Текст книги "Чужое счастье"
Автор книги: Эйлин Гудж
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)
– Все это кажется таким нереальным, – проговорила она глухо, уткнувшись в его рубашку. – Не могу поверить, что Моника мертва.
– Мне жаль твою сестру.
– Ты ведь не думаешь, что это я ее убила? – Анна отклонилась назад и посмотрела на Марка, и в ее взгляде промелькнуло волнение, очень близкое к панике. Если у Марка были подозрения…
– Конечно нет. – Было очевидно, что у него нет никаких сомнений насчет ее невиновности. Анна испытала невероятное облегчение. – У тебя есть какие-нибудь идеи по поводу того, кто бы это мог быть?
Анна покачала головой.
– Ни одной.
– Мы подумаем об этом позже. Сейчас мы должны тебя отсюда вытащить.
– Этим занимается мой адвокат.
– Я могу чем-нибудь помочь?
– Я думаю, – медленно сказала Анна, – это зависит от тебя.
Марк молча рассматривал ее. Они оба знали, что для него означает вмешаться в это: все может закончиться тем, что его участие принесет больше вреда, чем пользы.
– Я остановился в гостинице, – произнес он наконец. – Сообщи мне, когда тебе что-нибудь станет известно. Я буду там до тех пор, пока нужен тебе.
Все мгновенно вернулось назад: луна в оконном стекле, плеск воды о причал, теплое дыхание Марка у ее щеки. Воспоминания были такими яркими, что Анна не могла их вынести. Она заметила, что пуговица на его рубашке вот-вот оторвется – то, что заметила бы жена.
– К завтрашнему дню я должна узнать больше.
– Ты позвонишь мне?
Анна кивнула.
– Есть кое-что, что ты можешь сделать за это время, – сказала она.
– Говори что. – На его лице отразилось облегчение при мысли о том, что он может быть полезным.
– Ты можешь поговоришь с Лиз? Я уверена, что она волнуется.
– Я загляну к ней по дороге в гостиницу.
Анна быстро написала номер Лиз на обороте одной из его визитных карточек.
– Скажи ей… – она пожала плечами. – Ничего. Просто сообщи, что я в порядке.
Наступило неловкое молчание. Затем Марк спросил:
– Она знает о нас?
Она улыбнулась и покачала головой.
– Нет. – Она не видела причин, по которым стоило бы рассказать обо всем Лиз.
Анна заметила сожаление в его глазах.
– Если тебе это хоть немного интересно, то мне очень жаль, что мы так расстались в прошлый раз.
– По крайней мере, ты меня не обманывал, – ответила Анна как можно спокойнее, однако отпечаток горечи все-таки вкрался в ее голос.
– Я думал о тебе. Много.
Она посмотрела на него долгим пристальным взглядом.
– Мне не хватало тебя каждую минуту каждого дня. – До сегодняшнего дня Анна скорее умерла бы, чем призналась в этом, но теперь собственная застенчивость казалась ей глупой, словно переживание о том, что твои вещи промокают, когда ты сам тонешь.
Марк криво улыбнулся.
– Будь осторожен в своих желаниях, не так ли? – Он слегка провел пальцами по ее щеке, оставляя на ней невидимый пылающий след.
– Я рада, что ты пришел.
– Я тоже.
Бенни закашлял, давая им понять, что их время истекло. Марк крепко обнял Анну. Она почувствовала его сердцебиение и на мгновение даже приняла его за свое, затем отклонила голову и приблизила свой рот к губам Марка. Его поцелуй был бальзамом для ее измученных нервов.
Они неохотно разомкнули объятия.
– До завтра, – сказал Марк.
– Если мне удастся пережить эту ночь.
– Просто помни, что ты не одна.
Анна уже не чувствовала себя такой несчастной. «Я люблю тебя». Эти слова вертелись у нее на кончике языка. Но все, что она смогла сделать, – это прошептать их удаляющейся спине Марка.
