Текст книги "Чужое счастье"
Автор книги: Эйлин Гудж
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц)
– Нисколько, – выражение лица Марка стало вдруг серьезным. – Важно то, что вы выдержали это испытание. Некоторые люди скорее примут участие в битве, чем сделают это.
– Это почти одно и то же, не правда ли? – Если бы это была битва, они все получили бы по «Пурпурному сердцу».
Марк кивнул, опускаясь на траву.
– В некоторых случаях здесь бывает даже сложнее.
Лужайка искрилась в густом тумане. Анна увидела, как кот, живущий здесь, выскочил из-под куста, держа в зубах что-то похожее на ящерицу. Глядя на то, как он направился по тропинке к главному зданию, где находились канцелярия и аптека, Анна подумала о том, какой беззащитной она до этого себя чувствовала, – такой же беззащитной, как эта ящерица.
Анна обернулась к Марку, упершись подбородком в колени.
– Почему у меня такое ощущение, будто эта битва еще не закончена?
– Я бы не исключал возможность мирного договора.
– Вы не знаете Монику.
– Вы будете удивлены. Каждый поначалу считает себя особенным в организации анонимных алкоголиков. Мы называем это «предельной уникальностью», – но на самом деле это не так.
Марк напомнил Анне, что десять лет назад он тоже был алкоголиком.
– Когда посидишь на сотне собраний и выслушаешь сотню людей с их историями, начинаешь испытывать смирение.
«“Смирение” – это не то слово, которое приходит на ум, когда дело касается Моники», – подумала Анна.
– Думаю, все мы так или иначе обманывали себя.
Анна вздохнула. Когда кот исчез под другим кустом, она заметила, что ящерица в его пасти больше не извивалась.
– Перемены часто пугают.
– Но ведь пути назад нет, не так ли?
Анне вдруг страстно захотелось очутиться в относительной безопасности своего кокона. Так же, как ее сестре легче использовать аварию как оправдание для того, чтобы пить, для Анны было удобнее винить во всем Монику.
Марк приподнял бровь.
– А он вам нужен?
Она подумала о той жизни, которая ждала ее дома, и покачала головой.
Нет, чего она хотела, так это свободы – без борьбы и без боли в сердце.
– Я просто… я не думала, что будет так тяжело, – сказала Анна.
– Хотел бы я знать более легкий путь.
Марк вытянул ноги на траве, и Анна заметила, что на нем были носки цвета морской волны и коричневые легкие туфли. Ей это показалось трогательным и милым, но она не смогла не удивиться, почему жена Марка ничего ему не сказала.
– Я думала, что у вас, у мужчин, есть ответы на все вопросы, – беспечно произнесла Анна.
Он рассмеялся, откинув голову назад; это был чудесный глубокий смех, подобный глотку теплого сладкого чая.
– Хотел бы я, чтобы так было. Дело в том, что мы так же, как и все, очень много времени блуждаем в темноте.
– Почему вы стали невропатологом?
– Я протрезвел.
– А чем вы занимались до этого?
– Хотите верьте, хотите нет, но я был пилотом.
– Серьезно?
Анна затаила эту информацию, как найденную монетку, уверенная в том, что она единственная в их группе, кому Марк доверился.
– Я хотела сказать, что это не тот вид деятельности, от которого легко отказываются.
– Я сделал это не по собственной воле, – федеральное авиационное агентство отобрало у меня лицензию после того, как я разбил самолет с шестью фармацевтами на борту при посадке в пустыне, которые летели на конференцию в Вегас.
– Какой ужас. Кто-то пострадал?
– К счастью, нет. Но когда во время расследования узнали, что я в тот день пил, моя карьера была окончена. Я около года лечился от алкогольной зависимости, после чего решил вернуться в университет и получить диплом.
– По крайней мере, никто не скажет, что у вас была скучная жизнь.
– Что такое скука? – Взгляд Марка был прикован к ней, словно он знал, что Анна думает о своем собственном скучном существовании.
– Я бросила колледж после того, как умер мой отец, – сказала Анна. Из групповых занятий Марк знал, что она жила с матерью, но не знал, что подтолкнуло ее к такому решению, если это можно так назвать.
