Текст книги "Серебряный меридиан"

Автор книги: Флора Олломоуц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

проявлялось мужское лицо, почти зеркально схожее с первым.

Когда этот трейлер предстоящего спектакля опубликовали не

только на сайте театра «Серебряный меридиан», но и на общедо-

ступном видеоресурсе, в одном из комментариев зритель восклик-

нул «За филигранную работу – все премии мира гримеру».

Он и она поочередно говорили:

«УДИВИТЕЛЬНО

Дед, который не знал о твоем появлении на свет. И другой твой дед, знавший о тебе только то, что ты появилась на свет.

Отец, который, кажется, ровно вдвое моложе тебя самой. Отец – ребе-

нок. Ты поняла это впервые в детстве. Ты это чувствуешь до сих пор.

НЕПОСТИЖИМО

Друг, который никогда не станет больше, чем друг. Он всегда будет тебе

дороже тебя самой. Он лучше тебя. Поэтому для тебя он больше, чем друг,

* Шекспир У. Двенадцатая ночь, или Что угодно (пер. М. Лозинского).

390

ЧАСТЬ III. ГЛАВА V

но не знает об этом. Друг, который умеет слышать. Друг, глаза которого

обладают странным свойством, – среди всех людей они видят лишь од-

ного человека – его жену.

НЕОБЪЯСНИМО

Брат, которого ты знаешь как себя. Понимаешь его с полуслова. Слы-

шишь его без слов. Он так похож на тебя, что в детстве вас едва могли

различить. Вас «вылепили из одного куска глины» и, кажется, дали вам

одно сердце на двоих. Он родился с тобой в один час. В этот час, родив-

шись мужчиной, он получил право быть одаренным. Быть непоседливым.

Бесстрашным. Быть собой.

НЕВЫРАЗИМО

Сын, который тянется к тебе в надежде, что ты защитишь его. Он

ждет, чтобы ты улыбнулась. Он появился на свет, потому что ты по-

явилась на свет, вправе быть собой.

НЕОБЪЯТНО

Муж, который увидел тебя такой, какая ты есть. Который шел к тебе

долго, словно сотни лет назад его корабль попал в шторм и, став то ли

кораблем, то ли судьбой, двигался в хаосе, ведомый надеждой прийти

домой. Рядом с ним ты можешь быть такой, какая ты есть. Быть ода-

ренной. Непоседливой. Бесстрашной. Быть собой».

– Умница! Умница! – прошептал Джим, но все его слышали.

Анонс к спектаклю «Метаморфозы» просматривали Джим, Виола, Тим, Энн и Мартин, присоединившийся в качестве их са-

мого горячего поклонника.

– Ой – «умница, умница!», – наморщив нос, передразнил он.

– Не тонкий ты человек, Маф! – отозвался Джим.

– Где уж нам уж!

– Придется переписать, – сказал Тим.

Он стоял за спинами друзей, больше прислушиваясь, чем при-

сматриваясь.

– Да, – сказал Джим, – мы сделали это в стиле «Флори Филд», я сейчас это ясно вижу. Неплохо, но слишком сдержанно и при-

глушенно. И музыкальная тема должна быть убедительнее.

– Согласен, – сказал Тим.

391

СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН

– Цвет и свет надо сделать более насыщенными, смену кадров

быстрее, а переходы более плавными. Признаюсь вам, я не пред-

полагал, что новое название так потянет за собой абсолютно все.

Перемены в театре начались с появлением Виолы. Новый, пе-

реполненный энергией и идеями, исполнительный продюсер так

убедительно прониклась обновляющими замыслами, что ее со-

стояние передалось всем вокруг.

Название, выбранное Бернардом, дедом Джима, для театра, было заимствовано им у автора учебника иностранных языков

1583 года – когда еще не было написано ни одной пьесы, подска-

завшей Джиму сюжет его романа. Со дня открытия «Флори Филд»

в 1955 году в театре впервые происходили столь радикальные пе-

ремены, что, в первую очередь, было определено появлением

в его стенах постоянного драматурга с таким творческим зарядом.

Прежнее название театра осталось в его истории, в бережной па-

мяти актеров и всех его служителей. Новое название после долгих

поисков подсказало само его расположение.

Театр находится на серой ветке лондонского метро, которую на-

зывают «серебряной». Официальное ее название – «Юбилейная».

