355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Эйлин Гудж » Чужое счастье » Текст книги (страница 21)
Чужое счастье
  • Текст добавлен: 7 мая 2017, 08:30

Текст книги "Чужое счастье"


Автор книги: Эйлин Гудж



сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 26 страниц)

Остаток дня Анна провела, убирая в своем столе и пакуя свои вещи. Вещей за те четыре года, что она здесь проработала, накопилось немного: несколько семейных фотографий, кружка – подарок Моники из ее последней поездки в Канн, плюшевый медвежонок – Анне было жалко бросить его в ящик, который она каждый месяц отдавала на благотворительные цели – выражение любви фанов. Завтра Анна столкнется с суровой действительностью, оставшись без работы. Но сейчас ей было достаточно того, что она, к счастью, наконец-то свободна.

Затем пришло время уезжать. Анна спустилась по лестнице и обнаружила, что Арсела в кухне уже застегивала свое пальто, – сегодня ночью она не работала. «Бедная Арсела! Теперь ей придется принимать основной удар на себя». Но Арсела только прошептала:

– Я рада за вас.

Анна сделала шаг назад и увидела, что темные глаза домработницы полны слез, как у маленького коричневого зверька, недостаточно сильного для того, чтобы убежать.

Анна почувствовала угрызения совести, но ничто не могло затмить головокружительное чувство свободы. Ей очень хотелось поделиться хорошей новостью с Марком, он порадовался бы вместе с ней. Но это только вызвало бы воспоминания, о которых Анна старалась не думать.

– Мы еще увидимся, – сказала она Арселе, вдыхая еле слышный аромат корицы и лимона, – и ты всегда можешь мне позвонить, если я тебе понадоблюсь.

Теперь оставалось только попрощаться с Моникой. Анна сделала глубокий вдох перед тем, как направиться в дальний конец коридора. Она постучала в дверь кабинета сестры, и удивительно спокойным голосом Моника крикнула:

– Входи!

Анна думала, что сестра будет в подавленном состоянии, и удивилась, увидев, что Моника печатала что-то на компьютере. Анна окинула взглядом комнату, отделанную сосной в стиле французской провинции, но все стояло на своих местах, и единственный запах, который Анна почувствовала, – запах еды на мелкой тарелке, стоявшей на античном табурете. По поведению Моники тоже нельзя было предположить, что сегодня утром имел место такой ужасный скандал.

Она откашлялась и сказала:

– Я уже ухожу. Хотела попрощаться.

Моника глянула на нее с ироничной усмешкой.

– Не будь такой церемонной. Ты ведешь себя так, словно мы больше никогда не увидимся. – Она выехала из-за стола, и Анна увидела в ее глазах какое-то тяжелое и суровое выражение. – Мы ведь все еще семья, не так ли? – Моника говорила очень тихо, но Анна уловила странный подтекст в ее словах, от которого у нее мороз побежал по коже.

Анна пожала плечами. Она не собиралась дважды наступать на одни и те же грабли.

– Это тебе. – Анна вручила сестре папку со всеми бумагами, которые понадобятся ее новой помощнице. – Я включила туда список агентств по трудоустройству. Уверена, что ты без проблем кого-нибудь себе подберешь.

Моника швырнула папку на стол, даже не взглянув на нее.

– Ты мне не оставляешь выбора, не так ли?

Анна слегка улыбнулась.

– Кто теперь ведет себя церемонно? – Она чувствовала, что атмосфера в комнате накалилась: теперь в любую минуту могла разразиться буря. – Перестань, Моника, мы обе знаем, что так будет лучше.

– Для тебя возможно.

– Послушай, мне хотелось бы, чтобы мы расстались по-хорошему. Поэтому почему бы мне не уйти, пока мы окончательно не поссорились?

Анна была уже на полпути к двери, когда Моника догнала ее и перегородила дорогу.

– Ты считаешь, что ты лучше меня? – закричала она, брызгая слюной. – Мисс Паинька, у которой дерьмо не воняет! Неудивительно, что вы с Лиз были любимицами матери – вы обе – пара бесхребетных соплячек. По крайней мере у меня есть сила воли, чтобы вырваться. – Она посмотрела на Анну. – Знаешь что? Я рада, что ты уходишь.