– Я этого не планировала. После похорон я собиралась остаться на несколько недель, чтобы помочь матери прийти в себя. Но мама… ну, она была сама не своя. Она шла куда-то по поручению и терялась, и все в этом духе. Сначала я думала, что это из-за того, что она горевала, но позже мы узнали, что у нее болезнь Альцгеймера. – Анна вдруг поняла, что ей намного легче обсуждать это с Марком, чем с сестрами. Моника, казалось, считала, что Бетти получила лишь то, что заслуживала, а Лиз избегала этой темы из чувства вины. – Хотите узнать нечто ужасное? Иногда я ее за это ненавижу, словно Бетти потеряла все свои сбережения, безрассудно вложив их в какое-то безнадежное дело. Это делает меня плохим человеком?
– Нет, просто человеком.
«Я могу в тебя влюбиться». Эта мысль, как гром среди ясного неба, спикировала на Анну. Она и раньше несколько раз увлекалась, но никогда так быстро и с такой силой. Становилась ли она похожа на мисс Финли, или это просто обстоятельства делали ее более ранимой? Она где-то читала, что в таких ситуациях это нормально.
Вопрос о жене Марка уже готов был сорваться с ее языка, но Анна не хотела, чтобы он думал, будто у нее есть скрытые мотивы, поэтому она вместо этого спросила:
– Разве нам не нужно возвращаться?
Никто по ним не скучал бы, но там была полная комната людей, ждавших их.
– Бэт справится, – сказал Марк, имея в виду доктора Мидоуз. – Я хотел убедиться, что с вами все о’кей.
Внезапно Анна почувствовала невероятную легкость, и вскоре все ее тело стало словно невесомым. Разве это не доказательство того, что она особенная? Но ее внутренний голос тут же поднял ее на смех: «Не будь смешной. Он только выполняет свою работу». Стараясь не думать об этом, Анна обернулась к Марку.
– Что значит «о’кей»?
– О’кей, – сказал он, улыбаясь так, что Анна тут же почувствовала, что она не одинока, – это когда ты притворяешься счастливым до тех пор, пока сам в это не поверишь.
Глава шестая
Кому: [email protected]
Тема: Угадай что?
Дорогая Моника!
У меня появилась работа!!!
Это всего лишь уборка комнат в мотеле, но как любила повторять моя мама, это лучше, чем ничего. Признаюсь, что я не верила тебе, когда ты говорила, что это случится, но я не сдавалась. Когда я сажусь писать тебе, я думаю о том, как такая знаменитость, как ты, находит время, чтобы ответить мне, и подумала, что, может быть, в конце концов я и смогу это сделать. Вчера рано утром я получила свою зарплату за три месяца. Это очень приятно, хотя мне еще предстоит долгий путь. Сотрудник полиции, надзирающий за мной, говорит, что если со мной не будет никаких проблем, то скоро я смогу вернуть себе своих детей. Я так по ним скучаю!!!!! На следующей неделе день рождения Брианны. Спасибо за подарок. Когда я буду дарить ей печку для Барби, я скажу ей, что это от нас двоих.
До встречи,
Кристэл.
Кому: [email protected]
Тема: RE: Угадай что?
Дорогая Кристэл!
Ура! Новость о твоей работе просто потрясающа. Но самое главное то, что ты чиста перед законом и в трезвом состоянии. Это самый лучший подарок, который ты можешь сделать своим детям (хотя я уверена, что Брианна будет в восторге от печки для Барби!). Мне жаль, что я так долго не отвечала на твое последнее письмо. Сейчас у меня много перемен. В основном все в порядке, но, как и у тебя, не всегда все выходит гладко.
Я молюсь, чтобы эта работа принесла тебе удачу. И я уверена, что скоро ты вернешь себе своих детей. Поверь мне, это важнее, чем быть знаменитой.
С любовью,
Моника.
Большая часть недели у Анны ушла на то, чтобы разобраться в письмах, которые скопились за время ее отсутствия. Она притащила компьютер из офиса домой и сделала себе импровизированный письменный стол из кухонного, за которым она сейчас и сидела, улыбаясь новостям Кристэл. Это все-таки было хорошим предзнаменованием, потому что во многом борьба этой женщины отображала борьбу Анны.