Эта ветка была построена к серебряному юбилею свадьбы коро-

левы Елизаветы II. Серебряная ветка соединяет конечную стан-

цию «Эджвербери» на северо-западе, где в детстве жили Виола, Мартин и Форд, а также район, в котором жила и работала Виола

по возвращении из-за границы, и самый театральный район Лон-

дона – Южный Берег, где когда-то «Слуги лорда-камергера» по-

строили театр «Глобус». Другая конечная станция этой ветки

называется «Стратфорд». Подобно меридиану на глобусе, эта

ветка большей частью пролегает на карте Лондона по диагонали

с северо-запада на юго-восток. Джим обнаружил еще одно любо-

пытное значение образа серебряной линии – как серебряной

ветви – из раннего кельтского фольклора. Серебристую ветку де-

392

ЧАСТЬ III. ГЛАВА V

рева называли кельтской арфой. Предание гласит, что Серебря-

ную ветвь брали в руки барды, прежде чем начать петь или рас-

сказывать, как «сигнал» к началу саги. Стоит также упомянуть, что

Уильям Шекспир в последние годы, проведенные в Лондоне, жил

на Серебряной улице.

В сентябре театр под новым названием «Серебряный мери-

диан» открыл сезон. В качестве основы афиши выбрали висевший

в фойе рисунок Джима – портрет Шекспира на белом фоне в чер-

ных, коричневых, красных и желтых тонах, на котором поэту не

более тридцати.

Из дневника Виолы Эджерли

Я люблю этот день – первый день театральной недели. Сегодня

Джим особенно элегантен. Встречает гостей. Приветливый и вни-

мательный. Сегодня я впервые выхожу на сцену. На театральную

сцену. Осенью мы откроем этим спектаклем сезон в обновленном

театре в Лондоне. Два года, предшествовавших этому дню, Джим

терпеливо и настойчиво учил меня работе на сцене, планомерно

и уверенно вводил в приемы и тонкости ремесла, которое, воз-

можно, и было во мне всегда, но находило другие русла. Джим по

этому поводу любил повторять: «Артистичность, когда она

в крови, закономерно принимает самые удивительные формы»*.

Премьера – это всегда словно вход в новую жизнь. Раздвигается за-

навес, а там начинается новая параллель и перспектива твоей жизни, ее новая, вторая, третья, а там сколько их будет по счету, дорога.

– Виола, твой выход.

В конце августа, подарив себе неделю, мы уехали в края, куда

когда-то Уильям Шекспир поселил многих своих героев. «В глу-

бине Адриатики дикой» мы сняли небольшой дом на берегу

залива. Тишина, шум моря и пиний, белые стулья вокруг стола

в патио, переходящего в сад и пляж, наполняющая душу полифо-

ния воды и природы. Джим вернулся к своему венецианскому ро-

ману. «Если выпало в империи родиться, лучше жить в глухой

провинции, у моря»**.

* Конан Дойл А. Случай с переводчиком.

** Бродский И. Письма римскому другу.

393

СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН

Глава VI

Спектакль «Метаморфозы» в первый сезон шел до февраля.

Пьеса и работа постановочной группы, режиссера и актеров по-

лучили хорошие отзывы. Успех позволил предположить его воз-

вращение.

В феврале спектакль приостановили на неопределенное время.

Спустя девять месяцев у Виолы и Джима родился сын – Уильям

Джеймс Томас Эджерли.

С Тимом Тарлтоном мы встретились, когда работа над спектак-

лем «Метаморфозы» уже шла. Нас познакомил Форд. Не трудно

представить их разговор с Линдой после того, как она высказала

мне все, что думает об идее пригласить на проект Тима.

– Представляешь, что она придумала?

– Ты о ком, о Ви? Какую-нибудь новую сверхидею?

– Только не надо заранее восхищаться. Ты думаешь, что эта, как

ты говоришь, сверхидея касается Джима?

– Вполне возможно.

– Увы. У нее другая цель – Тим Тарлтон.

Линда в своих тонах пересказала Форду все реальное и надуман-

ное, что могла на тот момент.

Он покачал головой.

– Я не верю. Нет.

– Что за нафталин у тебя в голове?

– Возможно, что и нафталин. А идея хорошая.

– Меня бесит твое прекраснодушие.

– Сильные эмоции тебе очень идут, – Форд спокойно продол-

жил читать, сидя в кресле с ноутбуком на коленях.