– В этом наши чувства совпадают. – Анна обошла ее, словно Моника была не более чем яма на пути к свободе. Облегчение, которое испытывала Анна, было таким сильным, что она, казалось, вылетела из комнаты и помчалась по коридору.

Но ее свобода была недолгой.

На следующее утро Анну разбудил телефонный звонок. Спросонья она сразу подумала о матери, но когда сняла трубку, там раздался голос Арселы. Из взволнованного лепета экономки Анна смогла понять лишь то, что произошел какой-то несчастный случай и полиция уже выехала…

Теперь, несколько недель спустя, когда Анна сидела в зале суда, где разыгрывалась новая драма, она едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться во весь голос над своей наивностью. Как она могла поверить в то, что может быть свободной? Даже мертвая, Моника держала ее в своих сетях крепче, чем при жизни.

Когда пришла очередь Ронды, она вызвала собственного судебного эксперта, очень толстого мужчину, который был полной противоположностью своего предшественника. Он выглядел как типичный профессор, в очках в роговой оправе и твидовом пиджаке с заплатками на локтях.

– Доктор Деннисон, – начала адвокат, – можно ли утверждать, что в клетках кожного покрова очень мало или даже совсем нет молекул ДНК?

Деннисон весь вспотел в теплом пиджаке, но выглядел невозмутимо. Он наклонился к микрофону.

– Технически это так, – сказал он, – ядра клеток обычно переносятся к поверхности кожи с помощью пота.

– Можно ли утверждать, что при определенных условиях – скажем, если тело провело некоторое время в воде, – эти выделения могут смыться?

– В определенной степени да.

– Поэтому вполне вероятно, что молекулы ДНК, найденные под ногтями жертвы, предположительно могут принадлежать кому-то другому, а не мисс Винченси.

– Технически да.

– Спасибо, доктор. Вы можете идти.

Анна поняла, куда клонит Ронда: она ставила прокурору палки в колеса, доказывая, что результаты анализа, связывающие Анну с преступлением, могут быть фальшивыми, что это была ДНК кого-то другого, не Анны, а настоящего убийцы. Но купится ли на это судья? По его бесстрастному лицу понять это было невозможно. А разве это имело хоть какое-то значение во время этого слушания? Обвинению нужно было лишь привести резонное основание для того, чтобы назначить судебный процесс, который сам по себе будет приговором, влекущим за собой несколько месяцев подготовки, в то время как Анна и так была на пределе.

Анна прижала руку к сердцу. Это было все, что она могла сделать, чтобы сдержать панику.

В перерыве Анна с друзьями собрались в кафе «Три-Хаус», где Дэвид Рубак держал репортеров у двери, объясняя им, что все столики заказаны.

– Где Финч? – Анна оглянулась, подумав, что та решила не прогуливать школу.

Лаура взглянула на Гектора, затем на Мод.

– Она, гм… ей нужно кое-что сделать.

Анна почувствовала, что от нее что-то скрывают.

– Вы что-то недоговариваете?

– Можешь ей сказать, – произнесла Сэм, обращаясь к Лауре, – она все равно скоро узнает.

– Финч хотела, чтобы это был сюрприз, – Лаура перешла на шепот, чтобы Элси Вормли, сидевшая за соседним столиком с подругами, не смогла ее расслышать.

– Она организовала сбор средств. Она не сказала тебе, потому что боялась, что ты попытаешься ее отговорить.

– О Господи! – Анна была потрясена. Ее имя и без этого было у всех на устах. Только «Си-ти-эн» не вынес ее фотографию на первую полосу, и то благодаря Вэсу.

– Ну, я думаю, это хороший способ оказать поддержку, – заметила Мод.

– Я благодарна вам за поддержку, но… – Анна бросила нервный взгляд на Ронду, спокойно мазавшую маслом кусок хлеба.

Но Ронда удивила ее своими словами:

– Вообще-то это может сыграть тебе на руку. По крайней мере, у нас для разнообразия появятся положительные отклики в прессе.

– Вспомни Оу Джея, – сказала Лиз и тут же залилась краской. – Ой, извини, это был плохой пример.

– Тебе следует отдать должное Финч. Девочка несомненно очень предприимчива, – весело произнес Марк.

Лаура бросила беспокойный взгляд на Гектора.