Марк ехал, осторожно преодолевая крутую извилистую дорогу, как будто за одним из поворотов мог лежать ответ на вопрос, терзавший его. Из новостей Си-эн-эн он услышал лишь общие детали, но знал, что Анну не арестовали бы без достаточного количества доказательств. Были ли они сфабрикованы? И если да, то кем? Только одну вещь он знал наверняка: сегодня ему не удастся выспаться. Собственно говоря, Марк не спал нормально со времени… Он слегка встряхнул головой, чтобы прояснить ее. Последние четыре месяца он пытался внести ясность в свое существование, но правда была в том, что он испытывал что-то по отношению к Анне. Это застало его врасплох, особенно учитывая то, что он так недолго ее знал. Никто не волновал его так сильно с того момента, как он впервые увидел Фейс. Они болтали друг с другом на площади Стенфорда, легкий ветерок заигрывал с краем ее юбки. Анна была совсем не похожа на Фейс, но какое-то чувство, которое беспокоило Марка, как кость в горле, говорило, что в чем-то она такая же.
Марк не мог отвернуться от нее, так же, как не смог отвернуться от Фейс. И возможно, ему тоже кое-что нужно от Анны, если бы только знать, что в этот раз все будет по-другому. Он не сумел спасти свою жену, но, он надеялся, ему удастся спасти Анну.
Марк прищурился, стараясь разобрать дорожные знаки при свете фар своего автомобиля. Лиз сказала, что ему нужно искать знак, изображающий источник с горячими водами, и наконец-то он заметил его впереди, справа от себя.
Через несколько минут Марк свернул на узкую, покрытую гравием дорогу.
Джип «Чероки» был припаркован на подъездной аллее рядом с красной «Миатой» Лиз. Она не говорила о том, что будет не одна. Может, он приехал не вовремя? Нет, она бы так и сказала. Хотя Лиз и удивилась, когда услышала его голос, но, казалось, она жаждала услышать информацию, которую он может ей сообщить.
Марк постучал, а потом некоторое время стоял под дверью, пока она не приоткрылась и над цепочкой не показалась голова Лиз.
– Марк, привет. Я не ожидала, что ты так быстро сюда доберешься. – Лиз повозилась с цепочкой и сняла ее, чтобы он мог войти. Она почему-то выглядела взволнованной. – Прости за беспорядок, – извинилась она. – У меня не было возможности убрать.
Он вошел в небольшую гостиную с балками под потолком и камином. На диване стояла корзинка с грязными вещами, но в остальном комната выглядела достаточно опрятной. Зато Лиз была растрепанной. В гетрах и помятой футболке, с взъерошенными волосами, она выглядела так, будто только что встала с постели. Она совсем не была похожа на ту стильную женщину, которую он помнил с Недели семьи.
Марк услышал покашливание в соседней комнате и спросил:
– Я не вовремя?
Лиз бросила взгляд через плечо.
– Нет, вовсе нет. Мой друг, гм… он как раз собирался уходить. Могу я предложить тебе что-нибудь выпить? В холодильнике есть вино. – И прежде чем Марк успел ей напомнить, что не пьет, Лиз сказала: – Прости, я не подумала. Как насчет содовой?
– Стакан воды, если можно.
Но Лиз даже не пошла в кухню; она продолжала стоять на том же месте, глядя на Марка, и ее бровь вопросительно изогнулась.
– Расскажи мне об Анне. Эти неприятности довели меня до нервного срыва.
– Учитывая обстоятельства, она держится хорошо, насколько это вообще возможно в данной ситуации.
– Я не могла в это поверить, когда услышала. – Марк видел в глазах Лиз боль из-за того, что она не была тем человеком, которому позвонила Анна.
– Я также не смог, – сказал он. – Поэтому я здесь.
Лиз покачала головой.
– Это какой-то страшный сон. Сначала Моника… а теперь Анна в тюрьме.
Марк опустился на диван и почувствовал запах чистого белья.
– У тебя есть какие-нибудь мысли по поводу того, кто мог желать ее смерти?
– Ты спрашиваешь не того человека. Моника и я… ну, мы в общем-то не были близки. – Лиз пожала плечами. – Я не думаю, что кровные узы всегда самые сильные.
– Ты была рядом с ней, когда она нуждалась в тебе. – Марк подумал, что на Неделе семьи ему казалось, будто Лиз вовлечена в это против своей воли. Она раскрылась лишь к концу.
Губы Лиз тронула невеселая улыбка.
