой работы, да и вижу плохо в таком густом лесу.

Но они отвечали, что все кресты и вся святая вода мира не остановят их от того, чтобы посмотреть на то, что будут вирдские женщины делать сегодня вечером.

Магистр Райнальд сидел рядом с Ормом в кругу вокруг котла. Он сидел, обхватив руками колени и склонив голову, раскачиваясь взад и вперед. Ему дали хлеба и копченой баранины, как и всем остальным, но у него не было аппетита. С ним всегда было так, когда он размышлял о своих грехах. Но когда он услышал слова отца Виллибальда, то встал с земли.

– Дай мне топор,– сказал он,– я сделаю крест. Сидевшие вокруг костра рассмеялись и выразили

сомнение в том, что он сможет справиться с этим поручением. Но Орм сказал:

– Правильно, что хочешь попытаться, может быть, ты найдешь это дело более приятным, чем лазание по деревьям.

Ему дали топор, и он отправился, чтобы постараться изо всех сил.

На луну набегали облака, поэтому временами становилось совсем темно, но в промежутках любопытные могли видеть, чем занимаются вирды у Камня. Там собралось много людей. Некоторые из них только что закончили вырезать полосу дерна, длинную и широкую, и сейчас поднимали ее с земли и подставляли под нее палки. Другие собирали хворост, который складывали в четыре кучи, находившиеся на равном удалении от Камня. Когда эти приготовления были завершены, они взяли свое оружие и отошли на некоторое расстояние в направлении тех мест, где были разбиты лагеря гоингов и финнведингов. Там они стояли, как часовые, повернувшись спиной к Камню, а некоторые из них подходили даже к ручью.

Послышалось блеяние коз, и со стороны лагеря вирдов показались четыре старухи, которые вели двух коз. Вместе с ними шел маленький лысый человек с седой бородой, очень старый и сгорбленный, который в руке держал длинный нож. Вслед за ним шла толпа женщин, все они были закутаны в плащи.

Дойдя до Камня, старухи связали козам ноги и длинными веревками обвязали их вокруг туловища. После этого все женщины стали помогать поднимать коз на вершину Камня и привязывать веревки, так что козы остались висеть головами вниз, по одной с каждой стороны Камня. Маленький человечек оживленно жестикулировал и говорил, пока они не повесили их именно в том положении, как ему хотелось. Когда, наконец, он был удовлетворен, то приказал поднять его на вершину, что они с трудом и сделали. Они передали ему нож, и взяв его, он уселся прямо на коз, свесив ноги. После этого он поднял руки над головой и прокричал, обращаясь к молодым женщинам:

– Это – первое! Идите сквозь землю!

Женщины хихикали, подталкивали друг дружку и находились в замешательстве и сомнении. Наконец, однако, они сбросили свои плащи на землю и остались обнаженными, после чего пошли чередой к поднятой полосе дерна и стали залезать под нее по одному. Неожиданно со стороны лагеря финнведингов раздался страшный треск, громко прозвучавший в тишине ночи. Затем раздались крики и стоны, а за ними – громкий смех, потому что старое согнувшееся дерево, на ветви которого забрались многие молодые люди, сломалось под их тяжестью и упало на нескольких из них. Но женщины продолжали залезать под навес, пока все не скрылись там, после чего старик снова поднял руки и крикнул:

– Теперь второе! Пройдите сквозь воду!

При этих словах женщины вышли наружу, подошли к ручью и зашли на его середину. Они сели на корточки в том месте, где ручей был наиболее глубоким, закрыв лица руками, и, пронзительно крича, окунули головы в воду, так что волосы их плавали на поверхности, после чего сразу же вновь вынырнули.

После этого старухи подожгли кучи хвороста вокруг Камня, и когда молодые женщины вернулись от ручья, старик закричал:

– Теперь третье! Пройдите через огонь!