Линда хотела было захлопнуть ноутбук, но Форд остановил ее, вытянув руку.

– Ну что еще?

– Она не задумывается о последствиях.

394

ЧАСТЬ III. ГЛАВА VI

Форд уже серьезно посмотрел на жену.

– А тебе не кажется, что ты, дорогая, просто не понимаешь чего-

то и лезешь не в свое дело?

– Прости, можно, на секунду? – Она потянулась за ноутбуком. —

Я не закрою твою страницу, просто кое-что тебе покажу.

– Смотри.

Она повернула к нему компьютер, на экране которого была фо-

тография Джима и Виолы на одной вечеринке. Комментарии

к ней были самыми доброжелательными.

– Обрати внимание на него. Вот этоотношение! При всех не-

оспоримых ее достоинствах многих завистников раздражает

именно это. Своим отношением он заставляет всех интересо-

ваться ею, узнавать, искать глазами, приглядываться к ней. Не кра-

савица для тех, кто привык судить, учась у глянца, она всегда

в центре внимания. И это все благодаря только его выбору!

Только его. Думаю, она сама тоже это понимает.

– Понимает, я уверен. Однако, как быстро ты забыла о ее собст-

венных достоинствах. Браво!

Больше он ничего не сказал, забрав у Линды ноутбук и погрузив-

шись снова в статью.

Форд обожает Линду. Но его трезвый ум и спокойная, даже

слишком уравновешенная, слегка холодная и в то же время раз-

меренно чуткая натура научили его адекватно понимать цену, какую жизнь могла бы предъявлять им обоим, если бы он пола-

гался на суждения жены о людях и событиях. Он часто руко-

водствуется принципом: «Послушай, что думает по этому

поводу Линда, и забудь». Особенно это касается людей, их

чувств и отношений. Зачастую она все переворачивает с ног

на голову. Не только ее собственный темперамент, но и жизнь

в музыкальном мире, где всякая эмоция усиливается много-

кратно, а реакции преувеличиваются, развили в ней своеобраз-

ное видение мира. Он любит ее. Она для него своего рода

сюрреалистическая картина, смыслы которой то оказываются

глубокими, то надуманными, а то и совсем нереальными. По-

этому руководствоваться подобными принципами он отказался

с самого начала их отношений. Теперь он не стал продолжать раз-

говор, оставив ей ее подозрения, но запомнив фактическую

суть того, что она рассказала.

395

СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН

Прошло чуть меньше двух месяцев. За это время Джим связался

с агентом Тима Тарлтона и передал ему пьесу, а также синопсис

сценария фильма, о котором мы задумались одновременно с теат-

ральной работой. Я замерла в ожидании, хорошо зная, что его

жизнь музыканта расписана едва ли не по минутам на годы вперед.

Все же я напряглась. Невозможно хотелось курить – год как я бро-

сила. В голове засел вопрос: «он согласится?» Я старалась укло-

ниться от всего, что не входило в колею моих ожиданий.

– Нет, Форд, спасибо.

Я руками и ногами упиралась, не давая уговорить себя пойти на

вечер в Грейс-инн, где служил Форд. Однако моему другу надо от-

дать должное. Он был настойчив, и, в конце концов, у меня созда-

лось впечатление, что они с Джимом просто силой втащили меня

в машину.

И что же произошло?

Это было крайне значительное событие для членов гильдии

и для всего юридического сообщества, которое бывает, как пра-

вило, один раз в году. Программа была традиционной. Протоколь-

ную и официальную часть завершал концерт классической

музыки, сюрпризом которого всегда становилось приглашение

мировой звезды первой величины. В этот раз предлагалась Пятая

соната Бетховена «Весна» в исполнении Тима Тарлтона. Сказать, что подо мной закачался пол и голова пошла кругом, значит

ничего не сказать. После концерта Форд незаметно исчез. Потом

он появился, быстро подошел к нам, наклонился ко мне и прошеп-

тал: «Идите со мной». Пока мы шли по коридорам, я пыталась

всеми силами справиться с внутренней дрожью.

Он смотрел внимательно, слегка склонив голову, чуть испод-

лобья, явно присматриваясь, почти настороженно. Так мне пока-

залось. И еще показалось, что напряжение сменил легкий намек

на улыбку. Точно мелодия

Над холмами, над долами,

Сквозь терновник, по кустам,

Над водами, через пламя

Я блуждаю тут и там!..*.