– Я сделала это для Анны. Поскольку считаю, что она моя единственная сестра.
Марк посмотрел на стоящие над камином фотографии улыбающегося мальчика без нескольких зубов.
– Твой сын?
Выражение лица Лиз смягчилось.
– Дилан. Ему восемь лет.
– Красивый ребенок.
– Он у отца. Брэтт забирает его на две ночи в неделю.
– Похоже на договоренность.
Щеки Лиз покрылись краской, как будто она услышала намек в его бесцеремонном замечании. Затем из зала донесся тихий мужской голос. Видимо, мужчина разговаривал по телефону.
Марк улыбнулся.
– Я здесь не как психотерапевт.
Лиз подняла голову, озадаченно рассматривая его. Затем ее лицо озарила внезапная догадка.
– Я понимаю. – Неожиданная боль на ее лице объяснила Марку, почему Анна не доверяла сестре настолько, чтобы обо всем ей рассказать. – Полагаю, что я не знаю свою сестру так хорошо, как думала.
Он увидел, что ей хотелось бы узнать больше, но сдержанно произнес:
– Сейчас самое главное – это вытащить ее из тюрьмы. Я здесь, чтобы сделать все, что в моих силах.
Тяжело вздохнув, Лиз опустилась в кресло напротив него.
– Так что происходит сейчас? Лаура говорила что-то о предъявлении обвинения.
– Завтра мы должны узнать больше.
– Но ты-то веришь, что Анна невиновна? – Молчание Марка ответило само за себя, побуждая Лиз строить предположения наугад. – Держу пари, что в этом замешан Гленн. Я никогда не доверяла этому парню.
– Гленн? – Марк с интересом подался вперед.
– Агент Моники. Я удивлена, что Анна о нем не упомянула.
– Почему ты думаешь, что он в этом замешан?
Лиз пожала плечами.
– Кто знает? Может, они с Моникой были любовниками и он застал ее в постели с другим. А может, он подумал, что сможет нажиться на ее смерти. Я знаю одно: он даже более аморален, чем все остальные агенты.
Только теперь мужчина зашел из прихожей в гостиную. Он был высоким и загорелым, того привлекательного американского типа внешности, который вы ожидаете увидеть на рекламном стенде.
– Привет, я Дэвид, – он добродушно улыбнулся, протягивая руку. В желто-коричневых брюках и синей рубашке, с прядью выгоревших на солнце каштановых волос, падающей на его лоб, он мог сойти за человека, выбранного в национальную футбольную лигу под первым номером, хотя был примерно одного возраста с Марком.
Марк встал и пожал ему руку.
– Марк Ребой. Извините, что я ворвался к вам так неожиданно. Лиз не сказала мне, что она не одна.
– Ничего страшного. Я как раз собирался уходить, – улыбка Дэвида погасла, сменившись выражением участия. – Как Анна? Я приехал, как только обо всем узнал. Я думал… – они с Лиз обменялись многозначительными взглядами. – Я могу чем-нибудь помочь?
– Мы сообщим, если понадобится ваша помощь.
Дэвид снова повернулся к Лиз.
– Позвонишь мне?
– Конечно, – беспечно произнесла она.
– Заходите в мое кафе, если у вас будет возможность, – сказал Дэвид Марку. – Оно называется «Три-Хаус». Спросите у любого, и вам укажут верное направление. – Марк заметил на пальце Дэвида обручальное кольцо. Так вот почему Лиз казалась такой обеспокоенной! Но Марк был не в том положении, чтобы кого-то судить.
Он улыбнулся.
– Спасибо. Вполне возможно, что заеду.
Дэвид потянулся за блейзером, висевшим на стуле у двери.
– Ну, приятно было познакомиться. Когда увидите Анну, передайте, что ее друзья с ней на сто десять процентов. Если ей что-нибудь понадобится, ей нужно лишь попросить.
– Я провожу тебя до машины. – Лиз поднялась. Ее лицо было покрыто румянцем, и Марк подумал, что это не от вина.
Когда она через несколько минут вернулась, он встал.
– Мне тоже нужно идти.
Лиз провела его до двери.
