Текст книги "Чужое счастье"
Автор книги: Эйлин Гудж
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)
– Простите, – вежливо спросил он, – мы знакомы?
Финч увидела неуверенность в глазах Круглоголового, когда он повернулся к своему другу. Но Блуто лишь наклонился поближе к новичку, выпятив челюсть.
– Я не вожусь с гомиками. – Его взгляд скользнул вниз по темно-синему блейзеру, который новичок носил поверх футболки. Финч заметила, что на нем был герб школы.
– Правда? – новичок скривил уголок рта. – А то мне показалось, что тебе они очень интересны.
– Пацан, ты назвал моего друга гомиком?
Круглая Голова, возбужденный из-за большого количества адреналина и, возможно, чего-то еще, подскочил к новичку еще на дюйм и выпятил свою прыщавую челюсть, невольно и довольно комично имитируя своего друга.
Новичок пожал плечами.
– А что в этом такого? Каждый имеет право быть собой.
Самодовольная улыбка исчезла с лица Блуто, и его неандертальская шея покраснела.
– Еще одно слово от тебя, козел, – рявкнул он, – и я разукрашу твою чертову рожу.
Школьники, стоявшие в ожидании автобуса, зевая, наблюдали за этим зрелищем, за исключением Кортни Руссо, которая была слишком занята болтовней по мобильнику, чтобы заметить, что происходит. Но Финч видела достаточно. Она гордой поступью подошла к ним.
– Что с вами случилось? Вы снизошли до этого дерьма? – Финч поднялась на носки так, что оказалась лицом к лицу с Блуто. Ее пятки оторвались от слежавшейся грязи, изобилующей окурками и обертками от жевательных резинок. – В тех местах, откуда я родом, парней вроде вас едят на завтрак.
– Да? И где же это будет, в канаве? – Блуто ухмыльнулся ей. – Я слышал о тебе. Я слышал, что у тебя были проблемы с копами до того, как ты перевелась сюда.
Круглая Голова издал пронзительный визг, похожий на смех гиены. Он напомнил Финч маленькую марионетку, которая у нее когда-то была, – клоун, руки и ноги которого двигались вверх и вниз, когда кто-то тянул за веревочку.
– Держу пари, что это было за обслуживание клиентов, – бессвязно пролепетал Круглоголовый.
– И сколько ты хочешь за блестящую работу? – у самодовольной улыбки Блуто появился угрожающий оттенок.
Финч задрожала от ярости. Всю свою жизнь она имела дело с козлами вроде этих – парнями, мозги которых были размером с их член, и девушками, которые могли бы заставить леди Макбет покраснеть.
– Сначала, – сказала Финч, стараясь говорить достаточно громко, чтобы ее услышали все, – мне придется ее найти.
– Да пошла ты, сука!
Блуто толкнул ее в плечо достаточно сильно, чтобы лишить равновесия. Финч споткнулась и зацепилась ногой за корень дерева, пошатнулась назад и приземлилась на мягкое место. Сильная боль обожгла позвоночник, и мир слегка затуманился. Когда новичок стал между Финч и Блуто, ей казалось, что все происходит в замедленном действии.
– Расступитесь! – приказал он.
– И кто меня заставит это сделать? – Блуто сильно толкнул новичка, отчего тот пошатнулся.
Новичок просто уставился на Блуто. И только теперь Финч смогла рассмотреть его глаза: они были иссиня-черными, цвета грез, которые ее посещали.
Все наблюдатели собрались в кучку, как будто был дан какой-то молчаливый сигнал. На другой стороне стоянки американский флаг над лужайкой красиво развевался от легкого ветерка, глухой лязг его подъемного устройства о флагшток напоминал звон будильника.
Круглая Голова бросил неуверенный взгляд на своего закадычного друга, демонстрируя явно фальшивую храбрость.
– Послушай, козел, сейчас мы с Диком надерем тебе задницу.
Новичок проигнорировал его слова, пристально наблюдая за Блуто, который навис над ним, словно подразделение диверсионнодесантного отряда в одном лице.
– Ты меня слышал, – голос новичка был тихим и бесстрашным. – Я сказал отойти всем назад.