* Шекспир У. Сон в летнюю ночь (пер. Т. Щепкиной-Куперник).

396

ЧАСТЬ III. ГЛАВА VI

– Добрый вечер!

– Мистер Тарлтон, прошу вас – Фрея Эджерли и Джеймс Эд-

жерли, – сказал Форд и отступил на шаг.

– Извините, что я прервал ваш вечер, – сказал Тим. – Узнав, что

вы здесь, я попросил Форда помочь нам встретиться.

Форд!

Сам чудодей, тем временем, скрестив руки, прислонился к узкой

квадратной колонне у двери и наблюдал за нами.

– Я сделал это, на мой взгляд, достаточно элегантно, чтобы те-

перь поступить бесцеремонно и тут же вас покинуть, – негромко

сказал он.

– Форд, я…

Я уловила его выражение. Старый лис – чудный, милый, хитрый

плут. Деликатный, все про всех знающий, мудрый, тонкий, чут-

кий. Ну, кто еще мог сделать такое для меня.

– Этим он и нам оказал неоценимую услугу, – сказал Джим.

Сейчас трудно точно вспомнить наш разговор, суть которого

навсегда останется для меня одной из необъяснимых загадок

моей жизни. Дело в том, что Тим Тарлтон, за неделю до кон-

церта, получив от своего агента наши материалы, планировал

договориться о встрече с нами, поскольку главная тема «Пер-

спективы» давным-давно им написана, и он готов показать ее

нам. Узнав от одного из организаторов вечера – Форда Аттен-

боро, что мы приглашены, он решил сегодня же сообщить нам

о своих планах. Это был момент, когда я усомнилась, правильно

ли я понимаю родной язык. Главная тема «Перспективы» уже го-

това? Да, это «Уильям». Сейчас он ищет тему Виолы, но с ней

сложнее. И с остальным еще предстоит повозиться. Но, по-

скольку наложение музыки на изображение при работе над филь-

мом происходит, когда материал уже полностью отснят, времени, он полагает, еще достаточно. А вот работа над спектаклем пой-

дет быстрее – параллельно с репетициями.

– Вы написали главную тему, получив синопсис?

– О, нет. Гораздо раньше. Когда читал «Перспективу».

* * *

Уилл и Сью отпустили его минут через десять.

– С возвращением!

397

СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН

Тим подошел к нам.

– Как ты устроился?

– Наверху. «Я поселился здесь вторично из суеверья»*.

Маффин запротестовал.

– Ну, всё, рифмоплеты на свободе! Мы вот играть будем, вас

с собой не возьмем, правда? – понадеялся он на поддержку детей.

Они уже догнали Тима и вертелись рядом.

– Возьмем, они с Виолой странно разговаривают, – ответила

Сью.

– Вот что правда, то правда! – хмыкнул Март.

Здесь, в Эджерли-Холле, я увидела чудо – неприступный Тим

Тарлтон улыбается. Вечером в переписке с Джимом я рассказала

о наших новостях: «Приехал Тим, поэтому дети сразу забыли

о нас. Они здоровы, румяны и каждый во что-то влюблен. Роди-

тели, и твои и мои, обещали приехать. У Флаффи родились кра-

сивые разноцветные щенки. Носятся по газону. Катаются, как

помпоны». Джим ответил, что очень доволен – съемки в порту

удались, ни одной помарки. И еще, что он очень скучает.

– Я тоже.

– Я приеду на выходные.

Приезжай, попьем вина, закусим хлебом.

Или сливами. Расскажешь мне известья.

Постелю тебе в саду под чистым небом

И скажу, как называются созвездья*.

Выключив компьютер, я спустилась вниз. Тим был на террасе.

Я обратила внимание, как он всматривался в тишину. Пристально

глядя перед собой, он, казалось, слышит шорох муравья на до-

рожке, листьев, каждой травинки на газоне, не говоря уже о не-

смолкающем даже в безветрие шуме за холмом.

– Привет от Джима.

– Спасибо, – обернулся он. – А ты, похоже, загрустила.

– Ох, не знаю. Прошел только месяц, а я так скучаю по нему, будто год прошел.

* Бродский И. Письма римскому другу.

* Пастернак Б. Из суеверья.

