Текст книги "Серебряный меридиан"

Автор книги: Флора Олломоуц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

очень высоких чиновников и вызвавшую тем самым недовольство

властей. Пьесу сочли «непристойной», усмотрев в ней «мятежное

и клеветническое содержание». Нескольких актеров и одного дра-

матурга, а им был известный критик Шакспира Бен Джонсон, аре-

стовали и посадили в тюрьму на три месяца. Тайный совет

потребовал, чтобы «никакие пьесы не ставились в Лондоне…

в это лето», и более того, «те театры, что построены единственно

с этой целью, были бы снесены». Антрепренер Хенслоу сумел до-

казать властям, что его театр «Роза» используется также и для дру-

285

СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН

гих развлечений публики. После разбирательств с другими заве-

дениями судьи обязали владельцев несчастной «Куртины» «снести

до основания подмостки, галереи и комнаты».

В конце месяца труппа собралась на рабочий совет. Виола тоже

была на собрании. Решали ехать в длительное турне, взяв ссуду, поскольку своих денег на это явно не хватало, или закрыться ми-

нимум на полгода.

Огастин Филипс высказался за закрытие. Ричард Бербедж – за

гастроли. Голоса разделились поровну.

– Я не хочу питаться старыми почтовыми клячами, – кричал Гасси.

– А я не хочу питаться молодыми городскими крысами, – горя-

чился Бербедж.

Уилл пытался утихомирить спорщиков.

– Тише, тише, дети, успокойтесь.

– Уилл, да сколько можно? Для нас это – петля! Понимаешь? Петля!

Не все из нас торгуют книжками. Прости, Себ. И не все из нас пишут.

Упрек, вырвавшийся у Гасси скорее от досады на общую беспо-

мощность, чем от зависти, имел свои основания. Издатели оце-

нили интерес к поэмам Уильяма «Венера» и «Лукреция». Скоро

выйдет «Трагедия короля Ричарда II», одна из любимых пьес са-

мого Уилла, всей труппы и публики. Вслед за ней издатель Эндрю

Уайз готовил к печати «Трагедию короля Ричарда III».

– Нужно ехать с уже изданной пьесой, – сказал Уилл.

– Как это?

– Забрать у Уайза тираж «Ричарда» и продавать во время пред-

ставлений.

– Положим, так. Но на какие деньги его выкупить?

– Я сам могу это сделать. Потом вернете мне в рассрочку. Если

продадим даже часть тиража, сумеем залатать кое-какие дыры.

Бербедж хлопнул Уилла по плечу.

– «Ричард!» Снова «Ричард»! Наш многоликий «Ричард»!

– Двуликий.

– Все равно! Друзья, выше нос! – Бербеджу идея пришлась по

вкусу. – «Охотно, дядя, примем приглашение. А вы участвовать не

согласитесь в походе нашем на бристольский замок?»*.

* Шекспир У. Ричард I (пер. М. Донского).

286

ЧАСТЬ II. ГЛАВА X

– Бристольский, это что опять к матросне?

Все расхохотались.

– К матросне, к матросне, к ней, родимой, к матросне, – пропел

Кемп. – Рай, Дувр, Мальборо, Фавершем, Бат, Бристоль.

Впервые «Ричарда II» сыграли в 1595 году. Трагедия короля, свергнутого Болинброком, неизменно вызывала бурю эмоций, слезы сочувствия, отчаяние и жалость, гнев справедливого него-

дования, гордость за родимый край и стыд за него, нежность к лю-

бящему сердцу и отклик родительским тревогам. Особенно

удались два главных персонажа. Работая над пьесой, Уильям не раз

говорил Виоле, что сам хочет играть Ричарда, потому что знает

как. Но как быть с Бербеджем, который будет рваться к этой роли, что твой Болинброк к трону? Так и вышло. Ко времени поста-

новки трагедии Уилл уже блестяще играл королей. С ясной речью, с природной статью, с возбудимым нравом и воображением на

сцене он становился то воплощением достоинства и доблести, то

подлости и вероломства. У нее замирало сердце, когда он читал

ей пьесу, перевоплощаясь на глазах. Он то ухмылялся зловеще, то

вдруг его глаза заволакивали слезы, то он становился развязен до

омерзения, а то вдруг тих и смирен, словно десяток масок с гро-

хотом слетали с него одна за другой, являя миру лицо затравлен-

ной измученной души.