Женщины стали бегать вокруг Камня и ловко прыгать через костры. В это же время старик перерезал горло козам, так что их кровь потекла по Камню, а он бормотал ритуальные слова. Женщинам, пришлось пробежать вокруг Камня девять раз и девять раз глотнуть кровь, чтобы она придала им сил и сделала их чрева плодородными.

Большая туча нашла на луну, но при свете костров все же можно было видеть, как женщины бегали вокруг Камня. Затем неожиданно послышалось пение, слова понять никто из них не мог, и когда вновь луна осветила землю, все увидели, что к Камню идет магистр. Он перешел ручей и прошел часовых, не будучи обнаруженным, потому что в темноте они отвернулись, чтобы посмотреть, как танцуют женщины. Он связал две березовые ветки ивовой лозой, так что они образовали крест, и держа этот крест перед собой, быстро приближался к Камню.

Старухи пронзительно закричали, отчасти от ярости, отчасти – от страха, а старик встал на вершине Камня во весь рост, размахивая, как сумасшедший, окровавленным ножом и громко крича. Женщины прекратили свое движение и стояли, не двигаясь, не зная, что делать. Магистр прошел через их круг, поднял крест по направлению к старику и закричал:

– Изыди, Сатана! Во имя Иисуса Христа, прочь, нечистый дух!

Лицо старика исказилось от страха, когда магистр погрозил ему крестом, он отшатнулся, ноги его поскользнулись и он спиной вперед упал с Камня на землю, где и остался лежать со сломанной шеей.

– Он убил священника! – пронзительно закричали старухи.

– Я – тоже священник,– прокричал магистр,– и получше, чем он!

Послышались приближающиеся тяжелые шаги, и властный голос требовательно спросил, из-за чего весь шум. Дрожь охватила тело магистра и, держа крест обеими руками, он спиной прислонился к Камню. Прижимая крест к груди, он закрыл глаза и стал быстро и монотонно бормотать:

– Я готов! Христос и вы, святые мученики, примите меня в свое царствие небесное. Я готов! Я готов!

Часовые оставались неподвижными на своих постах, несмотря на вопли старух. Их поставили туда следить, чтобы гоинги и пьяные финнвединги не помешали женщинам их племени и не пялили бы на них глаза, и им было бы неудобно подойти близко к обнаженным женам других мужчин, потому что тем самым они могли бы спровоцировать драку.

Но от вирдского лагеря подходил человек, высокий и мощного телосложения, которого, казалось, не волновала перспектива приближения к голым женщинам. На нем была широкополая шляпа и синяя юбка из дорогой материи, в руке у него был красный, щит, а меч его висел на широком посеребренном Поясе. Женщины смутились при его приближении и попытались по мере возможности прикрыть свою наготу. Некоторые травой вытирали кровь со рта, но все оставались на своих местах.

Подошедший посмотрел на них и кивнул головой.

– Не бойтесь,– сказал он дружелюбным тоном,– такие вещи меня не беспокоят, кроме как весной, к тому же женщинам, которые мне понравятся, не приходится прыгать через костры. Одно я не могу отрицать теперь, когда вижу вас голыми, а именно – что некоторые из вас раздетые значительно красивее, чем в одежде, но так и должно быть. Но кто этот дрожащий парень, который стоит с закрытыми глазами посреди вашего круга? Ему разве неприятно смотреть на вас?

– Он – христианский священник! – закричали старухи.– Он убил Стиркара!

– В характере священников драться друг с другом,– спокойно отвечал человек,– я всегда это говорил.

Он подошел к телу старика и постоял, подбоченясь и смотря на него. Он перевернул тело ногой.

– Мертвее не бывает,– сказал он.– Вот где лежишь ты, Стиркар, за всю твою хитрость и колдовство. Не думаю, чтобы многие стали оплакивать тебя. Ты был старой злой змеей, и я не один раз говорил тебе: ты – змея, хотя никто не может отрицать, что ты был искусным священником и много знал. Отправляйся теперь к троллям, к которым ты и сам принадлежал, потому что боги вышвырнут тебя с порога, если ты попытаешься войти к ним. Но вы, добрые женщины, почему вы все еще стоите голыми на ночном холоде? Вашим животам это непременно повредит.