398

ЧАСТЬ III. ГЛАВА VI

– Две несросшиеся ветки разомкнуть можно. Те, что сплелись, трудно и болезненно для них. А сросшиеся – невозможно. По-

хоже, что вы еще не срослись, но сплелись уже крепко-накрепко.

– Раньше я думала, что со временем тяга быть вместе ослабевает.

– У вас наоборот?

– Выходит, что да.

– Выходит… Давай я тебя отвлеку. У меня есть мелодия, которую

можно переложить на твою рождественскую литературную ком-

позицию. Как ты на это смотришь?

– С радостью.

– Кстати, я никогда не слышал, чтобы ты говорила на этом

языке. Хотя с некоторыми из наших оркестрантов ты могла бы по-

говорить на нем. Или я ошибаюсь?

– Нет. Наверное, могла бы, но предпочитаю этого не делать.

У меня нет практики.

– И все же стоит пробовать. Знаешь, раньше я помалкивал, что

сочиняю сам, теперь понимаю, что ошибался.

– Наверное, ты прав.

– Не грусти. Он скоро приедет.

399

СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН

Глава VII

Нынче ветрено и волны с перехлестом.

Скоро осень, все изменится в округе.

Смена красок этих трогательней, Постум,

Чем наряда перемены у подруги.

Дева тешит до известного предела —

Дальше локтя не пойдешь или колена.

Сколь же радостней прекрасное вне тела:

Ни объятье невозможно, ни измена!*.

Они больше не могли быть там, где «объятье невозможно».

Они больше не могли жить в разлуке. С Томасом Хартли. По-

этому настало время, когда герои романа должны были начать

новую жизнь. На сей раз именно в таких образах, какими их за-

думал автор.

Из интервью Джеймса и Виолы Эджерли

Джим:Идея фильма перестала для нас быть иллюзией на пути

в Бристоль, когда мы готовили фестиваль и, как обычно, ехали на

просмотр в театр, приславший заявку на участие. В дороге мы

рано или поздно всегда возвращались к любимой теме.

Виола:Мы говорили о том, что экранизаций о жизни Шек-

спира, как ни странно, не так много. Я предположила, что если

кто-то возьмется за экранизацию истории, придуманной Джимом, для нас это будет огромной творческой потерей. Так, по дороге

в Бристоль, почти в духе гастролей самого Шекспира родилась

* Бродский И. Письма римскому другу.

400

ЧАСТЬ III. ГЛАВА VII

идея фильма. Настал момент, когда стало понятно, что мы

должны снять его сами.

Джим:Работа над сценарием и формирование команды шли

параллельно. Я не раз говорил о впечатлении, которое оставило

в отрочестве эссе Вирджинии Вулф «Своя комната». А в зрелом воз-

расте целая цепь открытий, прозрений, событий моей собственной

жизни, порой просто мистических, вовлекла меня в эту эпоху.

Я писал свою книгу, вчитываясь в тексты Шекспира, опираясь ис-

ключительно на них. Меня интересовало, почему его так волновали

истории женщин, переодевшихся в мужское платье, тема близне-

цов, любовь и привязанность брата к сестре, а еще его реальные со-

временники и друзья, каким был, например, Ричард Филд.

Виола:Поразительно, как похожа по темпу, манере общения, поведению, восприятию на нашу жизнь их динамичная живая

эпоха. Ответы на многие вопросы при внимательном заинтересо-

ванном прочтении лежат на поверхности.

Джим:Подумайте, какие были люди – жадные до событий, новых знаний и технических достижений, открыватели и завое-

ватели. В том числе и женщины. Одаренные, талантливые, у ко-

торых, как говорила Вирджиния Вулф, не было шанса проявить

свою индивидуальность. Уникальное, современное, актуальное —

эти понятия в их соответствующих эпохе синонимах были для

шекспировского времени такими же волнующими, как для нас.

А, возможно, даже более востребованными, чем сегодня.

Виола:Можно много говорить о проблемах – это бесконечная

тема. Чего только стоит внешний облик наших персонажей. Ко-

лоссальная галерея портретов известных и неизвестных людей

позволяет, если стоит такая задача, добиться большого сходства

с оригиналом. Шекспир – особый случай. Снова загадка. Нет ни

одного портрета, дающего утвердительный ответ: «Это он».