Через десять дней после Недели семьи Анна сбросила еще пять фунтов. Даже «маленькие» брюки висели на ней, как мешок. А еще важнее то, что Анна наконец поняла: она позволяла другим делать себя своей жертвой. Позавчера, когда Элси Вормли позвонила, чтобы предложить ей присоединиться к организации «Алтарь», Анна ответила: «Спасибо, что вспомнила обо мне, Элси, но у меня действительно нет времени». Не так давно она бы сдалась или, по крайней мере, пообещала бы обдумать это предложение. На другом конце долго молчали. Анна не знала, кто был сильнее поражен, она или Элси, но, повесив трубку, начала радостно смеяться.
«Это было не так уж и сложно», – подумала она. Никто не умер, и она не отправится в ад (хотя Элси, возможно, считала иначе).
Анна обратила внимание на сообщение, которое возникло у нее на экране, – еще один преданный поклонник Моники, которого она знала под именем Гэри Кэри. Он присылал электронные письма несколько раз в неделю и хотел получить такие сведения, как размер обуви Моники (фетишист?), любимые блюда и название духов, которыми она пользовалась. Когда Анна просмотрела это письмо, она почувствовала, как по спине побежали мурашки.
Кому: [email protected]
Тема: Будь благоразумна!
Я очень беспокоюсь о тебе, моя дорогая. Стены – недостаточная преграда для людей. Ты должна знать это лучше других. Посмотри, что случилось с Джоном Ленноном и с той актрисой, я постоянно забываю ее имя, которой изрезали все лицо. Если ты хочешь, чтобы те из нас, кто ЗАБОТИТСЯ о тебе, крепко спали по ночам, пожалуйста, ПОЖАЛУЙСТА, будь осторожна. В мире слишком много психов.
ТВОЙ САМЫЙ ГОРЯЧИЙ ПОКЛОННИК
Откуда он мог знать, что система безопасности была ненадежной? Безумцы иногда пробирались на территорию «ЛореиЛинды», но, насколько Анна знала, об этих случаях никогда не упоминалось в прессе. Последний инцидент, о котором стало известно средствам массовой информации, случился несколько лет назад, когда задержали мужчину, пытавшегося влезть через открытое окно, сжимая в руке подарок для Моники – обручальное кольцо с бриллиантом. И поскольку о преступлениях в Карсон-Спрингс почти никогда не слышали, а фанаты Моники были в большинстве своем безобидны, она об этом не слишком беспокоилась. Анна решила поговорить об этом с сестрой, когда та вернется. Садовник Эстэбан не так давно видел следы правонарушителя. Гэри Кэри? Или парнишка, заключивший пари, как мальчик Салливан, который несколько месяцев назад вывихнул лодыжку, взбираясь на стену. В любом случае, этого было недостаточно, чтобы Анна могла пойти в полицию.
Когда она взглянула на часы, была половина двенадцатого. Анна вскочила и через мгновение уже махала на прощание Эдне и своей матери, выходя из дому. Если она не поспешит, то опоздает в «Шир-Дилайт».
Это была идея Лауры; она положила конец извинениям Анны, дав ей купон на бесплатную стрижку. Лаура сказала, что это подарок ко дню рождения, хотя день рождения Анны был только в марте. Но несмотря на это, Анна испытывала благодарность. По крайней мере, ей было приятно просто выбраться из дому. Светило солнышко, и когда она шла по Олд-Сорренто-роуд, над ее головой с огромных дубов срывались листья. Расстилавшиеся вокруг поля, которые последние месяцы были желто-оранжевого и пурпурного цвета благодаря розгам и люпину, с началом зимы стали рыжевато-коричневыми. Ветер, залетающий в окна, обдавал лицо прохладой, и запах трав напоминал Анне о тех временах, когда она ребенком гуляла по этим полям, собирая дикую ежевику и съедая большую ее часть по пути домой. Ей пришло в голову, что раньше она чувствовала себя виноватой, оставляя свою мать с Эдной, чтобы заняться чем-то, кроме работы или рутинных дел, чем-то просто для себя. Но сейчас она чувствовала только радость предвкушения.