– Я знаю, что ты думаешь, – выпалила она, когда он выходил. Он остановился. Было ясно, что ей нужно выговориться. – Да, он женат, но это не все. – Она оперлась о дверной косяк, поставив одну босую ногу на другую. Выражение ее лица было похоже на выражение виноватого ребенка, который отчаянно хотел, чтобы его простили.
– Ты не должна мне ничего объяснять, – учтиво произнес Марк.
Лиз устало вздохнула.
– Ты ведь ничего не скажешь Анне, правда?
– Как я уже говорил, это не мое дело. – Марк не стал добавлять, что у Анны сейчас были дела поважнее.
– Дэвид – друг нашей семьи, – не обращая внимания на его слова, продолжала Лиз. – Мы раньше часто собирались все вместе в кафе, когда отец Дэвида управлял им. Мы с Дэвидом даже недолго встречались в средней школе, – она невидящими глазами смотрела перед собой, в темноту леса. – Я вышла замуж, а он женился приблизительно в одно и то же время. И только с тех пор как я развелась, мы… – Лиз перевела свой взгляд на Марка с унылым выражением на лице. – Но самое главное сейчас – это Анна, – ее глаза тревожно посмотрели на него. – Что с ней будет, Марк?
– Хотел бы я это знать… но иногда даже у психиатров нет ответа на все вопросы, – с легкой иронией сказал он.
Зазвонил телефон, и Лиз ушла, чтобы ответить. Через секунду Марк услышал, как она, задыхаясь от волнения, сказала:
– Хорошо… да… я приеду… спасибо. – Она повесила трубку и снова посмотрела на Марка, который стоял, наклонившись вперед. Его сердце стучало, как мотылек, который изо всех сил бьется о лампу на крыльце. – Это была Лаура, – сказала Лиз. – Слушание завтра в одиннадцать.
Глава девятая
Анна окинула взглядом зал суда. В последний раз она была здесь в качестве присяжной много лет назад, – рассматривался иск о преступной небрежности, который был урегулирован без судебного разбирательства. Высокий потолок и темные дубовые панели, позолоченная государственная печать над судейским столом, – тогда все это показалось ей величественным, но не устрашающим. Анна взглянула на Ронду, сидевшую рядом с ней, спокойную и уравновешенную, одетую в серый костюм, с жемчужными украшениями на шее и в ушах. Анна, в свою очередь, испытывала невероятное нервное истощение, каждый мускул ее тела болел после ночи, проведенной в тюрьме. Она чувствовала, как одно ее веко вздрагивает, а во рту был жутко неприятный привкус. Оглянувшись через плечо, Анна с облегчением обнаружила сидевшую неподалеку Лауру. Рядом с ней расположились Гектор, Мод и Финч. Марк и Лиз сидели с краю. Вшестером они составляли защитный бастион между Анной и репортерами и искателями сенсаций, заполнившими галерею.
Обошлись без формальностей. Судья наклонился вперед и пристально посмотрел на Ронду.
– Мисс Толтри, ваша клиентка готова сделать официальное заявление?
Ронда встала.
– Да, ваша честь, – она невиновна. Я хотела бы ходатайствовать о снятии обвинений. Они полностью не обоснованы, а так называемые улики, говорящие о причастности моей клиентки к этому преступлению, в лучшем случае голословны.
– Это еще нужно доказать, адвокат, – взгляд судьи казался лишенным эмоций, в нем ничего нельзя было прочесть, – ходатайство отклонено.
Анна вдруг поняла, что смотрит на волосы, торчащие из ноздрей почтенного Эмори Кортрайта. Если не обращать внимания на этот факт, в остальном Эмори был привлекательным мужчиной средних лет, со светло-голубыми глазами и редеющими каштановыми волосами. Она вспомнила, что видела его в церкви. Мистер Кортрайт являлся членом епископальной церкви, но женился на католичке и, пойдя на компромисс, изредка посещал мессу со своей женой. Анна также вспомнила, что вкладом Леоноры Кортрайт в их последнюю распродажу домашней выпечки был кисло-сладкий вишневый пирог – по ее словам, любимое блюдо ее мужа.
Анна вдруг поняла, что Ронда не выглядит расстроенной…
Ронда не выглядела расстроенной.