Оставалось одно – убедить Бербеджа не претендовать на триум-

фальную роль, что было по меньшей мере наивно. Решение при-

шло, как часто бывает, внезапно.

– Ну что, может шпаги решат, кому его играть, а? И будем сами

как король и Генри? – пошутил однажды Уилл при обсуждении

предстоящей постановки.

– Да, – помедлив, откликнулся Бербедж. – Что-то это напо-

минает.

– Вот только кто из нас Ричард, кто Генри? – спросил Уилл

и охнул, будто глотнул горячего.

– Что с тобой?

– Ну, конечно! Это то, что нам с тобой надо! Ей-богу! Такого еще

не было ни у кого!

– Чего не было?

– Ты же спросил только что – «Кто из нас Ричард, кто Генри»?

Понимаешь?

287

СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН

– Нет, ваша премудрость.

– Мы будем меняться ролями. Нам нужно играть их по очереди,

– глаза Уилла заблестели, – и сборы тогда вдвое взлетят.

Обмен ролями. Впервые они применили этот ход на представ-

лении пьесы 9 и 10 декабря 1595 года в доме члена парламента Эду-

арда Хоби в присутствии Роберта Сесиля, сына министра

королевы лорда Берли. На первом представлении Ричарда играл

Бербедж, на втором – Уильям.

Успех был ошеломляющим даже в пределах домашнего зала

и ограниченного числа гостей. Триумф последовал затем и в городе, и на протяжении всех гастролей. Теперь «Ричард», подкрепленный

еще и изданной пьесой, которую предполагали продавать по ходу

представления, давал надежду на хороший заработок. О том, кто

будет с сумкой через плечо лавировать по рядам и между стоячими

зрителями, ни у кого не вызывало сомнений. У Себастиана тоже.

В Бристоль они въехали на рассвете. Лучшее время, когда уста-

лость от предыдущего дня забыта, в лицо веет утренний ветер, и все вокруг торопятся развести свои товары и разложить их по

лавкам, занять место в порту или расселиться в гостиницах.

Бристоль лежал на правом берегу их родного Эйвона, что раз-

ливался здесь, вольно впадая в залив, чтобы соединиться с мо-

гучими течениями океана.

Они остановились в гостинице «У Слона», достаточно удален-

ной от порта, на площади недалеко от театра. Здесь селились

купцы, негоцианты, курьеры, секретари акционерных компаний

и представители гильдий.

– Обещаю, я постараюсь не отвлекаться, – сказала Виола, вы-

кладывая из дорожного сундука стопки с пьесой.

– На что? – не понял Уилл.

– На сцену. Я всегда смотрю «Ричарда». Даже забываю, зачем я там.

Уилл посмотрел на нее с сочувствием.

– Смотри. Бог с ним, со всем. В конце концов, ведь каждый раз

мы играем как единственный.

– Да! – горячо отозвалась она. – Вы каждый раз разные. Другие.

Это невозможно забыть.

Она подошла к нему ближе.

– Только прошу тебя, будь осторожней, – она провела паль-

цами по его виску, на котором еще не опал отек от удара, какой

288

ЧАСТЬ II. ГЛАВА X

он получил при очередном падении в финальной сцене убий-

ства Ричарда.

Ее сердце сжималось всякий раз, когда она вновь и вновь видела

меру его самоотдачи. Он жил на сцене. Виола уважала эту предан-

ность. Она понимала, чтоэто и как,и ей становилось страшно. Он

раздирал себя на части душевно и телесно, и его беспокойное

сердце горело, болело и рвалось. Иногда он говорил ей – «у меня

все болит».

– Побереги себя, Уилл.

Себастиан в Виоле вновь встал на стражу ее деятельной натуры.

Женщинам, помимо тех, кто вел образ жизни Дороти Сойер, в театр вход был закрыт. Оказываясь здесь, любая женщина рас-

писывалась в своей доступности. Сопутствующими товарами —

яблоками, орехами, напитками и продукцией книгопечатников

торговали во время представления, которое шло без перерыва.

Перекинув через плечо ремень сумки для книг с эмблемой Ком-

пании печатников и издателей, Виола вступала в зрительскую

толпу. В руке она держала экземпляр издания. Она шла между

людьми осмотрительно и смело, как делает свой шаг канатоходец

или укротитель, знающий все приемы своего ремесла и не забы-

вающий о риске, который оно таит. Она не боялась взглядов.