«Эдна права. Нам всем станет лучше, если мама будет в доме для престарелых».
Случай на прошлой неделе стал последней каплей. Они с матерью ходили по магазинам в Сэйфвей, Анна отвернулась на тридцать секунд, а когда она оглянулась, Бетти исчезла. Через несколько безумных минут Анна нашла ее гуляющей по стоянке. Уже тогда становилось все более очевидно: ни она, ни Эдна больше не смогут выносить все это.
То, что когда-то было невообразимым, начинало казаться единственным разумным решением. Пока им везло, но в следующий раз Бетти может сбить машина или она может упасть и сломать бедро. Даже дома нужно не спускать с нее глаз, чтобы быть уверенной, что она не подожгла дом или ее не ударило током.
«У тебя есть свои собственные эгоистичные причины, признай это».
Анна нахмурилась. Хорошо, ну и что с того? «Разве я не заслуживаю хоть немного счастья?» Она потратила половину своей жизни на уход за своей мамой, когда же настанет ее очередь быть счастливой?
Анна задрожала и закрыла окно. Какой смысл об этом думать? Ничего не изменится, пока Моника не согласится оплатить расходы. А уговорить ее сделать это было трудной задачей.
Лиз была права: Моника держала Анну на коротком поводке и понимала, что ей будет сложно манипулировать сестрой, если их мать окажется в доме для престарелых, где все нужды Бетти будут удовлетворены. Нужны будут уговоры или, если потребуется, запугивание, чтобы подчинить Анну своей воле.
Анна вспомнила, что в это же время через неделю она поедет за Моникой. Кого она обнаружит – ягненка или тигра? Но одна лишь мысль о том, что она может снова увидеть Марка, удерживала Анну от того, чтобы опасаться этого путешествия.
Анна не переставала думать о нем. Она надеялась, что чувства, которые появились у нее во время Недели семьи, угаснут, что связь, которую она ощущала, была лишь благодарностью к ее спасителю. Но эта… эмоция, как бы она ни называлась, жила своей собственной жизнью. Время от времени на протяжении всего дня Анна ловила себя на мысли о том, что сейчас делает Марк, одеты ли на нем носки не того цвета, не пьет ли он сейчас кофе из той глупой чашки в форме коровы. Она знала, что было бы слишком наивно надеяться, что он думал о ней не только как о капле того моря членов семьи, которые то прибывали, то убывали, вынося на берег обломки своих страхов и тревог. Но в мечтах все было возможно.
Ну, по крайней мере, эти фантазии не были такими душераздирающими, какими могли быть когда-то. В последнее время Анна замечала, как мужчины бросают в ее сторону многозначительные взгляды. А однажды в Очад Хардвер, когда она искала дверные петли, чтобы заменить старые на двери, которую Гектор вызвался отремонтировать, Анна поняла, что Клэрк, который отнесся к ней с таким вниманием, откровенно флиртовал с ней. Его, конечно, нельзя было сравнить с Марком, но Анне все равно польстило его внимание.
Она приехала в «Шир-Дилайт» на несколько минут раньше и свернула на подъездную дорожку, ведущую к уютному белому дому, затененному огромным каштаном. Салон «Шир-Дилайт» находился недалеко от «Ти-энд-Симпаси». Даже если бы Анна не заметила вывеску, она знала бы, что не ошиблась, увидев забрызганный грязью зеленый «Эксплорер» Лауры, припаркованный за красной «Хондой» Сэм. Очевидно, подруги ее опередили.
Анна поднялась по ступенькам на крыльцо, где звенели музыкальные подвески, а на уютном плетеном стуле дремал кот. Дверь была приоткрыта, и она вошла в узкое фойе, в котором стоял запах лака для волос. Справа находился арочный проход в гостиную, которая была переоборудована в салон. Все, что Анна могла видеть с того места, где стояла, – это пара ступней с накрашенными малиновым лаком ногтями, обутых в комнатные тапочки на пробковой подошве. Они стояли на подставке для ног. Повернув за угол, Анна догадалась, что это ноги Герри Фиджеральд. Герри сидела откинувшись назад. Ее голова лежала на раковине, и симпатичная мулатка мыла ей голову.