– Что же касается залога, – спокойно продолжала она, – я ходатайствую о том, чтобы мисс Винченси была освобождена под собственную гарантию.
Судья посмотрел в личное дело Анны.
– Как я вижу, судимостей нет.
– Она также имеет родственные и дружеские связи в сообществе и ведет активную работу в своем церковном приходе. – Ронда положила руку Анне на плечо. – Ее мать и младшая сестра также живут в нашем городе. Я попросила Лиз Винченси, сестру моей подзащитной, дать сегодня показания.
Судья перевел взгляд на окружного прокурора, крупного мужчину в двубортном пиджаке, с пышущим здоровьем лицом и копной белых волос.
– Мистер Шувальтер?
Шувальтер прошептал что-то одному из своих помощников и поднялся. Анна вспомнила, что в пятом классе он был задирой и искал, к кому бы поприставать.
– Ваша честь, я уверен, что мисс Винченси также хорошо относится к животным и в марте жертвует для них по десять центов. – Анна съежилась от его ехидного голоса. – Но все мы знаем о волках в овечьих шкурах. Мы говорим о женщине, толкнувшей свою сестру-инвалида, страдающую параличом нижних конечностей, в бассейн. Обвиняемая смотрела, как та тонула, и проигнорировала ее крики о помощи. – Он слегка обернулся, словно обращаясь к толпе, переполнившей галерею, и сделал паузу для усиления драматического эффекта. – Такая женщина ни перед чем не остановится.
Анна почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица, но Ронда оставалась спокойной.
– Ваша честь, даже при всем желании моя клиентка не в состоянии никуда уехать. – Ронда предоставила суду на рассмотрение паспорт Анны с истекшим сроком действия и банковские записи, перед тем как вызвать Лиз.
– Мисс Винченси, в каких отношениях вы находитесь с подсудимой? – спросила Ронда после того как Лиз привели к присяге.
Лиз, элегантная и женственная в своем темно-синем костюме и жатой розовой блузке, наклонилась к микрофону.
– Я ее сестра.
– Какова была ваша реакция, когда вы узнали, что ее арестовали?
Лиз выпрямилась, ее глаза блестели.
– Это возмутительно и даже более того. Анна и мухи не обидит! Что бы вы ей… – она окинула Шувальтера свирепым взглядом.
Судья предупредил Лиз, что ей следует воздерживаться от таких комментариев.
Анне казалось, что она наблюдала за всем происходящим издалека и слышала, как они говорят о ком-то, кого она не знала. Даже звуки были искажены. Шуршание, покашливание и шарканье ног, казалось, отдавалось эхом, словно в пещере.
Она почувствовала, как напряжение немного отпускает ее, когда судья произнес:
– Принимая во внимание тесные узы, которые связывают подсудимую с сообществом, я не думаю, что существует значительный риск побега. – Но еще до того как Анна успела облегченно вздохнуть, он продолжил: – Тем не менее, учитывая серьезность предъявленных обвинений, залог устанавливается в размере пятисот тысяч долларов. – Раздался стук его молотка. – Я хочу предупредить вас обоих, – сказал судья, строго глядя на адвоката и прокурора, – что любые попытки вынести это дело на суд общественного мнения не будут рассмотрены благосклонно. – Судья многозначительно посмотрел на репортеров, царапавших что-то в своих блокнотах.
Анна была потрясена. Полмиллиона долларов? Как ей собрать хоть десять процентов от этой суммы, которая ей понадобится, чтобы внести залог? Она почувствовала, что Ронда сжала ее плечо. Все тело Анны оцепенело, словно она была под анестезией.
– Анна? – Ей казалось, что голос адвоката доносился издалека.
Она попыталась встать, но ее колени подогнулись, и она упала на стул. Спокойным голосом, не имевшим ни малейшего отношения к раскатам грома у нее в голове, Анна сказала:
– Со мной все в порядке, правда. Мне просто нужно… нужно… – внезапно у нее перехватило дыхание.
Ронда взяла ее за локоть и помогла подняться. Пока Анна стояла, покачиваясь и хватаясь за спинку стула, ей в голову пришла мысль о том, что она сейчас была в тех же условиях, что и ее мать, – зависима от других в каждой мелочи. Она обернулась к своему адвокату и хриплым шепотом сказала:
– У меня нет таких денег.