Блуто либо не услышал, либо не придал значения его словам. Он бросился на новичка, опустив голову и подняв кулаки. Он замахнулся и ударил наотмашь. Но новичок оказался быстрее. Он сильно ударил Блуто снизу в живот. Финч слышала тяжелое дыхание Круглоголового, который убегал со всех ног, и увидела, как Блуто отступает назад. Его лицо наливалось краской. Его изумленный взгляд мог бы рассмешить Финч, но тут она увидела, что Круглая Голова собирается наброситься на новичка сзади.
– Берегись! – крикнула она.
Парень обернулся, и Блуто, воспользовавшись тем, что противник на секунду ослабил бдительность, резко ударил его в челюсть. Новичок пошатнулся и чуть не упал, но ему удалось устоять на ногах.
– Достаточно, гомик? – Блуто усмехнулся. Он и его друг подошли к парню вплотную, собираясь избить его.
Круглая Голова замахнулся ногой, которая ударила бы парня в пах, если бы тот не схватил ее и не вывернул так, что Круглая Голова попрыгал назад на мостовую с пронзительным визгом. Он начал метаться, сжимая свою лодыжку и завывая:
– О-о-о-о-у-у-у-у! Черт подери, ты ее сломал!
«Так тебе и надо», – сказала бы Финч, если бы могла отклеить свой язык от неба. Но она замерла, словно приросла к земле, как и все остальные, изумленно наблюдавшие за происходящим. Наконец Кортни Руссо оторвала мобильник от своего уха и раздраженно закричала:
– Прекратите все это, парни! – Возможно, они мешали ей наслаждаться последней серией «Бухты Доусона». Неожиданно получилось так, что Финч приняла участие в драке. Она схватила свой рюкзак и изо всех сил швырнула его в Блуто. Рюкзак ударил Блуто прямо в грудь и нарушил его равновесие на достаточно долгое время, чтобы новичок смог повалить его на землю.
– Отпусти меня! Мне больно! – Рука Блуто оказалась зажатой за его спиной, а искаженное лицо напоминало недожаренный гамбургер.
Через мгновение, которое показалось Блуто вечностью, парень ослабил свою хватку. Блуто с трудом поднялся на ноги и торопливо удалился на безопасное расстояние.
– Что за чертовщина, парень? Ты что, шуток не понимаешь? – как ни в чем не бывало пробормотал он, пытаясь спасти хоть малейшие остатки достоинства.
– Похоже, что это над тобой пошутили. – Парень посмотрел на него с холодным презрением.
Блуто со страдальческим выражением лица попятился, чтобы поднять своего приятеля на ноги, и сердито проворчал:
– Заткнись, ты, педик!
Он слегка толкнул Круглую Голову, отчего тот поскакал назад на одной ноге, затем грубо схватил его за руку и потащил с парковки так быстро, как только тот мог хромать.
Финч подошла к парню.
– У тебя течет кровь.
Она прикоснулась к руке, которую он прижимал к боку.
– Это нестрашно, – парень засунул руку в карман.
В драке он уронил свою книгу. Финч увидела ее в грязи в нескольких футах от них, наклонилась за ней и отдала хозяину. Вручая ему книгу, девушка пробормотала:
– Пойдем. Давай выберемся отсюда.
Пока Кортни и остальные стояли, широко раскрыв рты, как будто во время циркового представления, Финч схватила свой рюкзачок, жестом приглашая парня следовать за ней. Они уже наполовину прошли стоянку, когда она сказала:
– Кстати, я – Финч.
– Люсьен Джефферс. – Парень хотел протянуть руку, но потом вздрогнул и засунул ее обратно в карман.
– Ты новенький, не так ли?
– Как ты догадалась? – усмехнулся он.
Ее взгляд упал на его блейзер, который теперь был запачкан грязью и на котором не хватало пуговицы.
– Я перешел из Бакли, – пояснил Люсьен.
Финч слышала об этой школе – там учились дети богатых родителей.
– Послушай, не обижайся, но я бы на твоем месте об этом не распространялась.
Люсьен поднял голову, с интересом рассматривая ее.
– Ты тоже нездешняя.
– Истинная правда, Шерлок. Любой бы это заметил.
Они улыбнулись друг другу. Люсьен запрокинул голову, убирая волосы за уши.
– Меня не выгнали оттуда, если ты об этом подумала.
– Я вообще ничего не думала.
Люсьен снова с любопытством посмотрел на Финч.
– А ты не испугалась. Почему?
Финч пожала плечами.
– У меня бывали проблемы и посерьезней.