Чулки, кожаные штаны – прихваченные подвязками на середине

бедра итальянские бриджи, жилет с поясом, рубашка с широкими

рукавами, берет с коротким пером. Уилл играл Генри Болинброка

на сцене. Виола – Себастиана среди зрителей.

– Покупайте пьесу «Трагедия короля Ричарда II», что сейчас

идет на сцене, – негромко говорила она, перемещаясь от стоячих

мест к рядам амфитеатра и стараясь не стучать каблуками по де-

ревянным ступеням. – Покупайте «Трагедию короля Ричарда II»

в авторской правке.

– Звезды сегодня улыбаются мне. Какое невероятное везение!

– Также, чуть понизив голос, произнес сидящий у самого прохода

человек.

– Позвольте спросить, в чем ваше везение, сэр?

– «Ричард», оказывается, уже издан. Прошу, – он протянул ей

монету, с которой Виоле пришлось долго отсчитывать сдачу. – Я

и не надеялся.

– Вам так необходима эта пьеса?

289

СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН

– Как воздух!

Секунду она боролась с удивлением и любопытством. Он внима-

тельно смотрел на нее.

– Простите, сэр, не найдется ли у вас монеты поменьше?

– К счастью, нет.

– К счастью? – она старалась не ошибиться со сдачей, – впро-

чем, это говорит о вашем благополучии, сэр.

– Пожалуй, в определенной мере.

– Прошу, ваша сдача, сэр.

На сцене в это время разыгрывался второй акт, и Гасси Филипс

в роли умирающего Ганта спрашивал о делах короля Тома Поупа

в роли герцога Йоркского. Как не трагична была сцена, некото-

рые реплики в ней неизменно вызывали смех. Традиции верны

были и на сей раз:

Ведь нынче мы Италии кичливой

Во всем, как обезьяны, подражаем

И тащимся у ней на поводу*.

– Что ж! Италии досталось!

Виола обернулась. Это произнес тот, кто минуту назад купил

у нее экземпляр пьесы. Отчего-то на эти слова его реакция была

сильнее, чем у остальных. Смех заставил его склонить голову

и глубокими морщинами от самых глаз до уголков губ избороздил

его загорелое, но еще вполне молодое лицо. Виола окинула его

взглядом и тут же сообразила, что рассмешило его. Он был одет

в короткий плащ венецианского фасона поверх костюма густо-гра-

натового цвета, испещренного окантованными разрезами, откры-

вающими медового цвета подкладку. Поблескивающие разрезы

украшали и его мягкие остроносые туфли.

– Вы не согласны, сэр? – спросила Виола.

– Отнюдь. Но, если не ошибаюсь, они обычно играют любовь

к Италии.

Виола кивнула, продолжая сдаваться любопытству.

– Это любимая страна автора, – сказала она. – Сегодня он

в роли Болинброка.

* Шекспир У. Ричард II (пер. М. Донского).

290

ЧАСТЬ II. ГЛАВА X

Незнакомец кивнул.

– Бьюсь об заклад, вам уже не раз говорили о том, как вы с ним

похожи.

– Будь это настоящий заклад, удача и здесь не изменила бы вам, сэр.

Она сделала паузу, раздумывая, говорить ли то, что так хотелось

сказать, и все-таки решилась. Наклонившись чуть ближе к незна-

комцу, она сказала:

– Приходите завтра, сэр. Завтра Уильям Шакспир играет Ри-

чарда. Приходите непременно. Иначе вы пропустите лучшее, что

можно увидеть.

Она отошла к колонне, поддерживающей навес над рядами, и замерла, глядя на сцену. Весь мир ушел. Осталась только сцена.

На следующий день Виола, продвигаясь между зрителями, более пристально, чем всегда, наблюдала, как заполнялись ряды

амфитеатра. Она увидела его. На том же месте. Его невозможно

было не заметить. Он отличался от всех, кого доводилось ей

встречать, но при всем желании его нельзя было назвать краси-

вым. Ей, навсегда завороженной гармонией облика Ричарда, случись описать внешность этого зрителя, такое слово пришло

бы в голову в последнюю очередь. Крупная голова, высокий по-

катый лоб, нос тоже крупный, широкий в переносице и слегка

поддернутый снизу, не вполне курносый, но близкий к тому.