Джим:Нам нужны были два актера, похожих друг на друга

лицом и фигурой, для этой, завязанной на зеркальном сходстве

и вообще волшебстве человеческой внешности и ее метаморфоз, 401

СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН

истории. Задача поначалу казалась почти невыполнимой. Слиш-

ком много условий. Отбор обещал быть длительным, утомитель-

ным и жестким. На самом деле все вышло иначе.

Виола:Джим вспомнил, что несколько лет назад видел студен-

ческий спектакль, сыгранный дуэтом сестры и брата. Это были

Флора и Джеральд Оломоуц в спектакле «Отражения». Мы начали

поиск. Оказалось, что оба работали в Вест-Энде, но не часто были

заняты в ролях первого плана. Флора и Джерри стали для нас ко-

лоссальной находкой. Просматривая их спектакль в записи, мы

потеряли дар речи – близнецы брат и сестра играют двойников.

Мы передали им сценарий, на прослушивании стало ясно – они

родились, чтобы сыграть Уильяма и Виолу.

Джеральд Оломоуц («Уильям»):Такая роль – это честь, испы-

тание, проверка, подарок – все вместе. Хочется соответствовать

содержанию. А если содержание – Шекспир? Пришлось «вытас-

кивать изнутри» все, чему тебя учили, и делать все, что ты умеешь.

И не умеешь тоже.

Виола:С капитаном Томасом Хартли встреча состоялась не так

быстро. Потребовалось время и терпение. Как и в романе.

Джим:Наше взаимопонимание с Джонатаном Стэнли возникло

моментально. С его появлением и дуэт Оломоуц преобразился, особенно это касается Флоры.

Джонатан Стэнли («Капитан Томас Хартли»):В работе над ис-

торией таких тонких и сложных отношений, какие возникают

между Томом и Виолой, важна малейшая эмоциональная деталь

и каждое звено, которое может соединить их, готовы они к этому, как в случае Тома, или еще нет, как было с Виолой, хотя она подо-

шла к грани, за которой человек решается избавиться от одино-

чества. Надо сказать, я видел некоторые работы Флоры в театре.

Они мне понравились. Но я никогда не думал, что окажусь с ней

на одной площадке, тем более в такой истории. Не было гаран-

тии, что между нами вспыхнет искра, которая так важна в работе.

Но, к счастью, у нас получилось.

402

ЧАСТЬ III. ГЛАВА VII

Виола:Подтверждаю, что они прониклись большой симпатией

друг к другу мгновенно. Это помогло им выстроить и убедительно

прожить сложные отношения на экране. В их истории один

любит, а другой позволяет себя любить. Однако, если бы зритель

не понял, что их связывает и другое чувство, которое, по мнению

Шекспира, выше любви, так как оно не бывает безответным —

дружба, работа не получилась бы. К счастью, Флора и Джонатан

подарили нам всем эту искренность.

Флора Оломоуц:Том, встретив Виолу, ни секунды не сомне-

вался, что нашел свою половинку. Думаю, что и в ее душе навсегда

осталось пронизавшее ее мгновенно озарение или искра, или до-

гадка, или как это еще называется – «Это мой человек, мой Якорь

надежды».

Джим:Мы сознательно не касаемся мрачных сторон жизни

шекспировского времени. Наши герои были одарены исключи-

тельным вкусом. Все, на что наталкивался их взгляд, будь то люди

во всех их проявлениях, мир нерукотворный и рукотворный или

детали быта, они, увлекаясь, «срисовывали» словами, подарив нам

поэзию эпохи.

Виола:Нам было важно найти подходящую натуру и интерьеры.

Хотелось, чтобы все наполнение было выразительным и осталось

в памяти.

Тим Тарлтон (композитор):Поскольку кино – искусство

синтетическое – все зависит от команды. Мне повезло. Я работаю

с замечательными оркестрантами, звукооператорами и програм-

мистами. Музыка в кино по своей сути – удачный или нет фон для

визуального ряда, за исключением моментов, когда она выходит

на первый план. Тему Уильяма я нашел быстро. А вот Виолу нет, ведь она, как симфония. Написанная на бумаге музыка, это одно, а одухотворенная звуком, порой становится открытием для са-

мого композитора. Поверьте, мы сделали всё, что могли.

403

СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН

Глава VIII

Голоса снизу разбудили меня. Что за ранние ласточки? Умыв-

шись, я спустилась вниз.

Форд и Тим обсуждали что-то вполголоса, но акустика раннего

утра звонко разносила их голоса.

– С добрым утром!