– Я только надеюсь, что она не перегнет палку. – Анна, вероятно, вспомнила о том, как Финч участвовала в митингах в пользу спасения дуба на площади Лос-Рейс, который должны были спилить. Там было больше сотни участников, и только Финч и еще несколько человек арестовали за нарушение общественного порядка, что привело к появлению ее фотографии на первой полосе утреннего выпуска газеты «Кларион».

Мелоди Викофф приняла их заказ. Обычно такая разговорчивая, последнюю неделю она вела себя очень сдержанно, поскольку ее муж был копом. Слухов, ходивших о Мелоди, было достаточно, – говорили, что у нее интрижка с одним из друзей ее мужа, – чтобы она старалась не навлечь на себя дополнительные неприятности. Но сейчас она наклонилась и шепотом произнесла:

– Мы все за тебя переживаем, дорогая. Держись!

Растроганная такой поддержкой, Анна кивнула в ответ. Она ничего не смогла сказать, потому что у нее ком стоял в горле.

– Кажется, ты завоевала несколько очков у судьи, – сказал Марк Ронде, когда Мелоди отошла.

– Возможно, – произнесла адвокат, нахмуриваясь, – но дело идет к тому, что будет процесс, и нам потребуется вся наша изворотливость, чтобы убедить присяжных в том, что Анна невиновна.

– Могу поспорить, что это Кристэл, – угрюмо сказала Лиз. То, что полиция не искала эту женщину, злило ее еще больше, чем Анну.

– Не забывай о Гэри Кэри, – напомнил Марк.

– Гэри Кэри? – удивленно переспросила Мод.

– Один из друзей Моники по переписке, – объяснил Марк. – Мы думаем, что он как-то связан с этим, хотя он не очень-то подходит на эту роль.

– Он священник, – вставила Анна.

– Джим Бэйкер тоже был священником, – сухо заметила Сэм.

– Я наконец-то до него дозвонился, – продолжал Марк. – Он утверждает, что в тот день его не было в городе, что он находился на какой-то конференции баптистов, но мне он показался слишком взволнованным. Я не могу точно сказать, то ли это оттого, что он не хочет, чтобы его жена узнала, что он посылал те странные письма, то ли по другой причине.

– В каком смысле странные? – спросил Гектор.

– Он хотел узнать, какой у Моники размер ноги, какими духами она пользуется, и все такое, – объяснила Анна. – Однажды он прислал ей подарок – ночную сорочку.

– Моника оставила ее? – спросила Лиз. Анна неодобрительно посмотрела на сестру, не утруждая себя ответом.

– Я проверила, нет ли у него судимостей, – сказала Ронда. – Не очень давно был какой-то инцидент – обвинение в непристойном поведении. Я не смогла узнать подробности. Он получил срок условно, а затем, вероятно, пришел к Богу. С тех пор он чист.

– То есть ты отклонила эту версию? – спросила Лаура.

– Ни в коем случае. – Лицо Ронды было полно решимости. – Барни летит туда на следующей неделе.

– Каждый день в газетах пишут о маньяках, которые преследуют звезд, – сказала Лиз. – Вспомните, что случилось с Джоном Ленноном. А тот парень, которому суд запретил приближаться к Монике?

– Мне казалось, это был один из ее бывших мужей, – сказала Анна.

– Неважно. – Лиз, очевидно, начинал нравиться этот разговор. Анна вспомнила, что в детстве была не единственной в их семье, кто запоем читал книги о Нэнси Дрю. – И еще, кто-нибудь думал о том, что это мог быть кто-то из персонала? Садовник или даже Арсела.

– Арсела? Ты ведь это не серьезно? – Анна закатила глаза. Она знала, что у Лиз были добрые намерения; она даже уговаривала самых богатых клиентов лечебницы делать взносы. Но здесь она явно перегнула палку. Казалось, мысли Лиз были где-то далеко. Анна заметила, как сестра следила взглядом за Дэвидом, который сопровождал к столику группу из четырех человек. Лиз была на грани нервного срыва.

Она перевела взгляд на Анну.

– Я знаю, что Арсела не похожа на убийцу, но, возможно, она уже была сыта всем этим по горло и просто сорвалась.

– Ты говоришь о человеке, выжившем во времена режима Маркоса, – напомнила ей Анна.