Светлые глаза слегка раскосые – пожалуй, это мог заметить

только очень внимательный собеседник, смотрели одновре-

менно рассеянно и испытующе. Виола не могла сообразить, кого

он напоминал ей больше – оленя, когда смотрел на нее, или

льва, когда она видела его в полупрофиль. Из-под небольшого

заломленного берета выбивались коротко подстриженные

пряди густых плотных волос того цвета, каким становится

яблоко, стоит переспелому плоду разломиться. Уже не рыжий, но еще не коричневый, этот цвет показался Виоле сладким на

вкус. Она усмехнулась причудам своего воображения. Впрочем, она улыбнулась не только потому, что думала о странностях

в лице «венецианца» – так она назвала его про себя. Приятно

было не просто видеть его вновь, а то, что он услышал ее совет.

Неудивительно, что «звезды ему улыбаются». Они ведут тех, кто

способен прислушиваться. Все с тем же любопытством, какое

возникло при первом разговоре, она отметила его хороший анг-

291

СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН

лийский, и манера говорить была очень знакома. Она вспом-

нила, в чьем исполнении слышала этот говор. Да ведь это Джек

Эджерли со своими норфолкскими долготами говорит точно

так же. Она прошла в левую часть амфитеатра, где был он. Не

оборачиваясь в его сторону, она села на верхнюю ступень, веду-

щую из амфитеатра вниз, и снова замерла, глядя на подмостки.

Уильям играл Ричарда. Все остальное было не важно. Он играл

бесподобно. Удивительно. Страшно. Нежно. Жалко. Пылко.

Глупо. Мудро. Смешно. Горько. И отчаянно прекрасно. Казалось, театр и весь город мог рухнуть и развалиться на части, она бы не

заметила. Она вздрагивала и охала, словно чувствовала на себе

силу ударов, когда он падал, поднимался, когда стонал от боли или

затихал, замирая. И не было сил снести, и не было сил не слушать

последний монолог.

…Не надо больше музыки. Устал я.

Хоть, говорят, безумных ею лечат, —

Боюсь, я от нее сойду с ума.

И все ж, да будет мне ее пославший

Благословен. Ведь это – знак любви,

А к Ричарду любовь – такая редкость,

Такая ценность в этом мире злом*.

«А к Ричарду любовь – такая редкость, такая ценность в этом

мире злом» – Виола всякий раз плакала, слыша это. Вытирать

слезы так, чтобы этого никто не заметил, она научилась давно.

И это ей неплохо удавалось. Только не в этот раз. Один человек, пристально наблюдая, ловил каждый ее жест.

Капитан Томас Хартли привел в Бристольский порт на неделю

свои галеоны – «Турин» и «Верону». Эти корабли он выкупил

у Венецианской торговой компании после победы в Гравелин-

ском сражении, в котором принимал участие. Дальше их путь

лежал в Лондон. Капитан наблюдал за Виолой уже третий день.

В первый день он только заметил ее присутствие. Вчера он

купил у нее пьесу. Сегодня он сам подошел к ней, когда спек-

такль закончился.

* Шекспир У. Ричард II (пер. М. Донского).

292

ЧАСТЬ II. ГЛАВА X

– Могу я приобрести у вас еще экземпляр? – спросил он. —

А лучше – два.

– Вы очень щедры, сэр. Прошу вас. Не сочтите за дерзость, могу

я вас спросить?

– Несомненно.

– Вчера вы сказали, что эта пьеса нужна вам, как воздух. А сего-

дня покупаете еще два экземпляра. Для чего столько?

– Для того чтобы не потерять человеческий облик и помнить, что ты не только точка в океане. Эти пьесы – моим помощникам.

Одному – переписать тексты ролей для нашей корабельной

труппы. Другому – сверять, чтобы исполнители не несли отсебя-

тины и в результате не подняли бунт.

Виола едва поняла, что он сказал.

– Простите, сэр – вы сказали, «корабельной труппы»? Боюсь, здесь шумно и я…

– Театры есть не только на суше, но и на море, – улыбнулся он.

– Я позволяю моим людям разыгрывать спектакли, дабы они не

предавались лени и азартным играм. Капитан Томас Хартли, Ве-

нецианская компания, к вашим услугам.

– Себастиан Шакспир, к вашим услугам, – поклонилась Виола.

– Так вот чем вызвано это удивительное сходство. «Одна утроба

вас носила, из одного металла в ту же форму отлиты вы»*.