Они дошли до площади, где школьники сидели, ожидая транспорт или просто болтая. Если она не поспешит, то пропустит последний автобус. Но все-таки Финч никуда не спешила.
Она нырнула в ближайшую уборную, которая оказалась мужской, и потащила Люсьена за собой. Заметив его удивленный взгляд, она сказала:
– Здесь нет ничего, чего бы я не видела.
Финч росла в домах, где двери не всегда закрывались, с людьми, которые не всегда стучали, поэтому рано «получила образование».
– На горизонте чисто, – произнес Люсьен, рассматривая ряд писсуаров и кабинок.
Финч держала его кровоточащую руку под краном, аккуратно смывая попавшие в рану песчинки. Она попыталась закатить его рукав, чтобы не намочить его, но Люсьен внезапно отдернул свою руку.
– Я сделала тебе больно? – спросила Финч.
Он покачал головой.
– Нет. Послушай, почему бы тебе не поспешить? Возможно, ты еще успеешь на автобус.
– Я почти закончила.
Финч потянулась за его рукой, но Люсьен скрестил руки на груди и, опираясь на умывальник, сказал:
– Ты из Нью-Йорка. Я понял это по твоему акценту. – Финч показалось, что он в очередной раз пытается отвлечь ее внимание.
– Вообще-то я из Бруклина, – ответила она.
– Это все объясняет. – Люсьен улыбнулся, и она увидела, что он на самом деле был достаточно привлекательным. – Ты первый человек в этой школе, который не смотрит на меня так, будто у меня две головы. Что привело тебя сюда?
– Это длинная история. – Финч не нравилось говорить о своем прошлом. – А тебя?
– Мои родители развелись. А в прошлом году мой отец решил переехать на запад… – Люсьен пожал плечами. – И вот я здесь.
– Ты живешь с отцом?
– Это длинная история, – усмехнулся он.
– Вполне справедливо. Здесь… – Финч снова потянулась к его руке.
Люсьен еще немного подумал, прежде чем сдаться, и когда он закатил рукав, обнажив воспаленный багровый рубец на запястье, Финч поняла: именно это он не хотел ей показывать. Она почувствовала внутри странное покалывание. Почти такое же, как если бы они поцеловались.
Их глаза встретились в зеркале над умывальником (которое – Финч подумала, что нужно сказать об этом Энди – было такого же размера, как и в женской уборной). У Люсьена была великолепная, медленно исчезающая улыбка, из тех, которые скорее незаметно закрадываются в душу, чем ошеломляют своим появлением. Финч подумала, что ей нужно быть начеку с этим парнем.
Люсьен первый нарушил молчание.
– Послушай, ты не хотела бы, ммм… ты не хотела бы когда-нибудь со мной встретиться?
Финч уклончиво пожала плечами.
– Ты любишь плавать? У меня дома есть бассейн, – он повторил попытку.
– Твой дом похож на один из тех домов на холме? – Финч хотелось, чтобы ее слова прозвучали легкомысленно, но она не смогла скрыть сарказма. Кровь прилила к ее щекам. Господи! Зачем она это сказала?
– Это имеет какое-то значение? – Люсьен не выглядел оскорбленным.
– Ты не ответил. – Финч решила не отступать. Если она недостаточно хороша для отца Люсьена и его богатеньких друзей, то лучше узнать это сейчас и уберечь себя от страданий.
Но то, что она увидела в глубоких, словно колодец, иссиня-черных глазах Люсьена, вызвало у нее приятное волнение. Она поняла, что самое большое значение для Люсьена имело то, что она думала о нем.
– Что ты делаешь в эти выходные? – мягко спросил он.
Финч очень хотела сказать ему, что у нее нет никаких особых планов. Но что-то заставило ее удержаться от этого. Она не была готова ему доверять.
– Я еще не знаю. Могу я тебе перезвонить?
– Кому еще картошки?
Тарелка, которую Лаура передавала Гектору, наткнулась на локоть Мод, когда та потянулась за солонкой. Выбитая из рук, тарелка упала на пол; тут же, навострив уши, прибежал Рокки, чтобы посмотреть, что там происходит, пока Перл, лежащий в своей коробке у печи, поднимал свою серую мордочку, нюхая воздух. Лаура и Мод одновременно наклонились, чтобы поднять тарелку, и столкнулись головами, а затем выпрямились, смеясь.
«Обычный обед в нашем доме», – подумала Финч, улыбаясь про себя. Когда они не тянулись через стол, то разговаривали все одновременно. Но хотя временами здесь царил хаос, это отличалось от того, к чему Финч привыкла в прежней жизни, когда каждый боролся изо всех сил, чтобы получить свой кусок. За этим столом никто никогда не голодал, и Финч в этом уже убедилась. Настроение здесь было скорее похоже на радостную неразбериху, чем на возмущение; все хотели поделиться своими последними новостями.
– Та партия товара из Мексики наконец-то доставлена, – сказала Лаура. – У меня были некоторые проблемы, когда я переправляла ее через таможню. Очевидно, Санта-Мария находится где-то рядом с аэродромом, которым пользуются контрабандисты наркотиков. – Она положила себе немного спаржи. – Таможня не пропускает груз, пока не проверит каждую дырку.
– Надеюсь, ничего не разбилось, – сказала Мод. Хотя Лаура однажды в шутку назвала ее «ходячим блошиным рынком», сегодня Мод выглядела более консервативно, чем обычно, надев полосатое хлопковое платье и кроссовки «Адидас».
– Не разбилось, а треснуло. Покровитель домохозяек, должно быть, был на моей стороне. – Лаура перекрестилась.
Вспомнив о Люсьене, Финч откашлялась.
– Гм, я хотела узнать, нужна ли я тебе на этих выходных? – Она работала по выходным только тогда, когда нужно было разгрузить большую партию товара.
– Вы с Энди что-то запланировали? – Гектор улыбнулся Финч через стол. Он был самым флегматичным в их семье. В то время как у Мод было семь пятниц на неделе, а Лаура суетилась как наседка, Гектор напоминал скалу: он всегда находился в нужном месте, но при этом вел себя ненавязчиво.
– О нет. Не с Энди. С другом. – Финч резко наклонила голову, сосредоточенно глядя на свою девичью грудь. Она решила, что пойдет только в том случае, если…
– Это кто-то, кого мы знаем?
Финч подняла взгляд и увидела, что Мод рассматривает ее с радостным нетерпением. Голубые глаза Мод сияли на сморщенном, похожем на подушку лице, пучок белоснежных волос на макушке наклонился в одну сторону. Финч почувствовала всплеск благодарности, вспоминая, что, когда она приехала в первый раз, Мод встретила ее с распростертыми объятиями и даже предлагала поселиться с ней в одной комнате. Старушка временами путала соль с перцем или забывала налить воды в чайник перед тем, как поставить его на огонь, но ее сердце не зачерствело и не состарилось.
– Парень из школы, – ответила Финч как можно спокойнее. – Он новенький, поэтому я хотела показать ему окрестности.
Лаура взглянула на Гектора, а потом на Мод. Все замолчали. Было слышно только звон вилок и возню Рокки под столом. Финч почувствовала, что ее бросило в жар.
Лаура страстно желала узнать больше, – это было написано у нее на лице, – но она только сказала:
– Это очень хорошая новость. Конечно, иди.
– Ты можешь взять пикап, он мне не понадобится, – произнес Гектор.
– Я могу собрать тебе еду для пикника, – с надеждой предложила Мод.
Финч положила нож и вилку, сурово глядя на них.
– Почему бы нам не напечатать объявление? Пусть целый город узнает, что я не веду распутный образ жизни и не фригидна или… – Она внезапно засмеялась. – Поймите меня правильно. Я знаю, что у вас добрые намерения, но не торопите события, хорошо?
Заметив испуганные взгляды, Финч тут же пожалела о своей несдержанности. Она была благодарна, когда Лаура проговорила:
– Кажется, я чувствую запах горелого.
Все глаза повернулись к Мод, которая хлопнула ладонью по губам.
– О Господи! Я знала, что что-то забыла. – Она извинилась и поспешно вытащила из духовки противень с пригоревшими галетами.
Финч окинула взглядом большую старомодную кухню со встроенной кладовой, заполненной разнообразной ненужной посудой из, как минимум, трех различных сервизов. Старые трубы дрожали и гудели, когда открывали кран, а пол местами провис. Протертый линолеум у задней двери был покрыт причудливым узором из отпечатков грязных лап и ботинок. Но Финч была уверена, что никакое другое место на земле не могло бы лучше воплотить слова на вышивке, висевшей на стене: «Куда бы я ни посадила своих гостей, им все равно больше всего нравится моя кухня».