– Мы что-нибудь придумаем, – прошептала Ронда, бросая полный надежды взгляд на Лиз. Но Анна знала, что у ее сестры тоже не было таких денег. Парадоксально, но единственным человеком, который мог позволить себе внести за нее залог, была Моника.
Лаура вскочила и обняла Анну.
– Слава Богу! Я думала, что умру, если просижу здесь еще хоть минуту. – Она пристально посмотрела на Шувальтера и его помощников, исчезающих через боковую дверь. У нее были красные круги под глазами, а нос стал розовым от рыданий. Темно-зеленый свитер с высоким воротом был усыпан маленькими обрывками салфеток. – Мы где-нибудь достанем деньги, не беспокойся! – она бросила на Гектора строгий взгляд. Анна не сомневалась, что они заложат свое ранчо, если оно еще не заложено, – все, до последней сваи.
Гектор по-дружески обнял Анну за плечи. От него пахло лосьоном «Олд Спайс» и, немного слабее, конюшней, где он проводил большую часть своего утра.
– Я немного откладывал на черный день – этого, конечно же, и близко не хватит, – произнес он. Анна знала об этом, но этот жест ее тронул до глубины души.
– Вот если бы мы могли использовать деньги за календари, – маленькое вкрадчивое лицо Мод сморщилось от волнения. В гофрированном желтом платье она напоминала канарейку, влетевшую в окно.
Анна вспомнила, что календарь с аппетитными фотографиями полуобнаженных дамочек из кружка кройки и шитья, большинство из которых были бабушками, вызвал настоящий переполох, когда вышел в продажу на прошлое Рождество. Благодаря статье в «Кларионе» скромный первый тираж разошелся за считанные дни и с тех пор несколько раз переиздавался, сделав из Мод и ее подруг местных знаменитостей. Но даже если бы Анне и предложили, она никогда не согласилась бы взять деньги, собранные на благотворительные цели.
– Вот не везет! – темные глаза Финч сверкали, а на скулах выступили алые пятна. Она слишком хорошо знала, что значит быть пойманным в медленно вращающуюся шестеренку судебной системы.
– Со мной все будет в порядке, – тихо сказала Анна, касаясь крепких рук девочки. – Имеет значение только то, что вы здесь. Я не знаю, что бы я делала без вас, ребята. – Она сглотнула ком, стоявший в горле, и посмотрела на своих друзей. Ее взгляд задержался на Марке, стоявшем немного в стороне от остальных, и он медленно кивнул ей в ответ.
Лиз сунула в руку Анне сложенный листок бумаги.
– Это тебе от Дилана.
Анна развернула его и обнаружила там неоконченный рисунок карандашом, на котором был изображен ее дом. Впереди стоял Бутс, а над домом сияло желтое солнце. Внизу неровными заглавными буквами было написано: «НЕ ГРУСТИ».
Анна почувствовала жжение в глазах и усилием воли сдержала слезы, зная, что если начнет плакать, то не сможет остановиться.
– Скажи ему, что я постараюсь. И что… – у нее перехватило дыхание от волнения, – его тетя Анна шлет ему поцелуй.
Казалось, Лиз сама вот-вот расплачется.
– Все готово на завтра. Я говорила с Гленном. По его словам, придут все, кто хоть что-либо значит в этом мире. – На ее лице было написано отвращение к агенту Моники, несмотря на то что она выдавила из себя легкую ироническую улыбку. – Жаль, что Моники здесь нет. Ей бы понравилась каждая минута этого действа.
Анна почувствовала, как оцепенение покидает ее и уступает место панике. Она была так возбуждена от сегодняшнего слушания, что похороны совсем выскочили у нее из головы. А что, если она не сможет выйти из тюрьмы вовремя? Не попасть на похороны сестры… Анна не могла этого даже представить.
Приближался судебный пристав, и Финч, став перед Анной, словно пытаясь заслонить ее, сказала яростным тихим голосом:
– Помни: они не доберутся до тебя, если ты им не позволишь.
Последним, что запомнилось Анне, когда ее уводили прочь в наручниках, был образ стройной темноглазой девочки в юбке и симпатичной блузке. Финч сердито смотрела неизвестно на кого.