Несколько секунд они молчали.

– Могу я узнать, как долго будет идти «Ричард»? – спросил он.

– Не меньше двух недель.

– Как жаль. Мне остается всего три дня, чтобы усилить впечат-

ление.

– Впечатление всегда новое. Оно мимолетно, как время. Прихо-

дите завтра и поймете. Простите, капитан, но мне пора.

– Куда вы идете, Себастиан?

– В город. К «Слону».

– К «Слону»? Бойкое место. Я иду туда же. И если у вас нет дру-

гих попутчиков, я предлагаю вам свою компанию.

Виола подумала и согласилась.

Они направилась к выходу.

* Шекспир У. Ричард II (пер. М. Донского).

293

СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН

– Вы служите при театре? – спросил капитан.

– Да. Но я не актер. Можно сказать, я играю свою роль перед

сценой. Или перед публикой – среди нее. Как сегодня. Но вы ска-

зали, что у вас всего три дня. Почему?

– В Бристоле мы стоим всего неделю, дальше – курс на Лондон.

– Лондон? Наш театр тоже вернется туда через месяц.

– Я не знаю, где мы окажемся через месяц. Хорошо, если спо-

койно проведем зиму на суше.

– Что же может помешать вам?

– Политика, болезни, война. Иные заботы Ее Величества.

Будем надеяться, что нас ожидает мир. Надежду, как якорь, те-

рять нельзя. Если бы Ричард II понимал это, быть может, он не

пал бы духом.

Виола покачала головой. Якорь надежды. Anchora Spei. Издатель-

ский знак Филдов. Знак ее надежды. «Надежду, как якорь, терять

нельзя». Так просто. Так трудно. Она это знает не хуже моряка.

Она остановилась в переулке, не доходя до гостиницы.

– Благодарю вас, капитан.

– Надеюсь, мы еще свидимся. И, если этому суждено быть, раз-

решите мне и впредь оставаться вашим попутчиком.

– Спасибо, капитан. Но чем вызвана такая учтивость? Я при слу-

чае могу постоять за себя.

Ей пришлось поднять голову, чтобы видеть его глаза, настолько

высоким он был. Он очень внимательно посмотрел на нее, накло-

нился и тихо сказал.

– Таким, как вы, не стоит в одиночку ходить по городу.

– Отчего?

– Оттого, что при случае может пригодиться не только смекалка

и ловкость, но и настоящая мужскаясила.

– Я не знаю, суждено ли нам свидеться. Благослови вас Бог за

вашу доброту! И пусть ваши глаза всегда будут так же зорки.

– Скажите, как зовут вас, – попросил он.

– Вы знаете, капитан.

– Назовите ваше подлинное имя. Если не сопровождать вас, то молиться за вас я смогу. Кого из святых покровителей про-

сить о вас?

– Святого Вильгельма, – сказала она и, подумав, добавила, —

и Святого Георгия.

294

ЧАСТЬ II. ГЛАВА X

Он мягко поймал ее руку и склонился над ней.

– Храни вас Бог! – тихо сказал он.

Отняв руку, Виола развернулась и пошла через площадь, не огля-

дываясь.

Капитан Хартли все три дня, прежде чем приказать отдать швар-

товы, приходил в театр и на площадь, надеясь на встречу. Тщетно.

И все же теперь он знал – он видел собственными глазами, он

говорил с ней, он даже касался ее. Пусть в мужском платье, пусть

скрывающая свое имя, пусть появившаяся здесь из необъяснимо

странной жизни – она есть. Удивительная, непостижимая, земная.

Женщина, которую он искал.

295

СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН

Глава XI

Венеция… «Якорь надежды» для людей,

чей удел – вечное изгнание…

Э. Грэм-Диксон «Ренессанс»

Я всегда говорю о тебе, как путешественники

говорят о Венеции:

«Venetia, Venetia,

Chi non ti vede non ti pretia*».

У. Шекспир «Бесплодные усилия любви»

Утром 29 октября Виола разбирала новые книги, доставленные

накануне из типографии, когда в лавку вошел Джек Эджерли.

– Доброго утра!

– Джек! Ты что так рано?

Его появление говорило о том, что он заглянул сюда не случайно.

– Зашел тебя проведать. Мы с хозяином сегодня идем в порт. Но

он еще в издательстве. А меня отправил пораньше. Вот я и решил

заглянуть по дороге.