– Присоединяйся к нам.

– Не могу. Возьму чай и пойду к себе. Мне нужно отобрать фо-

тографии для театральных программ. Типография ждет.

– Тогда присоединяйся, когда стемнеет, – предложил Тим.

– Сегодня Линда приедет, – сказал Форд.

– Хорошо. Что-то давно ее не видно.

Впервые она решилась приехать, когда здесь был Тим.

Вскоре каждый был занят своим делом.

В прошлом году рядом с крытыми помещениями за сценой была

смонтирована студия звукозаписи специально для работы над

фильмом. Туда я заглянула в третьем часу, после того как закон-

чила обработку фотографий.

Тим в белой рубашке с закатанными рукавами и темных брюках

стоял за дирижерским пультом.

– Начинаем с восьмой цифры.

Быстрые, вибрирующие, стремительные, энергичные звуки. На-

растающий темп, возрастающее форте. Это была музыка к уже от-

снятому фрагменту, в котором Виола возвращалась верхом из

Стратфорда в Лондон после новоселья в Нью-Плейс, когда мысль

о собственном одиночестве заставила ее по-новому оценить их

с Уиллом общую жизнь.

Тим остановил оркестр.

– Спасибо. В целом неплохо.

Я окликнула его. Заметив меня и кивнув, он снова обратился

к музыкантам:

404

ЧАСТЬ III. ГЛАВА VIII

– Посмотрите пятую сцену. Десять минут, и мы начнем на

сорок три.

Он подошел ко мне.

– Уже уезжаешь?

– Ненадолго. Вернусь часам к восьми. Отвезу флэшку.

– Ты на машине?

– Относительно.

– Джим тебе голову оторвет, если узнает, что ты гоняешь на мо-

тоцикле даже в город.

– Ты думаешь, он не знает?

– Догадывается.

– Тим, я вот что хотела сказать. В мое отсутствие сюда приедет

Линда, жена Форда. По-моему, вы ни разу здесь не встречались.

А где-нибудь еще приходилось?

– Не приходилось.

– Так вот. Она человек горячий и быстрый на суждения. Прошу

тебя, прояви снисходительность или хотя бы равнодушие, как ты

умеешь. Не поддавайся на ее провокации. У нее острый язык

и бурное воображение.

Он сдержанно улыбнулся.

– Сохраняй спокойствие и возвращайся, – сказал он.

Меня позабавил этот стиль военного плаката*.

– Спасибо. Я просто хотела тебя предупредить.

– У меня полно работы. Если твоя подруга у тебя в гостях не най-

дет других дел, как заниматься провокациями… Бедный Форд.

– О, Тим! Линда нигде не чувствует себя «в гостях». Тем более, здесь. Да и Форд, поверь мне, не бедный.

– До скорого!

Он коротко сжал мою руку и вернулся к оркестру.

– Вступление на сорок три, с третьего такта, пожалуйста.

Я задержалась, чтобы прослушать полностью этот фрагмент.

Тим стоял, округлив спину, его руки, согнутые в локтях, казалось, держат поводья. Он действительно напоминал со спины жокея,

* Плакаты «Сохраняйте спокойствие и держитесь» были выпущены в 1939 г.

для поддержания морального духа в обществе во время войны. В 2000 г. плакат

был воссоздан и получил множество интерпретаций, особенно при общении в

Интернете (прим. автора).

405

СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН

несущегося верхом через полосу препятствий быстрее и быстрее, чтобы увлечь зрителей по дорогам «Перспективы». Именно так.

Как и предполагала, я вернулась без четверти восемь. Оставив

мотоцикл у театральных служб, пешком прошла по траве к дому.

Наверху горел свет. Окно Тима. На парковке стояла машина

Линды. Снаружи никого не было. Странные люди – такой

вечер, а они сидят по углам. Я вошла в дом. Тихо. Даже Мартина

с его звонкоголосыми девочками не слышно, не говоря уже

о Уилле, которого обычно слышно отовсюду, где-нибудь он все-

гда устраивает себе собственный парк развлечений. Наверху по-

слышалась музыка. Вернее, это были отдельно взятые ноты, поочередно звучащие, но тут же и они прекратились. Я пошла

на звук, полагая, что там найду всех, но, задержавшись на лест-

нице, увидела иную картину.