– Мы подумали, что тебе будет веселее в компании, – сказала Лаура, поднимаясь с одного из мягких кресел, стоявших у стены.
– Другими словами, она боялась, что ты отступишь, – смеясь, произнесла Сэм. Она сидела, опустив ноги в ванночку с мыльной водой, и готовилась к педикюру. На ее коленях лежал открытый последний выпуск журнала «Пэрэнтс».
Норма Дивэйн, мазавшая краской обернутую фольгой голову, с которой, как спагетти, свисали слипшиеся мокрые пряди, повернулась и улыбнулась Анне. Под всей этой липкой противной массой Анна узнала Гейли Варингтон. Ей и ее мужу принадлежало агентство путешествий «Туда и обратно», чьи плакаты с изображением экзотических мест всегда заставляли Анну, проходя мимо, замедлить шаг.
– Будь осторожна, – предупредила Гейли. – Норма – диктатор, когда дело касается волос, она не примет отказа. Ты сделаешь такую прическу, которую хочет она.
– Я забочусь о своей репутации. Я не могу позволить вам выйти отсюда и выглядеть кое-как. – Норма фыркнула, шутливо толкнув Гейли локтем, а потом лениво проковыляла к Анне на своих шпильках, которые вместе с ее усеянной фальшивыми бриллиантами черной блузкой, надетой поверх бюстгальтера, и облегающими капри придавали ей вид пожилой девочки. Поднимая волосы с плеч Анны так, как будто они были дохлой мышью, Норма сказала:
– Дорогая, не обижайся, но я должна исполнить свою миссию. Когда ты в последний раз делала что-нибудь с этими волосами?
Анна застенчиво усмехнулась.
– Честно? Я не помню.
– Ну, не переживай, дорогуша. Когда я закончу с тобой, ты себя не узнаешь.
Если кто-то и мог преобразить Анну, то это Норма. Судя по разговорам, она была волшебницей. Хотя, глядя на нее, Анна не испытывала особого доверия. В свои пятьдесят с хвостиком Норма «позорно старела», как она сама любила говорить. Ее волосы в стиле панк – темно-красные петушиные перья – шипами торчали по всей голове, и серебряные сережки размером с чайную ложку свисали с ее ушей. Она пользовалась таким количеством косметики, что в одиночку могла бы поддерживать продажи фирмы «Ревлон».
– Если бы не Норма, я бы выглядела как носок, только что вытащенный из сушки, – сказала Лаура, дотрагиваясь до кончиков своих волос, уложенных в стильную стрижку, которая идеально подходила к форме ее лица.
– Хуже, чем есть, все равно не будет, – сказала Анна.
– Расслабьтесь, леди, вы не на работе. – Сейчас голова Герри была обернута полотенцем, которое делало ее похожей на султаншу, сидящую на своем троне.
– Которая тебе, конечно, уже не нужна. – Взгляд Сэм многозначительно упал на грудную клетку Герри. Это был вид поддразнивания, который могут позволить себе лишь старые друзья. Герри же, в своем стрейчевом топе, который открывал ложбинку между грудей больше чем на дюйм, собственно говоря, и не прятала свои прелести.
Трудно было поверить в то, что Герри раньше собиралась стать монахиней. Были такие, как, например, Элси, кто считал ее оскорблением для церкви из-за сексапильной одежды и шлейфа бывших любовников, но Анна восторгалась Герри за то, что та нашла в себе смелость отказаться от неверного шага. Это было сложнее, чем поменять профессию или, как в случае с Анной, сбросить вес.
– Присаживайся. Я займусь тобой через секунду. – Норма жестом указала на мягкое кресло рядом с Сэм. На стоящем рядом столике были термосы с кофе и чаем и тарелка миниатюрных оладий.
Вторая парикмахер, должно быть, заметила, как пристально Анна на них смотрит, потому что сказала:
– Угощайтесь.
Анна испытывала искушение, но покачала головой.
– Спасибо, я лучше не буду.