– В порт? Вы кого-то встречаете?

– Станки.

– Станки? Хозяин меняет оборудование?

– Да, старые приходят в негодность. Их ведь ставил еще преж-

ний хозяин. А теперь от Альда** привезли новые.

– Мистер Филд успел побывать в Венеции? Когда же?

Джек покачал головой.

– Нет. Он не был в Венеции. Вряд ли миссис Филд захочет отпу-

стить его туда. Там, говорят, есть мост, из окон домов у которого

женщины с голой грудью смотрят на прохожих и приглашают зайти.

* «Венеция, Венеция, кто тебя не видит, не может тебя оценить» (пер.

М. Кузьмина).

** Альд Пий Мануций – итальянский гуманист, издатель и типограф, рабо-

тавший в Венеции. Альд ставил на своих изданиях марку, на которой изобра-

жен якорь, обвиваемый дельфином. Этот сигнет заимствовал издатель Тома

Вотроллье, унаследовал Ричард Филд, а затем его преемник Джордж Миллер.

(прим. автора).

296

ЧАСТЬ II. ГЛАВА XI

– Джек! – рассмеялась Виола, – вспомни о приличиях и рас-

скажи лучше, причем тут ты?

Довольный произведенным впечатлением Джек приосанился.

– Это я предложил мистеру Филду выписать их напрямую из Ве-

неции. Поэтому доставка обошлась ему вдвое дешевле. Помнишь, я тебе говорил, что у меня брат служит на море? То есть не совсем

брат, скорее кузен. Не совсем кузен, скорее…

– Так что же?

– Я рассказал о нем хозяину. Они списались. По заказу Филда

брат забрал у Альда партию станков и доставил сюда без посред-

ников, понимаешь.

– Джек, да ты, оказывается, хваткий малый! Смотри, однако, чтобы художник не заглушил в тебе негоцианта, а негоциант – ху-

дожника. Впрочем, у тебя нет выбора – так или иначе, придется

быть и тем и другим.

Джек пожал плечами.

– Да нет, это почти случайно вышло. Просто брат живет в Ита-

лии? Он теперь почти венецианец.

– Венецианец?

Виола улыбнулась, вспоминая другую встречу.

Ведь нынче мы Италии кичливой

Во всем, как обезьяны, подражаем

И тащимся у ней на поводу*.

– Да, – сказала она. – Многие англичане стали почти венецианцами.

– Пожалуй. У него там большая торговля. И даже здесь есть ма-

газины. На Холборне.

– Ты никогда не говорил об этом.

– Да как-то стыдно хвалиться чужим богатством.

Весь Джек был в этом. Он не лукавил. Ему и вправду в голову не

пришло бы хвастать богатой родней.

– Своди меня как-нибудь туда, – попросила Виола, – покажи, чем торгует твой родственник.

– Покажу еще. Да ты и сама его теперь увидишь, – Джек за-

пнулся и замолчал.

* Шекспир У. Ричард II (пер. М. Донского).

297

СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН

Он нервно пролистывал копию списка станков и деталей к ним, которую доверил ему хозяин.

– Ты что-то вспомнил?

– Да. Я… пойду. Я, кажется, забыл… кое-какие бумаги в издатель-

стве, – очнулся Джек. – Адье! На всякий случай, я вечером буду

в «Ученике типографа».

– Удачи тебе!

Шагая по аркаде прихода, Джек ругал себя, предчувствуя, что

его простодушие вот-вот может обернуться против него. «Кто

тебя за язык тянул? – ворчал он себе под нос и даже остановился

и топнул ногой, досадуя на себя. – Дурак!» Подняв плечи и опу-

стив голову, он шел в порт, стараясь прогнать мысли, назойливо

роившиеся в голове. Он понял, что поторопился с рассказом

о том, кто, будучи связан с ним семейными узами, не был ему род-

ным по крови. Проболтавшись, он испугался обещанной ей

встречи. Еще ничего не произошло, а он уже ревновал Виолу

к тому, кого в детстве полюбил больше других своих родных. Сын

второй жены его отца был на восемь лет старше и появился в их

семье, когда Джеку было четыре года. С первых дней в семье Эд-

жерли высокий, громкоголосый двенадцатилетний рыжий маль-

чишка полюбился всем – и домашним, и соседям. Джека он сразу

ослепил своей взрослостью и энергией и надолго стал для него

примером для подражания. Когда Джек только учился говорить

и уверенно стоять на ногах, Том тоже учился – ходить под пару-

сами по морским просторам, доступным в те времена английским

судам. В десять лет он поступил на корабль в качестве юнги капи-

тана Джона Бишопа и навсегда связал себя с морем. Когда ему

было двенадцать, его мать вышла замуж за отца Джека. Сильный, шумный, дерзкий, отважный, смешливый – Том завораживал на-