– Мы могли бы пройти по домам. Людям всегда сложнее сказать «нет» тебе в лицо. – Финч перевела взгляд с Энди на Саймона, а затем посмотрела на сидевшего напротив нее Люсьена, задумчиво попивавшего кока-колу.
– Мы там можем пару пальцев потерять, – заметил Саймон.
Энди неодобрительно глянула на него.
– Я думаю, что большинство людей с удовольствием помогут.
Саймон поправил очки, соскользнувшие на кончик носа.
– Все, что я имел в виду, это то, что по теории вероятности…
Энди добродушно толкнула его в плечо.
– Может, ты и умный, но ты не можешь знать все на свете.
Иногда они вели себя скорее как брат и сестра, но Финч заметила, что Саймон может быть и романтиком, как в тот раз, когда он удивил Энди, купив билеты на концерт Энрике Иглесиаса – вряд ли он сделал бы это для себя.
– Кто со мной? – После утреннего слушания Финч устроила чрезвычайное собрание совета в кафе «Три-Хаус». Сейчас, глядя на присутствующих, она прекрасно осознавала, что потратить весенние каникулы на то, чтобы собирать пожертвования по соседям, было не лучшим времяпровождением.
– Я, – сказал Люсьен. – Говоришь, нужно работать парами? – он глянул на Финч. – Так, чтобы, если возникнут проблемы, у нас был резервный состав?
– Отличная идея. Я буду защищать Саймона, если ему придется нелегко. – Энди ухмыльнулась своему парню, который, что и говорить, скорее победил бы кого-нибудь в шахматы, чем в настоящей драке.
– О’кей, ты идешь с Саймоном, а я с Люсьеном. – Финч отвела взгляд, чтобы Люсьен не смог заглянуть ей в глаза. Пока что ей удавалось держать его на довольно комфортном для себя расстоянии вытянутой руки. Обычно они гуляли вместе с Энди и Саймоном, а те несколько раз, когда оставались вдвоем, Финч пыталась придерживаться нейтральных тем. После того как она отказалась пойти к Люсьену домой, сказав, что ей нужно работать, он больше не приглашал ее. Наверное, он почувствовал, что она еще не готова.
Энди подняла стакан.
– За Фонд Защиты Анны Винченси. Хочу, чтобы вы знали, что ради этого я отказываюсь от участия в «Литл Фловерз», – сказала она со смехом. Это, должно быть, была шутка, потому что из-за активного участия ее матери в делах церкви Энди приглашали на каждое мероприятие, которое устраивала организации молодых католиков.
– А как насчет тебя? – обернулась она к Саймону.
Он пожал плечами, проговорив с абсолютно безразличным видом:
– Я вообще-то собирался лететь на Ближний Восток, чтобы помочь с переговорами о мирном урегулировании, но думаю, им придется уладить это без меня.
Энди и Финч прыснули со смеху, но Люсьен продолжал молчать. Во время зимних каникул отец брал его с собой кататься на лыжах в Вейл. Что за экзотическое место будет на этот раз? Финч почувствовала обиду, но поняла, что это нечестно. Какими бы ни были планы Люсьена, он готов был пожертвовать ими ради Анны.
«Будь реалисткой! Он делает это ради тебя», – говорил ей внутренний голос. Финч отбросила эту мысль, глядя на маленького мальчика, быстро поднимавшегося по лестнице к домику на дереве.
Энди всегда дразнила Финч, называя Люсьена ее парнем. В действительности они только держались за руки. Не то чтобы Финч не думала о большем, но зачем портить хорошие отношения. Все парни, с которыми она когда-то спала, только пудрили ей мозги. И вдобавок один из них наградил ее гонореей.
– Один за всех и все за одного, – Саймон чокнулся бокалом с Энди.
– Сквозь огонь, воду… медные трубы и чертовы зубы, – вторила ему Энди.
Финч почувствовала, как к ее горлу подкатывает комок, – что бы она делала без своих друзей? Она оживленно сказала:
– О’кей, давайте распределим территорию. Думаю, нужно начать с наших собственных районов.