– Я завидую твоей силе воли, – сказала Герри. – Учитывая то, сколько времени я провожу в «Ти-энд-Симпаси», для меня настоящей борьбой оказывается беречь то, что осталось от моей талии. – Она редко упускала возможность напомнить всем о том, что за всей этой выпечкой стоит ее дочь.
– Не сыпьте соль на рану, – произнесла Сэм, похлопывая свой плоский живот. Анна вспомнила, как Герри рассказывала ей о том, что в средней школе Сэм была в команде болельщиков. Она до сих пор производила такое впечатление, будто может показать спортивной команде средней школы Портола, где раки зимуют.
Анна опустилась в кресло. Это место совсем не было похоже на салон «Мэй», куда дважды в месяц она водила Бетти на мытье и укладку волос, с его устаревшими сушилками, которые всегда наводили Анну на мысли об Эльзе Ланкастер в фильме «Невеста Франкенштейна». Заведение Нормы казалось гораздо уютнее, вокруг были расставлены безделушки.
– Сделай меня красивой для встречи с королевой, – сказала Герри стилисту, чьи волосы были стянуты бисером, который тихо потрескивал, когда она наклонялась, чтобы достать из ящика ножницы.
– Ты учишься делать реверанс? – поинтересовалась Лаура.
– Я думала, что я его уже отработала, – пока не потеряла равновесие и не упала на задницу. – Герри издала хриплый смешок. – Думаете, ее королевское величество соизволит наклониться так, чтобы я могла поцеловать ее руку?
Все в городе, наверное, к этому моменту знали, что Герри будет представлена королевскому двору в Лондоне, который станет первой остановкой во время тура Обри по Европе. Герри уже несколько недель только об этом и говорила.
– Почему бы тебе не поднести ей баночку меда? Это должно сделать королеву более приветливой, – смеясь, предложила Лаура. Герри редко упускала возможность подарить кому-нибудь продукцию «Благословенной пчелы». Ее друзей можно было узнать по банкам меда, выстроенным рядами в их кухонных шкафах.
– Я бы взяла что-нибудь получше, чем мед, чтобы смягчить этот старый мешок. – Норма добавила еще липкой противной массы на голову Гейли. – Хотя не говорите ей о том, что я так сказала.
Герри фыркнула.
– Ты шутишь? Мне повезет, если я смогу вставить хоть пару слов.
– Ты уверена, что тебе не нужен гид? – спросила Гейли, и в ее словах была лишь доля шутки. Ее агентство славилось своими турами, разрекламированными в брошюрах, которые Анна видела повсюду, куда бы она ни пошла. Груда рекламных проспектов на кофейном столике и сейчас попалась ей на глаза. На самом верхнем жирным шрифтом было напечатано: «ТУДА И ОБРАТНО» ОТВЕЗЕТ ВАС НА КРАЙ СВЕТА!»
– О, думаю, мы справимся сами. – На лице Герри играла загадочная улыбка новобрачной. – Все, о чем я прошу, это чтобы вы присмотрели за детьми, пока нас не будет.
– Мы будем рады, если Энди останется у нас, – сказала ей Лаура.
– Поверь мне, она бы с огромным удовольствием… если бы не возможность помыкать Джастином.
Гейли взглянула на Герри с изумлением.
– Если бы мы оставили девочек без присмотра, к нашему приезду от дома ничего бы не осталось. Ты уверена, что отдаешь себе отчет в том, что делаешь?
Герри пожала плечами, и лоскуты с ее черных локонов упали на пол.
– Оба выходных они будут у своего отца. И Клэр пообещала наведываться к ним как минимум раз в день. Кроме того, я не могу продолжать относиться к Энди как к ребенку. Ей шестнадцать… о чем она не устает мне напоминать. – Герри подмигнула Анне. – Подожди, когда у тебя появятся дети, ты меня поймешь. Менять пеленки – это самое легкое из всего, поверь мне.
– Разве я этого не знаю! – Сэм закатила глаза.