званого брата рассказами о странах и занятных людях, беспо-

добно изображая каждого. Том таскал Джека с собой на пристань, показывал ему корабли, затевал с ним игры в морских разбойни-

ков и дикарей, прикидываясь то хищником, то охотником. Он то

исчезал на много месяцев, то возвращался, переполненный солн-

цем жарких широт, из которых привозил диковинные вещи: растения, камни, одежду, утварь и много всяких чудес. Теперь ка-

питан Томас Хартли перевозил на двух своих галеонах оливы, вино, посуду, украшения, ткани, станки, книги. Когда Джек впер-

298

ЧАСТЬ II. ГЛАВА XI

вые оказался в Лондоне, не растеряться и не сбиться с пути ему

помогали советы Тома, приходившие в письмах из-за морей, или

услышанные при редких коротких встречах, когда капитан при-

водил корабли к родным берегам. Уже в детстве Том научил брата

наблюдать, присматриваться к миру, разнообразию его форм

и красок. Повзрослев, Джек по-прежнему с доверием и уважением

полагался на жизненный опыт Тома. С ним одним он решился по-

говорить о настигшей и тревожащей его теме желаний. Том без

иронии и осуждения серьезно ответил на все вопросы и развеял

сомнения Джека. Так между ними впервые прозвучала тема жен-

щины. У Джека голова шла кругом от столичного шума и много-

образия людей, в гуще которых он очутился. Он только-только

снял свою первую комнату на Феттер Лейн. Соблазны настигали

повсюду. Ему мерещилось, что будто в самом воздухе города рас-

топлено пряное зелье. Он потерял сон и не знал, куда деться от

мыслей, что в наказание за греховность воображаемых им картин, какие ему представлялись, у него чего доброго отнимется острота

зрения или того хуже – исчезнет способность рисовать, без чего

он не видел смысла жизни. Выручили его не назидания и порица-

ния, а спокойные советы и подсказки брата. В результате его убе-

регли от излишеств и болезней те же рецепты, что и сам Том

услышал когда-то не от отца, а от человека надолго ему отца заме-

нившего. Брат рассказывал Джеку о странах, где так тепло, что

женщины круглый год ходят совсем раздетые, и выглядят, будто

вольные животные, тела которых прекрасны. «Вот если бы вся-

кую женщину одеть так, чтобы и в одежде у нее было видно все

тело, как есть», – от одной этой мысли можно было захотеть сбе-

жать в обе Индии и на любой из самых дальних краев света. Но

время шло. Они мужали, и желания их становились сложнее от

того, что каждый в своем мире стремился найти самое, казалось

бы, труднодостижимое. Теперь Джек вспомнил о сокровенном

письме Тома из Венеции. Одному было тогда шестнадцать лет, дру-

гому – двадцать четыре. Брат писал, что всякая, даже самая пре-

красная внешность женщины холодна, если душа ее мелка. Он

признавался, о какой женщине мечтает, какую жаждет найти:

«Внешностью подобная нереиде, изящная, как Амфитрита*,

*Амфитрита – жена морского царя Посейдона (прим. автора).

299

СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН

телом выточенная волнами, взлелеянная ими, подобно Венере, исполненная желаниями. Умом превосходящая свой пол и нахо-

дящая удовольствие в остроумии. Лицом приветливая, а с вообра-

жением, как у философа. Словом, была бы она на свете, всем

сердцем, умом и телом я тотчас оказался бы отдан ей. Но ни

в одной я не встречал до сих пор все эти свойства, чтобы они со-

единились для меня счастливо: ибо замечая красоту, не встречаю

ума, а отмечая ум, не нахожу доброты, познав же нежность, не чув-

ствую силы, а ощутив силу, не знаю жалости, и обнаружив сочув-

ствие, не вижу красоты. Простыми словами повторю тебе то же: одна женщина прекрасна, другая умна, третья добродетельна, —

но я уцелел. Пока я не встречу женщину, гармоничную во всех от-

ношениях, ни одна не привлечет меня. Всякий раз я осуждаю себя

за упрямство в нежелании уступать своему влечению к недостижи-

мому. А потому продолжаю свое «Борение в мечтах», его же на-

хожу единственно достойным того, чтобы уповать найти мой

«Якорь надежды», Anchora Spei.

Ищи и ты свою надежду, мой добрый Джек,

твой всегда преданный друг и любящий брат

Томас Хартли

P.S. Прочти и ты «Борение в мечтах Полифила»*, дабы ты смог

понять, в каком поиске брожу я теперь».

Джек прочел. Греза героя итальянского романа о женщине – во-

площении всех достоинств античного прошлого – стала и его ме-

чтой. И мечта стала явью.

«О, Полия… Красота лица твоего, видные и необычайно изящные

формы, чрезвычайная мудрость и доблесть, примечательная и предупре-

дительная твоя вежливость, и твоя исключительная и несравненная кра-

сота, все это легко объясняет наше желание узнать историю счастливой

твоей любви и твое благородное и возвышенное происхождение, которое, несомненно, должно корениться в знаменитом, выдающимся и славном

роду. Мы заметили твою честность, понимание, немалые твои книжные

знания; твои выдающиеся достоинства и чрезвычайное изящество де-

вичьего твоего поведения; твою редкую и необыкновенно красивую фигуру

* «Гипнэротомахия Полифила» («Любовное борение во сне Полифила») – италь-

янский роман-трактат XV в. Авторство приписывают доминиканскому мо-

наху Паоло Франческо Колонне (1433—1527) (прим. автора).

300

ЧАСТЬ II. ГЛАВА XI

и очарование, которое является твоим лучшим украшением и достойно

высшей похвалы. Твоя поразительная внешность и небесные черты столь

прекрасны и гениальны, что, кажется, не полностью принадлежат

земле, но дают ясный знак твоей божественности».

Что стало с ним, когда он понял, что он нашел свою мечту! С тех

пор, как он прочел признания Полифила, он смотрел на Виолу, как герой романа на Полию, и находил в ней все, о чем писал

в своем письме Том. Порой ему казалось, что он говорит с По-

лией, а жизненные реалии напоминали ему гравюры из прислан-

ной Томом альдины*.

В долгих плаваниях Том, рано познав портовую любовь, оценил

отношения бескорыстные, а в жарких странах увидел красоту

почти обнаженного женского тела и узнал, каково женское жела-

ние, свободное от страха перед наказанием или презрением. Он

отделил плоды от пустоцветов, и ту, которую искал, жаждал щедро

одарить самым ценным из познанного. Избавление от тягости же-

лания без хоть малой привязанности, брезгливость и постоянный

самоконтроль из опасения заразиться вызывали омерзение. Хо-

лодную пустоту и наплыв равнодушия он испытывал в следующую

же минуту к той, кто мгновение назад казалась источником утеше-

ния. В миг телесного разъединения он хотел, чтобы она исчезла, растворилась в воздухе, чтобы остаться одному со своим покоем

и умиротворением. Именно этот переход от обладания, привязан-

ности и благодарности к отторжению, неприятию, нежеланию —

этот момент отрезвления – стал для него мучителен. Он знал, ка-

кого общения с женщиной ждет. Он хотел любви.

Задумавшись, Джек подходил к порту. Шаг за шагом перед ним

открывалась его перспектива – мачты, бока и носы кораблей

всех размеров и видов: ганзейские когги, первые хорнские

флейты, нарядные итальянские и мальтийские галеры и галеасы, каракки, датские торговые корабли. Джек искал глазами два анг-

лийских галеона. Вскоре он увидел их – многоярусные, с пятью

мачтами, отделанные резьбой и рельефами, элегантно украшен-

* Альдины – общее название книг, отпечатанных в типографиях Альда Пия

Мануция (прим. автора).

301

СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН

ные белыми, красными, зелеными и синими поясами бортов, с усеченной кормой, с сетями канатов, тянущимися к мачтам, словно прозрачные крылья фантастических стрекоз. Всякий

раз, когда Джек видел их, у него захватывало дыхание от красоты

и стати этих рукотворных громад. Он называл их по именам

и думал о них, как о живых существах, преданных владельцу