– Да, сказать «нет» сложнее, когда тебя знают в лицо, – Энди задумчиво помешивала лимонад трубочкой. – Когда я продавала печенье от организации девочек-скаутов, миссис Чедвик, наша соседка, всегда покупала, по крайней мере, десять коробок.
– Слушайте, у меня есть идея получше. Мы могли бы сделать телевизионное шоу. – В голосе Саймона слышались нотки сарказма, когда он смотрел на сидевших за столиком на другом конце патио репортеров, нагруженных камерами и другими приборами. Они походили на охотников во время сафари.
Вспомнив о сцене в зале суда – неистовая толпа и огневой шквал слепящих вспышек, – Финч вздрогнула при мысли о повторении этого опыта.
Но, осмотревшись в битком набитом патио, она передумала, увидев там тучного преподобного мистера Григсби с его такой же дородной таксой Лили, к чьим хромым задним лапам были привязаны выполненные на заказ колеса. И доктора Генри, приезжавшего к ним дважды на прошлой неделе, чтобы осмотреть больные ноги Панча. Рыжая Мирна Макбрайд, обладательница книжного магазина «Последнее слово», обедала с Гейли Варингтон из агентства путешествий «Туда и обратно», а за соседним столиком сидел чокнутый друг Сэм, адвокат мистер Кемп со своей девушкой, мисс Хикс из библиотеки. Мисс Хикс поймала взгляд Финч и помахала ей; она помогала девочке с исследовательской работой по медоносным пчелам, на которую сама ее и вдохновила.
Финч заметила мисс Элисон, школьную медсестру, которая рылась на полках со старыми книгами в глубине патио. Мисс Элисон была из тех людей, о существовании которых едва ли догадываешься до тех пор, пока тебе не приходится идти в медпункт: невзрачная и, на первый взгляд, без чувства юмора. Ее волосы, зачесанные за уши, были бесцветными, а глаза потухшими, будто слишком долго смотрели в темноту. Но в тот раз, когда Финч ободрала коленку, играя в футбол, мисс Элисон смазала и перебинтовала ее рану очень нежно, говоря с девочкой тихим голосом, чтобы та не нервничала.
Маленький мальчик в домике на дереве окликнул свою мать, которая сидела внизу и попивала чай со льдом, читая старую книгу в бумажной обложке. Финч задумалась над тем, как хорошо было бы провести детство в Карсон-Спрингс, где даже те люди, которые тебя не знали, здоровались с тобой, словно были твоими старыми друзьями, и только один человек считается здесь настоящим психом – старый Клем Вули, который был совершенно безобидным, несмотря на то что повсюду таскал с собой своего невидимого закадычного друга Иисуса. Затем, вспомнив о том, что хотя Анна и прожила здесь всю свою жизнь, это не помогло ей и она оказалась в тюрьме за преступление, которое не совершала, Финч невольно вздрогнула под теплыми лучами солнца.
Щелчок объектива – один из репортеров сделал снимок столетнего дуба, в честь которого было названо кафе – заставил Финч очнуться. Ее мысли вернулись к насущной проблеме, и она сказала:
– Я знаю, кто нам может помочь.
– Кто? – спросила Энди.
– Отец Риардон. Он мог бы сделать объявление в воскресенье. Ну, вы знаете, как для поездки по сбору средств на Рождество.
Энди воспрянула духом.
– Отличная идея. Я скажу маме, чтоб она его попросила. – Отец Риардон был одним из ближайших друзей Герри, поэтому этот выбор был очевиден.
– Я тоже мог бы попросить своего отца, – тихо сказал Люсьен, словно не хотел подчеркивать тот факт, что его отец богат. – Если застать его в хорошем настроении, он обычно довольно щедр.
Взгляд Финч случайно упал на руку Люсьена, лежавшую на спинке стула. Хотя день был непривычно теплым для апреля, его рубашка с длинными рукавами оставалась застегнутой на все пуговицы. Возможно, когда-нибудь Люсьен расскажет ей о шраме на запястье.
Саймон извинился и отправился в магазин сувениров за картой. Когда они разделили территорию, Финч, отставив стул, сказала:
– О’кей, давайте начинать.
Был полдень, а район Флэтс, куда они в первую очередь собирались отправиться с Люсьеном, простирался на несколько миль.