Анна внезапно почувствовала острую боль. Будут ли у нее когда-нибудь дети? Она взглянула на Лауру, которая уставилась в пустоту со странным выражением лица. Анне стало интересно, думает ли она о младенцах, которых у нее никогда не будет. Бедная Лаура! Она так сильно старалась наладить семейную жизнь с Питером, а потом он бросил ее ради женщины, которая сразу же забеременела…
Через некоторое время Лаура успокоилась и сказала:
– Раз уж мы коснулись этой темы, леди, вы вправе первыми узнать… – на ее лице появилась блаженная улыбка, и Анна почувствовала, как ее сердце забилось при мысли: «Она беременна!» – Мы с Гектором решили усыновить ребенка. Я имею в виду младенца, – быстро добавила она, так как у них уже была дочь – Финч.
– Боже мой! – Гейли выпрямилась.
– О, Лаура, это чудесно! – Анна вскочила и обняла свою подругу. Возможно, ее немного задело то, что она лишь сейчас об этом услышала, но она все равно была взволнована. Никто не заслуживал этого больше, чем Лаура.
– Дочь моей подруги Салли усыновила прелестного маленького мальчика, – вставила Норма. – Все говорят, что он очень похож на нее.
– Наш больше будет похож на Гектора. Мы ищем ребенка для усыновления в Мексике, – пояснила Лаура. – В агентстве предупредили, что это будет долгий процесс, но то, что Гектор по национальности мексиканец, должно помочь.
– Финч, наверное, взволнована, – сказала Анна.
– Вы даже не представляете себе насколько, – произнесла Лаура. – А Мод… ну, она на седьмом небе. Это все, о чем она говорит, кроме календаря.
Мод была не единственной, кто говорил о календарях с обнаженными телами, которые выпустил кружок кройки и шитья. Об этом гудел весь город.
– Им нужно было предложить мне попозировать. – Норма покачала бедрами и запустила руку в свои выкрашенные перьями волосы. – Я бы им такое предложила, что ни один покупатель не пожалел бы о своих деньгах.
– Я побывала на съемках. Это было нечто, – сказала им Лаура. – Вы бы видели Мод! На ней не было ничего, кроме шляпки и жемчуга. – Она захихикала, кивая головой.
– Когда мне будет за восемьдесят, – шмыгнула носом Гейли, – все, что я смогу показать, это мои корни.
Анна развеселилась. Так вот о чем говорили женщины, когда они не сдерживались. Всю свою жизнь она была толстой девочкой, вокруг которой люди вежливо ходили на цыпочках. Никто не говорил с ней о диетах, а тем более о том, как она будет выглядеть обнаженной. Даже разговоры на тему замужества и детей были сведены к минимуму. Неужели она действительно настолько изменилась?
Через несколько минут Анна уже сидела перед зеркалом.
Норма от волнения работала рывками. Никто не разговаривал; все были слишком увлечены, наблюдая за тем, как бабочка появляется из своего кокона. Даже Герри была непривычно молчаливой.
Когда Норма закончила, она выключила фен и отошла назад. Она была похожа на Боттичелли, торжественно открывающего «Рождение Венеры».
– Неплохо, я бы сказала.
Воцарилась тишина, затем Лаура тихим голосом сказала:
– О, Анна, ты великолепна!
Волосы, которые раньше уныло падали на плечи Анны, теперь ниспадали живописными слоями, длиной чуть ниже ушей. Легкомысленно торчащие пряди придавали им вид волос, слегка взъерошенных ветром, в стиле Мэг Райан. Анна поворачивала голову то так, то сяк, глядя на свое отражение с изумлением человека, внезапно натолкнувшегося на своего близнеца.
– Привет, – тихо промолвила она, и ее глаза наполнились слезами. Ее взволновала не только новая прическа. Ее двойной подбородок исчез, и скулы начали проступать там, где совсем недавно были только бурундучьи щечки. Благодаря этому ее глаза казались больше и более блестящими.
– Норма, ты – гений, – прошептала Гейли.
Норма улыбнулась так, как будто ей не нужно было комплиментов.
– Я всегда говорю: зачем платить целое состояние в Беверли-Хиллз, если здесь можно получить то же самое за сороковник?
– Анну даже родная мать не узнала бы, – сказала Герри.