– Кстати, ты видела все те туфли у Моники в шкафу? Там, должно быть, сотни пар, – слабая попытка Лиз отшутиться вызвала лишь несколько натянутых улыбок.

Анна покачала головой.

– Ручаюсь жизнью, что это не Арсела.

– Возможно, Лиз права, – сказала Ронда.

Анна удивленно посмотрела на нее.

– Что ты имеешь в виду?

– Она единственный человек, кроме тебя, который видел, что происходило в «ЛореиЛинде».

Ронда собиралась вызвать домработницу на перекрестный допрос после перерыва, но Анна не видела ни одной причины, по которой Ронде следовало бы волноваться.

– Арсела не станет выставлять меня в плохом свете.

Ронда смотрела на нее через стол – крупная женщина, которую не смущали ее габариты, казалось, добавлявшие ей силы.

– Она может сделать это не специально. – Ронде не нужно было объяснять, Анна прекрасно знала, что окружной прокурор может исказить слова Арселы.

Все, что Анна могла сделать, – это заняться едой, которую принесли. Когда они уже встали и собирались уходить, она заметила старичка, в одиночестве обедавшего за столиком в дальнем конце зала. Ну, не совсем в одиночестве – рядом с его тарелкой стояла еще одна с нетронутым бутербродом. Вспомнив о щедрости старого Клема, когда он пожертвовал в ее пользу свой выигрыш в лотерею, Анна позвала Мелоди.

– Отнеси два кусочка вишневого пирога за мой счет. – Она вручила официантке десятидолларовую банкноту и указала на Клема, согнувшегося над бутербродом, совершенно забытого всеми, кроме своего невидимого спутника.

В зале суда Ронда вызвала своего очередного свидетеля. Арсела подошла к трибуне для дачи показаний. Она была одета в свое лучшее выходное платье, в руках у нее Анна увидела четки из бусинок. Их взгляды встретились, и Арсела потупилась. Сердце Анны бешено заколотилось.

Арсела назвала свое имя и профессию. Ее голос, хоть и усиленный микрофоном, все равно был еле слышен.

– Миссис Агинальдо, – сказала Ронда и улыбнулась, стараясь внушить Арселе хоть немного уверенности, – не могли бы вы сказать суду, как долго вы работали на миссис Винсент до момента ее смерти?

– Четыре года, – произнесла Арсела.

– Вы жили в ее доме?

Домработница, как птица, кивнула головой.

– Да.

– То есть у вас была возможность наблюдать за тем, что происходило в доме?

Анна и раньше замечала, что английский Арселы, довольно сносный в привычных ситуациях, сильно ухудшался, когда домработница находилась в стрессовом состоянии. Сейчас она смотрела на Ронду широко открытыми, ничего не понимающими глазами, до тех пор, пока та не повторила вопрос, после чего Арсела ответила:

– Да.

– Как бы вы описали отношения между мисс Винченси и миссис Винсент?

Арсела бросила взгляд на Анну и нервно пошевелила лежавшими на коленях руками.

– Мисс Анна, она очень много трудилась.

– А кроме этого? Как они ладили между собой? – осторожно подталкивала ее Ронда.

– Мисс Моника, она часто злая.

– Почему она бывала злая?

После секундного раздумья Арсела ответила:

– Она злая, потому что не может ходить.

– То есть это не потому, что мисс Винченси что-то не так сделала или сказала?

Арсела покачала головой.

– Мисс Анна стараться. Но мисс Моника… – выражение ее лица стало угрюмым. – Она плохой.

– Почему вы так думаете?

– Она все время кричать и орать.

– Миссис Агинальдо, – Ронда обернулась, чтобы окинуть взглядом балкон, – вы когда-нибудь видели миссис Винсент пьяной?

Шувальтер вскочил на ноги.

– Протестую, ваша честь! Это не имеет отношения к делу.

– Протест отклоняется, – нетерпеливо отмахнулся Кортрайт.

Ронда повторила вопрос, и на этот раз Арсела ответила не колеблясь:

– Много раз, да.

– Вы помните случай, когда она была так пьяна, что упала со своей коляски и потеряла сознание?

Арсела кивнула и еще крепче сжала свои четки.

– Она ехать в больницу. Долго не возвращаться.

– Вы знали, что миссис Винсент была в реабилитационной клинике?