К тому времени как галеты были погашены водой, а Мод снова уселась на свой стул, разговоры о загадочном свидании Финч уступили место последней сплетне.
– Анна сказала мне, что Моника на реабилитации, – заметила Лаура.
– Бедняжка, – закудахтала Мод, быстро добавив: – Я имею в виду Анну. Когда я думаю о том, через что ей довелось пройти… – Она покачала головой. – Мы можем что-нибудь сделать?
– Она попросила упоминать ее в своих молитвах. Хотя, если вам интересно мое мнение, это Моника должна молиться – о прощении.
Финч была удивлена непривычно резким тоном Лауры. Ее приемная мать обычно склонялась к тому, чтобы дать людям возможность самим сформировать свое мнение. Элис всегда говорила, что если у ее сестры и был недостаток, то он заключался в том, что она с трудом находила недостатки в других.
– Я буду кормить Бутса, пока их нет, – сказала Финч.
Мод навострила уши.
– Анна куда-то собирается?
– На Неделю семьи, – пояснила Финч.
Мод выглядела озадаченной, и Финч пришло в голову, что для тех, кто вырос на передачах Опры и Салли Джесси Рафаэль, «Неделя семьи» означала совместное Рождество.
– Это что-то, чем они занимаются на реабилитации, – голос Лауры звучал рассеянно.
– О да… моя подруга Лилиан прошла через это со своим сыном. – Мод положила себе еще картошки. – Кстати, я говорила вам, что мы решили на нашем последнем собрании? – Она имела в виду кружок кройки и шитья, который посещала каждый четверг. – Это, в общем-то, была идея Лилиан. Она услышала о женском клубе в Англии, который собирал деньги на исследования раковых заболеваний, издавая календари с обнаженными телами.
– Я читала об этом в журнале «Пипл», – кивнула Лаура. – Все сделано со вкусом, конечно.
– Лилиан сказала, что она не видит причин, по которым мы не можем заняться тем же, – продолжала Мод. – Ну, сначала, конечно, все были ошарашены, но потом мы свыклись с этой идеей, и она нам понравилась… – Она улыбнулась своей милой улыбкой. – Я имею в виду то, что, учитывая наш возраст, вряд ли кто-то подумает, что мы выпускаем «Плейбой» ради денег.
Когда до сидящих за столом дошло, что Мод будет позировать обнаженной, они замерли со своими вилками в воздухе. Даже обычно невозмутимый Гектор внезапно застыл с раскрытым ртом. Лаура первая нарушила молчание.
– Это то, о чем я подумала?
– Разве это не прекрасно? – Мод сложила руки беззвучным хлопком. – Дочь Дороти будет нас фотографировать. Она – профессионал, вы же знаете.
– Профессионал в чем? – съязвил Гектор.
Финч улыбнулась:
– Мод, ты – бриллиант.
– Спасибо, дорогая. – Мод не была уверена, что это комплимент, но в любом случае улыбнулась и приосанилась. – Перед вами Мисс Январь 2003.
Лаура посмотрела на нее в молчаливом изумлении, а затем рассмеялась. Вскоре Финч и Гектор присоединились к ней, вытирая салфетками слезы, бегущие по щекам. Даже старенький Перл пришел посмотреть, из-за чего такой переполох.
Интересно, подумала Финч, что в следующий раз придумает эта семья?
Глава пятая
– Я ничего так не боялась со дня похорон отца, – сказала Анна.
– Это Монике должно быть страшно, – угрюмо ответила Лиз.
Ее взгляд был устремлен на дорогу, глаза закрывали солнцезащитные очки, которые тем не менее не могли скрыть ее грозного выражения лица. Лиз так крепко сжала руль, что ее суставы выступили, словно выбеленные узлы на веревке.
– Речь идет не только о том, что Монике нужно вылечиться. Ей ничего не стоит оставить маму без единого цента.
Они достигли вершины холма и уже приближались к повороту на шоссе номер один. Вдалеке, вдоль горизонта, элегантно лежал туман, словно какое-то причудливое строение, а внизу виднелся кусочек сверкающего океана. В воздухе появился намек на прохладу, и Анна приоткрыла окно, подставляя легкому ветерку свое лицо. Если бы всю эту неделю не нужно было находиться с сестрами, ее взволновала бы перспектива провести пять дней в Малибу. Но вместо этого Анна испытывала только тяжесть на душе.
– Сомневаюсь, что Моника так далеко зайдет, – сказала Лиз, – держать тебя на коротком поводке намного веселее. – Ее голос был таким же откровенным и непреклонным, как солнечный свет, отражающийся от складного верха ее спортивного красного «Миата». – Как ты считаешь, почему она тебе платит ровно столько, чтобы ты могла сводить концы с концами?
– Да, но есть еще и Эдна. Без нее… – Анна замолчала. Лиз была права. Мотивы Моники направлены на удовлетворение только своих собственных интересов даже тогда, когда и Анна получала от этого какую-то выгоду.
Лиз пристально посмотрела на сестру.
– Ты не обязана защищать Монику.
– Я знаю. Просто… – Анна вздохнула, – просто она не такая уж плохая.
– В этом вся наша Анна – всегда ищет во всех что-то хорошее, – голос Лиз был щедро приправлен сарказмом. Она притормозила на перекрестке, слегка надавив на педаль.
Анна подумала, не лучше ли было взять ее машину: в таком случае возрастала вероятность того, что она сломается и у них будет уважительная причина, чтобы повернуть назад.
– Ты так об этом говоришь, словно в этом есть что-то плохое.
– Нет, в этом нет ничего плохого. – Напряжение на лице Лиз исчезло, и она протянула руку и похлопала Анну по колену. – Прости, я не хотела срываться на тебе.
Что-то произошло: Лиз всю неделю вела себя странно, и Анна считала, что это не только из-за Моники.
– О’кей, кто он? Выкладывай! – Анна слишком хорошо знала свою сестру. Не нужно было хрустального шара, чтобы понять, что в жизни Лиз появился новый мужчина. – Это тот новый массажист, которым восхищаются все дамочки на курорте?
После развода в прошлом году Лиз встречалась с несколькими мужчинами, но это были ни к чему не обязывающие романы. Неужели на этот раз все серьезно?
– Почему ты думаешь, что я с кем-то встречаюсь? – Лиз изо всех сил старалась сохранить невозмутимое выражение лица.
– Возможно, потому, что у меня самой нет личной жизни. Я замещаю ее личной жизнью других людей, – Анна печально усмехнулась.
– Ох, если бы это было не так!
– Что именно?
– Если бы ты перестала себя подавлять!
Разве Финч сказала ей не то же самое? Анна вздрогнула и слабо запротестовала:
– Я всего-навсего пошутила.
– Ты знаешь, что по этому поводу говорил Фрейд? Случайностей не бывает! – Лиз нажала на кнопку, и окно с легким жужжанием закрылось, преграждая путь океанскому бризу. Она включила кондиционер.
– Ты слишком молода, чтобы говорить о себе так, словно ты – старушка в кресле-качалке.
– Ты забыла сказать о том, какой красивой я стану, когда похудею.
– Ну, ты и сейчас красивая, – Лиз окинула сестру беглым взглядом. – Кстати, о весе. Не помню, чтобы ты когда-нибудь была такой худой. Сколько ты уже сбросила?
Худой? Возможно, по сравнению с тем, сколько она весила раньше, ее и можно назвать худой, но она точно не будет в ближайшее время сниматься для журнала «Вог». Анна пожала плечами.
– Я не знаю. Я перестала взвешиваться в прошлом году, после того как одна милая старушка в Сэйфвей спросила меня, когда я должна родить.
– Ух, – Лиз сочувственно содрогнулась. – Ну, не знаю, что ты там делаешь, но это срабатывает. Ты отлично выглядишь.
Анна засияла, позволив себе на долю секунды насладиться похвалой Лиз.
– Я похудела на несколько размеров.
На ней были джинсы, не видавшие белого света с тех пор, как Анне удалось, измучив себя голодом, похудеть до двенадцатого размера.
– Это заметно. Слушай, у меня идея. Как насчет того, чтобы провести денек на термальных источниках за мой счет? Ты заслуживаешь награду. – Лиз на мгновение искренне улыбнулась, впервые за этот день. – Поверь мне, если ты не пробовала горячий массаж Энрико Перувиана, то ты не жила.
– Горячий массаж?
– Ты еще ничего не знаешь, – Лиз рассмеялась. – Энрико – изюминка этого сезона.
Интересно, подумала Анна, с ним Лиз тоже спала?
Анна вспомнила, как когда-то, когда они были еще девочками-подростками, они хихикали над парнями. Разница между ними заключалась в том, что Лиз никогда не испытывала недостатка в мужском внимании, тогда как Анна проводила субботние вечера с подругами или перед телевизором.
– Спасибо за предложение. – Анна вдруг поняла, как она соскучилась по Лиз. Им было тяжело найти время, чтобы побыть вместе, они обе были такими занятыми. А Моника еще больше все усложняла.
В последний раз они встречались втроем во время ланча, и Лиз поклялась, что это было в последний раз.
Внезапно Анна осознала, как близко они были к серебристой «Мазде», ехавшей впереди них, всего в нескольких дюймах от ее бампера, и поняла, что жмет на невидимый тормоз. Но она удержалась от комментариев, поскольку заставить сестру снизить скорость было сложнее, чем обуздать ураган. Как и Моника, Лиз отличалась безрассудством.
Анна снова задумалась о таинственном мужчине Лиз, что, в свою очередь, натолкнуло ее на мысль о ее собственной несуществующей личной жизни. Анна несколько раз страстно влюблялась, в том числе и в отца Риардона, но ее единственным настоящим парнем был Гарри Кингмен. Это произошло еще в колледже. Все последующие годы при воспоминании о Гарри щеки Анны вспыхивали. Слова любви, которые он шептал ей на ушко, нежность, с которой он утешал ее после ночи любви, – и после всего этого Анна спустя несколько дней узнала, что он…
– Я только надеюсь, что мы не станем разбирать все наши проблемы, – голос Лиз прервал ход ее мыслей.
Анна знала, что не только ее волновали эти проблемы. Судя по литературе, которую высылали из «Патвейз», алкоголизм будет не единственной проблемой, с которой им придется столкнуться, что, в свою очередь, означало: грязное белье семьи Винченси будут стирать все телевизионные каналы.
Анна задумалась о том, было ли это такой уж удачной идеей. К чему это все приведет в конце концов? Если она расскажет о том, что она в действительности чувствует, ей придется дорого за это заплатить. Возможно, не сразу, но однажды Моника мимоходом заявит, что ей все-таки нужно, чтобы Анна работала по субботам, или что она больше не считает своей обязанностью оплачивать счета их матери.
Анна вспомнила отвратительную сцену в больнице вчера утром – и то, как Моника смотрела на нее. Если бы взглядом можно было убить, то Анна сейчас ехала бы на свои похороны, а не на Неделю семьи. Даже учитывая тот факт, что рядом с ней были Лиз и консультант из «Патвейз», которая двадцать лет назад тоже страдала от алкогольной зависимости, Анна чувствовала себя не в своей тарелке. Но все же она настояла на своем, спокойно объяснив Монике, почему, на ее взгляд, для нее так будет лучше.
– Понятно, – сказала Моника, когда Анна закончила, при этом выражение ее лица было угрожающе спокойным. – Теперь, когда ты сняла этот груз со своей души, тебе легче? Мне – да. Когда ты знаешь, что люди, которых ты любишь, небезразличны к тебе, это многое значит, – в ее голосе прозвучала горькая насмешка.
У Анны внутри все перевернулось, но она заставила себя встретиться взглядом с Моникой.
– Я не просто так это говорю. Я… Я действительно забочусь о тебе, – Анна запнулась, задумавшись, правда ли это. – И если ты не бросишь пить, я все-таки уволюсь.
– Да иди ты к черту. Ты мне не нужна. Мне никто не нужен.
На бледных щеках Моники проступили яркие пятна, а ее глаза наполнились слезами.
– Кто ты такая, черт побери, чтобы указывать мне, что делать?
Ее взгляд остановился на Рите, словно та была огромной кучей компоста, выгруженного возле ее кровати.
Рита продолжала улыбаться, казалось, ее это ни капли не рассердило. Она уже не раз видела и слышала все это.
– Лиз? – напомнила она. – Вы что-то хотели сказать?
Лиз откашлялась. Ей казалось, что она сейчас предпочла бы перенести операцию по удалению аппендикса, вместо того чтобы беседовать с Моникой.
– Она права, сестричка. Я тоже это заметила. Помнишь, в тот раз, когда мы обедали вместе, ты была пьяна в стельку. Ты переворачивала все вокруг, а затем кричала на официанта, словно это была его вина. Мне никогда не было так стыдно.