«Она и так через раз меня узнаЕт». Но Анна отмахнулась от этой мысли, она не хотела портить себе настроение.
– Я сама едва себя узнаю, – сказала она, не в состоянии оторвать глаз от своего отображения.
Герри достала набор косметики из своей сумочки и принялась за работу. Конечный результат не был столь же разительным, как после стрижки, макияж только усилил эффект. Без сомнения, дни, когда Анну принимали за мать Лиз, как это однажды случилось с близоруким Клэрком – самый постыдный момент для Анны за последние годы, – остались в прошлом.
Анна встала со стула, чувствуя приятное возбуждение.
– Я не знаю, как тебя благодарить, – она крепко обняла Лауру. – Это лучший подарок ко дню рождения, который я когда-либо получала.
– Для того, кто до сих пор его празднует, – горестно усмехнулась Гейли.
В этот момент Анна почувствовала себя шестнадцатилетней.
– Леди, это следует отпраздновать. – Норма пошла в комнату, появившись через некоторое время с бутылкой охлажденного шампанского и стопкой бумажных стаканчиков. Она налила понемногу всем, включая Мирну Макбрайд, которая вошла как раз тогда, когда выстрелила пробка.
– За красоту во всех ее проявлениях, – предложила тост Лаура.
Анна подняла свой стаканчик.
– За твоего малыша.
– За сказочное путешествие, – Гейли посмотрела на Герри.
Герри ухмыльнулась, поднимая свой пенящийся стакан:
– Боже, храни королеву.
Путь в этот раз показался Анне не таким длинным. Ей, в общем-то, не очень хотелось видеть Монику, но перспектива хотя бы несколько минут провести наедине с Марком делали ее менее тревожной. Была ли эта одержимость мужчиной, которого Анна едва знала, нездоровой? Анну утешало то, что по крайней мере она выглядела презентабельно. В честь такого случая она потратила кучу денег на пару слаксов и хлопковый свитер синего цвета, который гармонировал с цветом ее глаз.
Анна сворачивала с Коуст-Хайвэй на дорогу, которая круто поднималась вверх, к «Патвейз». Она рассчитала время так, чтобы прибыть как раз к окончанию утренних занятий в группах. Марк обычно никого не принимал перед ланчем, и Анна надеялась, что у них будет возможность поговорить. При этой мысли Анна испытала приятное волнение, ее пульс забился чаще. Когда она вылезла из машины и пошла по тропинке, останавливаясь лишь для того, чтобы пригладить свои волосы и вытереть о штаны потеющие ладони, она чувствовала слабость в ногах, как будто последние два часа ехала в гору на велосипеде.
Приближаясь к главному зданию, Анна заметила, что Марк идет по другой тропинке в том же направлении. Он остановился, как будто пытался получше рассмотреть ее, а затем быстрым шагом устремился к ней, чтобы поприветствовать.
– Анна! – ее рука была крепко зажата в его руке. – Я сначала вас не узнал. Ваши волосы… – На мгновение показалось, будто Марку не хватало слов, но он быстро пришел в себя. – Они выглядят очень мило.
– Спасибо, – Анна смущенно дотронулась до кончиков волос, ее щеки пылали.
– Вы как раз вовремя. Ваша сестра спустится с минуты на минуту, она в своей комнате, собирается.
В уголках его голубых глаз появлялись морщинки, когда он говорил. Анна уже и забыла, насколько он привлекателен. На нем были джинсы и белая хлопчатобумажная рубашка с закатанными рукавами. Анна заметила, что его желто-коричневые носки гармонировали с коричневыми тяжелыми короткими кожаными сапогами.
– Собственно говоря, – сказала Анна, – я надеялась, что у меня будет возможность поговорить с вами.
– Почему бы нам не зайти в мой кабинет? – Марк жестом указал на главное здание, и когда они вместе не спеша пошли по тропинке, Анне казалось, что ее ноги едва касаются земли.
Они подошли к входу, и она увидела отражение в плоской стеклянной двери: привлекательная женщина с высоко поднятой головой. «Хорошо, я не такая уж уродина. Но это не меняет того факта, что он женат», – подумала она.