Арсела выглядела сбитой с толку, поэтому Ронде пришлось объяснить, что такое реабилитационная клиника, после чего домработница ответила:

– Мисс Анна сказать, что это хорошо, что она поправится. – Арсела выпрямилась, ее губы сжались в тонкую линию. – Но она не поправится. Она такой же подлый.

Ронда кивнула, по-видимому не замечая шепота на балконе.

– То есть она продолжала пить и после того, как выписалась из клиники?

Страх понемногу исчезал из глаз Арселы.

– Она сказать мне, чтобы я не говорить мисс Анна. Но я думать, мисс Анна знать. Я думать, поэтому она уходить.

– Миссис Винсент была пьяна в день смерти?

– Да. – Арсела снова быстро взглянула на Анну. Разве они не вместе пытались оторвать Монику от пола?

– Вы не работали той ночью, так ведь?

– Да.

– Возможно ли, что миссис Винсент продолжала пить после того, как вы ушли в тот вечер?

Шувальтер вскочил на ноги.

– Протестую, ваша честь! Это только догадка.

Судья посмотрел на Ронду.

– Если вы имеете в виду что-то конкретное, мисс Толтри, я бы хотел, чтобы вы продолжили.

– Ваша честь, всем известно, что с миссис Винсент часто происходили несчастные случаи, – спокойно ответила Ронда. – У меня есть больничные записи за последние двенадцать лет, в том числе за апрель этого года, подтверждающие это. Я предполагаю, вполне вероятно, что ее смерть стала результатом несчастного случая. Откуда мы можем знать, что она не сама упала в бассейн?

По залу прокатилась волна шума. Анна знала, что это была неправда, но она надеялась, что Ронде удалось посеять семена сомнения. Она смотрела, как Ронда снова повернулась лицом к Арселе и сказала с мягкой улыбкой:

– Спасибо, миссис Агинальдо. Это все.

Шувальтер подошел к скамье, и сердце Анны учащенно забилось.

– Миссис Агинальдо, как вы опишете работу, которую обвиняемая выполняла для миссис Винсент? – он осторожно подбирал дистанцию, словно боялся показаться слишком настойчивым.

– Она делать все.

Анна улыбнулась. Это было ближе к правде, чем кто-либо мог себе представить.

– Миссис Винсент получала много писем от поклонников?

– О да! – Арсела просияла. – Все знать мисс Моника.

– А эти поклонники… миссис Винсент отвечала им когда-нибудь?

– Да.

– Лично?

Арсела нахмурилась, стараясь понять смысл вопроса.

– Миссис Винсент отвечала на эти письма сама… или это была работа мисс Винченси? – перефразировал вопрос Шувальтер.

– Мисс Анна, она писать.

– От своего имени или от имени миссис Винсент?

Арсела не поняла. Он попробовал еще раз.

– Люди, которые получали эти письма, знали, что их писала мисс Винченси?

Спустя мгновение Арсела ответила:

– Я не думать… нет.

Анна научила домработницу основам работы на компьютере, чтобы та могла по электронной почте общаться с родней в Маниле. Компьютер был для Арселы словно новая игрушка для ребенка. Анна, приходя на работу, часто заставала ее у себя за столом. Должно быть, она видела часть корреспонденции.

Ронда вскочила.

– Протестую! Все, что делала моя клиентка, было сделано с согласия и по приказу ее работодателя.

– Отклоняется, – сказал Кортрайт.

Окружной прокурор продолжал наступать.

– Миссис Агинальдо, вы сказали, что миссис Винсент и мисс Винченси не всегда ладили. Вы можете вспомнить какой-нибудь отдельный скандал?

Что-то мелькнуло в глазах у Арселы, и ее застенчивость моментально исчезла.

– Она подарить мисс Анне платье для вечеринки. Но это неправильный платье. Мисс Анна, она очень, очень злиться.

У Шувальтера был вид акулы, почуявшей кровь.

– Вы говорите о вечеринке, состоявшейся в ночь на шестнадцатое апреля, за день до убийства миссис Винсент?

– Да.

Анне хотелось крикнуть Арселе, чтобы та замолчала. Она только усложняла ситуацию.

Но для Шувальтера это была только разминка. Он поднял голову и улыбнулся.

– Вы сказали полиции, что слышали, как они ссорились. Это правда?