Они сидели втроем на диване: Тим посередине, Сью слева, Уилл

справа. Тим расположился, уперев ступни в край табурета, на кото-

ром лежали бумаги и книги. На коленях он держал альбом для ри-

сования. Все трое с одинаковым выражением смотрели в альбом.

– Нота «фа» – это собака, нота «соль» – белка, – объяснял Уилл.

Похоже, Тим предложил им нарисовать ноты в виде животных.

– Мне кажется, это не белка.

– А кто?

– Старая и хитрая лиса.

– Это у меня лисичка! – воскликнула Сью.

– Да, какая нарядная!

– А ты тоже рисовал ноты? – спросила Сью.

– Да, только у меня они были птицами.

– Покажи.

– Это было давно.

– Семь птиц? А я знаю только воробьев, – огорчилась Сью.

– Их много. Я люблю певчих.

– Я знаю. Это соловей, – с гордостью сказал мой сын.

– Да, но певчими считаются и другие птицы, они издают разные

звуки: свистят, свиристят, тренькают.

Уилл обрадовался занятному слову.

– Тренькают! Бренькают!

– Привет! – прервала я урок сольфеджио, орнитологии и зоо-

логии.

406

ЧАСТЬ III. ГЛАВА VIII

– Мам, они бренькают! – Уилл спрыгнул с дивана, и мы об-

нялись.

Сью смотрела то на меня, то на Тима.

– А мы смотрели «Хроники», – сказала она.

– Какие?

– «Хроники Нарнии».

– А как же Гарри? Неужели настал день, когда вы не пересмат-

ривали Поттера?

Тим щелкнул пальцами.

– Мы бросили жребий.

– Кто выиграл?

– Сью.

– Хроники похожи на твои «Китайские сказки», – сказал Уилл.

– Мы смотрели фильм на полу, – сказала Сью.

– Разве бывает по-другому?

Сью, застеснявшись, закрыла лицо руками, поглядывая на меня

одним глазом между пальцами.

Я живо представила себе картину, которую наблюдала не раз.

Сью и Уилл в компании Тима устраивались на полу, растянувшись

на животе перед экраном. Я долго привыкала к мысли, что один

из лучших скрипачей современности валяется на полу с детьми

перед телевизором в моем доме.

– Можно еще посидеть? – спросила Сью. – Смотри, что мы

рисуем.

Мы еще какое-то время «посидели», пока не настало время ве-

черней телепрограммы, и дети не сбежали вниз.

Тим молчал. Он несколько секунд чувствовал себя неловко, с трудом переходя из одного состояния в другое. Только что рядом

с детьми он чувствовал себя спокойно и непринужденно, он был

собой. Но, как только мы остались вдвоем, ему потребовалось

время, чтобы «повзрослеть». Стряхнув смущение, он улыбнулся.

– Ты все сделала, что хотела?

– Все в порядке. Линда приехала?

– Да.

– Без жертв и разрушений?

– Форд амортизировал ее приземление.

– Он умеет.

– Ты устала?

407

СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН

– Не очень. Через две недели день рождения Джима.

Мне хотелось поговорить с Тимом о своих сомнениях и беспо-

койстве. И вдруг он спросил.

– Ты до сих пор не разобралась в себе?

– Да. Мы женаты уже восемь лет.

– Мне кажется, что ты просто боишься, что тебя слишком много

на его собственном пространстве. Сказать ему об этом не можешь, спросить – боишься.

– Да.

– Значит, ты еще не разобралась не только в себе, но и в Джиме.

– Тим, ты понимаешь все лучше меня!

– «Не удивляйся: моя специальность – метаморфозы. На кого

я взгляну – становятся тотчас мною»*.

– Получается, что так. Сколько себя помню, я всегда страшно стес-

нялась своих чувств. Я не помню, когда впервые над моей откровен-

ностью посмеялись, но до сих пор не преодолела себя. Я люблю, когда

смеются вместе со мной, но не надо мной. Я могу любить, могу желать, думаю о том, что проявления любви разнообразны, но на этом все за-

канчивается – сказать не могу. Джиму не могу. Я до сих пор не уверена, знает ли он, что значит для меня. В свое утешение вспоминаю иногда

Петрарку. Он говорил: «Свою любовь истолковать умеет лишь тот, кто

слабо любит». Уж он-то в этом понимал. Но как мне быть?

– Знаешь, – сказал Тим, – есть один фильм. В нем к Эдит Пиаф