– Не думаю, что это имеет хоть какое-то отношение к тому, что твой бывший переспал, вероятно, с половиной женщин Карсон-Спрингс, – набросилась на нее Моника. – Перед тем как рассказывать мне, какая у меня конченая жизнь, попробуй посмотреть на свою собственную. Ты даже не смогла удержать собственного мужа.
Лиз побледнела. Она, кажется, была готова задушить Монику.
– Ваши сестры здесь не для того, чтобы нападать на вас, – сказала Рита.
Моника резко повернулась к ней лицом.
– Так ты зарабатываешь себе на жизнь, докучая инвалидам, когда они не в состоянии тебе ответить? Что ты за извращенка?
Анна услышала, как в коридоре закричал пациент:
– Сестра! Сестра! Где все подевались, черт побери? О Господи, больно ведь! Ох! Ох! О-о-о-ох-х…
– Никто вас не заставляет делать что-либо против своей воли, – продолжала Рита тем же размеренным тоном. – Ваши сестры пытаются вам сказать, что у них тоже есть выбор. И они могут отказаться от необходимости крутиться возле вас и смотреть, как вы спиваетесь.
Моника повернулась лицом к стене. Затем внезапно залилась слезами.
– О, какая от этого польза? Вы все-е-е-е против м-меня, – всхлипывала она, вздымая грудь. – С таким же успехом м-можно пистолет к голове п-приставить, – она повернула заплаканное лицо к Анне. – Я поеду… но не потому, что считаю, что у меня проблемы с алкоголем. Я это делаю только ради тебя. Если это поможет тебе стать счастливее… – Моника запнулась и уткнулась лицом в подушку, устроив представление, достойное «Оскара».
Счастливее? Анна задумалась о том, сколько времени прошло с тех пор, как она ощущала что-то большее, чем проблески удовлетворения. Нет, это не для счастья; это для того, чтобы спасти другого человека. И если она не пройдет через это, под угрозой окажется ее собственная психика.
На следующий день после беспокойной ночи в отеле Анна и Лиз отправились в путь ни свет ни заря. Руководствуясь картой, которую им выслали вместе с другими материалами, они нашли нужный поворот и свернули на аллею, вдоль которой росли густо посаженные деревья. Спустя несколько минут сестры вылезли из машины и очутились на открытом всем ветрам холме с кучкой низких домов из красной древесины, соединявшихся дорожками, из окон которых, должно быть, открывался великолепный вид на океан. Это место можно было бы принять за шикарный укромный отель, если бы не предусмотрительный знак, гласивший «ТОЛЬКО ПО ПРИГЛАШЕНИЯМ». Анна и Лиз присоединились к остальным участникам Недели семьи (всего их было около сорока), бродивших по кафетерию, где они попивали кофе и маленькими кусочками откусывали бублики, перед тем как, вооружившись буклетами и бейджами, направиться на установочную лекцию в конференц-зал номер два, находившийся в соседней комнате.
К тому моменту как сестры заняли свои места, конференц-зал, уставленный рядами складывающихся стульев, стоявших перед классной доской и трибуной, был наполовину заполнен людьми. Семьи сидели группами, обозначенными пустыми стульями по краям. Все они выглядели ненамного счастливее, чем Анна и Лиз. Внимание Анны привлекла семья, которую она мысленно назвала Деревенскими Мышами, – глава семьи с длинной белой бородой и в рабочей спецовке, его жена, похожая на Минни Перл, и четверо крепких сыновей. За ними сидели расфуфыренные мистер и миссис Готроки, жена испуганно оглядывалась по сторонам, словно ища глазами таких же, как она, выживших после кораблекрушения и выброшенных на берег пассажиров, а их дочь-подросток всем своим видом давала понять, что этому собранию она предпочла бы кораблекрушение. Рядом с Анной и Лиз парочка из Индии что-то тихонько бормотала друг другу, сари женщины радовало глаз приятным всплеском цвета в море бежевых складных стульев. Семья сзади них словно сошла со страниц пьесы Уильямса Теннесси[9]: дородный пожилой мужчина с флоридским загаром громко говорил, растягивая слова на южный манер; его жена, а вернее его тень, сидела, обмахиваясь буклетом, и классифицировала собравшихся, и ее роскошные кудри трепетали вокруг шеи.