– Да, – сказала Арсела с легким покорным вздохом, словно слишком поздно поняла, что ее спровоцировали.

– Вы можете сказать нам, о чем шла речь?

– Мисс Анна, она сказать, что уходить.

– Как бы вы могли описать реакцию на это миссис Винсент?

– Она кричать. Сказать, что мисс Анна пожалеть об этом.

– Что значит «пожалеет»?

Арсела бросила взгляд на Анну – удивленный взгляд.

– Мать, она больная. Мисс Моника сказать, что больше не платить доктор.

У Анны закололо в груди еще сильнее, когда Шувальтер обернулся к судье.

– Ваша честь, позвольте напомнить вам, что миссис Винченси страдает болезнью Альцгеймера и нуждается в усиленном уходе. – Он снова обернулся к Арселе. – Как вы считаете, таким образом, если бы миссис Винсент исполнила свою угрозу, вся тяжесть ухода за матерью легла бы на плечи обвиняемой?

Арсела еще сильнее сжала в руках свои четки.

– Я… – она покачала головой. Но было слишком поздно; слова уже были произнесены.

Шувальтер повернулся лицом к залу, соединив руки за спиной, и на цыпочках прошел вперед. Все взгляды были прикованы к нему, а он готовил решающий удар.

– Миссис Агинальдо, где вы были ночью семнадцатого апреля?

– Со своей подругой Розой, – Арсела, казалось, испытывала облегчение. – Мы смотреть фильм. Джеки Чан, – она недовольно сморщила нос. – Розе нравится Джеки Чан.

В зале раздался одобрительный смех, и даже Шувальтер улыбнулся.

– Когда вы вернулись домой?

– Я оставаться у Розы, вернуться рано утром.

– То есть вы не возвращались в ту ночь в дом Моники Винсент?

– Нет.

– Другими словами, если обвиняемая вернулась в дом сестры, скажем, чтобы забрать какие-то вещи, которые она забыла, вы бы об этом не знали?

Арсела снова взглянула на Анну.

– Я… нет.

Теперь была очередь Шувальтера торжествовать.

– Спасибо, миссис Агинальдо. Это все.

Ронда представила суду записи полиции за последние несколько лет, в которых речь шла о полудюжине случаев угроз со стороны маньяков, один из которых был, в конечном счете, арестован. Она утверждала, что так же, как нельзя отрицать вероятность того, будто смерть Моники стала следствием несчастного случая, нельзя отбрасывать версию о том, что это дело рук душевнобольного поклонника. На что Шувальтер холодно ответил, что не было ни одной улики в поддержку этой теории: ни отпечатков пальцев, ни волос, ни ниток, ни биологических жидкостей, ни признаков насильственного взлома. Судья, что бы он там ни думал, свои мысли держал при себе.

На улице было тепло, и воздух в зале еще сильнее нагревался из-за неисправного кондиционера, который перегонял теплый воздух, и уже к обеду блузка Анны прилипла к ней как вторая кожа. Но она по-прежнему редко пользовалась своим платком, словно боялась пошевелиться, и только время от времени промокала лоб. Ей не хотелось выглядеть взволнованной.

Анна чувствовала пристальные взгляды на своей спине, которые вонзались в нее, как ножи. Время от времени она оглядывалась через плечо. Толпа в основном состояла из репортеров; местные журналисты разделились на два лагеря: на тех, кто открыто выражал поддержку Анне, и тех, кто не скрывал своих подозрений в ее виновности.

Внимание Анны привлекла женщина в заднем ряду, крашеная блондинка в джинсовой рубашке. Анне показалось, что женщина смотрела на нее с необычной напряженностью… но, скорее всего, это было игрой воображения. В последнее время оно часто подшучивало над Анной. Позавчера, идя по улице, Анна услышала обрывок разговора, звучавший так: «Ее нужно повесить». Она вздрогнула. Но оказалось, что это Мирна Макбрайд давала указания рабочему по поводу вывески.

Когда судья ударил молотком, объявляя десятиминутный перерыв, этот звук прозвучал для Анны как удар грома, разогнавший длительную засуху. Зрители все одновременно вскочили на ноги и стали проталкиваться к двустворчатой двери, находившейся в глубине зала.