– Мы не закончили обряда,– отвечали они,– нам осталось еще по несколько кругов обежать вокруг Камня. Но что нам делать теперь, когда наш священник, Стиркар, мертв? Может, нам уйти, не получив ничего? Мы не знаем, что делать.

– Что случилось, то случилось,– сказал человек,– но не печальтесь из-за этого. Потому что я уверен, что вы можете найти себе лучшее лекарство от бесплодия, чем бег вокруг Камня. Когда мои коровы не беременеют, я меняю быка. Обычно это помогает.

– Нет, нет! – завыли женщины печально.– Ты не прав! Ты не прав! Мы не такие дуры, как ты думаешь. Это —единственное средство, которое нам осталось!

Человек рассмеялся, повернулся и рукой хлопнул магистра по плечу.

– Я стою здесь и говорю глупости,– сказал он,– хотя все вы знаете, что вообще-то я – умнейший из людей. Ваш священник Стиркар мертв, но у нас есть христианский священник, который заменит его. Один священник стоит другого, поверьте мне, я их много повидал.

Он схватил магистра за одну ногу и за шею, поднял его и поместил на вершине Камня.

– Теперь говори,– сказал он,– если у тебя на устах есть слова священника. Выше голову, спой самые лучшие песни, которые знаешь. Убьем ли мы тебя, или оставим в живых – зависит от того, как ты себя покажешь. Говори смело и наговори детей в чрева этих вирдских женщин. Сможешь сделать близнецов – тем лучше.

Стоя на Камне, магистр дрожал, было слышно, как стучат его зубы. Но человек, стоявший внизу с мечом в руке имел угрожающий и решительный вид. Магистр, держа крест перед собой, в отчаянии стал распевать молитвы, и когда он вошел в ритм, его голос зазвучал мужественно.

Подошедший стоял и слушал, затем кивнул головой.

– Это – настоящий священник,– сказал он,– я это уже слышал раньше, в этом много силы. Начинайте свой обряд снова, женщины, пока он не устал, и пока костры не погасли.

Вновь собрав свое мужество, женщины принялись бегать вокруг Камня, и когда магистр преодолел свой самый сильный страх, он сразу же приспособился, осеняя их крестом, когда они приближались к нему, и благословляя их самыми лучшими благословениями. Женщины дрожали, когда их касались крестом, а когда церемония была завершена, они все единогласно решили, что это – хороший священник и что они более уверены в его священном могуществе, чем они были уверены в Стиркаре.

– Давайте не будем убивать этого человека,– сказали они,– он пойдет с нами и будет священником вместо Стиркара.

– Если вы так хотите,– сказал человек в шляпе,– пусть будет так, и пусть он принесет вам больше удачи, чем Стиркар.

Но когда он сказал это, со стороны ручья послышался громкий голос:

– Отдайте священника мне!

Орм и его люди видели, как старый священник упал с Камня, и как спустя несколько минут его место занял магистр, что очень удивило их.

– Может он сошел с ума,– сказал отец Виллибальд,– или в него вошел дух Божий. Он в руках держит крест.

– Немного нужно, чтобы загнать его туда, где женщины,– мрачно сказал Орм,– тем не менее, стыдно будет, если мы позволим, чтобы его зарезали, как козла.

Они взяли с собой людей и пошли от ручья. Луна была закрыта облаками, и когда Орм прокричал свои слова, мало что было видно. Женщины в волнении обернулись к лагерю, а магистр сошел с Камня вниз. Но человек в широкой шляпе пошел по направлению к Орму в сопровождении нескольких вирдских часовых.

– Кто это кричит в ночи? – спросил он.

– Отдай мне священника,– мрачно сказал Орм,– он мой, и я не разрешал ему уходить.

– Ну и горластый же ты парень,– сказал незнакомец.

Орм не был привычен к такому обращению, и его охватило такое бешенство, какое редко находило на него.

– Я не побоюсь поучить тебя хорошим манерам,– закричал он,– и прямо сейчас.

– Иди сюда,– сказал тот,– и мы посмотрим, кто из нас лучший учитель.

– На меня не нападут твои люди? – спросил Орм.

– Не нападем,– спокойно ответили вирды. Орм вытащил меч и прыгнул через ручей.

– Ты пришел сюда ловко,– сказал человек,– но отсюда тебя унесут.

Орм бросился на врага, и их мечи скрестились с такой яростью, что посыпались искры. Тогда человек в шляпе сказал:

 
Леди Красная Чаша,
Не забыла ль ты
Тот страшный бой,
Когда искры летели с тебя?
 

Орм с силой ударил по его щиту, и голос его изменился, когда он ответил:

 
Друг, слово твое
Вовремя было сказано,
Знай же, что Красная Чаша
Встретила Синий Язык.
 

Они опустили мечи и стояли без движения.

– Добро пожаловать, Орм Тостессон, вождь на морях. Что ты делаешь среди этих гоингских дикарей?

– Приветствую, Токе, сын Серой Чайки, воин из Листера! Что делаешь ты среди вирдов?

Оба заговорили быстро и одновременно, смеясь от радости, ведь их дружба была очень крепка, а прошло уже несколько лет после того, как они виделись в последний раз.

– Нам есть, о чем, поговорить,– сказал Токе.– Хорошо, что ты быстро сочиняешь стихи, как я тебя и учил. Потому что, если бы не это, мы бы еще долго рубились и могли бы пострадать. Хотя не думаю, что твое стихотворение столь же хорошо, как мое.

– В этом ты можешь претендовать на первенство, не опасаясь, что я обижусь,– сказал Орм.– С того времени, как мы расстались, у меня было очень мало времени, чтобы практиковаться в стихосложении.

Токе погладил пальцем лезвие Красной Чаши.

– У меня тоже,– сказал он.– Да, андалузскую сталь можно зазубрить только андалузской же.

– У моего меча тоже зазубрина на том месте, где наши мечи встретились,– сказал Орм,– до этого никаких зазубрин не было.

– Надеюсь, что они никогда больше не поцелуются,– сказал Токе.

– И я надеюсь,– сказал Орм.

– Хорошо бы знать, жива ли еще та, которая нам их подарила,– сказал Токе.– И как поживает господин наш Аль-Мансур, где сейчас развеваются его боевые знамена, везет ли ему по-прежнему.

– Кто может знать? – сказал Орм.– Та страна далеко отсюда, а было все это давно, хотя я действительно часто думаю о нем. Но пойдем же со мной, поговорим наедине. Хотелось бы мне иметь пиво, которым можно было бы поприветствовать тебя.

– У тебя что, нет пива? – спросил Токе с тревогой.– Как же мы поговорим без пива? Пиво – это лучший друг всех друзей!

– Никто не приносит пиво на Тинг,– сказал Орм,– пиво вызывает ссоры. Я думаю, что тебе это известно лучше, чем кому-либо.

– Повезло нам сегодня,– сказал Токе,– и тебе повезло больше, чем мне. Потому что один Человек все-таки принес пиво на Тинг, и этот человек —я .Ты должен знать, что я сейчас – большой человек среди верендских купцов, торгую шкурами, и ни одна продажа шкур не может совершиться без пива. Я привел на Тинг пять лошадей, все они нагружены пивом, и я не повезу его обратно домой, если все пойдет как надо, потому что я намерен всех моих лошадей загрузить в обратный путь шкурами. Поэтому пойдем со мной.

– Пусть будет по-твоему,– сказал Орм,– может быть, заодно я найду там и своего священника.

– Женщины увели его с собой,– сказал Токе.– Они сказали, что им понравилось его колдовство, так что за него можешь не волноваться. Он показался мне смелым парнем, хорошо он пошел на Стиркара с крестом! Ну, а что с ним сделать за убийство старого козла – это решит Тинг.

– У меня здесь еще один священник,– сказал Орм,– твой старый друг.