Если бы не Марк, который провел Анну через молнии вспышек из стробоскопов[19] и фотокамер, ее, скорее всего, затоптали бы. Краем глаза Анна видела, как Гектор грубо оттолкнул в сторону кричавшего что-то в микрофон репортера, а Мод пнула в голень тощего темноволосого мужчину, преграждавшего Анне дорогу.

– Сюда… – Лаура схватила ее за плечо, протаскивая через толпу. Прямо перед ними была дамская комната. – Скорее. Я посторожу у двери, – прошептала она, продвигая Анну вперед легким толчком. Дверь с грохотом закрылась, и Анна оказалась перед рядом блаженно пустых кабинок.

Она скользнула в ближайшую из них и закрыла дверцу на защелку. Болтовня в коридоре сменилась приглушенным рокотом. Анна слышала, как Лаура вдалеке кричала:

– Вот незадача! Держись!

Анна со вздохом села на унитаз. У нее не было сил ни плакать, ни молиться. Что хорошего принесли ей все те часы, которые она провела на коленях? Если Бог и заботился о ней, то у Него это паршиво получалось.

Рокот неожиданно стал громче, и Анна услышала, как хлопнула дверь. Кто-то проскочил мимо Лауры. Анна напряглась, когда пара мускулистых икр, кончавшихся грязными кроссовками, очень маленькими, почти детскими, появилась под металлической перегородкой, отделявшей кабинку Анны от следующей.

Женский голос прошептал:

– Анна?

Репортер? От этих сволочей чего угодно можно было ожидать. Но даже для них это было бы слишком низко.

– Что вы хотите? – зашипела Анна в ответ.

– Успокойтесь, я на вашей стороне.

«У меня есть Бруклинский мост, который, возможно, вам захочется купить».

– Тогда почему вы прячетесь?

– Это не важно.

Анна замерла от волнения.

– Кто вы?

– Друг.

– Докажите.

– Послушайте, – голос стал более настойчивым, – они все неправильно понимают. – Анна встала так тихо, как только могла. Она уже поставила одну ногу на сиденье унитаза и готовилась заглянуть через край кабинки, когда женщина резко закричала:

– Стойте! Я клянусь, что убегу отсюда так быстро, что вы и глазом не успеете моргнуть!

Анна поставила ногу на пол.

– О’кей, я слушаю.

Это было словно во время исповеди – только тонкая перегородка между ней и спасением. Анна смотрела на квадрат туалетной бумаги, прилипший к грязной плитке у ее ног, и слышала, как бешено колотится ее сердце. Разве может ее судьба зависеть от невидимой незнакомки, скрывавшейся в кабинке уборной? Или, возможно, это была чья-то жестокая шутка?

– Я была там. Я видела, что произошло.

Смысл этих слов пронзил Анну, словно электрический ток.

– Кристэл? Это ты?

Последовала долгая пауза, затем женщина недовольно сказала:

– Ага, это я. Но я здесь только для того, чтобы поделиться с вами информацией. Это все, что я могу для вас сделать в данной ситуации.

– А мы не могли бы поговорить об этом лицом к лицу?

– Нет, лучше так.

– Хорошо, – Анна нервно вздохнула.

– Послушайте, мне не стоило даже приходить сюда. Это может обернуться для меня большими неприятностями.

– Какими неприятностями? – Чем дольше Кристэл говорила, тем больше у Анны было шансов убедить ее рассказать все, что она знала.

Кристэл вздохнула.

– Вы же знаете, как это бывает. Каждый раз, когда ты делаешь шаг вперед, тебя тянут назад. Думаю, именно поэтому я здесь. Вы помогли мне почувствовать себя человеком, заставили поверить, что у меня есть шанс. Да, когда я узнала, что это не Моника давала мне все эти советы, это взбесило меня. Но я не вернула бы себе детей, если бы не вы, черт побери. Вот если бы я смогла все бросить, тогда все было бы в порядке. – Кристэл рассмеялась хриплым смехом курильщицы. – Но нет, мне все это было до задницы. Я хотела сама убедиться, что она настоящая. Я хотела только посмотреть, клянусь. Я не одна из тех чертовых психопаток, которых показывают по телевизору.

– Почему ты просто не попросила о встрече со мной, – вернее, с ней?

Раздался еще один хриплый смешок.

– Это было бы слишком просто. Мы, наркоманы, не ищем легких путей. Теперь я понимаю, как было бы хорошо, если бы я тогда осталась в стороне. Тогда бы я не видела… – она запнулась.

– Чего? – Анне показалось, что ее сердце скоро пробьет дыру в ее груди.

– Вашу сестру не убили, – произнесла Кристэл. Анна замерла. – И это был не несчастный случай.

– Ты хочешь сказать?.. – Анна замотала головой, неспособная воспринимать то, что ей говорила Кристэл.

– Я видела Монику у бассейна. Она плакала. И говорила сама с собой. – В пустой уборной голос Кристэл отдавался эхом, как в пещере. – Затем я услышала всплеск, и она исчезла. Клянусь, я пошевелиться не могла. Это было как в Библии, когда женщина превратилась в соляной столп.

– Жена Лота, – без всякого выражения сказала Анна.

– К тому времени, когда я подбежала к ней, было уже поздно. Она… она плавала лицом вниз. И я убежала. Возможно, я могла бы ее спасти, я не знаю. Но вы ведь понимаете, почему я не пошла в полицию? Они бы повесили это на меня.

Анна была слишком потрясена, чтобы говорить. Если Кристэл все это выдумала, то она была чертовски хорошей лгуньей. Но если то, что она говорила, правда и Моника действительно покончила жизнь самоубийством, то почему она не оставила предсмертной записки? И как насчет всех тех улик, которые указывали на Анну? Было ли это чистой случайностью? Или…

«Моника снова тебя подставила – в последний раз, – звучал тихий голос в голове Анны среди водоворота мыслей. – Она хотела, чтобы это выглядело так, как будто это сделала ты, – последняя расплата».

Надписи, нацарапанные на серых металлических стенах кабинки, казалось, выпрыгивали на нее: «МАРСИ СОСЕТ ЧЛЕН. СТЕЛЛА ЛЮБИТ РИКО». И большими кривыми буквами, от которых у Анны мороз пошел по коже: «ТЕБЕ НЕ СПРАВИТЬСЯ!» Анна поднесла кулак ко рту, чтобы заглушить поднимавшийся в ней крик: чем она заслужила такую ненависть? Единственным объяснением было то, которое подсказала Бетти: по странным, необъяснимым причинам Моника винила их с Лиз, а более всего Бетти, в том, что она пережила по вине отца. Медленно тлевшее чувство обиды разгорелось в душе Моники в полную силу, когда Анна сбросила вес, нарушив таким образом статус-кво.

Анну вдруг пронзила мысль: эта информация будет бессмысленной, если Кристэл откажется дать показания в суде.

– Ты должна сказать им, – взмолилась Анна, – когда ты все объяснишь…

– Нет, не выйдет! – От удара кулака о стенку кабинки ручка для туалетной бумаги загрохотала, заставив Анну подпрыгнуть. – Я могу потерять своих детей, на этот раз навсегда.

– Мой адвокат тебе поможет. Она…

Кристэл не дала ей закончить.

– Я же сказала, – нет, черт побери! Я знаю эту игру, и я всегда в ней проигрываю. Как я уже сказала, я вообще не должна была приходить.

– Так почему же пришла?

– Я не знаю. Это было глупо, наверное. Видите, вы ошиблись насчет меня. Некоторые люди родились неудачниками, и я одна из них. В любом случае, удачи вам, если мое пожелание для вас что-то значит. Надеюсь, вы выберетесь из этой передряги. – За перегородкой раздался шум, и Анна услышала, как щелкнул засов кабинки. Если она не будет действовать быстро, Кристэл убежит.

– Я знаю, почему ты пришла, – быстро сказала Анна, – потому что иначе ты не смогла бы жить с этим. Потому что я не заслуживаю тюремного заключения за то, чего не совершала. Ты знаешь, что такое тюрьма, Кристэл. И ты действительно сможешь так поступить со мной, зная, что я невиновна?

– Простите. – Раздался скрип открывающейся двери. – Мне правда жаль. – Казалось, Кристэл готова была расплакаться.

– Постой! – Анна вскочила на ноги, пытаясь открыть засов. Ее потные пальцы соскальзывали с крючка, находили его и снова соскальзывали. Анна стала стучать в дверь ладонью, наконец она открылась, и Анна уставилась в пустоту.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю